Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Психологические особенности допроса в конфликтной ситуации
Конфликтная ситуация допроса характеризуется активным противодействием допрашиваемых лиц, независимо от их процессуального положения, намерениям следователя (суда) установить истину по делу путем получения от них информации. Основным способом противодействия во время допроса является дача ложных (полностью или частично) показаний либо вообще отказ давать какие-либо показания. Эффективность допроса в такой конфликтной ситуации, выбор наиболее оптимальных тактических приемов изобличения во лжи определяется тем, насколько хорошо следователь разбирается в психологических закономерностях поведения человека, дающего ложные показания, умеет проникнуть в мотивационную сферу его личности, своевременно обнаружить обман и разоблачить его. Мотивы ложных показаний. Мотивами сообщения ложных сведений допрашиваемым нередко являются: боязнь оказаться разоблаченным в совершенном преступлении, в каких-либо неблаговидных поступках и получить за это наказание, нравственное осуждение; опасение быть отвергнутым личностно значимой для него референтной группой из-за допущенного по отношению к кому-либо из ее членов «предательства»; боязнь мести со стороны соучастников преступления; стыд за содеянное; желание скрыть интимные стороны жизни; явная или скрытая антипатия к следователю и т.п. У лиц психопатизированных, интеллектуально незрелых, инфантильных мотивами дачи ложных показаний либо отказа вступать в контакт со следователем могут оказаться: стремление к самоутверждению, уверенность в своей якобы особенной исключительности, негативизм по отношению ко всему происходящему, что проявляется в малопонятном на первых порах упрямстве. Нередко поведение допрашиваемого определяется несколькими, порой довольно противоречивыми побуждениями, из-за чего нарушаются механизмы психологической адаптации к происходящему, снижается способность противостоять возникшим осложнениям. На этом фоне развивается внутренний конфликт личности. Все это приводит к состоянию психической, эмоциональной напряженности (фрустрации). В результате затрудняется адекватное, критическое восприятие, осмысление событий, когда вполне разумные, обоснованные доводы следователя воспринимаются не иначе как его «уловки», а сам следователь видится человеком беспринципным, готовым на всякие нарушения законности, лишь бы получить «нужные» ему показания. Следует считаться с таким состоянием допрашиваемого, с низким уровнем его правосознания, относясь ко всему этому как к объективной реальности. Необходимо видеть происходящую в его сознании борьбу противоречивых мотивов, «обеспечивая победу именно тех из них, которые побуждают допрашиваемого говорить правду»1. Понять поведение, мотивы поступков допрашиваемого, особенно если им является лицо, совершившее преступление, поможет более углубленное изучение его характерологических особенностей с помощью рассмотренных выше методов, а также судебно-психологической экспертизы. Особое внимание при этом уделяется выявлению таких свойств личности, как: эмоциональная неустойчивость, импульсивность в сочетании с повышенной агрессивностью, асоциальностью его установок, расплывчатость, непродуктивность мышления. Серьезное влияние на мотивацию личности допрашиваемого, особенно если им является подозреваемый, оказывает ситуация неопределенности его положения. Состояние психической напряженности, возникающее при этом, может явиться мощным побудительным фактором, Кертес И. Тактика и психологические основы допроса. М., 1965. С. 150. 27 37 занять доминирующее положение в структуре его мотивационнои сферы, определяющей его дальнейшее поведение. Необходимо также иметь в виду, что люди с чертами тревожно-мнительного характера в подобной ситуации легче поддаются постороннему внушающему воздействию. В состоянии психической напряженности таким лицам труднее критически осмысливать происходящее. Они легче уступают, отказываясь от собственного мнения. Одним из опасных результатов поведения таких лиц на допросе может явиться оговор ими других граждан. Мотивами оговора могут быть такие низменные чувства, как месть, зависть, страх. Мотивы самооговора. Гораздо труднее разобраться в мотивационнои сфере, в поведении допрашиваемого, прибегающего к самооговору. Кажущаяся на первый взгляд виновность лица, подозреваемого в результате самооговора в совершенном преступлении, состояние психической напряженности, сопровождающее его «признание», ослабляют контроль следователя за ситуацией, вызывают иллюзорное ощущение успешно осуществляемой познавательной деятельности, в связи с чем возникает переоценка следователем своих возможностей и личных качеств. Из-за этого подсознательно формируется психическая установка по отношению к своему мнению как непогрешимому, единственно правильно отражающему действительность. Процесс искаженного восприятия и оценки следственной ситуации, обусловленной самооговором допрашиваемого, может еще более усугубляться при завышенной самооценке следственного работника, которая постоянно требует новых «подкреплений», подтверждений его «высокого» профессионализма. В последующем этот процесс профессионального самоутверждения «любой ценой», в основе которого лежит неправильная оценка не только своих способностей, но и реальной следственной ситуации, становится одной из причин профессиональной деформации следственного работника, приводит к различного рода судебным ошибкам, лишний раз подтверждая пристрастность нашего мышления, особенно когда верх берут эмоции, а не строгий критический анализ ситуации, поведения допрашиваемого и собственных возможностей следователя. Формированию мотивов самооговора допрашиваемым могут способствовать состояние безнадежности, своеобразной безысходности, обусловленное утратой человеком веры в справедливость, гуманность правоохранительных органов, законность их деятельности, под влиянием заключения его под стражу в качестве меры пресечения, ареста в связи с задержанием по подозрению в совершении преступления, а также под воздействием той негативной социальной среды, в которой он сразу же оказывается, будучи арестованным. Однако, оговаривая себя, допрашиваемый может преследовать и сугубо эгоистические, корыстные цели: а) признав себя «виновным» в менее тяжком преступлении, быстрее получить за него наказание и таким способом уйти из поля зрения органов предварительного следствия, ведущих расследование более тяжкого преступления, которое совершил допрашиваемый; б) приняв на себя всю вину за совершение группового преступления, добиться освобождения от ответственности других соучастников, в конечном итоге и самому получить менее строгое наказание1. Кроме того, надо иметь в виду, что причинами самооговора могут оказаться: временное расстройство психической деятельности допрашиваемого, его душевная болезнь, слабоумие. Психология лжесвидетельства. В любых показаниях допрашиваемого, умышленно искажающего истину, содержится ложь, которая полностью или частично формирует то или иное высказывание. С психологической точки зрения ложь есть не что иное, как намеренно созданный продукт мыслительной деятельности человека, искаженно (полностью или частично) отражающий действительность. «Обычно принято думать, что нет ничего более случайного, капризного и не подчиняющегося никаким законам, чем ложь, — писал А.Р. Лурия. — Однако такое представление неверно. Ложь, как и всякое мышление, построенное по другому принципу, имеет свои формы, свои правила, свои приемы. Человек, который лжет, прибегает всегда к определенным законам мышления, к определенным формам логики. Вскрыть их — означало бы сделать серьезный шаг вперед по пути умения отличить правдивое высказывание от ложного, а это дало бы новые прекрасные приемы в следственном деле»2. В процессе подготовки ложных высказываний субъекту приходится производить гораздо большее число мыслительных операций с фиксацией своего внимания, особенно памяти, на том, какие его высказывания правдивы, а какие основаны на вымысле. В ходе такого процесса происходит своеобразное раздвоение сознания, нарушается внутренняя гармония личности, в связи с чем резко повышается напряженность мыслительных, мнемических процессов, а это, в свою очередь, отрицательно влияет на их качественные показатели. Возросшее количество искусственно сконструированных посылок и следствий «загромождает» память, заставляя допрашиваемого постоянно соотносить вновь высказываемое суждение с реальной действительностью, а также с уже ранее высказанными ложными утверждениями. И чем их становится больше, тем труднее соотносить содержание вымысла с реальными фактами, что может проявляться в различного рода оговорках, неадекватных реакциях на вопросы следователя. Вот почему лгущий нередко рискует проговориться. С точки зрения структуры можно выделить следующие виды показаний, содержащих ложь: показания, полностью состоящие из вымысла; показания, частично содержащие ложные утверждения, которые либо прикрывают правду, которую допрашиваемый скрывает, либо являются дополнением к ней. 1 Более подробно см.: Ратинов Д.Р., Скотникова ТА. Самооговор (происхождение, предотвращение и разоблачение ложных признаний). М., 1973. С. 65—81. ' Лурия А.Р. Экспериментальная психология в судебно-следственном деле // Советское право. 1927. № 2 (26). С. 92. 27» На примере последнего вида ложных показаний рассмотрим особенности мыслительной деятельности допрашиваемого, сознательно пытающегося ввести органы правосудия в заблуждение. Данный процесс включает в себя следующие мыслительные операции: □ обдумывание и выражение субъектом в виде показаний части той правды, которая объективно существует и которую, по его мнению, незачем скрывать; □ анализ тех фактов, которые не должны, по мнению допрашиваемого, стать достоянием следователя (суда), и определение путей (способов) их сокрытия; □ создание вымысла, которым заполняются опущенные в показаниях места либо объясняется (оправдывается) отсутствие в показаниях тех или иных фрагментов (простейший пример подобного вымысла: «забыл», «не обратил внимания», «меня там не было» и т.п.). В подобных случаях следователю необходимо превзойти допрашиваемого в ранге рефлексии, суметь воссоздать последовательность его возможных рассуждений и результат, к которому тот стремится. А затем, имитируя ход мыслей допрашиваемого, продумать серию уточняющих, дополняющих вопросов, которые побуждали бы его продолжать начатый им цикл мыслительных операций, часть из которых строится на ложных посылках1. И чем последовательнее будут развертываться следователем в виде вопросов первоначально сконструированные ложные утверждения допрашиваемого, тем меньше у того будет оставаться шансов добиться с помощью лжи поставленной цели. На это и рассчитан разработанный в криминалистике метод развертывания лжи. В конечном итоге со всей очевидностью ложь будет обнажена, независимо от того, признает данный факт допрашиваемый или все еще будет упорствовать и предпринимать тщетные попытки придумать более «доброкачественную» ложь, оправдывая обнажившиеся во время допроса противоречия обычными в подобных случаях малоубедительными объяснениями о том, что его якобы «неправильно поняли» и т.п. И даже когда кроме ложных, противоречивых показаний ничего больше не удается получить, не следует отчаиваться и показывать это допрашиваемому, так как субъект, который открыто лжет, уже этим частично разоблачает себя, демонстрируя свою заинтересованность в сокрытии истины. С этой точки зрения, как ни парадоксально, может быть, это звучит, ложь тоже является важной информацией, которой нужно умело воспользоваться, особенно в ситуации группового лжесвидетельства, когда допрашиваемые с помощью тактических приемов расследования лишаются возможности договариваться между собой о деталях своих ложных показаний. Поэтому вряд ли полностью можно согласиться с утверждением, что «с психологической стороны для получе- 1 См.: Ратинов А.Р. Теория рефлексивных игр в приложении к следственной практике // Правовая кибернетика. М., 1970. С. 190. ния правдивых показаний лучше предупреждать ложь, чем разоблачать ее»1. Это далеко не всегда так. В литературе можно встретить достаточно широкий перечень признаков речевого (вербального) поведения, с помощью которых оценивается лживость показаний. В частности, о том, что показания могут быть ложными, свидетельствуют: □ несоответствие показаний (полностью или частично) бесспорно установленным доказательствам по делу; п схематизм сообщаемых сведений, однотипность, «заученность» различных подробностей, сопутствующих событиям; □ употребление несвойственных допрашиваемому речевых форм, оценочных суждений, которые использовались ранее другими лицами на допросах; □ «забывание» обстоятельств, которые вряд ли могли быть забыты данным субъектом с учетом времени, прошедшего с момента событий, его возрастных, мнемических, профессиональных особенностей; □ дезадаптивные формы поведения на допросе, не связанные с самим фактом вызова на допрос, возникающие в качестве ответной реакции на уточняющие вопросы, на предъявление доказательств по делу2. Дезадаптивные формы поведения допрашиваемого лица. Подобные формы поведения лиц, пытающихся ввести в заблуждение, обмануть следователя, могут оцениваться последним не только в чисто информационном отношении (сказал — не сказал; сказал, но совсем не то, что точно установлено по делу, и т.д.), но и с точки зрения невербальных проявлений на уровне психофизиологических реакций, сопровождающих речь лжесвидетеля, которые наблюдаются в его мимике, жестах, интонации голоса и т.д. Как замечает А. Пиз в своей широко известной книге, посвященной невербальному общению, проблема с ложью заключается в том, что наше подсознание работает автоматически и независимо от нас. Поэтому «язык телодвижений», выявляющий скрытые связи между нашим скрытым внутренним состоянием с внешне наблюдаемыми телесными проявлениями обычно «выдает нас с головой». В тот момент, когда субъект начинает лгать, его жестово-мимические реакции начинают вызывать у нас ощущение того, что нам лгут. Этими реакциями могут быть: сокращения лицевых мышц, расширение или сужение зрачков глаз, испарина на лбу, румянец на щеках, учащенное моргание и множество других мелких жестов, сигнализирующих об обмане, которые проявляются на какие-то доли секунды3. Только благодаря соответству- ем.: Васильев А.Н., Карнеева Л.М. Тактика допроса при расследовании преступлений. М., 1970. С. 95. 2 См.: Ратинов А.Р., Гаврилова Н.И. Логико-психологическая структура лжи и ошибки в свидетельских показаниях // Вопросы борьбы с преступностью. 1982. № 37. С. 44—56; см. также: Ратинов А.Р., Адамов Ю.П. Лжесвидетельство (Происхождение, предотвращение и разоблачение ложных показаний). М., 1976. См.: Пиз А. Язык телодвижений. Как читать мысли других людей по их жестам. М., 1992. С. 30—31. ющему тренингу, высокому уровню самоконтроля некоторым людям иногда все же удается привести в соответствие невербальные проявления со своими лживыми высказываниями. Если свою речь, отдельные фразы, свои высказывания люди, находящиеся в обычном состоянии, более или менее контролируют, то с невербальными (жестовыми, мимическими, интонационными и др.) проявлениями обычно происходит иначе, поскольку они часто оказываются вне контроля, они постоянны и неизменны на протяжении всей жизни человека. Соответствие этих чаще всего подсознательно управляемых проявлений поведению человека, его речи, каким-то объективно установленным обстоятельствам обычно свидетельствует о том, что субъект ведет себя искренне. И наоборот, рассогласованность (неконгруэнтность) описанных выше проявлений, о чем мы уже говорили выше, может свидетельствовать об установке свидетеля обмануть следователя. Значение всех этих проявлений состоит в том, что они сигнализируют о намерениях допрашиваемого. Поэтому они должны прежде всего побудить следователя обратить более пристальное внимание на такого субъекта, попытаться найти ответ, почему он ведет себя так, пытается лгать, какие мотивы побуждают его к этому. Каковы же эти наиболее распространенные психофизиологические проявления (реакции), сопровождающие речь лжесвидетеля и выдающие его неискреннее поведение? Прежде всего следует сказать о глазах и взгляде. Мы уже говорили о роли визуального контакта в процессе общения. Взгляд свидетельствует не только о взаимном расположении сторон друг к другу, но и косвенно может сигнализировать о нежелании человека говорить правду. Подмечено, что если субъект пытается что-то скрывать, то его глаза встречаются с глазами партнера по общению менее одной трети всего времени их разговора. Такое поведение может сопровождаться направлением взгляда в сторону или вниз, внутрь себя или в пространство (отрешенный взгляд), непроизвольным потиранием пальцем века, ушной раковины 'и т.п. О стремлении субъекта отгородиться от своего партнера по общению, скрыть от него свои подлинные намерения косвенно могут свидетельствовать и его различные так называемые закрытые позы в виде скрещенных на груди рук, закидывания ноги за ногу, сцепленных пальцев рук (А. Пиз). Состояния волнения, тревоги, нервозности, возможно, обусловленные стремлением субъекта скрыть истину от органов правосудия, его колебаниями — давать правдивые показания или продолжать лгать, могут выражаться в виде различных ритмичных движений пальцев, рук, ступней, периодически повторяющегося во время допроса ерзания на стуле, в виде так называемых жестов-самоадаптеров (вращения всевозможного рода мелких предметов, случайно оказавшихся под рукой и т.п.), приоткрытый рот либо, напротив, прикусывание губ, замедленный темп речи, почесывание подбородка и т.д.1. Безусловно, ко всем вышеперечисленным вербальным и невербальным проявлениям в поведении допрашиваемых лиц следует относиться достаточно критически, непременно оценивая их в совокупности, в сопоставлении их друг с другом, а также с различными доказательствами по делу. Далеко не всегда следует малейшую мимическую реакцию обязательно принимать за показатель лжесвидетельства, поскольку причинами ее могут быть и совсем иные обстоятельства, например обычные опасения и даже страх, обусловленные всего лишь самим фактом вызова человека на допрос, боязнь, что его могут подозревать в чем-либо предосудительном. Наиболее распространенные психологические приемы и методы разоблачения лжесвидетельства. В обширной литературе по юридической психологии, криминалистике помимо описанных выше приемов психодиагностики неискреннего поведения допрашиваемого, метода развертывания лжи описано достаточно большое количество разнообразных методических приемов, используемых при разоблачении лжесвидетелей2. Кратко остановимся на некоторых из них. Метод повторного допроса. Метод повторного допроса или повторной постановки вопросов, но в уже несколько ином контексте по сравнению с теми, которые ранее уже ставились, рассчитан на не очень прочную память допрашиваемого, который, дав однажды ложные показания, стремится придерживаться их и в дальнейшем. Однако, запамятовав отдельные детали из своего вымысла, допускает противоречия с ранее сообщенными сведениями. Возможности данного метода ограничены. Поэтому не следует преувеличивать его значение. Одним этим приемом, не располагая другими более серьезными доказательствами, изобличающими допрашиваемого, вряд ли удастся сразу же побудить его говорить правду, в том числе и о том, почему он сам себе противоречит. И тем не менее полученные в ходе повторного допроса расхождения в показаниях допрошенного лица позволяют обратить на него более пристальное внимание следователя, побуждая последнего активнее заняться поиском ответа: почему данный субъект дает противоречивые показания, тем более в каких-то даже и не столь существенных деталях? Давно подмечено (и не без оснований), что маленькая ложь всегда рождает большие подозрения. Методы (приемы), создающие искаженное представление об осведомленности следователя. Данная группа методов объединяет Достаточно подробная классификация различных проявлений, сопровождающих речь, которая приведена выше, содержится в интересной, с юмором иллюстрированной книге: Дерябо С.Д., Ясвин В.А. Гроссмейстер общения. М., 1996. 2 Можно сослаться на такие широко известные работы: Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М., 1967; КарнееваЛМ., Соловьев А.В., Чувилев А.А. Допрос подозреваемого и обвиняемого. М., 1969; Васильев А.Н., Карнеева Л.М. Тактика допроса при расследовании преступлений; Доспулов Г.Г. Психология допроса на предварительном следствии. М., 1976; и целый ряд других работ. большое количество разнообразных приемов, с помощью которых демонстрируется повышенная осведомленность, профессиональная уверенность следователя в раскрытии преступления, доскональное изучение им обстоятельств дела. К ним можно отнести прежде всего приемы чисто поведенческого характера (уверенная манера держать себя и задавать вопросы, тон, которым ставятся эти вопросы, выжидательные, многозначительные паузы, перемежающие речь, улыбки, выражающие сомнение относительно того, о чем говорит лжесвидетель, прямой, открытый взгляд, соответствующие мимические реакции, уместная жестикуляция и пр.). Формирование преувеличенного представления об осведомленности следователя может целенаправленно проводиться и путем использования совершенно второстепенной информации, поступающей к нему из различных источников, нередко парадоксальным образом дезориентирующей допрашиваемого. Этого удается достичь, вводя в диалог с ним отдельные достоверно установленные факты из его жизни, упоминая о его каких-то занятиях, увлечениях, известных узкому кругу его близких знакомых. Подобного рода осведомленность следователя в этом ворохе, казалось бы, совсем ненужных по делу сведений нередко приводит к тому, что у допрашиваемого возникает мысль, что за ним ведут скрытое наблюдение и поэтому следователю известны эти подробности. Осведомленность следователя о прошлом допрашиваемого подсознательно формирует у последнего мнение и об осведомленности о его настоящем. Под влиянием этого он может склониться к тому, что в данной ситуации бессмысленно давать ложные показания. Однако, как совершенно справедливо подчеркивает Г.Г. Доспулов, используемая следователем информация, должна быть абсолютно точной. Иначе, сообщив допрашиваемому неверные сведения, следователь рискует показать свою неосведомленность и только лишь укрепит решимость допрашиваемого продолжать давать ложные показания1. В качестве приема, создающего преувеличенное представление об осведомленности следователя, может быть использовано и заранее продуманное размещение на его рабочем столе, в других местах служебного кабинета (в зоне видимости допрашиваемого) различного рода документов, таблиц, вещественных доказательств, изъятых с места происшествия, во время обыска и т.д. Метод постановки косвенных вопросов. Суть данного метода, именуемого некоторыми авторами методом «косвенного допроса», состоит в том, что допрашиваемому ставятся вопросы, имеющие второстепенное для него значение, но, отвечая на них, он вынужден сообщить именно те сведения, ради которых и были поставлены эти «второстепенные» вопросы. Как пишет А.Р. Ратинов, «интересующие следователя вопросы задаются без всяких акцентов, в будничном, даже небрежном тоне, чтобы С. 83. См.: Доспулов Г.Г. Психология допроса на предварительном следствии. М., 1976. не подчеркивать их особого значения. При этом используются различные отвлекающие приемы, при помощи которых переключается внимание допрашиваемого с тех обстоятельств, которые подлежат выяснению, нарочито выделяются несущественные моменты, создается видимость того, что в них и заключен весь смысл допроса»1. Очень образно описан данный прием Ф.М. Достоевским в его романе «Преступление и наказание» в эпизоде, когда следователь Порфирий Петрович пытается изобличить Раскольникова в лжесвидетельстве, а затем и в совершении убийства: — Да вот, кстати же! — воскликнул он, чему-то внезапно обрадовавшись, — кстати вспомнил, что же это я!.. — начинает как бы издалека, между прочим свой монолог Порфирий Петрович, будто бы обеспокоенный судьбой двух маляров, подозреваемых в убийстве, которые вдень совершения преступления красили этажом ниже квартиру в том доме, в котором жили убитые Раскольниковым женщины. Как известно из романа, последний отрицал факт своего нахождения в этом доме в день убийства. Признайся, что во время своего последнего визита к Алене Ивановне он был свидетелем ремонта этой посторонней квартиры, ему пришлось бы признаться и в том, что в день убийства он был на месте происшествия, а следовательно, и совершил преступление. Вот как далее «разворачивается» этот «косвенный вопрос» Порфирием Петровичем: — Так проходя-то в восьмом часу-с, по лестнице-то, не видали ль хоть вы, во втором-то этаже, в квартире-то отворенной — помните? двух работников, или хоть одного из них? Они красили там, не заметили ли? Это очень, очень важно для них!.. |
Последнее изменение этой страницы: 2017-03-15; Просмотров: 1460; Нарушение авторского права страницы