Фуко «Надзирать и наказывать»

ФУКО (Foucault) Мишель (Поль-Мишель) (1926-1984) - французский философ, теоретик культуры и историк. " НАДЗИРАТЬ И НАКАЗЫВАТЬ. Рождение тюрьмы" ( 1975). Одной из основных идей данного произведения стала эволюция политических технологий западного общества при переходе от эпохи феодализма к современности. Ещё в середине XVIII века для власти была характерна чудовищная жестокость. Но уже в тридцатые годы XIX века, она стала более мягкой и гуманистичной. Если прежде преступников предавали публичным казням или подвергали пыткам, то позже их стали помещать под тщательный тюремный надзор, исключающий всякое насилие над телом. То есть изменилась сама социальная природа наказания. Сформировалось новое представление о субъекте преступления, сложилось рационально-расчётливое отношение к человеческому телу. Субъектом преступления перестаёт быть тело преступника, им становится его душа. Распространяется тезис о терпимости к подсудимому и о большей нетерпимости к преступлению. Для предотвращения преступлений предлагается распространять в сознании граждан представление о неотвратимости наказаний, рассматривается необходимость массовой профилактики преступлений. С появлением гильотины сцены казни утратили свою зрелищность, но приобрели рационально-дидактический смысл. Утратив былую театральность, казни преступников должны были стать уроком для остальных граждан. Главным и практически единственным наказанием за все уголовные наказания становится тюрьма. Она становится в один ряд с такими дисциплинирующими механизмами, как больница, школа, мануфактура, казарма, и при этом соединяет в себе черты каждого из них. Тюрьма оказывается пространством принудительной нормализации индивидов. Одновременно с этим активно эксплуатируется модель монастырской дисциплины. Заводы, казармы, тюрьмы и работные дома функционируют подобно закрытому монастырю. Извлечение полезности достигается созданием огороженных пространств. С целью предупредить возможные протесты наряду с огораживанием применяется методика разгораживания. Каждому индивиду отводится его собственное место. Возникает практика экзаменаций, отчётов о проделанной работе и строгого следования временному регламенту.

 

Начиная книгу с описания публичной казни некоего Дамьена, покушавшегося на Людовика XV (1757), а, также воспроизводя распорядок дня для Парижского дома малолетних заключенных (1838), Фуко приходит к выводу о том, что в течение менее чем века (середина 18 — первая треть 19 в.) произошло «исчезновение публичных казней с применением пыток»: «за несколько десятретий исчезло казнимое, пытаемое, расчленяемое тело, символически клеймимое в лицо или плечо, выставляемое на публичное обозрение живым или мертвым. Исчезло тело как главная мишень судебно-уголовной репрессии». В итоге, по мысли Фуко, «наказание постепенно становится наиболее скрытой частью уголовной процедуры»; «из наказания исключается театрализация страдания». Наказание переходит из области «едва ли не повседневного восприятия» в сферу «абстрактного сознания»: правосудие больше не берет на себя публично ответственность за насилие, связанное с его отправлением. На что же направлена в настоящее время, система исполнения наказаний? — вопрошает Фуко и сам отвечает, цитируя Мабли: «Наказание, скажем так, должно поражать скорее душу, чем тело». «Преступление и проступок» как объект судебно-уголовной практики глубоко изменилось: судят юридические объекты, определенные в Кодексе, но, согласно Фуко, «судят также страсти, инстинкты, аномалии, физические недостатки, неприспособленность, последствия воздействия среды или наследственности; наказывают акты агрессии, но через них и агрессивность; ...убийства, но также влечения и желания».

Общество, таким образом, начало судить уже не преступления, а «душу» преступников, в структуру судопроизводства и вынесения судебного приговора «внедрился целый комплекс оценочных, диагностических, прогностических и нормативных суждений о преступном индивиде». Как подчеркивает Фуко, под возросшей мягкостью наказания можно уловить смещение точки его приложения, а вследствие этого — «целое поле новых объектов, новый режим истины и множество ролей, дотоле небывалых в отправлении уголовного правосудия. Знание, методы, «научные» дискурсы формируются и постепенно переплетаются с практикой власти наказывать».

Цель «Н.иН.», по формулировке самого Фуко, «сравнительная история современной души и новой власти судить, генеалогия нынешнего научно-судебного единства, в котором власть наказывать находит себе основания, обоснование и правила, благодаря которому она расширяет свои воздействия и маскирует свое чрезмерное своеобразие». Как отмечает Фуко, в современных обществах карательные системы должны быть вписаны в определенную «политическую экономию» тела. Тело захватывается отношениями власти и господства главным образом как производительная сила, но оно становится полезной силой только в том случае, если является одновременно телом производительным и телом подчиненным. По Фуко, «возможно «знание» тела, отличающееся от знания его функционирования, и возможно овладение его силами, представляющее собой нечто большее, нежели способность их покорить: знание и овладение, образующие то, что можно назвать политической технологией тела».

 

 

67.

К главной работе Ленина в этой области – «Государство и революция» – примыкает его лекция «О государстве», прочитанная 11 июля 1919 г. в Свердловском университете. Чтобы в дальнейшем не обращаться к оценке этой лекции, скажем лишь, что ее уровень не превышает гимназического урока. Это – образец фразеологии вроде того, что государство есть машина, дубинка. В ней все многообразные и богатые по содержанию концепции происхождения государства сводятся к его теологическому обоснованию.

Изничтожение большевизмом религиозной идеи и атеизм не означали ликвидации религии как таковой, а были, по сути, направлены на создание новой религии с отцами церкви, пророками, апостолами, иконами и священными писаниями, гробницами. Разновидностью такого писания и была брошюра «Государство и революция», в которой, как и в любом религиозном сочинении, были свои догмы и ереси, своя система инквизиции, доведенная большевиками до полнейшего изуверства. Хотя Ленин и призывал в этой работе к партийной борьбе против религиозного опиума, «оглупляющего народ», большевизм оказался сам разновидностью теократического мышления.

Содержание «Государства и революции», сплошь напичканное фразами о насилии, свидетельствует о том, что ленинские идеи – это утопия, плохая и злая утопия. Такого государства, как государство диктатуры пролетариата, описанное в этом сочинении, не было, нет и не может быть. Было 75 лет государство, не имеющее аналогов в истории, государство, в основе которого лежали беззаконие и произвол.

Как ни странно, в ленинских работах, как правило, мы не находим анализа трудов государствоведов. Ссылки на отдельных мыслителей приводятся им часто лишь в пересказах популярных изданий или в используемых Лениным цитатах Маркса и Энгельса. Юрист по образованию, Ленин полностью обходит молчанием всю предшествующую историю политико-правовой мысли. Знал ли он труды таких великанов политико-правовой теории, как Платон, Аристотель, Боден, Гро-ций, Монтескье, Руссо, Локк и др., знал ли он богатейшую и содержательную русскую юридическую и политическую литературу второй половины XIX – начала XX вв.? Трудно ответить на этот вопрос, но соответствующих прямых ссылок на них нет, нет привычной для Ленина полемики, не видно какого-либо влияния на его мировоззрение выдающихся политических мыслителей прошлого. Создается обоснованное впечатление, что он прошел в стороне от передовых идей Канта и других мыслителей XVIII–XX столетий, в частности, о правовом государстве, о верховенстве правового закона, о правах и свободах человека, о законности. Не рассматривается и понятие власти, в результате чего большевизм часто предстает как анархизм. Добавим, что и в «Философских тетрадях», долженствующих отразить теоретическое сырье ленинских идей вообще, не рассматривается ни одна государст-воведческая работа, в том числе «Философия права» Гегеля.[1]

Все затмили идеи классовой борьбы и диктатуры пролетариата. Содержание главного ленинского труда о государстве – брошюры «Государство и революция» – тоже не есть целостная теория государства. Это лишь совокупность весьма отрывочных идей, покоящихся на марксо-энгельсовских цитатах и комментировании их. И никакого конкретного плана будущего государственного устройства. Метод работы Ленина таков. Он брал у Маркса и Энгельса «готовые истины» и подгонял к ним те или иные фразы, положения, чтобы они эти «истины» подтверждали. Он верил в «Ветхий завет» марксизма в виде «Манифеста Коммунистической партии» и нескольких иных марксо-энгельсовских сочинений и занимался главным образом его комментированием. Эти комментарии, в свою очередь, стали «Ветхим заветом» большевизма, ленинских идей о государстве в предоктябрьский период. Дальнейшее их развитие, интерпретации или переинтерпретации (составили «Новый завет» большевизма (послеоктябрьские работы В.И. Ленина), осуществленный кнутом, дубинкой, всеми теми средствами, которые Ленин приписывал буржуазному государству.

 

⇐ Предыдущая3456789101112

Поделиться: