Аргументы общие и христианские

Может показаться, что мы не желаем иметь ничего общего с философской (во всяком случае, с нехристианской философской) этикой. Это, однако, не так. Ранее уже говорилось, что различие в вере еще не влечет за собой автоматически различия в морали. Поэтому следует ожидать, что и философская этика может нас чему-нибудь научить, даже если она и не основывается на принципах христианства. Как представители рода человеческого мы сохраняем много общего. Поэтому невозможно в рамках христианской этики отгородиться от этики философской таким образом, чтобы одна сторона использовала только христианские, а другая только общие аргументы. Нам необходимы как те, так и другие.

Под общими имеются в виду такие аргументы, которые могут быть использованы всеми, независимо от религиозных убеждений, чтобы прийти к общим для всех выводам по этическим проблемам. Речь идет о дискуссии, которая ведется с помощью разумных аргументов. Принимать в ней участие может любой человек, не прибегая при этом к особым (в данном случае, к христианским) аргументам. В подобных случаях часто затрагиваются вопросы, имеющие отношение к справедливости и, особенно, к несправедливости.

Мы все осознаем, что такое несправедливость и дискриминация. В нашем мире некоторые права человека четко сформированы и приняты в качестве основополагающих общих аргументов в борьбе против вопиющего бесправия. Всем известен принцип «Не делай другому того, чего ты не хотел бы, чтобы делали тебе». Он встречается не только в Писании, но известен и другим культурам. Довольно часто мы сталкиваемся с тем, что с помощью данного принципа нехристиане разоблачают несправедливость убедительнее, чем это делают христиане. Так, например, такой человек, как Нельсон Мандела, один сыграл намного большую роль в борьбе против апартеида, чем все протестанты Южной Африки вместе взятые, которые, за небольшим исключением, долгое время защищали этот режим, пытаясь найти поддержку даже в тексте Библии.

В настоящее время этика отнюдь не ограничивается рассмотрением проблем справедливости и несправедливости. К числу актуальных можно отнести также проявление заботы, сострадания, милосердия и любви. Готовы ли мы принять участие в судьбе нашего ближнего? Ведь мы не обязаны открывать перед ним свой кошелек или жертвовать ради него своим временем. Готовы ли мы к тому, чтобы сделать больше, чем этого требует закон. Желая называться христианином, невозможно не обращаться мысленно к Христу, не думать о Его внимании к бедным, больным и отверженным.

Если другие призывают нас помочь ближнему, находящемуся возле нашего дома или вдали от него, то у нас, как у христиан, имеется и соответствующая мотивация сделать это. При выборе нами решения, христианский подход является определяющим. Если уж кто-то другой должен помогать своему бедному соседу, то нам, христианам, и сам Бог велел. Как говорится, положение обязывает. При этом речь может идти, например, об уходе за больными и престарелыми, борьбе с бедностью, передаче органов тела для пересадки.

Однако для всех поступков такого рода характерно, что они имеют место и среди нехристиан. Причем, к нашему стыду следует отметить, что нередко они проявляются там намного ярче, чем у нас. Любовь, в такой же степени как и справедливость, не может считаться исключительно христианским понятием. При возможных различиях в мотивации, результат проявления любви часто один и тот же. Здесь мы опять обнаруживаем, что, несмотря на различия между христианской и нехристианской мотивацией, конструктивный подход к решению многих проблем нашего многоликого общества может привести к их одинаковой оценке и выработке общих путей их решения. Однако является ли это достаточным? Многие этики, в том числе и христианские, считают что да. По их мнению, безусловно есть смысл учитывать христианскую мотивацию моральных поступков. Однако различия в мотивации не преграждают путь к выработке совместных действий. Ведь мы можем и должны совместными усилиями создавать мораль нашего политического общества. Они считают, что, поскольку мораль носит общественный характер, не может быть ни действий, ни поведенческих моделей, носящих на себе ярко выраженную печать христианства. Разговор о любой проблеме морального характера должен вестись с помощью общих аргументов. Мы, мол, должны сесть за один стол и использовать общие аргументы, чтобы, определив различия в наших позициях, устремиться к выработке совместных действий. В этической сфере, как они полагают, доминирует всеобщность. У вас есть своя собственная вера? Отлично, однако она должна быть направлена на одни и те же действия.

К сожалению, такое понимание вещей слишком оптимистично. Хорошим примером представляется нам тема эвтаназии. Здесь недостаточно ограничиваться общими аргументами. Возьмем пациента, который в здравом уме, посоветовавшись со своими ближайшими родственниками, настойчиво желает прекратить свою жизнь посредством эвтаназии. Заключительная фаза его жизни, наполненная страданиями и разочарованиями, не имеет для него уже никакого смысла. Что можно было бы возразить ему? Кто разъяснит с помощью общих аргументов человеку, опирающемуся на право самому определять свою судьбу, что он должен продолжать жить, даже если жизнь для него будет состоять из сплошных страданий, если его родственники желают ему легкой смерти и если врач готов помочь ему безболезненно умереть. Однако совершенно иначе обстоит дело, если не исходить из права самим определять свою судьбу, а считать, что нити ее в руке Божьей. Бог призвал нас в эту жизнь. Он же и призывает к себе, когда это нужно ему, а не нам. То, что побуждает умирающего во Христе отказаться от эвтаназии, вряд ли можно было бы объяснить с помощью общих аргументов.

Таким образом, все сводится к тому, что мы располагаем христианским аргументом, препятствующим нам поступать, как поступают нехристиане, для которых основополагающим является убеждение, что человек вправе сам определить время своего ухода из жизни.

Пример с эвтаназией мы использовали, так как всем понятно, что вопрос этот имеет не только личный, но и общественный характер, причем настолько, что данная проблема все чаще приобретает политический оттенок. Разумеется, можно было бы привести и другие примеры, где христианские аргументы играют большую, а то и решающую роль при принятии или же неприятии всего, что приемлемо современной общественной моралью. Вспомним хотя бы о разном отношении к проблеме гетеро- и гомосексуальности, о разных взглядах на брак, об употреблении средств современной медицины при бесплодии, о пользовании контрацептивами. Таким образом, мы не просто имеем дело с различными побуждениями, приводящими, однако, к одинаковым действиям. Напротив, эти различные побуждения исключают совместные действия. Однако и здесь все упирается в то, можем ли мы распоряжаться своей жизнью самостоятельно или же должны подчинить ее воле Бога, давшего нам необходимые для нее законы. Здесь вера настолько тесно срастается с поступком, что о всеобщей общественной морали не может быть и речи.

Ну а нам всегда следует подвергать себя испытанию. Правда, мы также сразу же можем отбросить эту возможность, считая, что не имеет никакого смысла договариваться с другими людьми с помощью общих аргументов. Однажды К. Схилдер писал, что закон Божий — это единственная одежда, которая подходит миру. Если это так, и подчинение законам Божьим приводит человеческую жизнь к расцвету, в то время как игнорирование их наносит человеку вред, мы могли бы доказать это и с помощью общих аргументов. Например, по плодам, терпким либо добрым, познается дерево. Поэтому не следует торопиться с утверждением, что не существует общих аргументов, чтобы отличить добро от зла. Разве, например, такая книга Писания, как Притчи, не указывает, что не только грешно, но и прежде всего глупо было бы нам или кому-либо другому пренебрегать законами, важными для жизни? Ведь это совсем не бессмысленная деятельность с нашей стороны, когда мы стараемся объяснить посредством общих аргументов, что для человека является добром отдыхать один день в неделю, уважать авторитет родителей и других людей, не посягать на жизнь и имущество ближнего и говорить правду. Тот, кто на основе Десяти заповедей определит, что такое разумность, а что — глупость, откроет для себя пользу этих заповедей. Мы снова обращаемся к тому, о чем шла речь в 2.9.

Христианин-этик не является деонтологом типа: соблюдай заповеди Божьи и больше ничего не нужно. Он может быть также утилитаристом, кредо которого: соблюдай заповеди Божьи и ты увидишь, в чем твоя польза.

Итак, мы видим, что общие аргументы заводят нас очень далеко. Но ведь, как уже было показано, существует и некий предел. Нам нужны оба вида аргументов. И никто не станет оспаривать тот факт, что многому в пользовании общими аргументами нас может научить также (и прежде всего) философская этика, в ее христианской и нехристианской разновидностях.

Отстаивать принципы христианской этики — это все же больше, чем давать добрые советы христианам в церквах. Она также должна стать полезной всему обществу в анализе господствующей общей морали и в критической оценке этой морали. Христиане должны уметь общаться, используя общие аргументы, и не торопиться отходить на последние рубежи, где только христианские аргументы могут выручить нас.

Часто только с помощью общих аргументов можно убедиться в том, что в нравственном отношении хорошо и полезно соблюдать заповеди Божьи.

Христианская этика также может объяснить, что вера движет ученых — отцов не только христианского, но и нехристианского направления. Если кто-то верит, что он сам может распоряжаться своей жизнью, то это такая же вера, как и наша в то, что жизнью человеческой управляет Бог. То огромное давление, которое вера в право человека самому определять свою судьбу оказывает на наше современное общество, ослепляет нас с такой легкостью, что создается впечатление, будто апеллируя к этому праву, мы имеем дело с общим аргументом. Столь же примечателен, однако, и христианский аргумент, согласно которому не мы распоряжаемся своей жизнью и смертью, а Бог.

Откуда мы это знаем? Здесь мы ссылаемся на Писание. В нашей дефиниции было сформулировано, что христианская этика является осмыслением морального поступка, с позиций, указании нам в Священном Писании. Теперь пришло время обратить внимание на последнюю часть данной дефиниции. Итак, в нашей этике используется Писание. Однако как мы это делаем?

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: