ОРАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР: БРОШЕННЫЙ РЕБЕНОК И СОЦИАЛЬНОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ

ОРАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР: БРОШЕННЫЙ РЕБЕНОК И СОЦИАЛЬНОЕ ОТЧУЖДЕНИЕ

Нет такого испытания для маленького ребенка, которое с боль­шей вероятностью вызывало бы < > нем интенсивную и внезапную нена­висть к матери, как сепарация.

John Bowfby (I960, x. 24).

Я иногда чувствую себя ре­бенком, лишенным матери... вдали от дома.

Odetla, A. Motherless Child (Ребенок без матери).

ЭТИОЛОГИЯ

Вслед за правом на существование выделяются следующие потребности маленького ребенка: он требует обеспечения всеми средствами, необходимыми для жизни, заботы и тактильного кон­такта. Если эти потребности не будут полностью удовлетворены, то сформируется группа других серьезных жизненных проблем, обуславливающих характерологическую адаптацию, традиционно называемую оральной.

Не все дети, которых осознанно желали их родители, по­лучают соответствующую заботу, и даже те, которые могут ей пользоваться, не всегда располагают неизменным доступом к од­ному, эмоционально открытому по отношению к ним опекуну, ко­торый был бы способен создать и поддерживать определенную и здоровую привязанность. Оральная личность формируется при ус­ловии, что ребенок является принципиально желанным и если от­ношения привязанности слабо развиты, тогда как забота о нем яв­ляется несоответствующей и вызывает многократное переживание эмоциональной покинутости, а также в случае утраты главного

 

объекта привязанности и он никогда не замещается адекватным образом кем-то другим. Симбиоз здесь имел свое начало, но так и не был дополнен, а тем самым никогда не был разрешен. Заяко-ренность в материнском образе недостаточно доступна и поэтому так и не сформировалось безопасное «доверчивое ожидание». В то время, как структура шизоидного характера складывалась вокруг центральной проблемы экзистенции, жизнь орального характера сосредотачивается на ключевой проблеме потребности. В его по­ведении, взглядах и видимых чувствах будет проявляться поляр­ность в отношении к данной проблеме — тенденция к самозабвен­ному прилипанию к другим людям, страх одиночества и покину­тости, а также весьма скромные навыки заботы о себе при одно­временном нежелании выражать свои потребности и просить о помощи, чрезмерной заботливости по отношению к другим людям и ничем не ограниченного самовозвеличивания в периоды «взле­та» или мании.

В историях людей, проявляющих сильные черты орально­го характера часто имеют место такие события, как брошенность матерью или серьезная болезнь человека, осуществляющего роди­тельскую опеку. Согласно современному состоянию знаний, утра­та персоны хорошей матери глубже всего влияет на ребенка на седьмом месяце жизни, когда уже начат процесс различения, но, пожалуй, самые тяжелые случаи следует связывать со слабыми или искаженными симбиотическими отношениями, вызывающими хроническую неспособность матери удовлетворять потребности ребенка. В отличие от шизоидного характера, в этой структуре личности происходит как бы испытание «потери рая». Прежде, чем опекун будет утрачен или многократно окажется, что он не способен поддерживать связь и поддерживать ребенка, он имеет возможность испытать какую-нибудь форму адекватного контакта и по крайней мере первичной привязанности. Хронически боль­ные, страдающие депрессией или пребывающие в алкогольной за­висимости опекуны, лишенные одновременно поддержки извне, являются наиболее частыми и главными виновниками развития орального характера. Чтобы понять это, давайте представим себя в качестве главного или одинокого опекуна одного или нескольких детей в ситуации, когда мы одновременно должны справляться с какой-то серьезной, хотя еще и не требующей госпитализации бо­лезнью. Как бы искренне ни любили мы своих детей и не хотели дать им все, что нужно, все же сами мы еле находим энергию, что­бы противостоять болезни и наверняка будем не способны в ши­роком смысле удовлетворить все их потребности. В таких ситуа­циях, когда хроническая депрессия, алкоголизм или болезнь не слишком очевидны, родители оральной личности чаще всего сами являются носителями этой структуры характера. Как люди с хро-

нически низким уровнем энергии, они снова и снова оказываются неспособными к адекватному удовлетворению потребностей ре­бенка.

Подобно этиологии шизоидной проблемы, внешние усло­вия, в которых жил бы родитель, могут влиять на качество его за­боты о маленьком ребенке. Мать, которая при наличии помощи мужа или близких, могла бы обладать достаточной энергией для того, чтобы быть хорошей матерью для одного ребенка, может оказаться совершенно беспомощной с двумя или тремя детьми, как одинокая мать или же в ситуации изоляции от остальных чле­нов семьи. В сущности, как мне кажется, причины доминирования шизоидных и оральных проблем среди клиентов психотерапии в нашей исключительно мобильной и индустриальной культуре, следовало бы искать в нестабильности, остающейся в центре па­шей общности семьи.

Маленький ребенок, естественно, не осознает эту социаль­ную зависимость. Он только знает, что страдает эмоционально и физически, и что не может избавиться от этого страдания. Bowlby (1973, с. 23) пишет в связи с этим: «Независимо от того, пережива­ет ли ребенок или взрослый состояние недостатка безопасности, страха или какой-то ощутимой неприятности, в большой степени их переживания детерминируются доступностью и реактивностью главного лица привязанности». Осуществляя наблюдения за деть­ми, разлученными со своими матерями, Bowlby отметил трехсту­пенчатый процесс реакции, в котором ребенок вначале активно протестует, затем впадает в глубокое отчаяние и наконец подчиня­ется, внешне приспосабливаясь, но фактически отдаляясь от дру­гого человека. На третьем этапе этого процесса ребенок реагирует на возвращение своей матери неузнаванием или бегством от нее. После восстановления связи в течение некоторого времени в реак­циях ребенка заметна ощутимая амбивалентность по отношению к матери.

На основании этих наблюдений мы можем выдвинуть ги­потезу о том, что неоднократно предоставляемый самому себе и разочарованный младенец сделает все, что в его силах, чтобы адаптироваться к ситуации разочарования и брошенности. Жизнь в хроническом сожалении, протесте и отчаянии слишком болез­ненна. Ребенок будет искать компромиссный выход, который по­зволил бы ему справиться с болью и расколом в связи с покинуто­стью и постоянным неудовлетворением его потребностей. Также, как и в других структурах характера, процесс самоотрицания на­чинается тогда, когда естественную реакцию на хроническую фрустрацию становится слишком тяжело переносить. В этот мо­мент, чтобы сдержать боль, ребенок начинает искать способы за­блокировать свою естественную органическую аутоэкспрессию. В

оральном случае этот шаг логически основывается на убежденно­сти, что: «Если я не буду ничего хотеть, то не буду переживать и фрустрацию». Эта стоическая позиция, хотя в некоторой степени и уменьшает непосредственную боль, не является однако реальной для целиком зависимого существа. Чтобы дополнить этот компро­мисс, будет необходимо найти другие дополнительные маневры.

Исследования антропологами периода младенчества при­несли полезные наблюдения, помогающие понять разные формы защиты, выступающие на разных этапах развития. Обобщая эти работы, Blanck и Blanck (1974) представили формы защиты и функции, доступные детям между шестым и девятым годом жизни — в период, когда разлука с матерью, кажется, должна приводить.к появлению полной, описываемой здесь, реакции на утрату. Дет­ская первичная реакция страха изменяется в этот период от страха перед аннигиляцией на страх перед утратой объекта, которым яв­ляется опекун. К прежде доступным защитным механизмам про­екции, интроекции и вытеснения прибавляются дополнительные страхующие функции: идентификация, перенесение, инверсия и обращение против самого себя. Имея в распоряжении все эти — сформированные на примитивном уровне способности, оральный ребенок начинает защищаться от боли неудовлетворенных по­требностей. Напомним, что первый шаг — это вытеснение по­требностей. Это центральный элемент процесса самоотрицания формирующегося орального характера. Человек действительно обращается против собственных потребностей. «Если я вынужден страдать из-за моих потребностей, то я вообще перестану требо­вать». Благодаря ограничениям в дыхании, активности и отдаче энергии оральный ребенок требует все меньших затрат со стороны внешних факторов. Это решение, основанное на выборе депрессии ценой экспрессии приводит к легкой, но упорной депрессии, кото­рую мы часто можем принять за характерную черту орального ха­рактера. Тем не менее надо по-прежнему что-то делать, так как проблемы ведь продолжают оставаться. Более развитые механиз­мы защиты дают возможность добиться частичного поощрения, при одновременном скрывании его, а также служат контролирова­нию естественной злости, являющейся следствием хронической фрустрации.

Кратко охарактеризуем эти защитные функции.

Идентификация: Процесс стирания или удаления разли­чий между собой и другими путем приписывания другим людям собственной идентичности, заимствование идентичности у других или слияния идентичности собственной и чужой.

Перенесение: Процесс, при котором направление чувств переносится с одного объекта на другой. Объект, являющийся це-

лью чувств, становится тогда суррогатом (заменителем) первона­чального объекта.

Инверсия: В классической теории анализа это инстинк­тивный механизм обращения энергетической агрессии в ее проти­воположность. Так ненависть может превратиться в любовь, са­дизм в мазохизм, тоска по какому-то объекту в его отрицание и т.д. На этом процессе основан механизм защиты, заключающийся в формировании реакций создавания видимости.

Обращение против самого себя: Другой инстинктивный механизм защиты, описанный Фрейдом (1915), служащий объяс­нению часто выступающего в неврозах навязчивости явления, ко­гда личность направляет свою ненависть против себя самой, внутрь. Жажда мести принимает вид склонности к самоистязанию. Легко заметить, что эти четыре защитные функции осно­ваны на личностном умении замещать один объект другим (иден­тификация, перенесение, обращение против себя) или на замеще­нии или замене одного чувства другим (инверсия). Способностью к замене объектов или к обращению влечений объясняются мно­гие оральные маневры, которые были замечены теоретиками ха­рактера (напр. Lowen, 1958). Уяснив себе принцип действия этих защитных механизмов мы значительно ближе поймем взрослую оральную личность, которую вскоре будем описывать.

Независимо от того, какие формы когнитивной защиты ре­бенок выберет для разрешения своих конфликтов, не имея воз­можности удовлетворения в симбиотической привязанности, он слишком рано начинает стремиться к индивидуации. Типичный оральный ребенок рано начинает ходить и говорить и усваивает ту активность, которая позволяет ему добиться внимания других лю-дей и одновременно достичь независимости от тех, кто не спосо­бен предложить то, что нужно. Вторая фаза процесса индивидуа­ции — фаза упражнения, охватывает чудесное время, когда ребе­нок делает много прекрасных открытий. Он может выполнять много новых вещей и исследовать мир своим свежим разумом. Это время мании и время естественного самовозвеличивания и нарциссизма. «Это ничего, что мамы здесь нет, посмотри, что я могу делать. Мне она не нужна. Пусть продолжается прекрасное время. Отчаяние исчезает в порыве индивидуализации и бегстве в мир. Именно таковы начала защитного механизма мании, самовоз­величивания и нарциссизма, присущие многим оральным характе­рам.

В неопубликованной до сих пор работе Alan Levy предста­вил наиболее яркое описание развития орального характера. Поль­зуясь текстами песен, он выделил и проиллюстрировал отдельные следствия развития этой структуры характера, развивая классиче­ские понятия анализа характера, представленные в разделе1: про-

 

цесс самоутверждения, негативный ответ окружения, процесс са­моотрицания, процесс адаптации — все по отношению к оральной личности. С его согласия я воспроизвожу здесь примеры, позво­ляющие лучше понять дилеммы оральной личности. Ты можешь проверить, сколько защитных механизмов ты различишь в опи­санном доктором Levy адаптационном процессе. Музыкально ил­люстрированная история развития орального характера, представ­лена Аланом Леви 15 сентября 1975 года для California Bioener-getics Society Basic Training Group. Больше музыкальных примеров можно найти в оригинале работы.

Процесс самоутверждения

Эта история начинается в момент рождения. Контакт с те­плым, дающим телом матери — это все, в чем новорожденный ор­ганизм нуждается вместо предыдущего тотально зависимого, сим-биотического союза. Новорожденный, высасывая всю физическую и эмоциональную пищу, какую только может принять, деклариру­ет всем своим существом: «Ты мне нужна». Наблюдения исследо­вателей достаточно убедительно показывают, что интимный те­лесный контакт — это принципиальное условие выживания ново­рожденного человека.

Я буду держаться, пока ты будешь рядом. Пусть дождь и темнота будут в небе [,..] Я буду видеть сквозь них

I'lll Gel By (Я выстою).

Без жизненной материнской близости новорожденный мог бы умереть. Этого типа контакт не только важен для его выжива­ния; он становится также источником удовольствия и прототипом для развития эмоциональной сферы и сексуальности. Существует много способов выражения отношения, которое завязывается ме­жду удовольствием от бытия у груди и чувством, что тебя любят. Вот один из них:

Тепло /.../ теплое касание, растекается, касается меня, касается тебя [...]

Sweet Caroline (Сладкая Каролина).

Для новорожденного мать — это весь мир. Если только она действительно с ним, то ощущение контакта превращается в мир чудес, событие, наверное самое близкое раю на земле!

Я видел уже так много чудес /... /

Но еще не видел ничего,

что сравнилось бы с чудом материнской любви.

A Mother's Love (Материнская любовь}.

Негативный ответ среды

Однако слишком часто, почти всегда, рай оказывается ут­раченным. Окружение лишает ребенка необходимого для него контакта. Мать недоступна, когда он в этом нуждается, она может быть поблизости, но игнорирует его или не умеет им заняться, или же слишком необдуманно оставляет своего ребенка, обрекая его на чувство покинутости и беспомощности.

Уже почти коснулась моего сердца, но потом исчезла

Теперь, одинокий, я все время мечтаю о рае,

Я повторяю себе — один раз paii был почти мои.

This Nearly Was Mine (Почти был мой).

Органическая реакция

плачем — домогает-

Помня переживание удовольствия и ощущение боли yтpa-ты, ребенок своим естественным способом ся возвращения матери,

Когда я вспоминаю каждый твой жест, Мне так одиноко. Когда я жду, мое сердце поет: Любимая, вернись ко мне.

Lover Come Back to Me (Любимая, вернись ко мне}.

Когда мать действительно возвращается, ребенку трудно уже поверить и привыкнуть к тому, что она будет доступна ему ц случае необходимости. Страх перед разлукой увеличивается: ре-

бенок тесно прижмется к матери, полный недоверия и страха воз­можного следующего разделения.

Когда ты уйдешь, я знаю — так надо, Уже не останется в мире ничего, на что я.мог бы рас­считывать.

Просто пустая комната, полная пустых пространств [...] и уже сейчас я говорю тебе, когда ты собираешься ухо­дить,

Я буду медленно умирать, пока не услышу вновь твоего привет! [...]

If You Co Away (Если ты уйдешь).

В следующий раз, когда мать будет отдаляться, перепуган­ный, голодный организм будет реагировать злостью.

Прочь со своей беседой! Услышь меня наконец! Или я должен сражаться со всеми властями в этом горо­де? Здесь и сейчас, к чертям собачьим, вернись же ко мне на-

конец!

Come Back to Me: a Clear Day

(Вернись ко мне в Солнечный день)

Процесс самоотрицания

Теперь ребенок должен разрешить дилемму. Боль отчаяния слишком сильна, чтобы можно было с ней жить, и каждый раз, ко­гда возникает потребность контакта, возвращается ощущение дис­комфорта. Однако ничто не может заменить материнской заботы. Поскольку новорожденный еще не способен отличить внутреннее переживание в своем теле от переживаний внешнего мира, то ощущение голода он воспринимает как врага. Чтобы выжить, он

должен будет отвергнуть свои чувства, в которых проявляются его потребности, занимая противоположную позицию: «Мне ничего не надо».

Каким глупцом я был [...], думая, что ты была землей и небом [...] Нет, ты — не начало и конец [...] Я не должен чувствовать себя одиноким без тебя. Я могу рассчиты­вать только на себя [...] Я могу прекрасно.жить без те­бя.

Without You (Без тебя).

Развивающаяся личность таким образом учится обращать­ся скорее против потребностей, чем воспринимать их, что оставля­ет ей небольшую возможность использовать удовлетворение, ко­торое предлагает мир, и повергает в состояние хронической жаж­ды и одиночества. Ее чувства колеблются между отчаянием по по­воду неудовлетворенного чувства пустоты и боязнью выразит! ) ею и оказаться снова брошенным, потому что жажда «слишком силь­на». Ограниченное принятие и отдачи энергии — это часть апро­бируемого разрешения, а его частым следствием является депрес­сия.

Разбитые окна и пустые коридоры, смертельно бледная луна на небе льет серый свет. Человеческая доброжела-тельность канула в лету; я думаю, сегодня будет дождь

I Think It's Going to Rain loday

(Я думаю, сегодня будет дождь).

Процесс адаптации

Однако чтобы быть в состоянии приспособиться к требо­ваниям внешнего мира, надо все-таки противостоять полному по­гружению в депрессию. Кажется, будто эго говорит надломленно­му перегруженному телу: «Мы не можем так жить». Одной из по­пулярных разновидностей компенсаторных маневров является реализация фантазии орального удовлетворения — хорошей жиз­ни, безудержной страсти к еде, питью, наркотикам и т.д., инфан­тильной попытки воссоздать сладость переживания быть накорм­ленным и успокоенным матерью.

Кто может взять завтра и смешать со своим сном, отделить все печали и собрать только крем?

 

Конфетный господин может [...] добавить немного люб­ви и вот уже у мира хороший вкус [...]

Candy Man (Конфетный господин).

Другая иллюзия для эго это обещание найти успокоение в материальной безопасности — вездесущая фантазия о «хорошей жизни».

Все, что мне нужно, это иметь где-то комнатку [...] с одним огромным, креслом [...] множество шоколадок, это утомит мой голод;

и к этому еще фуру угля, чтобы все согреть [...] ах, как я любил бы это! Wouldn’t 't Be Loverly из My Fair Lady (Как бы я любил это).

Однако дневной свет реальности раскрывает иллюзорность удовлетворения, которое приносили оральные блага и материаль­ное богатство.

У меня есть почти все, что может посещать человека только в снах,

Автомобили и дома, и перед камином - медвежья шкура, Однако у меня такое чувство, словно мне постоянно чего-то жаль,

Будто я так никогда и не поцеловал кого-то, о ком мог бы позаботиться.

Somethig to Live For (Некто, ради кого можно жить).

Фундаментальное отношение это зависимость. Оральный характер знает, как ждать, как тосковать по кому-то, кто принесет ему любовь, и когда найдет благодетеля, то прильнет к нему изо всех сил, чтобы никогда больше не испытывать одиночества. Ре­зультат такой привязанности ему видится радостью, но иногда ти­пичные, чрезвычайно резкие и разнородные перепады настроения показывают, чем на самом деле является это состояние пассивной зависимости.

Иногда я грущу, иногда как на небе,

Мое самочувствие зависит от тебя,

Для меня ничего не значит дождь, падающий с неба,

Если в лучах солнца глаз твоих я могу греться /...]

Sometimes I'm Happy (Иногда я, счастлив).

Другой способ справиться с отчаянной тоской по тому «самому исключительному» и парализующим страхом, появится ли кто-нибудь такой действительно когда-нибудь, это принятие смелого решения «оставить это в покое» и превратить самоотри­цание в достоинство собственного эго.

Жить в одиночестве вовсе не трудно Стоит только весь мир превратить в свой дом, который тебя гостеприимно примет. Не разговаривай с чужими, как бы они не были милы, И не позволь, чтобы простые мысли в твоей голове посе­лились.

A Man Alone (Одинокий человек}.

Если кто-то из встреченных людей окажется дружелюб­ным и предложит возможность такого контакта, который мог бы разрушить нашу верность героическому решению о самоотрече­нии, эго будет вынуждено выработать творческий компромисс, позволяющий вытеснить собственную потребность и в то же вре­мя удовлетворить ее. Каким образом? Благодаря принятию пози­ции человека «дающего и заботливого». Это метод достижения замещенного переживания материнской заботы через служение другим. Хорошо, если человек, на которого направляется собст­венная забота, реагирует позитивно; в противном случае настоя­щее чувство потерянности и депрессии вернутся.

Приди ко мне, меланхоличное дитя.

Обними и оставь свою серую грусть.

У каждой тучи — серебряная подкладка,

Подожди луча солнца, маленький.

Улыбайся, любимый, когда я поцелуем украду твою слезу,

Л иначе сам я в меланхолию впаду.

My Melancholy Baby (Мое меланхолическое дитя).

Для такой личности - матери счастье означает уверенность, что она никогда больше не испытает одиночества — что избежит повторной брошенности. Для того, чтобы гарантировать необхо­димый контакт и безопасность, самое распространенное средство — найти кого-нибудь, кто действительно нуждается в том же са­мом. Однако это — всего лишь иллюзия, которая — независимо от того, насколько прочно будет укоренена, — может разрушиться, когда из «меланхолического ребенка» вдруг вырастет независи­мость или же когда он не проявляет особой благодарности, а про­цесс замещенного удовлетворения уже не гарантирует нужного

 

разрешения. Разочарование бывает глубоким; печаль и тоска внут­реннего ребенка изливаются в словах:

«Иногда я чувствую себя ребенком, лишенным матери [...] Вдали от дома»,

A Motherless Child (Ребенок без матери).

Чтобы история любви орального характера имела удовле­творительное окончание, она должна описать полный круг — вер­нуться к процессу траура, повторного переживания утраты кон­такта с матерью и сопутствующего этому страха, тоски и ярости, и наконец завершиться тяжелой работой ради повышения качества органической способности к достижению, присвоению и высво­бождению энергии, необходимой для роста зрелой формы любви.

Состояние срыва

Депрессия или

*Одиночество, от­чаяние и тоска

Уход, поглощен­ность собой, от-вергание ответст­венности, зависи­мость, самообви­нения, недостаток энергии

или

*Поиск помощи

Состояние компенсации

Сознательно: хорошее само­чувствие вплоть до взлета или эйфорического состоя­ния мании.

Подсознательно: сожаление, злость, отчаяние и страх ут­раты

Чрезмерная заботливость по отношению к другим. При­нятие на себя большей от­ветственности и независимо­го действия, чем можно уне­сти.

Создавание планов, которые своим оптимизмом указы­вают на самовозвеличивание или отсутствие реализма. Возбуждение некоей скры­той энергией. Ограниченная забота о соб-

ственном self — скудная диета, вредные навыки сна, перетруженность, чрезмер­ное использование стимуля­торов, неудержимое преда-вание изматывающим раз­влечениям.

Отсутствие наде­жды и чувство со­стояния жертвы. *Мотивация к пе­ремене.

Мышление Отсутствие нале- Сознательно: Оптимизм

вплоть до чрезмерного само­возвеличивания. Подсознательно: «Я мил, мя­гок и целиком предан. Я ну­жен».

Неосознанное: Самодепрес-сация; «Если я буду нуж­даться, то буду наказан и покинут».

* Позиция, в которой можно инициировать наиболее драматические изменения.

В ходе терапевтического процесса начинают открываться отдельные секреты оральной личности. Вместе с обнаружением собственной слабости, факта бытия нуждающимся и сосредото­ченности на себе, она также осознает всю глубину ненависти к собственной персоне. В отличие от шизоидного характера, ораль­ная личность переживает эту ненависть в меньшей степени, как чуждую, доминирующую над ее реакциями силу, а скорее как осознанную и глубокую аверсию к слабой зависимой личности, какой себя чувствует. Ненависть здесь не столько неассимилиро­ванный интроект, как в шизоидном случае, сколько направленная на себя ненависть к матери.

Оральная личность может сформировать в себе стойкий страх перед тем, чтобы «требовать слишком много» и принять сценарное решение: «Если я буду нуждаться слишком во многом, то буду унижена и покинута». Зажатая в своей реакции симбиоти-ческого ухода она по-прежнему полна злости, отчаяния и страха перед последующим одиночеством. Эта интенсивная и внезапная ненависть к матери, о которой говорит Bowlby (1969, с. 24), была вытеснена и обращена на собственное self. Оральный характер на­ходится в классически депрессивной ситуации, в которой чувства любви и ненависти обращены к одному и тому же лицу (матери). Ненависть заблокировала чувство любви, а любовь стала средст­вом сдерживания ненависти. Следствием удушения эмоций явля­ется депрессия. Для типичной оральной личности, идеальное self, которой инвестирует прежде всего в развитие любящей, заботли-

вой и мягкой натуры, обнаружение в себе внезапных чувств злости — тревожное переживание. Однако, как и в шизоидном случае, открытие этих неосознанных убеждений и чувств, а также осво­бождение от физических и познавательных блокад, сдерживаю­щих настоящую экспрессию — есть продолжение пути к выздо­ровлению.

Между оральным и шизоидным характерами имеется по­рядочное сходство. Особы с одним типом личности имеют тен­денцию к проявлению симптомов, характерных для личности вто­рого типа. Клиницисты, применяющие в своей практике анализ характера, часто на специальных конференциях обсуждают такие смешанные орально - шизоидные случаи. Очевидно, что ребенок который был нежеланным и отвергнутым, скорее всего не получит со стороны родителей необходимой заботы. Также, если ребенок является для родителей слишком большой проблемой, как в слу­чае оральной личности, его настоящая экзистенция будет ставить перед взрослыми их собственные ограничения. Такого рода не­приятный опыт может вызвать злость по отношению к ребенку. Личности как орального, так и шизоидного характера пережили свои изначальные сложности в процессе привязанности и, следо­вательно, постоянно будут испытывать трудности в последующих отношениях привязанности. Одна и вторая имеют тенденцию к проявлению слабости, большей впечатлительности и решительно менее удовлетворены, чем люди с типом характера, сформиро­вавшимся в более поздний период.

Ввиду этого сходства или даже идентичности, для образо­вательных целей, стоит подвести итог различиям в их этиологии, поведении, взглядах и эмоциональных реакциях. Насколько шизо­идная проблема касается самой экзистенции и выживания, на­столько оральная связана с вопросом потребностей. Иначе говоря, оральный характер уделяет относительно мало внимания своему праву на существование и меньше переживает за проблему выжи­вания, а больше сосредотачивается на своем праве быть нуждаю­щимся и на проблему нахождения или утраты лица привязанности. Согласно теории объектных отношений, изначальный страх унич­тожения начального периода развития преобразуется в страх утра­ты объекта любви. Поскольку оральная личность испытала боль­шую привязанность, она более открыта и контактна, менее отстра­нена или изолирована. Вытеснение агрессии — главный прием обоих типов характера, но оральный характер располагает боль­шим доступом к чувствам. Он также имеет больший доступ к им­пульсам агрессии через осознанно переживаемое сожаление или травмы.

Прежде, чем появилась формирующая характер травма, оральная личность смогла достигнуть более высокого уровня раз-

вития эго и поэтому ее формы защиты более искусны, она тире использует инверсию, перенесение и идентификацию. В ее жизни больше эмоциональных волнений и драм и, за исключением пе­риодов депрессивного срыва, меньше проявлений погибшей лич­ности. По этой же причине она более подвержена эмоциональным перепадам настроения, чем шизоидная личность. На познаватель­ном уровне, пролить свет на различия могут сценарные решения. Для шизоидного характера это будет: «Со мной что-то не так. Я не имею права на существование». Для орального же: «Я не могу се­бе позволить нуждаться слишком во многом. Я должен всего до­биться сам». Конечно, имеются также сходства и различия в про­явлениях энергетической экспрессии, которые мы рассмотрим в следующем параграфе.

ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ЭКСПРЕССИЯ

Теперь я приведу результаты наблюдений многих терапев-тов биоэнергетической ориентации, касающиеся физических, те­лесных последствий оральной этиологии. Согласно их концепции в процессе самоотрицания личность сокращает те мышцы, кото­рые сдерживают естественную, спонтанную и оригинальную ауто-экспрессию, а также врожденную эмоциональную реакцию на не­гативно настроенную среду. В большой степени физические по­следствия формирования характера — есть результат процесса са­моотрицания. В значительно меньшей степени они могут также служить проявлением адаптационного процесса, в ходе которого личность изменяет сама себя. Особенно это характерно для более укорененных структур характера, и таким образом через соответ­ствующим образом приспособленную маску он может показать миру идеальный образ своего эго.

Как известно, в рамках процесса самоотрицания оральная личность вынуждена сдерживать сознание и экспрессию собст­венных потребностей. Более того, она также должна подавлять все свои естественные и спонтанные реакции на неудовлетворение своих потребностей. Чтобы быть в состоянии дальше продолжать жить, она должна подавить в себе чувство злости из-за покинуто­сти и неудовлетворенности, свое окончательное и глубокое отчая­ние перед лицом этой реальности и свой страх оказаться вновь, буквально или эмоционально брошенным. Одним из самых про­стых способов подавления всех чувств, как я уже показал на при­мере шизоидного случая, является простое ограничение дыхания. Многие терапевты биоэнергетической специализации замечали, что люди с оральной историей обычно достигают этого эффекта

путем выставления плеч вперед, вследствие чего происходит огра­ничение и западание грудной клетки, которому часто еще сопутст­вует западание (впалость) грудины. Поэтому личности с оральным характером имеют впалую грудную клетку и округленные плечи.

Кроме этого общего ограничения дыхания тело оральной личности также выдает ее неумение добиваться того, чего она хо­чет. Характерно значительное хроническое напряжение в области плечевого пояса и сопутствующее этому напряжение в верхней части спины, между лопатками. Если мы примем такую позу с во­гнутой грудной клеткой и вытянутыми вперед плечами, то убе­димся, что наша голова также естественно выдвинется вперед, как бы опережая нас.

Чтобы еще более удержать плач и отчаяние, оральная лич­ность будет дополнительно напрягать мышцы нижней части живо­та, не допуская таким образом конвульсивных рыданий, а также мышцы, располагающиеся от основания шеи и до челюсти. Такого типа энергетические изменения служат также подавлению им­пульсов агрессии и страха. Напряжение в районе плеч, в верхней части спины и в грудной клетке блокирует возможность удара и жест доставания чего-либо, по тому же принципу, что и напряже­ние в основании шеи и сжатие, челюстей служат сдерживанию прямого выражения агрессии. Ограниченное дыхание и сжатые челюсти тормозят чувство страха.

Если мы попытаемся принять вышеописанную позу, то сможем убедиться, что оральный характер принимает очень слож­ную и неудобную позицию. Принятие самых основных благ со стороны среды ограничено, а экспрессия в значительной степени подавлена. Хроническое напряжение и сдерживание истощает за­пасы энергии, одновременно препятствуя их более значительному пополнению. В то же время, когда мы скрываем свои потребности и свою зависимость, мы должны самостоятельно твердо стоять на ногах и справляться с жизнью. Чтобы выполнить эту задачу, оральная личность может преждевременно начать ходить и будет сохранять эту позу постоянно жестко закрепляя колени. Эта жест­кость дополнительно еще более увеличит напряжение в нижней части спины, вызывающее выдвижение таза вперед. Поэтому для типичной оральной личности характерна слабо развитая мускула­тура. Хотя основной костный скелет может быть нормальным или даже удлиненным, мышечная система, как правило, бывает недос­таточно развита. Ноги не будут сильными, здоровыми, с развиты­ми мышцами, а скорее — слабыми или даже худыми. Подобно шизоидной личности, она не будет ощущать достаточно прочного контакта с землей, о чем свидетельствует форма ее ног. Принимая во внимание все это, мы вынуждены признать, что оральный ха­рактер находится действительно на «позиции проигрыша».

Глаза, становясь окнами души, выдают настоящую приро­ду орального характера. Их выражение описывается по-разному — как нуждающееся, глубоко эмоциональное, доброжелательное пли даже просящее. В то время, как глаза шизоидной личности выдают принципиальную нехватку жизни и уход от мира, в этом случае мы можем увидеть глаза человека глубоко нуждающегося. Как бы он ни старался быть самоотверженным и независимым, его поза, очевидный недостаток сил в теле и тоскливый взгляд выдают его настоящую натуру. Он действительно слаб, зависим и сосредото­чен на себе. Он ненавидит себя из-за этого, но по-прежнему ищет кого-нибудь, кто мог бы признать и любить его в его истинном self, кто справился бы с этой исключительной задачей. Сравнение тела шизоидных и оральных личностей обычно бывает очень по­лезным, поскольку позволяет открыть много сходств и различий. В обоих случаях мы имеем дело с особой слабой и впечатлитель­ной, что является следствием недостатка принятия и удовлетворе­ния потребностей в ранней фазе развития; эта особа, испытываю­щая глубокий страх по отношению к миру и борющаяся с сильны­ми негативными эмоциями по поводу того, с чем ранее встрети­лась. Она блокирует жизненные силы и дыхание, которое их пита­ет. С этим связан также недостаток стабильной опоры, проявлени­ем чего является слабость и жесткость стоп и ног. Оба типа харак­тера подвержены всяческим болезням.

123Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. XVI. Денежное довольствие, социальное страхование,
2. Агрессия и просоциальное поведение
3. Бернс Р. Я-концепция и индивидуальное развитие // Райгородский Д.Я. Ребенок. От рождения до подросткового возраста. – Самара: Издательский Дом БАХРАХ-М, 2011. – С. 343-372.
4. Биологическое и социальное в личности человека
5. Биологическое и социальное в человеке
6. Биологическое и социальное в человеке.
7. Бихевиоральный подход к психологическому консультированию семьи
8. В семье умственно отсталый ребенок получает умственное, нравственное, гражданское, эстетическое, физическое и трудовое воспитание.
9. Власть как социальное явление.
10. Вопрос 28 Социальное регулирование: понятие, функции и виды социальных норм.
11. Вопрос №9: Сущность государства и его социальное назначение
12. Глава 3. Моральный статус отношения к государству.