Открытое письмо проф. В. М. Гаккебушу

Многоуважаемый гр. профессор!

В напечатанной Вами в журнале «Современная психоневрология» в декабрьской книжке за 1925 г. статье «К критике современного применения психоаналитического метода лечения» Вы изволили коснуться также и деятельности и целей «Интернационального Психоаналитического Об-ва», причем высказанные Вами о деятельности этого Об-ва положения – очевидно результат недоумения или незнакомство Вашего ни с действительной деятельностью этого Об-ва, ни с его целями и задачами. Во имя выяснения истины, которая Вам несомненно так же дорога, как и мне, я позволю себе высказать нижеследующие соображения и надеюсь, что «обаяние светлого образа великого невропатолога» Шарко, «благородство, достоинство и уважение к противникам», которое очевидно произвели такое глубокое впечатление на Вас, поможет Вам преодолеть те личные мотивы и аффекты, которые, может быть, будут задеты у Вас моим обращением, и Вы не откажетесь поместить мой ответ на страничках Вашего уважаемого журнала.

Вы совершенно правы, когда утверждаете, что психоаналитическое лечение требует крайне серьезного и углубленного отношения, что неумелое применение его в неподходящих случаях или без достаточной технической подготовки и теоретического знания может до некоторой степени повредить больному и что необходимо поэтому оградить интересы больных от тех не врачей или не специалистов, которые из легкомыслия или корыстных целей берут на себя смелость лечить психоанализом больных. Не думаем, впрочем, чтобы психоанализ в этом отношении представлял собой какое-либо исключение из общего положения других медицинских дисциплин. То же самое можно сказать и, даже с большим основанием, в отношении хирургии, общей терапии и т. д. Это такая тривиальная истина, что вряд ли об этом стоит говорить.

Но современное положение вещей поставило психоанализ в особое положение, и благодаря этому в отношении психоанализа оказались необходимы специальные меры. К сожалению, в настоящее время психоанализ ни теоретически, ни практически в университетских клиниках официально не преподается (за исключением проф. П. Шилдера в Вене) и научиться ему желающим негде. Поэтому Интернациональное Психоаналитическое Об-во, во главе которого стоит Фрейд и его ближайшие сотрудники, и поставили себе задачей, наряду с изучением и углублением научных и практических проблем психоанализа, дать желающим возможность изучить психоаналитический метод лечения в теории и на практике. На последнем психоаналитическом съезде в Гамбурге вопрос этот подробно обсуждался и был поставлен во главу угла всех практических мероприятий Интернационального Объединения. Здесь не место распространяться о тех планах, которые в этом отношении предполагаются, укажу только на принятое на конгрессе решение, что членом психоаналитического Об-ва может стать только тот, кто сам подвергся психоаналитическому исследованию или лечению и, кроме того, еще доказал свое теоретическое знакомство с психоаналитической литературой каким-нибудь научным докладом. До этого всякий интересующийся может только быть ausser-ordentliches, Mitglied (по терминологии русского устава членсотрудник), т. е. иметь право посещать научные заседания, пользоваться библиотекой, литературой, знакомиться всячески с теорией психоанализа на специальных лекциях и т. д. Но даже действительный член Об-ва, чтобы стать ausubender Psychoanalitiker, должен еще пройти определенный врачебный стаж, т. е. работать в течение определенного срока практически с больными под руководством уже опытного врача-психоаналитика. Только прошедши этот стаж, врач может считаться действительно специалистом и за его деятельность может в известной степени нести ответственность психоанализ и Психоаналитическое Об-во, без этого он должен быть отнесен к разряду дилетантов, за которых психоанализ в такой же мере отвечает, в какой медицина отвечает за знахарство. Такова фактическая сторона дела.

Но я не могу скрыть своего удивления по поводу тех «источников», которыми Вы пользовались для суждения об Интернациональном Психоаналитическом Об-ве. «Как обстоит дело в Интернац. Психоанал. Об-ве? » – спрашиваете Вы и продолжаете: – «Не будучи уверен в своем знании соответственной литературы, я обратился с данным вопросом к одному своему другу, большому поклоннику и последователю Фрейда. Получив от него указание на статью Фрейда «О диком психоанализе», я и просмотрел эту статью, бывшую, впрочем, и раньше мне известной». Вряд ли можно найти такое «исследование» достаточным для суждения об Об-ве, насчитывавшем в своем составе много крупных научных имен во всех концах мира. Но дальше следуют рассуждения, вызывающие не только сомнение в их обоснованности, но и чувство недоумения, чтобы не сказать больше. «Однако в указанной статье Вы найдете больше очень полезных указаний об ошибке врача, угрожающей опасностями врачу-психоаналитику и психоанализу, о возможности же вреда для больного упоминается лишь вскользь, да и то с оговоркой». Что это значит? Ведь совершенно же ясно, что «полезные указания об ошибке врача» имеют целью именно устранить, предупредить возможный вред больному». Ясно, что при лечении интересы врача и больного совпадают, опасности врача – также и опасности больного. А главное: статья-то написана для врачей и вполне естественно содержит указания, нужные и полезные для них. Но можно поставить вопрос по существу: может ли, и в какой мере, психоанализ повредить больному психоневротику? Чтобы дать серьезный научный ответ на этот вопрос, достаточно познакомиться хотя бы с основными главными положениями психоаналитического учения о неврозах. (Далее следует перечисление всем известных основных положений фрейдовского учения о неврозах, которые редакция в целях экономии опускает.)

Только в результате сложного процесса возникает болезненный симптом, т. е. проявляется болезнь. Каким же из этих моментов может стать психоаналитический метод лечения? Может ли он создать несуществующий у больного конфликт между первичным влечением и требованием реальности овладеть объектом? Очевидно, что нет. Он не может ни создать первичного влечения, ни изменить требований жизненной реальности, поскольку они зависят от этических, эстетических и социальных условий среды, а следовательно, не может привести к конфликту между ними. Самое большое, что он может, – это неумелым и неосторожным вмешательством, может быть, слишком резко обострить уже имеющийся конфликт и вызвать временное возбуждение. В большинстве случаев это ведет к тому, что у больного слишком усиливается «сопротивление» и он прекращает лечение, но иногда, в редких случаях, бывает и так, что после некоторого возбуждения «вытеснение» устраняется, больной осознает вытесненное и симптом исчезает. Но только симптом, а не болезнь, а потому и этот случай должен быть отнесен к нежелательному результату. В статье же о «диком психоанализе» Фрейд писал о том, что нужно помочь больному разрешить его конфликт, а не отделаться от него нелепым и вредным советом вести половую жизнь или – как это делается, к сожалению, и до сих пор нередко и именно врачами не психоаналитиками в более «благородной» форме – советом выйти замуж или жениться.

Не стану останавливаться на Вашем освещении других советов, изложенных Фрейдом в других статьях, упомянутых вами из составленного мною русского сборника. Не могу только скрыть, что это освещение вызвало подозрение, что «обаяние светлого образа великого» Шарко, проявлявшего столь благородства и уважения к своим противникам, к сожалению, временно несколько потускнело у Вас при писании этих строк. Что же касается Вашего упрека, что психоаналитики «не ошибаются», то позволю себе напомнить, что первая, самая большая и подробная работа Фрейда об истерии и применении психоанализа для лечения касается случая неудачного лечения и выяснения вопроса о том, в чем ошибка, поведшая к неудаче. Кроме того, Берлинский и Венский Психоаналитические Институты ежегодно печатают отчеты, в которых точно указывается число лечившихся, выздоровевших, получивших только облегчение и оставшихся в неизменном состоянии. Или может быть Вы требуете от психоаналитиков, чтобы они публиковали результаты своей частной практики? Это можно было бы, пожалуй, осуществить, но при одном условии: чтобы то же самое делали и другие специалисты-психотерапевты. Сравнение, я уверен, будет в пользу психоаналитиков. Что же касается вопроса о том, что психоаналитики мало задумываются над теми, кто у них не излечивается, отмахиваются от них как от чего-то неприятного и не интересуются их дальнейшей судьбой, – то, не касаясь того, насколько это фактически верно и насколько вообще практически осуществим такой интерес к больному, который, как Вы говорите, «сбежал», особенно если он это сделал не без участия и побуждения какого-нибудь коллеги, – я предложил бы, наоборот, врачам-невропатологам, противникам психоанализа, поинтересоваться судьбой больных, которые у них блестяще и быстро излечились. Это, кстати, и практически гораздо важнее. Именно об этих счастливцах мы, психоаналитики, могли бы дать очень интересные и поучительные сведения. Это приводит к другому важному и интересному вопросу: что психоанализ считает излечением, чего он требует от излеченного больного? Практически это можно формулировать коротко, выражаясь словами Фрейда: больной должен стать arbeits-und genussfahig, т. е. должен получить трудоспособность, жизнерадостность. Нужно подчеркнуть, что о симптомах болезни и их исчезновении в этой формуле нет ни слова: это получается, как побочный проект в психоанализе. Главное: дать больному радость труда и жизни. В общей медицине идеалом терапии считается Restitutio ad integrum. Этот идеал для психоанализа недостаточен потому, что у тех людей, которые являются объектом его воздействия, этого «integrum» никогда не было. Пора, наконец, понять ту истину, что психоневрозом не заболевают случайно, что выявление симптомов в том или ином возрасте – только сигнал, указывающий на неблагополучие, несостоятельность данной психофизической организации, только прорвавшийся наружу дым, указывающий на пожар внутри. Невроз – продукт неправильного, ненормального развития личности, в результате наследственного предрасположения, на которое влияли вредные воздействия самых первых моментов жизни, приведшие к организации определенной конституции больного. Изменить эту конституцию и сделать ее более устойчивой, более жизнеспособной и есть задача психоанализа, его цель, которую он часто блестяще достигает. Это не есть Restitutio ad integrum, а нечто гораздо большее. Это есть исправление того, что было уже до вспышки явной болезни и устранение причин, делающих возможной повторение такой вспышки. Только это психоанализ считает настоящим излечением, а не то состояние, которое обыкновенно называется так в случаях психоневротического заболевания.

Еще один вопрос: Вы утверждаете, что «пора-де в самом деле отрешиться от упрямого желания видеть в этиологии большинства психоневрозов только сексуальные конфликты. Надо научиться отыскивать в жизни не результаты предвзятых теоретизирований, а действительно голые факты». Последнее Ваше утверждение абсолютно верно, и именно Фрейд и его последователи всегда старались объективно изучать без всякой предвзятости голые факты такими, какие они есть, и к тому же призывают и других. Но предвзятость может проявляться не только в признании сексуальности, но еще больше в ее отрицании… Относительно же Вашего первого заявления, что необходимо отрешиться от «упрямого желания» видеть в этиологии большинства психоневрозов только сексуальные конфликты, позвольте заметить, что, во-первых, не совсем ясно, что именно Вы понимаете под термином «сексуальный конфликт». Если Вы хотите этими словами обозначить сексуальные нарушения в житейском смысле слова, т. е. нарушения физиологической генитальной функции у взрослого человека, то такую этиологию Фрейд приписывает только актуальному неврозу страха, который психоаналитическому лечению не подлежит. Если же Вы понимаете под этим психический конфликт между «Я» индивида и каким-нибудь душевным движением, вытекающим в конечном счете из сексуального в психоаналитическом смысле, – вернее либидозного влечения (т. е. такого, которое никакими статистическими или анкетными и т. п. способами доказано быть не может, так как оно бессознательно), то Вы по существу не правы. Именно непредвзятое и свободное от упрямого нежелания признавать очевидные факты исследование приводит всегда к убеждению, что дело обстоит так, как утверждает психоаналитическая школа. Но тут я должен внести в Вашу формулировку некоторое ограничение. Конфликт между содержаниями «Я» и первичными либидозными влечениями лежит в основе только истерического заболевания, при неврозе же навязчивости наряду с психоаналитическими проявлениями либидозных влечений такую же роль, и еще в большей степени, играют импульсы, вытекающие из враждебных реальности и ее объектам деструктивных первичных влечений. Нарушение же генитальной функции составляет при этих заболеваниях только весьма важный симптом. Во-вторых, это утверждение продукт не упрямого желания, а долголетнего углубленного объективного исследования, основанного на громадном клиническом материале, и может быть опровергнуто не априорными утверждениями, а научными доказательствами равной убедительности.

Примите Многоуважаемый Профессор выражение моего глубокого почтения.

Председатель Русского Психоаналитического Об-ва М. Вульф.

 

Кстати, проф. Рейснер состоит членом-сотрудником нашего Об-ва.

Москва 4.11.26.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: