ПЕРВАЯ ЗАПАДНАЯ СИСТЕМА ПРАВА

НОВОГО ВРЕМЕНИ

Утверждая, что впервые была создана система канонического права, или, иначе говоря, право церкви стало систематизированным, в течение по­лутора веков между 1050 и 1200 гг., мы вовсе не отрицаем существование правового порядка в церкви с ее зарождения. Сам Новый завет, особенно в Посланиях апостола Павла и Деяниях апостолов, свидетельствует, что внутри христианской общины существовали юридически конституированные власти, которые провозглашали и применяли нормы, касающиеся учения церкви, бо­гослужения, морали, дисциплины и структуры церкви. С давних времен ста­рейшины (епископы) судили споры между христианами и налагали санкции за совершенные ими проступки. Такие книги, как " Didache" I в., " Didascalia Apostolorum" (" Учения апостолов" ) III в. и " Constitutiones Apostolorum" (" Предписания апостолов" ) IV в., содержали многие церковные нормы, пред­назначенные регулировать поведение и служить основой церковного судебного разбирательства. В III и IV вв. местные церковные соборы (синоды) в Се­верной Африке и в Арле издавали законы, а в 325 г. в Никее состоялся первый вселенский (экуменический) собор, который принял много законов. В то время греческое слово kanon, первоначально имевшее значение " прямой прут", затем " измерительная палочка", а впоследствии " правило" или " норма", стало приобретать специальное правовое значение — закона, из­данного синодом, вселенским собором или даже отдельным епископом. (Слово " канон" стали также использовать для обозначения истинного, или " канонического", списка книг Святого писания наравне со списком лиц, законным образом признанных, или канонизированных, святыми. Еще од­но значение относится к " каноникам" — членам соборного капитула, упол­номоченным местным епископом служить в храме.)

На протяжении столетий число канонов, изданных синодами и вселен­скими соборами, а также отдельными епископами, множилось, и их время от

25*

времени сводили в неофициальные сборники. Эти сборники содержали также нормы, изложенные в Писании и трудах отцов церкви, декретальные письма и решения патриархов, пап и епископов, наряду с рескриптами и постановле­ниями римских императоров и другими нормами, касавшимися церкви⁴. Ни один из этих сборников не позволял говорить о наличии осознанной правовой си­стемы. Ни один из них не претендовал на полноту или универсальность. В более ранних компиляциях содержание было организовано по хронологическому прин­ципу; позднее некоторые сборники строились по предметным рубрикам, и отдель­ные из них носили юридический характер. Все эти сборники соединяли правовые нормы с нравственными предписаниями, теологическими доктринами и литурги­ческими формулами. Тем не менее имелось много норм, и включенных, и не включенных в юридические рубрики, которые касались правовых вопросов: 1) церковные финансы и собственность, например десятина; благотворительные от­казы имущества; право владения, пользования и распоряжения церковными зем­лями и зданиями; 2) церковная власть (власть назначать на церковные должно­сти, процедуры улаживания споров между священниками, дисциплинарные сан­кции); 3) отношения между церковными и светскими властями, например исклю­чение духовенства из подсудности светским судам в определенных случаях; 4) преступления, например перечень покаяний, налагаемых за разные проступки, включая убийства и лжесвидетельство; 5) брачно-семейные отношения, например препятствия к заключению брака, законнорожденность детей, расторжение брач­ных уз.

Эти церковные законы как на Западе, так и на Востоке испытали сильное влияние римского права. Были заимствованы различные понятия и нормы классического и послеклассического римского права, особенно в вопро­сах собственности, наследования и договоров. В дополнение к этому компиля­ции Юстиниана и его преемников на Востоке содержали большое количество императорских предписаний относительно литургии и теологии, равно как и церковной власти. На Западе церковные предписания частенько издавались королями и императорами. Франкские императоры даже заявляли, что унас­ледовали власть над церковью вместе с мантией римского императора. Более того, в раздробленной на кланы Западной Европе считалось, что церковь — носительница римского права, и кодекс рипуарских франков VIII в. (Lex Ribuaria) прямо заявлял: " Ecclesia vivit jure Romano" (" Церковь живет по римскому закону" ). Это означало, что как каждый человек нес с собой закон своего клана и должен быть судим по нему, где бы он ни оказался, так цер­ковь должна была нести с собой римское право.

Кроме того, законы церкви в первое тысячелетие ее истории несли на себе сильную печать Библии, в особенности Ветхого завета. Из Библии цер­ковь выводила авторитет Десяти заповедей и многие нравственные принципы, сформулированные как божественные наставления. Сверх того, от Библии пе­решла всепроникающая вера во вселенский порядок, управляемый Господом, который одновременно верховный законодатель и верховный судья. В качестве наследницы традиции Израиля церковь принимала всерьез учение о божест­венно-покровительственном характере права, его всеприсутствии в божествен­ном мироздании. Более того, многие конкретные нормы поведения, содержа­щиеся в Ветхом и Новом заветах, равно как и многие библейские примеры и метафоры, были перенесены в церковные каноны.

Конечно, правовые понятия и нормы, господствовавшие в церкви на Западе с V по X в., испытывали влияние не только римского и библейского права, но в особенности народного права германских племен, в центре ко­торого стояли такие понятия, как честь, клятва, возмездие, примирение и коллективная ответственность.

Существование вплоть до XI в. большого количества церковных за­конов, которые регулировали широкий спектр отношений и внутри церкви и между церковью и светскими властями, заставило многих ученых усомниться в справедливости утверждения Рудольфа Зома, великого немецкого историка права. Зом считал, что " старокатолическое" церковное право, как он его на­зывал, было по природе своей сакраментальным, духовным и теологическим, и что только после трактата Грациана каноническое право стало наконец " правовым" в нынешнем значении этого слова. Зом утверждал, что до XII в. церковь была, по сути, духовным или сакраментальным сообществом, а не правовым. Однако, как указал Стефан Куттнер, " переплетение " духовной" и " материальной", корпоративной сторон Церкви старо, как сама Церковь и... коренится в двойственной природе Церкви как духовного сообщества и корпоративного общества в одно и то же время. В данном случае Зом не сумел разглядеть действия " правового" элемента в старом каноническом пра­ве, это отчасти можно отнести на счет отрицания им лежащего в самой основе дуализма, т.е. существования и сакраментального, и юрисдикционного эле­ментов в праве первоначальной и древней церкви" ⁷.

Невзирая на эти оговорки, можно, пожалуй, извлечь истинное и важ­ное из тезиса Зома. Общепризнано, что вплоть до конца XI в. материальная и корпоративная сторона церкви была слита с ее духовной и сакраментальной стороной в гораздо большей степени, чем потом. Профессор Куттнер, воз­можно, согласился бы, что " лежащий в основе дуализм", о котором он говорит и который стал так заметен в столетие после правления папы Григория VII, в тот давний период не ощущался как " лежащий в основе", во всяком случае далеко не в такой степени. Различия между священным и профанным были гораздо менее выражены. Юрисдикционный элемент церковного права мыс­лился как неотъемлемая часть сакраментального элемента, который охватывал не только такие литургические события, как крещение, брак и посвящение в сан, но и несчетное число нравственных и духовных действий и обрядов. Это было связано с высокой степенью гетерогенности и ярко выраженным местным характером церквей в догригорианском христианском мире.

Говоря конкретнее, " переплетение" (выражение Куттнера) церковного права с литургией и теологией было столь прочным, что никому явно не при­ходило в голову выделять правовые аспекты и превращать их в некую систему. В самом деле, в сборниках церковных законов, составленных до XI в., правовые нормы были полностью смешаны с нормами (и высказываниями ненормативного характера), касающимися богослужения и веры. Термин " каноническое право" (jus canonicum) не применялся регулярно до XII столетия, а выражение " jus ecclesiasticum" относилось к той части императорского, королевского или фео­дального права, которая регулировала церковные отношения. Существовали цер­ковные законы, правовой порядок внутри церкви, но не было системы церковного права, то есть не было независимого, единого, развивающегося свода церковных правовых принципов и процедур, ясно отличимых от литургии и теологии.

Систематизация законов церкви в конце XI—XII в. имела самое пря­мое отношение к Папской революции во всех ее аспектах. Уже в 1050 г., в самом начале движения за реформу, был опубликован сборник канонов и дру­гих текстов под названием " Собрание 74 титулов". Этот сборник пытался найти правовое обоснование верховенства папы над церковью и независимости церкви от светской власти, обращаясь к декреталиям первых пап и римских соборов. За ним последовали другие аналогичные сборники — Ансельма Лук-кского, кардинала Деусдедита и других ведущих реформаторов. В период между смертью папы Григория VII и трактатом Грациана появилось множе­ство новых собраний. В 1090-х гг. в произведениях Ивона Шартрского впер­вые была сделана попытка дать связное изображение всего права церкви (" Pannormia", то есть " все право", как он сам называл его). Этот всплеск юридической науки свидетельствует не только о возникновении сплоченной группы канонистов, но и о том важном значении, которое лидеры Папской революции придавали каноническому праву. Такое развитие событий было тесно связано с провозглашением папством своего права законодательство­вать. Впервые Григорий VII заявил о полномочиях папы " создавать новые законы в соответствии с нуждами времени" ⁸. Эти новые законы, названные декреталиями, которые издавал сам Григорий и его преемники, считались не просто частичными дополнениями к уже существующим канонам, а совер­шенно новыми установлениями. Таким путем в истории церковного права по­явилась революционная периодизация и на ее основе стало возможным обоб­щать законы. Это движение по обобщению законов достигло кульминации в 1140 г. в великом трактате Грациана, который был немедленно признан окон­чательным обобщением так называемого " jus antiquum" и объединением его с так называемым " jus novum". Выражения " старое право" и " новое право", обычно используемые применительно к периоду сразу после Грациана, фак­тически подразумевались в разделении источников канонического права на две группы — (старых) соборных канонов и (новых) папских декреталий. Ученик Грациана Гугуччио разработал учение о том, что " декреталия выше канона", так как папа издает свои декреталии, " опираясь на достоверное знание, согласно закону" ⁹. Таким образом, система канонического права, , в понимании Грациана, опиралась на постулат, что организм права — не мертвое тело, а жи­вое, " corpus" (лат. " тело" ), а не " corpse" (англ. " труп" ); этот организм имеет корни в прошлом, но растет в будущее. В противоположность иногда высказы­ваемому мнению эта концепция эволюции права отнюдь не является изобретением Эдмунда Берка, Фридриха фон Савиньи и " исторической школы" XVIII— XIX вв. Она была основополагающей для западных юристов и неюристов начиная с конца XI и в XII в. сначала в церковной сфере, а потом и в светской

Эти взаимосвязанные элементы. 1) периодизация права на старое и новое; 2) обобщение и объединение их в единую структуру; 3) представление о движении всего свода права во времени, в поступательном процессе — и есть определяющие черты западной традиции права.

Книга Грациана, которая сама рассматривалась как часть поступа­тельного движения права, почти сразу получила признание в качестве авто­ритетного изложения канонического права. Эта книга не только заняла свое место рядом с римскими юридическими текстами как главный предмет изу­чения в европейских школах права, но на ее авторитет ссылались папы, цер-

ковные соборы, церковные суды. Имея относительно свободную организацию и открытую структуру, трактат Грациана словно предназначался для глос­сирования и обобщения. И действительно, вскоре глоссы, комментарии, трак­таты и монографии по нему появились в изобилии.

На построенном трудом Грациана фундаменте стало возможным воз­вести здание не только научных глосс и обобщений, но и судебных решений и законодательства. Папа Александр III (1159—1181), сам знаменитый юрист (под именем Роландо Бандинелли) и бывший ученик Грациана, издал множество декреталий, из которых сохранилось семьсот. Многие из этих де­креталий являются по существу выводами из разрешенных дел, то есть нор­мами права, выражающими логический смысл решений. Папа Александр III созвал Третий Латеранский собор в 1179 г., а папа Иннокентий III, тоже выдающийся юрист, в 1215 г. созвал Четвертый Латеранский собор; эти со­боры породили сотни новых законов (Они проводились в Латеранском дворце в Риме, который одновременно использовался как кафедральный собор.) В последнее десятилетие XII и в первые десятилетия XIII в. были подготовлены пять крупных систематических компиляций декреталий. Наконец, при папе Григории IX вышло полное собрание декреталий, состоявшее примерно из двух тысяч разделов, в котором обобщался и систематизировался почти сто­летний труд; вместе с " Decretum" Грациана, " Декреталии" Григория IX ос­тавались основным сводом канонического права католической церкви вплоть до принятия в 1918 г. " Кодекса канонического права".

Ученые-юристы глоссировали, комментировали и обобщали эти ком­пиляции, папы даже официально направляли их прямо в университеты. С точки зрения тесной связи юридической науки и юридической практики, а также диалектического характера науки права, проявившегося в глоссирова­нии и обобщении авторитетных текстов, новая развивающаяся система кано­нического права оказала формирующее влияние на западные понятия о при­роде правовой системы.

Систематизация канонического права не была, однако, делом чисто интеллектуальным. Напряженность между новым и старым, целым и час­тями, теорией и практикой нельзя было привести в гармонию одними лишь книгами и лекциями, хотя наука права действительно играла важную роль в этом процессе. Одной теологии, и даже теологии вместе с юриспруден­цией, тоже не удалось бы сохранить целостность правовой системы. Было совершенно необходимо, чтобы в само действующее право были встроены гармонизирующие элементы.

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: