Тема 3. Сновидения и их толкование

Тема 3. Сновидения и их толкование

Механизмы работы сновидения

С точки зрения основателя психоанализа, работа сновидения является таким психи­ческим процессом, о котором человек не догадывается. Благодаря работе сновиде­ния в психике человека осуществляется игра сил, скрытая от его сознания. Изуче­ние этой работы позволяет лучше понять, почему необходимо допущение гипотезы о существовании бессознательной психической деятельности. Во всяком случае, работа сновидения как нельзя лучше демонстрирует, что психика человека не по­крывается сознанием, она включает в себя такие процессы, которые по большей части являются бессознательными.

Деление психики на сознание и бессознательное — один из основных постула­тов психоанализа. Согласно другому его постулату, между сознанием и бессозна­тельным находится цензура, представляющая собой контролирующую инстанцию, которая выступает в роли непримиримого и неприступного стража. Наделенная определенной властью, цензура решает вопрос о том, допускать ли бессознатель­ные представления в сознание. Если эти представления не нарушают покой чело­века, не вызывают никаких неприятных ощущений и не влекут за собой никакого чувства неудовольствия, то цензура пропускает их в сферу сознания. Но если бес­сознательные представления могут вызвать негативные эмоции человека, и он бу­дет испытывать неудовольствие от них, то стоящая на страже цензура сделает все для того, чтобы не допустить их в сознание, отогнать их назад и загнать обратно в глубины души.

В состоянии бодрствования цензура чрезвычайно активна и строга. Она не про­пускает в сознание человека те его побуждения, которые под воздействием роди­тельского, школьного, общественного воспитания, а также этических норм поведе­ния считаются асоциальными и аморальными. Другое дело состояние сна, при котором человек как бы отворачивается от существующей реальности и исключа­ет ее из своего сознания.

Однако, как считал Фрейд, отключение человека от реальности во время сна вовсе не означает, что цензура вообще прекращает свою деятельность. Человек спит, но цензура по-прежнему оказывает на него свое воздействие. Правда, дей­ствие цензуры на человека во сне не столь значительно, как это имеет место в его бодрствующем состоянии. При послаблении цензуры бессознательные представ­ления способны дойти до сознания человека. Однако в своем ослабленном виде цензура осуществляет такие манипуляции с бессознательными представлениями человека, благодаря которым они как бы переодеваются в другие одежды и вос­принимаются сознанием совершенно иначе, чем это могло бы быть, если бы они оставались в прежнем одеянии.

Ночью, во время сна в человеке начинают просыпаться и возрастать различно­го рода неприличные побуждения, желания, влечения. Но цензура дает такую направленность работе сновидения, в результате которой происходит его искаже­ние. В результате скрытые мысли сновидения доходят до сознания человека в ис­каженном виде. Их проявление в форме явного содержания сновидения оказыва­ется совершенно не таким, каким оно могло бы быть, если бы между сознанием и бессознательным не было никакой цензуры.

Как и каким образом работа сновидения ведет к искажениям? Какие психичес­кие механизмы действуют в психике спящего человека? Что они из себя представ­ляют? Благодаря каким процессам скрытые мысли сновидения получаются искажен­ными до такой степени, что они оказываются вне поля зрения человека, имеющего дело с явным содержанием сновидения?

Обращаясь к анализу своих собственных сновидений и сновидений пациентов, Фрейд попытался ответить на эти вопросы. При этом он утверждал, что работа сновидения, состоящая в переводе скрытых мыслей в явное его содержание, осу­ществляется с помощью ряда психологических механизмов. К ним он отнес такие механизмы, как сгущение, смещение, превращение мыслей в зрительные образы и вторичная обработка. Благодаря этим механизмам явное содержание, или можно было бы сказать, текст сновидения может выглядеть странным, абсурдным, неле­пым, непонятным, противоречащим логике обыденного поведения человека. По­явлению подобного текста сновидения, которое является искажением скрытых мыслей, способствует цензура, отвечающая, по мнению Фрейда, за различные про­белы и пропуски в сновидении, модификацию и перегруппировку его материала.

Под сгущением Фрейд понимал то, что явное содержание сновидения, то есть его текст или та картина, которая предстает перед взором человека во время сна, является сокращением его скрытых мыслей. Сновидение может быть лаконичным, кратким и незначительным по объему, в то время как скрытые его мысли допускают значительное разнообразие и богатую палитру выражения. В процессе сгущения некоторые элементы скрытых мыслей опускаются. В явное содержание сновиде­ния переходит только часть материала его скрытых мыслей. При этом отдельные элементы скрытых мыслей могут соединяться между собой, образуя в тексте сно­видения нечто целое. Составление коллективных лиц, образование новых частей, причудливые комбинации слов — все это является важными средствами процесса сгущения в сновидении.

Так, сновидящий может видеть картину знакомства с девушкой, образ которой носит размытые очертания, составленные из различных черт, принадлежащих его матери, ее подругам, жене знакомого, героине понравившегося ему художествен­ного произведения и другим лицам. Или перед ним предстает расплывчатая пано­рама фантастического города, в котором на фоне сельского пейзажа и стеклянных небоскребов средневековые рыцари обольщают голубых марсианок, одетых в де­ревянные сандалии, короткие шорты и какие-то непонятные накидки, наглухо за­крывающие их шеи. Или он слышит раздающийся откуда-то сверху громкий голос Зевса, метнувшего молнию о скалу с такой силой, что та раскалывается на несколь­ко частей, а мелкие камешки, разбив стекло в квартире, рассыпаются по его пись­менному столу таким образом, что составляют непонятную для него фразу, в кото­рой одновременно присутствуют иероглифы и слова, написанные на английском, французском и русском языках.

Под смещением Фрейд понимал процесс, при котором какой-либо скрытый элемент замещается другим, непохожим на него. Кроме того, вместо какого-то важного, значимого элемента на передний план может выходить другой, несуще­ственный и малоприметный. При этом содержание сновидения кажется странным, поскольку в его центре оказывается то, что не имеет прямого отношения к скры­тым мыслям. Благодаря механизму смещения при работе сновидения лишаются интенсивности психически ценные элементы, относящиеся к скрытым мыслям, и в его содержание попадают те незначительные элементы, из которых создаются новые ценности. Результатом смещения оказывается то, что содержание сновиде­ния заметно отличается от скрытых его мыслей. Текст сновидения отражает не сами эти мысли, а искажение жизни в бессознательном.

Например, сновидящий видит себя погружающимся в теплую, приятную, изу­мительно чистую и прозрачную воду живописного озера, а по небу проплывает розовое, освещенное солнечными лучами облако. Из него выглядывает крылатый ангел, но почему-то с перекошенным от злобы лицом старого, мудрого и в то же время вызывающего ужас колдуна. Глубинный же анализ вскрывает иную карти­ну: центром притяжения переживаний человека на самом деле являются воспоми­нания не об озере, а о матери, некогда любившей его и заключавшей в свои объя­тия; перекошенное лицо облака-ангела оказывается умершим отцом, с детства вызывавшим у сновидца почтение и трепет, благоговение и страх.

В психологическом отношении самым интересным в работе сновидения для Фрейда является такой механизм, под воздействием которого происходит превра­щение скрытых мыслей в зрительные образы. Причем эти образы — не единствен­ная форма, в которую превращаются мысли. Тем не менее, наглядное изображение сло­ва — постоянная черта сновидения. Другое дело, что установление связи между словом и его изображением представляется делом трудным. Проблема заключает­ся в том, что существующая между скрытыми мыслями логическая связь не пол­ностью воспроизводится изобразительными средствами. В сновидении практичес­ки невозможно адекватное отражение в зрительных образах логических связей между отдельными мыслями, соединенными между собой союзами типа «если, то», «потому что» и другими. Логическую связь приходится восстанавливать лишь в процессе толкования сновидения. Но логическая связь между скрытыми мыслями может находить свое отражение в явном сновидении при помощи изображения последовательности событий или отдельных элементов сновидения.

Сходные лица или вещи могут изображаться в сновидении путем идентифика­ции. Скажем, сходные между собой два лица выражаются в явном сновидении изображением всего лишь одного лица, в то время как второе лицо устраняется и не входит в зрительный образ. Не исключено и образование сложных комбинаций, когда изображение одного человека наделяется характеристиками другого челове­ка, а его имя может быть заимствовано у третьего. Подчас вместо реального сход­ства путем идентификации или сложной комбинации в явном содержании снови­дения находит отражение воображаемое сходство. Если учесть, что сновидение, по словам Фрейда, «абсолютно эгоистично», то можно предположить, что за изоб­ражением другого лица может скрываться собственное Я путем идентификации с этим лицом. Или, напротив, за изображением сновидящего на самом деле скры­вается какое-то другое лицо.

Характерные для скрытых мыслей сновидения логические противопоставления с трудом воспроизводятся в явном его содержании. И все же они могут находиться в содержании сновидения путем переворачивания различных элементов материа­ла, входящего в остов сновидения. Превращение в противоположность, перевора­чивание является одним из распространенных средств изображения сновидения. Поэтому скрытый смысл сновидения может проясняться, если в процессе интер­претации осуществляется переворачивание тех или иных частей его явного содер­жания. Нечто аналогичное верно и по отношению к времени. В сновидении может изображаться конец какого-то события, в то время как выявление скрытых мыс­лей его показывает, что речь идет о начале.

Помимо сгущения, смещения и превращения мыслей в зрительные образы еще одним механизмом образования сновидений является вторичная обработка. В понимании Фрейда, вторичная обработка — это деятельность, придающая сно­видению как бы приглаженный вид. Сновидение утрачивает характер абсурднос­ти и нелепости. Оно приводится в порядок. В нем устанавливаются логические свя­зи и заполняются пробелы. Однако в процессе вторичной обработки сновидения допускаются различного рода логические ошибки, в результате чего видимая карти­на или сюжет сновидения не соответствуют действительному его содержанию.

Вторичная обработка содержания сновидения напоминает деятельность бодрству­ющего сознания. Она осуществляется чаще всего тогда, когда сновидец начинает воспроизводить и пересказывать свое сновидение. Нормальное мышление требует от содержания сновидения, чтобы оно было понятным. Оно подвергает сновидение пер­вому толкованию, способствуя тем самым его затмению или искажению. Поэтому при психоаналитическом толковании сновидения не следует обращать внимание на его мнимую связность, являющуюся результатом вторичной обработки его содержания.

Помимо изъятия и вычеркивания из ясного содержания сновидения того, что подчас находит свое отражение в скрытых его мыслях, имеет место и нечто такое, что свидетельствует о различного рода дополнениях и привнесениях в сновидение того, чего нет в скрытых мыслях. Так, в сновидениях подчас воспроизводятся все­возможные фантазии, которые до этого существовали в дневной жизни человека. При рассмотрении этого вопроса Фрейд исходил из того, что не само сновидение создает фантазию, а бессознательная деятельность фантазии играет важную роль в образовании мыслей, скрывающихся за сновидением.

Таким образом, в понимании Фрейда, работа сновидения — это своеобразный психический процесс, заслуживающий внимания и требующий изучения. Сгуще­ние, смещение, превращение мыслей в образы и вторичная обработка — объекты психоаналитического исследования, открывающего новые связи между различны­ми сферами человеческой деятельности, в частности между развитием языка и мышления. В целом, представление о работе сновидения приводит к необходи­мости рассмотрения взаимосвязей между мотивами желаний, являющихся движу­щей силой сновидения, и четырьмя механизмами его образования; между самими этими механизмами и включением сновидения в общую картину душевной жизни человека.

Сновидение как таковое рассматривалось Фрейдом в качестве компромиссно­го образования. С одной стороны, оно удовлетворяет запросы человека, связанные с желанием спать, путем отказа от внешнего мира. С другой стороны, оно дает вы­тесненным желаниям человека возможность удовлетворения в форме галлюцина­торного исполнения желания.

Для Фрейда сновидение являлось наглядным примером того, что подавление и вытеснение бессознательного в бодрствующем состоянии не устраняют бессо­знательные желания человека. Вытесненное и подавленное сохраняет способность к психическим функциям, которые активизируются в состоянии сна. Поэтому сно­видение можно рассматривать в качестве одного из проявлений вытесненного бес­сознательного. Анализ сновидения дает возможность проникнуть вглубь этого та­инственного механизма, а его толкование оказывается способствующим познанию бессознательного в душевной жизни человека.

Архаика сновидений

С точки зрения Фрейда, работа бессознательного в сновидении характеризуется как бы возвращением к тому состоянию интеллектуального развития, которое дав­но им преодолено. Речь идет об архаическом, регрессивном способе выражения бес­сознательного в сновидении. Благодаря подобному проявлению бессознательного человек возвращается на доисторическую ступень своего развития. Имеется в виду как его собственное, индивидуально-личностное развитие, так и развитие челове­ческого рода в целом.

Символический язык бессознательного связан с филогенетическим наследием человечества. Появление символов в сновидении — это архаический, регрессив­ный путь выражения бессознательного, нисходящего на ступень филогенетичес­кого развития. Не менее существенна и другая архаическая черта сновидения, от­носящаяся к онтогенетическому развитию индивида и связанная с его детскими, инфантильными переживаниями. В понимании Фрейда, инфантилизм как раз и находит свое отражение и выражение в сновидении человека, когда, несдержи­ваемые сознанием эгоистические и враждебные чувства индивида находят выход своей энергии во время сна.

Если принять во внимание подобное видение сновидения, то не приходится удивляться тому, что в своих сновидениях человек может видеть картины смерти близких ему людей, включая родителей, братьев, сестер и других родственников. В них же могут находить свое выражение запретные желания чрезмерного сексу­ального или инцестуозного характера. Последние направлены на половой акт с родителями, братьями и сестрами. Фрейд утверждал, что душевная жизнь детей с ее эгоистическими и инцестуозными желаниями продолжает свою деятельность в сновидениях взрослых людей. Сновидение возвращает их ночью на инфантиль­ную ступень развития, когда в своих мыслях и чувствах ребенок не стыдится сво­их естественных проявлений любви и ненависти или, по крайней мере, не прини­мает их за что-то непристойное.

Такое понимание инфантильности сновидений привело Фрейда к необходимо­сти переосмысления ранее распространенных представлений о детстве как некое золотом периоде времени, когда ребенок являет собой счастливое существо. Оно же заставило его по-иному подойти к обсуждению вопроса о сексуальной жизни человека — того вопроса, который всегда был притчей во языцех, но далеко не все­гда становился объектом научного исследования.

Дальнейшее понимание психоаналитических идей предполагает рассмотрение взглядов Фрейда на сексуальность. Однако, прежде чем перейти к обсуждению этой проблематики, хотелось бы обратить внимание на то, что представления ос­нователя психоанализа об инфантилизме сновидений, особенно об инцестуаль-ном их характере, часто встречают такое внутреннее неприятие у многих людей, в результате которого формируется их устойчивое негативное отношение к психо­анализу в целом.

Разумеется, можно понять эмоциональную негативную реакцию тех, кто рас­сматривает инцест, или сексуальные отношения между родственниками, главным образом между родителями и детьми, в качестве извращения и уголовно наказуе­мого преступления. И хотя речь идет не о реальных событиях, а всего лишь о снови­дениях, тем не менее, можно понять, почему психоаналитическое до­пущение инцеста в сновидениях, не встретившее со стороны Фрейда осуждения, а напротив, вызвавшее исследовательский интерес, порождает у одних людей не­доумение, у других — протест, у третьих — обвинение в непристойности.

И все же эмоционально негативная реакция на то, что в сновидениях психичес­ки здорового, а не только больного человека могут проявляться его инцестуозные желания, не должна заслонять от нас реальное положение вещей. Если кто-то в своих сновидениях никогда не видел подобных сюжетов или, точнее, убеждает себя и заверяет тех, кто спрашивает об этом, что действительно не видел ничего подоб­ного или не может вспомнить о них, то это еще не означает, что в сновидениях дру­гих людей, не менее нормальных, чем он, не находят отражение инцестуозные же­лания, выражаемые не только в завуалированной, но и в открытой форме.

Феномен остроумия

Уже на начальных этапах становления и развития психо­анализа Фрейд уделял значительное внимание не только тол­кованию сновидений или описанию клинических случаев, но и рассмотрению проблем, связанных с пониманием искусст­ва. В этом отношении несомненный интерес представляет его работа «Остроумие и его отношение к бессознательному», которая была опубликована им до того, как психоанализ вы­шел на международную арену, а его психоаналитические идеи нашли поддержку среди части интеллигенции.

Интерес к проблеме остроумия возник у Фрейда в силу того, что в сочинениях эстетиков, философов и психологов, к которым он обратился в связи с попыткой понять роль остроумия в духовной жизни человека, основатель психо­анализа не нашел удовлетворительного ответа на вопрос, в чем состоит суть этого феномена. Кроме того, Фрейд за­дался вопросом, какова природа возникновения эстетичес­кого наслаждения от различного рода острот, каламбуров, анекдотов. Причем обращение к данной проблематике рас­сматривалось им не в качестве побочного интереса челове­ка, обладающего склонностью к юмору и испытывающему удовольствие от использования остроумия при общении с другими людьми. Интерес основателя психоанализа был про­диктован фактом тесной взаимосвязи всех душевных явлений и процессов, раскрытие которых представлялось важными необходимым с точки зрения глубинного понимания механизмов работы человеческой психики.

При рассмотрении природы и техники остроумия Фрейд апеллировал к рабо­там философов, включая К. Фишера, Т. Липпса, И. Канта, использовал многочис­ленные примеры остроумия, почерпнутые из творчества таких писателей и поэтов, как Г. Гейне, В. Шекспир, Г. Лихтенберг, Жан-Поль (Ф. Рихтер), Д. Шпитцер. Опи­сывая технические приемы остроумия, будь то сгущение, сдвиг, непрямое изобра­жение, видоизменение, двусмысленность и другие, он выдвинул предположение, что удовольствие является всеобщим условием, которому подчиняется любое эс­тетическое представление, а остроумие — деятельностью, направленной на полу­чение удовольствия от психических процессов. Исходя из идей, в соответствии с которыми вытеснение бессознательных влечений оказывается фактором возник­новения психоневрозов, Фрейд отметил, что именно в результате вытесняющей деятельности культуры утрачиваются первичные, отвергнутые внутренней цензу­рой возможности наслаждения. Однако, поскольку подобные отречения затрудни­тельны для психики человека, острота оказывается средством упразднения отре­чения, благодаря чему достигается удовольствие.

Для Фрейда доставляемое остротой удовольствие держится на технике, техни­ческих приемах, используемых человеком. Но не только на технике. Удовольствие достигается также и с помощью тенденциозности, тех тенденций, которые просмат­риваются при остроумии. В связи с этим основатель психоанализа выделил несколь­ко типов тенденциозного остроумия: обнажающее (непристойное), агрессивное (не­доброжелательное), циничное (критическое, кощунствующее), скептическое.

Стало быть, имеются два различных источника удовольствия от остроумия. Но можно ли эти два источника рассматривать с единой точки зрения? Каким об­разом удовольствие возникает из этих источников? Каков механизм удовольствия и психогенез остроумия?

Пытаясь ответить на эти вопросы, Фрейд исходил из того, что степень удоволь­ствия от остроты соразмерна сэкономленным психическим издержкам, связанным с созданием и сохранением психического торможения. Сбережение издержек на торможение или подавление как раз и открывает секрет тенденциозной остроты, доставляющей человеку удовольствие. Тенденция и функция остроумия — защи­щать доставляющие удовольствие словесные и мыслительные связи от критики. Функция остроумия — упразднение внутренних торможений и расширение источ­ников удовольствия. Здесь оказывается действенным принцип предваряющего удовольствия, в соответствии с которым остроумие доставляет удовольствие, способ­ствующее большему освобождению удовольствия.

Исследуя феномен остроумия, Фрейд столкнулся с такими механизмами его образования, которые привели его к необходимости рассмотрения отношения остроумия к сновидению и бессознательному. Особенности воздействия остро­ты на человека он соотносил с определенными формами выражения и техничес­кими приемами, среди которых важными и существенными были различные виды сгущения, сдвига, непрямого изображения. Те же самые процессы были выявлены им при работе сновидения, когда осуществлялся переход от скрытых мыс­лей сновидения к явному его содержанию. Именно эти особенности сновидческой деятельности подробно обсуждались Фрейдом в его книге «Толкование снови­дений», и именно они позволяли провести аналогию между остроумием и сно­видением.

Впрочем, подобная аналогия может вызвать возражение. Это возражение имеет под собой реальные основания, поскольку при критическом отношении к психо­анализу всегда можно сказать, что выявленные им технические приемы остроумия (сгущение, сдвиг, непрямое изображение) были обусловлены его предшествую­щими представлениями о работе сновидения. Фрейд предвидел возможность вы­движения подобного рода возражения и поэтому открыто говорил о тех сомнени­ях, которые могут возникнуть при проведении параллелей между остроумием и сновидением. Но, по его собственному выражению, из подобного возражения не вытекает, что оно справедливо. Он придерживался мнения, что не стоит опасать­ся подобной критики, поскольку анализ остроумия действительно дает представ­ление о том, в каких формах проявляются его технические приемы. Более важным является то, что характерные черты остроумия позволяют отнести его формирова­ние в сферу бессознательного.

По Фрейду, для образования остроты человеческая мысль погружается в бес­сознательное и отыскивает там убежище для былой игры словами. Мышление как бы на мгновение переносится на детскую ступень развития, чтобы вновь обрести инфантильный источник удовольствия. Ведь инфантильное — это сфера бессознательного. И если бы даже это положение не было выявлено при исследовании пси­хологии неврозов, при изучении феномена остроумия следовало бы согласиться с тем, что бессознательная обработка является инфантильным типом мыслитель­ной деятельности.

Казалось бы, проводя аналогию между остроумием и сновидением, Фрейд на­шел полное тождество между ними, тем более что и в том и в другом случае об­наружились идентичные процессы, связанные с механизмами сгущения, сдвига, непрямого изображения. Однако психоаналитическое видение исследуемых фено­менов не столь однозначно, как это может показаться на первый взгляд, особенно при критически-негативном отношении к психоанализу как таковому. В этом отноше­нии осуществленный Фрейдом сравнительный анализ между остроумием и сно­видением является, пожалуй, наиболее показательным.

В самом деле, говоря о сходстве между остроумием и сновидением, основатель психоанализа в то же время обратил внимание на коренное различие между ними. Так, в противоположность сновидению, остроумие не создает компромиссов, не избегает торможения. Оно стремится сохранить в неизменном виде игру словами и бессмыслицу, выделяя в ней смысл. Конечно, остроумие пользуется теми же средствами, что и деятельность сновидения. Но оно, в отличие от последнего, ис­пользующего эти средства для того, чтобы переступить пределы дозволенного, со­блюдает соответствующие границы. И наконец, коренное различие между ними состоит в их социальном положении, что представляется наиболее важным и су­щественным.

По мнению Фрейда, сновидение является асоциальным продуктом. Остроумие же выступает в качестве самого социального из всех нацеленных на получение удовольствия видов психической деятельности. Сновидение ничего не может со­общить другому человеку, ведь оно чаще всего непонятно даже для самой личнос­ти и потому неинтересно для окружающих ее людей. Остроумие, напротив, требует для своего завершения посредничества со стороны другого человека. Сновидение способно существовать в замаскированном виде и прибегает к искажениям, недоступным для понимания других лиц. Остроумие чаще всего пред­полагает наличие третьего участника, чтобы насладиться удовольствием от остро­ты, и рассчитано на его понимание.

Фрейд не только отметил существенные различия между сновидением и остро­умием. Он высказал также предположение, что оба они принадлежат к различным областям психической жизни и их следует рассматривать с точки зрения принад­лежности к отстоящим друг от друга психическим системам. В процессе образова­ния сновидения важную роль играют переход предсознательных дневных воспри­ятий в бессознательное; соответствующая переработка перемещенного материала в бессознательном; регрессия обработанного материала сновидения в символичес­кие образы, доступные для восприятия сновидца. При образовании остроумия две первые стадии формирования сновидения оказываются также задействованными, но третья, связанная с регрессией мыслей к образам восприятия, — отсутствует.

Исследуя феномен остроумия, Фрейд обратился также к рассмотрению специ­фики комизма, мимики представлений, наивного в речи, пародии, карикатуры, юмора. Значительное внимание он уделил выяснению сходства, различия и отно­шений между остроумием и комизмом. В частности, он высказал предположение, что остроумие и комизм различаются между собой психической локализацией, поскольку первое является содействием второму в области бессознательного. Ко­мизм возникает или из раскрытия бессознательных способов мышления, или из сравнения с порождающей удовольствие полноценной остротой. Юмор же явля­ется средством достижения удовольствия вопреки мешающим его мучительным аффектам. Юмор ближе к комизму, чем к остроумию. Как и комизм, он локализу­ется в предсознательном, в то время как остроумие выступает в качестве компро­мисса между бессознательным и предсознательным.

Два десятилетия спустя после публикации работы «Остроумие и его отношение к бессознательному» Фрейд вновь обратился к рассмотрению проблемы юмора. Этой проблеме была посвящена небольшая по объему статья «Юмор» (1925), в ко­торой основатель психоанализа рассмотрел связь юмора со структурой и особенно­стями психики юмориста. Если в первой работе он сосредоточился на выявлении причин удовольствия, получаемого от юмора, то в соответствующей статье внима­ние было обращено и на внутреннюю мотивацию юмористической деятельности. Вместе с тем, как и в первой работе, в статье рассматривались сходства и различия между остроумием, комизмом и юмором.

В статье 1925 года Фрейд обсудил вопрос о существе и особенностях юмора. С его точки зрения, сущность этого явления состоит в ослаблении аффектов че­ловека, к которым подталкивает ситуация. Особенность юмора в том, что в нем имеет место не только нечто освобождающее, свойственное также остроумию и комизму, но и нечто грандиозное и воодушевляющее, чего нет в двух других видах деятельности, доставляющих человеку удовольствие. Грандиозное прояв­ляется в торжестве нарциссизма, воодушевляющее — в торжестве принципа удо­вольствия, способного утвердиться вопреки неблагоприятно складывающейся реальности. Если остроумие служит достижению удовольствия или ставит полу­ченное удовольствие на службу агрессии, то юмор ориентирован на избавление человека от гнета страдания.

Подводя итоги своему исследованию в работе «Остроумие и его отношение к бессознательному», основатель психоанализа подчеркнул, что в целом остро­умие, комизм и юмор представляют собой не что иное, как способы воссоздания удовольствия от психической деятельности, некогда имевшие место в инфан­тильной жизни человека, но утраченные им в процессе ее развития. Каждый из нас в детстве получал удовольствие, не прибегая к излишним издержкам, с которыми приходится считаться взрослому человеку, вынужденному согласовывать свою психическую деятельность не столько с принципом удовольствия, сколько с прин­ципом реальности. Чтобы чувствовать себя в жизни счастливым, ребенку не тре­буется ни остроумие, ни комизм, ни юмор. Он получает удовольствие непосред­ственно от своей деятельности, сопряженной лишь с малыми издержками.

В отличие от ребенка, стремящийся к получению удовольствия взрослый человек наталкивается на внешние и внутренние ограничения и организует свою психическую деятельность таким образом, чтобы с помощью различных средств, окольными путями экономии различного рода издержек все же достичь на время отсрочен­ного удовольствия. В понимании Фрейда, из сэкономленных издержек на тор­можение проистекает удовольствие от остроумия; сэкономленные издержки на представление порождают комизм; сэкономленные издержки на проявление эмо­ций способствуют возникновению юмора. Все три способа психической дея­тельности направлены на достижение человеком удовольствия в условиях со­циального, нравственного, культурного давления, которое оказывается на него в современном мире.

Вопросы для самопроверки

1. Почему Фрейд обратился к изучению сновидений?

2. Какие подходы к осмыслению природы сновидений и методов их толкова­ния существовали в древности?

3. В чем состоит специфика фрейдовского понимания природы и содержания
сновидений?

4. Чем отличается явное содержание сновидения от скрытых его мыслей?

5. Каково психоаналитическое понимание механизмов работы сновидений?

6. Что представляет собой психоаналитическая техника толкования сновидений?

7. Какие правила толкования сновидений были предложены в классическом
психоанализе?

7. Что можно сказать о символике и архаике сновидений?

8. Какие взгляды на сновидения и их толкование существуют в современном
психоанализе?

Инфантильная сексуальность

Если придерживаться точки зрения, в соответствии с которой сексуальность соот­носится с деторождением, то в этом случае ребенок может восприниматься как асек­суальное существо. В большинстве случаев именно так и обстоит дело, поскольку многие родители и воспитатели соотносят сексуальность своих детей с периодом их половой зрелости.

Нередко оказывается, что родители неожиданно для себя открывают сексуаль­ность своего ребенка только тогда, когда узнают о беременности дочери или вступ­лении сына в интимные отношения с девушкой. До этого ребенок воспринимается как непорочное дитя, не только не проявляющее никакой сексуальности, но и не имеющее ни малейшего представления о «тайнах» взрослых. Правда, в раннем дет­стве родители могут столкнуться с такой ситуацией, когда их ребенок занимается «недопустимыми шалостями». Но это воспринимается, как правило, не с точки зрения проявления у него сексуальности, а как нехорошее поведение, дурная при­вычка, от которых необходимо оградить дитя. Для пресечения подобного поведе­ния и искоренения дурной привычки используются различные воспитательные методы — от высмеивания до назидания, от переключения внимания ребенка на другие интересы до сурового его наказания. Однако сами по себе недопустимые шалости ребенка чаще всего рассматриваются родителями и воспитателями в ка­честве некоего курьеза, не имеющего никакого отношения к сексуальности как та­ковой.

Представления об асексуальном детстве настолько широко распространены, что родителям кажется само собой разумеющимся говорить о сексуальности со своим ребенком только тогда, когда он вступает в период полового созревания. Но неред­ко случается так, что к тому времени ребенок знает о сексуальной жизни нечто та­кое, о чем некоторые родители даже не подозревают. Чаще всего родители полага­ют, что разговор с детьми на сексуальную тему преждевременен, ребенок слишком мал, а когда решаются просветить его по некоторым интимным вопросам, то ока­зывается, что уже слишком поздно, ребенку все давно известно. И это происходит не только потому, что в восприятии многих родителей их ребенок долгое время остается все еще несмышленым дитятею, но и в силу того, что представления об асексуальном детстве прочно укоренились в сознании людей.

Фрейд критически отнесся к преобладающим в конце ХIХ — начале ХХ в. представлениям об асексуальности детей. В работе «Три очерка по теории сексу­альности» (1905) и в своем выступлении перед американской аудиторией в универ­ситете Кларка в Бустере, штат Массачусетс (1909), он подчеркнул, что подобные представления являются ошибочными.

Наличие у взрослых людей представлений об асексуальном детстве объясня­лось Фрейдом тем, что каждый родитель был когда-то ребенком, испытал на себе влияние воспитания, направленное на укрощение сексуальных влечений, и, следо­вательно, подпал под воздействие этических норм и культурных требований, не допускающих и ограничивающих проявление детской сексуальности. Поэтому, будучи взрослыми, большинство из родителей оказываются обремененными раз­личного рода предрассудками, включая представления об асексуальном детстве.

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: