Глава 14, заполненная красивыми вещами (тринадцатую пропускаем, потому что это несчастливое число)

⇐ ПредыдущаяСтр 10 из 15Следующая ⇒

Октября,

Понедельник

Девчонки

Костюм для приема

Созвониться

По поводу лилий

Подтвердить торт

Музыканты в белом!!!

Все течет, все меняется, даже если нам это не совсем нравится. Можно ли что-нибудь этому противопоставить? Решаем ли мы хоть что-то или все решения давно приняты за нас? Где свобода воли и выбор, если на деле все случается так, как мы и вообразить не могли? Государства воюют – они что, не могли договориться? Реки пересыхают, а целые страны страдают от наводнений. Почему с этим ничего не сделали? Женщина рожает ребенка, чтобы потом не знать, как его прокормить. Разве это нормально? И, в конце-то концов, если человек работает, кто-то же должен за это платить?! Должен? Или нет? Согласился бы хоть один мужчина работать бесплатно, работать много и тяжело, годами не имея выходных и отпуска? Ау, мужчины, вы хотите или нет для себя такой судьбы? А между тем средняя продолжительность рабочей недели матери, у которой имеется хотя бы двое детей, составляет шестьдесят восемь часов. Да-да, ШЕСТЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ! В НОРМЕ! Оказывается, дотошные американские ученые не обошли своим вниманием эту сторону жизни. Все-все посчитали, и оказалось, что профессию домохозяйки, если, конечно, договориться и считать это профессией, добровольно не выбрал бы ни один человек. Эта работа не нормирована, приходится сочетать умение водить машину с терпением репетитора по всем предметам школьной программы, способности повара с тяжелым трудом закупщика, уборщицы и прачки. Выходных у матери нет и быть не может, потому что именно в выходные вся ее любимая семья собирается вместе и трижды (минимум) в день хочет есть. Выходные – самые тяжелые дни. И заметьте, что при огромной рабочей неделе и совершенно нереальных нагрузках наблюдается практически полное отсутствие заработной платы, социальных гарантий, оплачиваемого отпуска и премий за хороший результат. Так почему же мы, женщины, пашем и пашем, даже и не думая об увольнении с такого, прямо скажем, мало престижного рабочего места? Самый странный ответ на свете – мы это делаем от большой любви. Конечно же, мужикам это покажется странным, но именно от любви к ним и к нашим общим детям, к теплому уютному дому, в котором поселилось счастье, мы готовы пахать без отдыха.

– Если бы еще это кто-нибудь ценил! – горько вздохнула Любка, у которой муж в очередной раз потребовал отчета в том, куда она потратила его драгоценные денежки.

А она, между прочим, никуда, кроме семьи, их и не тратила. Так только, немножко на солярий, немножко на парикмахерскую и самую чуточку на наши понедельники. В этот раз мы собрались в одном дорогом ресторане недалеко от Старого Арбата. Да, это недешево, но имеем мы право хоть иногда что-то себе позволить?

– Ты-то теперь вообще можешь не думать о деньгах, – с некоторой укоризной сказала Машка.

– Ну, не всегда, – успокоила я ее. Хотя, получив уже в третий раз зарплату, я почувствовала, что в моей прошлой жизни я все-таки много чего недополучала. Но зато в прошлой жизни у меня было счастье. А теперь?.. Теперь нет.

– Как же я ненавижу эти вопросы! – фыркнула Машка, передернув плечами. – «Сколько можно выкидывать мои деньги на ветер? Я не умею их печатать». «Зачем тебе еще одни туфли, у тебя же, кажется, всего две ноги? » Слушай, Юлька, а у твоего Николая Эммануиловича нет еще какого-нибудь рабочего места? Я бы пошла, однозначно.

– Я бы тоже, – с готовностью поддакнула Любка. – С этим кризисом мой совсем озверел. Считает каждый рубль, я уже не знаю, на что себе лишнюю пару колготок купить. А по мне – мужчина просто обязан содержать женщину, если уж он на ней женился.

– И сделал ей детей, – продолжила я ее мысль. – Только, девчонки, поверьте мне, деньги еще ничего не решают. Если бы вы только знали, как много я бы дала, чтобы вернуть все на свои места. По-старому.

– Да ты что? И ты бы ушла от Николая? – разом ахнули мои подружки.

Машка недоверчиво осмотрела меня с ног до головы. Я отвела глаза, потому что не знала, что ответить. Уйти от Николая? Нет, этого бы я не хотела ни за что. Тем более теперь, когда все так изменилось. Даже я сама еще не успела полностью привыкнуть к тому, как быстра и беспокойна стала моя жизнь. И как много в ней теперь красивых тряпок, о которых я раньше и не мечтала.

– Неужели тебя что-то не устраивает? – нахмурилась Карина. – Ты просто обязана быть счастливой! Тебя одевают, обувают, ты бываешь на приемах, принимаешь разных важных гостей. Может, однажды твое фото даже попадет в газету или журнал!

– Ну, так далеко, я уверена, не зайдет! – пожала я плечами.

Хотя кто знает, кто знает… Дело в том, что все началось после того памятного обеда, на который я по просьбе Николая явилась в моем непобедимом красном платье в белый горох. Обед, собственно, удался на славу, хотя гостей оказалось больше, чем я ожидала. Вместо обычной пары приятелей босс приволок с собой еще восемь человек, чем почти привел меня в состояние паники. Хорошо еще, что у нас большая столовая с огромным обеденным столом, так что мне не надо было думать, где подзанять недостающих стульев или у кого попросить салатниц. Посуды и прочей ерунды у нас много. Но вот с едой все было хуже, так что мне пришлось экстренно готовить разные канапе из всего, что под руку попадет. Николай только улыбался и поддерживал светскую беседу о том, что политический ресурс требует финансовых вливаний, а рейтинги у нас, слава богу, все еще продажны. Я же лихорадочно накрывала на стол и переливала в супницу суп из белых грибов.

– А это моя Люлечка. Познакомьтесь, я о ней вам рассказывал. Настоящая кудесница.

– И красавица, надо заметить! – кивнул один из гостей.

Я улыбалась, четко отслеживая время, потому что вести светскую беседу, одновременно сервируя стол, расставляя закуски и готовя еще шесть дополнительных вторых блюд, – это сложно. Но… не за то мне Николай платил десять тысяч баксов, чтобы я жаловалась. В общем, судя по всему, я справилась.

С того дня Николай начал не без удовольствия приглашать на обед своих коллег, в том числе и иностранцев, чтобы в непринужденной обстановке пообщаться с ними и решить разные важные дела. Кроме того, пару раз он вытаскивал меня в свет, на приемы, где я старательно улыбалась незнакомым людям и изображала из себя светскую львицу. На мой вопрос: «Зачем я вам тут нужна? » Николай невозмутимо отвечал:

– Чтобы другие бабы на меня не вешались.

– Прекрасно! – пожимала я плечами. А что мне оставалось делать?

Зато перед каждым таким приемом шеф выдавал мне свою кредитку со словами: «Купи себе что-нибудь, чтобы эти курицы не думали, что я экономлю на женщинах». И, как вы сами понимаете, я покупала. О, это были такие вещи, ради которых можно было бы Родину продать. И, конечно же, все мне нравилось в моей работе. О такой работе можно было только мечтать.

– Ну и чего ты, право слово, гневишь-то Вселенную. Сиди и наслаждайся! – возмутилась Машка.

– Да я и наслаждаюсь, – согласилась я. – Но просто… как подумаю, что у меня дома поселится эта сучка, хочется или водки выпить, или зарезать кого-нибудь.

– Ах, ты об этом, – протянула Каринка.

Да, я говорила именно об этом. Даже не знаю, если бы ко мне завтра подошел Хоттабыч и предложил исполнить одно мое самое заветное желание, каким бы оно было. Может, чтобы муж никогда не встречал на своем пути молодую женщину по имени Ника? Или чтобы Хоттабыч отправил меня на машине времени назад, в прошлую весну, и чтобы там мой муж вдруг почувствовал непреодолимую любовь ко мне, своей жене. Или…

– Слушай, Хоттабыч в лучшем случае мог бы подогнать к твоему дому «Бентли». А копаться в чужих сердцах не в его власти, – обломала меня Машка. – И потом, такой Хоттабыч у тебя как раз есть. Вспомни хотя бы свое новое платье! То, бежевое. Это же фантастика. А какой жемчуг!

– Платье – это да, – не стала я спорить.

Бежевое вечернее платье, расшитое жемчугом и ручным кружевом по линии декольте и разреза, было куплено мной ко дню рождения одного коллеги Николая. Этот прием должен был состояться уже завтра, и организовывать вечеринку поручили мне. Все должно было проходить в одном дорогом ресторане, который я выбрала и выкупила на целый вечер. Было приглашено много политиков из Николаевой среды, весь список согласовывал сам юбиляр. Столы должны были сервировать белоснежным фарфором и украсить букетами из лилий. А вот наряды официантов были бордовыми и на фоне всей этой белизны смотрелись очень изысканно. Во всяком случае, мне так кажется, а Николай не возражал. И юбиляр, взглянув на мои рисунки-эскизы вечеринки, сказал, что полностью мне доверяет во всем, а особенно в выборе меню. Что говорить, ведь юбиляр частенько бывал у нас дома на обедах.

– С таким платьем давно пора забыть, что ты вообще была замужем, – сказала Машка.

– А когда она приезжает? – сочувственно спросила Каринка.

Я вздохнула.

– Как ты понимаешь, я не могла об этом спрашивать напрямик. Как ты себе все это представляешь? «Дорогой, я сегодня оставлю девочек у себя, ладно? И, кстати, когда там в мой дом заселяется твоя любовница? » Так, что ли?

– Нет, девочки, ну неужели мы ничего не можем сделать? – возмутилась Любовь. – Ведь она же просто за твой счет пытается в рай въехать. Эта чертова карьеристка украла у тебя мужа, потому что завести своего, нормального, свободного, молодого, у нее кишка тонка!

– Точно. Эта сучка просто ни на что больше не способна, кроме как совратить мужика сорокалетнего.

– Чему он, я уверена, теперь и сам не рад, – добавила Каринка.

Я кивнула.

– Это похоже на правду. Видели бы вы, какими глазами он на меня смотрел первого сентября! Я просто уверена, что он и сам не рад, что все так обернулось. Но почему он не пытается меня вернуть? Получается, что он действительно любит ее?

– Ну что ты, нет, конечно. Просто эта сучка им манипулирует, – успокоила меня Карина. – Вертит, как хочет. А он, дурак, поддается. Надо ее проучить.

– А вот это отличная мысль! Нет, в самом деле, – хлопнула в ладоши Машка, – красиво жить не запретишь, но помешать-то можно! Давайте Дашку с Лилькой подговорим. Давайте они ее вещи все перепачкают зеленкой. Пусть они скажут, что просто мазали царапину и пролили.

– Коварная женщина! – усмехнулась Машка. – Но план хорош. Можно еще выкрасть у Лешки что-нибудь ценное и потом сказать, что это она взяла.

– Ага, подложить ей. Это будет прямо как в мексиканском сериале. Дальше осталось только подменить детей в роддоме и…

– И что это изменит? – вдруг разозлилась я. – Что это изменит в моей жизни? Мой муж приводит в дом другую женщину. Мой муж больше не любит меня, он даже не пытается меня вернуть. Весь этот месяц он разговаривает со мной так, словно бы мы чужие люди. Вернее, даже не так. Не как чужие, а так, словно мы с ним – старые друзья. Спрашивает, как у меня дела на работе. Говорит, что я прекрасно выгляжу, когда мы с ним встречаемся около дома. На той неделе позвонил мне часов в десять вечера и стал рассказывать, что у них на заводе решено налаживать новую производственную линию. Они теперь будут выпускать дешевое молоко, ряженку и кефир. Людям, видишь ли, из-за кризиса теперь интересна только цена, так что пиара делать не нужно, надо только снизить стоимость. В общем, я слушала его полчаса, а сама думала: какого черта!

– Действительно, почему он звонит тебе?! – возмутилась Карина.

– Самое позднее через неделю он будет спать с другой женщиной в моем доме, в моей кровати (кошмар! ), она будет подавать ему на завтрак пережаренную яичницу на подсолнечном масле, а он будет это жрать. Но сейчас ему просто надо с кем-то поговорить, и он звонит мне! А я его слушаю, как дура, и сама себя за это ненавижу.

– Почему?! – хором спросили девчонки, переглянувшись.

Я тоже вздрогнула и немного пришла в себя. Оказалось, что я уже почти ору. Я сбавила тон.

– Потому что я по нему скучаю. Господи, да, когда мы с ним говорим, мне хочется все бросить и бежать к нему. И мне стоит больших усилий вспомнить, что он мне больше не муж и что мы с ним просто болтаем! Вообще, кстати, непонятно, зачем болтаем. Но это еще не самое страшное.

– Нет? Куда уж хуже, – удивилась Люба.

– Вчера я сама позвонила ему!

– Что? Как ты могла?! – презрительно сморщилась Машка.

– Сама не знаю, девчонки. Только я вернулась домой с этого ресторана, где проводила репетицию завтрашнего приема, и вдруг мне так захотелось с ним поговорить. Услышать его голос. Все ему рассказать. Тоже, знаете, не как мужу, а вот так же, как он, – как другу. И я позвонила. Да. И рассказала ему все об этом приеме. Я расписывала ему, как долго я подбирала салфетки, чтобы они были в тон к костюмам музыкантов, а шелковый подиум для подарков должен быть бордовым, но не того оттенка, что фартуки официантов, а чуть темнее. Чтобы гармонировало, но не было одинаковым, потому что это было бы скучно. И что ужасно волнуюсь.

– Из-за салфеток? Ты – псих! – уверенно констатировала Машка.

– Да, она – псих, но ей именно за это платят десять штук, – резонно подметила Любка.

– Мы живем в психованном мире. Ну, и что он?! – переспросила Каринка.

Я отвела глаза.

– Он сказал, что уверен – это будет самый красивый зал и самый великолепный прием! – ответила я и уронила лицо в ладони. – Сказал, все будет роскошно, потому что этим занимаюсь я. Представляете? И пожелал мне удачи! Таким голосом, что я чуть не разревелась.

– Да он просто сволочь! – возмутились девчонки. – Да как он мог! Не слушай его, он того не стоит! К нему завтра приезжает Ника.

– Ну, еще не завтра, – помотала я готовой. – Знаете, я стараюсь думать о ней, как о дальней родственнице. Ну, что теперь делать? Она есть, и я с этим ничего не поделаю. Я к ним и на сто метров не подойду, но, раз уж все так случилось, надо как-то жить. Верно? Мы же будем растить детей, нам же с Лешкой надо как-то общаться. Я буду стараться ее не замечать, как будто ее нет. И все.

– Ты с ума сошла? Так нельзя! Надо ей отомстить. Надо выжить ее из дома, – возмутилась Карина. – Ты порчу навела?

– Не навела. У меня и времени-то теперь нет. Вся в бегах целыми днями. Да нет, не то. Я просто не хочу. Понимаешь, не хочу. Ведь она-то мне чужой человек. Плевала я на нее. Еще порчу наводить, грех на душу брать. Да и не верю я в это все.

– Ну и зря. Это все очень даже работает, – обиделась Карина.

– Пусть так. Но если мой Лешка думает, что ему нужна она, – пусть так и будет. Знаете, ведь он мог прийти ко мне и бросить все к моим ногам. Он мог бы хоть попытаться меня вернуть. А вдруг это было бы не так и сложно? Но он даже не попробовал. Наоборот, он сидит и ждет, когда приедет его Ника, а со мной говорит, как со старым другом. У меня от этого просто едет крыша.

– Н-да, дела, – вздохнула Машка. – И все-таки у тебя, по крайней мере, есть чудесное платье. Если бы не мое воспитание, я бы попросила его у тебя поносить.

– А ты – воспитанная? – усмехнулась я.

– Дашь мне платье? – улыбнулась подруга.

Я кивнула. После приема оно мне все равно понадобится не скоро, так что почему бы не сделать любезность подруге, которая в свое время давала мне в пользование миостимулятор. Кстати, теперь у меня и у самой был такой, причем последней модели. И все свои одинокие вечера я проводила за косметическими процедурами, миостимулированием и бегом на тренажерах в фитнес-клубе, который нашелся прямо в соседнем доме.

Какой парадокс судьбы! У меня не было никакой личной жизни, зато выглядела я теперь так, словно у меня просто не могло ее не быть. Но такое времяпрепровождение вполне шло мне на пользу. Во всяком случае, стрелка моих весов впервые за много лет сползла вниз, отметим, что я сбросила почти пять килограммов.

– Вот что значит настоящий друг! Мой муж с ума сойдет, когда увидит меня в твоем платье и бежевых туфлях на прозрачном каблуке! – радостно запрыгала Машуля.

Я усмехнулась:

– Про туфли разговора не было.

– И что, ты хочешь, чтобы я ходила в ТАКОМ ПЛАТЬЕ и в каких-то жалких туфлях с распродажи в Конькове? – пристыдила меня подруга.

Я рассмеялась и кивнула, в который раз порадовавшись, что у меня есть такие чудесные друзья. Пусть у меня теперь нет мужа, я ужасно переживаю, что мало вижу дочерей, но зато… у меня есть девчонки, а дочек я скоро вытащу в какой-нибудь дом отдыха, и мы проиграем и проболтаем целые выходные. Собственно, почему бы и нет, если мои средства это позволяют? Вообще, от денег много пользы. Впервые в жизни я, профессиональная домохозяйка, получала за свой труд не упреки, а полноценную зарплату. Раньше, когда я жила с Лешкой, он выдавал мне деньги на расходы, и как-то так считалось, что эти деньги должны включать и все мои личные потребности, от которых я, как правило, отказывалась. Потому что всегда возникало то одно, то другое, на что деньги были нужны больше. То дочкам на танцы требовались новые костюмы, и я так и не покупала давно присмотренный косметический набор, то поднимали цены на продукты, и я не вписывалась в выделенные средства. Или просто мне вдруг хотелось приготовить что-нибудь эдакое, требующее морских гребешков или натуральных крабов, и я покупала деликатесы, уговаривая себя, что у меня и так много платьев, а эту весеннюю распродажу я вполне могу пропустить.

Была ли я права? Я постоянно шла на компромисс ради семьи, но оказалось, что мой муж этого не ценил. Он жил с ощущением, что он всех нас тянет. ТЯНЕТ, словно мы были не его семья, а балласт, который бесполезно болтается где-то за спиной и который он, как честный человек, просто не может бросить.

Что ж, сейчас я могла купить любые наряды дочкам, а также провести с ними выходные в пансионате, только на это не всегда было время. Правда, иногда я забирала девочек пораньше с продленки и тащила в развлекательный центр, и там мы шлялись по магазинам или сидели в ресторане. В общем, мои отношения с дочерьми становились только лучше.

– Мамочка, а может, вы с папой все-таки помиритесь? – спрашивала Лилечка, хотя Дашка и делала ей страшные глаза: мол, не надо маму расстраивать и все такое.

– Деточка, иногда что-то не может случиться, даже если все-все этого хотят.

– А почему? – хмурилась она.

– Ну, наверное, просто потому, что раз бог не дает им этого, значит, им этого не надо, – пожала я плечами.

Эх, если бы я сама знала все ответы! Тем более на такие вопросы.

– А почему этого не надо? Ведь ты же хочешь? – Дети всегда все переспрашивают по сто раз.

Я улыбнулась.

– Ну, вот я, к примеру, всю жизнь хотела, чтобы у меня был дом у моря, но дома у моря у меня нет, значит, не надо. Зато вместо этого у меня есть вы. И что? Если честно, я только рада. Что мне делать одной у моря? А с вами мне очень-очень хорошо. Хотите еще мороженого?

– Да! – хлопали они в ладошки.

Дом у моря – это сказка. И многое из того, чего мы так страстно хотим, скорее всего, нам не нужно. Но вот работа, чего греха таить, мне нравилась все больше и больше. Независимость – это блюдо, вкус которого почти неизвестен домохозяйкам. И когда я ехала по городу, слушая музыку и глядя на ночной город из окна моей машины, я чувствовала, что все очень и очень хорошо. Во всяком случае, могло быть намного хуже. Вдруг я не встретила бы Николая, он не дал бы мне работу, а я вернулась бы к Алексею. Конечно, он бы принял меня, но наша совместная жизнь стала бы еще хуже. Он бы делал все, что ему заблагорассудится. На меня бы он смотрел как на пустое место… Разве это было бы лучше? Я не знала. Я ничего не знала наверняка, но когда думала о завтрашнем приеме, то понимала, что уж вот это-то, по крайней мере, мое. Мне нравилось рассылать приглашения, созваниваться с менеджером ресторана, обговаривать детали вечера. Я планировала меню, обдумывала, как расставить столы. И снова и снова перечитывала сценарий мероприятия, чтобы все было на высшем уровне. Не знаю, что будет дальше с моим сердцем, но работу свою я просто обожала. Это факт.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒