Посвящается 35-летию миссии Прабхупады в СССР

Глава 5

НЕ ТОТ БРАТ

И на груди его сияли

Харе Кришна

из вбитых в кожу

иголками чернил…

Однажды сижу в психушке в Киеве в 1982-ом. Это была больница Павлова. Тогда на моём чётвёртом году нелегальной проповеди миссии Харе Кришна по СССР встретился этот очередной экзамен, который был в середине второго десятка моих арестов. Он оказался бессрочным вдвойне: во-первых, срока освобождения в самой психушке не существовало, а потом, кто будет выпускать того, кого сама власть спрятала. Ведь заболел я не любовью к атеизму, а любовью к Богу, притом в стране атеизма. Но непостижимыми путями Божьими, меня выписали из психушки через всего лишь 13 месяцев. И пришлось признавать, что каждый год в миссии преподносил всё более и более многогранную милость Кришны, чем предыдущий.

В те времена среди нескольких человек нелегального управления миссией в Союзе на мне лежала ответственность за миссию Прабхупады на Украине. А наша последняя инстанция миссии, её глава Прабхупада, на все времена расписал, как это делать: «Я хочу, чтобы каждое наше отделение было самостоятельной организацией, но в то же время все они должны сотрудничать между собой, сохраняя Ачарью в центре своей деятельности». (2 ноября 1967).*

По Киеву мой арест был второй. В первый арест, тоже на лекции, в прошлом 1981 году, весной, в канун исторического приезда на торжества в Киев ко дню Победы самого главного коммуниста СССР Брежнева, мы легко отделались. Тогда лекцию мне пришлось проводить в общежитии педагогического института для студентов факультета иностранных языков в аудитории Ленинской комнаты. Её организовал для меня один из первых наших бесстрашных киевских лидеров миссии Чандрашекхара Прабху, и называлась она, кажется, «Тайны Восточной культуры». Словесная формулировка освобождения в первый арест была «дружеская», но шуткой, как и сам арест, не оказались. Мою помощницу студентку москвичку Сатью, когда выяснили, что она дочь морского севастопольского офицера, любезно увозили в чёрной волге, а не в воронке. Однако на требования другого моего помощника, вольного музыканта москвича Сергея, показать документы, кто нас арестовывает и где санкции на арест, его отхаживали гантелей в валенке в ближайшем отделении милиции. Когда Сергея вбрасывали в ближайший поезд на Москву, на нём не было ни одного синяка, и даже билет выдали бесплатный, но он ещё долго чувствовал мышцы отдельно от костей и еле мог передвигаться. Тогда так оценивали Советы и её солдаты распространение любви к Богу Кришне.

Конечно, мне, умудрённому опытом общения с «горячими защитниками отечества», парнями из Советских силовых структур, обученных уничтожать всё связанное с Богом, задавать вопросы о правах и законе в нашей стране было излишне. Я, терпеливо улыбаясь, ждал своей участи. На моё «правильное» поведение двухметрового роста человек в гражданском, настоящий полковник, указания которого все, даже в форме, исполняли безоговорочно, разжалобился: «Ну, вы же современный молодой человек (я сидел перед ним в костюме с галстуком). Зачем вам всё это, прекратите эту ерунду. Иначе второй раз разговор будет другим». Как со временем выяснится, «гражданский» был сотрудником киевского КГБ в чине генерала и отвечал за контроль над местными Харе Кришна. Чекист не забывал напоминать при встречах, что мантру Харе Кришна он лично сам повторял, чтоб убедиться в её воздействии. Но она на него не оказала никакого эффекта, так что всё, о чём мы говорим (о влиянии Святого Имени Бога Кришны на наше сознание) – это сказки. И обещание чекиста мне, что «во второй раз разговор будет другим», было выполнено.

В то время в самой миссии мало кто знал, как и сейчас, что нашему нелегальному головному штабу русской миссии приходилось выполнять элементарные функции негласного русского совета GBC** по СССР. Мы исполняли личный приказ Прабхупады, данный им в Москве ещё в 1971 году: «распространять его миссию ИСККОН по России». Как в прошлом, так и сегодня путь ответственности в миссии прост, нужно обладать благословением на это от главы миссии. И тогда у вас будут «льготы» – добровольное служение Прабхупаде 24 часа в сутки по всей стране. А ваши комфортабельные личные удобства будут лишь вашим личным желанием служить миссии. Даже в начале восьмидесятых, через 10 лет после визита Прабхупады, из 280 миллионов в стране на такую «роскошную» ответственность были способны единицы***. Тогда в штабе миссии было всего три секретаря и один санньяси, которому Прабхупада изначально и передавал, начиная с 1971 г., свои личные указания.Сами тексты директив Прабхупады для русских никогда в СССР документально не афишировались ввиду конспирации тех лет, но передавались устно, через других учеников, посещающих Россию. Это были и Хансаддута Прабху, и Мандакини деви д., и Гопала Кришна Прабху. Указания Прабхупады для России были аналогичными, что и указания для миссии на Западе, как и то, что указано выше:

«сохранять Ачарью в центре». Но как узнали мы уже позже

Открытие нелегальных центров миссии в России – это был уже второй благословенный приказ Ачарьи-Основателя ИСККОН, святого Прабхупады из древнего ордена мира, для одной из зон его миссии на планете. А нашему всероссийскому совету миссии, благословлённого Прабхупадой, старательно это удавалось выполнять. И так уж получилось, что изначальный первый приказ в 1970 г. «Основать храм Кришны в Москве», касающийся только первых 12 лидеров миссии из управляющего совета всей миссии, GBC, легально существующего на Западе, тоже остался за русскими и самим Прабхупадой.

Де-факто, на первый рискованный приказ со смертельной опасностью и ответственностью в атеистической России, одной из зон миссии, не отреагировал ни один старший ученик Прабхупады на Западе. А исполнять этот исторический приказ и вовсе пришлось самому духовному учителю в следующем 1971 году. Даже в свои 75 лет, на восьмом десятке жизни, не зная русского языка и не имея переводчика, Прабхупада ехал в Россию. Он был непреклонен в выполнении воли своего духовного учителя. «Личное общение с духовным учителем не так важно, как следование его указаниям ….за четырнадцать лет я видел своего Гуру Махараджа не больше 10 раз… Отправляйтесь немедленно – куда угодно – и проповедуйте. Даже если вы не знаете языка. Главное – проповедовать». (Шрила Прабхупада, 5 февраля 1976 г «ТД» Х.Шаури). Слова Прабхупады не расходились с делом – этому он учил других и чему строго следовал сам. «Говорить одно, а делать другое – это лжерелигия».

Этот пример несгибаемого старца, как истинный ученик служит своему гуру даже в его отсутствие, был для русских последователей Прабхупады самым дорогим вдохновением, и мы следовали его примеру. Ведь большинству из русской нации подобные принципы служения были близки и знакомы по аналогичным принципам служения из христианства, как служили ачарье Иисусу его знаменитые Апостолы и ученики. «…Как христиане, они следуют Христу, ачарье. Мусульмане следуют ачарье, Мохаммеду. Ты должен следовать какому-нибудь ачарье… эвам парампара-праптам, такова преемственность. Следуя ачарье». (Беседа с Шрилой Прабхупадой, 20.5.75, Мельбурн). Серафим Саровский, Франсис-Осизский славно служили своему гуру Христу и получали его милость, невзирая на его физическое отсутствие в веках.

Шрила Прабхупада приехал в Москву в 1971 году, и за пять дней визита он нашёл не одну русскую душу, согласившуюся его слушать даже на английском. И нашёлся даже тот, кто взял ответственность нести его миссию по всей России. Таковы были непостижимые последствия преданности «Великого Старца», истинного ученика, служащего истинному гуру. Как иногда вспоминал Прабхупада: «Я слепо следовал за своим гуру и не знал, какой будет результат. Но результат превзошел все мои ожидания. Так что мы не можем разгадать план Кришны или предсказать Его действия. Мы просто должны выполнять Его приказ. Не время сомневаться и обсуждать -время сражаться и побеждать. Проповедью сознания Кришны

руководит Сам Кришна, а мы можем быть лишь инструментами в Его руках».

За шесть лет вплоть до ухода Прабхупады в 1977 у старших учеников с Запада, лично благословлённых Прабхупадой на проповедь по России, ситуация сильно не изменилась. Невзирая на многолетний опыт личного общения с главой миссии и её солидные фонды, успехи самого Прабхупады в России преобладали. Как ещё раз пришлось убедиться по плодам, результаты деятельности истинного гуру и результаты даже его всех вместе взятых учеников - никогда не могут быть равны. Никто из учеников с Запада не смог быть ни равным Ананда Шанти в России, ни найти хотя бы ещё одного такого же проповедника, как Ананда Шанти, которого привлёк к миссии сам Прабхупада.

После открытия Прабхупадой «пути в СССР» некоторые его ученики с Запада всё же иногда пытались прорываться в Россию, исполнить данные им благословения Прабхупады. Но это уже была не самостоятельная проповедь, а помощь, хотя и редкая, русским ученикам в их проповеди. Атеистическая Россия даже для тех редких гостей из западных учеников оказалась крепких орешком, их быстро вычисляло КГБ, и дальнейший въезд в в страну был им заказан.

Высшей Воле было угодно, чтоб львиная доля божественного «ратного груза на поле брани в России» от древнего ордена мира легла на плечи первой русской команды бхакт, несущих благословение Прабхупады, непосредственно данное им самим в России. Один из первых русских, всего несколько часов пообщавшийся с Прабхупадой в его единственный визит в Россию, смог не только стать учеником Прабхупады, но и передать полученную милость от Прабхупады всей России.

Глава нашего нелегального всероссийского Совета миссии, Ананда Тиртха Свами Махарадж, был первым русским Свами и первым учеником Прабхупады, выполнившим два исторических благословения духовного учителя внутри России. Он открыл, пусть и нелегальный и квартирный, но храм Кришны, прямо на собственной квартире, недалеко от площади со знаковым именем «Преображенская» в том же 1971 г., в дни приезда Прабхупады в Москву. А также до своего ареста в 1982 г. святое имя Кришны было им распространено внутри «железного занавеса» по всему СССР.

Но при таком успехе никто даже не мог подумать, что после освобождения первого главы миссии из психушки через 6 лет, он больше в миссию не вернётся, а перейдёт в другую, с совершенно противоположенными духовными стандартами. Только в будущем нам откроется тайна происходящего и суть духовных знаний: какими бы ни были наши интеллектуальные лекторские способности и каким бы огромным ни было количество накопленных духовных знаний, их использование в своих личных, даже благородных, целях не позволит нам иметь истинное духовное видение Всевышнего и личную связь с Ним. Механизм духовного прогресса, как и духовного видения, представленный в святых писаниях, только один. Как смотреть, так и действовать нужно только через призму знаний, исходящих от высшего духовного авторитета, который должен быть уполномоченным представителем Бога. Ибо только Бог и Его представитель есть источник абсолютного знания и истины. Если не разобраться, как следует, кто же имеет эти полномочия представителя Бога, то легко можно попасть в руки незадачливого земного почтальона, который, манипулируя огромным знанием, оставленным истинным представителем, выставит себя за представителя Бога. И тогда нисходящий путь постижения безошибочных знаний, принятия истины от высшего авторитета, весьма выгодно отличающийся от восходящего процесса получения знаний – когда жизненный опыт мы приобретаем путём экспериментов, собственных проб и ошибок – опять окажется очередным рискованным экспериментом.

Сегодня, продолжая получать плоды от нисходящего процесса, даруемого нам высшим духовным авторитетом Прабхупадой, нас, пусть даже единиц его изначальных слуг в России, не преследуют ни ошибки, ни разочарования, как аналогично воспитывая своё дитя, настоящая мать даёт ему всё самое лучшее, как и свою защиту. Так что для полного счастья души остаётся только найти настоящего духовного учителя, низошедшего из духовного мира. Веды предписывают безоговорочно преклоняться только такому гуру, а не тем, кто явился из Нью-Йорка, Бомбея или Москвы.

Через двенадцать лет после ухода Прабхупады, до открытия границ в СССР в 1989 г. и до воссоединения с западной миссией, вся основная деятельность русской миссии и её регистрация осуществлялась только теми, кто был привлечён к русской миссии плодами первого русского ученика Прабхупады и книгами Прабхупады. По воле Провидения, после ухода Прабхупады всё десятилетие 80-ых ни западные лидеры, которых не пускало в Россию КГБ, ни А. Шанти, глава миссии в России, просидевший большую часть 80-ых в заключении, не могли принимать непосредственного участия в руководстве русской миссией. Но, как оказалось, 80-ые были последним этапом деятельности миссии до её легализации. На этом этапе у «обезглавленной» русской миссии Прабхупады оставалось только одно руководство – путь, проложенный ачарьей, быть наедине со словом Прабхупады и его книгами. Оставшиеся искренние слуги Прабхупады в России, держась за книги Прабхупады, переводя, издавая и распространяя их, самостоятельно смогли организовать миссию так, что она оказалась непотопляемой и победила.

Трудности и победы оставшейся без Прабхупады и связи с западными лидерами русской миссии доказывали только одно, что незаменимых, кроме Прабхупады и его книг, в миссии нет****. Хотя на одиннадцатый год проповеди по России, русский Свами в 1982 г. был осуждён пожизненно на принудительное лечение, миссия уже была известна по всей стране, и лидеры страны ополчились против неё, объявив её криминалом.

Сам русский Свами к тому времени многократно был знаком с прелестями «мест не столь отдалённых», как заслугой от лидеров СССР за самоотверженный труд духовной миссии. А мне, как правой руке нашего русского Свами, пришлось пожинать те же самые плоды за нашу административную нелегальную деятельность. Хотя я знал, на что иду, и меня не страшили последствия от встречи с людьми в «серых костюмах»*, но мне даже в страшном сне не могло тогда и присниться, что моё служение будет сопряжено не единожды со смертельным риском и оставлением тела, находясь в руках людей в «белых халатах». *(прим. авт. Люди КГБ тогда предпочитали серый цвет гражданских костюмов).

Живя в атеистической России и несколько лет следуя спонтанно возникшему желанию вернуть статус Бога на Землю, я не знал, как это осуществится и когда. В то же время, я знал, что для окружающих меня людей страны моё желание было просто двойным безумием. Ибо только просто верующих тогда уже считали сумасшедшими в любых смыслах. Идеология СССР учила, что Бога нет, а верить в несуществующее – это слишком. И даже не имея большого опыта и знания о Боге, я всё же был поражён до глубины души Его проявленными сверхчеловеческими плодами. «Искренний преданный должен просто продолжать свое искреннее служение Господу. Господь укажет, как и где оно должно совершаться». (ШБ 1.6.22). Ко мне как бы случайно низошло учение и книги Прабхупады, в которых была ясно представлена картина положения Бога и как можно исполнить мои желания восстановить Его место на планете. Меня изначально не интересовало своё освобождение, Бог и спасение Его блудных детей было основным моим вниманием.

Как знания в любом учебнике моей страны, так знания в книгах Прабхупады о Боге были представлены последовательно, логично и обоснованы практикой, как любой предмет в обычной школе. Поэтому моя вера в Божественность Бога, моего духовного учителя Прабхупаду и его миссию, подкреплённая, что там знанием - почти чудесами, стала безоговорочной. Я верил Им, что Они защитят меня в любом случае и победа в моём служении Им уже обеспечена заранее. Ведь основания в моей защите были неопровержимы. Знаниям Вед переведённых Прабхупадой с древнего санскрита, было как минимум 5 тысяч лет. И буквально все разделы этого знания, как: война и мир, любовь и семья, жизнь и смерть, мораль и честь, душа и Бог, вегетарианство и йога, реинкарнация и космология и множестве других – всё ещё были актуальны и целесообразны в ХХ веке. А главному произведению древней культуры мира Бхагавад-гите, духовной морали человечества, преклонялись даже такие столпы человеческого гения, как Лев Толстой, Ганди, Эйнштейн, Оппенгеймер. Будда, Иисус, Леонардо да Винчи, Пифагор, Ньютон и миллионы в Индии стремились к «Не убий» и следовали вегетарианству. Вегетарианство один из главных принципов Бхагавад-гиты – избегать насилия не только над людьми, но и над младшими нашими братьями животными.

В то же время, подтверждая свою абсолютную природу, как знание Вед, так и храмы древнего ордена мира никогда не покидали планету, в отличие от многих великих империй и культур, исчезнувших безвозвратно. Поэтому, зная о мировых фактах присутствия и успеха древнего ордена и его знания в мире, моё служение древнему ордену было непоколебимо. Я твёрдо верил, что мою встречу с победой миссии в России разделяет только время.

Убедившись в верности слов Прабхупады, я всегда молюсь ему быть инструментом пыли только Его лотосных стоп. А Прабхупада, к моей радости, отвечал мне взаимностью, невзирая на окружающий меня атеистический безумный мир 280 миллионов людей моей страны. В трудную минуту иногда он даже являлся мне лично сам и благословлял мои усилия.

Четырежды, не считая тюрем, в будущем меня ждали ещё такие же крещения с психушкой, как в Киеве, в разных концах многонационального Советского Союза, продвигая миссию своего духовного учителя по городам и весям 1/6 суши на планете. Хотя срок нахождения в психушке для тех, на кого упала тень КГБ, был зачастую пожизненный, но, видимо, только «тень Святого Старца», к миссии которого мы присоединились и на которую приходилось уповать, спасала нас.

Итак мой второй арест в Киеве, где я проводил очередную обычную свою плановую лекцию запрещённой в СССР религии, не был основанием попадания в психушку, я отделался тогда элементарной столичной тюрьмой. А причиной попадания в Павловку послужил своеобразный героизм арестантов 33 камеры строгого режима, где мне, по Божьей Воле, пришлось продолжить своё служение после ареста в 1982 г., ожидая в киевской тюрьме суда за проповедь по СССР. Администрация столичной киевской тюрьмы через месяц, обнаружив на теле зеков, сидящих в моей камере, наколки текстов запрещённой в стране религии, очень обиделась на меня. Хотя это был всего лишь навсего текст из двух слов, ХАРЕ КРИШНА.

Но эта «обида», я подозреваю, исходила от другой организации и человека в гражданском, к тюрьме отношения не имеющих. Гражданин в гражданском, к которому меня однажды вызвали, обсуждал со мной «последствия» у зеков после прослушивания моих ненавязчивых лекций. И с возмущением указывал: «Вас уже наказали за распространение запрещенной религии Харе Кришна тюрьмой, но вы всё равно не даёте своим противозаконным действиям адекватной оценки. Вы не каетесь и не исправляетесь, а продолжаете даже самих преступников толкать на новые противозаконные действия. Это выше всякого здравого смысла. Вы просто ненормальный и опасный даже для тюрьмы, вас нужно лечить. Кстати, как ваше здоровье? Мы рекомендуем вам срочно подлечиться». «Человек в гражданском» не представился. Но сетовал также и на то, что «государство содержит помещение тюремной камеры и бесплатно народ там кормит и охраняет, чтоб он никуда не делся, не для того, чтоб они только мои криминальные лекции слушали, Богу Кришне предавались и ещё расписывали свои тела Его именами...».

После этого разговора меня вскорости воронок и перевёз из республиканской тюрьмы в республиканскую психиатрическую больницу Павлова на бессрочное лечение. Но сия чаша миновала тех, у кого на теле остались святые имена Харе Кришна. И одного из «спасённых» встретил в Херсонской исправительной колонии через два года после моего освобождения, мой духовный брат Амала Бхакта, осужденный в то время. И там ему открыли историю с Харе Кришна в 33 камере столичной тюрьмы, о которой он даже на свободе ничего не знал.

А для меня после переезда из тюрьмы в психушку опять потянулись долгие месяцы ещё более таинственной неизвестности. Но теперь мне по статусу «психа» позволялось безнаказанно, с полным правом говорить о Кришне с кем угодно и сколько угодно. Я с радостью воспользовался новыми правами. Более того, прасад – освящённая пища – был регулярным, т. к. кухня больных изобиловала вегетарианскими блюдами, и перед поступлением сорокалитровых кастрюль с улицы в коридор отделения я предлагал Господу сразу обеды для всего отделения.

По вечерам и по воскресеньям, когда меньше было начальства в больнице, я мог свободно проводить запрещенные за стенами нашего заведения мои лекции с громогласными коллективными воспеваниями Харе Кришна. На территории данного заведения это уже не считалось государственным криминалом, здесь обитатели имели государственный статус «неприкосновенности», так как уровень сознания местных обитателей законом закреплялся как свободный от ответственности перед законами страны.

Но однажды рекорд моей громогласности был всё же побит и притом среди дня, при полном скоплении невинно улыбающегося начальства. Всеобщее ликование тогда так охватило всё отделение, что со всех палат человек сто, выбежав в коридор, орало от счастья непонятно что и, конечно, «ура» целый, наверно, час. Дождавшись, наконец, пока страсти спадут и хоть что-то внятно можно слышать, я узнал причину ликования. И тогда пришлось самому тоже долго смеяться и удивляться коллективной солидарности и взаимопониманию ненормальной для Советского общества публики в такой-то траурный час. В тот день по радио в коридоре было объявлено о смерти Главы коммунистической партии и правительства СССР, товарища Брежнева.

Перед арестом в Киеве было начало весны, и в тот раз я приехал в столицу из Курджиново, расположенного у предгорий Северного Кавказа, где весна была уже в самом разгаре. Мои духовные братья Рама Бхакта из Риги и Амала Бхакта из Киева со своими семьями пригласили меня на Кавказ, чтобы помочь им организовать там новый центр миссии.

Теперь то вольное и прекрасное время кавказской весны, да и в целом, сама близость и аромат естественной природы остались только в памяти. А едва доходивший до моего слуха шелест жёлтых листьев деревьев, ветки которых развевались недалеко у верха мрачного четырёхметрового забора, обнесённого вокруг здания нашего отделения больницы, ностальгически напоминали о несбыточном былом. А также о том, что от весны меня уже отделяет полгода. Звук шелеста листьев, который касался моего слуха и притягивал мой взор, шёл ко мне через стекло и решетку окна палаты, мимо иногда проходящего часового, с коротким автоматом Калашникова без приклада и одетого почему-то в чёрную форму.

Тихий шелест листвы, особенно по вечерам на закате, над забором моего «убежища», когда уходящий бреющий луч солнца падал на верхушку кроны дерева, вспыхивал гроздью маленьких солнц переливающейся желтизны, завораживал воображение своей гармонией звука и калейдоскопом света. Ностальгия чего-то необыкновенного и сущего пронизывала сознание, словно многоликие языки пламени костра на привале в давно ушедшей юности. Это великолепие игры природы, света и звука, хотя и заставляло забывать происходящее, бескомпромиссно указывало, что это «бытие» ведь было до меня и останется после меня, и будет дальше без меня существовать в вечности. Эта вольная идиллия природного ландшафта никому в веках не подвластной и иногда прекрасной природы рисовала в памяти картины прошлой и так недалеко находящейся, на вытянутую руку от меня, свободы.

Оставшаяся в памяти расцветающая благоухающая природа весны в предгорьях Кавказа с её неповторимыми ароматами Экватора была уже в прошлом. А запахи обкуренных камер киевской тюрьмы, особенно в жаркую погоду, как и палаты больницы с их запахом всевозможных лекарств и воплями больной публики, резко контрастировали и противостояли естественным звукам и запахам самой природы, пробивающейся к нам в палату. Шум и краски листвы золотой осени, словно добрый Джин, напоминали о присутствии Высшей Воли, что она не за горами и только ждёт своего часа для участия.

А взяли меня в Киеве, на квартире у упомянутого Амала Бхакты, где был уже второй проповеднический центр, основанный несколько лет назад после первых моих лекций. Во время лекции зазвонил звонок и, увидев в глазок красную фуражку милиционера, мы решили не открывать, а тихо переждать опасного гостя. Но гости в красном были уж очень горячи и всё же попали к нам на огонёк, только через балконную дверь, предварительно вышибая её с оглушительным грохотом. Первый из влетевшей толпы гостей в единственную комнату квартиры, «человек в гражданском», явно был чекист. Как заправский гангстер из боевика, ворвавшийся в банк, он заорал сидящим в комнате людям крепко поставленным голосом: «Всем оставаться на своих местах». Сейчас я запамятовал, был ли тогда у него в руке наган или нет. Но с этой сценой и такими ролями, приевшимися на Западе по фильмам Голливуда, ещё не был знаком среднестатистический гражданин СССР. И только одно такое не кинематографическое «явление чекистов народу» повергло всех присутствующих, человек десять, студентов, в невообразимый шок. Стрессовая атмосфера навалилась и сковала всех, кто пришел всего лишь только послушать о Кришне. У некоторых тряслись не только руки…

В этой истории, запомнившейся всем участникам со всех сторон, наверное, на всю жизнь и закончившейся для некоторых не только стрессом и переписыванием адресов, а для меня – обыском и арестом, была и доля позитива. Ведь все участники, во-первых, сильно желали узнать о Боге Кришне, одни – чтоб расширить кругозор, а другие – чтоб найти и арестовать Его слуг. А одна душа, через десятки лет встретив меня, порадовала благодарением за давнюю дивную встречу, что до этой лекции она относилась к миссии Прабхупады и Богу несерьёзно и читала мантру Харе Кришна по три круга, но после этой «страстной вечери» ей Атапа Рупе д.д. пришло откровение, что Бог – это не дешевая вещь, и она строго начала читать мантру, как положено посвященному ученику, по 16 кругов из 108 бусин.

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒