Христоф Мартин Виланд (Christoph Martin Wieland, 1733—1813)

 

Вилаид был виднейшим писателем немецкого Просвещения. Творчество его весьма разнообразно в жанровом отношении. Виланд — крупный романист, он автор ряда произведений морально-эстетического характера. Но особенно значителен и оригинален его вклад в немецкую поэзию. Виланду принадлежит множество поэм, искрящихся юмором, отличающихся богатством выдумки. Как просветитель, Виланд стоял на позициях критического отношения к феодальному обществу, к косному немецкому бюргерству. Своими произведениями он способствовал дискредитации церкви, современного ему социального строя, воспитывал уважение к человеку, защищал его «естественные права».

Виланд родился в семье пастора. Образование получил на правовом факультете Тюбингенского университета, откуда вынес хорошее знание философии и литературы. В молодости Виланд был домашним учителем, секретарем высокопоставленных особ. Большая часть его жизни прошла в Веймаре, куда он был приглашен в 1772 г. па должность воспитателя детей вдовствующей герцогини Саксен-Веймарского герцогства.

Виланд начинает свой творческий путь как ученик Бодмера. Под его воздействием в 50-е гг. ом пишет ряд произведений, проникнутых духом христианского благочестия и религиозного мистицизма. Но в дальнейшем в духовном развитии писателя начинается крутой перелом. Под влиянием французских просветителей (в особенности Вольтера) он порывает с Бодмером, заражается идеями философского свободомыслия. В 60-е и последующие годы Виланд публикует много стихотворных новелл, поэм, в которых нет и следа религиозного аскетизма. Напротив, в них воспевается земная любовь, ее могущество, оказывающееся сильнее всяких обетов целомудрия.

Как поэт Виланд связан с традициями европейской ренессансной культуры. Он во многом идет по стопам Ариосто. В стиле «Неистового Роланда» он создает в 1765 г. большую поэму «Идрис и Ценида» (Idris und Zenide), где дает полную волю своему богатому воображению. «Все произведение соткано из ряда волшебных историй. В поэме юноши и девушки влюбляются в сонные видения; сражающиеся рыцари остаются неуязвимыми; здесь люди владеют скатертью-самобранкой и чудесными талисманами; превращаются в мраморные изваяния, в легкокрылых птиц или страшных драконов; уродливые кентавры похищают трепетных красавиц; седобородые волшебники строят козни; здесь высятся зачарованные замки; пленяют взор волшебные острова, и царство фей поражает изумленного путника своим неслыханным великолепием»1.

Виланд — противник рационалистического ограничения таланта художника. В этом смысле его поэзия была вызовом не только нормативной эстетике классицизма. Она шла вразрез с некоторыми положениями эстетического учения Лессинга, носившего рационалистический характер. Религиозное свободомыслие естественно дополнялось в творчестве Виланда требованием эстетической свободы, борьбы за полное раскрепощение творческой фантазии.

Шедевром Виланда-поэта является «Оберон» (Oberon, 1780), поэма в двенадцати песнях, вызвавшая восхищение современников, в том числе таких тонких ценителей искусства, как Гете. И на этот раз Виланд увлекает читателей в чарующий мир сказки. Он опирается на художественный опыт Шекспира («Сон в летнюю ночь»), на традиции средневекового рыцарского эпоса и античного романа эпохи эллинизма. Однако сквозь причудливый узор фантастических картин у Виланда проглядывает вполне земное, просветительское содержание. Поэт в «Обероне» воспевает героическую любовь. Рыцарь Гюон и Аманда в своем, непреоборимом чувстве оказываются сильнее судьбы, они преодолевают все преграды. Влюбленным помогают Оберон и Титания, властители царства эльфов. Поэма привлекала не только красочностью формы. Она звучала как гимн человеческой верности.

Виланд существенно отличается от писателей немецкого Просвещения. Своим творчеством он как бы отрицает тезис, развитый Лессингом в «Лаокооне», что искусство есть «подражание природе». Виланд борется за пересоздание действительности и в своей поэзии демонстрирует могущество фантазии. Он широко использует условные приемы художественной изобразительности (фантастику, гиперболу). Своими поэтическими произведениями Виланд прокладывал дорогу романтизму. Но романтическое в его творчестве — это только элемент стиля, подчиненного вполне просветительской концепции жизни.

Игривость и известная фривольность поэзии Виланда дают некоторым исследователям основание считать ее автора одним из представителей рококо — литературного течения, получившего широкое распространение во второй половине XVIII в. во французской литературе, связанной с придворно-аристократическими кругами. Характерные черты рококо — культ неги и наслаждения, презрительное отношение к гражданским обязанностям человека — отражали настроения деградирующего дворянства, предчувствующего свою историческую гибель. Гедонизм Виланда сложился на иной социальной основе. Он связан с мировоззрением демократических слоев, борющихся против аскетической морали за свободу человеческих чувств.

В области прозы Виланд также заявил о себе как о новаторе. В 1767 г. он завершает большой роман «История Агатона» (Die Geschichte des Agathon). В нем связь Виланда с идеями Просвещения, неприятие им философии рококо обнаруживается со всей очевидностью. Агатон — древнегреческий юноша, проходящий сложный путь нравственного развития. Он входит в жизнь как типичный мечтатель, но постепенно приобретает жизненный опыт. Воспитанный в храме оракула в Дельфах, Агатон знакомится с обманом жрецов, развращенностью жриц. Разочарование ему приносит и политическая жизнь. Граждане Афин по своей слепоте изгоняют его из города. Оказавшись рабом эпикурейца Гиппия, герой Виланда, несмотря на любовь к Данае, не принимает и эпикуреизм. Агатон мечтает о большой общественно-полезной деятельности. Мечты его как будто сбываются. Он становится всесильным вельможей при дворе тирана Дионисия. Но все его усилия превратить тирана в просвещенного правителя ни к чему не приводят. В лице Дионисия Виланд критикует немецких деспотов и показывает иллюзорность надежд просветителей, связанных с просвещенным монархом. У Агатона остается лишь одно — вера в нравственное обновление общества.

«История Агатона» — первый образец воспитательного романа в немецкой литературе, написанного под влиянием «Тома Джонса» Филдинга и получившего дальнейшее развитие в «Годах учения Вильгельма Мейстера» Гете. Герой в нем, прежде чем стать гражданином, проходит школу воспитания, освобождаясь от многих своих недостатков и иллюзий.

В 1774 г. выходит в свет роман Виланда «История абдеритов» (Die Geschichte der Abderiten). Это сатира на немецкое мещанство. Жители города Абдеры напоминают шильдбюргеров. Они так же глупы, невежественны, по тем не менее преисполнены чувства собственного достоинства и даже величия. О глупость и косность абдеритов разбиваются все усилия философов (Демокрита) и писателен (Еврипида) приобщить их к цивилизации. Высмеивая общественные порядки и нравы в Абдерах, Виланд, конечно, имел в виду немецкую современность.

Еще более острый социальный критицизм наличествует в романе Виланда «Золотое зерцало, или Властители Шешиана» (Der goldene Spiegel, oder die Kö nige von Scheschian). Сатира имеет здесь политическую направленность. Рупором идей автора выступает в произведении философ Данишменд, рассказывающий шаху историю страны. Рассказ позволяет ему развенчивать плохих правителей, прославлять хороших, обличать различные проявления социального зла вплоть до крепостного права. Данишменд надеется пробудить уснувшую совесть шаха Гебеля, но тот во время повествования спит непробудным сном.

Виланд стал известен в России еще при жизни. Уже в 80-е гг. XVIII в. были переведены на русский язык все основные его произведения.

 

Примечания.

1 Пуришев Б. И. Виланд. — В кн.: История немецкой литературы, т. 2, М., 1963, с. 187.

ЛИТЕРАТУРА «БУРИ И НАТИСКА»

 

В 70—80-е гг. немецкая литература вступает в новый этап своего развития. Представленная прежде всего ранним творчеством Гете и Шиллера, а также произведениями Гердера, Ленца, Клингера, Шубарта, Бюргера, Фосса и др., она усиливает свой натиск на феодальное общество, причем критика становится все более социально и исторически конкретной, сопровождается бурными взрывами свободолюбивых чувств, гневными филиппиками против тиранов и насильников. Это литературное движение получило название «Бури и натиска» (Sturm und Drang), по названию одноименной драмы Клингера, а его участники — штюрмеров, или «бурных гениев».

Писатели «Бури и натиска» органически связаны с просветительской идеологией. Они настроены антифеодально, остро критикуют княжеский деспотизм, борются за раскрепощение мысли, выступая продолжателями лучших традиций Лессинга. Однако в отличие от Лессинга творчество «бурных гениев» характеризует обостренное чувство личности. Герои в литературе «Бури и натиска», как правило, индивидуально неповторимы (Вертер, Гец, Карл Моор, Фиеско и др.). Они представляют собой в полном смысле слова характеры, в которых индивидуальное и типическое слились в нерасторжимом единстве.

Выдающимся теоретиком «Бури и натиска» был Гердер, который в своих статьях обратил внимание писателей на необходимость воспроизведения национально характерных, индивидуальных черт изображаемых явлений.

Своим интересом к личности, к ее судьбе и переживаниям, ориентированностью на изображение человека в его национальных особенностях штюрмеры во многом предвосхитили романтиков. В период «бурных стремлений» в Германии расцветает лирическая поэзия. Лирическая струя слабо пробивалась в стихотворениях Лессинга. Они были отмечены печатью рационализма и дидактики. Наивысшего взлета лирика, раскрывающая внутренний мир духовно богатой индивидуальности, достигла в творчестве молодого Гете. Его лирические песни и баллады — вершина мирового поэтического искусства XVIII в.

Характерно также то, что все поэтические жанры в литературе «Бури и натиска» носят в той или иной степени эмоциональную или даже лирическую окраску. Гете создает лирический роман «Страдания молодого Вертера». Совершенно иной характер, чем в эпоху господства рационалистической эстетики, носят его оды. Сильным накалом чувств отличается драматургия молодого Шиллера («Разбойники» и др.). Изображая действительность, штюрмеры стремятся выразить к ней свое отношение. Искусство меньше всего ими понимается как простое, «зеркальное» подражание природе. Оно для них — творчество, связанное с воплощением своего общественно эстетического идеала.

Движение «Бури и натиска» представляет собой своеобразный, немецкий вариант сентиментализма. «Бурные гении» считают себя духовными наследниками Руссо. Для них так же характерен культ природы, чувство известного недоверия к возможностям разума, защита внесословной ценности человеческой личности, острая критика феодальной действительности с точки зрения интересов «естественного человека», страдающего в условиях социального неравенства. Будучи сентименталистами по своим общественным взглядам, штюрмеры придерживались реалистических принципов изображения жизни. Их чувствительный, сентиментально настроенный герой (например, Вертер) был очерчен вполне реалистически, показан в тесном взаимодействии с окружающими его обстоятельствами жизни. Действующие лица во многих произведениях штюрмерской литературы выведены из тесных пределов семьи на широкие просторы истории. Штюрмеры делают их борцами за общественно-политические свободы, причем борьба их не носит характера словесного бунта, не ограничивается пропагандой просветительских идей, а выливается в открытое вооруженное выступление против деспотических порядков (Гец, Карл Моор, Веррина и Др.) Такой формы социального протеста немецкая литература не знала за весь период ее существования.

В связи с усилением и видоизменением в литературе «Бури и натиска» социальной активности героя претерпело эволюцию и само понятие героического. В трагедии Лессинга «Эмилия Галотти» главная героиня доказывает свою героичность тем, что подавляет свои естественные чувства, добровольно погибая от руки отца. В творчестве штюрмеров («Разбойники», «Заговор Фиеско», «Гец») сталь кинжала обращена уже против насильников, притеснителей народа. Героизм здесь не связан с трагическим самоограничением личности, а, напротив, представляет раскрытие ее лучших свободолюбивых, естественных черт и качеств.

Делая своего героя участником исторических событий, штюрмеры обратились к изучению художественного опыта Шекспира, прежде всего его исторических хроник. Их несомненное влияние ощущается в «Геце» Гете и отчасти в ранней драматургии Шиллера («Фиеско»). Для «бурных гениев» Шекспир не моралист, а прежде всего несравненный мастер исторически-конкретного воспроизведения действительности. Развивая традиции шекспировского творчества, драматурги «Бури и натиска» подняли немецкое реалистическое искусство на новую, более высокую ступень развития.

 

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться: