Определение лингвистики текста

Стр 1 из 25Следующая ⇒

В современной лингвистической литературе можно встретить различные определения

лингвистики текста. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» лингвистика текста

трактуется как «направление лингвистических исследований, объектом которых являются

правила построения связного текста и его смысловые категории, выражаемые по этим

правилам» (Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 267). Интересно, что автор

данного определения Т. М. Николаева ранее давала несколько иную трактовку этому

понятию: «Лингвистика текста — научная дисциплина, цель которой — найти и построить

систему категорий текста со специфическими для нее содержательными и формальными

единицами, а также описать условия " правильной" человеческой коммуникации» (Краткий

словарь... 1978: 469).

Два приведенных выше определения разделяет промежуток времени в двенадцать лет.

Несомненно, определение, датируемое 1990 г., компактнее и точнее отражает суть

лингвистического анализа текста. В определении 1978 г. отчетливо видны надежды

исследователей в большей степени на возможности нового лингвистического направления,

чем на имеющиеся результаты, хотя лингвистика текста квалифицируется в нем как «научная

дисциплина».

В зарубежной научной литературе лингвистика текста дефинируется похожим

образом. Ср., например, определение в словаре лингвистических терминов X. Бусманн:

«Лингвистика текста — языковедческая дисциплина, занимающаяся анализом языковых

закономерностей, которые выходят за рамки одного предложения, она имеет своей целью

определить конститутивные признаки текста как единицы языка и тем самым заложить

основы теории текста» (Bufimanr 1990: 779). Или в словаре Метцлера она определяется как

«языковедческая дисциплина, которая исследует структурные свойства текстов, условия их

производства и взаимосвязанности, их языковой вариативности и обработки» (Metzlei

Lexikon Sprache 1993: 637).

Суть всех приведенных выше определений лингвистик текста сводится к выделению

внутри лингвистики (языковедения, языкознания) отдельного направления — исследования

целых речевых произведений и их фрагментов (частей отрезков, единиц). Вопрос о том,

являются ли целые речевые произведения такими же полноценными языковыми знака Ми,

как фонемы, морфемы, слова и предложения, решаете; в каждом конкретном случае по-

разному в зависимости о научной позиции исследователя.

4. Место лингвистики текста среди других научных дисциплин

Справедливости ради следует сказать, что с момента зарождения лингвистики текста

не прекращаются научные споры по поводу статуса этой лингвистической дисциплины, по

поводу ее места среди других научных дисциплин, В лингвистической литературе можно

встретить самые разные трактовки сущности данного направления научного поиска. В них,

как в капле воды, отражаются различные точки зрения исследователей на природу текста, а

также различные подходы к его описанию.

Автором одной из существующих точек зрения на место лингвистического анализа

текста среди других научных дисциплин является голландский ученый Тойн ван Дейк, от-

дающий предпочтение названию «наука о текстах» (Textwis-senschaft), но не избегающий

также наименования «лингвистика текста» (Дейк 1989: 111-160). По мнению Т. ван Дейка,

«наука о текстах» — это междисциплинарная наука, интегрирующая отдельные

самостоятельные научные направления, такие как теология, история, юриспруденция и др.,

также занимающиеся текстом. Он предлагает следующую схему такой междисциплинарной

науки (Dijk 1980: 1-13).

Естественно, во всех этих научных дисциплинах текст рассматривается под разными

углами зрения и с разной целевой установкой:

— в исторической науке речь идет прежде всего о социальных, политических и

культурных обстоятельствах возникновения текстов и их вариантов;

— в теологии — об интерпретации преимущественно религиозных текстов;

— в юриспруденции — о толковании юридических текстов и их применении в

разрешении различных конфликтных ситуаций;

— в социальной психологии исследователь имеет дело с отношениями между

определенными текстовыми структурами и их воздействием на знания, мнения, позиции и

действия отдельных индивидов, групп людей или каких-либо сообществ;

— в когнитивной психологии кроме всего прочего изучаются процессы,

происходящие при производстве и восприятии определенных речевых форм;

— в литературоведении объектом внимания ученых являются прежде всего

художественные тексты;

— в лингвистике выделяются три направления анализа текста: синтаксис, семантика и

прагматика (здесь очевиден семиотический подход Т. ван Дейка к описанию текста,

предполагающий выделение именно этих трех разделов семиотики) (подробнее см.

(Семиотика 1983)).

Как видно из схемы на рис. 1, лингвистика текста в понимании Т. ван Дейка

представляет собой всего лишь часть более общей «науки о текстах» (Textwissenschaft).

Позднее Т. ван Дейк предпочитает вообще говорить не об анализе текста, а об анализе

дискурса как понятия, включающего в себя также текст. Ср.: «Изучение дискурса не

ограничивается эксплицитным описанием структур самих по себе. Результаты исследований

дискурса в области таких различных дисциплин, как теория речевой коммуникации,

когнитивная психология, социальная психология, микросоциология и этнография, показали,

что дискурс не является лишь изолированной текстовой или диалогической структурой.

Скорее, это сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный

контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (и их характеристиках),

так и о процессах производства и восприятия сообщения» (Дейк 1989: 112-113). Или еще

более очевидное: «...дискурс, нарушая интуитивные или лингвистические подходы к его

определению, не ограничивается рамками конкретного языкового высказывания, т. е.

рамками текста или самого диалога» (там же: 122).

Несколько иное видение места лингвистики текста в «науке о тексте» предлагает

Генрих Плетт. Как следует из схемы на рис. 2, его «наука о текстах» (Textwissenschaft)

включает в себя три большие области, а именно: теорию текста, прикладную науку о текстах

и анализ текста. Каждая из названных выше областей предполагает дальнейшее членение

причем эти подразделения могут пересекаться, взаимно дополнять и проникать друг в друга.

Так, теорию текста составляют теоретическая лингвистика, теория литературы и теория о

стилях; в прикладной науке о текстах отдельно выделяются прикладная лингвистика,

методология и стилистика; анализ текста предполагает разграничение таких направлений,

как лингвистика текста, интерпретация литературы и анализ стиля. Внутри каждого из этих

разделов выделяются свои более мелкие участки. Так, в собственно лингвистике текста

выделены такие участки анализа, как делимитация (членение), распространение и связность

текста, его микро-, медио- и макроструктура, референция, региональные особенности и

стадии текста (Plett 1975: 22).

Выше уже указывалось, что в современной лингвистике существуют разные

наименования того направления научного поиска, которое обращено к изучению текста (см.

Введение). Особенности каждого из них будут даны далее, потому что различия в подходах к

анализу и описанию текстов, как правило, находят свое выражение также в терминологиче-

ской сфере. Только одно обстоятельство представляется несомненным: современная

лингвистика текста, в которой целое речевое произведение рассматривается под самыми раз-

ными углами зрения, носит явно выраженный междисциплинарный характер. В современном

лингвистическом анализе текста, как в кипящем котле, из разных составных частей

образуются новые комбинации научных вкусов и пристрастий, рождаются и развиваются

новые концепции описания целых речевых произведений. По мнению видного немецкого

языковеда К. Вринкера, в настоящее время лингвистика текста занимает центральное место в

лингвистике, 'как в теоретическом, так и практическом плане (Blinker 1993: Vorwort).

Глава 2

СОВРЕМЕННЫЙ АНАЛИЗ ТЕКСТА И АНТИЧНАЯ РИТОРИКА

Rem dicendo subjiciet oculus Cicero

Речью поставить дело перед глазами Из «Оратора» Цицерона

1. Истоки современного анализа текста

Новые научные теории редко возникают на пустом месте. Как правило,

возникновению новых научных направлений предшествуют многолетние разрозненные

попытки отдельных ученых осмыслить и описать те или иные феномены, выходящие за

рамки привычных знаний о природе вещей. Иногда, для того чтобы оценить масштаб

научных достижений в той или иной области, необходимо заглянуть далеко в глубь веков и

сопоставить давние представления с новейшими открытиями. Все эта справедливо и по

отношению к лингвистическому анализу текста.

Современные теоретики лингвистики текста единодушно сходятся в том, что первые

попытки научного подхода к анализу текста были предприняты античными риторами (см.,

напр. (Kalverkamper 1981: 5)). Именно поэтому знакомство с историей и идеями

классической риторики позволяет проследить истоки многих нынешних достижений

лингвистики текста.

В современном языковедении риторика трактуется как «филологическая дисциплина,

изучающая способы построения художественно выразительной речи, прежде всего про-

заической и устной» (Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 416). В

человеческом обиходе под риторикой (от греч. rhetorike" 'ораторское искусство') понимается,

во-первых, теория и искусство красноречия, а во-вторых, напыщенная, красивая, но

малосодержательная речь (Словарь иностранных слов 1989: 446). Несомненно, данное

понимание сложилось под влиянием целого ряда моментов, отражающих прежде всего

последний этап развития риторики, однако у нас особый интерес вызывают те аспекты

классической риторики, которые получили последующее научное осмысление в

современном анализе текста. А для знакомства с этими аспектами нам необходимо глубже

заглянуть в историю «искусства красноречия».

В науке родоначальниками риторики признаются софисты (от греч. sophistes

'искусник, мудрец'). Так называли риторов — платных учителей, которые не только обучали

красноречию, но и составляли речи для нужд граждан (Кохтев 1994: 6). Свою задачу

софисты видели в том, чтобы научить граждан «хорошо и убедительно говорить о поли-

тических и нравственных вопросах» (Тройский 1983: 174). При этом самым важным для

оратора было не достижение истины, а убедительность. По мнению одного из самых

известных софистов Горгия, убеждать может только искусно составленная речь, причем

совершенно не важно, соответствует она истине или нет (цит. по (Кохтев 1994: 7)). Он

говорил также: «Слово есть великий властелин, который, обладая весьма малым и

совершенно незаметным телом, совершает чудеснейшие дела. Ибо оно может и страх

нагнать и печаль уничтожить, и радость вселить и сострадание пробудить» (цит. по (Кохтев

1992: 5)). Во времена Горгия риторика признавалась «царицей всех наук», а обучение

красноречию было высшей степенью античного образования.

В более чем 2500-летней истории риторики выделяются несколько этапов, во время

которых заметен различный подход к пониманию самого предмета риторики.

Первый этап связан с расцветом греческой цивилизации. Основой риторики данного

периода является концепт убеждения. Аристотель определяет риторику как «искусство на-

ходить возможные способы убеждения относительно любого предмета» (Аристотель 2000:

8).

Второй этап в большей мере характерен для римской цивилизации. В этот период

происходит переоценка концепта убеждения как основной цели оратора. Знаменитый

римский ритор Квинтилиан, автор «Риторических наставлений» в двенадцати книгах,

полемизируя с Аристотелем, предлагает иное определение риторики — ars bene dicendi —

«искусство говорить хорошо» (см. (Безменова 1991: 14; Кохтев 1992: 26)).

Третий этап в развитии риторики, расцвет которого приходится на средние века и

начало эпохи Возрождения, характеризуется еще большим отходом от первоначального

содержания. Для этого периода свойственна трактовка риторики как «искусства украшения

речи» (ars ornandi). Непосредственным предметом ведения риторики оказываются пре-

имущественно письменные тексты. Такое понимание сохранилось вплоть до наших дней и

нашло свое отражение в словарных дефинициях многих справочников; ср., например,

определение риторики в «Словаре иностранных слов» (1989: 446).

В настоящее время наблюдается новый этап развития риторики как филологической

дисциплины. Становление риторики нового типа (ее иногда называют «неориторикой» или

«неориторической теорией аргументации» или просто «теорией аргументации») связано

прежде всего с работами X. Перельмана, обратившегося в 50-60-х годах к изучению логики

ценностных суждений в юриспруденции. Он решил возвратить риторике ее первоначальный

смысл — быть искусством убеждения. Тем самым он открыл для себя риторику как «логику

неформального суждения». Новая риторика, в основе которой лежит аристотелевский канон,

должна заняться, по мнению X. Перельмана, изучением правил аргументации, во всех типах

высказываний, при любом типе аудитории, для того чтобы убедить последнюю принять сто-

рону оратора (цит. по (Безменова 1991: 15)).

Итак, в многовековой истории риторики сплелись воедино разные подходы к

трактовке ее сути. Греческое «искусство убеждать» сменилось римским «искусством

говорить хорошо», которое, в свою очередь, уступило место «искусству украшения речи». И

вот на новом витке истории первоначальные идеи античной риторики обретают силу на

более высокой ступени развития.

В самом общем виде риторику можно определить как искусство (прежде всего

словом) убедить собеседника (или собеседников) в собственной правоте. Другими словами,

это искусство воздействовать на мысли, знания, позицию и действия собеседника

определенным образом. В этом античная риторика (а вместе с ней и теория аргументации)

причудливо перекликается с современной лингвистической прагматикой, отводящей целевой

установке, интенции говорящего фундаментальную роль в объяснении механизма

функционирования языка, а также с теорией речевых актов, занимающейся созданием

универсальной классификации речевых действий.

2. Содержание античной риторики

Согласно античному канону риторика включает в себя пять частей, соответствующих

пяти необходимым (и обязательным) этапам работы оратора над речью: 1) нахождение темы

(inventio), 2) расположение материала (dispositio), 3) словесное выражение (elocutio), 4)

запоминание (memoria), 5) произнесение (vox) (Лингвистический энциклопедический

словарь 1990: 417; Coseriu 1981: 165). Другими словами, классическая схема риторики

состоит в следующем: 1) найти, что сказать, 2) найденное расположить по порядку, 3)

придать ему словесную форму, 4) утвердить все это в памяти, б) произнести (Кохтев 1994:

13). Таким образом, риторический процесс охватывает весь путь от замысла оратора к

звучащему слову.

Инвенция (inventio; invenire quid dicas букв, 'изобрести, что сказать')- Перед оратором

прежде всего стоит выбор темы и цели выступления. Он должен отчетливо представлять

себе, о чем и для чего он будет говорить. Важно также, чтобы он помнил об этом в каждый

момент речи.

Схема инвенции традиционно включает в себя три части: «нравы», «аргументы» и

«страсти».

Под понятием «нравы» в риторике подразумеваются те качества, которые позволяют

оратору установить контакт с аудиторией и утвердить свой авторитет. Аристотель называет

три причины, вызывающие безоговорочное доверие к говорящему, — это рассудительность,

добродетельность и доброжелательность. Если слушателям кажется, что оратор обладает

всеми этими качествами, они непременно чувствуют к нему доверие (Аристотель 2000: 59).

Главная задача оратора — представить аудитории убедительные «аргументы» в

доказательство своей правоты. Изучение различных способов доказательств включаете себя

описание собственно аргументов и так называемых общих мест. Аргументом в риторике

называется форма рассуждения, имеющая целью из известных положений вывести новое.

Основные виды аргументов следующие.1

Силлогизм (две посылки, один вывод). Более всего этот вид аргумента свойствен

научному доказательству, принятому в логике. Например: (1) Следует любить то, что обла-

гораживает. Изящные искусства облагораживают. Следовательно, надо любить изящные

искусства?

Энтимема — один из видов силлогизма, в котором одна из посылок остается неявной

(«в уме») и аргумент сводится к двум положениям (антецеденту и следствию). Этот вид

силлогизма более подходит для использования в речи, где многие моменты остаются

невыраженными. Приведенный выше пример собственно силлогизма в этом случае приобре-

тает вид: (2) Следует любить то, что облагораживает. Значит, надо любить изящные

искусства. Ср. пример энтимемы из «Риторики» Аристотеля: (3) Благоразумным кто рожден,

тому не следует / Детей чрезмерно мудрыми воспитывать. I Таким присуща праздность,

кроме этого / Сограждан зависть возбуждают лютую (Аристотель 2000: 93).

1 Подробное описание видов аргументов см. (Безменова 1991: 24—29). Примеры взяты у Н.

А. Безменовой (там же).

Эпихерема — развернутый силлогизм. Так, приведенный выше собственно силлогизм

можно развернуть в следующую цепочку умозаключений: (4) Кто может не любить изящные

искусства? Они обогащают наш ум, смягчают наши нравы; именно они совершенствуют род

человеческий. Самолюбия и здравого смысла достаточно, чтобы понять их неоценимую

пользу и необходимость развития.

Дилемма — разновидность сложного силлогизма (две противоположные посылки и

одно умозаключение). В качестве примера можно привести реакцию римского сената на

уговоры Тарквиниев возвратить им имущество, блага и права: (5) Не вернуть им их — дать

предлог к войне; вернуть — представить им оружие и средства нападения.

Сорит — цепочка взаимосвязанных положений. Например: (6) Верующий человек

почитает бога; тот, кто чтит бога, чтит его заветы;, один из заветов — милосердие к

ближнему; милосердие предупреждает преступление, облегчая страдания и нищету;

предупреждение преступлений служит интересам государства.

Кроме аргументов, различающихся по форме рассуждения, в риторике

рассматривались также аргументы, учитывающие источник, происхождение. Таковыми

признавались: пример — силлогизм, одной из посылок которого является исторический факт

или интересное событие; индукция — общий вывод, проистекающий из различных частных

примеров; «личный» аргумент — вывод, проистекающий из посылок, действий или слов

оппонента, противопоставленных оратором своим собственным посылкам, действиям или

словам.

Среди общих способов убеждения Аристотель уделяет основное внимание примеру и

энтимеме. При этом предпочтение он оказывает энтимеме как собственно риторическому

средству: «Примерами следует пользоваться в том случае, когда для доказательства нет

энтимем, ибо убеждают с их помощью, когда же энтимемы есть, то примерами следует

пользоваться как свидетельствами после энтимем в виде эпилога, тогда как в начале они

похожи на индукцию, а ораторским речам индукция не свойственна, за исключением

немногих случаев, когда же они помещены в конце, то похожи на свидетельства, а свидетель

всегда вызывает доверие. Поэтому если поместить их в начале, необходимо говорить много,

а в конце — достаточно одного примера, ибо свидетель, заслуживающий веры, полезен даже

один» (Аристотель 2000: 93).

Правила применения аргументов: 1) доказательства — основа ораторской речи; 2)

доказательства следует не столько умножать, сколько взвешивать; 3) отбрасывать ар-

гументы, которые могут быть отвергнуты.

В основе классического учения о «страстях» лежит представление о двух главных

человеческих страстях — Любви и Ненависти. Именно они формируют все другие, второсте-

пенные чувства. По определению Аристотеля, «страсти — это все то, под влиянием чего

изменяется состояние людей и принимаются различные решения, а также то, с чем связано

огорчение или удовольствие: например, гнев, сострадание, страх и всем им подобные и

противоположные им чувства» (там же: 60). Аристотель дает подробную характеристику

чувству гнева, пренебрежения, милости, любви, страха, стыда и другим человеческим

свойствам, используемым оратором в «искусстве убеждать» аудиторию. Он описывает также

возможное воздействие речи на людей различных возрастных и социальных групп (там же:

60-88).

Соотношение между «нравами», «аргументами» и «страстями», т. е. тремя основными

разделами инвенции, можно выразить следующей формулой поведения оратора: привлечь

нравом, убедить аргументом, тронуть чувством.

Общие правила инвенции, обязательные для любого оратора:

1) «нравы», «аргументы» и «страсти» должны взаимодействовать для достижения

единой цели — убеждения;

2) один из трех подходов должен быть выбран в качестве доминирующего;

3) «нравы» и «страсти» более всего подходят для сочинений, адресованных «слабым,

чувственным людям и молодежи»;

4) аргументы должны преобладать в речи, обращенной

к людям степенным и разумным;

5) злоупотребление нравами и страстями легко высмеивается;

6) использование опыта предшествующих поколений ора

торов (Безменова 1991: 26-27).

Кроме собственно доказательств к инвенции относятся также «общие места»

аргументов. Античные риторы подчеркивали, что все сюжеты, темы, объекты ораторского

выступления имеют определенное сходство и могут рассматриваться под общим углом

зрения. Такое сходство может быть внутренним, исходящим из самого предмета —

внутренние общие места (определение, или дефиниция, перечисление частей, сравнение,

обстоятельство) и внешним, представляющим собой дополнительную аргументацию не

обязательно логического характера — внешние общие места (постановления, законы,

свидетельские показания и т. п.) (там же: 27-28).

Таким образом, инвенцию можно назвать этапом упорядочивания мысли о предмете

речи. Она предполагает выбор определенной стратегии аргументации. Эта стратегия может

быть обусловлена тем образом, который оратор предполагает создать у аудитории («нравы»),

либо той реакцией слушателей, на которую рассчитывает оратор («страсти»), либо по-

тенциальной возможностью раскрытия темы сообщения («аргументы»).

Классическая инвенция обращена к анализу трех сторон акта коммуникации, которые

ныне принято называть: отправитель речи (говорящий) — получатель речи (слушатель) —

сама речь (текст). В современной лингвистической теории этим составляющим акта

коммуникации уделяется значительное место (в том числе и в лингвистике текста).

Диспозиция (dispositio; inventa disponere букв, расположить изобретенное). Основное

назначение диспозиции — членение тематического материала, полученного в результате

инвенции, и определение порядка следования частей.

Огромное внимание, с которым античные ораторы относились к данному этапу работы над

речью, нагляднее всего демонстрируют следующие слова Платона: «Всякая речь должна

быть составлена, словно живое существо, — у нее должно быть тело с головой и ногами,

причем туловище и конечности должны подходить друг к другу и соответствовать целому»

(Платон 1970: 203) — цит. по (Кохтев 1992: 8). Оратор должен ясно представлять себе общий

принцип и частные задачи речи и в соответствии с этим строить свою аргументацию.

Согласно античному канону2 речь делится на шесть частей: введение, предложение,

повествование, подтверждение, опровержение и заключение. Для менее значительных тем

диспозиция может быть ограничена тремя основными частями: вступлением,

подтверждением и заключением. (Нетрудно заметить, что в подавляющем большинстве

современных общественно-политических и научных текстов наличествуют только три

упомянутые выше части.)

Главным общим правилом диспозиции является следующее: оратор должен помнить о

цельности сочинения и с этой целью кратко, в одной фразе, резюмировать и держать в уме

свое мнение по поводу излагаемого сюжета. Я думаю, что это правило могло бы сослужить

добрую службу многим современным публичным сочинителям.

Введение. Главная цель введения — расположить в свою пользу аудиторию. Для

достижения этой цели применяются три типа введения: простое (введение в предмет

согласно заявленной теме), косвенное (используется в сложных случаях, когда оратор

сталкивается с явно враждебной аудиторией) и внезапное (ex abrupto 'сразу, внезапно') —

резко эмоциональное начало, применяемое в редких случаях. Классическим примером

внезапного начала может служить одна из знаменитых речей Цицерона Катилине: " Quousque

2 Общую характеристику диспозиции см. (Безменова 1991: 29-34)

tandem abutere, Catilina, patieniia nostra? Quam diu etiam furor iste tuus nos eludet? Quern ad

finem sese effrenata jactabit auda-cia? " «Доколе же, наконец, Катилина, ты будешь злоупот-

реблять нашим терпением? До каких пор твое бешенство будет ускользать от нас? Где

предел твоей необузданной дерзости? » (Бабичев, Боровский 1982: 676).

Античные риторы придавали вступлению исключительно важное значение.

Аристотель учил: «Итак, вступление есть начало речи, то же, что в поэтическом

произведении — пролог, а в игре на флейте — прелюдия. Все эти части — начало, они как

бы прокладывают путь для последующего» (Аристотель 2000: 136).

Правила работы над введением:

1) обратить особое внимание на введение, от которого в

значительной мере зависит успех всего сочинения в целом;

2) во введении использовать «нравы»;

3) сочинять введение, исходя из существа рассматриваемой темы, не допуская

«забегания» вперед;

4) писать введение последним (по совету Цицерона);

5) избегать как банального, так и излишне экстравагантного введения;

6) стиль введения прежде всего должен быть доступным.

Предложение (теорема) — этап, в некотором смысле дублирующий инвенцию.

Предложение состоит из разложения темы на составные части и представления ее в

резюмированном виде. Необходимость включения этого этапа в общий цикл

обусловливается сложным и неочевидным характером темы.

Повествование (наррация) включает в себя прежде всего изложение основных фактов,

составляющих композицию темы: описание предметов, мест, лиц.

Правила наррации:

1) повествование должно затрагивать только основные

факты, имеющие непосредственное отношение к теме;

2) факты должны находиться в соответствии с действующими лицами, т. е. должны

быть правдоподобными;

3) повествование должно быть кратким и четким;

4) интерес ко всей речи в значительной мере зависит от

эффекта, вызванного изложением фактов;

5) наррация должна сопровождаться описанием, оживляющим сухие факты;

6) для описания следует выбрать наиболее выгодную точку зрения;

7) при описании следует избегать расплывчатости и излишних деталей;

8) место описания — в начале повествования.

Подтверждение (конфирмация) — основной этап диспозиции. Именно на этом этапе

оратору предстоит развернуть аргументацию, от которой зависит успех речи. Основная

задача подтверждения — доказательство истинности посылок, выдвинутых в предложении.

Правила конфирмации:

1) в подтверждении должны быть собраны воедино все замечания касательно

применения необходимых доказательств;

2) с этой целью необходимо осуществить ревизию всех «общих мест», рассмотренных

в инвенции;

3) при выборе аргументов менее заботиться об их количестве, нежели их качестве;

4) наилучшим признается так называемый Гомеров по рядок следования аргументов:

вначале сильные аргументы, затем несколько доказательств средней силы, в конце —

один наиболее мощный аргумент;

5) тщательно избегать нисходящего порядка аргументов;

6) сильные аргументы следует изолировать и преподносить в самой простой форме,

слабые — группировать по нескольку, для того чтобы они поддерживали друг друга.

Заключение — последний этап диспозиции. По Аристотелю, «заключение преследует

четыре цели: расположить слушателя доброжелательно к себе и недоброжелательно к

противнику; усилить или умалить значение дела; разжечь страсти у слушателя; напомнить, о

чем шла речь» (Аристотель 2000: 147).

Правила работы над заключением:

1) заключение должно содержать резюме аргументации, развернутой в

подтверждении, и вызывать эмоции публики;

2) заключение требует точности изложения и разнообразия в стиле;

3) из подтверждения отбираются наиболее сильные места;

4) при использовании «страстей» следует помнить об умеренности;

5) стиль заключения должен быть живым и эмоционально насыщенным.

Диспозиция является следующим (за инвенцией) этапом работы автора над речью,

этапом, предшествующим непосредственной вербализации замысла. Необходимость этого

этапа диктуется двумя фундаментальными свойствами речи — линейностью и

дискретностью (членимостью). В результате инвенции тема оказывается расчлененной на не-

сколько частей (субконцептов), позволяющих наглядно представить себе («в уме»)

содержание речи. Таким образом, если инвенция является этапом конкретизации и

упорядочивания мысли, то основное содержание диспозиции сводится к синтагматической

аранжировке темы. Но тема как набор субконцептов не имеет линейной конфигурации, она

не может быть сразу, единовременно обрушена на аудиторию. Дело в том, что если при

зрительном восприятии пейзажа или картины, как отмечает Батте, «мысли входят в наше

сознание толпой» ((Batteux 1793: 264) — цит. по (Безменова 1991: 33)), то при восприятии

речи «мысли, привязанные к... словам, появляются друг за дружкой, достигая, таким

образом, сознания слушающего» (там же).

Таким образом, с одной стороны, линейность речи диктует необходимость линейного

представления субконцептов, составляющих тему. С другой стороны, дискретность речи,

возможность вычленения отдельных фрагментов сообщения облегчает автору

концептуальное построение речи в соответствии со своими коммуникативными

намерениями.

Античные авторы обращали внимание на многие особенности речи, которые в

современной науке являются предметом специального изучения. Вспомним, например,

известный в психологии «закон первого и последнего места» (или «эффект края»), согласно

которому при прочих равных условиях лучше запоминается та информация, которая распо-

ложена в начале и конце сообщения (Зимняя 1990: 168). Этот закон прекрасно согласуется с

античным правилом расположения аргументов в речи, когда наилучшим признается так

называемый гомеров порядок. Располагая наиболее важные элементы доказательства в

начале и конце речи, античные авторы добивались высшей убедительности своих

выступлений.

Элокуция (elocutio; ornare verbis букв, 'украсить словами') — это словесное выражение

того, что уже содержательно определено и расчленено (на этапе инвенции), а также

расположено в определенном порядке (на этапе диспозиции).

Именно на этом этапе замысел автора получает свою конкретную словесную форму

(Лингвистический энциклопедический словарь 1990: 493).3 Элокуция как центральная часть

риторики, как учение о словесном выражении в дальнейшем стала основой для выделения

стилистики в качестве самостоятельной лингвистической дисциплины (там же).

Содержание элокуции составляют общие наблюдения над различными

грамматическими формами и конструкциями (предложение, фраза, период), описание и

3 Общее описание элокуции дается по (Безменова 1991: 34-43).

классификация риторических фигур, учение о стиле и его разновидностях, учение о

«формах» стиля и «формах» речи.

Еще Аристотелем были выделены три вида конструкций: предложение, или

выражение простого суждения, фраза, или связка суждений, образующая умозаключение;

период, или связка умозаключений, служащая полному раскрытию развернутой концепции.

По мнению Н. А. Безменовой, именно в риторике (Batteux 1793) была выдвинута гипотеза об

уровневой организации текста: «Если природа создала определенные законы для взаимной

аранжировки слов (в предложении), то они должны сохраняться и для частей в периоде, и

для периодов в целой речи» (Безменова 1991: 35). Идея аналогии, касающаяся взаимного

расположения и отношений между мелкими и крупными языковыми единицами, была, как

известно, популярна в античные времена; популярна она и в наши дни (см., напр. (Лайонз

1978: 25-28)).

Предметом особой заботы риторов было описание различных фигур речи. Согласно

традиции, идущей от Цицерона, фигуры делятся на два больших класса: фигуры мысли

(figurae sententiarum schemata) и словесные фигуры (figurae verborum). Основное различие

между этими двумя большими классами состоит в том, что фигуры мысли зависят

исключительно от воображения или изменения мысли: фигура остается одной и той же, даже

если в ней заменить все слова. Словесные фигуры зависят от выбора слова, они могут

исчезнуть при замене слов. Например, при замене в фигуре «сто парусов» слова «парус» на

«парусник» (сто парусников), мысль сохранится, но фигура исчезнет (Безменова 1991: 37).

Предметом риторики являются прежде всего словесные фигуры. Фигуры дикции

затрагивают звуковой состав слов: например, синкопа — это выпадение одного или

нескольких звуков в середине слова (ср.: лат. disciplina — discipulina). Фигуры конструкции

представляют собой структуры, выражение смысла которых происходит за счет

грамматической конструкции: например, силлепс — это объединение в синтаксическом

построении двух или более однородных членов, так или иначе различающихся в

грамматическом отношении (большинство людей говорят вместо большинство людей

говорит). Выделяются также фигуры, в рамках которых слова сохраняют свое прямое

значение (например, при повторах), и фигуры с переносным значением слов — тропы.

Особое место в риторике отводится изучению фигур с переносным значением —

тропов. Переносный смысл, создающий троп (от греч. tpoTCOi; 'вертеть, поворачивать'),

возникает в результате определенной модификации прямого смысла. Квинтилиан дает

следующее определение этому понятию: «Троп есть выразительная перемена или искусный

перенос слова или речи от собственного значения на другое» (Квинтилиан 1834) — цит. по

(Кохтев 1992: 28). Основными тропами в риторике признаются метафора, метонимия, си-

некдоха, эпитет, антономаза, катахреза, ономатопея, перифраза, аллегория, ирония,

гипербола. Самым красивым и наиболее употребительным тропом с давних пор считается

метафора. По словам Квинтилиана, она «дарована нам самой природой» (Античные теории

языка и стиля 1996: 232).

Античные авторы обращали внимание на то, что от выбора того или иного слова, того

или иного образного выражения может зависеть весь смысл фразы. Аристотель, полемизируя

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒