Тысячи статуй из чёрного дерева,

Стр 1 из 8Следующая ⇒

Усыпанных жёлтыми листьями.

ХРАМ

Крутил воронку купол храма.

Молитва, совратив, ждала.

И Бог играл в гляделки в рамах.

А мозг звонил в колокола.

АПОКРИФ

Вот тень божественной строки:

Он – вдохновлённый образ жизни.

И только солнце солью брызнет,

как вам в глаза – Его штыки!..

***

Сколь бы ты не рыпался,

как бы ты не дёргался –

всё одно: на выползня

солнышко помёрклося...

***

Пиши на моей груди

кровью бешеных псов –

знаки огненных льдин

кистью своих сосков.

***

Сказочник в туалете

проснётся однажды и скажет:

“Спите, милые дети!

Пусть вас Господь накажет! ”

***

Влас гарроты – вожжей влас.

Глад пейота – мозжий глад.

Страсть улёта – дрожжей страсть.

Глаз кого-то – ложный глаз.

ЦЕНА ДНА

За жизнь на смертной полосе

назначена цена.

Платить согласны болью все

за опыт дна сполна.

Ведь было так предрешено –

цена и полоса.

И опыт нас привёл на дно,

листая небеса.

О СВОБОДЕ И ЧАСАХ

Переступив за грань,

не думай об ином.

Но только встань с колен –

получишь промеж ног.

Длинна Господня длань –

углом да на излом.

Среди великих стен

останься дураком...

И стрелки не застав,

часы задали ходу.

Сменилась власть народа.

Народ пошёл домой.

А на игле креста

в иконе небосвода –

распятая свобода

зависла над землёй.

КРАСОТОЛК

Что толку есть от красоты,

когда у ангелов – хвосты?

ЛЮБОВЬ (ИГРА № 0)

Перетянутая кнутом,

крещёная голой лампочкой –

прикрывающаяся наготой

стыдливая дамочка.

Словно чёрная метка,

шитая белыми нитками –

прозрачнейшая нимфетка

с сияющими ланитами.

Обутая в белые тапочки,

обёрнутая кумачом –

изящнейшая ласточка

с выразительнейшим плечом.

Возбуждающая до предела

живая петля на шее;

играющая смертью тела

беспроигрышная лотерея.

Ласкающая мои волосы

посланница сатаны –

раскрашивающая в полосы

дорожные вещие сны.

Дарующая бессмертие,

свободная быть на краю –

вневременье и междолетие

сводящая вечно вничью.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Меня обмыли в жерле унитаза –

и низложили в месиво гробов.

Ты подошла тихонько, в оба глаза,

и прошептала: вечно будь готов!

И пировали гоблины и галлы,

блюя в тарелки, полные травы.

Ты отдалась за проходные баллы

агенту штази из-под головы.

Ты принимала королеву в Риме,

раздвинув ноги, лоном к потолку.

Искариот мне предал твоё имя:

по баксу в день за свежую строку.

ВЕРНОСТЬ

На каждом твоём холсте

ты разбрызгала смерть.

На каждом твоём лице –

одинокая твердь.

В каждой твоей постели –

алкогольный маньяк.

В каждом твоём прицеле –

я размером с кулак.

ЦЕНТР ЦИКЛЫ

Закрыт лимит на дебаты,

лепру – узорь в карантин!

И роты мессий – распяты

в просторы личных кабин.

Трезва шестая палата –

ушёл в андеграунд сплин.

И включены реостаты

в бредовый ультрамарин.

Умы и сердца – в засадах,

на линзах вогнутых спин –

бега кривят автостраду,

шаги выносят в трамплин.

Шершавит шёпот баллады;

подробны шифры картин.

И черти нюхают ладан,

раскатанный в кокаин.

ИГРА № 1: ВОЛНЫ ЭРОСА

Отражение глаз приводит в экстаз.

Откровения тел – оправданье любви.

Эрогенный Амур проповедует джаз.

Жизнь – в движеньях крови.

Сладострастная нега закроет глаза.

Под “Дунайские Волны” – на крылышках в рай.

Эйфория небес в(o)праве огня.

Отпевание – воплем.

– Банзай!

ВИДЕНИЕ N 6: СМЕРТЬ

В центре неба над нами

чьё-то солнышко всходит.

Я раскидан очами,

как Твои зеркала.

В смертном поле кругами

моя девушка бродит,

и у ней за плечами –

два вороньих крыла.

Мнимый ветер в баллоне

за конём моим мчится,

конь мой твёрдо хромает

и вот-вот упадёт.

И судьба нас догонит

на ничьей колеснице,

жёлтым сном приласкает –

и с собой заберёт.

ВИДЕНИЕ N 7: ЛЕЗВИЯ ТРАВ

На промёрзшем до дна берегу,

сам себя на версту обогнав,

оставляю следы на снегу

я – идущий по лезвиям трав.

Достаю из-под снега цветы,

дотянувшись разорванным ртом,

в нимбе девственной злой чистоты

не познавший крещенья огнём.

Над моей головою – рассвет.

Пусть не гаснет, покуда живу!

Я иду – и блестящий паркет

открывает дорогу в траву.

ОСЕНЬ ТРАВЫ

Трава высочайшей пробы,

взрастившая корни кверху.

Пехота подземного стёба,

рублёная с краю перхоть.

Бесхлебная корка с неба,

плюющая жёлтым семя.

Конечная цель непобеды,

убившая в танце время.

Поймавшие радость жизни

карманы упавших в осень.

Петлёй завещаются мысли.

Мадонны в досках из сосен.

Погибшие смертью храбрых

в постели из мягких зёрен.

В полях развиваются травы.

А время – в тех, кто ускорен.

ВЫЗГЛЯД

Капли падают на землю яркую,

перемешанные снегом и соляркою.

Зацвели леса летом маковым –

по-над городом по-над Краковым.

Разрастается опухоль раковая,

на глазах твоих одинаковая.

Лезвий бритвенных сталь упругая

ходит искоса-вдоль-округою.

Взгляд единственный ниже талии,

сны далёкие об Италии...

Ниже талии да выше тления –

расписание отправления.

ИЗМЕНА

На нескошенные травы пали шторы;

а измена, алая, как нить,

полоскалась под хорошеньким забором –

и кляла свободу говорить.

От измены глупый день наглел,

наизнанку метили стрелки.

Оставляя сущность свою в петле –

в катакомбы ушли полки.

КРАСА ЗЕМНАЯ

Вот она – Краса Земная:

по небу легко ступая –

ходит, бедная, по кругу

зари, мается любовью;

ищет, дерзостная, входа

за врата литые рая,

за немытые засовы,

обречённые на гибель

близ дубовых бочек, полных

медовухою забвенья...

***

Ура! Я скачу по дороге пустой!

О’кей! Не дожить мне до смерти!

Но тот, на посту над моей головой,

поймал мои крылья на вертел.

***

Радуга налево шла,

а над ней, как в книжечке –

Пресвятая Девушка

в кожаном пальтишечке.

***

Я травинку окуну

в омут головою.

А она мою жену

выщемит розгою.

***

...Ведь любить нельзя,

словно глотку драть,

а творить любовь

надо шёпотом...

ЛАМПОЧКА

Солнышко смеётся,

ручеёк журчит –

в небе под колодцем

лампочка торчит!

МАГИЯ

Чертить зеркалом по воде.

Кутать священным дымом.

Ворожить явные буквы.

Считать маковки зёрен.

Собрать алые горсти.

Умыть хлебные гроздья.

Опасть сладкою каплей.

Налить спелое море.

Целовать тонкие вина.

Искушать нежные блюда.

Веять травами ветер.

Помнить глазами пепел.

Трогать пальцами звуки.

Играть гранями света.

Вить линию круга.

Плыть волнами мира.

ПЕРЕКРЕСТЬЕ

В запредельном мире

всё предельно просто,

и всего там вдосталь –

хлеба и вина.

В сопредельном мире

всё не так, как надо:

холодом приклада

веет из окна.

В подпредельном мире

гении науки,

точно злые суки,

шьют свои холсты.

В беспредельном мире

ни черта не видно,

и ангелы фригидны

в мире пустоты.

БОГАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ

Я – острие клинка, направленного в вечность.

Две стороны у лезвия: прошлое и будущее,

а я – та грань между ними,

что рассекает живую плоть времён

до самого основания,

и тёплые капли дождей стекают по моему лицу

на подошву гарды.

ДАР БОГОВ

Под звуки скрипок сладострастных,

в струях хрустальнейшей воды,

он соблазнительниц прекрасных

срывал запретные плоды.

Ещё – любил увидеть тени.

Ах! Дар богов – великий дар...

Он собирал пыльцу растений

и гнал архангельский нектар.

ИСТИНА

Застынет в горле хриплый ком.

И я к ногам твоим паду,

и между бёдер проведу

своим шершавым языком.

И бешено взбунтует кровь:

я побеждён – но сладок плен!

А мой в веках восставший член

познает тело и любовь.

И возмутится чья-то плоть,

но и её найдёт экстаз:

сияньем губ, дыханьем глаз

откроет истину Господь!

ЗМЕИ

И вижу я: в ночи желанной

круги любови неустанной

сплелись – как змеи на груди.

И ты мне говоришь – иди!..

И я иду. Среди лобзаний,

откинув сети созерцаний,

одежды сбросив с плеч долой,

сольёмся мы – душа с землёй!

ДЫХАНИЕ НЕБА

О странные лица

цвета погибшего неба!

С первым криком Младенца

вкусите хмельного хлеба!

Запах нежданной победы

несут по реке дымы –

в прозрачно-густой свободе

последнего дня зимы.

Ах, милый мальчик,

вышедший из волны!

Обними меня крепче

целованьем весны!

Мои ждущие губы

не досчитают до ста...

Чувствуй дыхание неба

за пазухой у Христа!

СПИРАЛЬ

За край земли, где ландыши в цвету

окутали сияньем твой каприз;

за грань победы – к белому листу,

где крутится подпольный парадиз;

за числа дней, где радостная пыль

осела на нетронутый миндаль –

между теней, танцующих кадриль,

веди меня, любезная Спираль!

САНСАРА-ДЖАЗ

Откушав жирного омара,

усни, великий Пифагор.

В каких слоях Шаданакара

блуждает твой логичный взор?

И медитируя в природу,

презревший плоти тяжкий плен,

какие видишь ты восходы

сквозь днище бочки, Диоген?

Друзья и истины бледнеют,

когда, исторгнув сладкий стон,

тебя философы лелеют,

великомученик Платон!

Живы ль былые Сиракузы?

Расскажет мухоморный дед,

как получил копьё под пузо

весёлый дядька Архимед...

А я, в кругу своей сансары,

люблю наркотики, вино –

и, помахав концом гитары,

шагнуть в раскрытое окно.

И там, зависнув в куще райской,

услышать ангелочков хор –

и сочинить им джаз хабальский.

Тональность до-диез мажор.

КОШКА, ЧТО ЛЮБИТ ДОЖДЬ

Там, где моя победа,

никогда не будет тебя.

В чашу другого неба

лей брызги дождя!

В области анфилады,

краем чужого сна –

белым светом лампады

падаю в дверь окна.

В кадрах немых картин

странны сплетения пальцев,

когда я брожу один,

не помня движений танца.

Истину – не обманешь,

в долг себя – не возьмёшь:

этой ночью ты станешь

кошкой, что любит дождь.

БЛЮЗПЕРЕРОЖДЕНИЙ

Посреди толпы дешёвых гринго,

пожирающих трофейный шоколад,

я – боксёр на мексиканском ринге;

ставки сделаны, и за спиной – канат.

Иль – в рубахе грубой бумазейной,

на широкой шее пара ниток бус –

я – негр на плантации кофейной,

из последних сил хрипящий блюз.

Или – плеть в припадочном разгуле

обратит меня, вернёт в земную твердь:

я – китайский опиумный кули,

обречённый императором на смерть.

И, не ведая иной расплаты,

испускают те же жертвенники дым...

Я – убийца, на кресте распятый

рядом со Спасителем своим.

И, когда над всеми королями

превозносит пустота слепой души,

ни к чему стегать себя плетями:

цель была б, а средства те же хороши.

Или – просто: телу уготован

тихий аристократичный эшафот...

Только я ещё не коронован,

а рождён – посмертно – идиот!

ЗАСЫПАНИЕ

Ты видишь – тщетны все страданья,

а небо... Небо – только дно.

Ты видишь – время как дыханье:

деленья нет, оно – одно.

Ты видишь... Стоп! Опять снаружи,

опять не зная – что внутри.

Ты спишь, mon cher... Ты не разбужен.

Открой глаза – иди, смотри!

ЗНАК ОТВЕТА

Зачем я так бессмысленно люблю?

Ведь та, кого ласкаю и лелею,

накинет на талантливую шею

бездарную и скользкую петлю.

Но песнь любви звучит в моих устах,

и, сквозь небес разодранные сети,

меня достанет сумасшедший ветер

в осенних перечерканных листах.

ТАНЕЦ ВОКРУГ ДУШИ

Когда б математическим законам

повиновались спящие цветы,

считал бы я забвенье – моветоном,

стихами б не исписывал листы.

Когда бы вычислял я логарифмы

и смерти дар страшился бы принять,

кокетки музы и шалуньи нимфы

не стали бы меня и целовать.

Когда бы я от альфы до омеги

узнать не возжелал души своей,

меня б любовь оставила навеки

пред океаном сумасшедших дней.

Так пусть, кружащему в бездумном танце

с незрячими глазами вкруг огня,

мне сцену осветят протуберанцы,

ниспосланные солнцем для меня!

МЯКОТЬ СОЛНЦА

Слово стреляет солнцем,

это – надмирный подсвет.

Ангел, звеня колокольцем,

мне произносит завет.

Вещи, явившись в сути,

время стянули в кольцо.

В яркой, живой минуте

я открываю лицо.

С кожи сдираю маски,

роли – одну за другой.

Небо даёт мне краски,

водит наждачной строкой.

Есмь!.. И хочется плакать.

" Я" испускает пыльцу.

Спелая, в соке, мякоть.

Время несётся к венцу.

УКРАСТЬ СЕБЯ

Смотри, как опадают листья

в неведомой стране осенней –

и некто золотою кистью

ласкает небо в упоенье.

Смотри, как прах летит по ветру,

чтоб в землю чёрную упасть –

и некто, избранный для жертвы,

себя пытается украсть.

Смотри, как радуга двойная

соединяет все края –

и тело жизни обнимая,

хрипит божественное Я

в преддверии желанном рая:

жестки законы бытия!

САМОУБЕЖДЕНИЕ

Страданье – истины дороже.

Ты видишь истину, mon cher?

Прекрасно зная, что ничтожен –

с кого же ты берёшь пример?

Не с тех ли, что слепым безумьем

исходят, всё кругом губя?

Ты наливаешься раздумьем...

Да полно! Помнишь ли себя?

Сорви же дивное растенье,

лишь уловив цветка томленье:

оно раскроется, как стих.

Очнись, услышь из этой комы

те голоса, что так знакомы:

зовут живые – лишь живых!

ЗАТВОРНИК

Затворник, гордо одинокий,

инок смиренный и нагой,

от мира бренного далёкий,

одним лишь хлебом и водой

тщедушное питая тело –

что знаешь ты о жизни сей?

Скажи – куда исчезнет небо,

когда угаснет свет очей?

Молчи; твори свои молитвы,

остановив желаний бег –

великий тактик и стратег

жестокой неотступной битвы...

Прошедшему тропою Бритвы

подарит крылья талый снег!

ДОЖДЬ, ДЫМ, ТЕНЬ

Он – дождь, идущий по следам,

бесшумный дождь в твоей ночи.

И капли ластятся к устам,

и шепчет он: молчи! молчи!

Он – дым, что падает с ветвей;

следы, ведущие к дождю.

И ветер за пределом дней –

и шепчет он: люблю! люблю!

Он – тень, что тает поутру,

когда невидимый восток

окончит странную игру.

Туда, дыханье затая,

где ты – как воздуха глоток...

И шепчет он: моя! моя!

НИТЬ

Вот нить – и ей Творец Единый

наш мир соткал, как гобелен.

Здесь есть и уголь, и рубины:

рубин не превратится в тлен,

а уголь... Он сгорит за час –

и тьму наполнит огоньками;

или – умрёт, родив алмаз,

в земле шлифованный веками.

И люди так же: кто-то ярко

сгорит в предчувствии венца;

другие – тлеют, как огарки,

и ждут бесславного конца;

а третьи – за небесной аркой

проснутся волею Творца!

ПРОЕКЦИЯ

Я сгину иль пойду по следу –

и сохранит печаль моя

лишь пораженья и победы

из всех фрагментов бытия.

Но эта память есть слепая

проекция моих шагов.

Живу ли я? Иль – умираю?

И какова печаль богов?

Когда усну я у дороги –

узрит ли кто мою красу?

Пустую жизни полосу

в обрывок белой нежной тоги

сверну – и в жертву принесу.

Но что мне скажут боги?

НЕКТАР

Любовь! Открой свои права,

ведь я – в твоих руках.

Из праха возрастут слова –

и возвратятся в прах.

Слова – не более чем смерть,

а смерть – не выше слов.

Тот, кто способен умереть –

к рождению готов.

Рожденье – тайна, что дана,

как самый лучший дар.

Когда любовь во вкус вина

своих добавит чар –

я жизни радостный нектар

испробую сполна!

ДУХ ОСЕНИ

Пространство взором онемелым

мне говорит: уснуть! уснуть!

Дух осени владеет телом –

а телу стоит отдохнуть.

Доходят ли мои молитвы

до тех, кто управляет мной?

О, как остры все грани бритвы!

И как желанен мне покой!

Горит, горит огонь желаний!

Но помоги мне, ангел мой...

Ведь ты уже прошёл все грани –

и, пролетая над землёй,

дари предсмертные лобзанья

идущим следом за тобой!

ВИНО

Как символ дорогих минут –

вино внутри стеклянных трубок,

которое из кубка в кубок

переливают, но не пьют.

Вино, что ждёт красивой смерти

в твоих кокетливых устах,

на лёгкость в мыслях и словах

заменит страх небесной тверди.

Вино, которое устало

бродить в сосудах слов моих,

преображаясь в странный стих,

прольётся через край бокала.

Оно – как я. Пора настала –

и я к устам своим приник.

АВРОРА

Невы мятущаяся плоть

в гранитные тиски заключена;

стремились так гиганты побороть

богов – но лишь достигли дна.

И этот город – парадиз для тех,

кто не искал бесславного конца...

Вглядись – как проступает смех

сквозь тень прекрасного лица;

как, мутной вязью на стекле,

Аврора – чуть полуодета –

идёт по стынущей земле

в минутах юного рассвета.

Её ль ты ждёшь, усевшись на весле

с гримасой дряхлого кокета?

ДЕВЫ

Дыханьем жаркого гарема

опалены желанья дев;

и, солнце, словно диадему,

тебе на голову надев,

они спешат подставить лица,

глаза и губы для того,

чтобы тобой навек напиться

во дни позора твоего.

Глаза их – словно изумруды:

грозят, ласкают и поют;

их губы от святого блуда

не стонут и не устают;

а лица их... Спроси Иуду –

таких нигде не продают!

ПИТЕР

...А этот город дьявольски красив

и дерзок – точно нет его прекрасней;

он может не проститься, обольстив –

но оттого не станет он ужасней.

И день последний не коснётся черт

его – он вечен, как художник тот,

что от тоски открыл пустой мольберт

и набросал забавных восемь нот.

К лицу ему и ладан, и кумар;

и жизнь, и смерть здесь пишут откровенья.

Когда в очах туман – в крови пожар;

он холоден – и полон возбужденья.

Тебя, мой друг, он выпьет как нектар –

и как победу примет пораженье!

МИФОЛОГИЯ

Ах, прекрасная Елена!

Я – сатир, а Вы – гетера:

из морской Вы вышли пены,

ну а я здесь – для примера.

Станет пепел сигареты

Вам наградой за измену;

я же просто кану в Лету

к славе шлюхи Мельпомены.

Даже если грани неба

нам откроют суть победы –

пролетев в коляске Феба

всю туманность Андромеды,

мы окажемся навечно

в тех краях, где смерть беспечна!

БАЛЬЗАМ

Тебя ласкает день ушедший,

ты пьёшь целительный бальзам:

ещё свободы не обретший –

уже внимаешь небесам.

В горсти твоей вода живая –

любовь, блаженство и покой!

Приоткрывая двери рая,

в заре лицо своё омой.

И знай, что в этом мире гипса

иной любовью ты любим:

она толкает в воды Стикса,

чтоб стал ты ввек неуязвим.

И в нитях целостных материй –

разгадка, суть твоих мистерий.

ОГОНЬ

Вот следствие прекраснейших удач:

когда душа летит, а кровь инертна.

И ты уже не властвуешь, палач –

а я не жду, пресыщенная жертва.

Уже мертва безумнейшая страсть;

тотчас любого, кто её коснётся,

испепелит обещанная власть –

сама же сразу в пыль и прах вернётся.

И только ты, блаженная природа!

Что скажешь вне ума, когда огонь

стекающими каплями восхода

тебя уложит на свою ладонь –

и, от восторга брызгая слюной,

расправится с твоею чистотой?

ЛИХОРАДКА

Солнце расплавит очи

в белый густой сироп.

Жёлто-тёмные ночи

небо целует в лоб.

Взоры луны тоскливы,

свет её – смерти схлоп.

Медленно и красиво

небо целует в лоб.

Солнечной лихорадки

неизлечим озноб:

небо в кратком припадке

на перекрёстке троп

бросит на две лопатки

и поцелует в лоб.

ЛИЛИТ

И было Влагалище с Пустотой, заключённой в Нём. И созрело Оно, и появилась Плодотворная Среда, суть Космос. И вошёл Господь в Космос, и излил Семя Своё, которое стало распространяться, создавая Вселенную. А звёзды и привязанные к ним планеты есть Сперма Господа.

Любая сложность – только ложь.

Любая истина – верна.

Так будь проста, когда уйдёшь –

и не останешься одна.

Твое сознание – слабо

и фрагментарно, словно дождь.

Одень изящное жабо,

но не забудь – кого ты ждёшь.

Твои глаза – как телефон;

но как пленительны уста!

И – вот... Уж близко он –

но нет на нём креста!

О, как сияет дивный взор!

Как странен он и отстранён...

Как будто на тебя в упор

он прямо с неба наведён...

III

К его чарующим устам

с тоскою томною прильни...

Отдай закаты небесам –

и вы останетесь одни.

Когда в сладчайшей из нирван

любовь тела соединит –

покинув Вечный Океан,

пред вами явится Лилит.

Её безмолвен будет глас –

своей вселенской немотой

он до краев наполнит вас...

О смерти лишь мечтать такой!

Та смерть прекраснее стократ

всех счастий и страстей людских;

она покажет рай и ад –

и возвратит в круг дел земных.

Лилит! Предвечная Лилит

качала колыбель времён.

И рёк Второй – Тот, Что Хранит:

" Отныне – да прервётся сон! "

И Первый – Тот, Что Создаёт –

изринул из себя Закон.

Был мир – того Закона плод:

так первый начался эон.

Их – Трое. Вот из Них Один –

Создатель, Демиург, Творец:

он смену действий и картин

подводит под златой венец.

Другой – антагоничный пол:

Творцу он противостоит –

и всё, что создал тот и ввёл,

разрушит или извратит.

VII

Последняя – Та, Что Придёт;

а мы её Лилит зовём.

Её удел – свершить Восход

и дать соединиться Трём.

В ней пола нет – она его

не ждёт, как ты – постель,

возникшая из Ничего:

в ней Пустота Единства – Цель.

VIII

Но вот – Восход её свершен,

полна Единством Пустота.

Пришел к финалу сей эон –

всё встало на свои места.

Теперь – пора метаморфоз:

Творец – в Лилит преображён;

а Разрушитель стал – Христос,

устами неба напоён.

Шесть комбинаций, шесть триад

составится из Трёх

в шести эонах. И – закат:

седьмая из эпох.

При ней откроется Ничто –

и из него Лилит

себя сквозь весь Живой Поток

во Всё перетворит.

Эон закончится седьмой –

и Соком брызнет Плод,

что тихо зреет под землёй

Околоплодных Вод.

И совершить семь раз Восход

в нём новых Трое ждут:

Тех, Кто Прошёл – в себя вольёт

Единый Абсолют!

И сгинув смертию такой,

и возвратясь затем назад,

как должно, – обретёшь покой,

а, может быть – уйдёшь в закат.

И, выйдя из пучины страсти

на солнечный покоя брег,

узри: ничто не в нашей власти –

так здесь безволен человек.

XII

Лишь тела узницу покинув –

душой свободу обретёшь;

живи, сомнения отринув –

но не забудь, кого ты ждёшь.

Прими его в свои объятья –

не больше, чем на полчаса.

И вот – люби! Все люди – братья.

Над всеми плачут небеса...

ЛАБИРИНТ КОНЧАНИЙ

Внутри тебя – утро.

Плавными волнами накатывает заря, мягко обволакивая и лаская, нежно касается она тебя: еле ощутимы эти прикосновения, будто бы и нет их совсем, – но с каждым мигом они становятся всё явственнее, ароматом вдохновения овевает заря, переливаются её голоса, сияя нездешне, густой и тягучей струёй из бездонной фляги небес в воронку твоего ока.

ВИДЕНИЕ N 13

Как хорошо искать покой

в сетях разврата,

где жизнь всегда течёт рекой –

а смерть крылата!

Вот чаша, полная вина,

и дым табачный –

пред алтарём стоит Она

и тихо плачет.

О чём же, горя не тая,

с такою болью

на мёртвых досках бытия

ты чертишь солью?

О той ли странной красоте,

что так искала –

а чья-то дерзостная тень

её украла?

Или о том, кто так молил

тебя стихами,

что ангел вещий осенил

его крылами?

Вот чаша, полная вина –

о чём же плакать?

Испей её до дна, она –

дорога в радость.

Вдохни веселье в два глотка,

как дым кальяна,

в клубах душистых табака –

твоя нирвана.

Ведь ты же знаешь – только здесь

твоя арена,

прими же всё таким, как есть –

и будь блаженна!

АВЕ МАРИЯ

Аве Мария! Дымом молитв

окуриваю твой лик.

Памятью сердца в бронзе отлит

рвущийся в небо крик.

Память исполнена радости дней,

сердце – печаль хранит.

Слышишь ли ты за звоном мечей

шёпот немых молитв?

СНОХОЖДЕНИЕ УМА

В крамольных снах желая пробужденья,

молчу молитву и кричу: аминь!

Но что-то говорит – сомнения отринь,

и вслед за смертью обретёшь рожденье.

Одно мгновенье райского блаженства,

а после – пусть наступит тьма!

Сходя с последнего и шаткого ума,

я постигаю горечь совершенства...

НЕБО НА УСТАХ

Так я погибну, до вершины не дошед:

меня погубит декаданса бред,

размоет дождь мой одиночный след –

и свистом ветра будет прах отпет.

И, предваряя свой последний вздох,

я вспомню всё, что подарил мне Бог:

вот губ твоих алеющий восток –

и капли неба на губах как эпилог.

И я, приговорённый на расстрел,

слагал стихи – а для тебя не пел;

но, забывая обо всём в сплетеньях тел,

к тебе слабеющей душою я летел.

Забросив крест, которым был распят,

я пью любовь как самый верный яд:

вот губ твоих пылающий закат,

где поцелуй – ворота в райский ад!

ВОСХОЖДЕНИЕ

Забыв о предсказаниях гадальных,

я восхожу, сатир и полубог,

средь губ – двух арок триумфальных –

под языка отточенный клинок.

И он меня в безумье повергает,

даруя наслаждение земли,

от хладного забвенья пробуждает –

и шепчут небеса: скорей внемли!

И, сбросив сон – колоду карт игральных –

я восхожу, бунтующий инок,

средь губ твоих – диезов атональных –

под языка бестрепетный смычок!

ДВОЙНИК

Шагай, шагай по жёлтым трупам листьев,

ты, призрачный осенний декаданс,

и нить судьбы переплети в петлю амнистий,

забвенье – в судоржный экстаз.

И словно голос, тайным смыслом полный,

ты, хладный и немеющий закат,

пустив по чёрным венам яд любовный,

агонии вдыхаешь аромат.

Твори богам своим молитвы апелляций,

с утра включая антикварный нимб,

и ангелы тебя в финальном танце

пинком отправят на Олимп.

Шагай, шагай цепочкой лживых истин –

в которой же из них един твой лик?

Ведь ты – как я: на жёлтых трупах листьев

очередной блефующий двойник.

ПЛОТЬ ТЕНИ

На Божий Суд не купишь адвоката

и не предъявишь Ангелу расчёт –

когда, пустив на ветер все дукаты,

казной твоей распорядился Чёрт.

Недолго жить ещё тебе под небом –

душа не любит тело ожидать:

ты будешь крыльями своими предан,

когда настанет время улетать.

Здесь плоть – пленительно слепа,

а страсть – стремительно ничтожна.

Как всё раздроблено и сложно!

Проста – Его Единая Тропа.

Так тень твоя кидалась на Охоте

под пляшущие дула автоматов –

и сорвалась на самой тонкой ноте!

Но светел день за трупами закатов...

АЛЛЮЗИИ

Как много девушек хороших

в тумане моря голубом...

Что ищешь ты, с лицом Гавроша,

прибив старуху топором?

И сон четвёртый не приснится:

златая цепь на дубе том.

Течёт слеза с тугой ресницы –

но к чёрту думы о былом!

На островах Архипелага –

седьмая Пятница уже;

змеёй ползет хмельная брага,

как дохлый белый конь, к душе –

и пляшут музы и хариты

под дудку Леля-пастуха!

Летит нагая Маргарита

на первом крике петуха;

Лолита, полная желанья,

с ключом в раздвинутых ногах:

лежит морфин в её кармане,

как будто облако в штанах!

И вот вам весь психоанализ...

Ну на черта ей, дуре, Фрейд –

когда такой могучий фаллос,

поднявши флаг, встаёт на рейд?..

О ДЕВАХ И ГЕРОЯХ

Кто, кто из вас, великие герои,

проведает о буднях наших дев –

и тотчас же подавится слюною,

испробовать их плоти восхотев?

Их плоть так завлекающе желанна...

Но души их – в нездешних небесах:

беседуют, бесстрашные, в нирване –

с клинической улыбкой на устах.

Кто, кто из вас решился бы нарушить

их жизни тихий, эфемерный ход –

и, умирая, с наслажденьем слушать

их дум девических заветный код?

Увидев, как они приносят жертвы

трёхглавому мистическому льву,

спросите их: прекраснейшие стервы!

тому ли вы отдались божеству?

Кто, кто из вас, невиннейшие суки,

освободит героев падший дух –

а после на себя наложит руки,

не оскорбляя их усталый слух?

И в мире гармонических звучаний

произрастет из плоти их святой

цветок Любви и Блядского Страданья –

и тотчас же подавится слюной!..

УСТА

Отверзнитесь, уста!

Веселье – горше муки.

Пылает средь тоски

ваш адекватный бред;

в объятиях креста,

восторженные суки,

окровленной строки

целуйте жаркий след!

Ведь вы – уста из тех,

что требуют расплаты

и строят на крови

свой сексапильный храм –

пришли, ломая смех,

аскеты и солдаты,

даря огонь любви

с напалмом пополам!

О ГАРМОНИИ

Кто дебилизм, отроду не присущий,

возвёл в закон – и тем поставил крест

на власти, в подсознание зовущей,

при этом думая, что он богат, как Крез;

и кто подсел на крюк идиотизма,

спеша в дурдом, с тянущейся слюной,

где по нему братва устроит тризну –

и раньше времени отправит на покой;

и кто в маразме дряхлого склероза

остановил больных воспоминаний бег,

пустив по вене сам себе шипом от розы

тот самый, первый, непрощёный – грех;

и тот, кто вырос до шизофрении,

распавшись на динамику имён,

где каждое – страдание мессии,

и в каждом – бесконечно повторён;

и тот, кто в филигранности сознанья

всех вышеперечисленных несёт

в своём мозгу – как символ мирозданья,

как личного бессмертия оплот –

всех вас, друзья, я славлю и лелею,

всех вас готов я в губы целовать!

Вперёд! Вперёд! Под знамя Назарея,

срывая с глаз Каинову печать!

ОТЗВУК

Когда б упрятал кокаин

в тебя иных иллюзий подвиг –

ты слышал бы блаженный отзвук,

о, мой божественный кретин!

Дрожал бы отзвук тот в слезах

убийц, пред Господом невинных, –

двух полушарий депрессивных,

о, мой плешивый падишах!

В очках закатов у яранги

читая след своих мозгов –

ты б стал огнём сплетенья слов,

о, мой взбесившийся архангел!

ГОМЕРИЧЕСКИЙ ГИМН

Проснувшись в полночь – взъерошен чёрт,

ибо сказано:

во дни ваши – детей не найти;

в окрик лунный открыты глаза дверей –

в повторение дней № 7.

В сущности, мы ставим –

пробу на экспансии богов!

Где те, что завтра распнут на травах – тебя?

В центре земли, умирать не желая,

подвесили ложе твоё

в прокрустову пену любви –

12 3 4 5 6 7 8 Следующая ⇒