Неосознанный уровень восприятия

⇐ ПредыдущаяСтр 44 из 46Следующая ⇒

Рациональные оценки — лишь надводная часть айсберга общественного мнения. Опрашиваемые научились отвечать социологам, «как положено», вынося во главу угла «компетентность и ум» политиков. Никто не скажет, что ему в глубине души симпатичны политики агрессивные, мужиковатые, а к «шибко умным», общительным и воспитанным душа не лежит. Люди даже не осознают этого, и все же в череде бессознательных пристрастий всегда лидируют именно «хищники», а не «травоядные». Правда, в последнее время опросы показывают, что грубая сила и танковый напор все меньше нравятся избирателям, в послекризисные времена они испытывают нужду не в медвежатниках, а скорее в хакерах, способных справиться со сложными экономическими и политическими задачами. Кризис 1998 г. все-таки не привел, как нас пугали, к окончательному расколу общества и войне «всех против всех». Поэтому к политикам, которые потенциально могут уничтожить последние островки устойчивости, в обществе отношение настороженное.

Судя по нашим данным, в последнее время все политики кажутся избирателям более «кусачими», показатель агрессивности вырос у Г. Явлинского, Г. Зюганова, В. Жириновского, у А. Лебедя — в наибольшей степени. А вот Ю. Лужкова накануне выборов 1999 г. считают не особенно агрессивным, внутренне добрым и мягким, а потому — не слишком «опасным зверем». Это определило итоги выборов не в меньшей степени, чем грубые PR -акции Доренко против него.

Бессознательные пристрастия иногда расходятся с тем, что произносит вслух голос разума. Когда люди оценивали энергию и силу политиков, вышло, что В. Жириновский и А. Лебедь стали сильнее, чем прежде, Г. Явлинский и Г. Зюганов так же укрепили свои позиции. Причем Г. Явлинского около трети видят в роли «охотника-одиночки», и лишь четверть доверяет играть роль «повелителя». В. Черномырдина стали реже аттестовывать как «крупного», зато существенно вырос масштаб Г. Зюганова. Г. Явлинского в ходе замера конца 1999 г. стали воспринимать как «более мужественного», чем раньше. У Ю. Лужкова последний показатель чуть снизился.

Как бы то ни было, из действующих политиков ни один на 100 процентов не соответствует «народным чаяниям».

В период конца 90-х гг., как никогда прежде, люди ждали появления новых имен и новых лиц на политической сцене. В нашем исследовании 1999 г., наряду с известными политиками, мы просили опрошенных оценить политиков, «не засвеченных» в средствах массовой информации. Был получен весьма неожиданный результат. Оказалось, что избиратели готовы довериться абсолютно незнакомым политикам при условии, что те производят впечатление волевых и порядочных людей. Появление В.В. Путина в конце 1999 г. было ответом на те же ожидания населения.

Выводы

1. Образы политиков имеют многомерную структуру, включающую как рациональные, так и бессознательные составляющие. Одни рациональные оценки того, что нравится и что не нравится в политике, не могут рассматриваться как адекватный и точный инструмент анализа и прогноза. Рациональные оценки политиков должны быть дополнены более глубоким слоем восприятия. Особый смысл это имеет в ситуации расхождения двух уровней. Так, наши респонденты признают за Е. Гайдаром ум и компетентность, но отказываются голосовать за него в силу того, что на бессознательном уровне они воспринимают его как слабого и пассивного политика. В то же время рациональные оценки Б. Ельцина, по преимуществу негативные (старый, пьющий, больной), не мешало им голосовать за него как за Президента. Объяснением может служить то, что на бессознательном уровне они видели в нем силу и активность.

2. Анализ двух рядов оценок личностных параметров лидеров показывает, что между ними, как правило, есть несовпадение. Этот факт требует дальнейшего анализа и теоретической интерпретации. Полученные данные позволяют поставить вопрос о том, в каких случаях и при каких условиях не совпадают рациональные и иррациональные компоненты образа политика? Как это сказывается на принятии политика гражданами? В какой мере это несовпадение определяется характеристикой кризисной ситуации, а в какой — неясностью имиджа самого политика? Мы можем высказать лишь некоторые предположения, требующие дальнейшей проверки.

3. Как показывает исследование, на протяжении последнего периода рациональные оценки привлекательности политиков стали преобладать над иррациональными. Это говорит о том, что не столько политики изменили характер своего поведения, сколько отношение российских граждан к власти сильно изменилось в течение 1999 года. Их выбор стал более зрелым и рациональным. Об этом свидетельствует прежде всего отказ в доверии радикалам. Можно говорить об этой тенденции применительно ко всем частям политического спектра. При этом расхождение между эмоциональными элементами политических установок и рациональным выбором, хотя и продолжало сохраняться, но стало намного меньше того, которое отличало поведение избирателей в 1993 и 1995 гг., когда им нравился один политик, доверяли они другому, а голосовали за третьего.

4. Сравнение между политиками, которое мы просили сделать наших респондентов, показывает, что они не только четко улавливают черты того или иного политика, но и тонко чувствуют его соответствие или несоответствие быстро меняющейся политической реальности. Как отметил один из респондентов, отвечая на вопрос: «Кто из политиков больше подходит для России? » -«Если все пойдет, как сейчас — то В. Черномырдин, если ситуация станет критической — то А. Лебедь». «Львы» и «лисы», как их называл В. Парето, с их наборами достоинств и недостатков, необходимых и достаточных личностных качеств, выдвигаются попеременно — в соответствии с изменениями политической ситуации. Кризис 1993 г. потребовал от российских лидеров «политических качеств». Некоторая стабилизация обстановки выдвинула политиков, демонстрирующих менеджерские достоинства, спокойствие и рассудительность. Однако неустойчивость ситуации сохраняет в российской политике разнообразные личностные типы. На всякий случай.

В главе 13 мы обсуждали актуальные политико-психологические проблемы лидерства в России. Нам представляется, что проиллюстрировать их можно было бы портретами современных российских политиков. Разнообразие личностных и политических особенностей наших политиков чрезвычайно велико. И хотя в последнее время многие наблюдатели жалуются на их непрофессионализм, блеклость и другие недостатки, с ними трудно согласиться. Российские лидеры — люди яркие, неординарные и весьма талантливые. Это становится особенно очевидно, если принять во внимание, что в своем деле они — первооткрыватели. Не взирая на различия в возрасте и опыте, образе предыдущей жизни, все они осваивают свои политические роли «с чистого листа» и в целом делают это весьма успешно.

Мы выбрали именно исполнителей разных политических ролей, чтобы доказать этот тезис. Материал об этих политиках собирался и анализировался в разные годы. Одних лидеров мы наблюдали на дистанции (как, например, бывшего премьера B.C. Черномырдина), с другими удалось познакомиться лично в ходе консультирования, свойства третьих исследовались путем анализа текстов интервью, взятых у них специально для исследования. Кроме председателя правительства, которого невозможно не узнать, мы оставим остальных политиков анонимными — по примеру Г. Лассвелла, — который опубликовал психологические портреты известных американских политиков 30-х годов, спрятав их за псевдонимами.

Проводилось исследование восприятия всех наших героев обычными гражданами. Здесь мы ограничимся набросками к их психологическим портретам, а точнее — профилями. Итак, перед вами представители разных лидерских «профессий»: премьер-министр (ныне уже бывший), два лидера политических партий (оба к тому же депутаты), депутат-женщина. Будем знакомы.

Премьер

Роль и ее исполнитель

Бывший председатель правительства (1992 — 1998 гг.) Виктор Степанович Черномырдин — редкий пример политического долгожителя. Американский Вице-президент Альберт Гор почтительно обращался к русскому премьеру: «Виктор Степанович». Российская политическая элита его давно называет сокращенно Ч.В.С., вольно или невольно подражая американцам, несколько фамильярно обращавшихся к своим президентам: FDR, LBJ, JFK.

Будучи по своему положению в российской структуре власти человеком № 2, устойчиво занимая в рейтингах политиков с 1993 г. второе место после Президента Б. Ельцина, этот человек до последнего времени не соответствовал привычному стереотипу публичного политика. Его намного реже и менее интересно, чем его заместителей, показывали по телевидению. Он не был любимцем публики и журналистов. Правда, похоже, чувство это было взаимным. Ч.В.С. также не в восторге от журналистов, скорее терпит их и не напрашивается на интервью. Известно, что с Ч.В.С. до сих пор не работал никто из имиджмейкеров, да и вообще он неохотно подпускает к себе на близкое расстояние людей, не входящих в его ближайшее окружение.

Добровольное или вынужденное политическое отшельничество Премьера завершилось с его отставкой в марте 1998 г. Начиная с зимы 1998 г. он резко активизировался в публичном пространстве российской и международной политики. Это дало повод экспертам, хотя и ненадолго видеть в нем одного из возможных преемников Б. Ельцина. Но первый российский Президент отличался изменчивым нравом. В. Черномырдину стоило немалых сил вернуться в политику уже в другой роли — роли лидера партии, затем посла в Украине. Но нас будет интересовать Ч.В.С. - Премьер и особенно два момента: его личностные особенности и то, как выглядит его имидж сквозь призму телевизионных трансляций.

Ч.В.С как личность, и особенно его отношения со средствами массовой информации выглядят интригующими. Представляет интерес вопрос о том, почему ньюсмейкеры так настороженно относились к Премьеру. Не менее важно понять и то, по каким причинам личного и политического характера сам он уходил в тень при малейшей возможности.

В истории взаимоотношений Ч.В.С. со СМИ были и взлеты, и падения. Тот образ Премьера, который сложился более, чем за пятилетний срок его работы в этой роли, конечно, менялся, оставаясь неизменным в главном — это был образ традиционного советского руководителя, — строгого, солидного, скучноватого, но опытного, ответственного и знающего реальную экономику страны. Таким его видели журналисты, так этот имидж закрепился и в массовом сознании. И, хотя, действительно, Премьер сформировался не как публичный политик, за годы своей работы в правительстве он проделал заметную эволюцию под влиянием новых условий, потребовавших от него таких качеств, которые не могли быть востребованы в советский период.

Главная отличительная черта его пребывания в кабинете — это перманентная нестабильность. За годы пребывания в должности не проходило и двух-трех месяцев, чтобы в СМИ не возникали слухи об его отставке. Реальность этих слухов не была преувеличенной. За годы пребывания на посту Премьера серьезная вероятность отставки возникала по меньшей мере 10 раз. Только поразительная пластичность и психическая устойчивость Ч.В.С. позволила ему не только выстоять, но и сохранить работоспособность. Следствием такого перманентного стресса стала устойчивая подозрительность Премьера к средствам массовой информации, тиражирующим слухи о его отставках.

В какой мере недоверие Премьера обосновано, а обида на журналистов имеет реальное основание? Чтобы ответить на этот вопрос, следует понять истоки недоверия и антипатии СМИ к Ч.В.С. Несомненно, их несколько. Играет роль и психологическая «несовместимость» между Ч.В.С., привыкшим к чинопочитанию и иерархичности, и журналистами — раскованными людьми, позволяющими себе острые вопросы. Для руководителя, чье становление связано с партийно-хозяйственной работой, такой стиль общения вынести трудно: он ломает его представление о своей роли, вызывает агрессивную реакцию.

По сути, Ч.В.С. был первым постсоветским премьером. Его предшественник Егор Гайдар был в течение полугода и.о. премьера, его назначение президентом Б. Ельциным не было поддержано Верховным Советом. Ч.В.С. находится на своем посту с 17 декабря 1992 г. до 22 марта 1998 г. Как справедливо считают многие, в России в столь неспокойное время каждый год следует считать за три. Так что Ч.В.С. вполне обоснованно считается рекордсменом-долгожителем на политической сцене России.

Уникальность этого феномена становится тем яснее, что с самого начала и по сей день распределение обязанностей между Президентом и Премьером таково, что Президент получает де-факто контроль над назначениями прежде всего силовых министров. Премьер же несет ответственность за действия правительства в целом. Нередки были случаи, когда не только министры, но и сам Председатель правительства узнавал о новых сотрудниках из газет. Только в связи с ухудшением здоровья Президент Б. Ельцин на время передал силовые министерства в непосредственное подчинение Премьеру.

Этот расклад полномочий оставлял Премьеру нередко не много места для маневра. Он был зависим от Президента, от президентского окружения и, о чем сейчас говорят уже вслух, — даже от отношения к нему семьи Президента. При этом Ч.В.С., будучи человеком, лояльным Б. Ельцину, никогда не был в числе его фаворитов как, скажем, его непосредственные подчиненные — А. Чубайс и Б. Немцов, затем М. Булгак, которые имели прямой доступ к Б. Ельцину, минуя Ч.В.С. Один из российских журналистов обозначил схему отношений Президента и Премьера как «охотник и его собака», подчеркнув при этом, что Премьер не выбирает свою роль.

Другим центром влияния, важным для Премьера, было Федеральное собрание. Именно оно, а точнее его нижняя палата, утверждает кандидатуру, предложенную Президентом. Здесь у Ч.В.С. тоже был непростой участок работы. Хотя он в принципе устраивал оппозицию, имеющую в тот момент большинство, но это был союз, основанный не на идеологии и общих целях, а, скорее, на психологическом родстве немолодых людей, получивших сходное политическое воспитание в советское время. Оппозиция время от времени ставила вопрос о выражении правительству недоверия. Был момент, когда депутаты от фракции коммунистов потребовали уголовного преследования Премьера и А. Чубайса за неисполнение бюджета.

Хотя у Ч.В.С. была собственная фракция НДР, но она не имела большинства и не могла блокироваться со своими ближайшими соседями — либералами из фракции «Яблоко» - наиболее последовательными противниками Ч.В.С. справа. Здесь, правда, тоже следует иметь в виду, что подлинные причины расхождения позиций скорее всего лежат не в принципах управления экономикой страны, которые Премьер гибко менял, а в личной несовместимости Г. Явлинского и Ч.В.С.

Роль Премьера требовала от ее исполнителя достаточно гибкой линии поведения и в отношении такого центра власти, как финансово-промышленные группы. Хотя у Ч B.C. был большой опыт работы с руководителями разного уровня и разных интересов, в этом деле у него были не только удачи. Известно его противостояние с А. Чубайсом, за которым стояли финансовые группы, противостоявшие Премьеру в ходе приватизации крупнейших государственных предприятий. Ч.В.С. в данном случае выступал не в роли Премьера, а в роли защитника интересов Газпрома, из недр которого он вышел и остался его наиболее высокопоставленным лоббистом. Его внутриполитическая и внешнеполитическая деятельность во многом служила интересам так называемых естественных монополий и, прежде всего, собственно Газпрома.

На протяжении всех лет пребывания у власти Ч.В.С. не без внутреннего усилия уходил от сложившегося в общественном мнении (не говоря уже о его собственном сознании) образа, связывающего его с Газпромом. Только в конце своего премьерства он стал выступать и восприниматься как руководитель общенационального масштаба, способный более широко смотреть на экономику и политику. Удалось ему, по-видимому, заручиться поддержкой и основных центров экономического влияния в стране.

Так выглядит роль Премьера. Каким же был Ч.В.С. как ее исполнитель? Отметим некоторые личностные особенности Ч.В.С., которые оказывали влияние на его исполнение этой роли. Для этого несколькими штрихами обрисуем его психологический профиль.

Психологический профиль

Хотя многим журналистам Ч.В.С. казался человеком простоватым и даже «мужиковатым», не склонным к рефлексии, психологический анализ показывает, что его личность характеризуется достаточной сложной структурой. Так, его представление о себе, его «Я-концепция» отличается сложностью, детализацией. Он явно не страдает комплексом неполноценности, имеет высокую и вполне адекватную самооценку. Ошибочно приписывать его высокую самооценку только номенклатурному прошлому и долгому опыту руководящей работы. С детства она формировалась на основе реальных достижений, рано сложившейся системы значимых ценностей, способности твердо стоять на ногах.

Ч.В.С. обладает незаурядной витальной силой, мощной энергетикой, сильными «эго» и «супер-эго». Сильное «эго» проявляется в демонстрации своего «я», отстаивании своих позиций, масштабности деятельности. Сильное «супер-эго» проявляется в значимых для него постулатах: «я должен», «мне Президент сказал: «надо», в готовности подчиниться авторитетам. На формирование особенностей «супер-эго», видимо, повлиял авторитетный отец, старшие родственники по мужской линии. Немалую роль должны были сыграть казачьи традиции тех мест, где вырос Ч.В.С., представления о социальной иерархии, непререкаемость авторитета старших. В функции «супер-эго» входит сдерживание человеческой натуры в рамках определенных традиций, предписаний, стереотипов. Примечательно, что в рамках иерархической системы Ч.В.С. демонстрирует необычайную гибкость и даже артистизм, который позволяет ему балансировать между противоречивыми требованиями разных групп интересов.

Важнейшим элементом структуры личности является система ее потребностей, среди которых выделяются потребность во власти и контроле, потребность в достижении и потребность в одобрении и поддержке. Доминирующей у Ч.В.С. является потребность в достижении. При этом для него достижения — это не маленькие победы сегодняшнего дня, а размеренное поступательное движение в сторону воплощения глобальных стратегических задач. Похоже, этот человек не возвращается в прошлое, чтобы перебирать оставшиеся в нем победы и поражения. И не потому, что не способен к рефлексии, а потому, что его по-настоящему интересует только сегодняшний день. Именно эта потребность определяет его стиль принятия решения.

Второй по значимости для личности Ч.В.С. является потребность в контроле над людьми, событиями, ситуацией в целом. Это выражается, прежде всего, в отношении с ближайшим окружением. Потребность во власти имеет у него инструментальный характер, что достаточно редко встречается в российской политической среде, где очень многие представители элиты стремятся к власти для залечивания своих психологических травм. Власть Премьеру нужна не для самоутверждения, а для решения проблем, встающим перед ним на его посту. Он реалист и прагматик. Потребность во власти выступает как средство удовлетворения двух основных потребностей. Интенсивность потребности во власти не всегда очевидна, так как она может блокироваться очень сильным контролем сознания. Как показывает анализ его выступлений на телевидении, потребность в доминировании не проявляется на поведенческом, сознательно контролируемом уровне, но временами выплескивается в неосознаваемых жестах.

Потребность в аффилиации — т. е. в поддержке, одобрении у Ч.В.С. не слишком значительна. Он достаточно сильная личность, чтобы не искать поддержки у окружающих. Он ждет от них не столько ободрения, сколько конструктивного сотрудничества. В своих выступлениях он одинаково часто упоминает и своих единомышленников и противников.

Понятно, что политик с такой структурой потребностей больше ориентируется на дело, чем на свой имидж. В зависимости от ситуации он может менять свое поведение и точку зрения, что со стороны может восприниматься как непоследовательность. Сильное стремление к достижениям сопряжено со способностью идти на риск. В деловых отношениях Ч.В.С. кооперативен, ориентирован на партнерские отношения. В то же время он предпочитает окружать себя экспертами и профессионалами, а не друзьями. В интересах дела легко идет на перестановку кадров. Профессиональная компетентность для него важнее личных отношений. Ч.В.С. стремится сохранить позицию, независимую от окружения.

Говорить о системе политических убеждений Премьера имеет смысл в рамках непродолжительного периода времени. Его опыт хозяйственного руководителя приучил его мыслить в масштабе пятилеток. Ч.В.С. проявляет необыкновенную для своего возраста гибкость, когда за пять с небольшим лет он из защитника советской социалистической экономики превратился в борца за «наше правое монетаристское дело». Это также является следствием прагматизма и способности к развитию. Для него идеи сами по себе не имеют большой ценности.

Стиль принятия решений Ч.В.С. отличается жесткостью и одновременно осторожностью. Все эти годы он всячески подчеркивал, что он не политик, а хозяйственник. Ему чрезвычайно сложно принять себя в этом качестве. Но как только такое решение им было принято, он изменил свой стиль в соответствии с собственным представлением о политической игре.

Стиль межличностных отношений Ч.В.С. характеризуется чрезвычайной избирательностью. В отношении близкого окружения он жесток, но открыт и готов прислушиваться. Известна привычка, унаследованная от советских и партийных руководителей, обращаться к собеседникам (нижестоящим) на «ты». С людьми малознакомыми Ч.В.С. держится, как правило, отчужденно. Они его не интересуют. Это нередко относится и к тем, перед кем он выступает. Стиль отношения с Президентом, напротив, был чрезвычайно лояльным, эмоционально теплым.

Однако наиболее яркой характеристикой стиля межличностных отношений Премьера является его речь. На эту тему можно писать тома специальных исследований. Особенность речи Ч.В.С. в том, что она соединяет в себе чрезвычайную невнятность, смысловую неопределенность и одновременно афористичность, яркие эмоциональные образы, которые рождаются у него спонтанно и запоминаются слушателям, превращаясь чуть ли не в пословицы. Очевидно, последнее случается с Ч.В.С. в наиболее острые моменты, когда, словно открываются некие шлюзы, сдерживающие его речь. Не исключено, что это происходит тогда, когда он «заводится» и на эмоциональном подъеме (часто этому помогает злость) преодолевает барьеры в межличностном общении.

⇐ Предыдущая 37 38 39 40 41 42 434445 46 Следующая ⇒