Трудности форсированной индустриализации

⇐ ПредыдущаяСтр 24 из 38Следующая ⇒

Взвинчивание плановых заданий первой пятилетки привело к разрушительным последствиям для экономики, хотя поначалу положение на " фронте индустриализации" внушало некоторые основания для оптимизма, усиленно подогреваемого официальной пропагандой того времени, а после — в многочисленных книгах, кинофильмах, воспоминаниях о первой пятилетке. В них насаждался миф о " ревущей индустриализации", возникающих на пустом месте заводах, создаваемых ударным трудом советских рабочих и инженеров. На самом же деле большинство объектов индустриализации начали строиться еще в годы нэпа под выделенные на них материально-технические ресурсы. Были и такие, которые возводились на строительных площадках и по проектам, оставшимся еще со времен дореволюционного предпринимательского грюндерства и программ развития производительных сил России при прежнем режиме. К ним, например, следует отнести заводы " АМО", " Электросталь", Московское метро и др.

Но нельзя отрицать и то, что в годы первой пятилетки были заложены и десятки новых объектов. Но что значит каждая такая стройка? Это реальные, а не бумажные кирпич, цемент, стекло, машины, оборудование и т. п., которых не было в наличии. Экономически необоснованные решения привели к тому, что план первой пятилетки стал " трещать по всем швам".

Массовый исход из деревни, начавшийся с проведением сплошной коллективизации осенью 1929 г., позволял обеспечивать стройки дешевой, а подчас и почти даровой рабочей силой, вооруженной тачками и лопатами. Потребность в рабочей силе была очень велика. Это позволило покончить с безработицей. На ряде строек, относительно обеспеченных материалами и оборудованием, благодаря энтузиазму и нечеловеческим усилиям рабочих, инженеров, руководителей, удавалось выдержать темпы и ввести строительные объекты в эксплуатацию. Об этом победно рапортовали газеты, сообщая о пуске Днепрогэса, Сталинградского тракторного завода, Турксиба и других объектов или публикуя репортажи с ведущих строек, напоминающие боевые сводки. В целом же, однако, возникло гигантское перенапряжение сил. Средства на индустриализацию черпались за счет дальнейшего роста поборов с деревни, особенно с индивидуальных крестьянских хозяйств, госпоставок, расширения экспорта зерна, лесопродуктов, продажи водки. В ход пошли национальные ценности, началась распродажа на мировом рынке картин, реликвий из музеев. Такими способами удавалось наращивать капиталовложения в промышленность, доведя их до 45% от национального дохода на 1932 г., и поддерживать высокие темпы. Ободренный этим Сталин похвалялся, что мы, дескать, еще более " сверхиндустриалисты", чем " левые".

Между тем среди части сталинской номенклатуры, прежде всего хозяйственных руководителей, возникли опасения, стали раздаваться призывы к более умеренной и осторожной политике, к более разумному планированию. Однако они встретили резкое осуждение со стороны Сталина и его сторонников в ЦК ВКП(б), о чем свидетельствует разгром так называемой " группы Сырцова — Ломинадзе" в конце 1930 г. Тем не менее тревожные симптомы в экономике продолжали нарастать.

Крах наступил во второй половине 1931 г., хотя признаки его наступления отмечались и ранее. Страна погрузилась в состояние экономического и социального хаоса. Размеры новых капиталовложений резко упали, снизилась их отдача. Если в 1929 г. промышленный рост составил 23, 7%, то в 1931 г. — только 5%, да и то в значительной степени иллюзорный, достигнутый за счет так называемого " освоения средств". Наблюдалось их фактическое распыление по многочисленным стройкам. Нарядно-карточная система распределения и снабжения вела к тому, что повсеместно обнаруживались дефициты: кирпича, цемента, стекла и т. д. Невыполнение планов вызывало цепную реакцию задержек по всем отраслям народного хозяйства. Сложилась система приоритетов и очередности, которая распространялась на несколько ударных объектов, такие как Кузнецкстрой или Магнитострой, которые служили эталоном для всей страны. Однако нехватка ресурсов и система приоритетов вызвали острые конфликты между отраслями и предприятиями. Армии снабженцев-" толкачей" ринулись в Москву выбивать средства и ресурсы, которых катастрофически не хватало. Недостаток средств не удавалось преодолеть за счет расширения экспортно-импортных операций. Они натолкнулись на последствия мирового экономического кризиса. Цены на хлеб на мировом рынке резко упали. Увеличение вывоза зерна не давало ожидаемого эффекта, поэтому, если в 1931 г. было экспортировано около 5 млн. т зерна, то в 1932 г. — всего лишь 1, 7 млн. т. Основным источником валютных поступлений был вывоз древесины. Отсюда — нацеленность на расширение лесозаготовок, сыгравшая не последнюю роль в географии ГУЛАГовских лагерей, колоний и спецпоселений, сеть которых стала опутывать страну.

" Виновники" трудностей

Экономические трудности списывались на происки " вредителей", " саботажников", к числу которых относились " старые" или " буржуазные" специалисты. Их призывы реально смотреть на вещи трактовались как саботаж политики " социалистического наступления". Им же вменялись в вину все срывы и провалы на производстве. В 1930 — начале 1931 г. состоялись многочисленные судебные процессы (над специалистами ВСНХ, над членами Крестьянской трудовой партии, над членами меньшевистского Союзного бюро и др.). Большинство из них происходило за закрытыми дверями, однако имели место и " открытые" процессы, сфабрикованные совместно ОГПУ и судебными органами. В процессе над Промпартией обвиняемые " сознались" в создании крупной подпольной организации, состоящей из 2 тыс. специалистов, цель которой якобы состояла в ведении по заданию иностранных разведок подрывной деятельности в народном хозяйстве СССР. На многих предприятиях начались увольнения и аресты специалистов. Например, шахты Донбасса в этот период лишились более половины управленческих кадров. Кризис на транспорте привел к тому, что в первой половине 1931 г. было " разоблачено" 4, 5 тыс. " саботажников".

За годы " социалистического наступления", в период первых двух пятилеток, из деревни в город перешли около 12 млн. человек. История еще не ведала миграций такого масштаба. Численность только рабочих, занятых на стройках, предприятиях и т. п. увеличилась на 8 млн. человек. Основной поток мигрантов приходится на первую пятилетку и связан с проведением сплошной коллективизации и " политики ликвидации кулачества как класса". Официально она была принята только на XVI съезде ВКП(б), созванном в конце июня 1930 г., но фактически проводилась с конца 1929 г. по прямым указаниям Сталина и его окружения, и кажется, что большинство " перегибов", связанных с нею, имели место еще до ее формального принятия. " Кулаки" и " подкулачники", якобы мешающие строить социализм, также рассматривались как виновники трудностей.

" Раскулачивание"

Процессу " раскулачивания" подлежали три категории крестьян: 1) так называемый " контрреволюционный кулацкий актив", подлежащий аресту и заключению с высылкой членов их семей; 2) " крупные кулаки, агитировавшие против колхозов", которые подлежали выселению вместе с семьями в другие, как правило северные, районы страны (" ликвидация кулаков в даль" ); 3) " остальные кулаки", подлежащие переселению в пределах той же местности. Критерии раскулачивания были весьма неопределенными, что позволяло местным работникам толковать их " вкривь и вкось". Доподлинно известно, что крестьяне-промысловики попадали в категорию кулаков. Таким образом, " раскулачивание" наносило деревне двойной удар: и по ее земледельческому хозяйству, и по мелкой деревенской промышленности, служившей важным подспорьем в жизни сельского населения. В остальном " раскулачивание" происходило совершенно произвольно и зависело от ряда субъективных факторов: от служебного рвения местного начальства и " деревенского актива", от степени социальной напряженности в деревне, постоянно тлеющих внутри нее конфликтов, взаимного сведения счетов, доносов и пр.

Общее количество ликвидированных " кулацких хозяйств", по сведениям историков, измеряется цифрой 1, 1 миллиона. Если сравнить ее с данными о социальной структуре страны накануне массовой коллективизации, то видно, что она уже существенно превышает долю зажиточных крестьянских хозяйств. Количество выселенных в 1929—1931 гг. семей составило 381 тыс., насчитывавших в общей сложности 1, 8 млн. человек.

Эшелоны и обозы с раскулаченными, сопровождаемые работниками ОГПУ, двигались по всей стране, направляясь на Север, на Урал, в Сибирь. К ним присоединялись семьи священников, " бывших помещиков", отдельных представителей сельской интеллигенции и других " чуждых" и " враждебных" элементов. За каждой из таких " отправок" стояла личная и семейная трагедия. Наряду со спецпоселениями быстро увеличивалось число заключенных в тюрьмах и лагерях.

Но приведенная цифра еще не дает полного представления о социальных катаклизмах, связанных с массовой коллективизацией. Дело в том, что " раскулачивание" — лишь одна сторона этого процесса. Как уже говорилось, крестьянство в массе своей было настроено против коллективизации, оказывая ей активное противодействие в форме восстаний и бунтов, о чем свидетельствуют систематические отчеты органов ОГПУ, но больше — пассивное, которое коснулось всех слоев сельского населения и выразилось в форме " бегства из деревни" и других неуправляемых процессов. Немало было крестьян, которые просто бросали свое хозяйство и уходили на стройки и в города, не желая вступать в колхозы. Их причисляли к категории " самораскулачившихся". Среди них оказывались не только зажиточные, но и " бедняки", и " середняки", не приемлющие колхозный строй. Среди жалоб на " перегибы" в период сплошной коллективизации, поступавших в различные органы, неоднократно фигурирует письмо бедняка Белоцерковского, которого, как он пишет, " загнали в колхоз как кота". Иной раз чуть ли не всей деревней " мужики шли в пролетариат зачисляться", особенно если вблизи нее находился очередной " котлован". " Великий исход" из деревни приобрел невиданные масштабы. Многие стройки в то время напоминали таборы кочевников-цыган.

" Головокружение от успехов"

Между тем нажим на крестьян и силовые формы колхозного строительства стремительно нарастали. Если на 1 января 1930 г. было коллективизировано 20% хозяйств, то к 1 марта (всего лишь за два месяца) эта цифра увеличилась почти в три раза и составила 58, 6%. Плач и стон стояли по всей стране. Раскулачивание, массовый забой скота, изъятие имущества, нередко переходящее в заурядный грабеж, выселение под дулами винтовок и многие другие трагические события были типичной картиной той поры.

Сопротивление крестьян коллективизации встревожило руководство. В начале марта 1930 г. в " Правде" появилась статья Сталина " Головокружение от успехов", в которой автор, говоря о " перегибах в колхозном движении", свалил вину за них целиком на местные органы. На деле же вся кампания была инициирована сверху, а активисты на местах, плохо представляя себе, что такое колхозы и зачем они нужны, только и ждали, когда до них дойдет очередная директива.

Статья Сталина была встречена неоднозначно, обескуражила местных работников, многие из которых как виновные в " перегибах" были в духе времени подвергнуты репрессиям. Как утверждал один из них, " статью писал не Сталин, а кулак".

О масштабах насильственной коллективизации говорит тот факт, что после выхода статьи процент коллективизированных хозяйств снизился до 21. Советская историография утверждала, что после исправления " перегибов" коллективизация вошла в нормальное русло. Однако дальнейшие события показывают, что это далеко не так. С осени 1930 г. все пошло по-прежнему. К 1 июля 1931 г. доля коллективизированных хозяйств снова поднялась до 58%. О пассивном сопротивлении крестьян колхозам говорит тот факт, что именно в тот 1931 г. более 4 млн. людей покинули деревню и перебрались в город.

Насаждение колхозного строя

Появился ряд новых факторов, заставлявших крестьян, которые оставались в деревне, примириться с колхозами. По уставу сельскохозяйственной артели ее собственность представляла собой неделимые фонды, не подлежащие раздаче. Вернуть обратно " свое" было крайне трудно, зачастую это было совсем не то, что раньше. Земля выделялась другая, плохая, и где-нибудь подальше от колхозных полей. Горемыки, вышедшие из колхозов, потерявшие скот, инвентарь, вынуждены были или идти обратно, или уходить из деревни. К тому же на индивидуальные крестьянские хозяйства постоянно усиливался налоговый пресс в виде " твердых заданий". В колхозах же было разрешено вести личное приусадебное хозяйство, иметь корову, мелкий скот и птицу. Так что в последующие годы проценты коллективизации стали быстро расти. А чтобы отъезд крестьян, не желавших работать в коллективных хозяйствах, не обезлюдил деревню, в декабре 1932 г. была введена система выдачи паспортов, которые можно было получить только с согласия правления колхоза.

Бегство из деревни

Тем не менее несмотря на этот барьер отток жителей из деревни продолжался. Для этого использовались разные способы, формировавшие своеобразные " каналы" социальных перемещений в советском обществе. Одним из них стал оргнабор: вербовка рабочей силы в колхозах на стройки, на сезонные работы, на лесозаготовки и т. п. специальными уполномоченными, которым колхозное начальство не имело права чинить препятствия. Другим " каналом" стало продолжение учебы в средних школах, в школах ФЗО, в техникумах и вузах. Это давало установку на продолжение образования как реальную возможность избежать колхозной участи. Следующим " каналом", ставшим особенно широким в последующие годы, стала служба в рядах Красной Армии, после которой мало кто возвращался в колхоз. Существовали и промежуточные формы, в частности, работа в МТС, откуда механизаторы могли перейти на завод. Таким образом, через эти " каналы" из деревни происходил отток наиболее активной, дееспособной и молодой части населения.

Вследствие притока новых кадров быстро менялся социальный облик рабочего класса. Заводские цеха заполнялись выходцами из деревни, не знавшими производства, не имевшими рабочих навыков. Вырванные из привычной обстановки, неустроенные, они походили на растение " перекати-поле". Они без конца странствовали по стране в поисках лучшей жизни, порождая огромную текучесть кадров на предприятиях. Самыми привлекательными пунктами назначения были Москва и Ленинград, куда устремлялись многие деревенские жители. Это привело к неуправляемому росту этих городов, обострению в них жилищных, транспортных и других проблем, конфликтам между горожанами и выходцами из села. Не случайно именно в Москве и Ленинграде были в первую очередь введены ограничения на приток новых жителей. Несмотря на это, люди все же находили способы " устраиваться" и закрепляться в них.

Адаптация новых рабочих к современному производству была исключительно болезненным процессом. Случаи пьянства, отлынивания от дела, порчи станков и оборудования, производственного травматизма, и без того типичные для рабочей среды, с приходом новых кадров стали более частыми. Эти явления обычно объяснялись в те годы происками кулацких элементов, сознательно препятствующих строительству социализма со всеми вытекающими отсюда мероприятиями.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 232425 26 27 28 Следующая ⇒