ХУДОЖЕСТВЕННОСТЬ И ЕЕ КРИТЕРИИ

⇐ ПредыдущаяСтр 35 из 42Следующая ⇒

Слова «художественный», «художественность» употребляются в двух разных значениях. Когда говорят, что кто-то написал художественное произведение, то обычно подразумевают, что это произведение относится к области словесного искусства, а не к области литературы научной, или философской, или публицистической и т. д. Слово «художественный» здесь обозначает принадлежность данного произведения к определенной разновидности литературы. Но оно указывает и на то, что произведение имеет соответствующие специфические особенности. Какие же это особенности? По каким признакам или критериям (гр. kriterion — показатель, признак) произведение можно отнести к художественной, а не научной, философской (и т. п.) литературе?

Нередко полагают, что произведению достаточно быть образным, чтобы принадлежать к сфере словесного искусства. Однако образность бывает не только художественная, но и иллюстративная или фактографическая. Художественные образы создаются не для иллюстрации отвлеченных

понятий и не для отражения индивидуальных явлений. Они создаются воображением писателя в процессе творческой типизации социальных характеров для выражения их идейно-эмоционального осмысления и оценки, вытекающих из миросозерцания писателя, и поэтому отличаются экспрессивностью своих предметных и словесных деталей. Отсюда и возникает специфика художественных образов.

Поэтому произведение образное, внешне кажущееся художественным, может и не принадлежать к явлениям искусства. Это бывает тогда, когда писатель исходит при создании произведения в основном не из непосредственного идейно-эмоционального интереса к социальным характерам, а из абстрактных построений своей мысли (моралистической, религиозной, политической) и подчиняет им свои живые наблюдения над жизнью. Тогда персонажи его произведений в их отношениях и переживаниях, во всем развитии действия выступают в значительной мере как иллюстрации к заранее намеченной отвлеченной идее автора. Они лишаются поэтому той живой характерности жизни, которая так важна в произведениях истинного искусства, а образы персонажей оказываются в той или иной мере схематическими. Такое произведение создается не «мышлением в образах», а возникает из мышления, только выраженного с помощью образов.

Примером такого творчества могут служить, в большинстве своем, «рассказы для народа», которые Л. Толстой начал писать после своего идейного кризиса. В них он кратко изображал какое-то происшествие в жизни персонажей для иллюстрации того или иного отвлеченного тезиса своего религиозно-моралистического мировоззрения и даже выдвигал этот тезис в заглавие рассказа («Где любовь — там и бог», «Много ли человеку земли нужно» и т. п.).

Наряду с художественными произведениями, которые тяготеют к иллюстративности, бывают и другие — тяготеющие к фактографичности. Они возникают тогда, когда идейное миросозерцание писателя не обладает большой отчетливостью и активностью, когда вследствие этого, испытывая живой интерес к характерности человеческих отношений и переживаний, он не может углубиться своей эмоциональной мыслью в их существенные социальные особенности, увлекается теми или иными внешними случайностями жизни, производящими сильное впечатление, и подчиняет им свои творческие замыслы.

Такие склонности проявлялись иногда у Н. Лескова, например в повести «Леди Макбет Мценского уезда». Из-за

наличия некоторого тематического сходства ее можно сопоставить с «Грозой» А. Островского. В обоих этих произведениях изображается жизнь молодой замужйей женщины в гнетущей атмосфере купеческого быта, ее тайная любовь с приказчиком в отсутствии мужа, ее несчастье при раскрытии этой связи и гибель. Но у Катерины Кабановой Островского супружеская измена, а затем и самоубийство — это проявления стихийного протеста против семейной тирании, приведшего ее к трагическому конфликту с собственными религиозно-нравственными идеалами. Все это выражает очень глубокое идейно-утверждающее осознание характера героини в его социальной значительности. А у Лескова связь Катерины Измайловой с Сергеем — проявление нравственной испорченности при отсутствии каких-либо идеалов. Это и побуждает Катерину к злодейскому убийству сначала своего свекра, затем мужа, наконец — мальчика, сонаследника мужа, и приводит ее к суду, к каторге. По пути в Сибирь Катерина Измайлова, чтобы отомстить изменившему ей Сергею, топится, насильно увлекая с собой в пучину соперницу. В таком нагромождении преступления становятся чем-то самодовлеющим, лишенным социальной характерности. В начале повести Лесков говорит о Катерине Измайловой как о реальной личности «в наших местах», «разыгравшей некогда страшную драму», которая возбудила у окружающих «душевный трепет». Значит, повесть возникла как образное воссоздание удивительного случая из реальной жизни, не заключающего в себе его глубокого идейного осмысления. Это резко умаляет художественное достоинство произведения.

Но недостаточно отнести произведение к художественному виду литературы. Важно выяснить, насколько оно совершенно в этом виде, занимает ли оно среди других произведений этого вида литературы выдающееся место или же относится к второстепенным, а то и к посредственным ее явлениям. Важно определить, иначе говоря, насколько произведение художественно. Здесь снова употребляется слово «художественный», но уже в другом смысле — не как принадлежность к сфере искусства (к ней относятся и посредственные произведения), а как ценность в ее пределах по сравнению с другими произведениями. При этом также необходимо различать в произведении содержание и форму и важно сначала выяснить вопрос о степени художественности его содержания, а затем — его формы. В чем же достоинства содержания произведения?

Казалось бы, прежде всего в значительности его тема-

⁴³³

тики, тех социальных характеров, которые в нем воспроизведены. Однако свойства тематики не имеют здесь решающего значения. Изображая даже очень значительные социальные характеры, писатель может все же и не выявить в них особенно существенные стороны жизни. И наоборот, он может раскрыть очень глубокие вопросы бытия, изображая характеры, внешне малозначительные. Значит, все дело в глубине и значительности проблематики произведения. Это один из критериев художественности содержания.

Различия в глубине проблематики произведений более отчетливо обнаруживаются при близости их тематики. Сравним две баллады Жуковского — «Эльвина и Эдвин» и «Эолова арфа», написанные почти одновременно на тему нежной любви юноши и девушки, запрещенной из-за их социального неравенства и приведшей обоих к смерти. В первой балладе возлюбленные подчиняются запрету; они не встречаются тайно, видятся при посторонних только перед смертью Эдвина. По дороге домой Эльвина слышит «тяжкий звон», «голос смерти» и дома умирает. В таком сюжете переживания героев, в которых должна раскрыться проблематика баллады, обнаруживаются слабо. Во второй балладе возлюбленные, нарушая запрет, встречаются тайно, и подробно разработанные сцены их последнего свидания, а затем уединений Минваны хорошо раскрывают не только глубину и сладостную унылость их переживаний, но и их мысли (выражающие романтические убеждения поэта) о том, что все в этой жизни скоротечно, что есть «свет другой, где жизнь без разлуки, где все не на час...» В концовке баллады, изображающей ночной полет «двух теней», как бы оправдываются такие стремления возлюбленных. Романтическая проблематика в «Эоловой арфе» выражается с гораздо большей глубиной и значительностью, поэтому по содержанию эта баллада более художественна, нежели «Эльвина и Эдвин».

Но проблематика литературных произведений как бы таит в себе их пафос и в единстве с ним образует их идейную направленность, активно воспринимаемую читателями и слушателями. Направленность произведения может обладать объективной исторической правдивостью, что также определяет художественность содержания произведения. Ложность идейной направленности лишает произведение художественности.

«...Когда ложная идея, — писал Плеханов, — кладется в основу художественного произведения, она вносит в него

такие внутренние противоречия, от которых неизбежно страдает его эстетическое достоинство» (75, 163). Справедливость этой мысли критик показал при разборе пьесы К. Гамсуна «У царских врат». Главный герой пьесы, писатель Иван Карено, называя себя человеком «со свободными, как птица, мыслями», действительно доходит в своих мыслях до того, до чего не могли додуматься другие члены буржуазного общества. Он проповедует «ненависть» к пролетариату, «сопротивление» ему и даже необходимость истребления его. Это не только нелепые, но и крайне реакционные стремления. И хотя Карено испытывает из-за них «всевозможные злоключения» и неудачи, тем не менее автор всецело сочувствует ему и разделяет с ним его стремления. Гамсун пытается выразить в своей пьесе идейное утверждение характера своего героя, занимающего антинародные, реакционные позиции. И, как пишет Плеханов, «это так сильно повредило пьесе, что она вызывает смех как раз в тех местах, где, по плану автора, ход действия должен был бы принять трагический оборот» (75, 165).

Пример произведения с исторически правдивой идейной направленностью — роман Достоевского «Преступление и наказание», прежде всего образ его главного героя Раскольникова. Подобно герою Гамсуна, Раскольников — человек интеллигентный и самостоятельно мыслящий (ему тоже могло казаться, что мысли его «свободны, как птицы»); он тоже стоит на индивидуалистических реакционных позициях, презирает «обыкновенных людей» и признает за людьми «необыкновенными», способными «сказать новое слово», к которым он относит и себя, право «устранить» десять, сто и так далее «обыкновенных» людей, если они ему в чем-то «мешают». Но в отличие от Гамсуна Достоевский глубоко сознает ложность таких взглядов и стремлений своего героя и всем его изображением (образом) выражает их идейно-эмоциональное отрицание, заставляя Раскольникова пережить невыносимые муки совести из-за совершенного преступления и добровольно каяться в нем.

Глубина и значительность проблематики и историческая правдивость идейно-эмоциональной направленности являются основными критериями художественности содержания литературных произведений. Эти критерии имеют универсальное значение, так как ими определяется художественность на всех стадиях развития словесного искусства. За последние два столетия большое значение приобрел также критерий реализма лите-

ратурных произведений. Реализм как отражение изображаемых характеров в их внутренних закономерностях способствует углублению проблематики произведений. И именно он нередко помогал и помогает писателям преодолевать ложность их замыслов и приходить к исторической правдивости содержания произведений. Реализм — очень важный критерий художественности, но не универсальный, так как от античности до XVIII в. (включительно), а иногда и позднее, многие великие произведения мировой литературы не были реалистическими.

Но как бы ни было художественно содержание литературного произведения, последнее получает большое общественное значение только тогда, когда оно художественно и по своей форме. Художественность формы произведения определяется ее соответствием выраженному в ней содержанию. Это относится ко всем сторонам литературной формы — к предметной изобразительности произведения, его речевому строю, композиции.

Классическим стало рассуждение Чернышевского: «Только произведение, в котором воплощена истинная идея, бывает художественно, если форма совершенно соответствует идее. Для решения последнего вопроса надобно посмотреть, действительно ли все части и подробности произведения проистекают из основной его идеи. Как бы замысловата или красива ни была сама по себе известная подробность — сцена, характер, эпизод, — но если она не служит к полнейшему выражению основной идеи произведения, она вредит его художественности» (102, 663). Критик подчеркивает этим своеобразие «законов красоты» в искусстве, в данном случае и д е и н о-х у д о ж е с т-венную целесообразность всех элементов выражения, которая и является завершающим критерием художественности. В этом смысле интересен также тезис Гегеля: «Если же мы обратимся к вопросу, по какому праву вообще та или иная деталь, частность может быть введена в произведение искусства, то мы исходим из того, что к произведению искусства вообще приступают в связи с единой основной идеей, изображаемой этим произведением искусства» (42, 14, 178).

Произведение, созданное по такому «закону», отличается художественным единством, цельностью, внутренней связью всех компонентов. Из подобного произведения нельзя без ущерба для его эстетического достоинства изъять ни сцены, ни персонажа, ни слова.

Указанная целесообразность в произведении прояв-

ляется по-разному и очень сложно; в ее анализе недопустима прямолинейность. Одни предметные детали могут непосредственно выражать идею произведения или выступать символическим обозначением психологического содержания характера. Таков, например, знаменитый серебряный лапоть на столе Павла Петровича Кирсанова («Отцы и дети» Тургенева), подчеркивающий лицемерный, показной характер народолюбия «человека с душистыми усами». Столь же знаменитые «торчащие уши» Алексея Александровича («Анна Каренина» Л. Толстого) не имеют символического значения; в контексте повествования эта портретная деталь выступает свидетельством внутреннего отхода Анны от своего мужа.

Подобные детали только тогда становятся показателем художественности, когда они хорошо выражают какие-то стороны содержания произведения. Это особенно важно осознать, когда речь идет о различных видах гиперболичности изображения, доходящей до фантастики. Границы фантастики определяются каждый раз познавательными задачами художника. В фантастичности художественных образов всегда должна быть внутренняя обоснованность. Так, с помощью художественных преувеличений Салтыков-Щедрин сатирически приоткрывал в характере своих персонажей «другую действительность» (т. е. более глубокие возможности проявления отрицательной сущности. — П. Н), которая «прячется» за обыденными фактами и недоступна обычному наблюдению. Человек так сложен, говорил Салтыков-Щедрин, что «необходимо коснуться всех готовностей (т. е. возможностей поведения. — П. Н.), которые кроются в нем, и испытать, насколько живуче в нем стремление совершать такие поступки, от которых он, в обыденной жизни, поневоле отказывается» (109, 190). Если существует связь между этими «готовностями» и картинами, рожденными художественной фантазией, тогда незачем говорить об искажении действительности, о ее внешнем, пустом пародировании. «Карикатуры нет... — замечает сатирик, — кроме той, которую представляет сама действительность» (109, 192).

Достоевский утверждал, что фантастическое в искусстве должно мотивироваться реальными обстоятельствами, иметь с ними такую внутреннюю связь, которую может почувствовать читатель: «Фантастическое в искусстве имеет предел и правила. Фантастическое должно до того соприкасаться с реальным, что вы должны почти поверить ему» (82, 3, 155).

Важнейшим признаком художественности литературы является совершенство ее речевого строя. Оно не сводится к определенным речевым «нормам», к простоте или сложности поэтического синтаксиса, метафоричности или ее отсутствию, преимуществу одних лексических средств перед другими и т. п. Многообразные особенности художественной речи приобретают эстетическую значимость только тогда, когда они хорошо осуществляют высокие идейно-художественные задачи автора. Но наибольшим эстетическим достоинством обладают те прозведения литературы, речевые средства которых отличаются ясностью, доступностью для широкого понимания.

Литературные произведения, форма которых в единстве всех своих сторон, деталей, приемов вполне соответствует выраженному в ней содержанию, отличается тем самым определенным стилем.

⇐ Предыдущая 30 31 32 33 343536 37 38 39 Следующая ⇒