Интонационное единство» А. М. Пешковского

Отдельные попытки изучения фонетических свойств речевых отрезков, больших, чем

предложение, предпринимались уже давно, в первой половине XX в. Ранее (см. гл. 3) уже

давалась краткая характеристика достижений А. М. Пешковского в области

лингвистического анализа больших фрагментов речевой цепи. Именно благодаря его

наблюдениям в лингвистический обиход были введены понятия сложного целого и

интонационного единства. Необходимость требует полнее представить эти данные.

Взгляды А. М. Пешковского на особенности синтактико-фонетической организации

сложного целого отличаются свежестью и оригинальностью. По его словам, сложное целое,

как и другие синтаксические единицы, имеет свою интонацию и свой ритм. Вообще, чем

сложнее та синтаксическая единица, на которую наслаиваются интонация и ритм, тем

большую роль они играют в языке (Пешковский 1938: 407).

-

А. М. Пешковский проводил различие между паузами, находящимися внутри

сложных целых, и паузами, находящимися между отдельными сложными целыми. Разница

между этими двумя типами заключается в том, что в первом случае пауза может заменять

союз и используется для связи предложений; во втором случае пауза не может быть заменена

союзом, и она служит не для соединения, а для разъединения предложений. Там, где есть

такая пауза, мы осознаем какой-то раздел, какую-то границу, отделяющую одну группу

предложений от другой (там же: 408). Таким образом, А. М. Пешковский уже тогда обратил

внимание на паузу как одно из фонетических средств, позволяющих отграничить друг от

друга отрезки речевой цепи, большие, чем предложение.

В принципе, после паузы, находящейся между отдельными сложными целыми, может

быть и союз, но он уже не будет иметь той же соединительной силы, как и внутри сложного

целого, ибо, по меткому выражению А. М. Пеш-ковского, «РАЗЪЕДИНИТЕЛЬНАЯ СИЛА

ПАУЗЫ ПОБЕЖДАЕТ СОЕДИНИТЕЛЬНУЮ СИЛУ СОЮЗА» (там же).

По А. М. Пешковскому, соединительные и разделительные синтаксические паузы

неразрывно связаны со своими специфическими и очень разнообразными интонациями, ко-

торые являются к тому же более обычным средством «дробления» речи, чем паузы. В то

время как соединительной паузе всегда предшествует или повышение голоса, или частичное

понижение разных типов, разделительной паузе всегда предшествует или законченного типа

понижение голоса, или вопросительная, или восклицательная интонация. Автор прямо

говорит о том, что в каждом отрывке осознается столько сложных целых, сколько в нем

таких интонаций, независимо от количества пауз и от их длительности. Таким образом, для

А. М. Пешковского понятие синтаксической паузы включает в себя также интонацию,

которая всегда сопровождает и часто заменяет паузу (там же: 409-410).

Итогом размышлений А. М. Пешковского является вывод о том, что основной

интонационной единицей речи является не предложение и не сложное целое, а некая

величина, в грамматическом отношении то сложная, то простая, обладающая одной из трех

законченных интонации: законченно-повествовательной, вопросительной или

восклицательной. Эта величина не может быть предложением, потому что те предложения,

которые входят в состав сложных целых, интонационно не самостоятельны и могут даже в

известных случаях сливаться с соседними частями своих сложных целых. Эта величина не

может соответствовать также сложному целому, потому что и отдельное предложение может

иметь интонационную законченность. А. М. Пешковский предложил назвать эту величину

интонационным единством или проще — фразой. Под фразой он понимал всякий отрезок

речи от одной разделительной паузы до другой, независимо от того, из скольких

предложений он состоит. Фраза, в свою очередь, может быть простой и сложной, но главное

состоит в том, что это деление не совпадает с грамматическим делением фраз на одиночные

предложения и сложные целые (там же: 410).

Интонационная структура монологического текста в трактовке Б. С.

Кандинского

В. С. Кандинский одним из первых в России предпринял попытку рассмотреть

особенности влияния контекстного окружения на интонационную структуру предложения. В

своем подходе он руководствовался следующими теоретическими положениями:

— законченным речевым произведением является текст, который распадается на

более мелкие отрезки речи, называемые «синтаксическими компонентами» («сложными син-

таксическими целыми»);

— предложение в условиях контекстного окружения характеризуется неполным

падением тона, что является признаком влияния контекста на интонацию предложения (ги-

потеза о неполной завершенности);

— пауза выступает как средство связи и раздела предложений в тексте, причем ее

длительность влияет на восприятие текста как монолитного или, напротив, как расчле-

ненного (гипотеза о паузальном членении текста);

— «напряженность» (термин К. Бооста. — К. Ф.) как фактор, организующий текст,

может выражаться также интонационными средствами;

— одним из организующих признаков текста служит эмоциональная окраска

входящих в него предложений (Кандинский 1968: 4-5).

Материалом исследования служили помимо записи естественных текстов также

контрольная запись в изолированной позиции всех предложений, входящих в тексты. Весь

материал сначала был записан на магнитную ленту, а затем подвергнут аудитивному и

инструментальному анализу.

В результате эксперимента не получила своего подтверждения гипотеза о неполной

завершенности предложения. Анализ показал, что как в контексте, так и в изолированной

позиции падение тона в предложении может иметь самый разнообразный характер. Интервал

падения тона зависит не от роли, выполняемой предложением в контексте, а от причин

общефонетического и стилистического порядка (степени распространенности предложения,

ситуации общения и т. п.) (там же: 7). Точно так же данные аудитивного анализа не выявили

существенной роли эмоциональности в организации текста: эмоциональная окраска не

является необходимым признаком для опознания предложения, изъятого из контекста, или

предложения, прочитанного изолированно (там же: 11).

Наиболее важным итогом экспериментального исследования Б. С. Кандинского

можно считать признание того, что фонетическое выражение завершенности /

незавершенности высказывания не следует идентифицировать с его смысловой

завершенностью, поскольку выражение последней достигается не только интонационными,

но и другими языковыми средствами.

Автор ввел в лингвистический обиход понятие фонетического абзаца, не получившее,

правда, в дальнейшем, широкого распространения. Этим термином автор назвал отно-

сительно завершенные в контексте отрезки речи. При этом границы фонетического абзаца Б.

С. Кандинского оказались близки границам мелкого синтаксического компонента (сложного

синтаксического целого) (там же: 8-9). Однако между понятиями фонетического абзаца и

сложного синтаксического целого есть существенная разница. Фонетический абзац является

продуктом фонетического членения текста, которое производится на основании конкретных

данных, полученных у информантов, в то время как сложное синтаксическое целое

выделяется чисто интуитивно. Он является не единством предложений как сложное

синтаксическое целое, а продуктом членения целого текста (там же: 15).

Интересные результаты дала экспериментальная проверка гипотезы о паузальном

членении текста. Выяснилось, что существуют различные типы пауз, по-разному членящих

'текст. Так, пауза длительностью в 100-200 миллисекунд (мс) воспринимается как

соединительная, даже в случае сопротивления других фонетических факторов. Даже

предложения, интонационно никак не связанные друг с другом, характеризовались

информантами в таких случаях как «соположенные». В то же время паузы длительностью

1100 мс и более выполняют, как правило, разделительную функцию в тексте (там же: 9).

Однако этот вывод затрагивает, на мой взгляд, только экстремальные случаи. В общем,

длительность паузы сама по себе еще не дает оснований судить о ее функции в тексте. Это

становится возможным только при учете других интонационных средств.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Популярное:

1. Иллюстрация 4. Кампании блока «Единство» 1999г. и В. Путина 2000г. «Медовый месяц» в действии.