История развития субкультуры

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 3Следующая ⇒

В начале семидесятых многие регионы России, включительно Москва и Подмосковье, подверглись влиянию на бум, вызванный некоторыми западными видами спорта. В моде укрепилось увлечение культуризмом (рукопашный бой, бокс, плавание, бег, прыжки и другие виды спорта). Изначально силовые виды спорта выступали как средство увеличения физической силы мускулов. Удивительным итогом послужило явное сокращение уровня подростковой преступности в городах. Основная причина этого снижения - само появление нового увлечения. Тем не менее, через некоторое время начал функционировать новый фактор, и в связи с этим, появилось идеологическое преобразование субкультуры. Несмотря на формальный запрет, культуризм широко развивался и в г. Люберцы, в одном из центров столичного региона. Поэтому, во время подготовки к Олимпийским играм 1980 года, при поддержке местных властей, начиная с 70-х годов, усиленно совершенствовались школы силовых видов спорта. Спортсмены, привозившие западные специализированные печатные периодические издания для самообучения, на первых порах были проводниками данной моды. Эти журналы, как одно из существенных средств массовой информации, стали быстро распространяться по знакомым или даже перепродаваться. Сначала культуризмом занимались сами спортсмены и их близкие знакомые, т.к. они имели больше возможностей. Затем уже молодежь делилась опытом и навыками со своими сподвижниками по двору и по школе. Этот процесс автоматически делал их лидерами дворовых команд, где они получали безусловную престижность. Культуризм стал модным и выгодным занятием: это способствовало развитию уважения и авторитета, эстетичную фигуру, физическое главенство перед другими. Дворовые команды решительно усиливали свое прежнее положение в подростковой среде, подчиняли себе более слабые группировки, занимали выгодные позиции. Другим командам, чтобы сохранить свое «лицо» и остаться независимыми, также необходимо было заняться силовыми видами спорта, но они нуждались в помещении и инвентаре. Такими помещениями послужили пустующие подвалы, которые специально оборудовали под спортивные залы, а инвентарь производился на заводах задействованными в работе представителями команд, или же воровался. Культуризм восстановил мир между многими люберецкими командами. Так, они фундаментально занялись процессом овладения спортивным мастерством и его совершенствования. Драки отходили на второй план, так как спорт отнимал в достаточной мере свободное время и силы. К тому же, стало выгоднее помогать друг другу в процессе саморазвития на тренировках, а не являться помехой.

Таким образом, с первых шагов зарождения движения сложились две группы - «спортсмены» и «хулиганы». Первая группа – это люди, целеустремленно занимающиеся спортом, они старались достичь высоких результатов, часто не интересовались уличной жизнью. Для второй группы, спорт не являлся самоцелью, они воспринимали его как высокопрестижное времяпрепровождение. При этом, «спортсмены» пользовались несомненным авторитетом у «хулиганов» и оказывали сильнейшее влияние на них. Особым сплачивающим фактором послужили поездки люберецких групп в места молодёжного массового отдыха г. Москва, например, встречи в крупных парках, на центральных дискотеках или в кафе. Отправляясь в поездки, люберы оказывались во взаимодействии с другими многочисленными уличными компаниями. Поэтому, в ряде случаев эти путешествия сопровождались конфликтами, провоцируемыми не только люберецкой молодежью, но и москвичами.

Как было сказано раннее, культуризм в семидесятые годы в России был запрещен и во многих районах даже преследовался. Однако люберецкие власти не обращали на это внимание, решив, что увлечение спортом отвлекает молодежь от хулиганства и преступности. Родители по таким же причинам одобряли новое увлечение и даже просили своих приятелей устроить их детей в подвал. Таким образом, для серьезно занимающихся культуризмом групп, потасовки отошли на второй план. Как правило, лидерами таких групп становились взрослые («старики»), которые большое количество времени занимались определенным видом спорта, прошли армию, работали и имели свою семью. Кроме чисто спортивных навыков, они стали внушать подросткам свою собственную идеологию: позитивно рассказывали о службе в армии, о не сочетаемости спорта с алкоголем, наркотиками и многое другое. «Старики» прививали молодежи и определенное политическое мировоззрение. В качестве культа выдвигался идеал физического здоровья и мускул. Особую популярность имели фигуры известных западных культуристов. Между подвалами возникали особые соревнования по степени накаченности. У некоторых команд появились свои девизы, например, «Физическое совершенство вместо наркотического и алкогольного балдежа». Команды ставили перед собой четкие установки и цели: достижение физического совершенства и подготовка к службе в Советской Армии. Обосновывалось это как патриотический долг каждого мужчины, хотя на более глубоком психологическом уровне армейская служба воспринималась ими скорее как испытание, которое должен пройти каждый «настоящий» мужчина.

Со второй половины 80-х годов у люберов появляется своя символика и гимн.

Таким образом, название «люберы» субкультурное движение получает в начале восьмидесятых, в то время, когда некоторые группы стали выезжать в Москву с целью «восстановления справедливости». Движение стало разрастаться, теперь в Москву стали ездить не только люберчане, но и жители других городов ближнего Подмосковья.

Включительно до 1985 года деятельность люберов в СМИ никак не отображалась. Широкая популярность возникла в июне 1986 года, после опубликования статьи в газете «Советская Россия», где сообщались сведения, что вечером 9 мая по Красной площади разгуливала колонна молодых людей, хором скандирующая «Люберцы! Люберцы! ». После этого о субкультуре стали писать очень многие центральные газеты и журналы («Комсомольская правда», «Собеседник», «Огонёк», «Литературная газета», «Ленинское знамя»)[20].

Именно благодаря этим статьям, субкультура заняла позицию нового уровня, и с конца 1986 года любера стали общепризнанными. Термин «любер» увеличил свои пределы по всей стране и стал нарицательным, народ люберов уважал.

К весне 1987 года «люберство» вошло в моду. В этот период кульминации, люберы состояли из множества команд, которые взаимодействовали и поддерживали друг друга. Классическая команда состояла из 10 - 30 человек, они формировались по месту жительства, учебы и по «качалкам». Каждая команда имела свои авторитеты, которые играли роль лидеров. Самые сильные и опытные ребята время от времени сменялись, статус лидера был непостоянен. Но это не значило, что авторитет освободившего место падал, в любой момент он его мог занять снова. В командах не существовало строгого распределения должностей и обязанностей. Также отсутствовало требование поголовного участия в событиях. По сравнению с другими агрессивными субкультурами, внутреннее устройство люберов выглядело довольно демократичным, кроме их внешних акций. Членство в команде позволяло заявить о себе, завоевать авторитет. Из-за боязни остаться без этого, молодежь без принуждения выполняла требования авторитетов. Участие в мероприятиях являлось добровольным, но в тоже время было подкреплено единством и условием членства в команде. Подросток, принимая участие в деле, лишний раз может проявить себя и доказать свою преданность. Не существовало суровой организации, но при надобности люберы могли быстро собраться в нужном месте до 200 человек и более. Это происходило с помощью телефонной «обзвонки», т.е. каждый обзванивал всех своих знакомых, а те своих.

Не считая люберецкую молодёжь, стали именовать себя «люберами» и симпатизирующие им молодые люди с окраин Москвы, из промышленных городов и посёлков, из разнообразных поселений Подмосковья, которых попросту члены неформальных молодёжных группировок называли «люберами сопутствующей волны». Так, «любером» стали обозначать представителя определённой субкультуры, независимо от места жительства. Молодёжные группы, подобные люберским, начали возникать и в других городах СССР, например, в Ленинграде. После этого, мода на люберов распространилась по всему Советскому Союзу. Это был некий отклик молодёжи на приход массовых демонстрирований неформальной культуры.

В свою очередь, в первой половине 1987 года неформальная московская молодёжь стала инициативно сплачиваться с целью борьбы с люберами. Отныне прибывающие в столицу любера не являлись однозначными агрессорами, теперь это была оппозиция равноправных по мощи молодёжных группировок. Металлисты давали наиболее организованный «отпор» представителям люберов. В конце зимы - начале весны 1987 года стал заметен резкий рост деятельности этого противоборства. 21 февраля в разных районах Москвы была отмечена концентрация молодежных групп, которую смогли рассредоточить только усилия милиции. На следующий день группа в составе 1000 человек собралась в ЦПКиО им. Горького для того, чтобы выяснить отношения, молодежь скопилась в Москворецком, Краснопресненском и Свердловском районах, а также в метрополитене. 1 марта на Садовом кольце скооперировались так же около 1000 молодых людей, которые собирались устроить побой люберам. Спустя несколько дней ситуация проявилась вновь возле Киевского вокзала г. Москвы. С обеих сторон Крымского моста было скинуто в реку много народа. Кроме этого, была ситуация, когда к парку им. Горького подошла толпа около 3 тысяч человек. Во избежание массовых драк, в эти дни московская и областная милиция ставила кордоны против приезжающей молодёжи на подмосковных железнодорожных станциях Ухтомская, Люберцы и Томилино. Так же, кордоны находились у станции метро «Ждановская» и на автобусных остановках. Электропоезда усиленно проверялись нарядами милиции. УВД г. Люберцы и городской комитет комсомола проводили рейды по спортзалам, которые находились в подвальных помещениях города.

Угасание деятельности движения «люберов» началось фактически следом за его кульминацией 1986 года. Причиной спада являлся тот факт, что сами люберы не смогли соблюсти моральных принципов своей установленной идеологии, которая позволяла и даже настаивала на избивании «врагов» («нацисты», «панки»), но в это же время имела резкие суждения по поводу таких чисто уголовных преступлений, как нападение, бандитизм, насилие. Безнаказанность, появившаяся вследствие похвалы их действий со стороны милиции и населения Люберец, привела к существованию вседозволенности: с 1986 года люберы избивали всех, кто им не нравился, либо выражали свое раздражение по поводу их поступков. Заострялось внимание на разделе социального мира на своих и чужих. Такое разделение было характерно и раньше, но тогда оно дошло до высшей точки: кто не с нами, тот «враг». Увеличился уровень количества и жестокости избиений, некоторые заканчивались смертельными исходами. Появились элементы проявления жестокости (для примера, молодых людей, обладающих длинными волосами, стригли ключами) и все без исключения пытались сколотить капитал за счет грабежа.

Решительно изменилось отношение к Москве и ее жителям: они стали считаться чужаками. Эта неприязнь обосновалась из-за того, что Москва - это «рассадник» неформалов, которых в Люберцах практически не было, и наличием в столице, доведённой до высокого уровня досуговой инфраструктуры (бары, клубы, рестораны, парки и пр.), которая в Люберцах также отсутствовала. Особое отвращение вызывали подростки, проживающие в Москве: «они там привыкли жить на всем готовеньком, а сами хиляки, ничего делать не умеют. Их и в армии за это никто не любит: подтянуться не умеют, а гонора много» [22]. Теперь основная задача люберов - переназначение материальных благ в свою пользу, т.е. нечто сходное с борьбой за социальную справедливость, попросту - грабежи. Они совершались не только неформалами, любой молодой москвич мог быть ограблен, а вдобавок мог получить серьезные телесные повреждения. Разделение территории так же входило в распределение материальных благ. Драки велись за престижные бары, дискотеки и т.д. В местах, которые были завоеваны, устанавливали свои порядки. Объявили войну и Москве.

В 1987 году население было возмущено. Милиция начала принимать меры по прекращению массовых выездов люберов в Москву. Для реализации поставленных целей мобилизовались комсомол и партийные работники. Органы правопорядка устанавливали дежурства в часто посещаемых местах, к примеру, парк им. Горького, кафе «Метелица», ул. Арбат. У подростков, которые внешне походили на «люберов», спрашивали паспорт. У тех, кто не имел паспорта и тех, кто, наоборот, имел люберецкую прописку, отправляли в отделения милиции. По выходным комсомольцы из люберецкого райкома ВЛКСМ выдвигались в столицу, отлавливали представителей субкультуры и на автобусах отправляли их домой. Самые активные ставились на специальный учет. Комсомольцам дежурить в парках помогали инспектора по делам несовершеннолетних г. Люберцы. На границе между Люберцами и Москвой в официально отмечаемые торжественные дни ставились милицейские кордоны. Люберов высаживали с автобусных рейсов и электричек. В силу этого, удалось приостановить частые массовые побои численностью в сто человек с каждой стороны.

В завершении 1989г., часть люберов стала жить спокойной жизнью, а часть ушла под влияние «сидевших» и проникла в криминальную деятельность, сотрудничая с рядами Люберецкой и другими преступными группировками. Как утверждают сами люберы, криминалу подверглась самая спортивная и боеспособная часть группы. Остальные – образумились и стали общаться с обыкновенными людьми.

В современности, Россия практически не имеет люберов. Память о них сохранились только в песнях, исполняемых представителями русского рока и некоторых фильмах тех лет.

По состоянию на 2009 г. город Люберцы уже не входит в тройку самых криминогенных городов Подмосковья.

⇐ Предыдущая 123 Следующая ⇒