|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
|
|
Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Азора, в глазницах которого клубилась тускло-оранжевая дымка, опустил голову.
В глазницах Яхве полыхнуло мертвенно-белым, и он, нахмурившись, продолжил: - Азора, увидев кого-то равного мне, слишком многие могут догадаться, что Жива – это НЕ я. Разжигай войны неявно. Не провозглашай себя, так будет гораздо больше пользы нам обоим. Иешуа пробирался по расщелине. Уже где-то здесь. Где-то рядом. Он чувствовал это. Только бы успеть. Успеть. От усталости ноги подкосились, и Иешуа упал. Даже прокаченные энергией иссушенные мышцы слушались плохо... Да… Долго же мне отпиваться куриным бульончиком, если выживу. Иешуа поднялся и продолжил путь.
«…И пришел Чернобог из-за края Неба. И тьма мертвых духов (*под мертвыми предполагается сотворенные, а не рожденные – то есть неживые) была войском его. И тогда поднялись младшие Сварожичи - духи земные – защитники Земли-Матушки, могучие Таймелоуры. И встали они против тварей Чернобоговых. И дрогнуло войско Чернобогово. И понял Чернобог – не одолеть им защитников Земли-Матушки. И приказал Чернобог мертвым духам своим отступить и рассеяться по всей Земле. Но гордый дух стоял во главе войска его. И сумел он узреть ледяным взором своим – кто стоит супротив него. И воскликнул он: «Лучше славно погибнуть от руки достойного, чем коварно губить живое и любящее во славу Чернобогову и трусливо убегать от защищающих оное! » И тогда проклял его Чернобог. Но многие мертвые духи пошли за ним. И повел он их на неминучую погибель. И одолели их младшие Сварожичи. И пали они. И один остался гордый дух посреди чистого поля, но не тронули его Таймелоуры…» (Отрывок из утерянной ныне египетской легенды, упоминаемой Платоном, и приведённой почти полностью в знаменитом «Некрономиконе»//Александрийская библиотека//)
Иешуа уже почти полз по длинной расщелине. И вдруг за спиной его появилось белое неживое свечение. Позади него стоял Гавриил. Куда это ты собрался? – мертвым голосом прогудел робот. Иешуа понял, что в таком состоянии ему не убежать от ангела. Он понял, что теперь все кончено. Сейчас ангел убьет его, и он не успеет прийти на помощь своей любимой. И апостолы убьют Магдалену и его учеников. Мама, мамочка, помоги, - прошептал он, и Земля услышала его. Стоял жаркий день, но в узком ущелье была густая тень. И там, где тень была настолько черной, что цветом напоминала саму Землю, сгустился из тьмы гематитовый всадник – Таймелоур. Обернись, робот! – пророкотал он. С чего бы это ради? – сказал Гавриил и его меч начал опускаться на голову Иешуа. Таймелоур рванул коня, и ангелу все-таки пришлось обернуться, чтобы не получить удар в спину. Клинки из живого гематита скрестились с длинным мечом из неживого свечения. Силен был Гавриил, но любовь вела Таймелоура, и за ним стояли те, кто верил ему. И стал Таймелоур теснить Гавриила. И медленно, шаг за шагом, боевой робот Яхве начал пятиться от сына Земли. И тогда вонзил Гавриил взгляд свой в Таймелоура. И глаза его полыхнули неживым огнем. И два луча мёртвого прожигающего пламени устремились в Таймелоура. И крошился и осыпался гематит на груди сына Земли. Но рассмеялся Таймелоур. И разошлись гематитовые пластины, обнажая живое бьющееся сердце. И бурлящая лава – кровь самой Земли – была кровью его. И из самого сердца закрутился лавовый смерч и устремился на Гавриила. Огонь жизни, поднимающий почти мертвых и убивающий неживое накрыл ангела. И страшный крик боли и ужаса огласил все вокруг. Подаривший свободу Люциферу, не пощадил Гавриила, палача, получавшего удовольствие от того, что он делает. Яхве услышал страшный крик. Он не прослеживал путь Гавриила – он нисколько не сомневался в силе своего лучшего робота – кто ж знал, что навстречу ему выйдет Первый Таймелоур. И Яхве метнул гарпун. Гарпун из белого неживого свечения. И гарпун пронзил три верхние чакры Таймелоура. И стал осыпаться Таймелоур. Упали на Землю гематитовые пластины. Упало на Землю и продолжало биться его живое сердце из раскаленной лавы. «Мама, я возвращаюсь к тебе», - прошептали его губы. И тело его стало впитываться в Землю. И Мать-Земля приняла своего любимого сына. И даже следа на траве не осталось. И в бешенстве ревел Перун: «Дайте, я пришибу эту тварь – этого Чернобога! », - но он понимал, что ничего нельзя сделать, иначе Иналия убьет всех заложников. А Яхве подобрал крошечный огарок Гавриила, но так и не сумел восстановить поверженного робота.
Иешуа полз по дну ущелья. Впереди был виден свет. И там, на дороге появились фигурки людей. Он увидел их – его ученики. Но что это – Петр обнажил меч. Блеснули кинжалы. Апостолы начали резню. Называвшие себя учениками, несли смерть истинным ученикам. И в центре этого кровавого побоища стоит Магдалена, она крепко прижимает к груди плачущую дочурку, другой рукой крепко сжимая руку сына. В ее глазах отчаянье. Иешуа огляделся вокруг, и рука его нащупала гладкую пластинку слюдяного шпака. Он взял его обеими руками и направил на Солнце. И солнечный зайчик заиграл на лице Магдалены. Она вскидывает голову – и секунды растягиваются в целые минуты. Ее ладонь плавно выскальзывает из руки сына, и она подхватывает его на руки. Ее ноги отрываются от земли. Она бежит. Туда, к ущелью. Медленно поворачиваются головы людей, и их ноги начинают двигаться задолго до того, как они успевают понять, что происходит. Чуть замешкавшись, следом бегут апостолы. Их возглавляет Петр. Его меч в крови. Поистине, Каменное Сердце – он посрамил родовой меч кровью невинных. Один за другим, проскакивали люди в расщелину. Огромным усилием, Иешуа собрал в комок остатки сил, и оторвался от стены. И ужас застыл в глазах апостолов. Их взгляды скользнули по его изможденному телу. Живая мумия стояла перед ними. Его живот впал. Его кожа усохла и потемнела. Его руки напоминали ветви засохшего дерева – как эти руки вообще могли двигаться?!! И страх стоял в глазах предавших его. - Ну что?! – голос Иешуа звенел, как металл, - Вот вы и показали свое лицо! Что ж, давайте! Сейчас, вы, пожалуй, сможете со мной справиться. Я успею убить от силы двоих – прежде, чем вы убьете меня. Вперед! Петр вздрогнул от страха, и отступил на шаг. Остальные жались у него за спиной. - Давай, Петр, вперед. У тебя меч. Я вижу, он уже в крови. В моих руках нет даже камня. Давай! Иди на меня! Иди в бой, Каменное Сердце! Петр затрясся, и в страхе начал пятиться к краю ущелья, пытаясь спрятаться за свой выставленный вперед меч. Апостолы щемились за ним. - Тогда, вон отсюда! И не попадайтесь мне на глаза! – воскликнул Иешуа, - Вы предали не только меня – вы предали весь наш народ! Последние слова Иешуа прозвучали уже в спину убегающим апостолам. Даже Иешуа не знал, что человек может ТАК быстро бежать! И впереди всех, бежал Каменное Сердце, продолжая сжимать в руках свой посрамленный меч. Иешуа пошатнулся, и его тело стало медленно оседать по стене ущелья. Силы покинули его.
Вереница людей уходила все дальше на восток. По пыльной немощеной дороге шли уставшие изможденные евреи. Легкие дорожные сумки составляли все их имущество. На сколоченных на скорую руку носилках они несли своего учителя. Он скорее напоминал мумию, чем живого человека. Его кожа потемнела и иссохла. Возле носилок шла женщина. Она смотрела куда-то перед собой остекленевшим ничего не выражающим взглядом. Иногда лежащий на носилках приподнимал голову, и тогда она наливала из фляги теплый бульон с отваром из трав, и поила его. За очередным поворотом впереди показался пограничный пост. Граница Римской Империи. Стоило только пройти пост, и начинались чужие, неведомые земли. Там нет Рима. Там нет Римского Права и римских законов. Там ничего не известно. Два пограничника вышли им навстречу, и острый пилум[8] нацелился на них: - Предъявите документы. Пограничный контроль. - Мы – нищие странники, - сказал один из евреев, - позвольте нам покинуть территорию Империи. Пограничник оценивающе оглядел их. Ничто не укрылось от его цепкого взгляда. Это вам не расслабившиеся от сытой жизни столичные легионы. Здесь проходила граница Империи – и здесь служили настоящие римляне. - Нищие – говорите? Странники – говорите? – спокойным, чуть испытывающим тоном произнес он. - Да, мы – нищие странники, - повторил еврей. - Пройдемте с нами до выяснения личностей, - раздался строгий голос второго пограничника. Их уводили во внутренний двор пограничного поста. И тут на дороге послышался стук копыт. Римлянин запер решетчатую дверь и вышел. Евреи видели сквозь решетку вновь прибывшего человека в военной форме. Все трое римлян долго о чем-то разговаривали. Потом начали периодически поглядывать в их сторону. Потом решетчатая дверь открылась. - Можете идти, - сухим голосом сказал пограничник. В его руке промелькнула сложенная депеша с имперской печатью. Они шли не сворачивая. Они не знали этих мест. Дорога вела их сама. К концу дня Магдалена начала оживать. Она склонилась к лежащему на носилках: - А ведь это Иуда договорился с Пилатом. Иешуа молчал. - Ведь это ты его попросил, правда? Иешуа ласково взглянул на нее. - Как он сумел исполнить даже такую твою просьбу? – в ее глазах стояла боль, - Как же это страшно – послать на смерть не себя. Я смогла бы пожертвовать собой, погибнуть сама, но я никогда не смогла бы послать на гибель тебя! - Он был верен мне до самого последнего мгновения своей жизни. Я никогда не знал более верного и преданного друга. - Расскажи, как он погиб? - Они убили его, когда он вдыхал последние капли своей жизни в меня, висящего там, на кресте, - теперь уже слезы стояли в глазах Иешуа, - Но он сумел вырваться. Они так и не смогли убить его до конца. Он родится снова. - А ведь он тайком любил меня. И очень старался, чтобы я ни о чем не догадалась, - с нежностью произнесла Магдалена. - Он скрывал это не только от тебя и меня, он тщательнейшим образом скрывал это от самого себя. Не позволял себе даже мечтать о тебе. Он ни за что не хотел нарушить наше счастье. Его любовь и верность – не знают границ.
Дорога вела их все дальше, поднимаясь все вше и выше между вздымающихся в самое небо пиками гор. И, наконец, оборвалась у небольшого, почти круглого озера. Вечнозеленые кипарисы склонили к самой воде свои пушистые ветви. Путники остановились. Четверо опустили носилки с Иешуа на мягкую зелень травы. Иешуа открыл глаза и огляделся. У людей было чувство, что они, наконец, пришли. - Мы пришли, - произнес Иешуа. Он оглядел людей, - Ты привел нас сюда? Еврей, шедший первым, удивленно огляделся. - Я не знаю. Я просто шел. У меня все время было ощущение, куда нужно идти. - Но тогда, кто привел нас сюда? - спросил Иешуа. - Я, - святящееся тело Джа было почти видимо глазом. - Здравствуй, Переплут, - улыбнулся Иешуа. Он печальным взглядом окинул собравшихся учеников, - Посмотри на них, Переплут – здесь все, кто остался из тех, кого удалось научить, из тех, кому удалось показать Жизнь и Любовь. Здесь все, кто остался жив из тех, кто сумел Увидеть. А ведь я пытался спасти весь наш народ. Папа Джа печально посмотрел на него. - Погиб мой самый близкий друг. Погибла половина моих учеников. А они по-прежнему несчастны. Они по-прежнему в рабстве этого Чернобога. Я надеялся спасти мой народ от рабства, вместо этого, Яхве моим именем будет захватывать себе все новых и новых рабов! Что же делать?! Подскажи, Переплут! - Ты сделал очень многое, - отвечал папа Джа, и его глаза светились любовью и нежностью, - ты любил и боролся, когда даже мы – Боги – ничего не могли сделать. Потому, что стоило нам открыто вмешаться – и все похищенные Чернобогами души были бы уничтожены. Раз и навсегда. Это истинная смерть! Это полное несуществование! Видел бы ты – сколько там похищенных душ! И каждый новый раб попадает к ним, туда! И каждый новый раб лишает нас возможности действовать. Но ты заставил людей думать, сомневаться и рассуждать. Ты сделал ложь, которую многие считали непререкаемой истиной – не такой уж непререкаемой. Когда-нибудь, люди, наконец, поймут, что же ты хотел им сказать на самом деле. «Имеющие глаза – да увидят, имеющие уши – да услышат» - твои слова? Не все было бесполезно. Ты научил людей смотреть и видеть, слушать и слышать. Тебя предали, и ты сделал далеко не все, что хотел, но ты посеял семена – и рано или поздно они дадут всходы. Иешуа оглядел свое иссохшее изломанное тело: - Могу я еще хоть что-нибудь сделать для моего народа, Переплут? Бог Дорог ласково улыбнулся: - Можешь. Если таково будет твое решение. Настало время появиться на свет новому народу. Моему первому народу. Бесконечными будут странствия Народа Дорог. И всюду, куда они будут приходить, они принесут с собой смех и радость, и любовь. Своим смехом, радостью и любовью, они будут оттаивать сердца. И тогда сердца людей раскроются и впустят в себя любовь Матушки-Земли и настоящее живое Знание. И в этих сердцах не останется места для сетей Чернобогов. Ты – можешь стать родоначальником моего нового народа. Если ты этого хочешь. Ты согласен, Иешуа? - Да, Переплут. - Настанет день, и вы спуститесь с гор. Вы смешаетесь с древним народом Индии. И от них, и от вас зародится новый народ. Они пройдут по всем народам и по всем странам, которых обидели иудеи. Они придут туда, где разорялись города, разрушались храмы и уничтожались жрецы и воины. Они подарят им свой смех и радость. Они подарят им тепло своих сердец. И путь их будет лежать до самого Египта. К народу, которому иудеи сделали особенно много зла. Так дети ваших детей вернут хотя бы часть долгов вашего народа. Исправят хотя бы часть совершенного ими зла. Это приблизит день, когда еврейский народ будет свободен от власти Чернобогов. Но на этом, дети ваших детей не закончат свой путь. Из Египта, они разлетятся по всей Земле. И всюду, их смех, их радость, тепло их сердец, будет напоминать людям, что они не всегда были рабами. Что когда-то все было по-другому, был мир, была радость, была Любовь! Удачи тебе, Иешуа из Назарета, самый храбрый и самый любящий из людей, - папа Джа нежно дотронулся до груди Иешуа своей ладонью из сияющего света – и тепло разлилось по израненному телу. - Спасибо тебе, Переплут, - сказал Иешуа, и в следующее мгновение папа Джа исчез. И по всей Индии разнеслась весть о великом мудреце, пришедшем с далекого запада. О человеке, который может научить очень многому и способен помочь найти ответы на самые сложные вопросы. На зиму, узкая тропка, ведущая к прекрасному горному озеру, покрывалась льдом и становилась непроходимой. А летом туда нескончаемой вереницей шли люди. Они слушали его, они впитывали каждое его слово и стремились как можно больше унести в своем сердце. И самые мудрейшие из мудрецов Индии, преодолевали долгий путь, и шли к нему, чтобы получить возможность посоветоваться с равным. Так продолжалось из года в год, пока однажды, пришедшие по весне, как только стаял лед, люди обнаружили маленькие соломенные хижины на берегу очаровательного озера, совершенно пустыми. Иешуа и его ученики спустились с гор и вошли в город. Они смешались с жителями города. И даже еврейский акцент не выдавал их. А через несколько лет, на запад, в сторону далекого Египта, один за другим потянулись первые цыганские таборы. И везде, где они проходили, оттаивали сердца людей, и уходило зло и жестокость, и люди вспоминали о том, что способны любить. И не было силы, способной отнять их любовь и их свободу, потому что даже будучи закованными в кандалы, первые дети Джа, наследники Иешуа, не переставали любить и оставались свободны.
И тем больнее смотреть на нынешних цыган. На тех, кто использует свой талант на то, чтобы выжимать из людей деньги. На тех, кто подсаживает людей на наркоту и продает оружие бандам малолеток. Вместо смеха и радости, вместо любви и тепла – горе и боль стали нести они людям. И больно смотреть на них. И невольно думаешь: «А ведь в вас когда-то текла кровь Иешуа! »
Волхвы Тильда очнулась из тяжелого забытья. Она лежала прямо на снегу, на заледеневшей городской площади. Вокруг постепенно начинали приходить в себя и подниматься другие волхвы. Память потихоньку, черточка за черточкой прорисовывала в ее мозгу каждую деталь минувших событий. - Строим круг! Срочно строим круг! – громогласным голосом ревет Велимудр. И двенадцать волхвов встают в круг, и Велимудр встает в центр круга. И все двенадцать начинают стягивать энергию и посылать ее в центр круга. И ярким светом вспыхивают глаза Велимудра. Его посох взлетает к небу и ударяет о землю. И страшный грохот перекрывает все. И страшный обвал накрывает тропу, по которой уходил епископ со своими зомбями и адептами – все те, кто когда-то были людьми. И гром и молнии и ураган, и снег и ливень обрушились на них со всех сторон. Сверху падали огромные камни, и земля уходила из-под ног. Страшный обвал похоронил под собой превращенную в зомби новогородскую дружину. Но в последний момент, Яхве успел-таки выдернуть епископа и одного из его адептов. Но не крестить русские города шли они теперь, а зализывать раны – домой, в Византию. Надолго ли? Они ведь вернутся. Но это отняло все силы у волхвов, все до последней капли, и обессиленные, они рухнули на землю, прямо там, где стояли, посреди заледеневшей городской площади Новгорода. И перед ней всплыло лицо Лайлы. - Не печалься, Тильда, - произнес ее текучий плавный голос, - ты – единственная, кто услышал нас, потому что в тебе не половина земной крови, как в других волхвах. Твоя мать была славянкой. А твой отец – был чистокровный землянин. Он был из нашей деревни. Может быть, тебе будет приятно узнать, что он держался до последнего. Он продолжал держаться даже тогда, когда другие, более молодые и сильные, погибли и были унесены течением. Он до последнего хранил надежду построить круг и спасти вашу деревню. И Тильда впервые увидела лицо отца. Лицо седого могучего мужчины. И его большие добрые глаза смотрели на Тильду. - Держись, дочка! Не останавливайся! Делай то, что ты делаешь! Пусть однажды Земля станет свободной! Земля без зомби и адептов. Земля без Чернобогов! Мы все еще вернемся. Однажды, мы родимся снова. И я, и Лайла, и остальные. Дочка, вы только держитесь! И Тильда увидела их всех. На нее смотрели глаза отца, и глаза Лайлы, и глаза многих других землян. На нее смотрели большие и добрые глаза Иешуа, огромные светящиеся глаза Самсона. Она увидел резкие фаэнские черты лица. На нее смотрели чуть раскосые миндалевидные глаза уриенского капитана, Гилтониаса, капитана легендарного крейсера «Ари Атар». - Да, - хрустальным колокольчиком прозвенел голос Лайлы, - они – не земляне. В них нет ни капли земной крови. Фаэны живут только один раз, и, погибнув, они должны были уйти. Но они погибли, защищая Землю. И теперь у них есть право родиться вновь. И тысячи глаз смотрели на неё. - Мы вернемся! Мы дождемся своего часа – и вернемся! Вы только держитесь! * * *
Берегиня сидела на залитой Солнцем поляне, окруженная толпой ребятишек. Дети сидели, и заворожено слушали ее. Каждый из них прибежал сюда по тайной, одному ему известной тропке. Тильда обвела их ласковым взглядом. - Вот так принесли нам «добрую» христианскую веру, - берегиня улыбнулась и потрепала по голове сидящего рядом мальчишку, - но пока есть вы – те кто не забывает, чему учили и что завещали нам наши предки, наш народ не будет до конца побежден. Рано или поздно мы сбросим иго Чернобога, и тогда Земля снова станет свободной. Главное хранить в сердце заветы предков и помнить, помнить и ждать. Дети заворожено смотрели ей в глаза. «Крещение Новгорода! Сколько же лет этой красивой и совсем молодой с виду женщине? » - Даже их деды, сколько ни спрашивай, не могут вспомнить, а что же было до прихода христиан. Во всем Новгороде есть только один старец, настолько древний, что никто не помнит его молодым. Он давно уже почти не встает с постели, а когда к нему приходят – тихим, едва слышным шепотом рассказывает о давно минувших днях. И только когда его спрашивают о временах крещения – он умолкает, и взгляд его туманится от боли. Один мальчишка тайком рассказывал, что как-то раз сумел разговорить его на эту тему – старец помнил, что был совсем младенцем, когда пришли дружинники, согнали всех людей на центральную площадь, и по приказу епископа убили его отца и мать и еще многих, и тогда гостившая у них троюродная тетка, чтобы спасти их род, окрестила его. А тетя Тильда. Они бегают к ней тайком, чтобы послушать ее рассказы. Но ведь и их отцы бегали к ней тайком, чтобы послушать ее рассказы. Христиане говорят, что она злая Баба-Яга. Но Баба- Яга - это страшная и уродливая старуха, которая ловит и съедает маленьких ребятишек. Христиане сочиняют про нее разные небылицы и пытаются пугать ею непослушных детей. Но ведь христиане ни разу не видели ее. На вид она моложе мамы и чуть постарше старшей сестры. И настолько красивая, что жила бы она в городе – все парни оставили бы городских красоток, и вереницей ходили бы за ней. Ее длинная, почти до щиколоток, коса совсем не тронута сединой. И только мудрые глаза немного выдают ее возраст. Но сколько же ей лет, если она была одной из тех, кто пытался предотвратить крещение Новгорода?! - Тетя Тильда, а расскажи нам про Иешуа из Назарета. Кто он – попы говорят, что он Бог, и несет людям добро и Любовь. Но сами попы отнимают у людей свободу. Отнимают право любить. И говорят, что это он так хочет. В твоих рассказах он добрый. Но епископ, который приказал убить мирных людей, женщин, детей и стариков в Новгороде, говорил, что он действует от его имени. Кто он такой, Иешуа из Назарета? Он правда Бог? Если он Бог – то он добрый Бог, или злой? Берегиня улыбнулась. Ее нежная ладонь легонько дотронулась до маленькой детской ладошки. - Иешуа из Назарета. Он не Бог. Он никогда и не называл себя Богом. Вспомните его слова: «Я есть сын Божий», Тильда улыбнулась, - А кто мы, если не дети Богов? Как смогли бы мы нести людям свет Любви и справедливости, если бы нашими родителями не были сами Боги. - Так Византийцы не дети Богов, раз сколько бы они ни пытались принести любовь и справедливость – у них каждый раз получается только боль и страдания? - Они считают, что их предка слепили из глины. Наверное, они правы. Но помните, в какой бы Земле, и в каком бы народе вы ни родились – только ваше сердце подскажет вам, кто ваши родители. Что бывает с людьми, когда вы приходите? Загорается ли их взгляд счастливым блеском, или боль и страдания вспыхивают в их глазах, вдыхают ли они аромат цветов, или не могут сделать глоток свежего воздуха под тяжестью рабского ошейника? Слушайте свое сердце – оно мудрое, оно подскажет.
Иешуа произошел из народа, в котором нет ни единой капли земной крови. Они дети двух братьев Матери-Земли. Оба брата – оба их отца погибли. Им не у кого было спросить, не с кем посоветоваться, не на кого опереться. И тогда Чернобог обманул их, выдав себя за обоих братьев. Легко было обмануть тех, чей отец погиб настолько давно, что даже голос его было трудно вспомнить. Он потребовал от них рабского поклонения, а сироты, так давно соскучившиеся по Отцу, готовы были на все, чтобы только их Отцу было хорошо. Они не могли помнить голос Отца – но слишком жива была память – что не уберегли. Они поверили в иллюзию, созданную Чернобогом, и так похожую на сладкий сон – что Отец по-прежнему жив и что все еще можно исправить. Слишком сильно болело сердце – Отец погиб – не сберегли! И они были готовы идти за тем, кто выдал себя за их Отца, хоть на край света. И не ведали, что выдающий себя за Отца и есть тот, кто убил одного из братьев и убил бы другого, если бы тот не погиб раньше. Иешуа из Назарета никогда не был Богом. Он родился в народе, многие века находящимся в полной власти Чернобога. Чернобог использовал их, как живые орудия, чтобы уничтожать и порабощать целые народы. Иешуа пытался освободить свой народ от страшного Чернобогова рабства! И его же именем, сейчас Чернобог порабощает все новые народы. Иешуа из Назарета – герой. Великий герой – как наш Соловат Юлаев, только еще больше, еще сильнее. Он не был Богом, но этот человек шел в бой, когда сами Боги ничего не могли сделать!
ПУТЬ ИЕШУА
Тяжелая неповоротливая баржа причаливала к берегу. Тревожный скрип снастей говорил о том, что баржа доживала свои последние дни. И все-таки на последнем издыхании, тяжелая корма уткнулась в грунт берега. Люди ступили на берег. Это были кроманьонцы – раса, образовавшаяся от уриенов и последних марсиан. Война сделала страшное: от чудовищной силы взрывов сместилась Земная Ось, и океаны двинулись на сушу. Огромная волна накрыла целые города. Многие дни беспрерывно лил нескончаемый дождь. И родная Атлантида целиком ушла под воду. И после казавшихся бесконечными дней плаванья, когда их нещадно носило по волнам, они наконец-то увидели берег. Иешуа ступил на твердую землю: «Чем встретит нас эта чужая Земля? » Вдали показались всадники. - Иешуа, смотри! Люди – воскликнул Иуда, - можно будет расспросить их об этих местах. Разузнать, что нас здесь ждет. У самого уха Иуды просвистела стрела. Всадники неслись на них. Братья резким ударом опрокинули только что съехавшую с баржи телегу. Всадники спешились и в руках у них появились длинные кривые сабли. - Спина – к - спине! – выкрикнул Иуда, выхватывая два коротких меча, - не пропустим их! Краем глаза Иешуа заметил, как с баржи сходил Ной и две их сестры. Он поднял свой полуторохватный меч и начал выписывать им в воздухе длинные восьмерки. И сталь ударилась о сталь. И первая кровь пролилась на землю. Шестеро кочевников пали, остальные, вскочив на своих коней, умчались прочь. - Так-то встречает нас эта земля, - пробормотал Иуда, вытирая мечи. - Клянусь духами предков, я стану родным сыном этой чужой земле, - сказал Иешуа, - чтобы мы стали родными этой земле, чтобы никогда больше кровь не проливалась от наших рук. Чтобы никогда больше нам не пришлось поднимать мечей.
Яхве видел их: «В этом народе нет ни капли крови землян. Они не способны слышать голос Земли. Они то и станут моими первыми рабами. Они будут моими гончими псами. Они будут порабощать для меня целые народы. А другие народы топить в крови». Яхве уплотнился настолько, что стал видимым – в нем оставалось еще довольно много энергии. И люди увидели его. - Кто ты? - Я – ваш Бог и создатель. Я сотворил Вселенную. Я – ваш Отец. И я – ваш господин. Он заговорил с Ноем. Он знал, что дух во сне подсказал Ною, где искать баржу. И знал, что Ной не сможет различить, что этим духом был не он. - Вспомни, Ной, кто подсказал вам путь к спасению? - Это был ты? - Кто, кроме Господа Бога вашего будет заботиться о вас?! Отныне, вы – мой избранный народ, и не будет вам равных ни в чем. А в доказательство, я дам вам язык, точнее и выразительнее которого нет. Яхве много летал над землей и слышал много разных языков. Действительно, иврит до сих пор уступает по точности и выразительности только одному языку, первому языку, появившемуся от слияния языков гипербореев и землян – санскриту. Но об этом Яхве, конечно же, умолчал. Потом, гораздо позже, когда существование санскрита открылось евреям, он придумывал всяческие отговорки – но это было потом. И еще потребовал он, чтобы евреи не смешивали свою кровь с кровью других народов, потому что страшно боялся, что однажды их кровь смешается с кровью землян, и тогда они смогут услышать голос Земли. И до сих пор у чистокровных евреев строение костей черепа отличается от всех остальных людей. И еще, у них есть две дополнительные коротенькие голосовые связки, которые тянутся не поперек горла, а по диагонали. Именно из-за этих двух дополнительных связок у евреев такой своеобразный выговор.
- «Что-то с ним не так», - подумал тогда Иешуа, в нем сохранилась наследственная память о том, что когда-то был Отец, но он считал, что Отец давно погиб. И потом, тот отпечаток, который сохранился об Отце, был совсем не такой. Отец был свободным. Даже слишком свободным. Он очень ценил свободу в своих детях. Так почему, вдруг, потребовал покорности и рабского повиновения… «Что-то здесь не так». - Что-то с ним не так, - сказал подошедший Иуда, - разве творец Вселенной может быть таким угрюмым и жестоким? - Все может быть, - сказал Иешуа, - посмотри, как нас встретила эта земля? «И все-таки, что-то здесь не так», - подумал он. - И разве ты станешь делать из собственных детей – рабов? – пробормотал Иуда. - С отцом что-то не то творится, - сказал Иуда, - с тех пор, как он стал общаться с этим странным Богом, он стал какой-то угрюмый. Начал много пить. Стал очень жестоким, вспомни, как он поступил с Хамом, когда тот пытался критиковать его за пьянство? И нисколько не смутился, что, напившись до одури, спит в грязной луже. Надо же – продать Хама вместе с сыном работорговцу! Отец постоянно общается с этим странным Богом. Он уже всерьез верит, что сам построил эту баржу по чертежам, которые дал ему этот Бог. И называет ее «Ноев Ковчег». Хотя сам он приделал только две верхние палубы к этой барже, и сделал это, как сам умел. - «Странный Бог», - подумал Иешуа, - «И что же ему все-таки от нас надо? »
Иешуа лежал, растворившись в самом сердце Земли, и мудрая Морана показывала ему картины всех его прожитых жизней.
Двенадцатилетний Иешуа сидел на берегу и смотрел на воду. Израиль праздновал очередную победу. Израильская армия разгромила очередное соседнее государство. По этому поводу был общий праздник. Но Иешуа не было весело. Рядом подсел его дедушка: - Что, невесело тебе, Иешуа? - Нет, дедушка Иуда. - Помнишь Самсона, внучек? Иешуа помнил Самсона. Огромный гигант въехал в городские ворота на здоровенном белом коне. Его широкая открытая улыбка сияла ровными белыми зубами. Его глаза сияли. Его роскошные длинные волосы, скрепленные широким сверкающим обручем, тугими упругими волнами спадали на массивные плечи и бугристую от стальных мышц спину. Люди радостно встречали его. Он сошел с коня и подхватил на руки свою любимую, и закружил – закружил ее над землей. Он кричал и смеялся. - Мир, люди! … - кричал Самсон, - Мир!! Это был мир. Лучший воин Самарии женился на первой красавице Израиля. И десятки самарийских старейшин сегодня приехали сюда, вместе со старейшинами Израиля праздновать заключение мира. Дети облепили руки и плечи Самсона, а самая маленькая девочка забралась к нему на шею и вцепилась ручонками в его роскошную шевелюру. И мамаши не отгоняли детей и не запирали их во дворе – они знали, что огромный гигант никогда никого из них не обидит. И он катал их. Он носился с ними по городской площади, и смеялся. - Мир, люди! – кричал Самсон, - Наши дети никогда больше не будут умирать в этой бессмысленной и бесконечной войне, как умирали их отцы! Ми-и-и-ир!!!! … Его глаза сияли. Он обнимал людей за плечи своими мягкими широченными ладонями. - Мир, люди! – кричал Самсон, - Наконец-то долгожданный мир!
Поздно вечером самарийские старейшины уехали. А Самсон остался в доме своей любимой. Теперь он вошел в ее семью, раз и навсегда скрепив мир между двумя народами. Наступила ночь, и тьма окутала город. Рядом с ней лежал огромный Богатырь Самсон, и она нежно гладила его по сильной мускулистой груди. Его роскошные тугие волосы разметались по подушкам. И даже во сне он улыбался. А потом пришел хлесткий, как удар кнута, приказ Яхве, и она не могла ему сопротивляться. - Выведай его слабое место. Узнай, как мы можем его уничтожить. - Но Господь! Наш народ устал от войны. Матери устали хоронить и оплакивать своих детей. - Тем быстрее нам нужна победа – или вы собираетесь жить в мире с язычниками?! - Но Господь! Я люблю его! Не отнимай у меня мою любовь! - Что?! Любишь его?! Ты должна любить меня! Я – твой Бог, а не этот…!! - Но Господь. Я не могу, – разрыдалась она. Его холодная цепкая рука вцепилась ей в горло, а ладонь из белого, как мертвые кости, свечения задушила готовый сорваться крик. - Можешь, - процедил он, и сделаешь. Прошел еще один день веселья, и наступила следующая ночь. Она услышала легкий шорох, и едва слышные шаги по коридору. Самсон! Нужно разбудить его! Ее ладонь потянулась к любимому, но цепкая, холодная рука Яхве снова вцепилась ей в горло. - Что это ты собиралась сделать?! Сиди тихо. Как мышка. И смуглая ладонь элитного израильского солдата легла на длинные шикарные локоны, и острый клинок отсек их. Самсон рванулся. Его тяжелый кулак навылет прошиб грудь ближайшего солдата. Но с ним больше не было голоса Богов, который направлял его руку. Осталась только сила его мышц, против отточенной с рождения техники лучших израильских солдат. Самсона скрутили. Его сияющие глаза выжгли раскаленным железом. И тяжелые колодки сдавили широкие запястья его рук. И мощный кованый ошейник лег на его широкие, гордые, могучие и свободные плечи. И массивные кандалы короткой цепью сцепили его ноги, еще вчера резво носившие Самсона по улицам города, когда он смеялся и кричал: «Мир, люди! Мир! » И в ту же ночь, когда их никто не ждал, войска Израиля вошли в родную страну Самсона. И вырезали всех, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей. И даже скот вырезали подчистую, чтобы ничего не осталось от некогда гордого и свободного народа.
- А ведь Самсон не был нашим врагом, - сказал дедушка Иуда, задумчиво глядя вдаль. И Иешуа было совсем невесело в этот праздничный день очередной победы израильских войск. - «Когда-нибудь», - подумал Иешуа, - «я спасу наш народ из рабства этого поганого Бога».
- Ты прошел весь путь от травинки до высшего, Иешуа, - сказала Морана, - Рожденный без единой капли Земной крови, ты сумел увидеть живых Богов, и стал родным сыном Матери-Земле. Все, о чем ты говорил в своей клятве, сойдя на берег с Ноева Ковчега – все это исполнилось. Твой народ под надежной защитой Римской Империи и им нет больше нужды воевать. С них берут очень низкий налог – самый низкий из всех римских провинций, и, неслыханное дело, им дали полное самоуправление, у них свои правители и своя полиция. Ты прошел весь путь – и ты можешь больше не рождаться. Ты можешь жить в короне Матери нашей Земли – Солнца, и говорить с ней так же, как ты научился говорить с Землей. - Я должен вернуться. Я должен освободить мой народ от рабства. У них все есть – но они несчастливы. Я должен освободить их от этого страшного Бога. Они непрерывно молятся ему, отдавая ему всю свою любовь и все свои силы. Они глухи и слепы. Он отнял у них все. Он отнял у них любовь. Он отнял у них способность радоваться жизни. - Но что ты сделаешь? Ведь человеку, даже высшему, очень нелегко справиться с Богом, даже с таким извращенным. А Боги не смогут открыто помогать тебе – иначе Иналия убьет тысячи душ. - Я заново научу их видеть и слышать. Я покажу им Живу, когда рождается новый Мир. Ведь в этот момент она сияет так ярко, что ее невозможно не увидеть. Пусть они увидят сами, похож ли жестокий и кровавый Яхве на то существо, которое рождает Миры. - Это будет очень нелегко, Иешуа. Они слишком давно в его власти. И в них почти нет земной крови – им не за что зацепиться. - Я должен вернуться. - Я должен пойти с ним, - сказал Иуда. - Но ты еще не закончил здесь, - ответила Морана, - время твоего рождения наступит чуть позже. - Что толку будет от меня, если я буду рожден через двадцать лет? Что толку, если я буду бегать двенадцатилетним пацаном, пока Иешуа будет надрываться там один? Я должен родиться сейчас. Вдвоем, мы обязательно сможем то, с чем он один может и не справиться. Популярное:
|
Последнее изменение этой страницы: 2017-03-11; Просмотров: 515; Нарушение авторского права страницы
