Проблемы, связанные с абортами и защитой права на жизнь

Вызывает серьезную обеспокоенность тот факт, что среди предлагавшихся представителями общественности, экспертного сообщества[30], а также со стороны Русской Православной Церкви[31] шагов, направленных на снижение количества абортов в нашей стране, а также на сужение круга ситуаций, в которых допускается совершение аборты, были лишь в незначительной мере учтены при работе над законом.

Оправдывая этот факт, Министерство здравоохранения и социального развития, отвечая на публикацию в газете «Комсомольская правда»[32], указало, в частности:

«Право женщины самостоятельно решать вопрос о материнстве закреплено в действующей в настоящее время статье 36 Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан.

Согласно части 2 статьи 55 Конституции Российской Федерации в Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина» [33].

Далее Министерство ссылается на позицию Конституционного Суда РФ, указывающую на недопустимость резкого изменения норм законодательства, касающегося установившегося права, и сообщает, что именно с учетом этого сохранило существующее в действующем законодательстве право женщины «самостоятельно решать вопрос о материнстве».

Однако, данная позиция Министерства не учитывает целого ряда важных обстоятельств. Действительно, издание в России законов, отменяющих и умаляющих права и свободы человека и гражданина недопустимо. Однако, именно в силу этой нормы, должна быть признана незаконной и антиконституционной норма, предоставляющая женщинам «право» на аборт.

Так, в соответствии с частью 1 ст. 20 Конституции РФ, «каждый имеет право на жизнь». Часть 2 статьи 19 Конституции гарантирует равенство в отношении этого права для всех, «независимо от пола, расы а также других обстоятельств». Ст. 38 ч. 1 Конституции РФ гарантирует государственную защиту детства.

В соответствии со ст. 15 ч. 4 Конституции РФ нормы международных договоров Российской Федерации и нормы международного права являются составной частью правовой системы Российской Федерации.

Статья 3 Всеобщей декларации прав человека гласит: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность». Статья 6 Международного Пакта о гражданских и политических правах гласит: «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни».

При этом является установленной наукой тот факт, что человеческая жизнь начинается с момента зачатия. Человеческое существо подлежит правовой защите уже до рождения. Это, в частности, следует из Декларации прав ребенка и преамбулы Конвенции о правах ребенка ООН, в которых государства-участники признают, что «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения». Таким образом, уже до рождения ребенок является человеческим существом, имеющим право на жизнь, подлежащее правовой защите.

Тот обстоятельство, что новое человеческое существо еще не отделилось от организма матери не меняет того общепризнанного в науке факта, что эмбрион является человеком, и не может служить основанием для его дискриминации в отношении права на жизнь.

Международный Пакт о гражданских и политических правах также косвенно признает права человека, принадлежащие нерожденным детям, устанавливая в Статье 6, что смертный приговор «не приводится в исполнение в отношении беременных женщин».

Таким образом, законодательное признание «права» на аборт, явным образом умаляет права человека, принадлежащие нерожденным детям, и по этой причине является, по нашему мнению, неконституционным и противоречащим ст. ст. 19, 20, 38 и 55 Конституции РФ.

При этом следует учитывать, что обязывающие международные соглашения, участником которых является Российская Федерация, равно как и общепринятые нормы международного права не содержат права на аборт.

Эта позиция получила поддержку ряда экспертов международного уровня, включающих специалистов по правам человека, политиков и медиков, одобривших 25 марта 2011 г. документ под названием «Статьи Сан-Хосе», представленный позднее на уровне ООН и ЕС[34]. Подробно аргументируя свою позицию, они, в частности, указывают, что в общепризнанном международном праве отсутствуют нормы, устанавливающие право на аборт, а международные организации, истолковывающие эти нормы в ином смысле, выходят за рамки своих полномочий. В частности, «Статьи Сан-Хосе» отмечают:

«Утверждения международных организаций и общественных деятелей о том, что аборт является правом человека, являются ложными и должны быть отвергнуты.

Не существует международного правового обязательства, которое бы требовало обеспечить доступ к аборту на каком либо основании, включая такие как (но не ограничиваясь ими) состояние здоровья, уважение к частной жизни и сексуальная автономия, а также недискриминация» (Статья 7).

«В соответствии с основными принципами интерпретации договоров в международном праве, совместимых с обязательством добросовестности и принципом pacta sunt servanda [35], осуществляя свою обязанность защищать жизнь своего народа, государства могут и должны опираться на положения международных договоров, гарантирующих право на жизнь, как на включающие в себя обязанность государства защищать нерожденного ребенка от аборта» (Статья 8).

«Государства и представители общества должны обеспечить в рамках национальных законов и национальной политики защиту человеческой жизни с момента зачатия. Они также должны отвергнуть и осудить давление, оказываемое с целью принятия законов, легализующих или декриминализующих аборты [36] » (Статья 9).

Таким образом, нормы закона, обеспечивающие «право» на аборт, не следуют из норм международного права, противоречат общепринятым и обязывающим Российскую Федерацию нормам международного права и положениям Конституции РФ, и, с этой точки зрения, могут быть признаны нелегитимными.

С практической точки зрения мы признаем необходимость постепенности мер, направленных на ограничение возможности совершения абортов, а также сопровождение их мерами, направленными на реальную и существенную поддержку семей как материальную, так и информационную, поскольку, вопреки позиции Министерства здравоохранения и социального развития, утверждающего, что «cтатистические данные подтверждают, что причиной аборта в большинстве случаев становится незапланированная и неожиданная беременность», в действительности причиной абортов чаще всего являются материальные сложности семей (которым при этом, в силу ст. 39 ч. 1 Конституции РФ, государство обязано предоставить «социальное обеспечение для воспитания детей») и сознательно распространяемая рядом организаций и деятелей абортивная ментальность, рассматривающая аборт как нормальное и допустимое средство «планирования семьи». Как эта ментальность, так и материальное положение семьи могут быть изменены лишь постепенными усилиями, которые, однако, государство должно предпринимать.

Вместе с тем, уже сегодня законодательство могло бы открыто признать право человека на жизнь с момента зачатия и на защиту этого права, и существенно сузить круг ситуаций, в которых допускается совершение аборта, а также полностью отказаться от отношения к аборту как к «праву». Особенно необходимыми эти шаги представляются в связи с наличием в России серьезных демографических проблем.

Они могли бы быть реализованы путем воплощения в жизнь более широкого круга предложений экспертов, а также представителей Русской Православной Церкви, в частности:

- введением запрета на рекламу абортов;

- введением запрета на использование абортивных тканей в коммерческих и биотехнологических целях;

- введением в Форму добровольного информированного письменного согласия на производство аборта пункт об обязательном прохождении беременной женщиной процедуры прослушивания сердцебиения и ультразвуковой визуализации плода, а также пункт об обязательном прохождении ею собеседования с клиническим психологом, закрепив данную Форму на уровне закона, а не подзаконного акта;

- выведением производства аборта по немедицинским основаниям из перечня услуг по обязательному медицинскому страхованию, исключением совершения абортов на средства налогоплательщиков, в том числе принципиальных противников абортов;

- включением лекарственных средств, используемых для медикаментозного аборта в список средств, подлежащих контролю на территории РФ (по аналогии с Постановлением Правительства РФ №681 от 1998 г.);

- введением нормы, требующей обязательного согласия не только матери, но и отца ребенка, являющегося ее мужем, на осуществление аборта;

- исключением из правовой системы т.н. «социальных показаний» для производства абортов.

Необходимо отметить, что ряд норм закона в недостаточной мере защищает жизнь граждан, в том числе новорожденных детей.

Так, текст, ст. 45 («Запрет эвтаназии») допускает неоднозначные толкования:

«Медицинским работникам запрещается осуществление эвтаназии, то есть ускорение по просьбе пациента его смерти какими-либо действиями (бездействием) или средствами, в том числе прекращение искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента».

Из текста статьи, в частности, неясно, запрещено ли осуществление ускорения смерти пациента какими-либо способами без его просьбы (или, например, по просьбе родственников пациента, находящегося в бессознательном состоянии). С нашей точки зрения, необходимо уточнить формулировку данной статьи, устранив из нее указание на просьбу пациента: «запрещается осуществление эвтаназии, то есть ускорение смерти пациента какими-либо действиями (бездействием) или средствами, в том числе прекращение искусственных мероприятий по поддержанию жизни пациента».

Особые сомнения данная формулировка вызывает в своей комплексной взаимосвязи с нормой пункта 1 части 7 статьи 66 закона, которая устанавливает:

«Реанимационные мероприятия не проводятся при состоянии клинической смерти (остановке жизненно важных функций организма человека (кровообращения и дыхания) потенциально обратимого характера на фоне отсутствия признаков смерти мозга) на фоне прогрессирования достоверно установленных неизлечимых заболеваний или неизлечимых последствий острой травмы, несовместимых с жизнью».

Данная формулировка является нечеткой, позволяет неоднозначные толкования. Так, достоверно установленные неизлечимые заболевания могут не быть причиной состояния клинической смерти в конкретной ситуации (клиническая смерть в результате травмы на фоне начальной стадии прогрессирующего неизлечимого заболевания), при этом, в случае успешных реанимационных мероприятий, пациент может прожить еще некоторое (иногда весьма значительное) время. Более того, далеко не все неизлечимые заболевания вообще являются смертельными (например, неизлечимые глазные заболевания). На наш взгляд, данную формулировку необходимо пересмотреть, установив, что реанимационные мероприятия не проводятся лишь при состоянии клинической смерти, вызванном состояниями, несовместимыми с жизнью, либо возникшем на фоне достоверно установленных неизлечимых смертельных заболеваний в терминальной стадии.

Определенные риски связаны с определением в законе момента смерти человека не только как момента его биологической смерти, но и как момента смерти его мозга (ст. 66 части 1 и 2 закона). Эти риски связаны с тем, что критерии смерти мозга являются весьма подвижными и могут достаточно произвольно быть изменены на подзаконном уровне. При этом теоретически существует известная опасность изменения их по недобросовестным мотивам (например, с целью сокращения промежутка времени, по истечении которого можно начать посмертное изъятие органов и тканей из тела умершего для трансплантации).

Существование этого риска подтверждается тем фактом, что критерии, на основании которых устанавливается диагноз смерти мозга уже менялись на подзаконном уровне в течение последних лет[37]. Так, нормативный акт 1993 года устанавливал необходимость для установления смерти мозга определенную длительность наблюдения (при первичном повреждении длительность наблюдения должна быть не менее 12 часов, при вторичном - не менее 24 часов, при подозрении на интоксикацию - не менее 72 часов)[38]. Действующий нормативный акт 2001 года снижает длительность необходимого наблюдения при первичном повреждении мозга до 6 часов[39]. При этом определенный им порядок не распространяется на установление смерти мозга у детей[40]. Лишь в 2007 году Минздравсоцразвития РФ создал рабочую группу по разработке процедуры по констатации смерти ребенка на основании диагноза смерти мозга[41].

Аналогичные проблемы связаны с отказом от реанимационных мероприятий у детей. Пункт 3 части 6 статьи 66 закона устанавливает, что реанимационные мероприятия прекращаются, в частности, «при отсутствии у новорожденного сердцебиения по истечении десяти минут с начала проведения реанимационных мероприятий». Данная норма воспроизводит на законодательном уровне норму, содержащуюся в п. 2.5 методического письма Минздравсоцразвития РФ " Первичная и реанимационная помощь новорожденным детям" (Письмо Минздравсоцразвития РФ от 21.04.2010 N 15-4/10/2-3204)[42]. Указанная норма, сама по себе, может рассматриваться как не в полной мере соответствующая действующему Порядку оказания неонатологической помощи (утв. Приказом Минздравсоцразвития РФ от 01.06.2010 N 409н), предполагающим индивидуальный подход к проведению реанимационных мероприятий у новорожденного[43]. Между тем более ранний порядок, представленный, в частности, нормативным актом 1986 г., устанавливал предельную длительность проведения реанимационных мероприятий новорожденным детям в 15-20 минут[44]. Нормативный акт 1992 года устанавливал, что четких критериев продолжительности первичной реанимации для новорожденных, за исключением отсутствия сердечной деятельности в течение минут, не существует, и вопрос о продолжительности реанимационных мероприятий должен решаться в каждом случае индивидуально[45].

С учетом того, что защита детства постоянно объявляется одним из приоритетов государственной политики Российской Федерации, тенденция к сокращению продолжительности реанимационных мероприятий у новорожденных, уход от индивидуального подхода к каждому младенцу, вызывает тревогу.

В силу большой общественной значимости вопросов, связанных с констатацией смерти, условий прекращения реанимационных мероприятий у взрослых и у новорожденных, их, по нашему мнению, необходимо более тщательно урегулировать на законодательном уровне (а не на уровне подзаконного акта). При этом необходимо исходить не из интересов потенциальных реципиентов донорских органов и интересов врачей-трансплантологов, а из принципа обеспечения максимальных гарантий охраны права на жизнь умирающего пациента.

Неправильное определение момента смерти, признание мертвым человека, организм которого, на самом деле, продолжает функционировать, ведет к серьезному нарушению права на жизнь, предусмотренного Конституцией РФ и обязывающими международными правовыми нормами.

Таким образом, мы рекомендуем, наряду с перечисленными выше мерами, направленными на ограничение абортов, внести следующие изменения в закон:

- тщательно пересмотреть нормы, касающиеся констатации смерти человека, исходя из необходимости обеспечить максимальные гарантии соблюдения права умирающего пациента на жизнь, с тем, чтобы смерть не могла быть констатирована до тех пор, пока не наступит окончательная гибель организма как целого;

- пересмотреть статью 45 закона с тем, чтобы запретить любое ускорение смерти пациента (эвтаназию), а не только ускорение его смерти по его просьбе;

- пересмотреть пункты, касающиеся возможности отказа от реанимационных мероприятий, с тем, чтобы возможный отказ от них допускался лишь при состоянии клинической смерти, вызванном состояниями, несовместимыми с жизнью, либо возникшем на фоне достоверно установленных неизлечимых смертельных заболеваний в терминальной стадии;

- на законодательном уровне урегулировать вопросы, связанные с длительностью наблюдения за больным, необходимого для констатации смерти мозга, длительностью реанимационных мероприятий, осуществляемых в отношении новорожденного до отказа от их продолжения, исходя при этом из приоритета охраны права на жизнь умирающего пациента и необходимости обеспечить максимальные гарантии соблюдения этого права, а также из необходимости законодательно предотвратить возможность уменьшения этой длительности на подзаконном уровне.

⇐ Предыдущая12345Следующая ⇒

Поделиться: