Жизнь Лёньки Паровоза, до встречи с Игорем.

(Сцены из жизни Лёньки Паровоза.).

24.1. Сокол: - Ну, и чем тебе Паровоз пришлось заниматься, пока я подъедал баланду в лагерях и тюрьмах?

Лёнька: -  После того, как мне, без неприятных для себя последствий, удалось отомстить за тебя, передо мной сразу встало множество вопросов: как жить, чему себя посвятить в будущем, и каким образом избежать подобных стрессов, в моей тогда не простой жизни.

Сокол: - Все эти вопросы сформировались в твоей голове, я думаю постепенно, в процессе твоей учёбы в школе.

Лёнька: - Да, мне пришлось, в школе и потом я научился ставить перед собой серьёзные задачи, а затем, планомерно воплощать их в жизнь, в рамках своих всё возрастающих потребностей.

Сокол: - А возможностей, для твоих потребностей у тебя, как я понимаю, было не так много?

Лёнька: - Я учился легко, и даже с интересом. Но, после потери своего единственного друга, я имею в виду тебя Игорь, мне, больше не удалось так близко сдружиться с другими мальчишками.

Сокол: - Ещё никто в твой жизни не понимал тебя так, как это смог делать я. Возможно потому, что мы с детства росли вместе.

Лёнька: - Мы всегда вместе играли, вместе и в один класс пошли в школу, а так же, мы вместе противостояли многим неприятностям, которые возникали у нас в процессе нашего общения с той давней действительностью.

Сокол: - Да, было время золотое.

24.2. Лёнька: - Ты Игорь, удивительно всё правильно объяснил. После того, как я успешно завершил своё начальное, а затем и среднее образование в школе, я сразу поступил учиться в институт иностранных языков.

Сокол: - Ты всегда, ещё с детства, учился лучше меня.
    Лёнька: - И я, в процессе своего вынужденного одиночества, стал ещё более серьёзно относиться к окружающим меня людям, как в быту, так и в процессе учёбы к студентам в вузе.

Сокол: -  А одинок ты Лёнька, стал больше по своей вине, поскольку, ты никогда не любил бесцельно болтался по улицам, в поисках не нужных для тебя приключений и сомнительных удовольствий.

Лёнька: - Да, друзей, с позиции своих высоких претензий к людям, я, просто не мог приобрести. Такого друга, который был бы близок мне по духу, по интересам, да смог понять меня как ты Игорь, во всех моих заблуждениях и фантазиях, часто посещавших меня, я долгое время найти не мог.

Сокол: - Да, и тебе пришлось нелегко, как я понимаю, во время нашей разлуки.

 Лёнька: - Меня вовремя увлекло совсем не детское, для моего возраста, желание сделать своё будущее респектабельным и интересным. Для чего мне пришлось много учиться, а также мне приходилось создать целую теорию для преодоления препятствий, в деле достижения желаемых успехов на пути избранной мною карьеры.

Сокол: - Это похвально…

Лёнька: - Ты знаешь, в то самое время, когда другие школьники порой учились, что называется «спустя рукава», я занимался в полную силу, опережая их в учёбе на много порядков, если учесть то, что я читал много сопутствующей, для моего углублённого образования, литературы.

Сокол: - Ну и что?

Лёнька: - А то, что серьёзное изучение школьной и институтской программы позволило мне в будущем получить желаемую для меня работу, меня быстро повышали по служебной лестнице. И я потом без всяких забот жил самой престижной жизнью.

Сокол: - Понятно. Я думаю, что эту систему серьёзного отношения к учёбе надо взять на вооружение всем школьникам, которые желаю работать где они только пожелают и тогда жизнь случится только в самом лучшем виде.

Лёнька: - А это значит, что пожертвовав тем временем, которое предназначено для учёбы, может быть чуть больше и ответственной, тогда все мы обязательно будим счастливы и проживём свою жизнь достойно.

Сокол: - Да, это беспроигрышная система.

Лёнька: - И это самая настоящая правда. Да и память моя, при такой усиленной напряге в учёбе, стала идеальной.

Сокол: - А так как ты Лёнька, завсегда был мальчиком умным и пытливым, тебе, как я думаю, было не так трудно вовремя всё спланировать, да, без суеты добиться всего того, что ты наметил для осуществления своих амбиционных целей.

24.3. Лёнька: - Закончив иняз, я сразу поступил учиться в Московский Государственный институт Международных Отношений (МГИМО), что для меня в ту пору не составило особого труда.

Сокол: - Ну, ты даёшь!

Лёнька: - А я поступил в МГИМО только потому, что я неожиданно для себя удачно женился на девушке скромной и совсем не заметной, для охотников за богатыми невестами, которые не имели высокопоставленных родителей или крутых родственников.

Сокол: - А мне вот, не пришлось учиться.

Лёнька: - Моя жена Татьяна, всегда вела себя скромно и не распространялась о своём именитом родителе. А отец у Татьяны, в то давнее время занимал ответственный пост в МИДе, чего не знал даже я, увлёкшись скромной и умной девушкой. Что случилось, целых семнадцать лет назад.

Сокол: - И где Вы с ней, с твоей Татьяной, познакомились?

Лёнька: - Моя жена Татьяна, так же закончила иняз, где мы и познакомились, но после учёбы Татьяна не поступила на работу, хотя и хотела, а по моему настойчивому уговору, она стала простой домохозяйкой.

Сокол: - Ну, а как у тебя с наследниками?

Лёнька: - Татьяна сразу, в течение года нашей совместной жизни, родила мне двух прекрасных близнецов, Ивана и Никиту, воспитанием которых большей частью занимался я сам.

Сокол: - А твоя Татьяна, чем занимается?

Лёнька: - Да, всем по немного.

Сокол: - А у меня детей нет, как нет и жены, которых никогда и небыло.

Лёнька: - Мои дети быстро взрослеют, поскольку они не занимаются пустяками, как в большинстве случаев их сверстники. Они, по моему твёрдому настоянию, всегда были заинтересованы в развитии своей личности, для организации своей будущей судьбы по моему плану. И это, им нравится.

Сокол: - Ну, значит у тебя всё хорошо?

24.4. Лёнька: - Всё было бы хорошо, но всё моё благополучие, как было раньше, так и в момент нашей встречи с тобой, зависит, ты не поверишь, от моего тестя.

Сокол: - И, как это происходит?

Лёнька: - Я по рекомендации тестя Владимира Ильича, получил престижную работу, а квартира, машина, дача и всё моё движимое, как и недвижимое имущество моей семьи, принадлежит также единолично тестю.

Сокол: - Да, бог с ним, с этим имуществом.

Лёнька: - Мой тесть всегда выделяет мне столько денег, сколько мне нужно на покупку необходимой вещи, пусть даже очень дорогой, но ни копейки больше.

Сокол: - Твой тесть что, этими материальными подачками, как я понимаю, хочет унизить тебя, или он, таким незатейливым образом, тешит своё самолюбие?

Лёнька: - Я никогда не просил денег у тестя, хотя, в процессе моей учёбы в ГМИМО моя молодая семья всегда нуждалась в этих дензнаках, а потому, деньги у отца просила, но вернее сказать, даже безо всякой просьбы получала моя жена Татьяна, при моём явном сопротивлении к этому вопросу.

Сокол: - Ну, это было когда-то, а теперь?

Леонид: - Я всегда убеждал свою жену Татьяну в том, что мы в состоянии сами, как и все наши сверстники, обеспечивать свою семью всем необходимым. Но моя Татьяна привыкла получать от жизни всё, что ей хотелось и даже чуть больше.

Сокол: - А на твою и на её стипендию, как я понимаю, Вам жить было тяжело, да и без помощи родителей Татьяны, твоей молодой семье было трудно содержать и воспитывать Ваших детей? А что, твой тесть богатый человек?

Леонид: - У отца Татьяны всегда было много денег, которыми уже давно привыкла пользоваться его не работающая жена, и разумно избалованная дочь. Хотя и моё желание, жить независимо от родителей, Татьяна всегда приветствовала, но она не могла, да и не видела смысла в том, что бы в чём-то себе отказывать.

  Сокол: - А вот твои родители Лёнька, наверно, помогать Вам не могли, поскольку были простыми людьми, а потому сами зарабатывали не так много денег, как они заслуживали. Но чем могли, я думаю, они всё же, правда, изредка Вам помогали?

Леонид: - А я, сколько мог, сопротивлялся и этой денежной интервенции. А затем, я всё же махнул рукой на то, почему это происходит между родными людьми: между отцом и дочерью. Тем более что именно в этот период времени, на службе тестя, тестя назначили руководить крупным банком.

Сокол: - Ну, если тесть у тебя банкир, так для него помощь Вам эта мелочь, которую он тратит на Вас с большим удовольствием. Да и это капля в море, из его финансовых ежемесячных доходов.

Леонид: - И даже мои дети, что удивительно, по настоятельному требованию тестя, были долгое время записаны только на Татьяну, а я, представляешь, даже небыл официально зарегистрированным отцом, своих детей.

Сокол: - Ну, это полный беспредел.

Лёнька: - Все эти в корне несправедливые действия тестя, получились из-за того, что я когда-то, во взаимоотношениях с отцом жены, в самом начале нашего знакомства с тестем, проявил некую робость.

Сокол: - А может быть, это произошло в рамках спокойного твоего безразличия, ко всему тому, что для тебя не является главным в твоей жизни. Вот почему, по моему мнению, ты безропотно подчинился этому отцу твоей жены.

Лёнька: - Возможно, и быстрей всего я всегда с безразличием относился к могуществу моего именитого тестя, каким он всегда был и остаётся им быть в своей должности, но только именитым не для меня.

Сокол: - А твоя жена Татьяна, видя твоё зыбкое положение в глазах её отца, возможно, не очень уважала тебя, ты не обижайся, за эту твою отрешённую мягкотелость и бесхребетность?

24.5. Лёнька: - Татьяна, в свою очередь, зная крутой нрав своего отца, давно мечтала и сама освободиться от этой его зависимости. Но я никогда не был помощником своей жены, в этом амбиционном вопросе.

Сокол: - Возможно потому, что твоей Татьяне уж очень надоела опёка отца, во всех Ваших жизненно важных семейных вопросах.

Лёнька: - А потому, из-за острой неприязни Татьяны к отцовской привычке всё подчинять себе….

Сокол: - И не давать настоящей свободы даже близким и родным людям, вот это, возможно, и породило желание Татьяны любыми, возможными, да порой самыми фантастическими для неё методами, освободиться от опеки отца.

Лёнька: - И, через пятнадцать лет нашей совместной жизни в качестве законной и любимой жены, однажды, Татьяна взяла и уехала в Америку.

Сокол: - Ну, это совсем, никуда не годится! У Вас в семье, что так принято, запросто уезжать в Америку, когда Вы с чем-то не согласны?

Лёнька: - А из Америки Татьяна попросила у меня развод, и после развода она быстро вышла замуж за весьма солидного американского бизнесмена.

Сокол: - Ну, если ты был согласен на развод, так незачем и грустить.

24.6.Лёнька: - А вот отец Татьяны был возмущён поступком своей дочери. Татьяна в последнем разговоре с отцом, пыталась убедить жестокого упрямца оставить свои замашки, в смысле опекать нашу семью, в тех жёстких рамках финансовой зависимости, которую организовал отец для нашей семьи.

Сокол: - Ну, поссорилась твоя жена со своим отцом, но зачем брать развод и выходить бог знает за кого замуж?

Лёнька: - Татьяна, представь себе, никогда не просила у своего отца денег на учреждение серьёзной коммерческой деятельности для меня. Она только требовала от отца оказать мне достойное уважение, как проверенного временем близкому родственнику, и не мешать нашей самостоятельной семейной жизни.

Сокол: - Но отец Татьяны, я уверен, с безразличием выслушал все претензии своей дочери, а затем в жёсткой форме назидания, и в рамках своего личного эгоизма, стал доказывать твоей Татьяне всю твою неспособность заниматься самостоятельным бизнесом, по причине твоей слабохарактерности.

Лёнька: - Но особенно возмутило Татьяну заявление отца о том, что он постарается сделать так, чтобы любой мой самостоятельный бизнес будет не реальным, и даже весьма убыточным, несмотря на действительно коммерческий успех этого предприятия, чего бы это отцу не стоило.

Сокол: - А Татьяна наверняка знала, что её отец обязательно исполнит своё обещание, для чего у Владимира Ильича, очевидно, были серьёзные финансовые средства и большой штат преданных ему людей с грязной совестью.

24.7. Лёнька: - А когда Татьяна уехала в Америку и, выйдя замуж, не пожелала возвращаться домой, тогда отец, с горечью обозвал свою любимую дочь потаскухой.

Сокол: - Вот ведь, характер!

Лёнька: - Но я, при этом высказывании обиженного отца, как то заметил тестю, что никто не имеет никакого права пачкать своими грязными оскорблениями, путь даже и бывшую мою жену, но до сих пор мою любимую женщину и мать моих детей!

Сокол: - Я так и представлял тебя, что ты станешь однолюбом.

Лёнька: - А присутствующий при этой сцене Илья Семёнович, заместитель тестя по главным кредитным вопросам в банковской деятельности, примиряюще заметил, что потаскуха не всегда обидное слово, это не проститутка, которая за деньги отдаётся нашему брату.

Сокол: -  Потаскуха это женщина, которая потоскует-потоскует с одним мужиком, и перейдёт жить к другому, такому же лоху, коеми мы все мужики для них и являемся. Но, в данной ситуации я не уверен, что Татьяна достойна подобного, весьма обидного для порядочной женщины обвинения.

Лёнька: - А другой остряк, и уже заместитель Ильи Семёновича, состязаясь в остроумии с шефом, заметил, что порядочная женщина, так же как и потаскуха, возможно так же тайно и даёт мужикам. Но с изысканной порочностью, без тоски по мужу, а значит порядочная баба – даёт всем по порядку, всем понравившимся ей мужикам.

      Сокол: - Да это всё бред, который завершается обычным пошлым умозаключением подхалимов.

     Леонид: - А потом Илья Семёнович и говорит, дескать, наша русская женщина с удовольствием и весьма тайно, ужасно боясь потерять своего по-настоящему любимого мужа, наша женщина даже способна пойти на разные, на самые безумные поступки. Вплоть до развода с любимым мужем и выйдя замуж за иностранца.

     Сокол: - Да, эта особенность наших женщин, до сих пор мало изучена наукой.

 Леонид: - Я тогда обвёл пристальным взглядом присутствующих «остряков», и молча вышел из кабинета тестя. Мне стало обидно за то, что при мне они говорят о моей любимой женщине, да с таким гнусным пренебрежением.

Сокол: - Будто бы анекдот рассказывают на постороннюю тему!

Леонид: - После этой истории, я долго не желал видеть Владимира Ильича.

Сокол: - Ну, и правильно. А я бы, наверно лишил бы этого деда возможности видеть твоих детей.

24.8. Леонид: - А Татьяна, буквально после ссоры со своим отцом, как я говорил, уехала в Америку. А там она была представлена одному очень энергичному и богатому предпринимателю, который был полной противоположностью меня, её мужа.

Сокол: - А не могла твоя Татьяна выйти замуж из некой вредности, что ли, наперекор своему отцу?

Лёнька: - А вот американский предприниматель с забавным именем Джон Смит, сразу взял и влюбился в русскую скромную и не броскую женщину, в мою любимую жену Татьяну.

Сокол: - Которая, по твоему мнению, возможно, что она тогда, там, в Америке явно не производила на людей впечатления счастливого человека, из-за разлуки с тобой.

Леонид: - Татьяна всегда одевается скромно, но со вкусом, у неё всегда была очаровательная улыбка, прелестная фигура, несмотря на то, что она родила мне двух чудесных детей.

Сокол: - В общем, ты хочешь сказать, что твоя Татьяна никогда не была вычурной красавицей, но она всегда была неотразима своим внутренним светом души, да каким-то поразительным, своим женским, неповторимым шармом. Это так?

Лёнька: - Конечно. А Джон Смит, возможно, поразил Татьяну своей не показной щедростью, хотя и я никогда небыл скупым человеком, но у меня, как я понимаю, никогда небыло такого размаха и возможностей для того, что бы делать бездумные, а порой и бесполезные подарки моей бывшей жене.  Что Татьяна особенно любит.

Сокол: - А если честно, так материальных возможностей у тебя и, правда, было гораздо меньше.

Лёнька: - Да, я долго не мог, без соответствующего вмешательства отца Татьяны, подарить своей жене, в своё время, даже флакон дорогих и в ту пору дефицитных французских духов, но вполне доступных для её отца Владимира Ильича.

Сокол: - А ещё, этот Джон Смит наверно ухаживал за твоей Татьяной самым нежнейшим своим иностранным образом, на что уже давно небыл способен ты Леонид. Хотя, я уверен в том, что ты любил свою жену с самого начала, с Вашей первой встречи и до отъезда Татьяны в Америку.

Лёнька: - Джон, по рассказам подруги моей жены, оказался высокообразованным и культурным человеком. Он умеет без показного позёрства держать себя принцем в любом обществе, при этом своём видимом высокомерии, он не унижает достоинства окружающих его простых людей, людей ниже его по рангу и по должности.

Сокол: - Ну, эти американцы умеют пустить пыль в глаза, а потом, когда они навяжут свои условия в семейной жизни, которые никогда не нравились нашим бабам….

Лёнька: - А я, при всём моём безразличии, всегда скромно держусь в обществе, стараясь находиться в тени событий. И главное Татьяна знает, что такой человек как Джон Смит, никогда не подчинится бредовым претензиям её отца. А потому, таким не ординарным человека, каким был и остаётся Джон Смит, Татьяна, возможно, не могла не увлечься.

Сокол: - А мне кажется, что иностранное замужество Татьяны, это сплошное недоразумение.

24.9. Лёнька: - Когда Татьяна вышла замуж, за этого Джона Смита, так она сразу написала письмо своему отцу. В этом послании Татьяна с радостью сообщала отцу о том, что она больше не желает его видеть, за всё-то зло, которое отец привносил в её и в жизнь её семьи.

Сокол: - Татьяна обвиняла отца в том, что она была вынуждена развестись со своим любимым мужем, и расстаться с дорогими ей детьми, только из-за не выносимого характера своего отца. И, это не распечатанное письмо, адресованное Татьяной для своего отца, ты Лёнька, передал тестю в его коммерческом банке, при двух, выше указанных свидетелях?

Леонид: - Мне, до определённого времени, было безразлично как Владимир Ильич относится лично ко мне, ведь всё равно дед будет вынужден, уйдя в мир иной, оставить всё своё имущество своим внукам, а это вполне устраивало меня. А если честно, так мне плевать, на эти его деньги.

Сокол: - А у тебя самого, деньги то есть?

Лёнька: - У меня, так же было и уже давно есть достаточно много своих денег, которые я заработал сам, и на которые тесть никогда не претендовал, зная то, что я все свои зарплаты, да приличные премиальные доплаты к должностному окладу откладываю на свою сберегательную книжку.

Сокол: - Да, какие это деньги.

Лёнька: - И у моих детей есть свои сберкнижки, на которые с самого дня их рождения дед ежемесячно откладывает приличные суммы средств. А на свои сбережённые средства, я давно могу приобрести, лично для себя, шикарную квартиру, престижную машину, приличную дачу и всё то, что ещё захотел бы я иметь, для того, что бы серьёзным образом насолить своему тестю.

Сокол: - Но до поры, до времени ты этого не делал, щадя самолюбие Владимира Ильича.

 Лёнька: - А Татьяна, уезжая в Америку и втайне от отца, дала разрешение на усыновление мною, моих же собственных детей.

24.10. Сокол: - И оставшись без жены, ты, Лёнька, так же как и твоя бывшая супруга, решил освободиться от опёки тестя?

Лёнька: - Но, все мои попытки учредить серьёзное частное и самостоятельное дело, наталкивались на жёсткое противодействие Владимира Ильича. После чего я, как и моя бывшая жена, Татьяна, стал серьёзным образом подумывать над тем, каким образом можно заставить тестя не совать свой могущественный нос в личную жизнь моей семьи.

Сокол: - Вот, это правильно. Тебе надо было давно разобраться, с этим собственником.

 Лёнька: - Мои дети уже имеют, каждый по приличной отдельной квартире, правда, как обычно оформленные на Владимира Ильича. Но они не желают покидать мою квартиру, где я живу после отъезда жены с детьми. Ты не поверишь, но из-за большой привязанности ко мне, что я совсем не ожидал.

Сокол: - Ведь ты Лёнька, как я понимаю, всегда для своих детей был и остаёшься не просто отцом, а ты также был для них и близким другом, да главным советником, во всех их поступках и побуждениях.

Лёнька: - Но, несмотря на свой слишком независимый характер, да на то, что я никогда не стремился зарабатывать приличные деньги любыми, особенно постоянно предлагаемыми Владимиром Ильичом способами. Я всё же, был дорог тестю и, даже, как сейчас выяснилось, тайно любим им, по многим непонятным для меня причинам.

Сокол: - А без соответствующих причин, этот Владимир Ильич не может сделать ничего хорошего даже, как я понимаю, и для близких ему людей?

Лёнька: - Во-первых, я, совместно с дочерью Владимира Ильича, произвёл на свет и отлично воспитал таких прекрасных внуков для продолжения рода тестя, коеми сам дед Владимир Ильич всегда гордится.

Сокол: - Ну, это у эгоистов в крови….

Лёнька: - А во-вторых, я, несмотря на то, что по блату получил хорошую работу, но я уже сам добился и смог занять более высокий пост, в серьёзном финансовом учреждении, что от меня, поверь, никто не ожидал.

Сокол: - Так, что ему ещё надо?

 Лёнька: - Я долгое время с большим и искренним уважением относился к своему тестю Владимиру Ильичу, да к его жене Марии Ивановне. Как, впрочем, и мои дети всегда почитали и любили строгово деда, да добрейшую, из всех известных нам людей, бабушку.

Сокол: - Но, как я предполагаю, с предательницей матерью дети больше не желают иметь ничего общего, хотя они явно скучают и любят Татьяну, даже не признавая этого, глубоко личного, хранившегося в тайниках их чувствительных душах, фактора.

24.11. Лёнька: - Татьяна не раз пыталась по телефону уговорить наших детей уехать к ней в Америку, даже на ПМЖ (постоянное место жительства).

Сокол: - Но дети не желают оставить своего отца в России, а вернее оставлять одного, на растерзание собственного деда. Ведь дети понимают, что Владимир Ильич непременным образом свалит все беды твоей разрушившейся семьи, на голову их робкого, как они думают, безвольного и глобально любимого ими отца.

Лёнька: - А я, совсем небыл против общения детей с их, пусть и заблудшей, но всё же с ещё любимой и любящей своих детей матерью.

Сокол: - Татьяна своим разрывом с семьёй ничего плохого, собственно, лично для тебя не сделала, она просто уехала в Америку, а потом, без ложных обвинений и без сложных объяснений, попросила у тебя развод.

Лёнька: - И я не задумываясь, да если честно без особого сожаления, но с большим удивлением дал развод Татьяне. Даже, не спросив её о причине, приведшую жену к такому серьёзному решению.

Сокол: - Ты Леонид, просто не желал того, что бы твоя Татьяна выискивала оправдание своему поступку. Тебе всегда было противно навязывать себя другим, пусть, даже, и самым дорогим, да любимым тебе людям.

24.12. Лёнька: - Последнее время я, если честно, устал от совсем непонятного для меня поведения жены.

Сокол: - Возможно ссора с тестем, перед отъездом Татьяны в Америку, могла сыграть в поведении твоей жены определяющую роль, в тех поступках, которые она непонятно для чего совершила.

Леонид: - Но мне тогда, как и сейчас, никто небыл намерен объяснить подлинную причину ссоры между моей женой и тестем.

Сокол: - А по многим, заметным для опытного глаза недомолвкам с близкими тебе людьми ты понимал, что Владимир Ильич и его дети наверно знают истинную причину бегства Татьяны из дома. Но все твои близкие люди, почему-то, так ты думал, скрывали этот побудительный мотив жены от тебя, к её не ординарным поступкам.

Лёнька: - Вот почему я безропотно подчинился судьбе холостяка, думая то, что я являюсь некой причиной, таких непонятных поступков своей жены, а потому я и делаю безропотно всё, что от меня требуют близкие люди. Как бы для меня, это не было больно.

Сокол: - Но, если ты точно знаешь, о том, что ты, ни в чём не виновен, тогда почему ты себя чувствуешь виноватым?

Лёнька: - Да, наверно такой я мнительный человек.

Сокол: - Ну а у тебя, ведь теперь есть новая женщина? Ведь ты ни урод, да и вполне состоявшийся в жизни мужчина.

Лёнька: - После развода с Татьяной, я больше не женился, да и не желаю даже думать об этом. У меня периодически появлялись женщины, грешен, но они не могли заполнить тот вакуум, в моих чувствах, который образовался при разводе с Татьяной.

Сокол: - Ты Лёнька, я уверен в том, что ты долго не мог, да и если честно, так категорически и не желал найти для себя ту единственную подругу, которая могла бы стать для тебя добротной супругой, хорошей хозяйкой. А также способной своею любовью затмить твою Татьяну, да с должной любовью относиться к твоим дорогим детям.

 Лёнька: - Хотя, если честно, так мои дети уже давно стали самостоятельными личностями, резким образом повзрослевшими людьми, несмотря на их юный возраст.

Сокол: - Дети уже не нуждаются, как ты думаешь, в той женской ласки, которая могла бы заменить им материнскую любовь. Но твоим детям, как и тебе, Лёнька, была также непонятна выходка их матери, с бегством из семьи.

Лёнька: - Я всё же был уверен в том, что Татьяна любит только меня и наших детей той самой добротной любовью, которая не требует особых подтверждений. А вот, почему Татьяна так срочно уехала, и не желает возвращаться в Россию, оставалось огромной тайной, как для меня, так и для многих близких друзей жены, которые пытались успокоить меня, в этот сложный момент разлуки с Татьяной.

Сокол: - Но ты Леонид совсем не нуждаешься как мужик, в подобной дружеской поддержке, хотя и не отвергай попыток, даже от друзей Татьяны, успокоить себя.

Леонид: - Мне кажется, что новый брак Татьяны был и остаётся быть, по большей степени фиктивным.

Сокол: - Вот потому, ты и никогда не предавал особого значения заграничным причудам твоей бывшей жены.

Гел: - Вообще, состояние Лёнькиной души, в тот период его жизни, когда они встретились с Соколом, было тревожным и запутанным от неурядиц в семье, не стабильным из-за осложнений в общении с тестем, и непредсказуемым по причине того, что всё ему надоело. Но жить как прежде, Леонид больше просто и категорически не мог, да и не желал.

Вол: - Да и Сокол, также тяготился своим нынешним положением. Особенно тогда, когда Сокол дал слово Оксане больше не совершать поступков порочащих, как его лично, так и родных ему людей. Да Сокол был самым серьёзным образом намерен исполнить это искренне данное обещание любимой жене.

Гел: - Теперь друзьям предстояло быстро исправить все ошибки, которые они вольно и необдуманно совершили в своей прошлой жизни.

Сокол: - А, по-моему, в глазах Татьяны ты бы завсегда обыкновенным тюфяком! Ты меня извини, но она, Татьяна, просто устала от твоей дурацкой интеллигентности, да и от твоего безразличия. Пусть, даже, и самого любимого её человека.

Лёнька: - Да, я это понимаю….

Глава 24.

Заговор друзей.

(Банкетный зал ресторана.).

25.1. Гел: - Когда друзья в подробном изложении рассказали друг другу обо всех событиях, которые они прожили в своей взрослой жизни, только тогда они также смогли признаться друг другу в том, что их жизнь, как не крути, а не очень-то и удалась.

Вол: - После чего, обычно малоинициативный Лёнька с горечью констатировал, что их жизнь пора менять, и самым резким, да весьма самым качественным образом.

 Сокол: - Я только на мгновенье задумался над твоим предложением, в корне изменить свою жизнь, как сразу, мне не очень-то верится в то, что это нам удастся сделать.

Леонид: - А в чём дело?

Сокол: -  Я не знаю как тебе Паровоз, но мне это сделать почти невозможно. Сам понимаешь то, что я не в бирюльки играю, а вынужден заниматься полулегальной деятельностью.

Леонид: - Да ты Игорь не сомневайся, мы что-нибудь придумаем. А главное в этом мероприятии, так это надо чётко определить все ожидаемые неприятности, от этого серьёзного процесса.

Сокол: - Ну, определили мы это главное, а что дальше?

Лёнька: - И только потом, нам предстоит решить, каким образом нам можно будет избежать все эти ожидаемые неприятности, но только самым надёжным и качественным образом.

Сокол: - Ты думаешь, что это возможно?

 Лёнька: - В первую очередь надо решить, для чего нам нужна эта вся канитель? Быть может, проще сделать твою нынешнюю деятельность безопасней и интересней, чем она у тебя состоялась? После чего, возможно, и не потребуется менять нашу нынешнюю жизнь, на всё то, что мы надумаем.

Сокол: - Возможно, ты прав, – с задумчивостью подтвердил Сокол. – Всё это надо  обмозговать в более серьёзной форме и в самой благоприятной обстановке.

Лёнька: - Я не против твоего предложения, только надеясь на то, что мы теперь больше никогда не расстанемся.

Сокол: - Это само собой. Для чего, я предлагаю тебе купить приличную квартиру на подставное лицо, где мы сможем тайно собираться для решения всех наших насущных проблем.

Леонид: - Ну, предположим….

Сокол: - А деньги на покупку этой квартиры, да на её обустройство, предоставлю я, что мне сделать совсем не трудно, и это моё предложение не подлежит дальнейшему обсуждению.

Леонид: - Ну, знаешь, Игорь, я не такой уж и бедный человек каким могу показаться из-за своего, как ты сказал, затрапезного вида. У меня есть достаточное количество денег для приличной жизни, есть огромная квартира, отличная дача и всё то, что необходимо и престижно иметь в этой жизни человеку, со скромными потребностями.

Сокол: - Все известные другим людям твои дачи и квартиры, нам не годятся.

Лёнька: - Но если это мне будет по-настоящему необходимо, тогда я могу позволить себе приобрести и лишнюю квартиру, но за свои деньги. Хотя у моих детей есть также свои квартиры, которыми я так же могу пользоваться без всякого ограничения.

Сокол: - Квартирами твоих детей, в нашей предполагаемой деятельности пользоваться никак нельзя. Да и детей твоих необходимо, и самым качественным образом, оградить от всех тех неприятностей, которые могут последовать от нашей будущей тайной деятельности.

Лёнька: - Ну, ты не делай из нас шпионов.

Сокол: -  А лучше будет, если твои дети смогут на некоторое время уехать за границу, к примеру: на учёбу и подальше. Тогда наши руки будут по настоящему развязаны, для наших будущих серьёзных и, по моему предположению, для весьма опасных мероприятий.

Леонид: - Ну, отъезд детей для учёбы в Англии, я давно с ними обсуждаю, но, поди заставь этих упрямцев расстаться со всем тем, что для них дорого и привычно в их жизни здесь, в России.

Сокол: - Ну, ты сам знаешь, каким образом их можно заставить это сделать.

Лёнька: - Можно, конечно, отправить детей в гости к матери на месяц, а то и на всё лето. Для чего, надо наплести достаточно витиеватый повод, который они не смогли-бы не учесть, естественно, при моём не сгибаемом упорстве в этом вопросе.

Сокол: - А ты Паровоз, мог бы организовать для себя командировку за границу на всё лето, но без своих любимых детишек? А потом, ты уведомишь своих любимцев о необходимости и им покинуть страну на всё лето, по причине того, что у них могут быть неприятности, на почве серьёзности твоей не стандартной заграничной миссии.

Лёнька: - Это, можно организовать.

Сокол: - А после того, когда твои ребята покинут страну, ты отменишь свою загранкомандировку, после чего, мы сразу станем работать свободно, по намеченному плану и в своё удовольствие. Ещё, ты должен убедить детей в том, что это лето ни ты с ними, ни они с тобой не смогут общаться, даже по мобильной связи.

Леонид: - Да, как я смогу убедить детей в том, что эта командировка мне уж очень, так необходима? Они знают о том, что их дед может дать мне денег, ну, сколько мне потребуется, ведь не зря он является, хоть и номинативным, но всё же учредителем крупнейшего банка России.

Сокол: - Думай Паровоз, думай.

Лёнька: - А другого повода оправдать необходимость моей поездки в командировку, я, пожалуй, найти не смогу. Дети просто не поверят, этому моему, по их мнению, безрассудному поступку.

Сокол: - А если ты Паровоз скажешь детям, что командировка необходима тебе по личным мотивам, но о которых ты не сможешь сказать им до завершения этой командировки. Ведь у тебя должна быть своя, личная жизнь?

Леонид: - Ну, что же, пожалуй, такой довод может быть существенным для детей, но как я смогу убедить тестя в необходимости осуществить этот план с детьми, а также не мешать мне, в наших с тобой делах?

Сокол: - Ну, как-нибудь….

Леонид: - Ведь, у Владимира Ильича есть множество возможностей контролировать моё нахождение в любой точке мирового пространства, и он непременно воспользуется такой возможностью, даже из своей непоколебимой вредности.

Сокол: - Ну, этого «парнишу», в смысле этого твоего старого «зубра» я возьму на себя. Твой тесть навряд ли сможет обнаружить твой след на российской земле.

Леонид: - Ты Сокол плохо себе представляешь его возможности….

Сокол: - У меня есть специалист, который загримирует тебя до неузнаваемости, а этот мастер сценического лицедейства предан лично мне самым надёжным образом. После чего ты уже сможешь спокойно ходить, даже перед самым носом своего тестя, а он ни за что не узнает что это ты.

25.2. Леонид: - Слушай Игорёк, ты что это так много куришь? - Взорвался Ленька, невольным образом вдыхая дым от сигары, которую раскуривал и с удовольствием затягивался Игорь. - Тебе не надоело, это пагубное занятие?

Сокол: - Надоело, но бросить курить у меня никак не получается. Я уже дважды пробовал завязать с этой мерзкой привычкой, а, вот бросить - не могу. Наверно, я ещё по серьёзному этого себе не желал. А помнишь, как мы начинали курить?

Лёнька: - Я помню, как ты Игорь тогда украл папиросы у своего отца, и мы, уже в моём сарае первый раз закурили? Потом помню, как тебя рвало, а моя голова кругом шла буквальным образом от первой затяжки папиросы «Беломор канала».

Сокол: - Но мы упорно продолжали опыты с курением, пока наш организм не привык и не принял это зелье в качестве неотъемлемого наркотического злака, ежедневно необходимого нашему организму как некая непременная атрибутика, нашей тогдашней пижонской жизни.

Лёнька: - Но однажды закурив, в последствие человек не сможет существовать без этого наркотического зелья, разрушая свои и чужие лёгкие, да нанося вред, пожалуй, всему своему организму.

Сокол: - Но, в то давнее время нашей туманной юности, каждый пацан претендующий на свою независимость, да и на некую взрослость, увы, не мог не курить.

Леонид: - Я так же помню, как и мой отец, обнаружив пропажу своих папирос, выпорол меня. А затем мне, напрочь обалдевшему до изумления пацану, отец стал сам регулярно выдавать мне папиросы, чему я был весьма удивлён. Я так же, много курил долгое время, как и ты, а бросил легко и с первого раза.

Сокол: - И как тебе Паровоз это удалось сделать?

Лёнька: -  Для этого серьёзного дела мне приятели посоветовали, когда ты уже сидел в тюрьме, и я попробовал курить, как говорится, не затягиваясь. А вернее, при курении, в случае с желанием бросить курить, дым не нужно глотать, а надо просто подержать этот дым сигареты во рту, и тут же его выпустить.

Сокол: - Это просто, а что дальше?

Лёнька: - Ну, знаешь, представь, что надо курить сигарету, или папиросу как сигару, не допуская дым дальше ротовой полости.

Сокол: - Это интересно….

Леонид: - Тогда физическое привыкание организма к никотину постепенно сойдёт на нет, и тебе только останется избавиться от зависимости морального свойства, которое проходит тогда, когда организм уже сам не пожелает принимать, даже самые малые порции дыма с никотином.

Сокол: - И как скоро произойдёт отвыкание организма от никотина?

Лёнька: - И это произойдёт скоро, в этом я убедился сам, когда однажды утром, как обычно, я, закурив сигарету, сразу почувствовал отвращение от первой затяжки дыма, что раньше никогда небыло.

Сокол: - А все разрекламированные средства и всевозможные советы врачей по избавлению от сигаретной зависимости, мне лично не помогли бросить курить, а таких попыток, правда, не всегда осознанных, я также делал много.

25.3. Автор: - Таким образом, друзья буквально за месяц смогли отправить Лёнькиных детей в Америку к матери, тестя сбить с Лёнькиного следа, а сам Лёнька ушёл на три месяца в отпуск по собственному желанию.

 А Сокол подготовил бригаду самых надёжных специалистов, для осуществления запланированных с Паровозом действий в обход своего блатного руководства. И планы друзей стали планомерно осуществляться, с огромным энтузиазмом для всех задействованных в этой акции лиц.

⇐ Предыдущая19202122232425262728Следующая ⇒

Поделиться: