Мировые энергетические тренды.

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 14Следующая ⇒

XXI век поставил человечество перед новыми вызовами, связанными с истощением природных ресурсов, прежде всего энергетических, и с обостряющейся год от года борьбой за углеводородные ресурсы планеты и природные ископаемые. После (в результате) глобального финансового кризиса 2008—2010 гг. обозначилась прочная взаимосвязанность основных ресурсов планеты — продовольствия, воды и энергии . Эта взаимосвязь подается исследователями как один из основных планетарных мегатрендов.

«Спрос на эти ресурсы будет существенно расти за счет увеличения населения планеты. Решение проблем, относящихся к одному товару, будет завязано на поставку и спрос на другие», — отмечают авторы доклада Национального комитета по разведке США «Глобальные тренды 2030: альтернативные миры».

Еще больше эти тенденции обострились в связи с событиями весны 2011 года. Нестабильность в Северной Африке и на Ближнем Востоке самым существенным образом угрожает энергобезопасности многих стран, прежде всего европейских.

Государства, затронутые беспорядками, обеспечивают 30% европейского импорта газа. Нетто-экспорт нефти и нефтепродуктов из стран, в которых проходили волнения, равен 60% нетто-импорта ЕС. Последовавшее за этими событиями землетрясение, вызвавшее аварию на АЭС в Японии, внесло не менее значительные коррективы в энергетическую картину мира. Начался пересмотр энергетических политик многих стран, направленный на более осторожное развитие атомной энергетики, расширение использования возобновляемых источников энергии (ВИЭ), увеличение доли газа в энергобалансе.

Для российского энергоэкспорта особое значение имеет произошедшая после глобального финансового кризиса переоценка приоритетов энергетической политики Европейского Союза в отношении обеспечения безопасности импорта из разных регионов. Мы являемся свидетелями революционных изменений в мировой энергетике. Причина этих процессов — отнюдь не развитие добычи сланцевых углеводородов.

Это важно

Речь идет о системных изменениях технологических основ современной энергетики. Эта часть мировой экономики стоит на пороге энергетической революции, в основе которой лежит начавшийся переход от индустриальной энергетики к постиндустриальной.

Если индустриальная энергетика базировалась на сжигании ископаемого топлива, транспортируемого на большие расстояния, на потреблении больших объемов энергии, то энергетика постиндустриальная основана на энергии возобновляемых источников энергии (атомной), децентрализации источников и потребителей, эффективном использовании сравнительно небольших потоков энергии. Основные направления энергетической революции — повсеместное распространение технологий энергосбережения, интеграция энергетики в техносферу, распространение ВИЗ, децентрализация энергетики, создание «умных сетей» и энергоинформационных систем, появление таких проектов, как «энергоэффективный дом» и «энергоэффективный город».

Современное развитие мировой энергетики происходит, таким образом, под влиянием двух процессов — быстрого роста индустриальной энергетики (и потребления ископаемого топлива) в развивающихся странах и постепенного перехода развитых стран к постиндустриальной энергетике. Одним из ключевых в развитии энергетики является экологический фактор. В рамках международных экологических соглашений (Киотский протокол и посткиотские договоренности), национального экологического законодательства создаются правовые и экономические механизмы, направленные главным образом на стимулирование процесса перехода к энергетике нового типа.

Лидером роста индустриальной энергетики является Азия. В стоимостном выражении импорт топлива в четыре азиатских страны с 50% суммарного ввоза США и ЕС в 2000 г. увеличился до 70% (табл. 15.1). Можно сравнить с суммарным показателем США и ЕС только Китай и Индию. Тогда рост окажется еще более резким: с 14% в 2000 г. до 34% в 2010 г.

В настоящее время доля Китая — около 8% мирового импорта нефти, а в мировом росте спроса на этот товар с 2000 г. — порядка 30%. По расчетам Кембриджской ассоциации энергетических исследований (СЕКЛ), на всю развивающуюся Азию в течение следующих 15 лет придется половина совокупного прироста потребления нефти. До 2035 г. азиатские страны обеспечат 65% прироста мирового спроса на все первичные энергетические ресурсы (ПЭР), причем Китай и Индия — свыше половины. В развивающихся странах в целом за 2000-е годы потребление энергии выросло на 66%, в то время как в развитых странах — только на 5%. Эти разнонаправленные тенденции сказались и на рынках основных энергетических товаров.

НОВЫЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОСТРАНСТВА» В СТРУКТУРЕ МЕЖДЕРЖАВНЫХ ПРОТИВОРЕЧИЙ

Завершение серии войн на Балканах в конце 1990-х годов, а также войны 2000-х годов (в Афганистане и Ираке), не связанные напрямую с захватом и присвоением территорий, подтверждают предположение, закрепившееся в умах дипломатов и политиков, о том, что в пределах земной поверхности «все в основном поделено». Очередной тур территориального переустройства может быть связан только с военным конфликтом высокой степени интенсивности или иными чрезвычайными обстоятельствами общемирового масштаба. На таком политикопсихологическом фоне в последние десять лет стремительно возрастал интерес к освоению общих пространств человечества (common spaces) — океанического, воздушного, космического, информационного и приполярного. Эти пространства воспринимаются ведущими государствами мира как «неразделенные», и в каком-то смысле их пока в самом деле можно считать таковыми.

Океанические пространства

Наиболее жесткому переделу подвергаются океанические пространства. После Первой мировой войны в основу международного морского публичного права был положен принцип свободы морей и мореплавания. После Второй мировой войны он получил свое подтверждение. Женевские конвенции по морскому праву (1958) постулировали принципы свободы открытого моря, исключительной юрисдикции государства над судами своего флага, мирного использования Мирового океана и суверенитета государства над внутренними морскими водами и территориальными морями. Генеральная Ассамблея ООН создала в 1970 г. режим «океанического соуправления» в рамках которого все государства имеют равные права на эксплуатацию открытого моря и несут одинаковую ответственность за судьбу его ресурсов. Эти положения были конкретизированы Конвенцией о международных правилах предупреждения столкновения судов в море (1972) и Международной конвенцией по охране человеческой жизни на море (1974).

Это важно Режим правового регулирования Мирового океана был окончательно оформлен Конвенцией ООН по морскому праву 1982 г. (вступила в силу 16 ноября 1994 г.). Государственный суверенитет распространялся на внутренние (internal), территориальные (territorial) и архипелажные (archipelagic) воды. Открытое море (океанические пространства) было объявлено нейтральным пространством, на него не распространяется суверенитет государств.

Особый правовой режим получили:

· закрытое море (inland sea) — море, не используемое для транзитного прохода в другое море или океан;

· прилегающая зона (contiguous zone) — 12 морских миль от территориальных вод, на которые распространяется суверенитет государства в области экологии, налогообложения, таможенного контроля и миграции населения;

· особая экономическая зона (exclusive economic zone) — 200 морских миль от береговой линии, где государство имеет исключительные права на эксплуатацию всех природных ресурсов;

· континентальный шельф (continental shelf) — 350 морских миль от береговой линии, в пределах которых прилегающие государства имеют исключительное право на эксплуатацию природных и биологических ресурсов.

Отдельный режим был создан для международного района морского дна.

Новое значение приобретает экологический фактор. Еще в 1995 г. была принята Глобальная программа действий по защите морской среды от загрязнения в результате осуществляемой на суше деятельности. В 2002 г. участники Всемирного форума по устойчивому развитию в Йоханнесбурге (ЮАР) рекомендовали всем странам, во-первых, ввести к 2010 г. экосистемный подход к управлению прибрежными и океаническими районами и, во-вторых, помочь государствам третьего мира разработать морскую политику и механизмы комплексного управления прибрежными районами. Это открывает возможности для проведения каждым государством своей экологической политики в прибрежных районах.

Особый комплекс проблем возникает из-за обострившейся в 20082009 гг. проблематики пиратства. Возвращение этого явления порождает сомнения в способности великих держав обеспечить функционирование режима свободной торговли в Мировом океане. Основные зоны активности пиратов (побережье Сомали, Малайзии, Западной Африки) находятся на перекрестке путей транспортировки энергоносителей. Борьба с пиратством ставит вопрос о милитаризации международных транспортных путей и закреплении за государствами особых «зон ответственности» на море. Возникает предлог для закрепления в международном праве принятой на Лондонском саммите стран «группы семи» (1984) концепции «разблокировки проливов»: использования военной силы для обеспечения бесперебойных морских поставок энергоносителей.

Борьба с транснациональным терроризмом и пиратством усиливает милитаризацию морских пространств. Еще в 2002 г. в США был принят Закон о безопасности морского транспорта, ужесточающий систему береговой охраны. Международная морская организация приняла в 2002 г. более жесткий Кодекс охраны судов и портовых сооружений. В 2008 г. последовали резолюции Совета Безопасности ООН № 1816 и 1846 об усилении мер по борьбе с пиратством. Для решения этих задач были созданы Малайзийское агентство береговой охраны, «Инициатива четырех», Инициатива безопасности портов Юго-Восточной Азии. На повестку дня выходит создание региональных «зон ответственности» государств — прежде всего в ключевых с точки зрения транзита энергоносителей Ормузском, Малаккском и Сингапурском проливах.

Конвенция ООН по морскому праву была принята в 1982 г., когда у США существовал противовес в виде советского военно-морского флота. В 2000-х годах Соединенные Штаты занимают преобладающие позиции в области военного и торгового флотов, но не присоединяются к нормативному документу о принципах использования Мирового океана. Другие морские державы (прежде всего Россия и КНР) вынуждены наращивать морские вооружения или усиливать контроль над принадлежащими им морскими пространствами. Возникает тенденция к замене режима «океанического соуправления» менее кооперационной системой отношений в Мировом океане.

Приполярные территории

Неопределенность статуса океанических пространств обострила соперничество за раздел приполярных территорий. Подвижки в системе «океанического соуправления» поставили вопрос о разделе морских пространств, под определение которых попадают морские акватории около Северного и Южного полюсов. Появился пласт экспертной литературы о быстром таянии полярных льдов и возможности добычи больших (правда, достоверно не доказанных) залежей углеводородов на шельфе приполярных морей. Свое значение сохраняет и стратегический аспект проблемы. В Арктике были развернуты компоненты российской и американской систем предупреждения о ракетном нападении, базы для атомных подводных лодок, стратегической авиации. Антарктида занимает важное место в строящейся Международной системе мониторинга за ядерными испытаниями. Еще в начале XX в. Франция, Британия, Австралия, Новая Зеландия, Чили, Аргентина и Норвегия заявили свои претензии на ряд антарктических территорий. Но 1 декабря 1959 г. был подписан Международной договор об Антарктиде, который запретил объявлять государственный суверенитет над любой частью антарктической территории и вести на ней военную деятельность, включая проведение ядерных испытаний и захоронение радиоактивных отходов. Государствам запрещалось также вести в Антарктике экономическую деятельность, т.е. добывать полезные ископаемые. Антарктику разрешалось использовать исключительно в научно-исследовательских целях. 23 июня 1961 г. Договор об Антарктиде вступил в силу.

Особую роль играют пограничные споры между Россией и США. В 1979 г. Верховный Совет СССР решил отодвинуть восточную границу, разделяющую Евразийский и Североамериканский континенты, к западу до 168°58’ западной долготы. Это решение вызвало территориальный спор Советского Союза и Соединенных Штатов из-за шельфовых участков в Беринговом и Чукотском морях. 1 июня 1990 г. США и СССР подписали соглашение о разграничении морских пространств в Беринговом море («соглашение Шеварднадзе—Бейкера»), по которому спорная территория в 50 тыс. кв. км площади была передана Вашингтону. Государственная дума РФ не ратифицировала это соглашение. Конгресс США, напротив, ратифицировал его 18 сентября 1990 г., и Вашингтон не признает российских претензий на сектор в Беринговом море.

В России крепнет ощущение, что цель других арктических стран — не гипотетическая добыча энергоресурсов, а утверждение своих стратегических интересов. Активизация арктической политики США, Канады, Дании и Норвегии началась после вступления в силу Договора СНВ-1 (1994 г.). В его рамках действовала «Программа совместного уменьшения угрозы», по которой они помогали России ликвидировать на Кольском полуострове атомные подводные лодки. В мировых СМИ появились недоказанные сообщения об «экологической катастрофе» на российском Севере. Требования распространить на Северный Ледовитый океан систему «океанического соуправления» могут означать попытку США, Норвегии, Дании и Канады сузить акваторию действия российского Северного флота.

Арктические страны подали заявки в Комиссию ООН по континентальному шельфу на обладание определенными арктическими пространствами. 20 декабря 2001 г. Россия подала заявку в комиссию на самый крупный сектор в Северном Ледовитом океане (1, 2 млн кв. км), утверждая, что подводный хребет Ломоносова служит продолжением Сибирской континентальной платформы. 28 июня 2002 г. России было рекомендовано доработать обоснования своей заявки ввиду отсутствия карт подводных хребтов Ломоносова и Менделеева. Поэтому Россия в 2005 г. организовала ряд экспедиций по изучению подводного рельефа Северного Ледовитого океана. Летом 2007 г. последовала полярная экспедиция «Арктика-2007» под руководством депутата Государственной думы РФ А. Чилингарова. По ее результатам 20 сентября 2007 г. Минприроды России объявило, что подводные хребты Ломоносова и Менделеева служат продолжением континентального шельфа Российской Федерации. Дополнительные обоснования по российской заявке должны быть представлены в Комиссию ООН по континентальному шельфу в 2013 году.

Воздушное пространство

Не менее жесткое соперничество разворачивается в воздушном пространстве. В первой половине XX в. государства провозгласили суверенитет над принадлежащими им слоями атмосферы. Но на Женевском саммите ООН 1955 г. США предложили принцип «открытого неба», согласно которому авиация всех стран могла совершать беспрепятственные инспекционные полеты над территорией других государств. СССР опасался, что в условиях превосходства Вашингтона в стратегической авиации реализация этого принципа приведет к бесконтрольному наблюдению за советскими военными объектами. Поэтому, хотя Соединенные Штаты и страны Западной Европы приняли идею «открытого неба», она не была оформлена в правовой режим.

При М. С. Горбачеве СССР согласился пойти на компромисс. На Парижской сессии СБСЕ (19—21 ноября 1990 г.) доработанный текст договора одобрили европейские страны НАТО и Варшавского договора как механизм верификации соглашений по контролю над вооружениями. 24 марта 1992 г. на саммите СБСЕ в Хельсинки был открыт для подписания Договор по открытому небу (ДОН — Treaty on Open Skies). Документ зафиксировал; а) принцип государственного суверенитета над воздушным пространством; б) возможность государств договора совершать инспекционные полеты над территориями друг друга; в) право на равное количество наблюдательных полетов и г) детальное описание процедур проверок самолетов наблюдения.

В конце 2000-х годов наметились дискуссии о пересмотре ряда принципов ДОН. Документ был подписан в условиях, когда Россия фактически отказалась от регулярных полетов своей стратегической авиации. Ситуация изменилась в 2007 г., когда Россия возобновила регулярные полеты своей стратегической авиации. (8—9 марта 2007 г. российская авиация совершила, в частности, инспекционные полеты над Канадой.)

Американские аналитики заговорили о несовместимости ряда положений ДОН с интересами национальной безопасности США.

Эти дискуссии могут получить юридическое обоснование. ДОН был подписан в формате саммита ОБСЕ и в этом отношении уязвим для критики. Политики говорят о нарастающем кризисе ОБСЕ и необходимости ее реформы. Большинство крупных азиатских и латиноамериканских стран чувствуют себя ущемленными при разработке этого режима. Это создает правовой задел для возможного пересмотра базовых принципов ДОН. Особую роль в пересмотре принципа «открытого неба» может сыграть политика ЕС. Еще в 1987 г. началось создание «Единого европейского неба».

Похожие проблемы существуют и в отношении космического пространства. Нормы космического права закреплены в Договоре о принципах исследования и использования космического пространства («Договор о Луне») 1967 года. Основными принципами космической политики стали исследование и использование космоса в интересах всего человечества, равенство всех стран при проведении космических исследований, ведение космической деятельности в соответствии с международным правом и запрет на присвоение космического пространства государствами. Особую роль играли статьи об использовании небесных тел исключительно в мирных целях и запрещении вывода в космос оружия массового поражения (ОМП). Однако внутри договора существуют серьезные правовые лакуны, которые в условиях начавшейся с 2003 г. «второй космической гонки» могут привести к распаду режима «космического соуправления». Это важно В международном праве отсутствует определение космического пространства. Большинство государств вслед за Международной федерацией аэронавтики считает, что граница между воздушным и космическим пространством проходит на высоте 100 км над уровнем моря. США придерживаются иного функционального подхода. В соответствии с ним нет необходимости устанавливать четкую границу между двумя пространствами. Лучше различать авиационную и космическую деятельность в зависимости от типа используемого аппарата. Это открывает возможности для провозглашения государствами суверенитета над пограничными слоями космоса и атмосферы.

В начале XXI в. тенденция к милитаризации космоса усилилась. С 2001 г. Соединенные Штаты постоянно повышают роль космического компонента своей создающейся системы ПРО. В России, судя по заявлениям руководства РВСН и Военно-космических сил, разрабатываются новые перспективные проекты в области развития средств преодоления космического эшелона ПРО. В 2007—2008 гг. прошли испытания китайского и американского противоспутникового оружия. Эти тенденции повышают опасность столкновения космических объектов. Показательным стало столкновение 11 февраля 2009 г. американского телекоммуникационного спутника «Iridium 33» с выведенным из строя российским военным спутником «Космос-2251».

Отдельного внимания заслуживает проблема вывода в космос ударных боевых платформ. «Договор о Луне» запрещал выводить в космос все виды ОМП ( оружие массового поражения). Но в документе не говорилось о запрете на размещение в космосе обычных вооружений или оружия на новых физических принципах. В соответствии с функциональным подходом к определению космоса боевые платформы можно выводить в ближний космос, выдавая их за системы «высоковоздушного» («заатмосферного») перехвата. В 2007 г. Россия и КНР разработали проект Договора о запрещении вывода в космос ударных боевых систем. Но на Женевской конференции ООН 12 февраля 2008 г. США заблокировали проект этого документа. Москва и Пекин, напротив, подписали 23 мая 2008 г. совместную декларацию, в которой обязались содействовать продвижению этого договора.

Информационное пространство

Новой сферой международных отношений стала борьба за раздел информационного пространства. До создания глобальной информационной сети понятие «информационная борьба» означало исключительно ведение пропаганды через СМИ. Ситуация изменилась с появлением Интернета (Interconnected Networks) — глобальной телекоммуникационной сети информационных и вычислительных ресурсов. Эта система возникла в результате слияния трех сетей:

· американской экспериментальной сети ARPANET (Advanced Research Projects Agency Network);

· сети Научно-исследовательского фонда США (National Science Foundation Network — NSFNet);

· системы Всемирной паутины, разработанной Европейским советом по ядерным исследованиям.

Технологический фундамент для функционирования этой сети был заложен в 1970-х годах. В то время был разработан принцип электронных протоколов, на основе которого возникли первые электронные услуги — электронная почта и списки рассылки информации. В 1991 г. появилась основная услуга сети — Всемирная паутина (World Wide Web). Она упростила поиск информации и позволила обслуживать графические, видео- и аудиофайлы. В 1993 г. ведущие мировые СМИ начали использовать электронную сеть для размещения электронных версий своих изданий. На этой основе к 1997 г. окончательно сформировалось понятие «Интернет», включающее в себя Всемирную паутину, услуги электронной почты, списки рассылки и услуг.

Это событие сделало технически решаемой проблему управления информационным пространством. Управление Интернетом означает установление контроля над ключевыми ресурсами (доменные имена, адреса, интернет-протоколы, система корневых серверов), контентом, регистрационными операциями и системой присвоения доменов и адресов. В начале 1990-х годов возникли международное сообщество IETF (Internet Engineering Task Force) и международная профессиональная организация ISOC (Internet Society). В 1998 г. ведущие функции перешли к международной некоммерческой организации ICANN (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers). Формально она независима от государственных структур, хотя в ее создании участвовал Департамент торговли Соединенных Штатов.

В конце 1990-х годов компания ICANN подверглась реорганизации. Возникла дочерняя от нее организация IANA (Internet Assigned Numbers Authority), которая занимается управлением пространствами /Р-адресов, доменов верхнего уровня, типами данных MIME и параметрами протоколов Интернета. IANA делегирует свои полномочия по распределению IP-адресов региональным регистраторам. Появилась серия интернет-организаций P/R (Regional Internet Registry), занимающихся вопросами адресации и маршрутизации в Интернете и получающих свой статус от ICANN.

Такая система управления Интернетом привела к разногласиям между великими державами. Страны ЕС и США выступают за сохранение лидирующих позиций ICANN как автономной компании. КНР, страны Азиатско-Тихоокеанского региона и Африки требуют передать ICANN под контроль Международного союза электросвязи. Более гибкую позицию занимает Россия, сумевшая создать свой домен Интернета —Рунет.

Дискуссии о создании международно-правового режима управления Интернетом начались во второй половине 1990-х годов. В 1998— 2001 гг. была принята серия резолюций Генеральной Ассамблеи ООН, которые постулировали необходимость начать разработку понятия «информационная безопасность» и учредить международные стандарты обеспечения безопасности глобальных информационных систем. Часть этих положений была зафиксирована в принятой на саммите «группы восьми» на Окинаве (2000) хартии «Глобального информационного общества». 22 ноября 2002 г. последовала программная резолюция ГА ООН № 57/53, которая указала на недопустимость использования информационно-телекоммуникационных технологий и средств для оказания негативного воздействия на инфраструктуру государств. В то время она была воспринята как косвенное осуждение политики США по подготовке военной операции в Ираке. В начале XXI века на смену спорам о принципах осуществления информационной безопасности пришел вопрос о непосредственном управлении Интернетом. 8 декабря 2003 г. последовала резолюция ГА ООН № 58/32 «Достижения в сфере информатизации и телекоммуникаций в контексте международной безопасности». В соответствии с ней в 2004 г. была создана Группа правительственных экспертов для изучения комплекса вопросов информационной безопасности. Доклад Рабочей группы (июнь 2005 г.) определил «управление Интернетом» как «разработку и применение правительствами, частным сектором и гражданским обществом, при выполнении ими своей соответствующей роли, общих принципов, норм, правил, процедур принятия решений и программ, регулирующих эволюцию и применение Интернета». Это определение подвергалось критике за неясность формулировок. Достичь конкретных результатов на Международном саммите по информационному обществу в Тунисе (ноябрь 2005 г.) не удалось. В 2006 г. США приняли «Стратегию национальной безопасности в киберпространстве», в которой было объявлено об усилении роли спутникового Интернета как наименее уязвимого для нападения террористов. В мае 2007 г. серверы Эстонии подверглись массированным хакерским атакам, в которых страны НАТО обвинили Россию. В июне 2008 г. в Швеции был принят закон об усилении контроля над поступающим из РФ интернет-трафиком. В том же 2008 г. КНР подтвердила свои требования убрать из Интернета расширение Тайваня «tw» и заявила о возможности перехода на национальные IDN-домены. Эти события показали, что государства рассматривают возможность усиления национального регулирования Интернета.

Особый интерес заслуживает концепция проведения возможных военных операций в киберпространстве. В Соединенных Штатах в 2006 г. была принята «Национальная стратегия борьбы с кибертерроризмом». 19 сентября 2007 г. было объявлено о создании в составе ВВС США Киберкомандования (Air Force Cyber Command — AFCYBER), специального отдела министерства обороны, отвечающего за обеспечение военных действий в виртуальном пространстве и безопасности военных информационных систем. 23 июня 2009 г. приказ о его формировании был подписан министром обороны США Робертом Гейтсом. Повышение роли операций в киберпространстве предусмотрено также изданным 1 февраля 2010 г. «Четырехлетним обзором оборонной политики США». Закрепление этой тенденции подрывает единство мировой информационной сферы.

Борьба за передел «общих пространств» отражает фундаментальный сдвиг в структуре среды международной безопасности. Понимание пространства вышло за пределы «территориальной» геополитики XIX в. Помимо физико-географических территорий оно включает в себя потоки информации, коммуникации, механизмы формирования общественного мнения, контроль над водными ресурсами. Но одновременно понимание пространства вышло также за пределы геоэкономических концепций конца XX в. В то время освоение «новых пространств» считалось фактором объединения государств перед лицом «новых вызовов». В XXI в. взаимодействие в рамках «общих пространств» предполагает не столько межгосударственное сотрудничество в их освоении, сколько соперничество за принципы их раздела. Увеличение числа пространств порождает новые формы межгосударственных или даже транснациональных конфликтов. В этом смысле переход к «сферической» модели парадоксальным образом возрождает теории «жесткой силы» и геополитического соперничества.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒