Основные направления эволюции современной миросистемы: проблемы пути их решения.

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 14Следующая ⇒

В опубликованной в 1982 г. американским футурологом Джоном Нэйсбиттом книге «Мегатренды», ставшей вскоре национальным, а чуть позднее и мировым бестселлером, автор исследовал «основные направления движения, которые определяют облик и суть изменяющегося американского общества. Эти «основные направления» Нэйсбит и назвал мегатрендами, т.е. «большими тенденциями ». Автор книги выделил десять таких тенденций, которые, по его мнению, должны были определить пути развития и облик США, которые, как он считал, превратятся через двадцать лет в совершенно новое общество.

В чем-то Нэйсбитт оказался прав (переход от индустриального общества к постиндустриальному, глобализация мировой экономики, переход от централизации к децентрализации и от иерархических структур к неформальным сетям), а в чем-то ошибся (например, «смерть» репрезентативной демократии). Но со времени публикации «Мегатрендов» и появления многочисленных переводов книги на другие языки само это слово обрело статус термина и прочно вошло в словарь не только футурологов, но и социологов, политологов, исследователей международных отношений и мировой политики. Вот и мы, говоря о глобальных мегатрендах, будем рассматривать «основные направления движения, которые определяют облик и суть» мирового сообщества в начале XXI века. После распада мировой социалистической системы и развала Советского Союза стало очевидно, что в мире происходят тектонические сдвиги и начинается новая фаза его эволюции. Многим из тех на Западе, кто вместе с Рональдом Рейганом считал СССР «империей зла», в то время казалось, что человечество, ведомое единственной супердержавой — Соединенными Штатами Америки, вступает в царство разума и свободы. Это представление нашло отражение в получившей широкое распространение концепции «конца истории» Фрэнсиса Фукуямы.

Крушение одного из столпов мирового порядка оказало глубокое влияние на процессы глобальных изменений, послужив их катализатором. С другой стороны, сам распад СССР, этого наследника Российской империи, был вызван не только политическими и экономическими причинами, лежавшими на поверхности, но и глубинными глобальными процессами, которые начались до 1991 г. и должны были со временем охватить весь мир. Так и произошло. Но глобальная «перестройка» не завершена. Это, впрочем, не мешает зафиксировать некоторые ставшие очевидными глобальные тренды (социальные, политические, экономические, научные, технические, культурные), определяющие основные направления эволюции современного мира и возможное ближайшее будущее человечества.

Ускорение темпа социального развития

Хотя движение общества в пространстве и во времени происходит неравномерно и имеет циклический характер, факты свидетельствуют о том, что социально-политическая история ускоряется, или, как предпочитают говорить специалисты в области клиометрии, становится все более интенсивной.

В обобщенном виде это ускорение проявляется в том, что, как пишут Б. Н. Кузык и Ю. В. Яковец, « количество исторических событий, приходящихся на сравнимый период — от столетия к столетию, от одной мировой цивилизации к другой, — увеличивается. .. Интенсивность исторических событий (в пересчете на пятилетия) увеличилась с 20, 6 единицы в 1751 -1775 гг. до 213 в 1976-1995 гг. — в 10, 3 раза. Даже с учетом неизбежной аберрации во времени повышение интенсивности исторического процесса налицо (хотя она неравномерна и бывают периоды ее ослабления, например в 1826-1850, 1951-1975 гг.)». Это значит, что аналогичные (однотипные) по масштабам и содержанию события и процессы происходят в течение все более сокращающегося промежутка времени и что равным образом сокращается срок сохранения однотипных равновесных ситуации (срок сохранения статус-кво). При этом измеряются только исторически значимые события, число которых намного меньше числа событий, не значимых для истории, но значимых для отдельных людей, групп и народов. Есть все основания полагать, что интенсивность такого рода событий тоже нарастает.

Если принять во внимание, что ускорение исторического процесса в прошлом было вызвано факторами, которые сохраняются и сегодня, а именно общим экономическим ростом (кризисы лишь временно притормаживают и корректируют его); возрастанием численности и плотности народонаселения; экономической, политической и военной конкуренцией между странами; увеличением численности политических, экономических и иных субъектов, действующих на мировой сцене; быстрым (и тоже идущим по нарастающей) развитием науки и техники (в частности, вычислительной), и другими, то логично предположить, что этот тренд будет сохраняться и в дальнейшем.

Отмеченное ускорение прямым и косвенным образом сказывается на жизни всего человечества и каждого человека. Люди часто не успевают угнаться за временем и на новые «вызовы» дают ответы, сформированные ушедшей эпохой. Эти ответы оказываются контрпродуктивными. Например, установка на гиперпотребление, сложившаяся в «обществе массового потребления», сегодня становится разрушительной. Как писал некоторое время назад один из экспертов «Дойче банка», «современный кризис происходит от переизбытка потребления, который порождает такие дисбалансы, как дефицит бюджета, дефицит торгового баланса и рост государственного долга».

Другой пример — международная жизнь. Критики Организации Объединенных Наций справедливо обращают внимание на то, что она во многом уже не отвечает требованиям времени и потому не в состоянии должным образом справляться с задачами, ради решения которых создавалась. Не отвечает вызовам времени и какая-то часть региональных и глобальных институтов. Не случайно в последние годы предпринимаются попытки отыскать новые механизмы («семерка», «восьмерка», «двадцатка» и пр.) глобального и регионального управления.

Однако самый драматичный разрыв, вызываемый ускорением, — это, пожалуй, разрыв между общественным бытием и общественным сознанием (в том числе общественной психологией). На уровне научного сознания человек располагает более или менее точным (по крайней мере в некоторых аспектах) представлением не только о том, что происходит в мире, но и о том, как следовало бы исходя из имеющихся возможностей реагировать (в том числе и на глобальном уровне) на происходящие изменения. Но морально и психологически люди не готовы подчиниться новым императивам истории. Они продолжают бояться «другого» и, опасаясь, что тот «всадит им нож в спину», вооружаются до зубов и готовятся к войне, хотя война стала смертельно опасным анахронизмом. Они остаются эгоистами, стремящимися прежде всего к удовлетворению собственных интересов (часто за счет интересов других), хотя идеи кооперирования и самоограничения настойчиво стучатся в их двери. Словом, мы ведем себя так, как будто продолжаем жить в старинных особняках, между тем как История все быстрее переселяет нас в большой многоквартирный дом с многочисленными соседями и новыми правилами общежития. И при этом все ускоряет свой «бег».

Глобализация

Глобализация — процесс всемирной экономической, политической, культурной и религиозной интеграции и унификации.

Глобализация представляет собой процесс изменения структуры мирового хозяйства, совсем недавно понимаемого как совокупность национальных хозяйств, связанных друг с другом системой международного разделения труда, экономических и политических отношений, включения в мировой рынок и тесное переплетение экономик на основе транснационализации и регионализации. На этой базе происходит формирование единой мировой сетевой рыночной экономики — геоэкономики и её инфраструктуры, разрушение национального суверенитета государств, являвшихся главными действующими лицами международных отношений на протяжении многих веков. Процесс глобализации есть следствие эволюции государственно оформленных рыночных систем. Основным следствием этого является мировое разделение труда, миграция (и, как правило, концентрация) в масштабах всей планеты капитала, рабочей силы, производственных ресурсов, стандартизация законодательства, экономических и технологических процессов, а также сближение и слияние культур разных стран. Это объективный процесс, который носит системный характер, то есть охватывает все сферы жизни общества. В результате глобализации мир становится более связанным и более зависимым от всех его субъектов. Происходит как увеличение количества общих для группы государств проблем, так и расширение числа и типов интегрирующихся субъектов. Взгляды на истоки глобализации являются дискуссионными. Историки рассматривают этот процесс как один из этапов развития капитализма. Экономисты ведут отсчёт от транснационализации финансовых рынков. Политологи делают упор на распространение демократических организаций. Культурологи связывают проявление глобализации с вестернизацией культуры, включая американскую экономическую экспансию. Имеются информационно-технологические подходы к объяснению процессов глобализации. Различается политическая и экономическая глобализация. В качестве субъекта глобализации выступает регионализация, дающая мощный кумулятивный эффект формирования мировых полюсов экономического и технологического развития.

Вместе с тем, происхождение самого слова «глобализация» указывает на то, что ведущую роль в данном процессе играет бурный рост международной торговли, происходящий на тех или иных исторических этапах. Впервые слово «глобализация» (в значении «интенсивная международная торговля») употреблял Карл Маркс, который в одном из писем Энгельсу конца 1850-х гг. писал: «Теперь мировой рынок существует на самом деле. С выходом Калифорнии и Японии на мировой рынок глобализация свершилась». На нынешнем этапе глобализации нарастает интенсивность подключения национальных систем к широким глобальным процессам. Возрастают пространственный охват и плотность глобальных взаимосвязей, усложняется их структура. Происходит дальнейшее сближение внутренних и внешних политических и экономических структур и процессов, а в некоторых случаях и размывание границ между ними.

Все более относительными становятся границы между центром и периферией. Возрастает степень взаимосвязи и взаимозависимости стран и народов, что сказывается, в частности, на масштабах и глубине кризисов — как экономических, так и политических. Одновременно происходит «возрастание масштабов властного вмешательства» и увеличение пространственной протяженности властных органов и структур. Иными словами, властное действие или бездействие в одних точках мира влияет на другие точки, в том числе самые отдаленные.

В последние годы — особенно в связи с нынешним кризисом — стала очевидной несостоятельность философии той модели глобализации, в рамках которой она протекала и которая, как показал Дэвид Харви, была сформирована на базе принципов неолиберализма. Но глобализация — хотим мы того или нет — продолжается, ибо это объективный процесс, и потребность в ее новой философии, отвечающей вызовам времени, становится как никогда острой.

Полицентризация мира

Третий тренд, проявившийся после распада Ялтинско-Потсдамского мирового порядка и продолжающий набирать силу, — это изменение политической структуры мира, а конкретнее — его деполяризация и полицентризация. Миропорядок, сложившийся во второй половине 40-х — начале 50-х годов XX в. и определявшийся во многом расстановкой сил в мире после окончания Второй мировой войны, имел двухполюсную структуру, причем в роли полюсов выступали мировая социалистическая система («советский блок», «советский лагерь», «восточный блок», «коммунистические страны») во главе с Советским Союзом и мировая капиталистическая система («западный блок», «капиталистические страны») во главе с США.

«Последнее десятилетие XX в. было отмечено тектоническим сдвигом в мировых делах. Впервые в истории неевропейская держава стала не только главным арбитром в отношениях между евразийскими государствами, но и самой могущественной державой в мире. Поражение и развал Советского Союза стали финальным аккордом в быстром вознесении на пьедестал державы Западного полушария — Соединенных Штатов — в качестве единственной и действительно первой подлинно глобальной державы». Так писал в 1997 г. Збигнев Бжезинский.

Известный политический обозреватель Чарлз Краутхэммер, обобщая укрепившиеся в американском экспертном сообществе представления, бросил сакраментальную фразу: мир стал однополюсным. Ожидалось, писал он в своей нашумевшей статье «Момент однополюсности», что «старый двухполюсный мир породит мир многополюсный», однако случилось иначе: «Мир, каким он предстал сразу после окончания “холодной войны”, — это не многополюсныи мир. Это однополюсный мир».

Приверженцы «однополюсного» мировидения фиксируя реальную победу США и их доминирующее положение в мире в первые годы после «холодной войны», допускали серьезную ошибку, которая существенно искажала реальную картину мира и не могла не сказываться на политической и экономической стратегии, избранной Западом. Дело в том, что полюсом нового мирового порядка, и тем более полюсом единственным, Соединенные Штаты не были и быть не могли. В научной литературе неоднократно отмечалась неоправданность отождествления понятий «полюс» и «центр силы». Нельзя не согласиться с Джозефом Ноги, одним из очень немногих западных аналитиков, который еще в 1975 г. говорил, что понятие «полюс» «двусмысленно», а модели, построенные с его использованием, «неточны и туманны». По мнению Дж. Ноги, такого рода модели в принципе не позволяют решить задачу, ради которой и создаются: «предсказывать характеристики или модель поведения системы... предсказывать поведение отдельных наций или служить руководством к формированию политики в реальном мире». Понятие «полюс» привлекло к себе внимание западных, прежде всего американских, политических аналитиков не случайно. Их всегда интересовал вопрос жизнеспособности той или иной международной системы и характерного для нее порядка. Эту жизнеспособность они напрямую соотносили с ее стабильностью как способностью избегать возникновения разрушительных войн и конфликтов. Стабильность же они связывали в свою очередь с упорядоченностью системы, конфигурацией ее силового поля, характером распределения сипы внутри системы. В такой ситуации использование понятия «полюс» казалось им как нельзя более уместным. Но, как верно заметил Дж. Ноги, ни к чему, кроме путаницы, это не привело. К сожалению, понятие «полюс» получило крайне широкое распространение в науках, исследующих международные отношения и мировую политику. Более того: оно постоянно воспроизводится в речах официальных лиц едва ли не всех стран. В такой ситуации остается лишь одно: попытаться, обратившись к изначальному смыслу понятия «полюс», ограничить его содержание, закрепив за конкретными международными центрами силы.

«Полюс» — это центр силы. Но не всякий центр силы — это «полюс» «Полюсы» — это полярные, т.е. «контрарные», одновременно отрицающие и предполагающие существование друг друга, более или менее симметричные и соизмеримые по жизненному потенциалу (военному, экономическому, научно-техническому и т.п.) парные центры силы. Полюсы образуют крайние противоположные точки силовой оси, «стягивающей» воедино всю систему международных отношений. Взаимодействуя друг с другом, полюсы определяют динамику и направление развития системы, придают ей специфический характер. В рамках глобальной международной системы могут существовать только два полюса. Значит, эти системы могут быть либо двухполюсными — а правильнее сказать, просто «полюсными», — либо бесполюсными. В последнем случае мы имеем дело с моноцентричными и полицентричными системами, которые неоправданно отождествляются с системами «однополюсными» и «многополюсными», что искажает реальную картину мира и подталкивает к формированию ошибочных политических и экономических стратегий. Мировой порядок, сложившийся после Второй мировой войны, когда шла борьба двух военных лагерей, двух социально-политических систем, не имевших конкурентов и во многом определявших судьбу мира, был классическим двухполюсным порядком. Он распался вместе с распадом мировой социалистической системы и Советского Союза. Сегодня мы живем в бесполюсном мире.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒