Зачем нам имидж, если есть образ?

К чему саммит, если можно сказать встреча в верхах? Чем модный нынче в кинематографии ремейк лучше обычной переделки? И разве консенсус прочнее согласия?

Нередко иноязычное слово ассоциируется с чем-то идеологически или духовно чуждым, даже враждебным, как это было, например, в конце 40-х годов во время борьбы с " низкопоклонством перед Западом". Но бывают в истории общества и времена, когда преобладает терпимое отношение к внешним влияниям и, в частности, к заимствованию новых иноязычных слов. Таким временем можно считать 80-90-е годы нынешнего столетия, когда произошла переоценка ценностей и стала возможной открытая ориентация на Запад. Это привело к активизации употребления иноязычной лексики. Показательно, что, прежде всего, смена названий произошла в структурах власти. Верховный совет стал устойчиво (а не только в качестве журналистской перифразы) именоваться парламентом, совет министров - кабинетом министров, его председатель - премьер-министром (или просто премьером), а его заместители - вице-премьерами. В городах появились мэры, вице-мэры, префекты, супрефекты, советы уступили место администрациям, главы администраций обзавелись своими пресс-секретарями и пресс-атташе, которые регулярно выступают на пресс-конференциях, рассылают пресс-релизы, организуют брифинги и эксклюзивные интервью своих шефов...

Интенсивно шло в эти годы приобщение русскоговорящих специалистов к интернациональным (чаще - созданным на базе английского языка) терминологическим системам - например, в таких областях, как вычислительная техника, экономика, финансы, коммерция, спорт, мода, журналистика. Так, в русской речи - сначала в профессиональной среде, а затем и за ее пределами - появились компьютеры, а также дисплеи, файлы, фристайлы, овертаймы, бартеры, брокеры, монетаризм и фьючерсные кредиты.

Среди причин, которые способствуют столь массовому и относительно легкому проникновению иноязычных неологизмов в наш язык, определенное место занимают факторы социально-психологические. Многие из нас считают иностранное слово более престижным по сравнению с соответствующим словом родного языка: презентация выглядит более респектабельно, чем привычное русское представление, эксклюзивный - лучше, чем исключительный, топ-модели - шикарнее, чем лучшие модели, хотя, надо сказать, что здесь намечается некоторое семантическое размежевание " своего" и " чужого" слов: презентация - это торжественное представление фильма, книги и т.п.; эксклюзивным чаще всего бывает интервью, а сказать о ком-нибудь эксклюзивный тупица или воскликнуть: какой эксклюзивный сыр! - нельзя.

 

Проприетеры у нас не прижились

Как относиться к тому, что иноязычные слова нередко вытесняют из употребления слова русские, исконные? Может быть, необходимы какие-то запретительные меры, не позволяющие, скажем, журналисту или диктору телевидения употреблять иноязычное слово, если есть равнозначное русское?

Прежде чем ответить на эти вопросы, посмотрим, какие сферы общения в наибольшей степени подвержены иноязычному влиянию. Чаще всего новые иноязычные слова можно встретить в прессе и в других средствах массовой информации - например, на телевидении, в передачах, посвященных экономической или политической жизни, моде, музыке, кино, спорту. Обиходная речь не испытывает сколько-нибудь заметного наплыва иноязычных слов, которые здесь играют роль своеобразных цитат: термин, принадлежащий какой-либо специальной сфере, может цитироваться, сознательно обыгрываться, искажаться, быть поводом для каламбуров (достаточно вспомнить, как слова демократ и приватизация превратились в дерьмокрадов, домокралов, прихватизацию и прихватизаторов).

Так что по поводу засилья иностранщины, под гнетом которой гибнет русский язык, не надо паниковать. Не стоит забывать, что язык представляет собой саморазвивающийся механизм, действие которого регулируется определенными закономерностями. В частности, язык умеет самоочищаться, избавляться от функционально излишнего, ненужного.

Это происходит и с иноязычными словами. Во всяком случае, история русского языка свидетельствует именно о таком его свойстве. Кто сейчас знает слова проприетер (собственник), индижестия (несварение желудка), аманта (возлюбленная), супирант (воздыхатель, поклонник) и многие другие, которые употреблялись в русском языке XIX века? Вряд ли издавались указы, предписывавшие эти слова изгнать из русской речи, - они устарели, вытеснились сами собой как нечто ненужное. А с другой стороны, многого ли добились пуристы прошлого, призывая запретить употребление таких слов, как эгоизм (вместо этого предлагалось ячество), поза (предлагалось телоположение), компрометировать (вместо этого рекомендовали говорить: выставлять в неблагоприятном виде), а слово игнорировать В.И. Даль считал вовсе " непозволительным"...

Конечно, ни ученые-лингвисты, ни журналисты и писатели не должны сидеть сложа руки, бесстрастно наблюдая, как засоряется иноязычием родная речь. Но запретами здесь ничего сделать нельзя. Нужна планомерная и кропотливая научно-просветительская работа, в том числе и в СМИ, конечная цель которой - воспитание хорошего языкового вкуса. А хороший вкус - главное условие правильного и уместного использования языковых средств, как " чужих", заимствованных, так и " своих", исконных.

 

Из журнала «Русский язык в школе».

Приложение 21

 

Юрий Долин

 

Вопрос об экологии современного русского литературного языка и

Его защите

 

Современный русский литературный язык нуждается не только в очистке от ненужных иностранных слов. Пожалуй, наибольшую угрозу для него в наше время представляет засорение своей «родной», ненормативной, лексикой, к которой относятся жаргонизмы, вульгаризмы, нецензурные и матерные слова и выражения.

Жаргонизмы - это прежде всего, слова и выражения, заимствованные из уголовного мира, типа: кореш (друг), завязать (решительно с чем-то покончить), засыпать дело (провалить какое- то дело). Кроме воровского, есть и другие жаргоны (сленги) -молодежный, студенческий.

Вульгаризмы - это грубые, бранные, нелитературные слова и выражения типа: рожа, харя, морда, рыло (лицо); положить па лапу (дать взятку); заткнись (замолчи), отвали (отстань).

Приведем также выдержку из заметки саратовского журналиста А. Слаповского в журнале «Дружба народов», в которой он описал один эпизод в городском общественном транспорте (в автобусе).

«Мужчины- саратовцы очень любят уступать в автобусе места старушкам». Как только войдет какая-нибудь старушка, все мужчины поднимаются, наперебой предлагая свои места, (старушка в растерянности, не желая никого обидеть. «Отвали, падла! - кричит кто- то. - Она здесь сядет! Бабка! Не топчись, курва, иди сюда. Лезь, кому говорят, стерва ты такая! » И старушка лезет, садится и молча сидит».

Более того, отдельные вульгарные слова и выражения, которые всегда было принято считать нецензурными, начинают проникать даже на страницы некоторых словарей русского языка. Так, например, в последних изданиях «Толкового словаря русского языка» С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой встречаются слова на буквы «г» и «ж», а также некоторые выражения с этими словами, типа: из говна конфетку сделать.

С позицией соавтора Ожоговского словаря - Н.Ю. Шведовой принципиально нельзя согласиться. Ведь этот словарь, который начал издаваться с 1949 года, вошел в сознание уже нескольких поколений, как нормативный толковый словарь современного русского литературного языка, как словарь, способствующий повышению культуры русской речи. Поэтому вводить в него подобные «словечки» и выражения не было никакой необходимости. Это не что иное, как дань «моде». Вульгарные слова и выражения (по нашему мнению), которые принято считать нецензурными, не обогащают толковый словарь, а, наоборот, его засоряют. Считаем, что при переиздании Ожеговского толкового словаря такие словарные статьи должны быть изъяты.

Одним из проявлений «свободы слова», снятия цензурных запретов, которые наступили в 90- х г. прошлого столетия, в т.н. «постперестроечный» период, служит то, что некоторые наши писатели и журналисты стали выступать за свободное употребление в печати даже матерных слов и выражений, т.е. русского мата.

В научном плане, конечно же, вульгарную и матерную лексику изучать можно. Из этого не следует делать какую-то «запретную зону», если эта лексика в языке реально существует. Однако вводить такую лексику в произведения художественной литературы, в кинофильмы, и телепередачи, в газеты и журнальные статьи, а тем более, закрепить ее в алфавитном порядке в толковых словарях русского языка - явно недопустимо. Это приведёт лишь к засорению русского литературного языка и к его постепенному оскудению.

Поэтому не случайно нашими учёными-языковедами на «повестку дня» поставлен вопрос об экологии русского литературного языка и его защите. В частности, этот вопрос остро звучит в устных выступлениях и журнальных статьях ведущего ученого в области культуры русской речи профессора Л.И. Скворцова.

В статье «Язык, общение и культура» он пишет: «Русский язык надо беречь от засорения вульгаризмами, жаргонизмами, бранными и матерными словами».

В другой своей статье «Что угрожает литературному языку? (Размышления о состоянии современной речи)» Л.И. Скворцов обращает внимание на то, что «засорение языка, подобно загазованности воздуха, нарастанию токсичности, является опасным для жизни человека». «Наша среда существования, - в том числе и языковая, - должна быть здоровой, (экологически чистой), годной для самовыражения и обновления».

Нельзя не отметить, что в защиту чистоты русского литературного языка активно выступают также и наши религиозные деятели. Так, в мае 1994 года по инициативе и под эгидой Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II в Москве в Свято-Даниловом монастыре была проведена соборная встреча любителей и хранителей русского слова.

С приветствием к участникам этой встречи обратился Алексий II. Он сказал: Неоценимое культурное сокровище - русский язык - к скорби нашей (в последнее время) подвергается сильнейшей деформации. Происходит крайнее оскудение и засорение всякими нелитературными словами, выражениями и жаргоном. Язык уродуется безграмотным произношением, массовым неоправданным заимствованием слов из других языков. Все это должно побуждать всех, кому дорог великий язык великого народа, делать все возможное, чтобы сохранить его чистоту и приумножить его выразительные богатства».

Таким образом, в наше время вопрос об экологии русского литературного языка и его защите является, действительно, вопросом жизненно важным для всех жителей России, для всех говорящих по-русски. И активную роль в защите русского литературного языка от засоряющих его нецензурных слов и выражений должны сыграть наряду с учёными-языковедами, деятелями культуры, религиозными деятелями - также наши журналисты, педагоги, юристы. Одним словом, все интеллигентные люди.

Дело дошло до того, что отдельные наши писатели (Ю. Алешковский, Э. Лимонов, В. Ярофеев, И. Волгин и др.) стали вводить матерные слова и выражения в речь героев в своих рассказах и повестях, выдавая это якобы за реалистическое изображение действительности.

Нецензурные слова и выражения иногда можно было услышать в отдельных кинофильмах и телевизионных передачах, встретить в газетных и журнальных публикациях. В «Аргументах и фактах» была даже напечатана статья А.Ф. Журавлева под заголовком «Непристойные слова как явление культуры», в которой автор вслед за некоторыми нашими писателями (которых мы уже упомянули) берет под защиту русский мат, призывая беречь его как образец подлинно национальной русской речи, как общенародное достояние. Он даже рекомендовал все матерные слова и выражения в алфавитном порядке ввести в толковые словари русского языка, т.е. полностью эмансипировать русский мат, с чем, конечно же, принципиально нельзя согласиться.

В чём здесь дело? Конечно, подобные слова и выражения есть в каждом языке, в том числе и в русском. Это реальность, на которую нельзя закрывать глаза. Однако, как установили учёные, психологи и языковеды, специально изучавшие этот вопрос, матерная лексика была создана русским народом исключительно для устного общения (с глазу на глаз), а именно для создания неожиданного эффекта неприличия, т.е. сферой употребления матерных слов и выражений было только просторечие, а не русский литературный язык, а тем более язык художественной литературы.

Ведь каждый литературный язык, в том числе русский литературный язык, по определению Горького, - это живой, народный язык, «обработанный мастером художественного слова». Поэтому использовать вульгарные и матерные слова и выражения в речи героев художественных произведений недопустимо, прежде всего, потому, что всякое художественное произведение (рассказ, повесть, роман, пьеса) - это произведение искусства. Одно дело услышать русский мат где-нибудь на улице в узком кругу лиц, а другое дело - услышать его со сцены, скажем, Оренбургского драмтеатра или с телеэкрана.

Ведь все наши русские писатели - классики были великими писателями-реалистами, но никто из них, ни, скажем, Л.Н. Толстой, ни Ф.М. Достоевский никогда не стремились «щеголять» матерными словами и выражениями, хотя им в своих романах приходилось описывать и тюрьмы, и публичные дома и т.д. Или взять известную пьесу А.М. Горького «На дне». В речи его героев мы не встретим ни одного нецензурного слова или выражения. Более того, в этой пьесе звучит гимн Человеку (с большой буквы).

Видимо, назрела необходимость нашей Государственной Думе принять специальный Закон о бережном отношении к русскому языку как государственному языку Российской Федерации, запрещающий использование ненормативной лексики, и прежде всего матерных слов и выражений, как в средствах массовой информации, так и в художественных произведениях, спектаклях и кинофильмах. Тогда, хочется надеяться, и речь всех говорящих по-русски станет намного чище!

 

Из электронного учебника «Русский язык и культура речи».

Приложение 22

Музыкальное потрясение

4 ноября в клубе «Поднебесье» (в здании Орен­бургского театра музкомедии) состоялся рок-фестиваль оренбургских групп «Безумие». Вро­де бы ничего из ряда вон выходящего, ничего нового, абсолютно ничего сверхъестественного. Тогда что же заставило двух далеко не наивных девушек внутренне содрогнуться, еще и не успев зайти в зал?

 

Восстановив кое-какие «роковые» воспоминания из школьной жизни, я получила не­который шаблон рок-фестива­ля, приложила пленку реминис­ценций к происходившему пе­ред глазами - и что же получи­ла? Судя по всему, публика этих тусовок нисколько не измени­лась: всё те же неформалы - в джинсах, ботинках, куртках и с максимально длинными воло­сами. Еще лучше - запутанны­ми, ещё лучше - с огромным ко­личеством всевозможных фенечек, веревочек и прочего, что можно привязать к шее, ноге, руке и так далее. «Стариков» видно за версту: косуха или во­обще хоть что-нибудь кожаное, на голове - патлы, напоминаю­щие самым догадливым воло­сы. Необходимый атрибут - бу­тылка пива и выражение глубо­кого понимания всего, что происходит, независимо от того, происходит ли на самом деле хоть что-нибудь вообще.

Кругом шум, суета, никого не пускают, но, кстати, никто и не ломится. Большинство, увере­на, невероятно удивились бы, узнав, что здесь ещё и вовнутрь зайти можно. Редкие прохожие старательно приводят в поря­док свои вытянутые лица, тщетно придавая им выражение пол­ного безразличия, отчего стано­вятся похожими на помидор, случайно прибитый тыквой. Шаг влево, и нечто с треском взры­вается под ногами. Мои и без того расшатанные нервы сда­ют, и глотка сама выкрикивает проклятия. Кругом белесая пена. «Зачем же продукт пере­водить?! » А осколки тем време­нем растекались пивными ручь­ями, обходя изгибы моих по­дошв. Пока зрение адаптирова­лось к новым условиям, непод­готовленный слух метнулся от бранной атаки к приближаю­щимся глухим ударам. Спаси­те! Уже через секунду с облегчением выдыхаешь - это, ока­зывается, лучшие друзья давно не виделись. И вот уже толка­ешься сразу во всех направле­ниях, протискиваясь ко входу. А когда с удивлением осознаёшь, что финальным рывком тебя выносит почему-то в противоположном от входа направлении, вдруг слышишь первые аккор­ды гитары и обнаруживаешь себя у сцены. Свершилось!

Кто-то поёт, что-то скрипит, некто пьяно пошатывается, но этого никто не замечает. Дорвавшись до зала, все скрепили встречу крепким питием и забылись под сладкий лепет бас-гитары. Непосвящённый в жиз­ни не догадается, кто выступа­ет, а люди знающие давно от­ключились - спросить не у кого. Порадовала ставшая уже почти классикой группа «Ородруин», а больше никто и не запомнил­ся. Наверное, не достигли ещё местные группы такого мастер­ства, чтобы в душу западало, или же взгляды наши на музыку не совпали.

Вскоре стало и вовсе невмо­готу, захотелось уйти, что мы с подругой и сделали. На улице было безумно свежо и тихо. Нам понравилось.

 

Из газеты.

Приложение 23

 

Михаил Сергеев

Услышь себя, Россия!

Лингвистический вирус в одинаковой степени поразил школьников и педагогов, чернорабочих и министров, бомжей и олигархов, статистов и режиссеров, журнали­стов и политиков.

С древнейших времен известна ораторская мудрость, которая гласит: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Речь, изобилующая словами-паразитами, содержащая в себе неверное произношение, ненормативную лексику, носящая криминальный оттенок, утомляет и раздражает.

 

Н

едавно, выступая по телеви­дению, ректор Московского государственного универси­тета Виктор Садовничий с огромной тревогой отметил, что подавляющая часть современных абитуриентов и студентов, великолепно подготов­ленных в области точных и естест­венных наук, совершенно не умеют изъясняться грамотным русским языком. К сожалению, причин тому немало.

Печальнее всего осознавать, что едва ли не главным инициатором всероссийской безграмотной разго­ворной речи выступают средства массовой информации. 12 августа в репортаже из Ирака корреспондент телеканала «Россия» Николай Дьяков информировал нас: «Исламисты по­обещали опять взорвать нефтепро­вод». Причем слово «нефтепровод» он произносит с ударением на пер­вой букве «о». В тот же день из репор­тажа очередного профессионала - корреспондента телеканала REN TV Дмитрия Штоколова - о прелестях туризма на Мальдивских островах мы с интересом узнаем, что здесь «люди отрываются». Сидишь и думаешь: не то люди отрываются от какой-то по­гони, не то утрачивают связь друг с другом, не то вынуждены время от времени прерывать безмятежный от­дых... В конце концов, пора бы уже журналистам научиться уважать те­лезрителя и отличать официальное освещение событий от приятельско­го кухонного трёпа.

Несть числа примерам неуклонной деградации родного языка. Не пер­вый год из радио- и телеприемников несутся слова песни в исполнении автора Гарика Сукачева: «Только нет в тех портах и на станциях тех / У меня никого почему-то...» И за все это вре­мя никто не объяснил незадачливому певцу, что слово «порты» с ударени­ем на последнем слоге - это не что иное, как один из синонимов слова «штаны»...

Вспомним уже навязшие в зубах «инциндент», «прецендент», «компро­ментацию» и «константирование» - с постоянно звучащей в речах иных «краснобаев» лишней буквой «н» в середине слова...

Всякий раз испытываю омерзение, когда в современных отечественных сериалах и бесчисленных пошлых те­лешоу слышишь «узаконенный» мол­чаливым согласием высшего чинов­ничества от культуры последнего десятилетия неологизм «трахать». В со­временном толковании «массмедиа-филологами» нам предлагается под этим словом понимать не что иное, как половой акт.

И все же больше тревожит другое. Некогда могучее стройное древо род­ной речи сегодня, как жуком-корое­дом, вдоль и поперек источено неоп­равданно применяемым условно-предположительным сравнением «как бы». Вдумайтесь: эти два коротеньких слова, примененные не кместу, не только заставляют усомниться в куль­турном уровне говорящего, не только формируют примитивный стиль его речи, но и придают фразе, а вместе с тем порой и всему сказанному проти­воположный смысл. Более того, они позволяют слушателю предположить, что содержание речи не будет сильно отличаться от её формы. Как вы стане­те реагировать, скажем, на такое предвыборное заявление будущего депутата: «Я обещаю всемерно как бы отстаивать интересы и права моих из­бирателей! »?..

Эпидемия под названием «как бы» охватила все сферы производствен­ной, творческой и бытовой деятель­ности россиян, все социальные слои, возрастные группы общества и даже подавляющую часть русскоговоря­щего населения зарубежных стран. Лингвистический вирус в одинаковой степени поразил школьников и педа­гогов, чернорабочих и министров, бомжей и олигархов, статистов и ре­жиссёров, журналистов и политиков. Такое бы единодушие да в созида­тельных устремлениях!

Слушая недавно в телерепортаже с XVII Международной книжной вы­ставки-ярмарки Марию Арбатову, я так и не смог понять, понравилась ей выставка или нет, купила она здесь какие-либо книги или не собиралась этого делать. Все потому, что речь «известной российской писательни­цы», как её представил корреспон­дент, была обильно пересыпана пре­словутым «как бы».

Более всего неприятно слышать неуместное сравнение из уст профессиональных журналистов. К примеру, 19 августа корреспондент телеканала НТВ Борис Кольцов, рассказывая в выпуске новостей о заседании Прави­тельства РФ, на всю страну, на весь мир произносит: «Фрадков обратился к Грефу как бы задавая вопросы...» (Кстати, как обособить в данном слу­чае деепричастный оборот? ) И далее: «Члены Правительства продолжили как бы дискуссию...». После такой бес­помощной информации дипломиро­ванного журналиста, аккредитованно­го освещать важные решения пред­ставителей высшей государственной власти, миллионы телезрителей впра­ве подвергнуть сомнению профессио­нальную компетентность корреспон­дента и достоверность представляе­мых им сведений. Но злополучное «как бы» звучит всё чаще, всё назойливее. И, самое опасное, прочно от­кладывается в сознании, особенно представителей молодого поколения, как признак глубокомысленного изло­жения сути дела.

В этой связи удивляет многолетняя позиция невмешательства во всена­родную нашу беду российских мини­стров образования и культуры. Очень сильно сомневаюсь, чтобы кто-то на радио и телевидении препятствовал им в предоставлении эфирного вре­мени, в течение которого они, вместе и порознь, могли бы просветить в грамматике дорогих соотечественни­ков. А ведь язык - это не что иное, как часть нашей национальной культуры.

Мои размышления о судьбе родно­го языка не имеют целью уязвить чьё-либо самолюбие, обижаться на констатацию очевидного для всей страны явления, по меньшей мере, глупо. По­лагаю, разумнее и полезнее было бы каждому из нас обратиться к учебнику русского языка и подвергнуть беспо­щадной проверке собственную куль­туру речи.

 

Из газеты.

 

Приложение 24

 

Юрий Долин

 

О культуре нашей речи

Заметки филолога

 

⇐ Предыдущая18192021222324252627Следующая ⇒

Поделиться: