Глава 6, в которой я «сама напросилась»

Июня, пятница

Вот есть же на свете люди, умеющие распоряжаться своим временем! Почему, ну почему я не отношусь к таким? Пуркуа?! Почему у меня никогда не хватало времени даже на то, чтобы до конца выполнить все, что я наметила сделать по своим же собственным спискам. Нет, я организованный человек, но со всеми делами все равно не справляюсь. Вечно я мечусь то между обедом и уборкой, то между магазином и школой, а если имею свободную минутку, то либо что-то шью, либо делаю с кем-нибудь уроки. О, эти чертовы бесконечные домашние задания! Иногда мне кажется, что я прохожу программу средней школы во второй и третий (последовательно) раз. А ведь когда-то я уже окончила школу. Причем с золотой медалью, хотя она была скорее данью уважения к моему отцу, чем моей реальной заслугой. Что ж, спасибо большое любимому папочке, все ради него, только сейчас моя золотая медаль, так же как и диплом об окончании Суриковского, пылится в стенном шкафу, на верхней полочке, в коробочке, вместе с остальными документами типа медицинских страховок и свидетельства о браке.

Ха-ха, брака уже практически нет, но зато у меня в коробочке есть свидетельство о нем. Можно достать его оттуда, стряхнуть пыль, засунуть его в рамочку и начать с ним жить вместо Лешки. Да, от него не дождешься доброго слова. Но и от Лешки в этом смысле пользы мало. Зато свидетельство всегда меня выслушает до конца и ни разу не перебьет. Свидетельство не швырнет носки под кровать, да так, чтобы их потом доставать, заползая под кровать почти полностью. Свидетельство не заляпывает стены в ванной пеной для бритья и никогда не забудет закрыть за собой крышку унитаза. Но все же я хотела Лешку. А у него была «Н.».

Почему все пошло прахом? Может, это просто кризис среднего возраста, будь он неладен? Может, у женщины вообще нет никаких шансов сохранить любовь? В конце концов, у всего есть свой срок годности. Например, даже самая лучшая моя стиральная машина не проработала больше семи лет. Чего только туда не сыпешь, чтобы ее сберечь, но она, паскуда, все равно ломается. И надо заменять ее на новую. Может, и меня Алексей заменяет на новую модель? С функцией «Bluetooth». Да, я не совсем современная, но зато многое умею и, главное, люблю наш дом, его люблю. Почему же это больше ничего не значит?

Я лежала в квартире Николая на необъятном кожаном диване, прямо в одежде и, кажется, даже не скинув с ног босоножки, и думала о своей жизни. Так ученый обдумывает данные, полученные в результате эксперимента над белыми мышами. В первую минуту, когда я только открыла глаза, я испытала короткий приступ паники, потому что не поняла, где нахожусь. Москва, сиявшая вчерашней ночью наподобие новогодней гирлянды, сменила цвета и расстелила перед моим похмельным взором бескрайнее голубое безоблачное небо. Солнце так бесцеремонно залило весь зал, что на минуту мне показалось, что я проснулась вообще на улице. Но нет, я валялась, как уже сказала, в одежде на кожаном кресле. Кругом была тишина и куча пустых бутылок. Было плохо.

«Да, мать. И как ты докатилась до жизни такой? » – было впору спросить у самой себя. А докатилась я по уже известной и протоптанной дорожке под названием «алкогольное невоздержание». И Николай мне в этом всячески помогал.

– Ну, за знакомство! Как, вы сказали, вас зовут? – «любезно» поинтересовался он еще раз (и не последний за этот вечер), пока я пыталась сварганить жюльен из белых грибов, которые обнаружила в его холодильнике.

Николай пришел вслед за мной в кухню, которая оказалась довольно-таки далеко от зала-аквариума, в другой стороне этой совершенно бескрайней квартиры. И выходила она уже на другую сторону дома, впрочем, с не менее сумасшедшим видом. В обеих руках у Николая были рюмки.

– Вы уже спрашивали. – Я сделала вид, что обиделась, но Николай это проигнорировал.

– Так как?

– Я – Юля. А у вас в холодильнике полно прекрасных продуктов. Что вы их не используете? Они же испортятся. Вот грибы чуть было не…

– Люля. Прекрасно, – кивнул он. – Но зачем тут этот кулинарный поединок?

– Ну, нам же нужна закуска! – улыбнулась я.

– Закуска – это соленые орешки, – по-отечески кивнул он. – Впрочем, продолжайте, только не забывайте выпивать. Я не намерен тут пьянеть быстрее вас. И не подозревал, что у меня в доме есть грибы.

– Еда – это мое хобби, – пояснила я, опрокидывая рюмку. – И, кстати, я уже выпила достаточно много. Может, мне хватит?

– Да? – удивился он. – Нет уж, пейте. И ладно уж, рассказывайте мне свою душевную драму, а то мне скучно. Вы, как я понимаю, замужем?

– Даже не знаю теперь. Я вообще-то домохозяйка. И мой муж, кажется, считает меня ничтожеством, так что…

– Спасибо, достаточно, – недовольно пробормотал он. – Как все банально. Вы сидите на шее у мужа, а у него появилась другая, и вам это почему-то не нравится. А что тут такого, все мужики так устроены. Это нормально, по-моему!

– Вы считаете? Но ведь я сижу с его же детьми и работать просто не могу.

– Это ваша проблема, что вы позволили это с собой сделать, – отмахнулся Николай. – О, а вот это вкусно. Это что, жюльен? Из тех самых моих грибов?

– Приятного аппетита, – злобно фыркнула я.

– Черт, как вкусно! Дайте еще.

– Да нате, пожалуйста. – Я пожала плечами и выставила перед ним еще три кокотницы. Его суперсовременная кухня была доверху набита разного рода посудой, которой, видимо, никто ни разу не пользовался. И вообще, в квартире стояло запустение и везде, повсюду на явно дорогих вещах клубилась пыль.

– Отлично. И что вы еще умеете? Есть еще какие-то блюда, которые вы вот так делаете? Кажется, ваш муж пожалеет, если от вас уйдет. По крайней мере, есть он любит?

– Сейчас много ресторанов, – заметила я. – А я много чего могу. Готовить, в смысле. Я даже от скуки когда-то освоила французскую кухню.

– Какая-то вы неправильная домохозяйка. Французская кухня, салфетки, вилки-ножи. А вы знаете, что все это вообще-то денег стоит?

– Что? – не поняла я.

– А вот это. Свернутые салфетки, ужин при свечах. Жюльен вот этот, – заметил мне Николай и снова (вот черт! ) сунул мне в руки рюмку.

– Слушайте, если я буду так частить, мне станет плохо, – заволновалась я.

– Вам и сейчас плохо, так что без разницы. Пейте. И я выпью. И рассказывайте.

– Ну, мой Алексей считает, что я ничего не делаю, а просто сижу дома и в потолок плюю, – пожаловалась я. Мне было совершенно нетрудно и нестыдно все это говорить. Кажется, это называется «эффект случайного попутчика».

– И он прав! – рассмеялся Николай. – Потому что вы же – его жена. Вот если бы он вам за это платил, он бы думал совсем по-другому.

– Наверное, вы правы, – грустно согласилась я, вспомнив, с каким видом Алексей ежемесячно выдавал мне деньги на жизнь. «Куда ты только тратишь такую кучу денег? ». «Сколько можно, ты должна уже научиться экономить». И наконец: «Ты же не думаешь, что я их просто печатаю? »

– В общем, моя дорогая Люля, следует признать, что вы сами во всем виноваты, – подвел итог Николай.

Так мы и просидели почти весь вечер на его огромной пустой кухне. Я что-то там жарила-варила, попутно выливая на него всю свою разнесчастную жизнь, а он мешался под ногами, вытаскивал из холодильника какие-то запасы красной икры и анчоусов, а также смеялся надо мной и говорил, что я ничего не понимаю в мужской душе. Последнее из «адекватного», что я помню, – это мой слезливый рассказ о том, как я мечтаю жить в большом белом доме у моря и чтобы чайки летали бы в таком количестве, чтоб загадили весь подоконник, а шум морских волн не давал бы мне по ночам спать.

Николай отвечал мне, что все это – женские бредни, такие же несбыточные, как и мечты о настоящей большой любви. Потому что для настоящего мужчины есть два вида любви: половая и… половая. И та, и другая подразумевает секс, только первая – это просто секс, а вторая – это секс многократный, который женщины именуют «отношениями». И мы с ним с жаром спорили, пьяно стуча кулаками по изящному дорогому столу. Я доказывала, что есть на свете любовь, а он говорил, что да, любовь – это одна из форм секса, причем не самая легкая. А мужчинам секс нужен сам по себе, и зачастую безо всякой любви.

– Ты пойми, дура, я просто хочу сказать, что не надо тебе так дергаться. Подумаешь, мужик налево ходит! Ерунда! Это, скорее всего, просто секс. От таких, как ты, не уходят. А ты правда умеешь делать бургильоны? Я пробовал их во Франции и знаю, о чем речь.

– Правда умею, но не надо. Не успокаивай меня, – пьяно возражала я. – Он ее любит, потому что она молодая и деловая. А я только и умею, что готовить и убирать!

– Да ты просто не представляешь, как это в наше время много, если ты умеешь готовить и убирать, как ты, – горячился Николай.

Далее мы, кажется, ходили вместе с ним за новой партией виски, потому что ему не хватило. То есть мне-то уже точно хватило, и с избытком, но Николай сказал, что в его планах сегодня было «безобразно напиться», а для этого мы просто обязаны сходить за догоном. Это просто входит в сегодняшнюю культурную программу. И мы пошли. Кажется, я чуть не упала на лестнице, и он меня вел под руки, издавая странные звуки, похожие на паровозный гудок.

– Что ты делаешь? – покачиваясь, спросила я.

– Мы с тобой паровоз. Я – локомотив, – после некоторого раздумья ответил он.

Дальше я не помню ничего, кроме огромного голубого неба, висящего напротив меня по ту сторону окна-аквариума. И слепящего солнца, бесцеремонно заполнившего всю комнату. Я была одна, Николая не было нигде. И под солнечным светом стало ясно, что я нахожусь в великолепной, просто восхитительной, просторной, но очень запущенной, похожей на помойку комнате.

– Какой кошмар, – пробормотала я, поправляя на себе смятое платье. По полу валялись пустые бутылки из-под виски и еще почему-то из-под пива. – А вы откуда? Вас не помню!

«Мы были после отключения мозга», – ответили (или мне показалось? ) бутылки. Я в ужасе покачала головой и поплелась в ванную, где долго лила холодную воду на ладони и смотрела, как она стекает по моим пальцам вниз. Я представила, как вода спускается по трубам к реке и утекает дальше, дальше, дальше – к океану, а потом становится дождем. Я прикоснулась ледяными руками к лицу и застонала от мучительного удовольствия. Плюньте в лицо тем, кто говорит, что пьянство не может решить вашей проблемы. Я тоже так думала, наивная, но, как и обещал Николай, мы безобразно напились, и теперь, хоть меня и шатало, а желудок, по-моему, сжался в кулак, мне все-таки стало намного легче. Голова не думала вообще. И это было прекрасно, просто прекрасно.

Я вернулась в комнату и какое-то время постояла перед лежащим далеко внизу городом. Раньше мне казалось, что вот эта самая жизнь, под крышей какого-то дорогого дома, в бесконечной квартире с прозрачными окнами – все это выдумка сценаристов, пишущих бесконечные анестезирующие сериалы. Мне думалось, что нет на самом деле человека, который бы этой самой жизнью жил. Но Николай, кажется, был именно из таких, и он жил этой самой прекрасной жизнью в прекрасном доме.

Один вопрос: почему, если все так здорово, он пьет с незнакомыми женщинами, с которыми даже не собирается спать?

– Даже не знаю, – пожала плечами я.

Все равно это было просто здорово, что я встретила его, потому что теперь, несмотря на похмелье (как странно, что оно у меня, а не у Лешки), я совершенно точно знала, чего хочу. Я хочу посмотреть на НЕЕ. Я хочу удостовериться, что все именно так, как я думаю. Что она молода и красива и что Лешка смотрит на нее так, как когда-то смотрел на меня. Или нет. Я просто хочу знать все до конца, все, чтобы между нами больше не было недомолвок и лжи. Пусть он поймет, что я все знаю, и пусть я тоже все пойму. А потом… Мне кажется, я давно живу в мире, где все ингредиенты уже не аналогичны натуральным. И раз так, пора с этим кончать.

Я собрала с пола все бутылки и выбросила в мусоропровод. Потом посмотрела на часы, но было еще только десять, и в сторону Таганки выдвигаться было еще рано. Я пошарила по комнате, нашла и включила свой мобильник, чтобы позвонить Машке. Надо было все-таки сказать, что со мной все в порядке, они, наверное, все дико переволновались. Нет, я пыталась. Когда Алексей мне все-таки позвонил (часов в одиннадцать вечера), я даже собиралась ответить на звонок, но мне не дал Николай.

– Это испортит всю атмосферу. Не надо нам тут твоего мужа, даже виртуально, – заявил он, вырвал у меня из рук телефон, выключил его и унес из кухни, а я была уже не в том состоянии, чтобы возражать.

Так что теперь я приготовилась выслушать от Машки целую тираду в свой адрес.

– Ты с ума сошла, где ты была?! Мы уже чуть ли не в милицию собрались! – с места в карьер наорала она на меня.

Я молча выслушала ее и задала только один вопрос:

– Он звонил?

– Да! Ночью. Представляешь, как я напряглась! Я же ничего не знаю, где ты, что ты! – моментально закипела она.

– Так что ты ему сказала? – У меня не было сил успокаивать ее.

– Скажи спасибо, что у тебя такая мудрая и сообразительная подруга. Я сказала ему, что ты осталась у меня ночевать и уже спишь. Что ты просто перебрала и уже не дойдешь до дома.

– А он?

– Помолчал, а потом сказал, что завтра, ну то есть уже сегодня, отвезет детей к твоей маме.

– Отлично.

– Что ты решила? Ты вообще где?

– Я приеду на Таганку, к двум часам, – ответила я. – А все остальное совершенно неважно.

– Ну-ну, – обиделась на мою скрытность Машка.

Я повесила трубку. Итак, Лешка предпочел не раздувать скандал. Какой хороший мальчик, сколько такта, понимания. Откуда что берется? В сердце кольнуло: неужели же я сегодня действительно увижу его с другой?

– Еще ничего не известно, – ответила я самой себе и, чтобы не думать ни о чем и не тратить время попусту, раздобыла в Николаевой ванной швабру и метелку. Она, метелка, тоже оказалась непростая, не наша, человеческая, а фирменная, с какими-то кнопками и насадками, настоящий электровеник. – Вот ведь ерунда какая, – ворчала я, прилаживаясь к этому чуду техники. Мне не хотелось ее включать, чтобы шумом не разбудить Николая. Ведь, скорее всего, он где-то тут спит, хоть я и не вижу где. Квартира оказалось двухуровневой, так что он мог находиться где угодно, а мешать ему мне не хотелось.

Я подмела и помыла коридор, кухню и гостиную, а заодно протерла везде пыль, которую по жизни терпеть не могу. Если бы вы знали, какая это головная боль – любить чистоту! Я бы многое дала, чтобы быть неряхой. Ах, если бы я была как Любка или Машка! Их дети могли вверх дном перевернуть весь дом, пыль могла покрыть все, включая тарелки и чашки, но они даже не чухнались. Я же была психичкой, воспитанной такой же помешанной на чистоте мамой. И пыль на дорогой картине или огромной плазменной панели оставить просто не могла. Я поправила ковер в зале, вернула кресла на их привычные места, поставила на журнальный столик вазочку с найденными в кухне орешками. Я убралась на кухне, перемыла грязную посуду, включая ту, что была навалена в раковине горой еще до моего триумфального появления в этой квартире. И наконец, наскоро сделала для Николая пару сандвичей, чтобы ему не надо было думать, чем завтракать. У него в холодильнике нашлись яйца, хлеб и несколько салатных листьев. Ничего более мудреного, чем сандвич, из этого не состряпаешь, но… не в ресторане, так что не захочет – выбросит. Апельсиновый сок он выпьет точно, с похмелья и не за такое схватишься, а кофе, который я ему (и заодно себе) сварила в турке, пусть выливает, если он окажется остывшим. В общем, я по привычке совершала все те же самые рутинные действия, которые за столько лет привыкла совершать каждое утро. Привычка – вторая натура, но кто бы мог подумать, что вся эта кулинарно-уборочная активность, которую я развила тогда, может так сильно повлиять на мою дальнейшую жизнь. Видимо, и в самом деле не дано нам полностью понять, из каких вопросов состоит кроссворд нашей судьбы. Я постелила салфетку, поставила на нее сандвичи, рядом положила свернутого из бумажной салфетки лебедя, вилку с ножом и стакан с соком. Кофе я оставила рядом, прямо в турке, прикрыв картонной подставкой для стаканов, чтобы он не слишком быстро остывал. И как последний штрих, наугад, не зная, с чем Николай пьет кофе, я поставила на стол рядом с сахарницей маленький фарфоровый молочничек с молоком. Вдруг он любит кофе с молоком?

– Так, вроде все. – Я с удовольствием оглядела чистую красивую кухню.

Когда вокруг меня порядок, то и в голове все как-то укладывается в стройную схему. Я оторвала от своего блокнотика со списками один листок, написала Николаю благодарственную записку за прекрасный (хоть и пьяный) вечер и подложила под стакан с соком. Теперь надо было аккуратно выйти и исчезнуть из этой квартиры, из этого прекрасного дома и из этого странного вечера, в реальность которого я перестала верить, стоило мне только оказаться на залитых светом московских улицах.

Менее чем через час я уже ждала на «Таганской-кольцевой» девчонок и волновалась, действительно ли увижу в ресторане своего мужа.

– Ты как? – с пристрастием осмотрела меня Любка. – Ну ты даешь. Так пропасть!

– Я в полном порядке.

– Ты что, пила? – принюхалась Машка.

– Ага. И ела, – зло отмахнулась я. – Какая разница, что я делала. Вопрос в том, что он там делает.

– Ты готова? – нахмурилась она.

– Разве можно быть к этому готовой? – удивилась я и вдруг почувствовала ужас.

Может быть, действительно не стоит ходить? Что это за бред – я пытаюсь выследить собственного мужа. Я вычислила, где он будет с любовницей, и теперь иду, чтобы поймать его на месте преступления. Это все похоже на дешевый водевиль, оперетку, мюзикл. На что угодно, только не на реальную жизнь. Но расстояние от метро до ресторана было очень маленьким, минут пять, не больше. И вот я стою перед дверью, а за ней уже улыбается девушка, одетая в восточный костюм. Я была в этом ресторане очень давно. С некоторых пор муж перестал водить меня в рестораны. Он говорил, что я готовлю лучше, чем повара в этих «забегаловках», и мне было приятно. Я старалась сделать дома праздник из любого ужина. Может быть, я перебрала, а надо было жарить ему готовые котлеты из коробок? Может, тогда бы он не охладел ко мне? Надо было, как все современные мамаши, бегать на какую-нибудь работу, а вечером просто варить пельмени и говорить, что я очень устала. Может быть, тогда он бы смог меня уважать?

– А если его там нет? – хваталась за соломинку я.

– Да там он, – мрачно заверила меня Любка и кивнула в припаркованный чуть поодаль «Мицубиси».

Да, это была Лешкина машина, но мое сознание все еще отказывалось верить в происходящее. Я подумала, как зайду туда, а он там окажется один. И вот он увидит меня. У него будет крайне удивленное выражение лица. «Что ты тут делаешь? » – спросит он, и я примусь на ходу что-нибудь такое изобретать про магазин, в который заезжала…

– Вы будете заходить? – спросила меня девушка в костюме, выглянув за стеклянную дверь.

– Да. Буду, – кивнула я и прошла внутрь.

Дальше все было очень быстро, как будто я попала в бурный поток, который сам меня принес туда, куда я так хотела и так боялась попасть. Я даже знала, за каким столиком мой муж здесь обычно любит сидеть. Мужчина может поменять женщину, но обязательно постарается сесть за свой старый любимый столик, в уголке, на диванчике.

– Вас ожидают? – спросила меня официантка.

Я кивнула и прошла мимо нее безо всяких задержек. Через несколько секунд через решетчатую стенку, отделявшую одни столики от других, я уже могла видеть Алешкину голову. Он сидел спиной ко мне, его волосы, чуть тронутые сединой, непослушные, я узнала бы из тысячи, рядом с ним вполоборота ко мне сидела ОНА. Ей было на вид лет двадцать пять. Совсем короткая, почти мужская стрижка (а что, практично, причесываться можно пальцами), деловой пиджачок с короткими рукавами. Она громко смеялась, а Алексей что-то рассказывал ей, размахивая руками. Я застыла, боясь только того, что кто-то из персонала остановится и спросит у меня, что я здесь забыла, но никому не было до меня никакого дела. ОНА пила кофе и была так близко, что я даже могла разглядеть ее маникюр – красно-кровавого цвета. Такой я бы никогда не сделала – слишком ярко. Она ничуть не смущалась и была действительно мила. У нее было подвижное, выразительное лицо с острым подбородком, а когда она смеялась, были видны все зубы. Я уже подумала, что видела достаточно и надо отползать, пока меня не обнаружили, но тут… Алексей отбросил салфетку и, как по заказу, чтобы уж у меня не осталось никаких сомнений, притянул эту смешливую акулу к себе и поцеловал ее так, что спутать это уже было ни с чем нельзя. Его руки обхватили ее деловой пиджак и жадно шарили у нее за спиной, а она изогнулась и тихонько застонала. Кажется, в этот момент я скривилась и ахнула так громко, что они оба услышали и обернулись.

– Юля?

– Леша? – на автопилоте переспросила я. – Приятного аппетита. И вам тоже. И, кстати, ты нас не представишь? Ладно, я представлюсь сама – я Юля, жена Алексея. А вы, видимо, Ника?

– Юля, что ты тут делаешь? – глупо поинтересовался Лешка.

– Гораздо важнее узнать, что это ты тут такое делаешь, – зло прищурилась я. – Хотя все и так понятно, поэтому будет лучше, если ты узнаешь, что я обо всем этом думаю. А думаю я, что раз уж у вас все так здорово, то мне ты не нужен. Уходи. Убирайся, я больше никогда не хочу тебя видеть!

– Что? – раскрыл рот от изумления он.

Меня наполнил горький вкус никому не нужной победы. Лешка вскочил. Глядя мне в глаза, он то бледнел, то краснел и то открывал, то закрывал рот, не зная, что сказать. Я уже приготовилась повернуться и уйти, как вдруг… случилось то, чего уж точно случиться не должно было. Алексей, багровый от ярости, подошел ко мне вплотную и тихо, но очень четко произнес:

– Ну уж нет. Если хочешь знать, я ни в чем не виноват. Это для мужчин совершенно нормально. Но раз ты такая дура, что приперлась сюда, то сама и выпутывайся. Хочешь уходить – уходи сама, куда пожелаешь. Только не думай, что я соберу чемоданы и оставлю тебя жить на мои деньги с моими детьми. Дети останутся со мной, если только ты действительно всего этого хочешь.

– Что?! – Мне показалось, что я разучилась дышать.

– Что слышала. Ты сама напросилась. Надо было быть умнее. Смири свой пыл и подумай – кто ты без меня? Ты же домохозяйка, так что поезжай, остынь, и увидимся дома. Так, будто ничего не произошло. Ладно? Мы же столько лет вместе, я совершенно не собирался тебя бросать…

– Что? – вмешалась коротко стриженная Ника. На ее лице читалась обида.

– Не вмешивайся! – рявкнул на нее Алексей совсем как на меня.

Я усмехнулась.

– Ты не собирался меня бросать? Вот благодетель. Увидимся дома, как будто ничего не случилось? Да ты просто ангел! Я так и сделаю, а потом буду ходить всю жизнь, утираться твоей щедростью. А знаешь, я, пожалуй, перебьюсь. Нет, спасибо.

– Перестань! – побледнел он.

– Да, перебьюсь. А это тебе от меня на память! – Моя рука сама собой взлетела и, как ракета ближнего боя, со всей возможной (очень скромной на самом деле) силой опустилась на чуть небритую щеку супруга. От неожиданности он даже хрюкнул и весь дернулся в сторону. Раздался громкий хлопок, на шум прибежали официанты, началась дурацкая суета. Ника (сучка такая) хватала моего мужа за руки и что-то ему там пыталась втолковать, он выкрикивал мне вслед какие-то гадости и угрозы, главным образом несущие в себе одну мысль – что я еще пожалею. А я содрала с руки обручальное кольцо, бросила его на пол и просто пошла к выходу, опустив голову и стараясь не столкнуться ни с кем глазами. Я просто ушла.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒