Не рассеялось в тайне Непознаваемого,

И не бросило на полпути чудесную судьбу мира. * *Савитри

Прозрачность разума

Мирра искала механизм изменения. Вот Разум, наш повседневный инструмент, наше эволюционное наследие, - зачем он нужен?.. Еще до Тлемсена Она несколько раз видела наверху совершенно другой мир сознания - Шри Ауробиндо назовёт его «Супраментальным», Теон дал ему непонятное имя «патеизма» (остаётся только недоумевать, что он имел в виду), а Мать говорила о «мире Гармонии». Дело в том, что противоположности там соединялись или растворялись. Но как низвести этот мир в Материю? Примерно с той же самой проблемой столкнулась в один прекрасный день некая высшая обезьяна, случайно поймавшая волну, ничуть не похожую на обычные жизненные вибрации. Она так и застыла «в задумчивости» между двух ветвей. Новый мир похож на ничто - с одной стороны его нет, а с другой - что-то толкает нас на его поиски, ведь найти можно только то, что уже есть. Только найдя новый мир, мы узнаем, что это новый мир. А сам процесс поисков ничем не отличается от обыденной жизни: мы движемся наугад, и вдруг «теряем ветку», ошибаемся - память изменяет нам, и обычное течение событий обрывается: мы застываем... в задумчивости. Сквозь эти «мысли» ни о чём может просочиться новое - они подобны разрыву. Старые поступки не станут лучше в новом мире, он похож на провал памяти, разрыв привычной цепочки бытия. А в нашем случае мы имеем дело с разрывом Разума. Так где же он?

Вообще-то Мирра не размышляла над «абстракциями». Такой подход противоречил Её натуре. Она просто шла. Идите, и посмотрите, что происходит. А Мирра видела каждый свой шаг так же отчётливо, как и водостоки в Фивах трёхтысячелетней давности. Всегда что-то происходит - всё дело в потребности «открывать» или быть, называйте её как хотите, это просто Нужда. Находка заставляет нас искать Жжение. Огонь горит повсюду, и потому что-то есть, или что-то «происходит». Если мы делаем только то, к чему привыкли, то ничего, кроме привычных событий, и не произойдёт. Это просто и очевидно. Мир - это «ничто», и что-то происходит в нём только благодаря нам. Мгновение - всегда «ничто», упущенная минута, но кажется, что существует только оно. Но в нём горит огонь. Если мы хотим создавать будущее, то должны создавать горящее ничто. «Постоянное, непрерывное, мощное, настойчивое, безмятежно спокойное стремление».

В общем, речь идет об изменении «программы». Если будущее хотя бы отчасти располагается на уровне клетки, то придется покинуть программу разума прежде, чем мы сможем надеяться на выход из программы клетки. Невероятная запутанность программы животного - импульсы и реакции на всё, что движется, чувствует, вибрирует, неумолимые зов и отклик в потоке жизни, - ведёт нас к ещё более запутанному потоку разума, где никто, кажется, не отвечает никому, за исключением самого разума: это словно бесконечное эхо, переходящее от одного человека к другому, усиливающееся и искажающееся, а в общем, вечно вращающееся по кругу. «Здесь нет ничего вашего, - говорила Мать, - это приходит откуда угодно и уходит куда угодно». Мы ловим на лету какие-то вибрации, складываем их, сгущаем в более или менее соответствующие нам кирпичики мысли (ведь у каждого своя манера соединять и разрывать вибрации), строим из них здание и говорим, что это «наши» мысли или «наш» дом. Всё это так, но ведь кирпичи-то общие. Такие строения принадлежат нам не более, чем южный ветер или запах жасмина. Как говорила Мать, это «дорожная запись». Когда животное нюхает воздух, оно делает то же самое, только среда у него другая. В конечном счете, все организмы, будь у них головной мозг или одна осмотическая мембрана, занимаются одним и тем же: они получают что-то из окружающей среды с помощью специальных органов. Мысль человек создает точно так же, как пчела - мёд: разница только в продукте. Всё зависит от особенностей восприятия и окружающей среды. Процесс эволюции сводится к улучшению способностей восприятия. «Подлинный разум в нас, - сказал Шри Ауробиндо, - это вселенский разум; индивидуальный разум - просто его поверхностная проекция... что-то вроде доски объявлений или точки для связи с поверхностью». Если мы останавливаемся на уровне клешней, мембран или черепов, то это означает, что мы растим телефон, а не того, кто по телефону говорит. Особенность человека заключается не в его изобретениях, то есть «мёде», как бы сладок он не был, а в возможности открывать новые уровни восприятия. Он не ограничен одним направлением, хотя бы и разумом. Если вы думаете иначе, то путаете средство с целью, инструмент с задачей, словом, принимаете «культуру» за высший смысл человеческого существования. Никто не приговаривал человека к участи желудка, поглощающего один и тот же мёд, тем более, что нас уже начинает тошнить от него.

Вот и Мирра была сыта этим «потоком мысли, перетекающим из одного мозга в другой». В 1911 году Она лаконично заметила: «Мы полностью детерминированы нашими предками, а движет нами слепая и беззаконная воля современников». Для неё было невыносимо, что условности разума могут крутить как угодно всеми, хоть пчёлами, хоть сверх-Тицианами: «Неужели вы никогда не понимали, что это ужасно, - говорила Она детям Ашрама. - Неужели вас не тревожило, что внешняя воля может воздействовать на вашу? Нет?.. Дети мои, меня это беспокоило уже в пять лет. А вам-то гораздо больше...» Надо любой ценой избавиться от программы. А для этого прежде всего придется унять весь этот гам. Пытаться что-то понять или увидеть в сутолоке мыслей - то же самое, что стараться разглядеть дно взбаламученного пруда. Обычно Она говорила о «зеркале». В ясном зеркале видно, откуда мысли приходят, и куда они уходят. Там начинаешь видеть великую игру мира. Там замечаешь наконец, что «отказаться от мыслей гораздо сложнее и важнее, чем бесконечно развёртывать мысли - это требует более высокого развития».

Молчание разума (или прозрачность разума, если воспользоваться Её излюбленным выражением) пробивает первую брешь в панцире, отделяющем нас от будущего - для человека это то же самое, что мгновение задумчивости между двумя ветками для обезьяны на пути к Homo sapiens. «Задумчивость» была провалом в привычном существовании обезьяны. Отсутствие задумчивости - первый провал в привычном существовании человека, брешь, сквозь которую может просочиться новый мир. А разум - это старые жабры, мешающие нам вдохнуть новый воздух.

Но жабры могут превратиться в лёгкие.

Каждая ступень эволюции тянет за собой следующую. Поэтому нам хотелось бы знать, какая ступень бесполезна для нас. Возможно, это Разум. Эволюция не знает ошибок, но в её истории попадаются лентяи, то есть те, кто довольствуется некоторой ступенью и считает её вершиной - они надеются остановиться в развитии. Но Природа преодолевает естественную лень видов с помощью Давления своей Необходимости роста. Открытие само подталкивает нас к поиску. Таким образом, в конце истории разума мы можем обнаружить «логическую» необходимость перехода к другому состоянию, мы можем даже смутно предчувствовать, что в этом состоянии не будет места «задумчивости», и более того, - ощутить нужду избавиться от этого шумного, грохочущего и неутомимого механизма, то есть средствами разума остановить сам Разум. Это и происходит в медитации: люди Разумом сжимают Разум и пытаются придушить его. На несколько мгновений им это удается. Однако стоит ослабить хватку, и всё возвращается на круги своя. Если бы высшая обезьяна, открывшая проблески мысли, решила повторить их, крутясь на своей ветке до тех пор, пока не свалится от головокружения, она бы, конечно, ошиблась. Отнюдь не мышцы помогли ей перейти к следующему состоянию, вот и нас приведёт к молчанию вовсе не усилие ментальной мускулатуры. «Любое усилие создаёт шум» - замечает Мать. К переходу всегда ведёт Необходимость. Удивительно просто. То, что мы ищем, растёт внутри нас: мы должны найти этот росток, он пока остаётся «ничем» - будь он «чем-то», дело было бы уже сделано, - поэтому нам надо решиться и ловить это «ничто» так, будто нет ничего более осязаемого и конкретного! Что обезьяна может знать о сверх-обезьяне? Ничего. А мы о сверхчеловеке? Тоже ничего. А если мы дадим волю воображению, то к делу подключится прежняя механика, но раздутая до высшей степени. В конце концов у нас начнётся головокружение Разума, как у обезьяны на ветке. Ницше при всей его гениальности не ушёл дальше головокружения. Нам поможет только внутренняя Необходимость, росток Пламени, пустой провал, наполняющийся огнём, который наделён силой стать чем-то, неважно, аистом или лошадью, лишь бы вырваться из состояния двуногого мыслящего и шумного животного. Эта сила, эта нужда живёт во всём, в каждом шаге, каждом ударе сердца; она растёт и поглощает всё, наполняет весь мир своим огнём ничто, становящегося чем-то; нам нечего пожелать, кроме этой безымянной и бесформенной Нужды: у нее нет ничего, кроме того, что она сжигает всё - идеи, мысли, прошлое, будущее, завтрашний день и миллионы лет. В одной секунде есть только огонь. Это и есть рычаг. Молчание Огня. Он сжигает всё, что содержится в нём: грех, добродетель, верх, низ, сверхчеловека и маленьких человечков. Пустота огня, начало сущего, плотная не-мысль, сносящая все преграды с такой силой, что нам уже не удержаться в коже.

Мы выходим в мир.

А мир очищается в тишине. Это не «гробовая» тишина, но живая и активная; ей не нужны стены, она царит и в толпе, и на базарной площади среди миллионов мыслящих человеческих клапанов - такая же тишина, как в огромной спокойной степи: мир прозрачен. Мы чисты, и чисто всё. Видно истинное движение Разума - великая игра вибраций, принимающих самые разные цвета, сплетающихся друг с другом и уплотняющихся. Виден ритм, виден звук, слышны великие волны внизу, порождающие мысли, музыку, всё, что угодно - мешанину «творчества», споров, скуки. Вокруг полная тишина, мысли приходят сами собой по мере необходимости. Мы плывём в великом Потоке, и всё происходит само собой по мере необходимости. Это Сознание, стремнина великой Шакти. Мы понимаем, что «можно мыслить вне мозга» и даже не задумываться об этом! Мысль оказывается простым осадком, «средством исполнения», преобразования Материи в то состояние, в котором она была увидена, познана в Сознании: «широкий и открытый канал», через который в Материю войдут преобразовательные силы. Промежуточный слой и старые жабры, созданные для фильтрации кислорода, остались позади - мы дышим чистым воздухом Сознания.

По словам физиологов, внешние жабры сначала превращаются во внутренние, и только потом - в лёгкие.

Между тёмным и светлым полюсами существования, говорил Шри Ауробиндо, Разум занимает «срединное царство в Реальности».

Но даже в прозрачном Разуме Мирра найдет ещё один слой: проникнуть в него не так легко потому, что он скрыт за гомоном мыслей первого слоя. Это «физический разум», последний барьер, отделяющий нас от разума клеток, будущей тайны эволюции: да, генетическое освобождение. Чтобы преодолеть этот барьер, Матери потребуются годы и присутствие Шри Ауробиндо.

Но дорога нисхождения была открыта.

И ЗЕМЛЯ

Мирра потихоньку прощалась с западным миром.

Она прошла все дороги, поднялась к высочайшим вершинам и нашла тайные силы (другие использовали их ради собственного покоя или собственной славы), изучила весь спектр культуры и услышала ноты, слагающиеся в симфонии (благодаря им коллекция человеческих достижений неизменно пополнялась гениями), но интересовали её достижения всего человечества, человечество как биологический вид во всей совокупности. Подобно прочим людям, Она гуляла по бульвару Сен-Мишель, но всегда сохраняла внимательный взгляд. Она продолжала заниматься «Космическим обозрением» Теона: «Я искала типографии, правила гранки - я бог знает сколько делала всю работу». В целом, это продолжалось пять лет. Мирра даже переводила на французский переживания мадам Теон, записанные её английским секретарем: «Посвящение в форме занимательных историй». Однако Ей была интересна только одна История, поэтому всё прочее понемногу удалялось от Неё и отпадало, словно обветшавшая оболочка мира, которому не нужны ни стены посвящения, ни идеалистические строения. Теон однажды исчез столь же таинственно и внезапно, как и появился. Он не оставил никаких следов. Во время прогулки в трансе на скалах острова Уайт разбилась Альма. «Несчастный случай»? Вряд ли. Наверное, она понимала, что Теону не дано низвести сюда новый мир, поэтому Альма больше не видела смысла в своей жизни. Потеряв её, Теон потерял всё. Он стал простым беглецом из погибшей Атлантиды, однако величие не позволяло этому человеку довольствоваться ролью фокусника. «Он знал, что не достигнет успеха, и что его роль ограничивается подготовкой некоего отрезка пути», - скажет Шри Ауробиндо. Быть может, мы ещё увидим как он, сбросив тогу и облачившись в лохмотья, сеет семена революции среди последних приверженцев старого мира.

Мирра начала вести «дневник», где записывала свои переживания, надежды и молитвы о будущем - кажется, Она была почти одержима будущим. «Мы постоянно должны отряхиваться от прошлого, как от пыли, чтобы оно не осквернило девственную тропу...» Так появились «Молитвы и Медитации»: Она начала их в 1911 году. «Зачем нужен шум, суматоха, пустое и бесплодное возбуждение, зачем этот водоворот, что кружит людей, как ураган - стаю мух?.. О, только кристальная чистота пропустит Твой божественный луч без искажения и преломления... В моём сердце бьются сердца всех людей, в моей мысли живут мысли всего человечества; стремление маленького животного или неприметного растения слагаются в моё великое стремление... Всеобъемлющее и неослабевающее усилие движет нами, мы продвигаемся как неумолимый поток, сметая все препятствия, уничтожая все барьеры, срывая все покровы... в поисках чудесных тайн Неизвестного... Надо быть как можно ближе к божественному миру, неизменному царству Твоей чистой любви, надо неразрывно слиться с другими царствами божественного мира, вплоть до самого материального, ибо Ты - центр и закон этого мира даже для мельчайшего атома».

Итак, ядро проблемы было не в космических вершинах, а в клетках, в атоме.

Мирра даже основала несколько маленьких «групп» (одна из них называлась «Идея»), в которых пыталась обнародовать первые неуверенные опыты и нечто вроде наброска будущего: «Наша главная цель - достижение всеобщей Гармонии (то есть, «Супраментального»), - говорила Она в 1912 году. -...реализация единства человечества (это ещё до встречи со Шри Ауробиндо! )...основание идеального общества в месте, подходящем для расцвета новой расы (предвестие ашрама в Пондишери и Ауровиля)...связь земли с одним или несколькими источниками всеобщей силы, до сих пор скрытыми от неё». Да, Она чувствовала, как бьётся сердце будущего - «супраментальный» источник, «Гармония» (имени пока не было) - но как подойти к нему? «Кто откроет ворота шлюзов? » Этот вопрос, этот призыв всегда были с Ней, словно должны были вывести на свет божий ответ (может быть, благодаря им, в жизни Мирры и появились Ришар и Шри Ауробиндо). Повсюду, в автобусе, трамвае и прочих ничем не примечательных местах происходили странные истории: дети бросали своих матерей и буквально липли к Мирре, измученные люди внезапно чувствовали облегчение, болезни проходили сами собой: «Однажды в автобусе я увидела плачущего человека: он сгорбился и по всему было видно, что он крайне несчастен. Я не двигалась и ничего вроде бы не делала; между тем на моих глазах «Сила» подходила к этому человеку всё ближе; постепенно он выпрямился, его лицо разгладилось и стало безмятежным. Подобные истории повторялись. Нечто, абсолютно нечеловеческое спокойно действовало ЧЕРЕЗ меня (без всяких усилий с моей стороны), и приводило к подобным последствиям». Оно действовало через Её тело помимо Её воли, словно прозрачность разума открывает доступ к телу: «Оно заполняет всё тело тёплой и приятной, но в то же время и дьявольски мощной вибрацией! »

Мирра наугад входила в новую область; Она ещё не понимала, что это такое, но по мере того, как разум становился прозрачнее, картина прояснялась, будто человеку надо превратиться в абсолютное «ничто», чтобы пропустить поток: «В этой спокойной атмосфере препятствием может стать любая, даже почти неуловимая вибрация», - написала Она ещё в 1912 году. Действительно, представьте себе высшую обезьяну: если она хочет поймать вибрацию разума, для обезьяньего мира ей придется «исчезнуть»; однако гораздо интереснее то, что связь с новыми силами осуществляется не через разум, а через тело. Тело - это мост. Каждая ступень эволюции, каждая «вершина» означает прежде всего изменение точки, через которую живое существо получает доступ к новым силам. Впрочем, выражения «вершина» и «новые силы» не точны, но таков уж наш язык. Вершина и так здесь! В силах нет ничего «нового»: просто надо расчистить новый слой, и то, что и так было рядом всегда, сверкнёт перед нашими глазами. Открывается занавес. Мы медленно движемся сквозь завалы слоёв от поверхности или «высоты» в глубину и расчищаем их, чтобы добраться до сердца истории: Материи. Чем глубже мы уходим в плотные слои, тем больше мощи и способности воздействия у силы, ведь мы приближаемся к её источнику. А цель нашего пути - высшее слияние начала и конца: «Что толку от человека, если он не станет мостом между вечностью и болезненным неведением материального мира? Человек - это связь между Тем, что должно быть, и тем, что есть; мост над пропастью». Мирра восклицала в «Молитвах и Медитациях»: «Когда же я настолько забуду свое «я», что стану простым инструментом, призванным выразить некоторые силы? ».

Что-то действительно надо было выразить, но, может быть, оно и само уже выражалось.

Смена правительства

Впрочем, от «Мирры» в Ней оставалось уже не так много: Она становилась не «неким человеком», зашитым в кожаный мешок, а сознанием, стремившимся стать, так сказать, всем миром подобно тому, как в детстве Мать была и ребёнком, и питоном, и геранью в Тюильри - в общем, одним и тем же: кажется, что по мере исчезновения личности или роста прозрачности сознание расширяется и пропускает через себя больше сил. Впрочем, всё шло своим чередом. Мирра вела обычную светскую жизнь. Она познакомилась с Анатолем Франсом, чья мягкая ирония была Ей весьма близка (Она никогда не имела мерзкой привычки принимать себя слишком всерьёз - Мать прекрасно понимала юмор Шри Ауробиндо). Мирра даже спросила у писателя, не был ли роман «Восстание ангелов» (Она очень любила эту книгу) навеян идеями Теона. Однако для Неё уже наступили времена ещё более радикального бунта. Что там древние религиозные распри! Нечто, существующее на уровне тела, связывало его с самим телом земли... будто нельзя достичь кусочка Материи, не прикоснувшись ко всей Материи в целом: «Я постоянно ВООЧИЮ убеждаюсь в существовании всеобщего единства, обеспечивающего взаимную связь всех процессов», - заметила Она. «Воочию», то есть прямо в материи, а не в мареве разума. От Янцзы до Агадира глухие волны бунта сотрясали землю (1911): «Земля лежит у нас на руках больным ребёнком; мы должны её вылечить». Вот так... шестьдесят лет назад.

В начале века на земле появилось нечто совершенно новое.

Со стороны нам кажется, что только в последние десятилетия мир взорвался миллионами противоречивых опытов, и раздор вошел во всё, даже в границы наших тел и наши сердца - ведь Материя едина, и никто не может избежать изменения! Однако всё началось раньше: первый удар, первая волна пошли из Азии в начале века. Эпицентр там, как бы мы ни удивлялись. Всё остальное - только продолжение и усиление начального толчка. В Азии начались сразу три революции. И все три, как это не странно, так или иначе коснулись Мирры. Первый удар шёл из Индии: в 1893 году Шри Ауробиндо написал первую революционную статью, а на переломе столетий, за 14 лет до возвращения Ганди* *Ганди приехал в Индию из Африки в январе 1915 года, но только в 1920 году он положил начало движению «непричастности». в Индию из Южной Африки уже стал для всех «революционным вождём». Вице-король Индии, лорд Минто, писал о нём: «Это самый опасный человек из тех, с кем нам приходится иметь дело», - а в Бенгалии рвались бомбы. Мирра впервые прикоснулась к Индии в 1904 году. Затем Китай: опять-таки, в начале века начались знаменитые «боксёрские восстания», затем потянулись «тайные общества», вдохновляемые из Франции, потом - создание гоминдана, волнения в долине Янцзы в 1911 году и падение маньчжурской династии в 1912 году. В Париже Мирра встречалась с китайским революционером. Наконец Россия: в 1904 году Япония разгромила русский флот при Порт-Артуре, что приблизило приход революционной волны - убийство великого князя Сергея в 1905 году, репрессии и высылки студентов-бунтарей в Сибирь, несгибаемый Столыпин... Одного из тех, кто бежал во Францию от преследований Николая II, Мирра встретила в Париже в 1907 году. Эти революции впоследствии изменили лицо мира. Неспокойно было и в Европе: Вильгельм II прямо под носом Англии и Франции затевал свои интриги и в конце концов отправил канонерскую лодку в Агадир. Эти события связаны вместе - это как вспышка огромной электрической дуги - ведь движется одна и та же Материя. Возможно, она пришла в движение в тот самый миг, когда Шри Ауробиндо в Калькутте и Мирра в Париже начали спуск в Материю, чтобы расчистить слои старого мира эволюции и найти новый источник. Преображалось одно большое Тело.

Ворота шлюза медленно открывались.

В 1906 году в Тлемсене случилось любопытное происшествие. Погружаясь в планы сознания, обволакивающие землю (обычно их называют «грядущим», но «грядут» они долго лишь из-за плотности промежуточных слоев), Мирра увидела или точнее услышала некоторые слова и тотчас записала их, пометив дату: «Ровно через пять лет случится революция (в Китае) (Бог знает, что могло привлечь Мирру к Китаю, если Она даже не знала толком, где находится Индия). С неё начнётся земное движение, предвещающее преобразование». Действительно, как мы знаем, в 1911 году гоминдан начал волнения, в конечном итоге закончившиеся падением маньчжурской династии. Сегодня нам виден весь масштаб этих событий, однако в ту пору они оставались смутными слухами, и требовались месяцы на то, чтобы они пересекли море и стали чем-то столь же осязаемым как последняя речь известного республиканского депутата от департамента Лот-и-Гаронна (назовём его господином Фальером). Мирра и сама почти ничего не знала о революции, пока не встретила в Париже (нам точно неизвестно ни когда это случилось, ни как) члена некоего китайского тайного общества благодаря столь же необъяснимой, как остальные, «случайности». Мирра почему-то по-особому сложила руки (один кулак поверх другого), а это оказалось тайным знаком этого общества (всё это немного напоминает какую-нибудь книгу, но жизнь Матери интереснее любого романа), поэтому китаец решил, что перед ним также член тайной организации и во всех подробностях рассказал о событиях в Вухане. Тут Мирра и вспомнила о своей записи.

Она задумалась.

Кажется, всё было за то, чтобы Она узнала о революции. «Случайность» жеста не должна ввести нас в заблуждение: за долгое время Мирра выработала совершенно естественную привычку проникать в любого человека как в саму себя, даже не сознавая этого, и делать то, чего требовали обстоятельства, даже не задумываясь над этим, причем двигал Ею отнюдь не разум. Лично нас удивляет только одно: почему Китай? Впрочем, будущая История уже близка, и мы скоро узнаем, почему первый толчок, «предвещающий преобразование» шёл именно оттуда. Мы может только теряться в догадках и принять это как факт. Не в этом ли сосредоточена вся наша проблема? У нас есть только факт: три революции, произошедшие в начале века, изменили лицо мира. Началось какое-то движение, а сегодняшняя ситуация - следствие и развитие этого движения.

Так что же началось?

Внешность обманчива. Здесь коммунизм, там социализм, где-то ещё капитализм - сто пятьдесят стран рвут друг друга на части, звучит военный клич; все сражаются - против бедности, несправедливости, того или иного цвета, за право, свободу, нефть, химические удобрения, за всё, что угодно, против всего, что угодно, и у каждого есть своя истина, лозунг и проклятие для истины соседа, но и у того найдется проклятие на ту истину - везде «истина», зловонный чумной труп, выставленный на всеобщее обозрение и растиражированный на шестистах пятидесяти непогрешимых и в высшей степени истинных языках в газетах, книгах и по радио. Всё это правда, и всё это ложь. Правдивая ложь и лживая правда. Это царство да-нет, добра-зла, за-против. Вавилонская башня разума, высящаяся среди растущих как грибы шести миллиардов людей. Мы живём в век панацей - от рака, бедности, дождя, хорошей погоды; мы открываем, а спустя минуту забываем, и всё начинается сначала. Каждое мгновение мы находим что-то новое, но ничего не изменяется. Болезнь поразила сегодняшний день и завтрашний, болен весь мир. Болен сам разум: он клонится к закату. Разум обесценен: об этом никто не говорит, но это буквально вопиёт в тысячах «культур», которым больше нечего сказать - ни идеи, ни истины, ни ложь больше ничего не означают. Мир уподобился самозванцу, увешанному миллионами истин и выкрикивающему их через мегафон так громко, что грохот поднимается даже до деревушек на склонах Гималаев, загипнотизированных, оглушённых и одурманенных словами и отупевших от идей. Это смерть Разума. Мысль уничтожила саму себя. Настало время «смены правления разума, - как говорила Она, - духовным правлением сознания».

Это время Сверхразума.

На тысячах языках и с тысячами названий - слева, справа, в жёлтом, красном или чёрном, христианин, мусульманин, марксист, атеист, - все ДЕЛАЮТ ОДНО И ТО ЖЕ. Под невыносимым внутренним Давлением Сознания всё движется к новой стадии эволюции. Все за, против, да и нет ведут в одну и ту же точку. Мы спотыкаемся, как брахиозавр на пороге Каменноугольной эпохи - на английском, китайском или безупречном французском. Мы опускаемся прямо на дно аквариума, к выходу из Разума. Ни чума, ни землетрясение не дали подобного результата: Природа просто повернула винт Разума, точнее, разрешила ему крутиться до тех пор, пока не сорвётся резьба. Вот это и случилось на переломе столетий. Революция началась не в Китае или России, а в самом Сознании. Все революции произошли лишь затем, чтобы ускорить эту. Все горести предвещают единственное облегчение. Любая ложь подталкивает единственную Истину. К ней идут все, все работают на неё, хотят они этого или нет, чёрное, белое, истина, ложь - всё это не имеет значения... «Это просто, - говорила Мать, - человечество движется по эволюционному пути, а в некоторые века - в некоторые особенные века - исключительный опыт становится почти всеобщим, то есть земным: под разными именами, ярлыками и словами разворачивается один и тот же опыт. Впрочем, старый опыт исчезает не полностью - он продолжает цепляться за жизнь и может даже изменить внешний вид, а то и внутреннее состояние некоторых новых явлений. Но это уже только, так сказать, след. Всё ведёт к одному опыту, и тот становится настолько всеобщим, насколько это возможно, поскольку иначе он бесполезен. Если он ограничен несколькими людьми, то похож на одинокий гриб: всё человеческое сознание им не накормишь». Сегодня нас окружает земной опыт Сознания точно так же, как других окружал земной опыт тектонических складок или лёгочного дыхания; наши пустые порывы суть медленное отмирание эволюционных атавизмов: «Конец стадии эволюции, - сказал Шри Ауробиндо в 1910 году, - обычно отмечается рецидивом того, что обречено на исчезновение».

Последняя дверь

Вот уже и 1914 год.

Она была полностью погружена в переживание «движения преобразования земли», а мы занялись завоеванием Чада. Это был Триумф Науки, вылечить можно было всё, что угодно, надо было только изобрести это. «Мы погасили на небесах звёзды, которые никогда не вспыхнут снова! » - воскликнул какой-то красноречивый государственный деятель. Звёзды, действительно, упали с небес прямо в Материю, но не в ту, о которой думали материалисты. И всё же половина мира почитала за лучшее во всём следовать Западу: западная техника, западная промышленность, западный «образ жизни» - спасение в машине. Впрочем, Мирра не верила в Запад, не верил и Шри Ауробиндо: он уже видел «красный закат Запада» и тщетно призывал соотечественников искать только самих себя. «Научная, рационалистическая, промышленная, псевдодемократическая цивилизация Запада гибнет, - писал Он, - только глупый безумец станет сейчас опираться на этот тонущий фундамент». Машину не остановишь, она покрыла уже всю землю, и «обездоленные» взывают к ней о помощи. Но на самом деле эта Машина, возможно, необходима в экономии Природы, хотя человеку и тяжело уразуметь, почему: так было проще собрать всю землю воедино и свести её к нескольким разболтанным винтам, которые однажды вдруг поставят человечество перед лицом фантастической аварии, постигшей этот символ Разума. «Один ребёнок разрушит её», - писал Шри Ауробиндо примерно в 1914 году. Нам даже не понять всей ошеломляющей простоты этого события. Куча мировой ржавчины. Так со всеми открытиями будет покончено: мы сами будем полностью сведены к открытию. «Всеобщая реакция на культ Материи, - говорила Мать, - помогла оформить Материю, хотя бы отчасти дать ей самосознание и силой привнести в неё сознание. Возможно, этого культа было вполне достаточно для прихода полного Проявления? »

Её захватило «Проявление». Иными словами, рождение нового Сознания. Начиная с 1913 года это слово всё чаще и чаще встречается в её «дневнике»: «Час Твоего проявления настал... Благие вести о Твоём новом Пришествии... Твоё новое проявление...» Мирра даже не знала, кем был в действительности Шри Ауробиндо. Она была одинока. Она стучалась во все двери и разбирала все механизмы - религиозные, социальные, политические - будто прежде, чем устремиться к последней двери, надо перебрать все возможные решения. Её искания словно подготовили обстоятельства, приведшие Мирру на борт корабля, отплывающего в Пондишери... для предвыборной компании Ришара, решившего стать депутатом от французской Индии (его ждало жалкое поражение). Даже до 1914 года Она не верила в демократию. Эта дверь также оказалась закрытой: «Все человеческие сообщества основаны на факте видимости (это ложь), общественном мнении (это другая ложь) и нравственном чувстве - это третья ложь. Итак...» С обезоруживающей простотой, обнажающей самое сердце вопроса, Она продолжала: «Да, мировое сообщество нужно, но какое? Люди, входящие в него, должны по крайней мере обладать мировым сознанием! » Вот так. Все пути вели Мирру к проблеме «сознания»: «Правительства, режимы и века сменяют друг друга, но человеческая нищета остается неизменной. Только преобразование, просветление человеческого сознания может по-настоящему улучшить условия человеческой жизни».

Достаточно было взглянуть на то, что было прямо перед глазами, в Париже: «Посмотрите только на ментальную атмосферу города, подобного Парижу! Здесь миллионы мыслящих существ, и какие у них мысли! Боже мой, как тут всё перепутано - бурлящая масса. Сначала кажется, что тут ничего не разобрать, но затем оказывается, что, несмотря на все противоречия стремлений, воли, мнений, все эти вибрации что-то объединяет. Некоторая общность тут определённо есть... все мысли за редким исключением выражают... зависть - в любых формах, любых планах, под любым обличьем. Светские люди: они желают лишь материальных радостей и развлечений, но в их мыслях есть только зависть. Интеллектуалы и художники жаждут признания, известности и славы, но и тут - зависть. Правители и государственные служащие стремятся к власти и влиянию - ими движет та же зависть. Тысячи рабочих и служащих, угнетённых и неудачников, людей, оказавшихся на самом дне жизни, пытаются улучшить свое плачевное существование и испытывают зависть. Все - богатые и бедные, сильные и слабые, неудачники и те, кто вознёсся на вершины жизни, - хотят только золота, как можно больше золота, чтобы унять зависть и вожделение». Мирра написала это в 1912 году. Вряд ли ситуация с тех пор заметно изменилась; возможно на какой-то широте дела обстоят немного иначе, но разве может что-то в мире измениться, пока сознание остаётся прежним; сколько тонн пенициллина или сколько учреждений смогут исцелить людей от алчности? Полиция тут тоже бессильна, сколько бы полицейских не было.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 Следующая ⇒