Индивидуальная функция гениталий

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 10Следующая ⇒

Можем ли мы в итоге многочисленных наблюдений прийти к выводу о смысле индивидуального развития процесса совокупления, периодически и однообразно повторяющегося у большой части мира животных? Чисто физиологически коитус, по нашему мнению, является периодически повторяющимся заключительным актом выравнивания напряжения либидо, которое отдельные неэротические органы амфимиктически передают в гениталии. Таким образом, в процессе совокупления участвуют массы неудовлетворенного либидо всех органов и эрогенных зон взрослой особи. Мы пока не можем убедительно высказаться по поводу всех физиологических процессов, но отметим аналогию между заключительным процессом акта и функциями выделения. Предположительно, в процессе эрекции и эякуляции (как бы «намеченном» и у женщины) суммируются признаки аутотомии, не соответствующие «функции полезности». В частности, поэтому существо с развитой генитальной функцией лучше приспособлено к выполнению неэротической жизнедеятельности. Можно считать, что гениталии также «полезный» орган, способствующий выполнению задач реальности.

Что же касается изменений после гениталь ного удовлетворения, то о них у нас нет ясных представлений, однако мы попытаемся рассмотреть психологическую сторону процесса. Похоже, что при совокуплении невероятно легко и неожиданно разряжается высокий уровень напряжения, что обеспечивает сильнейшее ощущение наслаждения. Это ощущение может появляться в момент возвратного потока либидо в органы тела. Возвратному потоку либидо от гениталий в остальной психофизический организм соответствует «чувство необычайного счастья». При этом функции органов усиливают свою деятельность по выполнению рабочих задач. Сексуальное удовлетворение является одновременно взрывной генитализацией всего организма и его идентификацией с исполнительным органом (гениталиями). Тем не менее это представление о процессе совокупления с позиции психофизической экономии не объясняет, почему именно такую форму приняло накопление и отвод сексуальной энергии у большой части животного мира. Не ответив на этот вопрос, мы не можем убедительно детерминировать проблему совокупления в целом.

Согласно психоанализу, такое решение проблемы может быть найдено лишь при сочетании методов — чисто онтологического (описательно-экономического) и исторически-генетического. На этом принципе базируется наша попытка определения сексуальности как своеобразного компромисса между реальной ситуацией и сопутствующими препятствиями. По нашей интерпретации, исследованные Фрейдом этапы сексуального развития являются непрерывным стремлением генитальной организации обеспечить (хотя бы частично) потребности удовлетворения инстинкта. Мы полагаем, что удовлетворение не может быть прямолинейным достижением цели; инстинкт должен повторить этапы истории возникновения с учетом борьбы за приспособление индивидуума к возникающим препятствиям. Первым и сильнейшим этапом борьбы за приспособление к жизни было потрясающее событие рождения и сложная работа, к которой вынуждала новая ситуация существования. Мы считаем, что коитус по сути не только частично фантазийное, а частично реальное возвращение в тело матери. В его симптоматике таятся также страх и преодоление акта рождения, но и счастье быть рожденным. Примечательно, что при совокуплении эмоциональные механизмы ограничивают реакцию страха, не допуская его преувеличения, а внезапное, почти полное достижение цели удовлетворения (тела женщины) проявляется в чувстве огромного наслаждения.

Эту гипотезу мы рассматриваем в сочетании с примерами вынужденного повторения, приведенными в работе Фрейда «По ту сторону принципа наслаждения» (1921). Мы пришли к аналогичным результатам, несмотря на различные предпосылки. Фрейд объясняет некоторые симптомы травматического невроза и детали детской игры необходимостью выведения в малых дозах накопленных масс возбуждения, образованных бесчисленным рядом повторений.

Мы также рассматриваем коитус как частичное выведение шока после травмы рождения; вместе с тем это торжество воспоминаний о счастливом освобождении. На вопрос Фрейда, является ли повторение принуждением или наслаждением, находится ли оно по ту или по эту сторону принципа наслаждения, мы пока не можем дать убедительного ответа, по крайней мере относительно тенденции совокупления. Мы полагаем, что пока повторение постепенно сглаживает воздействие шока — оно принуждение, т.е. вынужденная реакция приспособления; в качестве торжества воспоминаний об освобождении — чистый механизм наслаждения. Имеются указания на неравное распределение энергии инстинктов между сомой и плазмой зародыша; возможно, что плазма накапливает большую часть неудовлетворенных инстинктов. Как главный источник вынужденного травматического повторения она при каждом повторении (совокуплении) отбрасывает часть накопленного. Ощущение самокастрации при генитальном акте вызвано стремлением к полному или частичному выталкиванию из тела порождающей отвращение сексуальной материи. Одновременно при коитусе происходит самоудовлетворение индивидуальной сомы, т.е. игриво-легкого преодоления небольших травм, случившихся в жизни. В этой «игре» мы видим чисто наслажденческий элемент генитального удовлетворения, позволяющий обобщить психологию эротики. Как известно, большинство инстинктивных проявлений вызвано внешними нарушениями или болезненными изменениями внутри организма. При игровых инстинктах, к которым мы в известной мере относим эротические, удаление инстинктивно возникшего отвращения ведет к наслаждению. Эта особенность характерна как для игры, так и для эротики.

Приведу пример. Голод можно считать простым инстинктом переживания отвратительного телесного лишения. В прекрасной книге Осипова «Воспоминания Льва Толстого о детстве» (1923) мы обнаружили наше понимание эротики, сравнение насыщения едой с сексуальным наслаждением, в отличие от серьезных лишений, например, голода; аппетит — эротической параллелью, поскольку насыщение дает ожидаемое удовлетворение, а прежнее лишение являлось предисловием к наслаждению. Мы полагаем, что органы сексуальности, особенно совокупления, искусно устроены с расчетом на безусловное удовлетворение. И сексуальность только играет с опасностью. По нашей концепции, все сексуальное напряжение организма обращается в раздражение гениталий. Это раздражение легко устранимо. Одновременно на гениталии переключается регрессивная тенденция проникновения в материнское тело, что тоже легко осуществимо. Весь акт совокупления напоминает драму с грозовыми тучами, но со счастливым финалом. Мы вправе представить себе в качестве мотива такого игрового представления воспоминание о когда-то случившемся счастливом освобождении от отвращения, т.е. нечто наподобие детских игр, по Фрейду.

Человеку, пережившему опасность рождения и нашедшему возможность существования вне материнского тела, желательно повторение опасности, пусть и в ослабленном виде, чтобы снова испытать наслаждение от ее устранения. Возможно, что временное возвращение в материнское тело при совокуплении и «игровая» опасность, как и борьба за приспособление к жизни, освежает чувства, наподобие регрессии сна ночью. Периодическое господство принципа наслаждения придает силы и работоспособность человеку в его тяжелой жизни.

Надо подчеркнуть, что центральная мысль о регрессии в материнское тело закреплена опытом психоанализа. Примечательно, что при различных психических явлениях — сон, невроз, миф, сотворчество, фольклор и пр. — коитус и рождение представлены одинаковым символом: спасением от опасности, а плавание, полет — ребенком (см.: Ранк О. «Миф о рождении героя», 1909 и «Символика сновидения», 1912). Возможно, наша гипотеза позволит выяснить появление символов, а также значение исторических памятников как остатков воспоминания, закрепленных в психике.

Таков, по нашему мнению, смысл оргазма, завершающего генитальный акт. При внезапном излучении на весь организм обычно ограниченного гениталиями напряжения либидо организм на какой-то момент становится не только спутником гениталий, но и обладателем интраутеринного счастья.

Согласно нашей концепции, функция совокупления объединяет в одном акте ряд моментов наслаждения и страха. Наслаждение от освобождения от мешающих инстинктивных раздражений, от возвращения в материнское тело, от счастливо завершенного рождения. Страх, испытанный при акте рождения и при фантазийном чувстве возвращения, исключается — частично актом совокупления и секрецией гениталий и полностью при оргазме, завершающем акт чувством полного удовлетворения. Остается неясным факт несомненного объединения в акте радости удовлетворения и функции сохранения вида. Поскольку онтогенез не дал достаточного объяснения, то, возможно, его даст филогенетика.

Филогенетика

Филогенетические параллели

К вторжению в чуждую область науки — своеобразный поиск исторических параллелей для пояснения индивидуальной катастрофы рождения и ее возвращения в акте совокупления — нас побуждает опыт психоанализа. Хорошо известно, что в символических и других непрямых формах выражения души и тела заключены огромные пласты исчезнувших эпох (как иероглифы древнейших надписей), а их расшифровка многократно оправдалась в истории человечества открытием величайших тайн истории развития видов. Недаром наш учитель Фрейд не раз повторял, что не стыдно порой даже заблудиться при таких полетах в неизвестное! В наихудшем варианте сделаем упреждающую вывеску с надписью: «Сюда нет пути! ».

Исходной позицией для последующих рассуждений является исключительно частое повторение символа рыбы в различных нормальных и патологических образах. В индивидуальной и массовой психике символ плавающей в воле рыбы выражает акт совокупления и ситуацию проникновения в материнское тело. Особенно часто возникающее впечатление, производимое этой символикой, привело к фантастической идее: не является ли она наряду со сходством нахождения члена во влагалище, ребенка в теле матери и рыбы в воде также элементом филогенетического знания о происхождении человека от водоплавающих позвоночных. Университетские профессора не напрасно учили нас, что жизнь зародилась в воде, а знаменитый «амфиоксус лантантоус» считается праотцем всех позвоночных, значит, и человека. В поддержку этой идеи появились и другие достаточно рискованные аргументы. А именно: не является ли существование в теле матери у высшего вида млекопитающих повторением существования в «эпоху рыбы», а процесс рождения — рекапитуляцией великой катастрофы, вынудившей прапредков из-за высыхания морей приспособиться к жизни на суше и, отказавшись от дыхания через жабры, развивать органы дыхания воздухом. Известно, что знаменитому Эрнсту Геккелю хватило мужества для разработки основного биогенетического закона происхождения видов на основе эмбрионального развития. Не следует ли пойти дальше и дополнить историю видов историей изменения среды обитания эмбриогенетических прапредков? Листая литературу по зоологии, мы обнаружили, что сходные мысли были высказаны еще во времена Гете натурфилософом Лоренцом Океном, но были энергично отвергнуты ученым миром, тем же Геккелем. После Геккеля труды по истории развития эмбриона изредка встречаются в общем виде, не затрагивая изменений среды, защищающей зародыш. Правда, что-то упоминается в фантастических романах популярных авторов, в том числе у такого оригинального и недостаточно оцененного писателя, как Бельше. Последний, хотя и был приверженцем и адептом Геккеля, все же отмечал некоторое несогласие со своим лидером. Между прочим, он пишет о мужском члене: «Член имеет свое прошлое — мерлузу. Но человек ушел от рыбы, от которой он произошел, в свои пурпурные дни». Однако это сравнение было лишь сноской, не более. Мы не можем с этим согласиться. Интересно его другое замечание, в котором он отметил, что саламандра полностью развивается в теле матери. Это замечание фактически подтверждает наше дополнение к биогенетическому закону, т.е. аналогию защитной организации эмбриона с формой существования рыбы в воде.

Ряд подробностей из области сновиденческой и невропатологической символики указывает на глубокую образную идентификацию материнского тела с морем, а также с питающей «матерью землей». В исследованной символике удалось обнаружить сравнение индивидуума до рождения с обитающим в воде эндопаразитом, а после рождения — с длительно дышащим воздухом и питающимся от матери экзопаразитом. Далее: в символике встречаются моменты, прямо трактующие море и землю как предшественниц матери в истории развития видов, снабженных защитными устройствами для охраны и питания предков животных. В этом смысле «морская» символика матери, вероятно, близка архаично примитивному образу, а символика земли имитирует более поздний период, когда в связи с высыханием морей водные организмы искали для питания источники, пробивавшиеся из земной толщи. В такой благоприятной среде продолжалось существование до преобразования жаберных в двоякодышащих амфибий. Мы особенно подчеркиваем содержательные изменения символики, в которых содержится, по мнению филологов, как и в изменении словарного запаса, часть всеобщей истории, в том числе — важная часть истории видов. Так, психоанализ усматривает, например, в символике плуга, отпечаток древнего культурно-исторического опыта, а за символикой обрабатываемой плугом плодоносящей земли — матери. Многие примитивные мифы о выплывающей из морских глубин земле содержат черты, позволяющие трактовать космогонию как символику рождения, что подкреплено многочисленными примерами в эссе Ранка «Мотив инцеста» (1912), а также этнологическими материалами в трудах Рохейма. Кроме того, ежедневный психоаналитический опыт также изобилует примерами регрессии материнской символики к образам земли и моря. В многочисленных детских историях отказ материнской любви (вследствие комплекса Эдипа) переносится на образ земли; коитус символизируют выкапывание ям в земле или заползание в пещеру. Незабываем пример привязанного к матери молодого гомосексуала, который в юношеском возрасте часами лежал в ванне, дышал через трубку, имитируя архаичное состояние эмбриона в водной среде. В одной из прошлых глав отмечалось известное психоанализу толкование спасения из воды или плавания как процесса рождения, а также коитус, что, однако, требует особого филогенетического экскурса. А именно: прыжок в воду — архаический символ возвращения в материнское тело, а спасение из воды — момент рождения или перемещения на землю. Согласно психоанализу, сказания о всемирном потопе являются не только иносказательным изображением действительных событий. Фактически первой огромной опасностью для изначальных обитателей воды было не затопление, а угроза высыхания вод. Возникновение Арарата из глубин потопа было, следовательно, не только библейским спасением, но также изначальной катастрофой, позднее преобразованной согласно воззрениям обитателей земли. Психоаналитику, конечно понятно, что Арарат — Земля на глубочайшем уровне символики — лишь повтор Ноева ковчега и что в нем можно распознать символическое отображение материнского тела, в котором зародились все высшие виды животных. Следует добавить, что эти и другие мифы нуждаются в филогенетическом толковании (например, спасение израильтян, перешедших, как по суше, Красное море). «Особое» толкование необходимо и для пояснения совокупления как символического акта, при котором индивидуум наслаждается проникновением в материнское тело, страха рождения и нового наслаждения от счастливого преодоления этой опасности. Идентифицируя себя с членом и сперматозоидами, вторгающимися в глубину женского тела, индивидуум символически преодолевает смертельную опасность, угрожавшую морским предкам во время геологической катастрофы — высыхания моря. Пока это предположение основано только на простом символическом выводе. Но если (как и в сновидениях, и во многих сказках) плавающая в воде рыба означает дитя в материнском теле, то рыба не только понимается как пенис, но и как представление о водном и земном существовании.

Эмбриология и сравнительная зоология дают нам два сильных аргумента в пользу нашей рискованной гипотезы. Первый состоит в том, что защитные органы (амнии), содержащие околоплодную воду, созданы только для эмбрионов млекопитающих; второй — в том, что у видов, эмбрионы которых развиваются без амний, отсутствует совокупление, и развитие оплодотворенного семени происходит обычно в воде, т.е. вне материнского тела. Соответственно у амфибий наблюдаются зачатки органов совокупления и лишь у рептилий они достигают эректильности, характерной для млекопитающих. Наличие органов совокупления, развитие плода в материнском теле и преодоление величайшей опасности высыхания образуют неразрывное биологическое единство, создавая символическую идентичность материнского тела с морем и землей, а мужского члена — с ребенком и рыбой. На возражения дарвинистов, согласно которым выживали только виды, органически приспособленные к жизни на суше и развивавшиеся по принципу естественного отбора, ответим, что психоаналитику ближе психологическое мышление Ламарка, указавшего на значимость развития инстинктов в эволюции видов. Дарвинистская концепция не может объяснить абсолютно доказанное природой возвращение к старым формам и функциям в новой структуре. Дарвинизм просто отрицает факт регрессии, который является одним из краеугольных элементов психоанализа. Так что не будем обманываться ходом дарвинистских возражений. Другое дело, что, возможно, потребуются дополнительные подкрепления в пользу концепции, усматривающей в генитальности наряду с онтогенной отражение филогенных катастроф.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 5 6 789 10 Следующая ⇒