В дополнение к возрастной теории

 

Дабы компенсировать сухость теории, несколько отрывков из отдельных публикаций по возрастной теории.

 

Время Змеи

 

(Отрывок)

Одна из самых лучших вещей братьев Стругацких (на мой взгляд) – «За миллиард лет до конца света» – написана в 1974 году. Главный герой – астроном из Ленинграда, а стало быть, книга сделана более Борисом, о Борисе, для Бориса. Борису же в том году исполнилось сорок один, то есть он только-только вступил в возраст Змеи.

Разумеется, что трактовать эту неоднозначную книгу можно по-разному, однако атмосфера возрастного кризиса буквально пропитывает всю книгу. Стругацкие описывают ситуацию, в которой друзьям-ученым, по-видимому сверстникам, некая загадочная сила мешает работать с прежним энтузиазмом и энергией.

Вот, например, неприятности с женщинами: «Они шли к нему косяками – все женщины, с которыми он когда-то имел дело. Они толкались у него в квартире по двое, по трое, а в течение одного страшного дня их было даже пятеро одновременно». Удивительно, но с одним моим хорошим другом нечто подобное происходило именно накануне 41-летия. Вскоре он умер при достаточно неясных обстоятельствах.

Все герои книги в одинаковой ситуации – женщины ли, деньги, болезни, но что-то вынуждает их бросить работу в самый разгар, когда только-только пошли результаты. Самые мужественные решают продолжать борьбу, самые малодушные делают противоположный выбор: «Да ясно же! Неужели неясно, что выбирать? Жизнь надо выбирать! Что же еще? Не телескопы же ваши, не пробирки же… Жить надо, любить надо, природу ощущать надо – ощущать, а не ковыряться в ней! » Удивительно точное описание проблем перелома 40 лет, особенно же точно передана паника, охватывающая человека в эти годы.

Другой, наблюдая это малодушие, заключает: «Вот, значит, как это выглядит. Человека просто расплющило. Он остался жив, но он уже не тот. Вырожденная материя…»

Наконец, главный герой, подводя итог: «До меня вдруг дошло, что еще вчера я был человеком, членом социума, у меня были свои заботы и свои неприятности, но пока я соблюдал эти законы, установленные социумом, меня от всех мыслимых опасностей надежно охраняли милиция, армия, профсоюзы, общественное мнение, друзья, семья, наконец, и вот что-то сместилось в окружающем мире, и я превратился в одинокого пескаря, затаившегося в щели, а вокруг ходят и реют чудовищные неразличимые тени… И мне дано понять, что, пока я сижу в этой щели, меня не тронут. Даже еще страшнее: меня отделили от человечества, как отделяют овцу от стада, и волокут куда-то, неизвестно куда, неизвестно зачем, а стадо, не подозревая об этом, спокойно идет своим путем и уходит все дальше и дальше… Я буду погибать у всех на глазах, и никто не заметит, а когда я погибну, когда меня сотрут в порошок, все очень удивятся и пожмут плечами». Все очень точно, вплоть до того, что каждый мужчина в 40 лет уверен, что он один такой урод, а у остальных все нормально.

А вот еще одно заключение: «Человеку очень неприятно осознать, что он совсем не такой, каким всегда раньше казался. Он все хочет оставаться таким, каким был всю жизнь, а это невозможно, если капитулируешь».

Вся книга, в общем-то, построена в бинарной логике – либо сражаться, либо капитулировать. В жизни бинарных ситуаций почти не бывает. В случае возрастного кризиса есть третий выход – это сменить направление движения. Именно этого требует от нас возраст Змеи, да и любой кризис вообще. Да, некоторые идеалы придется предать, но на их место придут новые.

Я уже четыре года в возрасте Змеи. Капитулировал ли я? Нет! Продолжал ли бороться старыми методами? Тоже нет! Многое пришлось изменить. Появились новые друзья (точь-в-точь как предсказывали Стругацкие), мы ведем другие разговоры. Однако главное осталось – изучение человека продолжается, правда по-прежнему важнее выгоды и лишь чуть-чуть уступила стремлению сделать все немного более красивым.

Впрочем, третий выход был уже предложен: «Воевать против законов природы – глупо. А капитулировать перед законами природы – стыдно. В конечном счете – тоже глупо. Законы природы надо изучать и, изучив, использовать».

1997

 

Интегральная наука

 

«Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина…» – так начинается, может быть, самый знаменитый в России роман. Недавно в продаже появилась грандиозная «Булгаковская энциклопедия» Бориса Вадимовича Соколова, в значительной степени посвященная источникам, питавшим этот роман. Данная энциклопедия еще раз с немыслимой глубиной и достоверностью доказала, что Булгаков был грандиозным завершителем, великим обобщителем культурного наследия. В этом смысле роман «Мастер и Маргарита» сам является энциклопедией мировой культуры и весь обращен в прошлое человечества. Речь же пойдет о будущем, причем довольно далеком, а потому обратимся к другому произведению. «Белый июльский зной, небывалый за последние два столетия, затопил город. Ходили марева над раскаленными крышами, все окна в городе были распахнуты настежь, в жидкой тени изнемогающих деревьев потели и плавились старухи на скамеечках у подъездов…» – так начинается одно из самых глубоких и неисчерпаемых произведений братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света». Произведение братьев-фантастов, как это и положено, целиком обращено не в прошлое, а в будущее человечества, что не помешало авторам продемонстрировать, где возможно, связи с романом Михаила Булгакова. Подробного анализа не будет, однако можно вспомнить, как у Булгакова «соткался из воздуха» человек в кургузом пиджачке, знаменуя самое первое появление нечистой силы. В «Миллиарде» первый гонец неведомых сил, принесший Малянову шикарный продуктовый заказ, также был в кургузом пиджачке. Следующий гость был в огромных противосолнечных очках, что отсылает нас к булгаковскому Абадонне. К Вайнгартену является рыжий – «маленький медно-красный человечек с очень бледным личиком», что напоминает нам об Азазелло («Маленького роста, пламенно-рыжий, с клыком…»). Ну и так далее.

Зачем братьям Стругацким, писателям беспредельной фантазии, понадобилось столь прозрачно намекать на великий роман? Может быть, затем, чтобы мы поняли, наконец, что великие обобщения могут относиться не только к прошлому, но и к будущему.

Смысл обобщения состоит в том, что где-то в далеком будущем сойдутся все самые разнородные знания (маляновская диффузная материя, вайнгартеновская ревертаза, феддинги Губаря, культурное влияние Глухова…), «и это, наверное, будет очень странная точка пересечения»…

Вообще-то мысль о неизбежности создания интегральной науки бродит по миру уже давно. Видимо, с тех самых пор, когда всем стало очевидно, что единая в былом наука о природе все более и более дробится, мельчит и навсегда разделяет ученых на химиков, физиков и биологов, потом на более специализированных биохимиков, нефтехимиков, кристаллохимиков… а потом разделяет уже просто по отдельным проблемам, делая ученых все более глухими к проблемам друг друга.

Логично предположить, что если был период дробления науки, все большей специализации, дифференциального подхода к проблеме, то будет и период воссоединения науки в единое целое, как говорится: время собирать камни и время разбрасывать, точнее, наоборот – разбросали науки, теперь будем собирать. Дифференциальная наука, увлекшись чисто практическими проблемами, резала единое знание по тематическому принципу. Необходимо решать оптические проблемы – возникает оптика, необходимо решать механические проблемы – возникает механика, нужно сделать ядерную бомбу – стремительно развивается ядерная физика, взбрело кому-то в голову, что все горести и радости человеческие запрятаны в генах, – бросились «геном человека» манипулировать.

Совершенно понятно, что интегральная наука движущей своей силой будет иметь все тот же человеческий интерес к решению насущных проблем. Никакие вопли о необходимости единого знания не повернут науку от дифференциальных процессов к интегральным. Всего-навсего наступит момент, когда очередные прикладные проблемы потребуют не разъятия крупных блоков знаний на мелкие, а, напротив, поиска связей между уже существующими доктринами, системами, науками. Псевдоинтеграционные процессы уже идут в науке, когда возникают проблемы, требующие присутствия многих технологий (например, космос), однако новая наука при этом пока не рождается. Так когда же родится интегральная наука, которая, по фигуральному выражению Стругацких, приведет через миллиард лет (а на самом деле всего лишь через 1600 лет) к концу света (а на самом деле всего лишь к концу синхронной истории человечества)?

Согласно структурному гороскопу, правильнее было бы дифференциальную науку назвать ортодоксальной наукой, а интегральную, соответственно, закрытой. Ортодоксальная наука – значит формальная, формульная, ибо только благодаря максимальной формализации наука может стать общеупотребительной, единой для разных людей, для разных народов. Чем меньше в такой науке личного, потаенного, очевидного лишь для избранных, тем лучше. Язык такой науки всегда крайне формален – математические символы и знаки, химические формулы, физические уравнения, конструкторские чертежи и так далее.

Совсем другое дело – наука закрытая, она же интегральная, у нее нет цели быть единой в своих символах и знаках. Интегральная наука допустила бы несколько систем химических элементов, несколько систем классификации животного мира и так далее. У закрытой науки нет цели достичь единой для всех истины, нет системы объективных критериев, нет главного божества ортодоксальной науки – системы экспериментальной, опытной проверки научных данных. (Именно соответствие теории эксперименту позволяет ученым легко договариваться друг с другом.) Закрытая наука будет в значительной степени эстетизирована и индивидуализирована и в этом смысле станет посередине между наукой и искусством. Грубо говоря, научные статьи станут высокой прозой или даже поэзией, а чертежи будут скорее предметами живописи. Вместо понятия тождества главными станут понятия подобия и аналогичности. Критерием истины станет не многократно проведенный один и тот же эксперимент, а многократно и многосторонне (из разных систем) проработанная аналогия. В этом смысле интегральная наука оторвется от земли и станет в определенном смысле религиозной, ибо будет апеллировать к неким принципам бытия. Красота станет важнее точности, некрасиво – значит, неверно. Таким образом, закрытая, интегральная наука объединит науку, искусство и религию.

Столь серьезная разница между двумя науками должна демонстрировать и принципиальное отличие в объектах исследования. Но где же взять для новой науки новый объект? Все очень просто – объектом в новой науке будет тот, кто в старой науке был субъектом. Необходимо признать, что великая, могучая и непобедимая дифференциально-ортодок­сальная наука, добившись грандиозных успехов в расщеплении ядра, распознании вирусов и бактерий, а также прокладывании борозд в космическом пространстве, необычайно слабо выступила в гуманитарных науках. Более чем скромны достижения в философии, психологии, нет науки о семье, о коллективе, историческая наука не двинулась дальше описательного этапа, не все так уж хорошо в медицине.

Провал дифференциальной науки в изучении человека можно было бы объяснить слишком малой мощностью усилий. Конечно, смысл жизни менее важен для мировых держав, чем ядерная бомба. Однако дело не только в финансировании, не только в актуальности тех или иных задач. Изначальные неудачи ортодоксальных историков, философов и психологов породили целый комплекс, комплекс непознаваемости истории, непознаваемости человека. Истоки этого комплекса в том, что человек и все, что с ним связано, принадлежит к иному миру, иной стихии, чем природа. В природе все так или иначе воспроизводимо, отсюда преклонение перед опытными исследованиями, экспериментом. Человек же невоспроизводим принципиально; невоспроизводимо общество, государство, невоспроизводима история. Человеку нельзя дать формулу, как серной кислоте или закону всемирного тяготения. Невозможность определить человека вообще потребует создания многих систем аналогий, подобий, поиска, на пересечении которых и будет расшифрована загадка бытия.

Можно брать различные стороны научной жизни, и везде интегральная наука будет действовать противоположным образом. Так, если дифференциальная наука ставит крупную задачу, а затем дробит ее на тысячи мелких, решая их последовательно, то интегральная наука пойдет другим путем – она будет решать частные задачи (задачи личности), постепенно укрупняя их масштаб, пока эти задачи не укрупнятся до масштаба Вселенной.

Необходимо отметить некоторые принципиальные особенности интегральной науки. Ведущую роль в этой науке будет играть не мужчина, как это было в науке дифференциальной, а женщина. Это вытекает из многих положений, в частности из учения о третьей эпохе. Главная особенность женского мышления состоит в способности отказа от единой системы мировосприятия, в стремлении к совмещению на первый взгляд несовместимых систем. Именно эти особенности мешали женщинам быстро продвинуться в науке дифференциальной, требующей абсолютно цельного мышления, но помогут в науке интегральной, гораздо менее принципиальной. Кроме того, объект новой науки – человек (точнее, мужчина) гораздо интереснее именно женщинам, чем мужчинам, более тяготеющим к явлениям и таинствам природы.

Другой особенностью науки будет ее русское (российское) происхождение. Быть может, 1000-летнее существование имперской Руси главной своей целью имеет именно создание для человечества интегральной науки о смысле бытия. Не будем забывать, что дифференциальную науку человечеству подарила имперская Англия, живущая под знаком эмпирической Крысы. Россия же обозначена знаком Лошади, прославленной бесконечным поиском структур (Норберт Винер, Грегор Мендель, Дмитрий Менделеев).

Ну и, наконец, последнее замечание. Начало интегральной науки, надо полагать, положит медицина, поскольку проблема здоровья наиболее четко сформулирована, наиболее актуальна. Кроме того, в XXI веке человечество вступает в медицинский возраст Змеи. Ну и, наконец, самое главное – интегральная наука станет гораздо более возрастной, а для этого необходимо оздоровить народ, иначе ему будет не до науки.

Пока же нам очень важно сбросить скорость продвижения и привыкать к тому, что в интегральной науке штурм не дает ничего, а самый короткий путь – это движение петляющее, те самые «глухие кривые окольные тропы», которыми заканчивается книга братьев Стругацких.

1998

 

Генетика бессмертия

 

Когда о продлении жизни говорят писатели-фантасты, колдуны-целители или социологи-аналитики, то беспокоиться не стоит. А вот когда о продлении жизни человека начинают говорить генетики, то поневоле задергаешься, ибо генетика сочетает в себе чудовищную гуманитарную безграмотность, напор, агрессивность, а также грандиозные материальные и интеллектуальные ресурсы. Никогда еще в истории человечества наука о природе не подходила так близко к тому, что ей не подвластно, к науке о человеке.

К великому сожалению, подавляющее большинство ученых, и генетики не исключение, наивно полагают, что человек – это всего лишь вершина природной эволюции, пусть высокоорганизованное, но все же животное. Если это так, то к человеку применимы те же методы, что и к овцам, свиньям и мухам-дрозофилам. Частично это так, пока мы лечим человека от вирусов или бактерий (природных напастей), но если мы вздумаем лечить человека от него же самого, то произойдет грубейшее нарушение границ дозволенного. Старая наука на новой территории окажется не просто бессильной, но еще и очень опасной.

Друзьям-генетикам (а у меня действительно много друзей среди генетиков) хочется еще раз сказать: человек – это не животное. Человек несет в себе три мира, составлен из трех компонент. К природной компоненте человека относится все, что есть в нем от животного, а также то, что он перевел в систему навыков и привычек (человеческая природа). К собственно человеческой компоненте относится так называемый разум, способность во всем сомневаться, думать против ветра, вопреки старой реальности, искать и находить нечто не имеющее прецедентов. Наконец, в человеке есть еще и третья, самая загадочная компонента – божественная. Душа, «особая нематериальная субстанция, независимая от тела, религиозно-мифологическое представление, возникающее на основе олицетворения жизненных процессов организма» (братья Стругацкие). Доказать существование души не трудно, сложнее продемонстрировать ее проявления, понять значение божественного в природно-человеческом пространстве.

Теперь, собственно, о продлении жизни. Идея долгожительства стара как мир. Человек жаждет жить долго, исходя из общей жадности, не очень точно зная зачем, в общем-то на всякий случай, а вдруг пригодится, подчиняясь инстинкту жажды жизни. Успехов тут много: победили эпидемии, остановили мировые войны, ликвидировали каторжный труд, наладили питание. Человек стал жить дольше, а главное – активнее в старости. Однако в последние годы в процессе удлинения жизни наметился кризис. Дальнейшее «умягчение» жизни не дает эффекта. Вновь приходится повышать физические нагрузки, возвращать пище былую грубость, снижать комфортность бытия. Похоже, что штурм долготы жизни кончается, человечество выходит на предельный уровень жизни. Большинство специалистов сходится на длине в 100 лет. Ни больше ни меньше. Но горячие головы не унимаются и требуют генетического изучения проблем старения. Мол, найдем ген старения, растянем это дело раза в полтора-два.

Оставим в стороне социальный и политический аспекты, рассмотрим только возрастной. Одно из главных утверждений возрастного гороскопа состоит в том, что смерть у человека не одна. В той или иной степени смертью можно считать каждый возрастной переход, в особенности же катастрофичны переходы у мужчин 12 и 40 лет, когда перерождение настолько велико, что впору говорить о смерти одного и рождении другого человека, впрочем с тем же именем и фамилией. Возникает вопрос: должны мы оттягивать только последнюю (двенадцатую) смерть или же каждый возрастной переход нуждается в отсрочке?

Равномерная растяжка всех двенадцати возрастов не выдерживает никакой критики. Ну кому нужен грудной младенец, сосущий грудь до трех-четырех лет, детсады, содержащие четырнадцатилетних дошколят. Да еще и средняя школа классов так на двадцать, дабы лет в тридцать пять выдать паспорта и отправить кого в армию служить, а кого на институтскую скамью.

Так, может, растянуть только любимые возрасты? Скажем, молодость. Танцы до упаду, любовь, путешествия… Хорошая мысль, не правда ли? Однако далеко не всем хорошо в инфантильной и дурашливой юности. А главное, толку от этой растяжки никакого. Человек хочет идти вперед, желает умнеть, богатеть, становиться опытнее. Застрять же в вечной молодости – значит остановиться в развитии, а это, может, похуже смерти.

Беспроигрышной кажется идея по удлинению возраста Собаки. В нынешнем варианте это интервал от 31 до 40 лет. На этот возраст приходится воспитание детей, строительство дома, рождение гениальных идей. Это период внутреннего и внешнего новаторства. Безостановочная гонка, ни дня покоя. Однако, удлинив возраст, мы опять ничего не добиваемся. Программа-то остается прежней. Гонка не прекратится, только затеяно дел будет в два раза больше, в два раза больше израсходовано сил.

Удлинять возраст Змеи (ныне это интервал 40–55) совсем глупо, он хоть и несет реализацию всех проектов возраста Собаки, но жутко портит здоровье, да и настроение ухудшает. Скажем прямо: дрянь возраст!

Что касается последних трех возрастов, то они и так длинны и заунывны, и проблема не в том, как их продлить, а в том, чем их заполнить. У подавляющего большинства стариков есть здоровье, но нет смысла жизни. И болезни идут скорее от пустоты и ненужности, чем от генетического старения.

Одним словом, речь неизбежно пойдет не о растягивании жизни, а о перепрограммировании человека, создании гомункула, в чем генетикам я удачи не пожелаю, ибо ее у них не будет.

Разобравшись с беспомощностью современной науки перед проблемами старения, обратимся к более серьезным вещам, а именно к законам подобия, с помощью которых можно сконструировать истинную генетику бессмертия.

Разум – это центральное свойство человека, однако удельный вес разума в человеческой жизни очень мал. Долгое детство человек уподобляется высокоразвитому животному, все обретает и обретает навыки. Далее, уже получив способность удивляться, сомневаться, протестовать и идти против всех, человек все еще ведет себя по-старому, подчиняясь более стадным правилам, чем собственному разуму. Наконец, робкий поначалу интеллект обретает силу и резкой вспышкой озаряет жизнь мужчины с 30 до 40 лет. Вся дальнейшая жизнь – это та или иная форма эксплуатации умственных постижений возраста Собаки. При этом человек лишь делает вид, что разумен, на деле же, потеряв способность удивляться и сомневаться, он уверовал в когда-то обретенную истину.

Такое строение человеческой жизни, с очень ярким и крошечным собственно человеческим ядром, имеет по крайней мере три очень точные аналогии. Строение человеческой истории, строение мироздания, жизнь вокруг жизни.

Начнем с человечества. Долгое время оно существовало без способности к новаторству, прогрессу, вообще какому-либо преобразованию мира. Когда в XIII веке до н. э. начался процесс объединения, родилась идея, поднявшая человека над природой, ничего внешне не изменилось. Долгое время рожденное качество жило внутриутробно, никак себя ни проявляя. В V веке н. э. новая революция, общечеловеческий разум наконец-то начинает действовать открыто. И вновь от этого почти никакого толку. Эра бурного прогресса начинается лишь в XVII веке. Человеческий разум не просто окреп, он затмил все остальные качества, природное и божественное в человеке задвинуты очень глубоко внутрь. Буря прогресса скоро стихнет (первый импульс торможения уже после 2025 года). Человечество ожидает снижение новаторства, снижение экспансии, мы на пороге зрелости, размеренной, продуманной. Отныне мы будем не столько открывать новое, сколько сворачивать ненужные исследования.

Теперь представим, сколь же мал период царства разума (1625–2025) в общей истории человечества. Просто песчинка.

Для разъяснения этой ситуации стоит обратиться к системе трех миров. Прошлое человечества символизирует Восток, с его размеренностью, патриархальностью и нежеланием перемен. Настоящее человечества символизирует ритм Империи, с его маниакальной тягой к разрушению всего старого и поиску чего-то небывалого. Будущее человечества – это Запад, легкая эволюционность, тяга к покою, комфорту, всеобщей уравновешенности.

Осознав общую структуру жизни, мы можем наконец-то оценить общее значение человека в структуре мироздания. Конечно же человек никакая не вершина природной эволюции, он центральное звено, связующее безбрежное море природы со столь же безбрежным морем божественного мира. Человек мал как песчинка, но он неизбежен и централен, без него энергия из природного мира в мир божественный не перетекает. Это так же достоверно, как достоверна невозможность перетекания Востока в Запад напрямую, без прохождения имперского ритма. Какова механика перетекания – это другое дело, может быть, Богу нужен некий массив наших душ, Бог знает.

Наконец, последнее: жизнь до рождения и жизнь после смерти. Одним из главных доказательств того, что нет загробной жизни, является отсутствие жизни до рождения. До Империи был Восток, до рождения единого человечества был Египет и Вавилон, до появления человека как вида были крокодилы и черепахи. Однако это доказательство не дорого стоит. Доимперская эпоха характерна именно беспамятством. Где хроники Вавилона и Египта, где их священные книги? Наконец, та же самая генетика уже доказала существование генетической памяти, накопление в поколениях некой родовой и даже национальной информации. Структурный гороскоп со своей стороны утверждает, что новорожденный приходит к нам не из Ничего, а из пространства, в котором по крайней мере есть время, звук, свет… Так что жизнь до рождения была. А раз так, то поверим и в жизнь после смерти.

Таким образом, за официальной старостью и официальной смертью нас ждет еще одна старость – божественный мир. При этом комфортность этой дальней старости зависит от наработок этой жизни. Содержание загробной жизни также не будет слишком неожиданным (все неожиданности кончаются в этой жизни), там придется отрабатывать свои же дела, вести свои же темы.

Такова реальная генетика если не бессмертия, то очень очень долгой жизни.

2001

 

 

Дойти до конца

 

Один из самых великих и страшных соблазнов, который одолевает человека, – это стремление застрять в каком-то определенном возрасте и не пойти дальше по возрастной лестнице. Помните, как в песне: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым».

Некоторая часть уголовного мира – это люди, навсегда застрявшие в возрасте Быка (12–17). Еще больше желающих застрять в возрасте Крысы (17–24). Это вечные длинноволосые хиппи, рокеры в обоих смыслах (мотоцикл и рок-музыка), барды, поклонники вечной любви и прочая гвардия вечно молодящихся горнолыжников, серфингистов и аквалангистов. Застрять в возрасте Кабана (24–31) в определенном смысле даже почетно, ибо это возраст великой эрудиции и интеллектуального блеска. Все большие умники, любители порассуждать, покрасоваться все оттуда. Вся наша телевизионная тусовка, сколько бы ни было человеку – 30, 40, 50, 60, – все оттуда. Возраст Собаки (31–40) фиксирует самых достойных людей. Это строители нашей жизни, те, кто более всего увлечен работой, семьей, воспитанием детей. Не будем лукавить, большинство людей мечтают навсегда остаться в этом активном, суровом и благородном возрасте.

Возраст Змеи (40–55) не кажется привлекательным – странные болезни, депрессии, внутренняя пустота, малодушие. По общему мнению, возраст Змеи самый страшный в жизни мужчины. Однако соблазн застрять в этом возрасте тоже существует. В нем глубина малодушия столь велика, что вроде бы все дозволено. Можно быть слабым, безответственным, претендовать на роль непонятого гения. Не каждому хватает сил обрести новое мужество и по полной программе идти в следующие возрасты.

Возраст Дракона (55–70) – прибежище для солидного народа. Начальники и властители всех мастей в этом возрасте как сыр в масле. Настоящий начальник никогда не покинет возраст Дракона, ему легче умереть на боевом посту, чем уйти на пенсию. А уходить надо, потому что впереди возраст Кота (70–85). Причем сейчас мы в основном знакомы с ноющей и плачущей версией этого возраста чахлых и полудохлых пенсионеров. Но недалеко то время, когда раскроется истинный смысл возраста – ведь Кот самый великий гуляка, сластолюбец и мастер на всякие шутки. Мир содрогнется, когда медицина даст возможность гулять 80-летним старикам.

Однако прощание с прелестями жизни не последний акт. Есть еще двенадцатый возраст (85–100), самый главный, самый важный, войти в него сложнее всего, осуществить его задачи почти немыслимо. Но только тот, кто пройдет этот возраст, дойдет до конца мира или же до его начала, что, собственно, одно и то же. Таким образом, смысл жизни не в ее длительности, а в том, чтобы ни разу не повернуть назад, ни разу не остановиться, сколь бы сомнительными ни казались идеалы следующего возраста. Об этом книга братьев Стругацких «Град обреченный» (разумеется, сами братья подразумевали иное, но у читателей свои права, и ими надо пользоваться).

Первая часть. «Мусорщик». Как ни странно, речь о возрасте Крысы. Всеобщее братство, веселая компания, общие на всех деньги и еда, танцы, попойки, а главное – идеалы, великие цели, ради которых стоит жить и бороться. Правда, тут же самоубийство Дональда. Ну, так ведь возраст Крысы знаменит пиком суицида. Причина самоубийства не имеет значения. Что касается названия, то есть в Крысе нечто мусорное. Знак-то эмпирический, тащит всякий хлам в голову, в квартиру, в мир… Кроме того, весь порядок в Городе в первой части весьма абсурдный, что вполне соотносится с Крысой, матерью театра абсурда. Появление в конце первой главы обезьян просто-таки потрясает, ведь хозяином Крысы является именно Обезьяна.

Причем поначалу обезьяны кажутся воплощением ада, но вскоре оказываются вполне безобидными. Профессии людям подбирает распределительная машина. Это также гениально точно, ибо по теории фатализм возраста Крысы именно в слепом на первый взгляд распределении абитуриентов по профессиям.

Вторая часть. «Следователь». Это уже девятый возраст – возраст Кабана (24–31). Название соответствует идеально, ведь Кабан, как Кот и Коза, сыщицкий знак. Главный герой уже не благодушный романтик и идеалист, он занят серьезной работой, однако с работой что-то не так. Она не подходит герою по складу темперамента, по типу его мышления. Парадоксально, но для возраста Кабана это идеальная ситуация. Главная карьера в этом возрасте еще не начинается.

В этой же части появляется блуждающее «красное здание», герой играет шахматную партию своей жизни, в которой начинает жертвовать идеалами и друзьями. И вновь пугающие совпадения. Блуждающий дом – символ Кабана, шахматы – также символ Кабана. Ну и, наконец, первые измены юношеским идеалам – все это возраст Кабана.

Искренняя любовь первой части трансформируется в нечто безразмерное и не ограниченное правилами. Это идет привычный для Кабана развал моральных границ и максимально широкий сексуальный поиск.

Ночные диспуты о жизни и смерти – все это в возрасте Кабана. Появляется мощная индивидуальная компонента. То, что происходит с человеком в «красном здании», абсолютная тайна, интимная подробность. Каждый видит происходящие события по-разному. Это то, чего не было в возрасте Крысы, там все видели одно и то же.

Главный герой совершает первый в жизни подлый поступок, лишаясь в этом смысле невинности. Это тоже возраст Кабана, должна растаять главная иллюзия – по поводу собственной нравственной чистоты.

Ключевые слова в устах Наставника: «Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Не ошибки опасны – опасна пассивность, ложная чистоплотность опасна, приверженность к ветхим заповедям! Куда могут вести ветхие заповеди? Только в ветхий мир». Тут все – безжалостность Кабана, его пионерство, закрытость, доходящая до аморальности, активный мощный темперамент.

Часть третья. «Редактор». Самая короткая часть. Самая серая и нефантастическая, что точно соответствует возрасту Собаки (31–40). Название «Редактор» не должно смущать, ибо речь идет не просто о редакторе, а о главном редакторе, руководителе газеты, а по сути, политическом деятеле.

Правила возрастной последовательности вновь соблюдены, анархии и бардаку, а заодно демократии в этой части нанесен сокрушительный удар, что вполне соответствует волевому характеру Собаки. Это самый бескомпромиссный знак, а потому борьба особенно остра. Все люди оцениваются по законам чести, преданности. Даже шлюха превращается в преданную и заботливую жену. Преданность демонстрируют и все остальные герои. Апофеоз борьбы и дружбы. Даже антигерой «Редактора» говорит: «Встанем плечом к плечу! Наше оружие – единство! Наше оружие – правда! »

Главное событие части – отключение солнца и последовавшая затем революция (Поворот). И то и другое как раз символизируют центральное положение части, центральное положение возраста, теперь вся жизнь делится на события до и после Поворота. Отключение солнца – это также отключение энергии оптимизма и ощущения безграничности жизни. Возраст потому центральный, что ты понимаешь – пора найти главное дело жизни, хватит верить в дальние перспективы.

Четвертая часть. «Господин советник» – возраст Змеи (40–55). Сложнейший возраст, сложнейшие, противоречивые явления. Внешнее благополучие и внутренний обвал. Вновь, как и в возрасте Крысы, самоубийство, но теперь уже причина – отвращение к всеобщему сытому самодовольству. Главный герой как раз сыт и всем доволен, но и ему не дано продолжить удачливую и шикарную жизнь, он вынужден идти в далекий и тяжелый поход, бросая жену, любовницу, ковры, увешанные коллекционным оружием. Так начинается главный путь человека. Он планируется весь целиком до самого конца. Один говорит: «Да ничего там нет! Холодина там, вечная ночь, ледяная пустыня… Обратная сторона Луны». Другой говорит про существование там, за горизонтом, некоего Антигорода, где все как у нас, но наоборот. Короче говоря, «десяток страшных легенд и полная неизвестность».

Сама операция хождения на север называется «Зигзаг», хорошее название для Змеи и всего, что она несет. Военный поход (Змея – знак военный), коллекция боевого оружия – символов возраста множество. Но главное – это пустой «красный дом». Никого в нем не осталось, запустение, гнилье. «Все, конец, – говорит главный герой, – одни крысы бегают». Это то, что испытывает каждый мужчина в возрасте Змеи – полное внутреннее опустошение. Потеря всех связей с жизнью. В дальнейшую жизнь он идет пустым.

Часть пятая. «Разрыв непрерывности». Оборотная сторона возраста Змеи – жара, жажда, понос, холодный липкий пот, одиночество, всеобщее дезертирство, саботаж, предательство, малодушие, подлость, постоянное стремление повернуть назад. Должность все та же – господин советник. Самое главное – Наставник становится немым, он все еще с героем, но уже ничего не говорит.

Ну и конечно же главный вопрос книги Стругацких, данной публикации, да и всей жизни человека: идти ли дальше или поворачивать оглобли назад.

Ради этого момента братья писали книгу, а я статью. Надо обязательно идти вперед и категорически не допускать мысль, что уже ничего хорошего впереди не будет.

И тут происходит обещанный разрыв непрерывности, подавляющее большинство людей не идет дальше возраста Змеи, для великого похода они погибают. О возрастах Дракона и Кота говорится вскользь. Возраст Дракона – это разгуливающие статуи, первая же найденная библиотека, Город Тысячи Статуй и конечно же Пантеон с его философскими соревнованиями. Далее выключается время, что столь же важно для понимания Дракона, как знака, стоящего вне времени. «Жаркая, уставленная пустыми постаментами площадь, и ледяная тьма Пантеона, и слепые статуи за бесконечно длинным столом… закрутила, завертела гадская сила, заморочила, одурманила…» Поразительно, но, несмотря на абсолютную безвыходность положения героя, никаких мыслей о самоубийстве. «Никогда раньше он не знал, что можно так сильно хотеть жить». Так на смену змеиной черноты приходит космический оптимизм. Наставник уходит, теперь уже навсегда.

Возраст Кота (70–85) – это, безусловно, Башня, Павильон и, наконец, Хрустальный Дворец. Бассейн с подсвеченной водой, море самой замечательной еды и чудодейственной техники, загорелые юные девы. Чтобы оставить Хрустальный Дворец и идти дальше, нужны неимоверные силы, нужен подвиг. Ну а у тех, кто там остается навсегда, «хари от задницы не отличишь».

В возрасте Тигра, в голой пустыне наступает абсолютное равнодушие к смерти.

Описывать нечего – жара, безводье, пустота. Такова внешняя сторона двенадцатого возраста, возраста великого, всепобеждающего Духа.

Слова героя, а может, и самих Стругацких: «Почему мы должны идти вперед? Почему мы все-таки, и несмотря ни на что, должны идти вперед? Ведь ни один человек еще не прошел этот мир из конца в конец: от джунглей и болот до самого нуля… А может быть, вообще вся эта затея только для того и затеяна, чтобы нашелся такой человек? Чтобы прошел он от и до? »

2002

 

Возрастные достижения

 

⇐ Предыдущая16171819202122232425Следующая ⇒

Поделиться: