Слияние думающего и его мыслей

Это был маленький, но очень красивый пруд. Тра­ва покрывала его берега, и несколько ступеней вели к нему вниз. В одном конце стоял маленький, белый храм, и вокруг него росли высокие, стройные паль­мы. Храм был превосходно выстроен, и о нем хоро­шо заботились. Он был безупречно чист, и в тот час, когда солнце было далеко за пальмовыми рощами, там не было никого, даже священника, который слу­жил в храме. Маленький, словно игрушечный, храм придавал пруду атмосферу умиротворения. Место было таким тихим, что даже птицы умолкали, нахо­дясь возле него. Небольшой ветерок, тихонько ше­лестел в пальмах, и по небу проплывали облака, си­яющие в лучах заходящего солнца. Змея плыла в пруду среди розовых и фиолетовых цветов лотоса. Их тонкий аромат наполнял пруд и его зеленые бе­рега. Природа замерла, очарованная красотой цве­тов! Они были неподвижными, но некоторые начи­нали закрываться на ночь. Змея пересекла пруд, под­плыла к берегу. Ее глаза были подобны ярким, чер­ным бусинкам, а разветвленный язык играл словно маленькое пламя, указывая змее путь.

Предположение и воображение — это помеха для истины. Ум, который предполагает, никогда не смо­жет познать красоту того, что есть. Он пойман в сети собственных образов и слов. Как бы далеко он ни блуждал в своем воображении, это все еще под тенью собственной структуры и никогда не может увидеть то, что вне его. Чувствительный ум — это не образный ум. Способность создавать картинки ограничивает ум, такой ум привязан к прошлому, к воспоминанию, которые отупляют его. Только спо­койный ум чувствителен. Накопление в любой его форме — это бремя, и как ум может быть свобод­ным, когда он обременен? Только свободный ум чув­ствителен. Открытое — это неуловимое, непости­жимое, неизвестное. Воображение и предположение препятствуют открытости, чувствительности.

Он говорил, что потратил много лет на поиски истины. Общался со многими учителями, гуру, и, находясь все еще в паломничестве, остановился здесь, чтобы понять еще кое-что. Бронзовый от сол­нца и исхудавший, он был отшельником, который отказался от мирского и оставил свою родную стра­ну. С помощью практики определенных дисциплин он с большим трудом научился концентрироваться и подавил свои потребности. Ученый, с заготовлен­ными цитатами, он был хорош в спорах и быстр в своих умозаключениях. Он научился санскриту, и его резонансные фразы были легки для него. Все это придало некоторую остроту его уму, но ум, ко­торый отточили, не гибок, не свободен.

Чтобы понимать, делать открытия, должен ли ум быть свободным с самого начала? Может ли когда-либо ум, который дисциплинирован, подавлен, быть свободным? Свобода — это не финальная цель, она Должна быть в самом начале, не так ли? Ум, кото­рый дисциплинируется, контролируется, является свободным в пределах его собственного образца, это не свобода. Результат дисциплины — это соответствие, его путь ведет к известному, а известное ни­когда не является свободным. Дисциплина с ее стра­хом — это жажда достижения.

«Я начинаю осознавать, что кое-что существен­но неправильно во всех этих дисциплинах. Хотя я провел множество лет в попытке сформировать мои мысли по желаемому образцу, я нахожу, что нис­колько не продвинулся».

Если средства искусственные, то цель получа­ется копией. Средства создают цель, разве не так? Если уму с самого начала придали нужную форму, в конце он также должен соответствовать услови­ям, и как обусловленный ум может когда-либо быть свободным? Средства — это цель, они — это не два отдельных процесса. Это заблуждение — счи­тать, что с помощью неправильных средств можно достичь истинного. Когда средства являются по­давлением, цель также должна быть продуктом страха.

«У меня неопределенное чувство несоответствия дисциплин, даже когда я занимаюсь ими, так как я все еще делаю это, теперь они все для меня не бо­лее чем неосознанная привычка. С детства мое об­разование было процессом соответствия, и дисцип­лина во мне присутствовала почти инстинктивно с тех пор, как я впервые надел эту робу. Большин­ство книг, которые я читал, и все гуру, у кого я побывал, предписывают контроль в одной или дру­гой форме, и вы представления не имеете, как энер­гично я принимался за него. Так что то, что вы го­ворите, кажется почти богохульством, это — настоящее потрясение для меня, но, очевидно, это исти­на. Так мои годы были потрачены впустую? »

Они были бы потрачены впустую, если бы ваши практики сейчас помешали пониманию, восприим­чивости к истине, то есть если бы эти препятствия не наблюдались с мудростью и не были бы глубоко осознаны. Мы так укреплены в наших собственных фантазиях, что большинство из нас не осмеливает­ся взглянуть на это или за пределы этого. Само по­буждение понимать — вот начало свободы. Так в чем же наша проблема?

«Я ищу истину, и я превратил разного рода дис­циплины и практики в средства для этой цели. Мой самый глубокий инстинкт торопит меня искать и находить, и мне не интересно что-либо другое».

Давайте начнем с ближайшего, чтобы перейти к далекому. Что вы подразумеваете под поиском? Вы ищете истину? А можно ли ее найти с помощью поиска? Чтобы стремиться к истине, вы должны знать, что она из себя представляет. Поиск подра­зумевает предвидение, что-то уже прочувствован­ное или известное, не так ли? Неужели истина — это что-то, что нужно разузнать, приобрести и удер­жать? Разве указание на нее — не проекция про­шлого и, следовательно, не истина вообще, а лишь воспоминание? Поиск представляет собой внешне направленный или внутренний процесс, не так ли? А не должен ли ум умолкнуть для того, чтобы дей­ствительно быть? Поиск — это усилие, чтобы полу­чить больше или меньше, это активное или пассив­ное стяжательство, и пока ум — концентрация, центр усилия, конфликта, может ли он когда-либо быть спокойным? Может ли ум быть спокойным через усилие? Его можно заставить успокоиться через принуждение, но то, что искусственно сделано, мо­жет быть разрушено.

«Но разве усилие в некотором роде не существен­но? »

Мы увидим. Давайте исследуем суть поиска. Что­бы искать, необходим ищущий, сущность, независи­мая от того, что он ищет. А есть ли такая независи­мая сущность? Является ли думающий, переживаю­щий отличным или не зависимым от своих мыслей и опытов? Без исследования этой целостной проблемы медитация не имеет никакого значения. Так что нам надо понять ум, процесс в «я». Каков ум, который ищет, который выбирает, который боится, который отрицает и оправдывает? Что такое мысль?

«Я никогда таким образом не подходил к этой проблеме, и теперь довольно-таки смущен, но, по­жалуйста, продолжайте».

Мысль — это ощущение, не так ли? Через вос­приятие и контакт возникает ощущение, от этого возникает желание, желание этого, а не того. Же­лание — это начало отождествления: «мое» и «не мое». Мысль — это ощущение в словах, мысль — отклик памяти, слова, опыта, образа. Мысль прехо­дяща, изменчива, непостоянна, а ищет-то она по­стоянство. Поэтому мысль создает мыслителя, ко­торый затем становится постоянным. Он принимает на себя роль цензора, руководителя, контролера, формирующего мысли. Такая иллюзорно постоянная сущность — это продукт мысли, преходящего процесса. Эта сущность есть мысль, без мысли его нет. Думающий состоит из качеств, его качества неотделимы от него самого. Контролер есть контро­лируемое, он просто играет во вводящую в заблуж­дение игру с самим собой. Пока ложное не осознано как ложное, истины нет.

«Тогда кто является понимающим, переживаю­щим, сущностью, которая говорит: ,, Я понимаю"? »

Пока есть переживающий, помнящий об опыте, истины нет. Истину нельзя запомнить, сохранить, записать и затем выпустить наружу. Что накопле­но — не истина. Желание испытать порождает пе­реживающего, который затем сохраняет все и по­мнит. Желание приводит к отделению думающего от его же мыслей. Желание стать кем-то, испы­тать, быть большим или быть меньшим приводит к разделению между переживающим и опытом. По­нимание сути желания — это самопознание. Са­мопознание — это начало медитации.

«Как может возникнуть слияние думающего с его мыслями? »

Не через волевое действие, не через дисципли­ну, не через любую форму усилия, контроля или концентрации, не через любые другие средства. Ис­пользование средств подразумевает субъекта, кото­рый действует, не так ли? Пока есть действующий, будет существовать разделение. Слияние происхо­дит только тогда, когда ум действительно совершенно спокоен. Такое спокойствие возникает, не когда ду­мающий умолкает, а только когда сама мысль умолкает. Должна быть свобода от отклика на создан­ные условия, что является мыслью. Каждая пробле­ма решается только когда нет идеи, умозаключе­ния. Умозаключение, идея, мысль — это волнение ума. Как может быть понимание, когда ум взволно­ван? Горячность должна быть приведена в смире­ние быстрой игрой спонтанности. Если вы услыша­ли все сказанное, то обнаружите, что истина прихо­дит в те моменты, когда ее не ждете, будьте откры­ты, чувствительны, полностью осознавайте то, что есть, от мгновения до мгновения. Не стройте вок­руг себя стену неприступной мысли. Блаженство ис­тины приходит, когда ум не поглощен действиями и борьбой.

 

Что оглупляет вас?

У него была неинтересная, малооплачиваемая работа. Он пришел с женой, которая хотела погово­рить об их проблеме. Оба были весьма молоды, и хотя прожили в браке несколько лет, детей у них не было. Но не это было проблемой. Его зарплаты хва­тало только чтобы сводить концы с концами в эти трудные времена, но так как у них не было детей, этого было достаточно, чтобы выжить. Что ждало их в будущем, они не знали, хотя оно вряд ли было бы хуже, чем настоящее. Он не был готов к беседе, но его жена уговорила, что он должен сделать это. Она привела его, казалось, почти насильно. Он не мог правильно изложить свои проблемы, так как никогда ни с кем не обсуждал эту тему, иногда только с женой. Друзей у него было немного, но даже им он никогда не открывал своего сердца, так как был уве­рен — они бы не поняли его. Когда он разговорился, то стал более откровенен, жена слушала его внима­тельно. Он объяснил, что проблема была не в работе, она его устраивала, и благодаря ей они могли жить. Они были из простых, скромных семей, и оба полу­чили образование в одном из университетов.

Наконец заговорила о проблеме жена. Она ска­зала, что вот уже пару лет, как ее муж потерял всякий интерес к жизни. Он выполнял свою работу автоматически, без интереса. Утром уходил на ра­боту, а вечером возвращался, жалоб со стороны его работодателей не было.

«Моя работа — вопрос устоявшейся практики и не требует слишком много внимания. Я заинтересо­ван в том, что делаю, но это в конечной мере на­прягает меня. Моя проблема не в работей, и не в сотрудниках, она во мне. Как сказала моя жена, я потерял интерес к жизни, и совершенно не пони­маю, что происходит со мной».

«Он был всегда увлеченным, внимательным и нежным, но в течение двух лет стал пассивным и безразличным ко всему. Ко мне он всегда относил­ся с любовью, но теперь все изменилось и жизнь стала очень грустной для нас. Он стал равнодушен ко мне, и стало мукой жить в одном доме. В нем нет злобы или чего-то в этом роде, он просто стал безразличным».

Не потому ли, что у вас нет детей?

«Нет, причина не в этом, — сказал он, — наши взаимоотношения в физическом плане более или менее в порядке. Ни один брак не совершенен, и у нас есть свои взлеты и падения, но я не думаю, что унылость — результат сексуальной дисгармонии, хотя у нас с женой и не было сексуальных отношений в течение некоторого времени из-за моей депрессии. И отсутствие детей не было причиной этому».

Почему вы это рассказываете?

«Мы с женой поняли, что не можем иметь детей прежде, чем я впал в депрессию. Меня это никогда не беспокоило, а она часто плачет по этому поводу. Она хочет детей, но очевидно, один из нас беспло­ден. Я предложил несколько вариантов, которые помогли бы нам иметь ребенка, но она отвергла их все, решила, что будет иметь ребенка только от меня или вообще не будет. В конце концов, дерево живет и без плодов — просто, оно декоративно. Мы жили ожиданием чуда. Я понимаю, что нельзя в жизни иметь все, и не отсутствие детей привнесло безраз­личие в наши отношения, я совершенно уверен в этом».

Не грусть ли жены так повлияла на вашу жизнь?

«Сэр, мы с мужем полностью обсудили вопрос. Конечно, я печалюсь из-за отсутствия детей, но молю Бога, чтобы моя мечта сбылась. Муж, конечно, хо­чет, чтобы я была счастлива, но его уныние не из-за моей печали. Если бы у нас родился ребенок, я была бы очень счастлива, но в его жизни не про­изошло бы изменений, и я предполагаю, что так с большинством мужчин. Он страдает депрессией в течение двух лет, это какая-то внутренняя боль. Раньше он говорил со мной обо всем: делился радо­стями, печалями, говорил о любви ко мне, раньше он открывал мне свое сердце. Но теперь оно закры­то, а его мысли — где-то далеко. Я пыталась найти подход к нему, но все безрезультатно».

Вы жили врозь какое-то время, чтобы разобраться в проблеме?

«Да. Я жила у родителей около полугода. Мы пе­реписывались. Но разлука не принесла положитель­ных результатов. Что бы мы ни делали — все вело к ухудшению. Он сам себе готовил еду, очень редко выходил на улицу, держался подальше от друзей и все больше уходил в себя. Вообще-то он никогда не был слишком общителен. Даже после нашего разъезда в нем не произошло позитивных перемен».

Считаете ли вы, что уныние — прикрытие, на­пускной вид, бегство от некой внутренней тоски?

«Боюсь, я не понимаю, что вы имеете в виду».

Возможно, у вас есть сильная тоска по чему-ни­будь, которая нуждается в утолении, и поскольку она не находит выхода, возможно через уныние вы убегаете от боли.

«Я никогда не думал, прежде мне и в голову не приходило такое. Как мне разобраться в этом? »

Почему вам раньше это не пришло в голову? Вы когда-либо спрашивали себя, почему вы стали уны­вать? Разве вам не хочется прояснить ситуацию?

«Удивительно, но я никогда не спрашивал себя, в чем причина этого уныния. Я никогда не ставил перед собой этот вопрос». Теперь, когда вы задаете себе этот вопрос, каков ваш ответ?

«Кажется, ответа нет. Но я действительно по­давлен унынием. Прежде со мной ничего подобного не происходило».

В конце концов, важно знать свое внутреннее состояние. Это уже первый шаг на пути к разгадке проблемы. Вы никогда прежде не спрашивали себя, почему вы унылы, апатичны, вы просто принимали это, и все продолжалось дальше, не так ли? Хотите ли вы понять то, что сделало вас таким, или вы смирились с вашим теперешним состоянием?

«Боюсь, что он просто покорился ему без всяко­го сопротивления».

Вы хотите преодолеть это состояние, верно? Вы хотите поговорить без вашей жены?

«О, нет! У меня нет секретов от жены. У меня нет женщины на стороне, и наши сексуальные от­ношения тоже не причина моей проблемы».

Рисуете ли вы или пишете?

«Я всегда хотел писать, но никогда не рисовал. Во время прогулок мне раньше приходили в голову некоторые идеи, но сейчас даже это прошло».

Почему бы вам не попробовать записать что-ни­будь на бумаге? Не имеет значения что вы напиши­те. Вам не надо показывать это кому бы то ни было. Почему бы вам не попробовать? Но вернемся к на­шей теме. Хотите ли вы выяснить, чем же вызвано уныние, или же хотите оставить все, как есть?

«Я хотел бы забыть прошлое, отказаться от все­го и найти свое счастье». Это то, что вы хотите сделать? Тогда почему бы вам не поступить именно так? Вы колеблетесь из-за вашей жены?

«Такой я не нужен жене».

Вы считаете, что найдете счастье, изолировав себя от жизни? Разве вы сейчас недостаточно изо­лировали себя? Отказаться, чтобы найти, — вовсе не отказ, а всего лишь хитрая сделка, обмен, проду­манный ход, чтобы получить что-то. Вы отказывае­тесь от одного, чтобы получить другое. Отречение с целью — это только лишь уступка, чтобы далее извлечь пользу. Но сможете вы иметь счастье через изоляцию, через разобщение? Разве жизнь — не общение, контакт, общность? Вы можете отойти от одного вида общения, чтобы найти счастье в дру­гом, но полностью вы не сможете отказаться от кон­такта. Даже в полной изоляции вы находитесь в контакте с вашими мыслями, с самим собой. Само­убийство — вот полнейшая изоляция.

«Конечно же, я не хочу совершать самоубийство. Я хочу жить, но я не хочу, чтобы продолжалось все, как есть».

Вы уверены, что не хотите, чтобы все продолжа­лось, как есть? Вы понимаете, что есть явная при­чина, которая делает вас унылым, и вы хотите убе­жать от этого с помощью дальнейшей изоляции. Убегать от того, что есть, означает изолировать себя. Вы хотите изолировать себя, возможно, вре­менно, надеясь на счастье. Но вы уже изолировали себя — и почти полностью. Еще большая изоляция, которую вы вызываете отречением, является только еще большим уходом от жизни. И можете ли вы иметь счастье через все более и более глубокую са­моизоляцию? В природе «я» заложено изолировать себя, само его качество — это исключительность. Быть исключительным означает отказываться, что­бы извлекать пользу. Чем больше вы уходите от общения, тем больше конфликт, сопротивление. Ничто не может существовать в изоляции. Какими бы болезненными ни были отношения, их необхо­димо терпеливо и полностью понимать. Конфликт приводит к унынию. Стремление стать кем-то, со­знательно ли это или подсознательно только при­носит проблемы. Вы не можете быть унылым без всякой на то причины, поскольку, как вы говорите, были когда-то бодры и энергичны. Вы не всегда были унылы. Что вызвало эту перемену?

«Вы, кажется, знаете, пожалуйста, скажите ему».

Я бы мог, но ему легче не станет? Он либо при­мет, либо отклонит это в зависимости от его на­строения и пожелания. Но разве не важно, чтобы он сам выяснил? Разве не существенно для него раскрыть целостный процесс и увидеть его суть? Суть — это то, что нельзя сказать другому. Он дол­жен быть способен уловить ее, и никто не сможет приготовить ее для него. Это не безразличие с моей стороны, просто он должен столкнуться с ней от­крыто, свободно и неожиданно.

Что делает вас унылым? Разве вы не должны узнать это сами? Конфликт, сопротивление приво­дят к унынию. Мы думаем, что с помощью борьбы обретем понимание, соперничество сделает нас смышлеными. Борьба, конечно, придает остроту, но то, что остро, вскоре становится тупым, то, что по­стоянно используют, вскоре изнашивается. Мы при­нимаем конфликт как неизбежное и строим нашу систему из мыслей и действий на основе этой неиз­бежности. Но разве конфликт неизбежен? Неужели нет иного способа проживания? Есть, если мы смо­жем понять этот процесс и значение конфликта.

И снова — почему вы сделали себя унылым?

«Разве я сделал себя унылым? »

Может ли что-нибудь сделать вас унылыми, если вы не желаете быть таким? Эта готовность может быть сознательной или скрытой. Почему вы позво­лили себе стать унылым? Есть ли в вас глубоко уко­ренившееся противоречие?

«Если есть, то я совсем не осознаю этого».

Но неужели вам не хочется знать? Разве вы не хотите понять это?

«Я начинаю понимать, к чему вы клоните, — вста­вила она, — но я не могу сказать мужу о причине его унылости, поскольку и сама не совсем уверена».

Вы можете или не может видеть путь, которым эта унылость пришла к нему, но действительно ли вы помогли бы ему, если бы указали на него на словах? Не важно ли, чтобы он обнаружил это сам? Пожалуйста, поймите важность всего этого, и тогда вы не будете так нетерпеливы или взволнованы. Можно помочь кому-то, но он сам должен совер­шить путешествие в открытие. Жизнь нелегка, она очень сложна, но нам нужно обращаться с ней про­сто. Мы — вот проблема, проблема — это не то, что мы называем жизнью. Мы можем понять проблему, которая является нами самими, только если мы зна­ем, как обращаться с ней. Важен подход, а не про­блема.

«Но что же нам делать? »

Если вы услышали все, что было сказано, если да, то поймете, что только истина дает свободу. Пожалуйста, не волнуйтесь, а позвольте семенам пустить корни. После нескольких недель они оба возвратились. В их глазах была надежда, а на их губах — улыбки.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. A. Оценка будущей стоимости денежного потока с позиции текущего момента времени
2. A. Смещение суставной головки через вершину суставного бугорка на передний его скат
3. A.27. Процедура ручной регулировки зеркала заднего вида
4. B. С нарушением непрерывности только переднего полукольца
5. Cсрочный трудовой договор и сфера его действия.
6. F. Оценка будущей стоимости денежного потока с позиции текущего момента времени
7. G) определение путей эффективного вложения капитала, оценка степени рационального его использования
8. H) Такая фаза круговорота, где устанавливаются количественные соотношения, прежде всего при производстве разных благ в соответствии с видами человеческих потребностей.
9. I этап — идентификация (опознание) неадаптивных мыслей
10. I. МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ЕГО ИСТОРИЧЕСКИЕ ТИПЫ
11. I. ПОЛОЖЕНИЯ И НОРМЫ ДЕЙСТВУЮЩЕГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА, В ОБЛАСТИ ОРГАНИЗАЦИИ ПРОТИВОПОЖАРНОЙ ПРОПАГАНДЫ И ОБУЧЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ МЕРАМ ПОЖАРНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
12. I. Рабочее тело и параметры его состояния. Основные законы идеального газа.