Учение о доброделании, о памятовании смерти и богобоязненности

В последних двух главах автор делает вывод из всего, что он пережил и перечувствовал. Добродетель, обуздание страстей, мудрое пользование всеми благами, ниспосылаемыми от Бога, разумная покорность перед непонятными и неразрешимыми загадками жизни, повиновение справедливой власти, убеждение, что доброму человеку лучше, чем грешнику, – все это приводит к заключению, что " нет ничего лучшего под солнцем, как есть, пить и веселиться", т.е. как можно лучше пользоваться жизнью, какова она есть. Покой и скромная доля – вот что лучше всего, ибо вопросы жизни совершенно неразрешимы, а при всем том человека преследует мрачная тень смерти.

Проповедник делает заключение, что человек должен всегда исполнять свой долг, никогда не забывать о конце своей жизни. Что бы ни случилось в нашей жизни, все надо предавать в руки Божии, ибо только Бог знает к чему предназначена жизнь. Истина заключается в том, что представляется наилучшим: земное счастье, даруемое нам Богом, следует принимать с благодарностью, смирением, вниманием и со страхом Божиим. В жизни, конечно, бывает немало суеты, но в мысли, что прах возвратится в землю, а дух возвратится к Богу, Который дал его, содержится таинственная надежда, хотя, может быть, неосознанная.

Окончательный вывод хотя и не дает разрешения до конца страшной загадки человеческой жизни, но его правило остается непреложным и достаточным для нравственного руководства в жизни. " Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом все для человека" (12, 13). Мы не смеем жить во грехе, не смеем жить по слепому случаю, не смеем жить как лицемеры: " Ибо всякое дело Бог приведет на суд, и все тайное, хорошо ли оно, или худо" (12, 14).

ПЕСНЬ ПЕСНЕЙ

В еврейской Библии эта книга называется так: " Шир гашширим ашер-ле Шоломо", а в греческой – Asma aЇsmaЇtwn oЇ eгuti SalwmwЇn и переводится: " Песнь Песней царя Соломона". По грамматическим особенностям еврейского языка, повторение имени существительного в сочетании единственного числа с множественным употребляется для выражении превосходной степени, например, " Святая Святых" (Исх. 39, 37), " небеса небес" (3 Цар. 8, 27), " царь царей", " суета сует" (Еккл. 1, 2) и означает превосходную песнь, лучшую из всех когда-либо и кем-либо воспетых, тем самым указывая на высокое достоинство книги как по изяществу её поэтического изложения, так и по таинственно возвышенному предмету её содержания.

Книга " Песнь Песней", согласно иудейскому и христианскому преданию, принадлежит Соломону, сыну царя Давида и его преемнику на царском престоле. Написание книги относится к периоду расцвета Соломона, чему соответствует светлый и радостный предмет книги и живой и блестящий её язык. О происхождении книги от Соломона говорит первый стих её в еврейском тексте.

Иудеи, верные синагоге, всегда признавали эту книгу канонической. В христианскую эпоху Феодор Мопсуетский и др. выступили против канонического достоинства её, за что и были осуждены Пятым Вселенским собором. Православная Церковь всегда признавала " Песнь Песней" канонической книгой (Апост. пр. 85; соборных: 60 пр. Лаодик, 39 пр. Карф.; 2 пр. Трульск.; отеческих: 39 посл. Афан.; Кирилл Иер.; Григорий Б.; Иоанн Дамаскин).

По своему характеру книга " Песнь Песней" – произведение поэтическое, написана она в драматической форме. Главным предметом книги служит выражение и раскрытие любви двух лиц. Содержание её можно разделить на две части, тематически тесно связанные между собою. Первая часть (1, 5, 1) – повествует о любви невесты к своему возлюбленному, о её желании полной взаимной любви с ним и исполнение этого желания. Во второй части (5, 2 – 8, 14) описывается разлука Суламиты с возлюбленным, чувство скорби во поводу разлуки, желание вновь быть вместе и соединение с ним.

Толкование книги*

Попытки назвать Песнь Песней сборником ветхозаветных брачных гимнов разбиваются о соображение, высказанное одним современным автором: «Можно ли себе представить, чтобы свадебные гимны древнего Израиля совершенно игнорировали Бога, когда известно, что брачные церемонии евреев включали в себя “благословения Божии” новобрачным и их дому» (37, с. 115).

Для полноты картины сошлюсь на одно пособие для переводчиков Библии: «Песнь Песней представляет собой уникум во всем Писании, и нет ничего, даже отдаленно напоминающего ее. Это — лирическая поэма, но это вместе и диалог и монолог, хотя, опять же, и эти термины не подходят; указания лиц, произносящих те или иные слова в Песни Песней отсутствуют; в ней есть драматические черты, но это — не драма; в ней нет никакого движения. Язык у нее совершенно особый и крайне трудный, но это — не литературное произведение: постоянно мы находим в ней существительные мужского рода, сопровождаемые прилагательными женского рода или глагольным окончанием, употребляющимся в отношении женского рода, и — наоборот: существительные женского рода, сопровождающиеся прилагательными мужского рода; или — существительные в единственном числе, а сопровождающие их глаголы во множественном, и наоборот» (Meek The Interpreter’s Bible. 1956. P. 91 [цит. по 37, с.107—108]), — на русском языке это передать без существенной потери специфики текста совершенно невозможно.

В нашей церковной жизни есть один момент, который сразу приходит на память при чтении этого фрагмента. Это пасхальная служба в большом многопричтовом храме. В Москве существует традиция, в соответствии с которой во время пасхальной службы духовенство переоблачается при каждении на каждой песни канона в ризы разных праздничных цветов, поскольку Пасха — праздников праздник. Пасхальная служба в таком переполненном народом храме, когда кто-то куда-то спешит, машет кадилом, меняется свечами, несколько хоров друг друга невольно сбивают и так далее — все это выглядит некоторым скандалом на фоне нашего северного, статичного благочестия. Я уже не говорю о тех формах ликования, которые приходится наблюдать на Пасху в храме Воскресения в Иерусалиме. Можно сказать, что сумбурная на первый взгляд форма Песни Песней и должна являть такое пасхальное торжество. Кстати, и в ветхозаветные времена было установлено читать эту книгу именно на Пасху.

Связь нам раскрывают святые отцы. Святитель Амвросий Медиоланский, говорит, что «Книга Песнь Песней представляет собой брак и единение между Христом и Церковью, между несотворенным Духом и тварью, между плотью и духом. В этой книге не будем искать ничего земного, ничего плотского, ничего мирского, ничего телесного, — ничего без глубокого значения или подвергшегося изменению» [цит. по: 37, с. 106]. Почему же об этом говорится в таких странных и полубезумных словах? Потому, что сам по себе предмет странен и безумен: соединение Бога-Творца и твари. По этой причине, по слову святителя Афанасия, «отличие сей книги то, что она от начала до конца написана таинственно, со иносказанием гадательным, и смысл догматов, заключающихся в ней, содержится не в букве, но глубоко сокрыт под нею» (Синопсис [цит. по: 40, c. 80]).

В законоположительных и исторических книгах отношения человека и Бога предстают как договорные, регулируемые некоторыми взаимными обязательствами. Отсюда и представление о грехе, отпадении от Бога приобретает юридический оттенок. Грех есть нарушение договора, за которое Бог пытается взыскать с человека бесконечно большую неустойку. Эта схема крайне ограничена, она не дает адекватного изображения реальности. Оказывается, что наиболее подходящими образами в человеческом языке для описания отношений человека и Бога оказываются образы любви и брака: жених и невеста, брачный пир, отношения любящего и любящего, и всякое отступление от этих отношений есть попрание любви, что делает их крайне тяжелыми. Эти образы широко используются в пророческих книгах. В Евангелии Иоанн Предтеча говорит о себе: я «друг Жениха» (Ин.3: 29), женихом называя Христа. И Сам Христос говорит: «могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? » (Мк.2: 19), — называя Себя Женихом; а Царство Небесное уподобляя брачному пиру сына царя (Мф.22: 2—14). Апостол Павел пишет к коринфянам: «я обручил вас единому мужу, чтобы представить Христу чистою девою» (2 Кор.11: 2) — так он описал результат своей миссионерской деятельности у них.

Основной смысл книги Песнь Песней — это союз Христа и Церкви. На протяжении всей книги жених совершенен, притом, что в возлюбленной сначала усматриваются недостатки. «Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня» (Песн.1: 5). Но уже в середине о ней говорится: «Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе! » (Песн.4: 7). Эти слова явно перекликаются со сказанным апостолом Павлом: «Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф.5: 25—27).

Второе толкование, которое с первым неразрывно сопряжено, — аскетическое. Это об отношении Христа с отдельной человеческой душой, по другому выражению – Слова и плоти при воплощении, как с частью Церкви, как с малой Церковью, как с храмом Божиим, отдельно взятым. В аскетической литературе эта тема часто присутствует: в искании невестой своего Жениха и в томлении по Нему.

Например, здесь есть такое место: «Я встала, чтобы отпереть возлюбленному моему, … отперла я возлюбленному моему, а возлюбленный мой повернулся и ушел. Души во мне не стало, когда он говорил; я искала его и не находила его… Встретили меня стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня; сняли с меня покрывало стерегущие стены» (Песн.5: 6—7), — о чем это? Отцы толкуют это таким образом: эта невеста вполне уже приготовилась к приходу жениха, но выясняется, что все равно душа человеческая никогда вполне сама по себе своими усилиями не готова к тому, чтобы принять в себя Бога, чтобы соединиться со Христом, что это дело, несколько превышающее естество человеческое; поэтому, бросаясь на поиск снова как бы отступившего Бога, встречает ангелов, которые укоряют ее, говоря о том, что и они вполне не могут соединиться с Богом, не могут вполне воспринять это непостижимое естество и еще более помогают ей совлечься от всего тленного. Неочевидно? Не дойдя до определенного уровня созерцания и рассуждения, довольно небезопасно пускаться в исследования этой книги.

Преподобный Макарий Египетский по этому поводу говорит: «Когда случается тебе слышать об общении жениха с невестою, о хорах певцов, о праздниках, то не представляй ничего вещественного и земного. Это берется только в пример по снисхождению, поелику те вещи неизреченны, духовны и неприкосновенны для плотских очей, но подходят под понятия только души святой и верной. Общение Святого Духа, небесные сокровища, хоры певцов и торжества святых Ангелов понятны только для человека, познавшего сие самым опытом, а не испытавший не может вовсе и представить себе этого» (Слово о любви, гл. 13. [цит. по: 54, т. 1, с. 226]).

В книге есть ряд выражений, которые известны всем, кто знаком с православной аскетической традицией. Одно из них: «Аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн.5: 2), показывающее состояние души праведника, вшедшей в общение с Богом, стяжавшей благодать и дар непрестанной молитвы, не прекращающейся даже во время сна.

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь» (Песн.8: 6). Преподобный Максим Исповедник, комментируя это место, говорит, что любовь совершенно полагает конец всякому греху и всякой нечистоте в человеке, точно так же, как это делает смерть, с такой же непреложностью и неотвратимостью; поэтому в этом отношении любовь по своему действию сравнивается именно со смертью.

Существует еще третий вариант толкования, который в восточной традиции практически не представлен, но зато весьма популярен на Западе — так называемый мариологический, когда под невестой понимается Матерь Божия. Поэтому тексты из книги Песнь Песней в литургической традиции западной церкви приурочиваются нередко к Богородичным праздникам.

Не имея здесь возможности заняться последовательным объяснением книги, приведем описание одного подхода, предложенного святителем Афанасием Великим: «Отличие сей книги то, что она от начала до конца написана таинственно, со иносказанием гадательным, и смысл догматов, заключающихся в ней, содержится не в букве, но глубоко сокрыт под нею… Вся сия книга наполнена разговорами ветхозаветной Церкви со Словом, всего рода человеческого со Словом и церкви из язычников с Ним же, и опять Слова с нею и с родом человеческим; потом разговор язычников с Иерусалимом, и Иерусалима о церкви языческой и о самом себе. Далее воззвание служащих ангелов к призванным в веру людям… Приспособляясь к таким разговорам в Песне Песней, может каждый, рассматривая сию книгу, сочетать по смыслу сходные между собой происшествия» (Синопсис [цит. по: 40, c. 80]). Кратко этот же подход формулирует Д. Афанасьев: «В таинственном смысле предмет Песни Песней составляет пророческое учение о развитии и жизни общества верующих в союзе с Богом и под Его непосредственным водительством» (6, с. 255). Его раскрытие этого подхода представлено в Приложении к главе 3 раздела 1.

Выше уже приводились слова преподобного Исидора Пелусиота, сопоставлявшие Песнь Песней со Святым Святых в храме Соломона. Совершенно явно и структурное сходство названий. Не было в храме более внутреннего, более драгоценного, более таинственного места: Святое Святых — дальше уже ничего. Точно так же и Песнь Песней. Много было песен: и Мариам-пророчица воспела песнь при переходе чрез Чермное море, и Моисей воспевал песни, но это все еще в пустыне; а вот Песнь Песней — то, чем все это должно получить свое завершение, после этого уже песни никакой быть не может. Святитель Афанасий Великий в своем Синопсисе говорит, что «Песнию Песней сия книга именуется потому, что она следует после других песней, и что после сей песни нельзя ожидать другой песни. Говоря о другой песни, я имею в виду не книгу, но то, что надлежит уразуметь о книге. Я скажу о сем яснее. Все Божественное Писание пророчествует о сошествии к нам Слова и явлении Его во плоти. Это составляет особый предмет воли Божией, и предвозвещение о том было преимущественным делом пророков и всего Божественного Писания. Все сии пророчества суть песни; Песнь же Песней как бы уже не пророчествует или предсказывает, но и показывает Того, о Котором другие предвозвещали, как бы уже пришедшим и принявшим плоть человеческую. Сего ради, аки на браце Слова и плоти чертога песнь поет Песнь Песней. Хотя и другие книги Св. Писания говорят о Спасителе, но, вместе с тем, они содержат и нечто другое; сия же книга едина точию Слова с плотью союз поет. В других Писаниях, как содержащих, кроме учения о Слове, и нечто другое, есть словеса гнева и прещения страха, а сия книга, как воспевающая одно только пришествие Слова, имеет одни лишь словеса услаждения, радости же и веселия, потому что в присутствии жениха всем радоватися достоит и никомуже плакати, якоже Сам Господь рече (Мф.9: 15). Посему, как после домостроительства, совершенного Спасителем, мы уже не ожидаем пророка, так и после того, что обозначено в Песни Песней, не должно ожидать другого чего-нибудь, новейшее нечто знаменующего. Подобно тому, как закон и пророки престали после того, как Иоанн Креститель указал Агнца Божия, так и воспетое в Песни Песней есть вершина того, что в ней воспето, не должно ожидать ничего другого. Чего бы иного по Христове пришествии ожидати достоит, разве суда и воздаяния? Как в законе было святое, и за святым — святое святых, а за святым святых уже не было внутреннейшего места, так после песней еще есть Песнь Песней, а после Песни Песней уже не должно ожидать внутреннейшего и новейшего обетования, ибо единою Слово плоть бысть и соверши дело» [цит. по: 40, c. 78—80].

Значит, Песнь Песней представляет исполнение того, что описано в прочих книгах Ветхого Завета, и после описанного в ней остается ждать только второго пришествия Христова. В этой связи неожиданная параллель для вызвавшей недоумение последней фразы книги — «Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических! » (Песн.8: 14), — обнаруживается в Откровении св. Иоанна Богослова. «Свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе! » (Откр.22: 20). Есть несколько мест в Ветхом Завете, которые неожиданно подводят нас к апокалиптическому рубежу, к самой последней главе Откровения. Одно из таких мест — это книга Песнь Песней.

 

КНИГА ПРЕМУДРОСТИ СОЛОМОНА

Наименование книги " Книга Премудрости Соломона" (иногда с добавлением: " сына Давидова" ) находится в списках 70, а также в переводах: итальянском, сирийском, арабском, славянском и русском. В Вульгате она надписывается: Liber Sapientiae – " Книга Премудрости". В греческой Библии – å ojiaå olomwntoV – " Премудрость Соломона". Такое надписание указывает, прежде всего, на содержание книги, главным предметом которой является учение о Премудрости Божией, её начале, свойствах и действиях в мире.

Автор книги*

Самое древнее мнение о лице писателя кн. Премудрости то, что писателем ее был Соломон. Этого мнения держались многие отцы и учители церкви (Климент Александрийский, Тертуллиан, Святой Киприан) на том основании, что имя Соломона стоит в надписании и в книге говорится от его лица. Это мнение впоследствии усиленно защищалось Католической Церковью в тех видах, что эта книга признается ею каноническою.

Такое мнение об авторе книги Премудрости Соломона не может быть признаю правильным по следующим основаниям. 1) Книгу Премудрости Соломона потому нельзя приписать перу Соломона, что она не была написана на еврейском языке, оригинальный язык ее греческий. 2) Писатель книги Премудрости знаком с греческой философией: учением Платона, эпикурейцев и отчасти стоиков. 3) Он живет вне Палестины и делает ссылки на греческие нравы и обычаи 4) В каталогах книг Ветхого Завета, например, в «Правилах Апост.» (35 пр.), Собора Лаодикийского, св. Афанасия Великого, она не считается произведением Соломона и книгой канонической.

Имя Соломона здесь находится потому, что писатель книги ведет свою речь (иногда) от лица главного представителя и первого учителя ветхозаветной библейской мудрости – царя, пророка, философа и поэта Соломона, а также потому, что предмет её учения сходен с учением книги Притчей Соломона.

Все другие попытки отыскать автора кн. Премудрости Соломона также безуспешны, как и указанная (о них можно прочитать в труде проф. Д. Поспехова: «Книга Премудрости Соломона, ее происхождение и отношение к иудейско-александрийской философии»). Поэтому остается довольствоваться общим указанием, какое находим в самой книге, что писателем ее был иудей-эллинист, образованный александриец, хорошо знавший греческую философию.

Время, место и цель написания

О времени написания кн. Премудрости можно судить только предположительно, на основании находящихся в этой книге намеков на современное писателю положение египетских иудеев. Все толковники согласны в том, что при жизни писателя египетские иудеи подверглись какому-то тяжкому несправедливому гнету со стороны языческого правительства, имевшему характер религиозного преследования. Обращаясь к истории, мы находим, что в царствование трех первых Птолемеев иудеи не терпели никакого гнета и даже пользовались расположением правительства.

Только при Птоломее IV, Филопаторе, когда он после окончания 4-й сирийской войны (221–217 до Р. X.) возвратился из Палестины в Египет в сильном раздражении против палестинских иудеев, началось религиозное преследование иудеев в Египте. Это преследование египетских иудеев описано в 3-й книге Маккавейской и притом такими чертами, какие мы находим и в кн. Премудрости Соломона. Отсюда можно заключить, что кн. Премудрости написана в конце царствования Птолемея IV-го, ок. 221–217 г. до Р. X.

Местом написания книги Премудрости был Египет и, вероятнее всего, Александрия. Автор ее знаком с иудейско-александрийской философией; в своей книге делает намеки на египетскую религию. Относительно цели написания книги на основании неоднократных увещаний и обращений писателя к судьям земли, правителям народов и царям, составилось мнение, что книга Премудрости Соломона написана была главным образом для царей (египетских или сирийских) и назначалась для передачи им. Но более внимательное изучение книги убеждает в том, что главных читателей кн. Премудрости, которых имел в виду писатель при ее составлении, нужно предполагать внутри самого иудейства, а не вне его. Печальное состояние иудейско-александрийского общества побуждало писателя представить сознанию современных ему египетских иудеев истину теократической идеи ветхозаветной веры во всем ее свете, указав им на великое и славное будущее Израиля в грядущем царстве Божием, на небе и на земле.

Богослужебное употребление книги

Неканонические книги предназначены для домашнего употребления. А вот относительно книги Премудрости Соломона мы видим, что она весьма часто употребляется в паремиях за богослужением. Из прочих неканонических книг такой чести удостоилась только одна – пророка Варуха.

Паремии из книги Премудрости читаются на службах св. Иоанну Предтече, пророкам, святителям, мученикам, преподобным. В основном тексты берутся из первых девяти глав, – той части, которая касается премудрости и жизни праведников. Есть составные паремии, то есть набранные из различных стихов одной книги. Но бывает и так, что к стихам книги Притчей добавляется и стихи из Премудрости Соломоновой. Например, третья святительская паремия состоит, в основном, из стихов книги Премудрости Соломона: там только первый и последний стихи взяты из книги Притчей. Это свидетельствует о высоком назидательном значении неканонической книги Премудрости.

Самая распространенная паремия – это первые девять стихов третьей главы:

" Души праведных в руке Божией..." Здесь, как и в книге Иова, упрощено-линейное понимание воздаяния получает существенную корректировку с учетом воздаяния в вечности.

Также часто читается текст 4-й главы, продолжающий затронутую тему. " А праведник, если и рановременно умрет, будет в покое..." (Прем. 4: 7-15). Текст не нуждается в комментариях. Обе паремии читаются на службах мученикам и преподобным.

В книге пророка Исаии говорится: " Он возложил на Себя правду, как броню, и шлем спасения на главу Свою; и облекся в ризу мщения, как в одежду, и покрыл Себя ревностью, как плащом" (Ис. 59: 17). Похожее место есть и в книге Премудрости: " А праведники живут во веки; награда их – в Господе, и попечение о них – у Вышнего. Посему они получат царство славы и венец красоты от руки Господа, ибо Он покроет их десницею и защитит их мышцею. Он возьмет всеоружие – ревность Свою, и тварь вооружит к отмщению врагам; облечется в броню – в правду, и возложит на Себя шлем – нелицеприятный суд; возьмет непобедимый щит – святость; строгий гнев Он изострит, как меч, и мир ополчится с Ним против безумцев" (Прем. 5: 15-20).

В своих посланиях эти образы употреблял апостол Павел, предлагая уже нам принять эти божественные доспехи: " Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолев, устоять. Итак, станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие" (Еф. 6: 14-17). Также: " Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения" (1 Фес. 5: 8).

Содержание книги

По содержанию и внешней форме книга разделяется на две части: в первой автор от собственного лица увещает всех людей быть добродетельными и мудрыми, так как это поведение полезно и для земной, и для загробной жизни (1-6 гл.), во второй – от лица Соломона прославляется мудрость Божественная и Её действие в мире человеческой истории, особенно в жизни еврейского народа в период исхода из Египта, казней и 40-летнего странствования (7-19 гл.).

Книга Премудрости Соломона никогда не существовала в еврейском каноне. В каноне Восточной Православной Церкви эта книга также не находилась и не находится, но входит в состав Православной Библии.

Главным предметом содержания книги Премудрости Соломона служит учение об истинной богооткровенной религии как проявлении Премудрости Божией, и об идолопоклонстве как порождении заблуждающегося ума человеческого. Задавшись мыслью обличить нелепость и гибельность язычества, выяснить истинность и спасительность богооткровенной религии иудейской, а чрез то и другое – утешить страждущих и научить их терпению и стойкости в вере и благочестии, писатель сначала изображает современное ему состояние язычников, – господствующих и угнетающих, – и иудеев, которые, будучи почитателями истинного Бога и праведными, терпят гонения от язычников (1-2). В следующих четырех главах он говорит о несомненности награды праведным страдальцам и неизбежности наказания гонителей-язычников, если не здесь на земле, то за гробом.

В обличение язычников, полагавших, что наряду с богами жизни и неба существуют боги смерти и ада, писатель Премудрости Соломона высказывает ряд догматических положений и учит, что " Бог смерти не сотворил", и случающаяся теперь гибель живых существ не радует Его, потому что при творении все было назначено к бытию, а не к уничтожению, и все живые существа носят в себе источник жизни: ада разрушения в них нет, нет и царства ада на земле (1, 13-14). Причина же смерти – нравственная, а не субстанциальная: " праведность бессмертна" и теперь (1, 15). Именно нечестивые своими делами и словами привлекают её и делаются достойными вкусить её жребий (1, 16). А между тем это противно сущности природы человеческой, потому что " Бог создал человека для нетления", сотворив его " образом собственной сущности", по которой Бог вечен и всеблажен (2, 23 ср. Быт. 1, 27). Но зависть диавола к такому высокому назначению человека ввела в мир смерть, и теперь внутренно, во существу, духовно и телесно вкушают её те, которые принадлежат к уделу диавола (1, 24 ср. Ин. 8, 44):

Праведник же, если и скончается, в покое будет и душа его в руце Божией: страдание же и смерть имеют для него лишь искусительное и искупительное значение, так что ранняя кончина его и жестокие страдания служат лишь к уверованию в истинности его будущего прославления.

В заключение, как основание истинности такого учения, писатель от лица Премудрого Соломона, согласно 1-9 главам книги Притчей, излагает учение о Премудрости Божией как Ипостасной Божественной силе и о благотворных плодах её действий среди людей и в мире вообще (7-9 гл.).

С 10-й главы начинается второй отдел, в котором то же учение о неразумии неверия и идолопоклонства и плодотворности следования мудрости Божией развивается и доказывается не теоретически и догматически, как в первом отделе, а практическим путем опыта и истории – на примерах лиц и народов. В оправдание этого опыта писатель рассматривает историю патриархов Адама, Ноя, Авраама, Иакова, которые спаслись мудростью, и нечестивых египтян и хананеев, наказанных Богом за их нечестие (10-12 гл.).

Чтобы выявить заслуженность этого наказания, писатель в следующих трех главах (13-15) говорит об идолопоклонстве, – об его происхождении и значении, и затем снова возвращается к событиям времен исхода евреев из Египта и продолжает параллель между евреями и египтянами в их исторических взаимоотношениях.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: