Об общей исповеди в церквах

 

Священник не знает, кого он разрешил и какие грехи он разрешил. Они могут прилепиться к нему. Потому что он прочел разрешительную молитву, не выслушав каждого в отдельности, понимаете? Потому что общая исповедь не есть таинство. Вот этой простой вещи мы не понимаем до сих пор. Как рискованно совершать общую исповедь и читать тут же разрешительную молитву всем, и не подпускать к себе каждого в отдельности! Вот за это могут быть наказаны архиереи и священники в день Суда.

А бывают такие случаи: прочтет общую исповедь, пере­числение всяких грехов (названия, конечно, без пояснения), прочтет общую молитву, какую я читал, первую, большую, и вторую: "Господь и Бог наш... всех вас прощаю и разрешаю...", кладет на аналой крест: подходите, прикладывайтесь, - а сам уходит.

Этого ни в коем случае делать нельзя. Этот священник берет на себя грехи, неведомые ему. Это неправославно. Очень трудно отучить от такой глупости. Тут как-то явился ко мне один человек и говорит: "Я не знал, что надо каяться в грехах, что перечисление названий грехов не есть исповедь, не есть покаяние. Я, - говорит, - всю жизнь не каялся в грехах". "Я самолюбивый" - это не исповедь. А покажи - какой ты гордый, расскажи, какой ты гордый, факты грехов перескажи, - тогда будешь каяться в этих грехах. Вот почему надо тщательно готовиться, т.е. записывать случаи, факты грехов. "Я лжец" - это сознание, что он лжец, но грехи остаются за ним, все грехи лжи остаются за ним. Кому ты солгал? Перескажи по паль­цам! А он не может!

Этому нас, конечно, не учили. От нас не требовали. А вла­дыка Никодим - он этой областью не интересовался. Священ­ников этому не учил и сам он этого не добивался. Требуется усердие заботиться о своей участи. Нашим кладбищем жизнь не кончается. Вот этот зияющий пример - блаженно почивший Федор, старичок, я вам рассказывал. Два греха забыл сказать, и его Господь вернул обратно на землю. Поразительная вещь! Только два греха забыл сказать, Это поразительный случай! Обыкновенный человек, женатый, многодетный, с внучатами, внуками, еле-еле грамотный, но благочестивый. Любил молить­ся, говел, каялся просто: "Вот, я взял незаметно в магазине, я заказал два килограмма муки, а мне дали два с половиной, и мне было стыдно заявить за прилавком: что ж вы, я просил два, а вы мне дали два с половиной, я поленился полкилограм­ма отсыпать и принести обратно в магазин, я украл." Такие простые вещи, да?! Они ведь за прилавком ошибаются, могут передать, сдачу передадут: я давал 10 рублей - мне вернули сдачи 12. Как же так?

Эта исповедь может быть недействительна. Раньше кая­лись так: сначала верни, а потом пойди к священнику, получи разрешительную молитву.

-А если забыл, какой продавец был?

-Директору магазина отдавай, и все. Боящийся Бога, боящийся Страшного Суда, - он директору отнесет полкилограмма. "Я дала 3 копейки и получила почему-то шесть коробок спичек, вместо трех коробок"... Три коробки отнеси обратно. На Суде придется коробками спичек отвечать, отдавать, С чем пойдете каяться? Со спичками! Вот какая живая вера Православная: простая, но хрустально-чистая! Нас так учили. Вот почему наши предки - иже во святых, а нам не догнать их.

 

Когда грех прощается

Мне не хотелось бы продолжить рассказ об одном из изумительных событий в наше время, о благоволении Божием к нам, людям. А именно, что в газете было. В одной из газет московских было написано сообщение, что "верьте снам". И описывается подробно событие. Оно происходило так. Умерла женщина от какой-то болезни. Муж, супруг ее, очень горевал и, прощаясь с ней, выронил из кармана пиджака партийный билет, и никак не мог его найти. И неожиданно является к нему жена во сне и говорит, что у нее в ногах лежит партийный билет. "Ты его обронил. Вскрой и возьми. Но меня не раскрывай, только ноги. Приподнимите крышку, и из-под ног возьмешь билет". И так она надоедливо несколько раз являлась во сне, повторяя одно и то же: что партийный билет у нее в ногах лежит, что он его уронил, чтобы вскрыл гроб, ее не раскрывая, а только поднял; крышку и не раскрывал ее тела.

Наконец-то он решился. Раскопали могилу, приподняли крышку, но не удержались и - сняли крышку. И увидели ог­ромную змею, которая обвила труп этой женщины, а партий­ный билет лежал в ногах ее. Но вот, спрашивают, конечно: почему такой ужас? Ответ простой! И один: они были не вен­чаны, жили в блуде. И она умерла, не вступив в священный брак. Хотя, может быть, она и каялась в этом грехе, но так как грех остался на ней, что она не исполнила требования Церкви повенчаться, на ней грех остался неразрешен, - и она умерла блудницей. И до Второго Пришествия эта змея будет сосать душу этой женщины.

Спрашивается, почему же так это обнародовано? Даже для всего мира, через газету? Это величайшая милость Божия, предупреждающая людей, что в грехах раскаиваться надо не­пременно, не только пересказав грехи священнику, но нужно принести покаяние, т.е. отказаться от греха, больше его не повторять. И когда грех более не повторяется, тогда еще раз сказать священнику, что я проверил себя или проверила себя: грех не повторяется, удостойте меня причастия Святых Хрис­товых Тайн. Вот тогда грех прощается, разрешается и не помянется никогда во Второе Пришествие. А пересказать грех и, его не оставив, причащаться Святых Христовых Тайн, то он остается на человеке; он причащается Тела и Крови Господа в суд и в осуждение, и священнику вменяется в вину, что он незаконно грех разрешил и допустил до чаши. Вот почему так страшна ответственность священника и архиерея.

Архиерей виноват в том, что он не требует, не проверяет, не учит, не наставляет, не блюдет, не караулит, не нянчит свя­щенников. А священники виноваты, что они незаконно разре­шают грехи и только на себя берут эти грехи, за что будут отвечать и на мытарствах, и в день суда.

Потому что на все есть закон, есть правило от Святых Отцов, т.е. - покаяние. Это что? Осознать грех, оплакивать грех, ис­поведовать грех, ненавидеть грех, проклясть грех, бояться греха, избегать его и не повторять его больше. И для этого умолять о помощи и ограждении. И тогда грех прощается и никогда больше не помянется. А если грех сдается священнику, и человек его повторяет, то грех остается на нем. А священник незаконно читает разрешительную молитву в утешение мнимо кающемуся. Если он не имеет намерения оставить или не хочет оставить, не может оставить - то не причащаться! Исповедываться можно, а причащаться не надо, пока грех не оставлен; так требует Златоуст. А мы этого не соблюдаем, вот почему и бываем и больны, и бесноваты, и несчастны, все только поэтому.

У нас с вами разные грехи. Скажем, мы не оставляем, а только сознаем их, что мы виноваты. Раскаиваемся в них, но не хотим от них отстать, не хотим их оставить навсегда. Их ненавидеть, проклинать, да?

 

Записывание грехов

 

Записывание грехов - это показатель ненависти ко греху и показатель потребности покаяния, потребности очищения, а кто не имеет этой потребности, тот никогда не будет записывать, а будет отделываться только общими названиями грехов. А факты фотографически записывать он никогда не научится. Записыванием грехов я еще ребенком занимался.

Надо научиться видеть факты. Видеть и записывать их пра­вильно. Помыслы, а не только акты греха. Это искание постоянного самоочищения, которое есть самосовершенствование, о котором часто пишет и говорит Святейший в общих чертах, общими фразами, потому что миряне этого не понимают. Это язык только монахов и не всех монахов, а отдельных монахов.

Я знаю, конечно, что не все монахи богомольцы. Некото­рые вычитывают положенные молитвы безучастно, не переживая каждое слово и мысль молитвы. И они вполне доволь­ны, что они вычитали положенное. Они, значит, считают: я помолился, я закрыл книжку; я молился, и все. И поэтому такие люди способны закрыть канонник, молитвослов и тут же ругаться "черным" словом, матом, или осудить кого-то, или рассердиться, отдаться гневу, ярости, пересказать слышанное что-то такое нехорошее о ком-то. Потому что они читали, но сердце не молилось, сердце не молилось! Молится сердце, да? И вот большинство именно мужчин, они именно устроены так. Вот женский пол - они живут сердцем, да? Они почему и ищут молиться большей частью чувственно, не духом. Это опять-таки извращение. Но чувственно молиться легче, чем духом молиться.

Вот почему больше католиков на земном шаре, чем право­славных. Они молятся под орган, они создают себе настроение. А мы, православного Востока носители истины, мы мо­лимся духом, потому что Богу приносить свои грязные чувства - это оскорблять Бога. Условие молитвы одно - дух сокрушен­ный и смиренный.

 

О ПОКАЯНИИ И ПЛАЧЕ

 

Какая разница между покаянием и плачем? Вы нашли у меня заметку, где я переписал, зачеркнул слово "покаяние", переправив на "дай мне плач". Вот на этот вопрос я вынужден ответить.

Покаяние - есть осознание, оплакивание, намерение боль­ше не повторять - каменное. Выпрашивание - "Помоги!" Это есть вся совокупность покаяния, т.е. осознание, сожаление, исповедание священнику, так? Твердое намерение больше не повторять и выпрашивание молитвенное: "Помоги!" и "Про­сти!" А плач - это называется сердцем оплакивать, через со­знание, содеянное и без слов. Выпрашивание - "Помоги!" Это состояние, оно бывает сутками, неделями, месяцами, даже годами.

Вот в обители у преподобного Иоанна Лествичника, там была обитель плача, а не покаяния. Очень большая разница - покаяние и плач. И мне, с тех пор, как я монах, мне думается, что плач - не только относится к тем, кто оплакивает покаянно свою совесть и свою жизнь, которую провели, нарушая Запо­веди Божии. Это непосредственно относится к плачущим мо­нахам, избравшим себе путь сугубого покаяния, т.е. оплакива­ния своего прошлого и оплакивания своей немощи без помо­щи Божией, Благодати Божией. И надо понимать, что мы оп­лакиваем свое семя тли, т.е. полное осознание своего бессилия, своей беспомощности противостоять напору греха и упрямо­му искушению бесов. И вот это состояние плачущее, оно есть содержание сердца от смирения. Смирение порождает плач - оплакивание своего бессилия и оплакивание своего бесконеч­ного желания тянуться и повторять грехи, грех. Вот почему нужно это глубокое осознание своим сознанием и сердцем, что без помощи Божией, без благодати Божией, без покрова Неба мы бессильны противостоять греху, к которому мы тя­немся добровольно сами.

И вот плачущий, он выпрашивает помощь, оплакивая свое окаянство, т.е. что его тянет грех, его привлекает грех, его искушает грех, ему скучно без греха, он предпочитает лучше грех, а потом уже святость, т.е. свое рабство Христу.

-Батюшка, это и есть покаяние или это только плач?

-Это плач. И вот монахи, которые удалились от мира, они удалились не только потому, что они хотят избежать искушений мира и греха, они удаляются большей частью от состояния плача - оплакивания своего бессилия, своей поврежденности от семени тли, - и плача, что они посмели оскорблять годами Господа, - то есть это высшее выражение любы к Богу. Это есть любы к Богу.

Есть другая форма любви - исповедничесгво. "Блажени есте, егда поносят вам" - это уже высшая форма, которая не жалеет своей жизни, она отдает себя на истязание, на муки, исповедуя бытие Божие и свою любовь к Богу: как святые мученики, святые исповедники, прошлые и настоящие, будь это миряне, будь это монахи, будь это священники или архиереи. От любви к Богу - "блажени есте егда поносят вам", - когда их жгут, томят в тюрьмах, держат на леднике, гоняют в баню голышом на 2 км и из бани возвращают нагишом в мороз под 50 градусов, - это разве не мученики, это разве не исповедники Христовы? Безропотно!

Были и было бесчисленное множество таких, как мученики Севастийские. Они стояли в ледяной воде и терпели эти страшные муки от льда. И только один убежал - захотел в баню, и этим он погубил себя. В наше время таких севастийских мучеников очень много, очень много. Вот разница плача и покаяния. Плач - состояние сердца от осознания (не механического), когда сердце опаляется любы к Богу. Есть и другая форма исповедничества, когда человек не может терпеть поругания Имени Божия и выступает в защиту Имени Божия, и бывает исповедником и мучеником. А мы говорим только о разницах покаяния и плача. Плач есть содержание сердца, постоянное содержание сердца, ненасытное содержание серд­ца. А покаяние есть осознать, раскаяться, исповедывать грех или грехи, давать клятву возненавидеть, проклясть и умолять - "помоги!" - чтобы больше не повторилось. Это, вместе взятое, и есть покаяние. Некоторые дают цветы, гроздья, плоды пока­яния, подвиги и т.д. и т.д. И, конечно, такой человек, по-насто­ящему кающийся, он больше эти грехи или грех не повторяет. Если он повторит, то он бежит каяться, оплакивать его, испо­ведывать и выпрашивать прощения с ненавистью, с прокляти­ем греха и содроганием; если вспомнит, то с содроганием вспомнит, как он грешил. Это и есть покаяние, Такое покаяние Господь принимает и снимает все. И бывает извещение, что нам прощено.

Преподобные отцы говорят, что степень ненависти, опла­кивания, оплаканного греха, - это есть извещение Неба, что грех прощен и разрешен. Пока у нас нет этой ненависти к греху какому-либо, - сомнительно, что он нам простился, т.е. изгладился из книги жизни и не помянется в день Суда, во Второе Пришествие, конечно, и в мытарствах. И вся радость наша, все богатство наше в том, что разрешенный священни­ком грех, если он не повторится - не повторится! - он на мы­тарствах больше не помянется. В хартиях бесов мы больше не увидим этот грех, записанный демонами.

Если помысл от беса, то ты будешь постоянно с радостью бороться с ним, и его непременно изгладишь, но непременно поспешишь даже помысл этот рассказать священнику, чтобы он свидетельствовал перед Праведным Судией, что Он про­стил и разрешил.

Но весь секрет вот в чем: как мы священнику каемся. Если священник имеет какое-то озарение Божие спросить: "Ты со­чувствуешь этому помыслу или ты не сочувствуешь?" - Если ты сочувствуешь, то это подсказа дьявола, но грех твой. По услаждению греха грех остается за тобой, на тебе. Вот и дол­жен говорить, что пришел помысл, к которому у меня бывает сослаждение, я ему сочувствую, я ему симпатизирую, поэтому грех мой, хотя когда-то оплаканный, но все-таки я ему сочув­ствую, я ему симпатизирую, этот грех остается за мной. Тогда духовник предлагает рецепт: как оплакивать этот грех, чтобы его извлечь из скрижалей сердца. Он накладывает епитимию, которая бы постепенно приучила человека добровольно при­учать себя к ненависти к греху. И сознание своей виновности, что этот грех оскорбил Господа, - в этом и заключается пока­яние. Самая трудная миссия духовника - не только разрешить грех, а научить оплакивать грех и приучить человека кающе­гося ненавидеть, презирать, проклинать грех! Потому что, если это будет навет дьявола, который будет искушать напомина­нием греха, искренне кающийся тут же его отгонит, и у него не будет никакой надобности даже священнику об этом ска­зать на исповеди. Потому что это будет навет! Это будет стре­ла летевшая, залетевшая и прилетевшая обратно, потому что он его отогнал: убирайся вон, лети дальше! А если он как-то задержал ее на скрижалях сердца, то, значит, он еще не рас­каялся.

Тебе казалось, что ты раскаялась в грехе, но ты ему име­ешь симпатию, сочувствие, ты его задержишь и примешь, хотя бы на одну секунду. А если ты грех, навязанный дьяволом, сердцем ненавидела, то ты сочувствия этого, этой стрелы бе­совской не заметишь. Если ты по-настоящему трепещешь и имеешь Страх Бо­жий - этот Страх Божий тебя научит каяться! И как можно подробнее и естественнее, не казенно и не сокращая ничего. То есть - потребность обесславить, обесчестить себя. Так вот, маленький грешок расскажешь так, чтобы выразить всю тя­жесть вины этого греха. Дело в том, что мы не во всем винова­ты. Бес виноват во всем, а люди не во всем виноваты.

-На беса можно сваливать все?

-Ни в коем случае! Бог нам дал свободную волю отражать хотение; и бесовское, и свое - от семени тли. Мы-то будем, непременно Богу отвечать. Бес уже осужден, и осужден – в геенну, в огонь. А нам дана свободная воля хотеть грешить или не хотеть. Пользоваться оружием, какое нам дал Бог через преподобных отцов, через Церковь, чтобы отражать грех и_; отучать себя от греха, - наша вольная воля! Грехи наши от семени тли. Мы повреждены настолько, что нас тянет ко греху - это семя тли, поврежденность человеческого естества от Адама. Мы устроены так, что нас тянет грешить. Мы любим грех, нам трудно противостоять, потому что наше сердце, оно в плену у семени тли.

Католическая церковь не знает такого покаяния, и вне Пра­вославной Церкви этого никто не знает, чем и богата Право­славная Церковь. Она абсолютно полна своей благодатью: озарять, освящать, учить, рассуждать - как дар Благодати Святаго Духа - и правильно, правильно определять. Вот почему епископ Феофан Затворник (Вышенский) - это особенно дра­гоценный человек для православного мира; это был педагог, который умел людей научить педагогически распознавать грех и отучать от греха. Таких педагогов у нас, к сожалению, мало, история нам дает какие-то единицы. Преподобный Максим Грек, насколько я помню, тоже был педагогом, но жестоко пострадал за это, его жгли на костре, он кончил жизнь муче­нически. Между прочим, лежит своими преподобными костя­ми в Троице-Сергиевой лавре. И очень редко кто знает, что преподобный Максим Грек лежит в Загорске.

Объединить или присоединить к нашей Православной ка­фолической Вселенской Церкви католичество невозможно! Это клубок ересей - католическая церковь; и все те, которые пытались присоединить, - это глупейшие люди, потому что они на свою гордость понадеялись и получилась ерунда!

 

⇐ Предыдущая6789101112131415Следующая ⇒

Поделиться: