Нормальная и извращенная сексуальность

Психоаналитическое учение Фрейда о человеке всегда вы­зывало и до сих пор вызывает двойственное отношение сре­ди тех, кто обращается к психоанализу. Одни усматривают в нем много ценного, способствующего пони­манию бессознательной деятельности людей и в своей ис­следовательской и практической работе опираются на раз­личные положения, составляющие остов этого учения. Другие подвергают критике учение Фрейда о человеке, не приемлют его в целом, не говоря уже о тех его составляющих частях, которые вызывают у них недоумение и раздражение. Но взгляды Фрейда на сексуальность, являющиеся важной со­ставной частью его учения о человеке, вызывают, пожалуй, наиболее сильное внутреннее сопротивление как у тех, так и у других. По большей части это связано с обвинением Фрей­да в пансексуализме, в соответствии с которым основатель психоанализа настолько сексуализировал жизнь человека, что фактически стал рассматривать индивида исключительно через призму его сексуальных желаний и влечений. Выдвину­тое против Фрейда обвинение было перенесено на психоана­лиз как таковой, в результате чего обыденные представления о психоанализе как раз и соотносятся с пансексуализмом.

Обвинение Фрейда и психоанализа в пансексуализме ос­новывалось на том реальном факте, что в рамках классичес­кого психоанализа значительное внимание действительно уделялось рассмотрению сексуальности в жизни человека и подчеркиванию ее роли в различных сферах его деятельно­сти. Но если исходить из подобного понимания пансексуализма, то аналогичные обвинения могут быть выдвинуты и против тех ученых, философов, писателей и поэтов, кото­рые в своей профессиональной, творческой деятельности постоянно обращаются к проблематике сексуальности. Причем неважно, обсужда­ется ли она при помощи таких терминов, как «сексуальные контакты», «половые акты» между людьми, или применяются такие цивилизованно приемлемые и не оскорбляющие слух понятия, как «любовь», «эрос».

При рассмотрении проблемы сексуальности Фрейд отталкивался прежде всего от того выдвинутого им исходного положения, согласно которому невозможно понять нормальную сексуальную жизнь человека без соотнесения ее с болезнен­ными формами сексуальности, которые принято называть перверсиями, извращения­ми. Поэтому его исследовательская задача состояла не в том, чтобы, в противопо­ложность широко распространенному моралистическому и правовому осуждению извращений, оправдать их ссылками на психические заболевания. Не оправдывая болезненные формы сексуальности, он в то же время поставил перед собой вполне определенную и конкретную задачу — понять эти формы сексуальности и дать тео­ретическое объяснение тому, как и каким образом возникают извращения и како­ва их связь с тем, что обычно называют нормальной сексуальностью.

Вполне очевидно, что при такой постановке основной задачи обвинения психо­анализа в пансексуализме оказываются не более чем эмоционально окрашенным неприятием исследовательского интереса, предполагающего вторжение в святая святых — в скрытую от посторонних глаз сексуальную жизнь человека. Другое дело, что публикации работ Фрейда, в которых многие аспекты сексуальности открыто назывались своими именами, не могли не вызвать сопротивление и возмущение у значительной части тех, кто не допускал публичного обсуждения интимных тем.

Рассуждая о сексуальности, Фрейд, прежде всего, обратил внимание на то, что традиционные представления о ней являются узкими, не отражающими существа сексуальной деятельности человека. При традиционном понимании сексуальнос­ти все, что служит цели деторождения, считается нормальным. Иные же виды сек­суальной деятельности воспринимаются в лучшем случае в качестве социально неприемлемой и нравственно осуждаемой похоти, а в худшем — как физиологичес­кое отклонение от нормального развития, психическое заболевание или преступ­ное деяние, подлежащее не только осуждению, но и наказанию. Но в том случае, когда сутью и основной целью сексуальности считается продолжение человечес­кого рода, за пределами рассмотрения остаются иные формы сексуальной деятель­ности. А ведь они хотя и не служат деторождению, тем не менее, не только могут иметь место в жизни человека, но и играют порой важную роль в его жизнедеятель­ности.

История развития человечества свидетельствует о том, что некоторые (не свя­занные с деторождением) формы сексуальной деятельности человека не во все вре­мена и не во всех культурах рассматривались в качестве патологии. Так, издавна гомосексуализм воспринимался в ряде древних культур как вполне нормальное явление. Более того, подчас он считался даже уделом избранных, стоящих на бо­лее высокой ступени развития, чем простые смертные. Гомосексуализм был распро­странен среди греков и римлян, причем практиковался среди высших слоев обще­ства без какого-либо стеснения, смущения или стыда. Любовь зрелых мужчин к юношам представлялась делом обычным и возвышенным. У греков считалось позорным для юноши, если он не имел более взрослого любовника. Гомосексуализм пользовался общественным признанием и почетом у кельтов. Он находился под покровительством законов у критян. Он практиковался и среди восточных наро­дов, включая китайцев, индусов и представителей ислама. Гомосексуализм часто наблюдался также среди индейцев Южной Америки, в частности у гуахибо, аймари. По данным исследователей, у индейцев лахе между гомосексуалистами суще­ствовали даже браки, а мать, имеющая пятерых сыновей, могла одного из них го­товить к выполнению женской роли в семье.

Со временем отношение к гомосексуализму претерпело заметное изменение, в результате чего он стал ассоциироваться с чем-то греховным, недопустимым, пре­ступным. Христианство повело открытую борьбу с сексуальностью, не связанной с деторождением. В Средние века гомосексуализм не только преследовался, но и счи­тался тягчайшим преступлением, за которое людей приговаривали к смертной каз­ни. Уголовное наказание за гомосексуальную деятельность существовало во многих странах мира вплоть до XX столетия. Кое-где оно сохранилось и поныне.

Однако, несмотря на все запреты, гомосексуализм в качестве одной из форм сексуальной деятельности не исчез из жизни людей. Он по-прежнему практикует­ся в различных странах мира. Но коль скоро он оказывается таким живучим и рас­пространенным, то возникает вопрос: не имеет ли он отношение не просто к физио­логическому отклонению или психическому заболеванию, а к природе человека? Не связан ли он с таким психосексуальным развитием, через которое проходят все люди, хотя, разумеется, далеко не все из них становятся сексуально инвертирован­ными, то есть ориентированными на идентичный с ними пол?

Кроме того, помимо гомосексуализма в жизни людей имеют место и другие фор­мы сексуальной деятельности, не связанные с деторождением. Некоторые люди не только изменяют сексуальную ориентацию по отношению к объекту, как это харак­терно для гомосексуалистов, но и преследуют необычные, не вписывающиеся в представления о норме, сексуальные цели. Например, есть люди, которые при сексуальном акте с партнером используют не его половые органы, а другие части тела. Некоторые из них (фетишисты) вообще отказываются от тела партнера, за­меняя его предметами одежды. Другие (эксгибиционисты) получают сексуальное удовлетворение от выставления напоказ своих гениталий. Встречаются садисты, сексуальная деятельность которых связана с причинением боли и мучений свое­му партнеру, а также мазохисты, получающие сексуальное удовлетворение от при­чиняемых им страданий. И наконец, есть такие люди, которым вообще не нужен никакой партнер, поскольку они способны достичь сексуального удовлетворения благодаря своему богатому воображению и фантазированию.

Одним словом, сексуальная деятельность человека настолько разнообразна, что деторождение, считающееся ее нормой, является лишь незначительной целью его сексуальной жизни. Поэтому, независимо от того, насколько осуждаются другие формы сексуальной деятельности и какое бы возмущение или отвращение они ни вызывали с точки зрения нормального поведения, тем не менее, приходится счи­таться с ними. Более того, их наличие свидетельствует о чем-то таком, что необ­ходимо не просто отвергать или осуждать, а исследовать и познавать. Ведь как иначе ответить на вопросы: насколько ненормальными или нормальными являют­ся странные на первый взгляд разнообразные формы сексуальной деятельности че­ловека, как и каким образом они возникают, почему сохраняют свою устойчивость и где та грань, которая отделяет норму от патологии, здоровье от болезни, нормаль­ную сексуальную деятельность от извращенной?

Собственно говоря, исследовательская и терапевтическая деятельность Фрей­да была направлена на выявление истоков нормальной и извращенной сексуаль­ной деятельности человека. Это предполагало обращение к онтогенетическому и филогенетическому развитию индивида, к истории развития человека и челове­чества. Таким образом, психоаналитический подход к изучению сексуальной жизни человека с необходимостью подводил Фрейда к раскрытию психосексуального раз­вития ребенка.

Теория психоанализа с ее акцентом на бессознательные и сознательные процес­сы, уходящие своими корнями в прошлое, предполагает рассмотрение сексуальнос­ти через призму инфантильных (детских) воспоминаний и переживаний. Практика психоанализа ориентирована на выявление истоков возникновения симптомов заболевания взрослых людей, психические расстройства которых чаще всего соот­носятся с их подавленной сексуальностью. Но понять истоки этого явления немыс­лимо без раскрытия травматических ситуаций, страхов и переживаний, имевших место в детстве и, возможно, возникших на начальных стадиях психосексуального развития ребенка.

Инфантильная сексуальность

Если придерживаться точки зрения, в соответствии с которой сексуальность соот­носится с деторождением, то в этом случае ребенок может восприниматься как асек­суальное существо. В большинстве случаев именно так и обстоит дело, поскольку многие родители и воспитатели соотносят сексуальность своих детей с периодом их половой зрелости.

Нередко оказывается, что родители неожиданно для себя открывают сексуаль­ность своего ребенка только тогда, когда узнают о беременности дочери или вступ­лении сына в интимные отношения с девушкой. До этого ребенок воспринимается как непорочное дитя, не только не проявляющее никакой сексуальности, но и не имеющее ни малейшего представления о «тайнах» взрослых. Правда, в раннем дет­стве родители могут столкнуться с такой ситуацией, когда их ребенок занимается «недопустимыми шалостями». Но это воспринимается, как правило, не с точки зрения проявления у него сексуальности, а как нехорошее поведение, дурная при­вычка, от которых необходимо оградить дитя. Для пресечения подобного поведе­ния и искоренения дурной привычки используются различные воспитательные методы — от высмеивания до назидания, от переключения внимания ребенка на другие интересы до сурового его наказания. Однако сами по себе недопустимые шалости ребенка чаще всего рассматриваются родителями и воспитателями в ка­честве некоего курьеза, не имеющего никакого отношения к сексуальности как та­ковой.

Представления об асексуальном детстве настолько широко распространены, что родителям кажется само собой разумеющимся говорить о сексуальности со своим ребенком только тогда, когда он вступает в период полового созревания. Но неред­ко случается так, что к тому времени ребенок знает о сексуальной жизни нечто та­кое, о чем некоторые родители даже не подозревают. Чаще всего родители полага­ют, что разговор с детьми на сексуальную тему преждевременен, ребенок слишком мал, а когда решаются просветить его по некоторым интимным вопросам, то ока­зывается, что уже слишком поздно, ребенку все давно известно. И это происходит не только потому, что в восприятии многих родителей их ребенок долгое время остается все еще несмышленым дитятею, но и в силу того, что представления об асексуальном детстве прочно укоренились в сознании людей.

Фрейд критически отнесся к преобладающим в конце ХIХ — начале ХХ в. представлениям об асексуальности детей. В работе «Три очерка по теории сексу­альности» (1905) и в своем выступлении перед американской аудиторией в универ­ситете Кларка в Бустере, штат Массачусетс (1909), он подчеркнул, что подобные представления являются ошибочными.

Наличие у взрослых людей представлений об асексуальном детстве объясня­лось Фрейдом тем, что каждый родитель был когда-то ребенком, испытал на себе влияние воспитания, направленное на укрощение сексуальных влечений, и, следо­вательно, подпал под воздействие этических норм и культурных требований, не допускающих и ограничивающих проявление детской сексуальности. Поэтому, будучи взрослыми, большинство из родителей оказываются обремененными раз­личного рода предрассудками, включая представления об асексуальном детстве.

Кроме того, и это является, пожалуй, не менее важным с психоаналитической точки зрения, в типичных представлениях об асексуальном детстве действенным оказывается один из психических феноменов, который ранее не привлекал к себе внимания, исследователей. Речь идет об инфантильной амнезии, утрате памяти, неспособности вспомнить детские переживания, охватывающие, по мнению Фрей­да, первые годы жизни ребенка до шести или восьми лет. В этот ранний период жизни ребенок испытывает разнообразные чувства по отношению к окружающе­му его миру, включая своих родителей, и по-своему проявляет любовь, ненависть, ревность и другие страсти души. Однако, став взрослым, человек забывает об этом и фактически не знает, с какими переживаниями ему пришлось иметь дело в дет­стве. И хотя, казалось бы, в период раннего детства память ребенка наиболее вос­приимчива к различного рода впечатлениям, тем не менее, в памяти взрослого че­ловека не сохраняется ничего, что было связано с его детскими переживаниями. Кроме отдельных, не связанных друг с другом и чаще всего непонятных отрывков воспоминаний. По выражению Фрейда, находящийся в резком противоречии с предрассудком асексуальности детства период жизни укрывается затем у большинства людей «амнестическим покрывалом», разорвать которое по-настоящему может только ана­литическое исследование. Это странное психическое явление соотносилось им не с потерей памяти как таковой, а с так называемой инфантильной амнезией. Она во многом напоминает амнезию невротиков, которая связана с механизмами работы психики, не допускающими в сознание больного материал его собственных пере­живаний, который вытесняется в бессознательное.

Проведя параллель между инфантильной и истерической амнезией, основатель психоанализа тем самым как бы проложил путь для сравнения душевной жизни ре­бенка и невротика. И коль скоро причины невротических заболеваний усматрива­лись им в сексуальности, имевшей место в детстве и как бы вновь возвратившейся к человеку позднее, то перед Фрейдом встал вопрос о том, нельзя ли рассматривать инфантильную амнезию с точки зрения сексуальных переживаний детства. Ответ на этот вопрос способствовал психоаналитическому объяснению и инфантильной амнезии, и детской сексуальности.

В период возникновения психоанализа Фрейд высказал свои догадки о значе­нии детского возраста для понимания причин возникновения неврозов, связанных с неудовлетворенной сексуальностью. Позднее в работе «Три очерка по теории сек­суальности» он подробно изложил свои взгляды на этот вопрос, обратив особое внимание на перверсии и проявление сексуальности детей в ран­нем детстве. Данная работа вызвала шок среди тех, кто придерживался традици­онной точки зрения на детство как асексуальный период развития ребенка. Идеи же Фрейда об инфантильной сексуальности, послужившие толчком для последу­ющих психоаналитических исследований в этой ранее мало изученной сфере на­учного знания, вызвали среди многих ученых и представителей различных слоев общества резкую критику, отголоски которой дошли до наших дней.

При обсуждении проблемы сексуальности Фрейд ввел в концептуальный остов психоанализа несколько терминов. Так, для обозначения той силы, которой обла­дает сексуальное влечение, он использовал понятие «либидо», введенное в науч­ный оборот его предшественниками. В понимании Фрейда, сексуальное влечение аналогично влечению к принятию пищи, и поэтому либидо можно рассматривать как некий аналог голода. Вместе с понятием либидо он использует такие термины, как «сексуальный объект» и «сексуальная цель». Сексуальным объектом он назы­вает лицо, которое внушает половое влечение. Под сексуальной целью Фрейд по­нимает действие, на которое влечение толкает. Наряду с этим он также использует понятие эрогенных зон, относящихся к различным частям тела, доставляющим че­ловеку сексуальное удовольствие.

По мнению Фрейда, первые сексуальные побуждения возникают уже у грудно­го ребенка и проявляются во время его сосания материнской груди. Насытивший­ся и удовлетворенный ребенок блаженно засыпает, что напоминает собой то состо­яние, в которое впадает взрослый человек после достижения оргазма, так как сексуальное удовлетворение является наилучшим снотворным средством. Прав­да, может возникнуть вполне резонный вопрос: о каком сексуальном удовлетворе­нии может идти речь у ребенка, если кормление грудью обусловлено его чувством

голода, удовлетворение которого как раз и сопровождается засыпанием младенца? Но Фрейд обратил внимание на то обстоятельство, что хотя главный интерес ре­бенка направлен на прием пищи, тем не менее младенец часто прибегает к акту сосания даже тогда, когда он не находится во власти голода. В качестве объектов сосания он может использовать части своего собственного тела, включая пальцы рук и даже ног, а также находящиеся в пределах его досягаемости предметы, напри­мер резиновые игрушки или пустышку. В этом случае акт сосания сам по себе, без какого-либо соотнесения с утолением голода, доставляет ему удовольствие, после чего он может блаженно уснуть. Сексуальная природа этого действия подмечалась некоторыми врачами. Поэтому, обратив на акт сосания особое внимание, Фрейд пришел к выводу, что, переживая первоначальное удовольствие при приеме пищи, впоследствии через акт сосания ребенок стремится к сексуальному удовольствию посредством возбуждения эрогенных зон рта и губ.

Фрейд исходил из того, что сначала удовлетворение от эрогенной зоны напря­мую связано у ребенка с удовлетворением его потребности в пище, с утолением голода. В акте сосания материнской груди или ее заместителей (при искусствен­ном кормлении) младенец выполняет определенные функции, связанные с сохра­нением и поддержанием его жизни. При этом удовольствия от кормления и раз­дражения эрогенных зон совпадают между собой, представляя единый процесс. Позднее два типа удовольствия ребенка становятся независимыми друг от друга и потребность в сексуальном удовольствии отделяется от потребности в принятии пищи.

Таким образом, по убеждению Фрейда, в самом акте сосания проявляются су­щественные признаки того, что можно назвать осуществлением инфантильной сексуальности. Одним из таких признаков является соединение сексуального удо­вольствия с какой-нибудь важной для жизни человека телесной функцией, в част­ности с приемом пищи, утолением голода. Второй признак связан с так называе­мым аутоэротизмом, или аутоэротичностью, когда влечение направлено не на другое лицо, а на самого себя, когда удовольствие достигается от своего собствен­ного тела (сосание пальцев рук, ног, других участков тела), то есть, когда еще нет никакого знания о сексуальном объекте. И наконец, третий признак состоит в том, что сексуальная цель находится во власти эрогенных зон ребенка. Таковы, соглас­но Фрейду, первоначальные основные признаки проявления инфантильной сексу­альности.

Отход ребенка от материнской груди в акте сосания и замена ее частью соб­ственного тела являются первым опытом обретения самостоятельности в получе­нии удовольствия. Ребенок не становится самостоятельным, он все еще зависит от матери или ее заместителей. И, тем не менее, он оказывается способным получить удовольствие не только от внешнего объекта, но и от своего собственного тела, к ко­торому начинает проявлять свой первый инфантильный исследовательский инте­рес. Обретая относительную независимость от внешнего мира, ребенок открывает для себя эрогенные зоны своего собственного тела, наиболее чувствительные к раз­дражению, возбуждению и доставляющие ему удовольствие. Он касается рукой сво­их гениталий, играет со своими испражнениями и даже может употреблять в пищу кал. И от всего этого он сам, не прибегая к помощи других лиц, может получать удовольствие. Обнаружение своих гениталий ведет к переходу от сосания к она­низму, а способности к задержкам в мочеиспускании и испражнении — к раздра­жению эрогенных зон и последующему удовольствию от совершения соответству­ющих актов. Все это, с точки зрения Фрейда, является проявлением инфантильной сексуальности.

Говоря о мастурбации детей как неизбежном периоде развития инфантильной сексуальности, Фрейд различает три фазы, играющие определенную роль в детстве человека. Первая фаза относится к младенческому возрасту. Благодаря младенчес­кому онанизму утверждается будущий приоритет эрогенных зон в сексуальной деятельности человека. По истечении некоторого времени младенческий онанизм прерывается, но потребность в повторении удовольствия сохраняется. Вторая фаза инфантильной мастурбации также отмечена кратковременным периодом и прояв­ляется в возрасте до четырех лет. На этой фазе инфантильные сексуальные пере­живания оставляют глубокий след в бессознательном, предопределяют развитие характера ребенка и могут проявиться в симптоматике невроза в юношеском воз­расте. Инфантильная мастурбация оказывается вытесненной, забытой, находя­щейся в тесной связи с инфантильной амнезией. Третья фаза инфантильной мас­турбации соответствует онанизму при наступлении половой зрелости. В отличие от двух предшествующих, она обычно принимается во внимание самим ребенком, поскольку онанизм способен вызвать у него чувство вины.

Сознание вины невротиков нередко связывается именно с воспоминаниями об онанизме в период полового созревания. Впрочем, чувство вины испытывают мно­гие дети, независимо от того, возникает ли оно в результате воспоминаний о пред­шествующей «запретной» деятельности или в момент осуществления ее. Ана­литическая практика свидетельствует о том, что чувство вины подобного рода характерно для многих больных, страдающих невротическими расстройствами. Психоаналитикам приходится сталкиваться с признаниями пациентов о том, что они испытывали смущение, стыд и вину после своих мастурбационных действий в подростковом возрасте. Так, в процессе аналитической работы один из моих пациентов, преодолев смущение, как-то сообщил, что после занятий онанизмом в детстве он всегда испытывал чувство вины.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: