Enigma «Hello and Welcome»

 

 

Шусь - шусь - шусь … Ритмичный звук венчика, скользящего по поверхности миски где-то над ухом. Клюквенный соус, растекаясь, пачкает идеальную белизну квадратного блюда. Шусь… Шусь… Звук замедляется. Сыр Фета, тигровые креветки, томаты и римский латук уже занимают свое почетное место рядом с запеченной форелью. Пара листочков мяты и изогнутая спираль лимона. Шусь… Последний штрих под аккомпанемент слегка неодобрительного вздоха Пьера. Евгений, не обращая внимания на их шеф-повара, чуть отстраняется, легко поворачивая тарелку на скользкой поверхности стола и разглядывая со всех сторон. Этим нужно любоваться, а не просто есть. Чем не искусство? И абсолютно беспроигрышно отвлекает от ненужных и нестоящих мыслей. Иначе говоря, мысленного мусора.

 

— Евгений Александрович, там вас большой босс вызывает, — на последнем слове Надя, сорокалетняя повар, похожая на французскую булочку, чуть осекается и улыбается. — Извините.

 

Женя вскидывает на нее взгляд, отвлекаясь от созерцания только что собственноручно приготовленного кулинарного изыска. Ему прекрасно известно, что он для них «маленький босс», несмотря на то, что уже давно вырос в двадцатишестилетнего мужчину.

 

— Ему было бы приятно от такой характеристики, — мягко замечает он, развязывая передник и улыбаясь в ответ. — Хотя, уверен, он и так знает, как вы его называете.

 

Когда уже почти выходит из кухни, Надя его окликает.

 

— Евгений Александрович, это был заказ?

 

Он оборачивается, прослеживая взглядом кивок в сторону своего творения. Отрицательно качает головой.

 

— Нет. Это был сеанс релаксации.

 

Пьер закатывает глаза, что-то бормоча себе под нос и продолжая ритмично взбивать венчиком нечто в глубокой миске, которую держит в руках, возвращаясь к прерванному ритму. Шусь-шусь-шусь… Надя понимающе хмыкает и качает головой. Повесив фартук на крючок, Женя выходит из кухни и направляется в просторный кабинет, отделанный деревянными панелями, в котором до сих пор витает запах древесины. Свежий и успокаивающий. Жене нравится этот запах отдаленно напоминающий запах леса. Именно поэтому он и заказал такую отделку.

 

Открывает дверь в свой кабинет, натыкаясь взглядом на сидящего за столом мужчину средних лет в рубашке едва уловимого фисташкового оттенка. Пиджак, как всегда, висит на спинке кресла. Идеально ухоженная короткая борода с первой сединой и волосы цвета темной корицы, как и у самого Евгения.

 

— Вызывали, «большой босс»? — чуть улыбается он ему, проходя и усаживаясь в кресло напротив стола, пытаясь предугадать, чем вызвано желание его видеть.

 

— Что случилось? — светло-ореховые глаза, точно такие же, как и у Жени, наконец, встречаются с ним взглядом. Голос звучит мягко и слегка озабочено.

 

— Я думал, это ты меня позвал, чтобы рассказать, что случилось.

 

— Ты почти целый день не вылезал из кухни и был здесь еще в пять утра. У Пьера чуть инфаркт не случился, когда он обнаружил кого-то в своем святая святых ни свет, ни заря. Да, он уже успел пожаловаться.

 

— Не случился, — спокойно замечает Женя. — Мне просто нужно было отвлечься.

 

— Так вот я и спрашиваю, что случилось?

 

Отец редко появляется здесь. Но всегда неизменно занимает свой бывший кабинет на правах хозяина. Женя смотрит на него, размышляя над тем, стоит ли вдаваться во все еще свежие подробности его разрыва с…

 

— Ты все-таки выгнал это недоразумение?

 

Женя внутренне морщится. Похоже, у него на лице и так все написано.

 

— Мы расстались, — подбирает более нейтральную формулировку.

 

Чуть больше полугода отношений одним махом оказались на свалке, и сейчас это не самая приятная тема для обсуждения.

 

— Не хочется говорить «я тебе говорил», но… я тебе говорил.

 

Отец привычно достает из небольшого шкафчика за спиной бутылку Амаретто и два бокала на низких ножках. Разливает темно-коричневый ликер, пока Женя наблюдает за его действиями.

 

У них с отцом довольно странные отношения. Женя не может вспомнить ни одного раза, когда тот относился к нему, как к ребенку, будто он им никогда и не был. Даже в детстве. Манера разговаривать и что-то объяснять всегда была одинаковой, что в шесть лет, что сейчас. На равных. Возможно, в виду того, что у них абсолютно одинаковые характеры и даже день рождения в один и тот же день, Женя не знает, но отец для него всегда был чем-то больше похожим на делового партнера, чем на отца. Хотя это касается далеко не всего. Для того чтобы убедить его на воплощение в жизнь какой-нибудь новой идеи по поводу ресторана приходится потратить от нескольких месяцев до года. Александр Костромицкий не любитель экспериментировать и приверженец старой школы, поэтому все ноу-хау своего сына встречает с большой долей скепсиса и недоверия. А Евгению приходится лишь набираться терпения и ждать, что что-то сдвинется с мертвой точки.

 

Женю не удивляет это отцовское «я тебе говорил». Хоть тот никогда не вмешивается в его личную жизнь, но почему-то изначально был против этих «отношений» еще с самого первого раза, как увидел Артема. «Слишком слащавый» — была его характеристика, и затем короткое заключение «ты с ним намучаешься». Женя про себя хмыкает, вспоминая, как в двадцать признался отцу в своей ориентации. Хотя это сложно назвать «признанием», это выглядело примерно:

 

— Отец, ты должен кое-что узнать обо мне. Я…

— Я знаю, что ты гей. Ты проверил карту вин?

 

Не отрываясь от подписывания каких-то бумаг. Ровно и спокойно. Без криков, истерик и ругани. Откуда об этом мог знать отец, если на тот момент Женя едва сам в себе разобрался после непродолжительных отношений с девушкой, он до сих пор не знает. Но уточнять не стал. Ситуация походила на то, как если бы Женя вдруг сообщил, что на складе закончились овощи или еще что-нибудь в этом духе.

 

Мать же, как не подозревала, так до сих пор и не знает, да и подобрать «подходящий момент» с ней не представляется возможным. По образованию учитель русского языка и литературы и редактор, она уже давно переквалифицировалась в писательницу приключенческих романов в стиле фэнтези. Не Джон Р. Р. Толкин, конечно, и даже не Сапковский, но уже несколько лет издается с легкой подачи отца, который в свое время не пустил ее работать. Когда Женя вырос достаточно, чтобы обходиться без ежесекундной опеки и внимания, ей стало скучно. Не придумав, чем еще себя занять, она начала писать. Со временем это превратилось в навязчивый невроз. Она вся там, в своем собственном мире. Даже если не пишет, а делает что-то другое. Иногда ненадолго выныривает, чтобы задумчиво курить, глядя в окно и все равно думать над сюжетом в попытке отыскать остатки вдохновения. И вновь пишет. После окончания очередного творения несколько недель приходит в себя. Затем все повторяется. И Женя, и отец давно привыкли к ощущению того, что она вроде здесь с ними, но на самом деле где-то далеко.

 

Отец приглашающим жестом указывает на бокал, и Женя, отвлекаясь от своих мыслей, подается чуть вперед, беря его в руки. Вдыхает аромат миндаля. Горьковатый. И с удовольствием делает глоток любимого ликера с привкусом абрикосовых ядрышек и пряностей.

 

— Он сказал, что я слишком многого от него требую и именно это начало его угнетать, вынудив найти альтернативу… на стороне, — произносит, наконец, Женя. — Возможно, он в чем-то прав.

 

— Возможно, он просто малолетняя блядь, а тебе давно нужно научиться перестать идеализировать людей.

 

«Малолетней бляди» Артему двадцать три, но для отца Жени «малолетство» заключается не в возрасте, а в поведении и личностных характеристиках самого человека. Так что, по его мнению, «малолетним» можно остаться и в тридцать, и даже в сорок.

 

— Возможно, — хмыкает Женя.

 

Они несколько секунд молчат, делая небольшие глотки из бокалов.

 

— Так даже лучше, — вдруг произносит отец. — Тем более у тебя будет сейчас, о чем думать, кроме этого недоразумения, на которое ты потратил столько времени.

 

Евгений вопросительно смотрит на отца.

 

— И о чем же?

 

— Помнишь то здание, которое нам удалось с таким трудом выкупить? Пустующий бывший «Универмаг».

 

Женя согласно кивает. Помещение там, оставшееся в нетронутом виде еще с далеких времен «перестройки», конечно, в ужасном состоянии, если не сказать кошмарном, но месторасположение идеальное для нового ресторана.

 

— Ты решил прислушаться к моим идеям? — недоверчиво интересуется он у отца.

 

— Можно и так сказать. Я решил дать тебе возможность реализовать их самому, — Женя уверен, что ослышался или не так понял сказанное, пока отец продолжает. — Я думаю, пришло время тебе самому попробовать заняться этим. Я, конечно, помогу поначалу, но вся ответственность будет лежать на тебе. Начиная от ремонта, установки оборудования, набора персонала и заканчивая раскруткой. Если справишься, мы объединим их в сеть, и я сделаю тебя своим полноправным партнером. А не просто управляющим.

 

Женя всегда был реалистом и то, что сейчас делает его отец, очень походит на то, как не умеющего плавать выбросить на глубину, пока он беспомощно барахтаясь, не научится этому. При условии, что повезет и научится, а не пойдет ко дну. Либо же, как птицы выталкивают из гнезда своих птенцов для того, чтобы те научились летать. Если полетит — хорошо. Не полетит, упадет и разобьется — что ж, естественный отбор. Выживает сильнейший. Да, блюдечко с золотой каемочкой, это явно не принцип их взаимоотношений отец — сын. Блюдечко, может быть, и есть, но каемочку, будь любезен, рисуй сам.

 

Евгений уже несколько лет занимает должность управляющего в одном из ресторанов отца. Отвечает за организацию работы всего коллектива и за финансовую часть. Хотя, проще сказать за что он не отвечает. Он отлично справляется с этой работой и у него ни разу не возникало каких-либо неразрешенных ситуаций. Женя даже не думал, что когда-нибудь получит от отца подобное предложение. Его вполне устраивает его работа, хотя и ограничивает возможность экспериментировать и вводить новшества. Но сейчас он почему-то испытывает настоящий чистый восторг.

 

— А как же мое место? — все еще слегка недоверчиво интересуется он.

 

— Об этом можешь не волноваться. Я уже подобрал смышленую замену. Завтра он придет, и сам на него посмотришь. Проведешь инструктаж.

 

Отец в последнее время, как правило, не вмешивался в работу ресторана на уровне приема и увольнения персонала. Поэтому Женя вдвойне удивлен тем фактом, что он сам кого-то нашел.

 

— Тебе уже стоит задумываться над другими вещами.

 

— А если прогорю? — вдруг интересуется Евгений.

 

— Твоя задача, чтобы этого не произошло. Целеустремленности и амбиций у тебя достаточно. Хватит маячить в тени, ты многому научился за эти годы на самой непосредственной практике, так что пора попробовать свои силы. На днях я разберусь с бумагами, и сможешь приступить к делу.

 

Женя лишь кивает в ответ. Отказаться от такого предложения он даже и не подумает, несмотря на риск, и его отец прекрасно это понимает. Женя никогда не боялся трудностей. Он не любит нерешительности и сомнений, поэтому с готовностью принимает этот своеобразный вызов. Возможность проявить себя. Конечно, управлять уже готовым рестораном, где существует своя немалая клиентская база посетителей, и где знаешь каждую мелочь, будучи уверенным, что сюрпризы маловероятны, намного проще. А начать все самому с нуля, да и еще под полную личную ответственность — крещение огнем. Но сколько бы Женя не сетовал на свалившуюся на него чрезмерную ответственность, ему нравится это ощущение. И всегда нравилось.

 

— Это все новости? — интересуется он, ставя уже пустой бокал обратно на стол и поднимаясь из кресла. — Или есть еще что-то?

 

— Есть одно условие. Обязательное.

 

Евгений вопросительно смотрит на отца.

 

— Я отдам все в твои руки, когда увижу твои водительские права. Завтра после обеда, а точнее в три, у тебя пересдача, надеюсь последняя. А после, у нас семейный ужин дома. Анастасия закончила новую книгу и отправила рукопись в издательство. Так что у нас есть несколько недель мамы.

 

Женя недовольно морщит лоб. Но отнюдь не из-за новости о матери.

 

— Это твое условие? Ты же знаешь, что я не нуждаюсь в правах, потому что у меня нет автомобиля, и не хочу никаких очередных пересдач. Я уже неоднократно об этом говорил, — с легкой усталостью. — Люди живут и без машин и прекрасно обходятся своими ногами и общественным транспортом. В крайнем случае, всегда есть такси.

 

— Ты не будешь ходить пешком. И уж тем более ездить на общественном транспорте. Можешь завести себе шофера, когда раскрутишься, но если хочешь приступить к работе над новым рестораном как можно быстрее, на права ты сдашь. Завтра, — спокойно и уверенно.

 

Женя уже сдавал. Два раза. И если с теоретической частью и полигоном все срослось, то вот вождение по оживленным улицам столицы для него сродни понятию «миссия не выполнима». Он ненавидит машины и, чего уж там, откровенно их побаивается. Эта ненависть абсолютно взаимна, потому что завтра, судя по всему, предстоит третья пересдача. И не факт, что последняя, как хотелось бы его отцу. Он не может сам себе объяснить в чем причина, но водить автомобиль для него сродни управлять космическим кораблем. Хотя второе, вероятно, и то было бы проще. В космосе не так много шансов выскочить случайно на встречную полосу, забыть снять с ручника или не заметить какой-нибудь знак. Но в этом вопросе его отец снова излишне принципиален. И дались ему эти права.

 

Женя понимает, что спорить бесполезно и просто кивнув, выходит из кабинета. Слишком много информации, требующей детального анализа, вертится в его голове. До закрытия еще пара часов, но если кто-то думает, что в ресторане работа заканчивается, когда приходит время закрытия заведения, то он глубоко заблуждается. Никто никуда не расходится, пока не будет выполнен обязательный невидимый для посетителей титанический труд.

 

Спустя эти самые несколько часов, после того как за последним посетителем закрывается дверь, официанты и официантки начинают приводить в порядок зал, собирать грязные скатерти, полотенца и салфетки, чтобы сдать их в прачечную, и чтобы не нужно было заниматься этим с утра. Кассир подводит баланс за день и сдает деньги инкассации. Повара приступают к заготовке полуфабрикатов, чтобы избежать утренней спешки, когда не будет и малейшей возможности продохнуть. Пьер, их экспрессивный шеф-повар, немного придя в более уравновешенное состояние, хотя порой кажется, что это практически невозможно, составляет меню и проверяет запасы на складе. Так что работа здесь кипит практически круглосуточно и четкое время открытия и закрытия ресторана — это отнюдь не истинный показатель длительности рабочего дня персонала.

 

Женя вертится в этом практически пятнадцать лет, с тех самых пор, как отец начал приводить его к себе на работу, и он действительно получил столько практических знаний, сколько ему не дали оба высших образования вместе взятых. На данный момент у его отца два крупных ресторана и два управляющих, одним из которых и являлся Женя до сегодняшнего дня. Теперь же ему предстоит пройти весь путь от начала самому. И в то время как размышления над тем самым «началом» вызывают у него нетерпеливое возбуждение, предстоящая пересдача на права затмевает все, ввергая в глубокую задумчивость.

 

Она не оставляет его даже когда он возвращается домой, в свою двухкомнатную квартиру в центре на двенадцатом этаже, окна которой выходят на ночной город и оживленную дорогу внизу. Бросает ключи на стол в кухне и его взгляд натыкается на картонную коробку средних размеров. На несколько мгновений задумчивость сменяется внутренним разочарованием и горечью, наслаивающейся поверх всех остальных эмоций.

 

Спустя минуту встряхивается и, взяв коробку, идет в гостиную. Пальцы пробегают по корешкам дисков с фильмами и музыкой, несколько тут же отправляется в коробку. Наушники, пара книг, любимый кактус Артема. Заходит в спальню. Рубашка, несколько футболок. Возвращается на кухню, и чашка ужасного розового цвета завершает сбор последних напоминаний о его прошлых отношениях. В дверь раздается звонок и, поставив коробку на кухонный стол, Евгений идет открывать.

 

На пороге стоит невысокий брюнет в джинсах и расстегнутой ветровке серого цвета. Красивый сучонок. Возможно, Женя и правда многого требует от своих бой-френдов, что те рано или поздно не выдерживают, но он ровно столько же старается и отдать в любых отношениях, полагая, что так и должно быть. И если любит, то слепо. К сожалению. Но в чувствах у Жени есть грань и когда его доверие наталкивается на предательство, этого он понять и принять не в силах. Он просто теряется, все больше начиная убеждаться, что специфика подобных отношений между двумя мужчинами сама собой запрограммирована только на такое развитие. Почему, Женя пока так и не понял. И уж точно, чего он не понимает, это возможности возобновления каких-либо связей после того, как становится известно об изменах. У Жени кроме упрямства, легкой нетерпимости к недостаткам других людей и иногда излишней принципиальности, доставшейся по наследству от отца, есть еще одно отвратительное качество, время от времени очень мешающее ему жить — гордость, через которую он никогда не переступит. И в данный момент эта самая гордость ущемлена дальше некуда.

 

— Я собрал твои оставшиеся вещи. Коробка на кухне, — по безразличному тону Евгения невозможно понять, что он на самом деле чувствует и о чем думает.

 

— Ёжек… — Артем покаянно заходит в квартиру, прикрывая за собой дверь, и подается вперед, но Евгений делает шаг назад.

 

— Коробка на кухне, — все так же безэмоционально.

 

— Ну чего ты… Давай забудем все и попробуем сначала. Ты же любишь меня.

 

Женя на миг сжимает челюсть. Даже эта фраза очень хорошо характеризует Артема. Почему он раньше не обращал на это внимания? Не «Я же люблю тебя», а «Ты любишь».

 

— Жаль, что ты не вспомнил об этом, ни в один из тех разов, когда давал себя трахать неизвестно кому.

 

Артем не двигается с места, продолжая изображать из себя раскаявшегося мученика, поэтому Евгений не выдерживает и сам идет на кухню. Взяв коробку, выносит ее обратно в коридор и сильнее, чем требовалось тыкает в Артема, так что тот едва успевает удержать ее и не уронить на пол.

 

— Всего доброго.

 

— Ёжек, — театральные слезы начинают блестеть в светло-карих глазах, — …я всю ночь не спал. Прости меня. Если не простишь, я не знаю, что с собой сделаю. Возьму и вены порежу!

 

Женя лишь качает головой, поражаясь этой идиотской реплике.

 

— Артем, — слегка устало, — ты в обморок падаешь от одного вида капли крови, так что придумай какую-нибудь более правдоподобную угрозу. И ты никогда ничего себе не сделаешь, ты слишком себя любишь, — замечает Женя с легким оттенком снисходительности.

 

— Ты сам виноват! — вдруг взрывается Артем, злобно сужая глаза, забыв про моментально высохшие слезы и, очевидно, понимая, что его напускное смирение и покаяние не действуют. — Ты такой весь вечно… правильный! С этими своими бесконечными нотациями, будто все на свете знаешь и… желанием командовать… и…

 

Женя складывает руки на груди, выражение его лица напрочь лишено каких-либо эмоций.

 

— Еще ножкой топни для полного эффекта, принцесса, — спокойно произносит он. — Хотя я так и не понял, с чего ты опять начинаешь истерить, если мы уже все решили еще вчера, и теперь никто не будет раздражать тебя своей «правильностью» и «бесконечными нотациями». Артем, свободен, — Женя распахивает входную дверь, многозначительно кивая в сторону лестничной клетки, — там за тобой наверняка уже очередь выстроилась. Не заставляй ждать своих поклонников.

 

— Ты… бесчувственная скотина! И всегда ею был… — успевает бросить его уже теперь бывший бой-френд за секунду до того, как Евгений толкает входную дверь, и она захлопывается за его спиной.

 

Тяжело вздыхает и возвращается в комнату. Несколько раз нажимает на кнопки стереосистемы и тишину квартиры наполняет его любимая Enigma. Это всегда безотказно успокаивает Женю в любых ситуациях. Стоит у окна, наблюдая за огнями ночного города. Предложение отца действительно как нельзя вовремя. Ему отчаянно нужно отвлечься сейчас. Забыть Артема и то, что он действительно не понятно за что все еще пока любит эту истеричную и избалованную «малолетнюю блядь». Но, несмотря на это, он никогда не дает вторых шансов и никогда не возвращается к тому, кто уже хоть раз лишился его доверия. Да, гордость порой слишком обременительное качество, отделяющее прошлое не пересекаемой жирной чертой.

 

* * *

 

— Здравствуйте… — фраза на миг запинается и Евгений поворачивает голову к невысокому тучному мужчине с пластиковым стаканчиком кофе в руке. — Костромицкий, и не надоело вам еще пытаться лишить меня жизни? — с нескрываемой издевкой.

 

Женя предпочел бы скорее свернуть ему голову прямо сейчас, чем признаться вслух в своем паническом нежелании садиться за руль, да еще и с ним. И почему он уже в третий раз попадает на одного и того же инспектора Ковалева? Мерзость та еще.

 

— Добрый день, — спокойно произносит Евгений, подавив в себе этот соблазнительный порыв. — Если хотите, можете поставить сдачу сразу и сбережем друг другу нервы.

 

«А может быть еще и жизни» — мысленно добавляет он про себя.

 

Но ухмылка становится похожей на улыбку злобного лепрекона, замершего в предвкушении любого неосторожного действия.

 

— Садитесь в автомобиль, Евгений, — точно лепрекон.

 

Женя вздыхает и открывает дверцу. Несмотря на достаточно прохладный и пасмурный осенний день, его прошибает пот, когда он замечает ручную коробку передач. Может, даже садиться не стоит? Но пока у него не будет этих чертовых прав, отец не подпишет на него бумаги. Только одно ощущение сейчас наполняет Женю — весь мир в сговоре против него. И это не паранойя, а объективное наблюдение.

 

Женя делает незаметный вдох и садится за руль. Через мгновение рядом с ним усаживается инспектор Ковалев. Демонстративно ставит пластиковый стаканчик с горячим кофе на бардачок напротив и поворачивается к Евгению с раздражающей улыбкой.

 

— Можете заводить автомобиль.

 

Упырь!

 

Женю так и подмывает изнутри дать резкий старт, чтобы этот стаканчик опрокинулся, разлив горячий напиток прямо на самую ценную часть тела Инспектора и каждого мужчины вообще, но это ему получить права никак не поможет. Скорее наоборот.

 

Незаметный вдох. Итак. Пристегнуться. Поправить зеркала заднего вида. Не потому что нужно, а потому что этот упырь помешан на подобных мелочах. Вставить ключ в замок зажигания. Так, что дальше? Включить первую скорость. Снять с ручника. Включить левый поворот. Убедившись, что сцепление и тормоз на месте (во всяком случае, сами педали точно), Женя проворачивает ключ в зажигании до конца и автомобиль заводится. А ведь они еще даже не выехали из двора ГИБДД, а у него уже такое впечатление, что мозг использовал весь запас мыслительной способности, а физическое напряжение уже достигло своего предела.

 

Евгению все-таки удается плавно тронуться с места и даже не заглохнуть на первых десяти метрах, пока они выезжают на дорогу. И чем он особенно гордится, так это тем, что не забыл выключить поворот. Самое кошмарное для него — это думать обо всем одновременно. С какой скоростью ехать, как для этого нужно нажимать на педаль, что нужно нажимать для переключения передачи. Еще при этом следить за дорогой, успевая замечать все знаки, светофоры и разделительные полосы. Охватить это все сразу кажется просто нереальным. Пожалуй, все анекдоты про блондинок за рулем можно смело принимать на свой счет. И это уличение в слабости просто бесит Женю.

 

Инспектор Ковалев всю дорогу торжествующе улыбается, и несет какую-то хрень типа: «я не знал, что на рычаге переключения скоростей есть скорость беременной черепахи», «здесь останови, я сигарет куплю», «поверни направо, за этой телкой», «у тебя война с педалями или длительный секс?», «разворот», отвлекая от потуг сосредоточиться на всем одновременно. И его просьбы остановиться, свернуть в неположенном месте или сделать какой-нибудь маневр только еще больше напрягают. Так и хочется ответить одним емким: «А не пошел бы ты…». Проезжая мимо какого-то ДТП, Евгений замечает, как лепреконская улыбка его «пассажира» становится еще шире. Причем так, будто ему уже заранее известен исход этого экзамена.

 

— Вот, Костромицкий. Вот она, твоя смерть! Вот так ты и убьешься! Запомни эту картину!

 

Женя уже придумал как минимум десять вариантов отмщения за издевательство над собой. Его фантазии красочно обрисовали не только опрокидывающийся стаканчик с кофе, но и встречу лба инспектора с бардачком, и его тело, выпадающее из распахнутой дверцы на полном ходу и еще много чего приятного. Как ни странно, эти мысли позволяют концентрироваться куда лучше.

 

Когда они даже без эксцессов возвращаются на площадку и Женя тормозит, Ковалев все-таки успевает схватить простоявший все это время на бардачке стаканчик кофе за мгновение до того, как он чуть не исполнил все тайные мечты Евгения.

 

— Ну? — заглушив двигатель и отстегиваясь интересуется Женя, впрочем, не питая никаких особых надежд.

 

— Все зависит от твоих предложений, — выдает Ковалев фразу, об истинном смысле которой сомневаться не приходится. Вот же харя продажная.

 

— Сколько?

 

Ему нужны права и только. Своего автомобиля у него нет и приобретать его он не собирается в ближайшее время уж точно. Так что навыки вождения его не сильно беспокоят. Если бы он знал, что с этим лепреконом можно обойтись малой кровью, даже не задумываясь, заплатил бы за права сразу.

 

— Триста.

 

Короткий деловой подход. Спустя несколько часов в его бумажнике красуются новенькие права, и Женя с удовлетворенным выдохом взглянув на них еще раз, прячет обратно в бумажник. С этим вопросом, наконец, разобрались. Такси тормозит у элитной многоэтажки и расплатившись с водителем, Женя выходит из машины. Уже достаточно стемнело и осенний воздух все еще иногда обманчиво-теплый днем, ночью ощутимо остывает. Евгений входит в подъезд, приветственно кивнув консьержу. Поднимается на лифте на восьмой этаж.

 

Входную дверь открывает Дина, помощница мамы по дому, то есть домработница. Поскольку кроме колдунов, гномов и эльфов мама еще помнит, что у нее есть муж и он иногда хочет есть и носить чистую одежду, Дина незаменимый человек в доме. Женя здоровается с невысокой плотненькой женщиной, которая приветливо ему улыбается, забирая кожаный пиджак из рук и вешая на вешалку в шкаф просторной прихожей.

 

Мама оказывается на кухне. Как всегда мыслями где-то абсолютно не здесь и как всегда с сигаретой, зажатой меж длинных тонких пальцев с аккуратным маникюром.

 

— Мама, ты слишком много куришь, — улыбаясь, замечает Женя, подходя ближе и отвлекая ее от созерцания темноты за кухонным окном.

 

— Ты говоришь совсем, как твой отец… — хмыкает она, оборачиваясь.

 

— …и выгляжу также, — договаривает Женя конец ее любимой фразы, целуя мать в висок.

 

Высокая, стройная, с русыми волосами, собранными в замысловатую чуть небрежную композицию на затылке и серо-голубыми глазами, она до сих пор хорошо выглядит.

 

— Я не рассказывала, как ты появился на свет? — улыбается она.

 

— В один солнечный августовский день меня принес аист?

 

— Нет, — отрицательно качает головой и шепотом добавляет, — тебя клонировали.

 

Женя смеется.

 

— Тебе уже пора начинать писать фантастику.

 

Анастасия гасит окурок в пепельнице и вновь поворачивается к сыну.

 

— Получилась такая потрясающая вещь. Ты обязательно должен прочесть.

 

— С удовольствием, — соглашается Евгений.

 

Ему действительно нравится читать ее книги, но только не в виде рукописи. Обычно распечатанный вариант тут же наполняется кучей ее пометок красной ручкой и в результате складывается впечатление, что читаешь эти самые пометки, а не произведение.

 

— Александр Викторович уже дома. Можно садиться за стол, — раздается за их спинами.

 

— Спасибо, Дина, — кивает его мать.

 

Ужин проходит, как и всегда, спокойно. Женя вообще не помнит, чтобы хоть раз слышал, как его родители ругаются, или выясняют отношения, поэтому дома у них всегда было спокойно и тихо. Даже голос никогда не повышался.

 

— Как твоя пересдача? — вдруг интересуется отец, когда ужин подходит к концу и Женя уже начинает собираться домой.

 

Он торжественно извлекает бумажник и демонстрирует отцу свою сегодняшнюю «покупку».

 

— Теперь ты доволен? — интересуется Женя.

 

— Более чем, — хмыкает тот. — За такой подвиг полагается подарок.

 

— Ты завтра подпишешь на мое имя документы? — уточняет он.

 

— Если они будут готовы, да. Но я немного о другом подарке. Пойдем, мы тебя проводим, — не отвечая на его вопросительный взгляд, произносит отец.

 

Когда они втроем, включая маму, выходят из подъезда, Женя натыкается глазами на припаркованный новый «Ленд Крузер Прадо» черного цвета. Внезапно тот призывно попискивает, информируя о снятии с сигнализации. Евгений с расширенными от ужаса зрачками поворачивается к довольно улыбающемуся отцу.

 

— Ну вот. Теперь у тебя есть и права, и автомобиль, так что хватит быть «маленьким боссом», пора становиться «большим».

 

— Спасибо, — автоматически произносит Женя. — А нельзя было… что-то… поменьше хотя бы? — беспомощно интересуется он.

 

— У твоего отца кризис среднего возраста, — доверительным шепотом сообщает его мама. — Большие машины, большие…

 

— Я все слышу, — вклинивается тот, и мама смеется, пока лоб Жени уже десять раз успел покрыться испариной. Отец протягивает ему ключи. — Осторожно за рулем.

 

Это кошмар. Нет, не так. Это КОШМАР. Евгений забирает ключи и на негнущихся ногах подходит к уже своему автомобилю, открывает дверцу и садится за руль. Еще один взгляд в сторону бескрайне довольного собой отца и улыбающуюся мать, а перед глазами уже мысленно мелькают дорога, светофоры, знаки, тучи скоростных машин… Кошмар!

Глава 2

 

The only thing I ever wanted, the only thing I ever needed —

Is my own way, I gotta have it all.

I don't want your opinion, I don't need your ideas.

Stay the fuck out of my face, stay away from me.

I am my own god. I do as I please.

Pain « Shut Your Mouth »

 

 

Дорога. Ветер. Скорость. Едва Макс усаживается на мотоцикл, сливаясь с ним в один сплошной слажено-работающий механизм — это становится единственным, что наполняет его ощущением абсолютной свободы, смыслом жизни и прочно оттесняет лишние мысли. Застегнув шлем и надев кожаные длинные перчатки с костяшками и защитой пальцев из специального покрытия, поворачивает ключ. Нажав на сцепление, включает первую передачу. Чека сорвана. Все тело расслаблено и заполнено волнующим предчувствием взрыва, до которого остались считанные секунды. Взрыва ночного прохладного осеннего воздуха, который можно рассечь напополам. Еще немного до очередной жизненно-необходимой адреналиновой дозы.

 

Приятное умиротворяющее урчание забирается под кожаную мотокуртку с черно-бело-красной расцветкой и воротником стойкой, застегнутым на кнопку. Колени обжимают бак. Урчание превращается в грозный агрессивный рык мотора, еще один, и Макс, отталкиваясь ногой от асфальта, отпускает сцепление, вливаясь в стремительно мчащуюся на него магистраль с оживленным движением. Огни. Вывески. Витрины. Фары машин. Все сливается в размытые световые пятна, и только дорога впереди — единственное, что имеет значение. Бросает быстрый взгляд на пытающуюся его обогнать иномарку и, хмыкнув про себя, приподнимается над сидением, прижимаясь грудью к фальшбаку. Секунда и машина остается далеко позади, пока показатели скорости растут, переваливая за двести. Никаких мыслей. Ни о чем. Только свобода. Риск, как наркотик. Адреналин, как смысл жизни.

 

Спустя какое-то время с ним равняется темно-синий спортивный байк Хонда. А вот и компания. Фокс. Джинсы и спортивная мотокуртка, как и у Макса, только черная с синими продольными полосами. Шутливо отсалютовав двумя пальцами от черно-синего шлема, тот поднимает свой мотоцикл на заднее колесо и обгоняет Макса, приглашая посоревноваться. Провокатор и задира. Макс улыбается и, лавируя между машинами, принимает вызов своего приятеля. Туннель. Лампочки над головой сливаются в одну сплошную полосу, будто становятся отражением белой разделительной полосы дороги. Он обгоняет Фокса за считанные метры до светофора, где их становится уже трое.

 

Белый Сузуки присоединяется со своим пилотом в облегающем черном гоночном комбинезоне, тормозя рядом на одном переднем колесе. Киса. Стантрайдер и просто выпендрежник со стажем. Приветственно машет ладонью, а затем поднимает большие пальцы к верху. Макс почти видит широкую улыбку на круглом добродушном лице за стеклом визора. У него всегда отличное настроение, что одни воспринимают нездоровым оптимизмом, а другие — недалекостью ума. И те, и другие, в общем-то, правы. Оптимизма там хоть отбавляй, а если посмотреть на все трюки Кисы, то поистине начнешь сомневаться в его душевном равновесии и умственной полноценности. Обезбашенный на всю катушку. Будто в подтверждение своего статуса, Киса стартует первым. Через несколько метров отпускает руль, управляя телом и виляя из стороны в сторону. Затем вновь берет руль в руки и, не отпуская его, становится ногами на пассажирское сидение, поднимая свой байк на заднее колесо. Нарваться на ДПС с такой ездой — раз плюнуть, поэтому спустя полминуты своего позерства, он с легкостью запрыгивает обратно на сидение, обтекая бак коленями и опуская своего зверя на оба колеса. Правда, ненадолго. Через мгновение его догоняет Фокс и провоцирующе встает на переднее колесо, в то время как заднее уже в воздухе, оторвано от контакта с асфальтом. Киса тут же реагирует на «слабо?» и точно так же задирает свою задницу в прямом и переносном смысле слова.

 

Макс набирает скорость, обгоняя своих друзей. Играть в «делай, как я» он не любит, гораздо интереснее оставить этих двух далеко позади себя, пока они пытаются перещеголять друг друга. Хотя Фокс и любит бросать вызов, всегда сдается первым. У него в отличие от Кисы есть внутренний тормоз, позволяющий вовремя остановиться. А вот для Кисы тормозов не существует.

 

Макс выжимает максимум из своего железного коня, думая о тех грандиозных планах, которые связаны с предстоящей стритрейсерской гонкой через пару дней, которую он планирует выиграть. Он почти всегда выигрывает. Особенно, когда победа подкрепляется высокими денежными ставками. И тогда он сможет себе позволить… О, тогда он сможет много чего себе позволить. Из секундной, но такой опасной мечтательности его выводит сознание, фиксирующее всего за пару мгновений до столкновения очертания черной Тойоты Прадо, выезжающей из-за поворота. Зрачки расширяются всего на долю секунды, посылая пульсирующий сигнал об опасности в мозг, после чего следует моментальная реакция. Пальцы на рычаге тормоза. Экстренное торможение. Резкий разворот, скрежет о крыло автомобиля, потеря управления, бордюр, газон… Мир превращается в адский калейдоскоп, быстро сменяющийся перед глазами. К счастью ни столба, ни дерева, ни здания на пути не встретилось, поэтому Макс просто отпускает мотоцикл и несколько раз кувыркается. Сука!

 

Через несколько секунд приходит в себя и вскакивает с земли одновременно с поспешно выходящим из машины мужчиной. Урод! Макса абсолютно не интересует состояние автомобиля (хотя, что этому танку станется, мог бы переехать, не заметив вообще) и того, кто сидел за рулем, даже если выражение лица приближающегося к нему человека не предвещает ничего особо хорошего. Его сейчас больше интересует состояние байка. Если там обнаружатся серьезные повреждения, плакало его участие в гонках. А ему отчаянно нужно участвовать в них. Даже не так. Ему отчаянно нужно их выиграть.

 

Подойдя к безжизненно-затихшему металлу и подняв мотоцикл с земли, он пытается тщательно осмотреть его, насколько это возможно в сумраке осенней ночи. Сердце сжимается от того, что его собственноручно реанимированный и вытянутый буквально с того света (то есть кучи металлолома) красный Yamaha R1 может больше не ожить. Отсутствие лужи под мотоциклом и подтеков его немного успокаивает. Несколько царапин, но это не смертельно. Руль тоже не погнут. Вроде обошлось. Если бы это произошло не на газоне, а на асфальте, вряд ли ему так повезло бы.

 

— С тобой все в порядке? — мягкий мужской слегка обеспокоенный тон голоса разрезает осенний прохладный сумрак, врываясь в лихорадочные мысли Макса.

 

Он метает гневный взгляд в сторону обладателя этого голоса, но фонарь слишком далеко за спиной незнакомца, чтобы можно было хорошо его разглядеть. Да, он превысил скорость, но по правилам дорожного движения там не должно было быть никакого автомобиля!

 

— Смотреть нужно куда прешь, баран! Тебе красный был! — Макса начинает слегка потряхивать из-за пережитого стресса. — А потом еще говорят, что причина всех аварий мотоциклисты. Я не собираюсь оплачивать твои повреждения. Тебя там вообще не должно было быть! — с вызывающей категоричностью. Он абсолютно уверен в своей правоте.

 

— Я просто хотел узнать не нужна ли помощь, — все так же мягко, но уже с легкой долей холодности.

 

— Спасибо, обойдусь.

 

Макс ведет свой байк мимо незнакомца, чуть не убившего его, скрипя зубами от досады. Правое колено неприятно простреливает. Полный абзац! Покатался, блядь.

 

— Думаю, стоит обратиться в больницу…

 

Макса начинает раздражать едва уловимая повелительная интонация виновника всей этой ситуации. Ему не нужны ничьи наставления и мнения. Тем более от того, кто только что чуть не раскатал его в лепешку. Именно в этот момент они выходят под фонарь, и ему удается рассмотреть мужчину. Высокий шатен, совсем немного выше его самого и судя по всему, старше лет на пять минимум. На нем темные джинсы и светлая водолазка, плотно обхватывающая длинную шею воротником, поверх которой надет черный кожаный пиджак. Глаза непонятного цвета изучающе рассматривают его, проникая взглядом под мотоциклетный шлем.

 

— Я сказал, все в порядке. Можешь ехать дальше кого-нибудь сбивать, если тебе больше ничего от меня не нужно… — колюче.

 

Перед ними тормозят темно-синяя Хонда и белый Сузуки. Фокс снимает шлем полностью, Киса отстегивает и поднимает его на лоб.

 

— МакВин, ты в порядке? — обеспокоено.

 

Это дурацкое прозвище, созвучное названию мультяшной гоночной машинки (по мнению его приятелей вполне оправданное) иногда просто бесит Макса. Хотя, как еще можно было сократить Максим Виноградов, в отличие от Фокина Сергея, ставшего Фоксом и Киселева Антона, прозванного Кисой? Очевидно, никак. Но почему-то у самого Макса на это прозвище возникает стойкая ассоциация с детскостью, а в свои двадцать один он ощущает себя уже достаточно взрослым для таких аналогий. Несмотря на то, что внешне выглядит точно так же, как и в семнадцать, повзрослеть ему пришлось рано.

 

— Маквин? — снисходительный хмык сбоку.

 

Блядь, он еще здесь? Выдвинув подножку и отпустив, наконец, мотоцикл, Макс отстегивает шлем и стягивает его с головы, приглаживая творческий беспорядок русых волос с медовым оттенком, торчащих на макушке. Голова еще немного гудит. Все-таки досталось слегка. Поворачивается к не сдвинувшемуся с места мужчине.

 

— Тебе не пора? — с вызовом давая понять, что он тут абсолютно лишний и продолжения инцидента не будет. — Я уже сказал, ты сам виноват в аварии, я ни за что платить не буду.

 

Женю все еще внутренне трясет от того, что он чуть не убил человека в свой первый же день за рулем. Он смотрит на этого парня и вопреки бестактности и излишней фамильярности, не чувствует агрессии или раздражения. Только свою вину, продемонстрировать которую ему не позволит все то же гипертрофированное чувство гордости. Вместе с тем, Женю искренне забавляет воинственное поведение парня, немного похожее на поведение обиженного ребенка. Да он же и есть ребенок! Где-то около двадцати всего, если не меньше. Свет от фонаря падает прямо на него, отчетливо освещая черты лица. Вполне обычные, ничего примечательного и только в совершенно необычных, глубоких, кажущихся сейчас почти черными, глазах живут искры вызывающей насмешки. И еще что-то неуловимое. Прочно прячущееся от посторонних глаз.

 

— Мужик, слушай, чего, сильно тебе досталось? — поворачивается к Жене Киса. — Давай полюбовно разбежимся и не будем воздух сотрясать.

 

— Все в порядке, — спокойно произносит Евгений. — Починка царапин на машине обходится куда как дешевле, чем человеческая жизнь.

 

Но его фраза интерпретируется по-своему.

 

— Ой, ну только не надо нас тут лечить… Слышали уже миллион раз и еще столько же услышим. Можешь не стараться, — Киса немного лениво растягивает слова, когда говорит.

 

— Короче, давайте, если все в порядке и инцидент исчерпан, предлагаю разъехаться, — деловито вклинивается Фокс, пока Макс, присев на корточки и пользуясь освещением, еще раз тщательно проверяет каждую мелочь в своем железном коне, чтобы потом не было неприятных сюрпризов.

 

Наконец, удовлетворившись осмотром, поднимается и извлекает из кармана пачку сигарет. Ему срочно нужно покурить. После того, как уровень адреналина в крови резко понизился, руки незаметно начали дрожать. Он ни разу не попадал в аварии. Никогда за те два года, которые катается. Из-за чего его Киса прозвал «заговоренным». И вот получите, распишитесь. Первая авария в жизни. Пусть он и отделался легким испугом, но факт остается фактом. Похлопав по карманам, Макс понимает, что зажигалки у него нет. То ли не взял, то ли выпала где-то в уже начавшей жухнуть траве, когда он исполнял свои акробатические сальто.

 

— Прикурить будет? — ни к кому конкретно не обращаясь, произносит он.

 

Фокс оказывается проворней. Бросает ему свою зажигалку и Макс с легкостью ее ловит. Несколько секунд и такой успокаивающий табачный дым просачивается в легкие. Успокаивает. Приводит в норму.

 

— Мотоцикл в порядке? — интересуется Женя, вновь напоминая о своем присутствии.

 

И когда он уже отвяжется? Бесит! Макс согласно кивает, не удостаивая его ответом, поскольку делает очередную затяжку.

 

— Я действительно не заметил тебя. Прошу прощения за свою невнимательность.

 

И хотя сказано это искренне, Максу кажется, что он уловил несколько раздражающие царственные интонации. Да кем он себя тут возомнил? Сам его фактически сбил, а теперь снизошел до извинения?

 

— Отлично, — довольно протягивает Киса, — всегда приятно иметь дело с интеллигентными людьми.

 

Поворачивается к Максу.

 

— Ну что, пришел в себя?

 

— Да, поехали. А то так до утра не доберемся.

 

Под непроницаемым взглядом глаз непонятного цвета неизвестного незнакомца, свалившегося на голову на ровном месте или, вернее будет сказать, выскочившего из-за поворота, Макс выбрасывает окурок и перебрасывает ногу через мотоцикл, усаживаясь на сидение. Вновь натягивает шлем, и, съехав с тротуара на дорогу, отталкиваясь ногами, заводит мотоцикл, не дожидаясь друзей и оставляя после себя несколько секунд рокочущего отголоска.

 

Вскоре к нему присоединяются Фокс и Киса, образуя треугольник. К тому моменту, когда они, наконец, добираются до места сбора, Максу удается взять себя в руки и выбросить из головы все мысли о случившейся недавно аварии. Оглушительно звучит музыка из тюнингованных тачек и многие с удовольствием уже соревнуются между собой, делая ставки либо же хвастаясь новыми наворотами или просто общаясь. Вокруг будто совершенно другое измерение.

 

В первый раз три года назад его сюда привез Киса, с которым он познакомился примерно тогда же. Антону нужно было срочно подрихтовать свой байк, и он пригнал его в ту автомастерскую, где работает Макс. Они разговорились и довольно быстро подружились на почве мотоциклов. Антону о Максе известно далеко не все, но многое, что неизвестно другим. Макс ненавидит лгать и притворяться, но не договаривая некоторых моментов о себе и успокаивая самого себя тем, что это не имеет никакого значения для всех окружающих, чувствует себя более уверенно. Чувствует себя другим человеком, живущим той же жизнью, что и все остальные мажоры здесь. Нет, здесь не все «золотая молодежь» поголовно, но процентов девяносто восемь — точно. Они с легкостью меняют модели машин и мотоциклов, совершенствуют их тюнинг, участвуют в гонках на деньги, которые им абсолютно не принципиальны и только для Макса каждая очередная победа принципиальна именно с финансовой точки зрения.

 

Он глушит мотор и, машинально выдвинув левой ногой подножку, отпускает мотоцикл, оставаясь сидеть на сидении. Отстегивает шлем и стягивает его с головы. В этот момент чьи-то руки обнимают его из-за спины и ноздри улавливают знакомый сладкий запах женских духов.

 

— Привет, мой победитель.

 

Макс оборачивается и улыбается Полине. Стройная брюнетка среднего роста с длинными распущенными блестящими волосами и чуть раскосыми глазами прижимается к нему.

 

— Привет, Ли.

 

Она обходит его и ее губы, пахнущие каким-то очередным фруктовым блеском, встречаются с его губами. Они вместе чуть меньше года, с тех самых пор, как Киса привез свою восемнадцатилетнюю сестру и познакомил их. Почему она из всех выбрала именно его, для Макса так и остается загадкой. Все произошло вроде само собой.

 

— Харе слюни гонять, — рядом затихают еще два мотоцикла, и в их поцелуй вклинивается голос Антона.

 

Макс усмехается и, отстранившись от Полины, бросает взгляд на друга. Киса тоже стягивает шлем, являя миру свою круглую улыбающуюся физиономию. Темно-русые коротко стриженые волосы приглаживаются пятерней, в то время как Киса вглядывается в зеркало заднего вида. Пижон.

 

— Почему задержались? — интересуется Полина, опираясь на плечо Макса, пока он обнимает ее за талию.

 

— А, — рассеянно роняет Киса, — это ты у своего горе-гонщика спроси. Мак перед тем как целоваться с тобой решил попрактиковаться на иномарках.

 

Полина растерянно переводит взгляд на Макса.

 

— Небольшая авария, — морщится он. — Но, как видишь, все живы-здоровы. И я там был абсолютно не при чем. Прикинь, еду я даже меньше двухсот уже, а этот на своем джипе из воздуха материализуется на повороте. Эти автоводы вообще не следят за дорогой, на главную выезжают, не посмотрев даже в одну сторону, просто ужас. Не хрен делать — разбиться в лепёху из-за невнимательности какого-нибудь урода… блин, и прямо на красный свет, как танк. Ну, то есть ему красный. Тачку купил, права купил, а ездить не купил. Хорошо, у него скорость маленькая совсем была, и я успел вырулить. Иначе блинчик из меня был бы обеспечен. Пришлось, правда, на травке полежать. Колено до сих пор болит жуть как… — когда Макс начинает о чем-то слишком увлеченно рассказывать, его практически невозможно остановить, пока он не договорит до конца.

 

— Тебе просто повезло, что мужик нормальный попался, — подходит ближе Фокс. — Иначе влетел бы ты по-крупному и не только головой. Зажигалку на Родину.

 

Протягивает руку к Максу. Тот извлекает из кармана драгоценное имущество, машинально прикарманенное им, и возвращает Сергею.

 

— Если бы из-за него умерла моя «Машка», влетел бы он, — замечает Макс уже серьезно.

 

— Ты над ней так трясешься, будто она у тебя из золота.

 

— Не слушай его, моя хорошая, — Макс демонстративно целует свой байк. — Ибо не ведает он, что говорит.

 

Фокс смеется и в темноте, разбавленной огнями фар и разноцветных подсветок, вспыхивает пламя зажигалки. Фокс в их компании появился относительно недавно, всего год назад. Слегка замкнутый и не такой общительный, как Макс с Кисой, зато такой же мажор, как и большинство здесь, но отчего-то не любящий распространятся на тему своей семьи, поэтому о нем Максу известно не так уж и много. Собственно, очевидно столько же, сколько и Фоксу о нем. Зато тематическое общение с лихвой компенсирует все остальное, что позволяет не касаться личных тем в принципе. Они здесь собираются не для этого. И именно это Макса как нельзя лучше устраивает.

 

Иногда ему кажется, что высокому, с достаточно длинными для парня волосами, собранными в короткий хвост, Сереге больше подошла бы кожаная косуха и Харлей, чем спортивный байк.

 

— Потом поедем ко мне? Я соскучилась, — на ухо завлекающе произносит Полина.

 

— Извини, солнышко. Сегодня никак.

 

— Я бы тебя вылечила… — многообещающе.

 

— У меня еще есть дела, — уклончиво.

 

— Облом, сестричка, — гогочет Киса, пока Фокс отходит от них и ковыряется в своем мотоцикле.

 

Она показывает старшему брату средний палец, чем веселит его еще больше.

 

— Ладно, я через десять минут вернусь, так что у тебя еще есть время передумать, — целует Макса и отходит от них.

 

— Ты как, нормально? Не сильно влетел? — интересуется Киса.

 

— Да я за «Машку» больше испугался, — хмыкает Макс, любовно поглаживая фальшбак.

 

— Знаю, ты ее любишь даже больше, чем Полинку. Но моя сестренка так бесится из-за этого. Особенно в последнее время, — качает головой.

 

— Я знаю, Тох. Но у меня, правда, времени сейчас…

 

— Не надо меня втягивать, это ваше дело, — отмахивается Антон. — Просто говорю. О! Бернаут и без меня?

 

Он тут же забывает о теме их разговора и отъезжает на несколько метров, где любители попонтовать жгут резину, рисуя задним колесом мотоциклов круги на асфальте.

 

— Кризис? — отвлекает Макса Фокс.

 

— В смысле?

 

— Не каждая девушка захочет делить тебя с мотоциклом или автомобилем.

 

— Поэтому ты один? — улыбаясь, интересуется Макс. — Я тебя ни разу ни с кем не видел здесь.

 

— И поэтому тоже, — усмехается Серега.

 

— Эй, Мак, пятьдесят баксов. До поворота и обратно, — окликает их Дюша.

 

Макс с Фоксом едва уловимо переглядываются.

 

— Дюш, ну пятьдесят баксов как-то не солидно, — протягивает Фокс, с улыбкой глядя на Макса. — Тем более нашего чемпиона сегодня джип немного помял.

 

Андрей, а в народе просто Дюша, мелкий выскочка, находящийся в постоянном поиске приключений на свою задницу и всего на год младше Макса. Он тут же подходит ближе. Глаза загораются, и Максим про себя хмыкает.

 

— Чо, правда?

 

Макс утвердительно кивает головой.

 

— А на сотню? — учуял возможность выиграть. Напрасно.

 

— По рукам, — протягивает Макс ладонь, и они обмениваются рукопожатием.

 

 Одному Максу известно, что у него с собой нет даже и пятидесяти. А это огромный стимул не проиграть. Даже после случайного столкновения с иномаркой.

 

— Сейчас Ли вернется и сделает нам отмашку.

 

Дюша согласно кивает, улыбаясь все шире, и отходит к своему мотоциклу.

 

— И не жалко пацаненка обдирать? — поддевает Фокс. — У него же нет шансов против тебя.

 

Макс в отличие от своих приятелей не любит трюкачить, он обожает просто скорость, ощущение гонки и самого соревнования. И тут, как оказалось, не многие смогли с ним посоревноваться в этом, хотя проигрывать несколько раз тоже приходилось.

 

— С него не убудет.

 

Когда возвращается Полина, Макс с Дюшей занимают позиции на импровизированном старте и после ее отмашки рокот их мотоциклов звонко резонирует в ночном осеннем воздухе. Финал этой гонки не оказывается неожиданным. Макс честно зарабатывает свою сотню, которую протягивает ему чуть потухший Андрей. Его расстраивает отнюдь не проигрыш суммы, сколько проигрыш сам по себе.

 

Еще какое-то время они общаются со знакомыми, наблюдают за понтующимся Кисой и другими ребятами и около одиннадцати разъезжаются по домам. Макс отвозит Полину. И у нее, и у Антона есть по своей квартире, но когда она предложила Максиму переехать к ней, чтобы жить вместе, он мягко отказался. И у него есть веские причины для такого отказа.

 

Заглушив мотор у своего подъезда, он заводит байк в подвал и закрывает его на ключ. Оставив мотоцикл, поднимается домой. Взбегает по ступенькам и открывает входную дверь. В нос тут же бьет резкий спиртовой и табачный запах. Тяжело вздыхая, не разуваясь, заходит в кухню. За небольшим столом и в без того крохотном пространстве сидят три, уже в дрова, мужика.

 

— Так, вечеринка окончена, — спокойно произносит Макс, скользя взглядом по количеству пустых бутылок из-под водки и более чем скромной закуске на столе. Очевидно, последнее, что было у них в холодильнике.

 

Три лица практически одинакового землянисто-красного оттенка поворачиваются в его сторону.

 

— Сынок! — пьяно восклицает один из них. — Мужики, это мой орел, — заплетающимся языком. — Вот такой парень. Моя гордость.

 

— Да-да, — рассеянно произносит Макс, подходя к окну и с трудом распахивая одну створку, — все, сворачиваемся уже.

 

Вытягивает мужиков из-за стола и настойчиво выталкивает из кухни.

 

— На сегодня таверна закрывается.

 

— Сынок, ты не прав… — пытается возразить что-то его отец, но пока договаривает начало фразы, ее продолжение успевает бесследно раствориться в разжиженном алкоголем мозгу.

 

Макс улавливает, как отец пытается заныкать неоконченную бутылку под столом, но у него нет никаких шансов. Не без сопротивления отобрав ее у отца и к огромной радости двух топчущихся и покачивающихся, как трава на ветру мужиков, Макс вручает ее им. Выталкивая из коридора на лестничную площадку, успевает отметить, что одному из них всего около тридцати. Неужели нельзя найти работу, вместо того, чтобы квасить по чужим квартирам?

 

Возвращается на кухню и, не обращая внимания на печально вглядывающегося в одну точку отца, начинает убирать бардак. Извлекает из допотопного выдвижного ящика черный рулон пакетов для мусора и, оторвав один, начинает загружать в него пустые бутылки, пустые банки из-под консервов… Потом немного подумав, просто рукой сгребает со стола все, что на нем есть во все тот же пакет.

 

Его отец опирается на стол локтем, правда, то и дело соскальзывая с него и что-то нечленораздельно бормочет, продолжая повторять свои попытки. Макс завязывает пакет и по пути к двери заглядывает в холодильник. Так и есть. Все, что он вчера купил из продуктов, уже растворилось благодаря желудочному соку «друзей» отца. Макс беспомощно хлопает дверцей холодильника и идет выбрасывать мусор. Когда возвращается, тот не сдвинулся ни на сантиметр. Такое впечатление, что он просто разучился двигаться.

 

— Пошли спать, батя, — вздыхает он, пытаясь поднять его из-за стола.

 

— Ты не прав, сынок… — продолжает бормотать отец, но поднимается, опираясь на сына.

 

Не удержавшись, снова плюхается назад на табуретку. Макс повторяет попытку и почти дотягивает его до комнаты.

 

— Я почти… работу…между прочим… но не подошел…

 

Философски рваные фразы, пока Макс стягивает с него тапки и укладывает на диван.

 

— А мать твоя… такая женщина была… — он всхлипывает и Макс качает головой. — А я найду… обязательно… еще немного и… найду…

 

Последнее слово и отец проваливается в пьяный сон. Макс смотрит на когда-то сильного и умного мужчину, своего отца, и в который раз пытается найти сходство с ним в лежащем на диване пьянчужке.

 

— Я знаю, батя, — тихо. — Я знаю.

 

Открывает окно в комнате, в надежде, что прохладный осенний воздух хоть как-то разгонит этот угар. Укрывает отца пледом и идет убираться на кухне. Но сначала заходит в ванную, обложенную еще «совковской» квадратной кремовой плиткой и, привстав на носочки, дотягивается до верха дверной рамы. Пальцы несколько секунд ищут что-то и, наконец, находят. Макс вытягивает свернутые в тонкую трубочку купюры и добавляет к ним те, что сегодня выиграл, оставив немного на продукты, которые нужно будет завтра с утра купить.

 

Каждый раз боится, что отец может обнаружить деньги до него. Такое уже было пару раз, и он пропивал абсолютно все, что Макс пытался отложить для себя или на продукты с квартирой. Очевидно, до этого тайника отец еще пока не додумался, к счастью. Затолкнув поглубже свою заначку в просвет между деревянной рамой и стеной, Макс, наконец, раздевается и моет посуду на кухне, заметает и протирает полы после даже не удосужившихся снять обувь мужиков.

 

Жрать нечего, поэтому приходится попить чаю с куском батона, единственным, что осталось после нашествия саранчи. Кофе Макс не очень любит, зато от ароматного сладкого чая получает массу удовольствия. Особенно с лимоном. Стараясь ни о чем не думать, курит у кухонного окна. Воду успевают отключить, мыться придется с утра. Раздевшись, забирается на скрипящую кровать в своей комнате и несколько минут задумчиво смотрит в потолок. Свет с улицы скудно освещает пространство, но даже в нем заметны отслоившиеся от стен обои и кое-где облупившийся потолок. Вздыхает и поворачивается на бок.

 

Воспоминание о сегодняшней аварии почти стерлось из памяти, но Макс все еще с ужасом представляет себе, что могло быть, если бы это стало окончательной гибелью его мотоцикла. Осознав, что в первую очередь думает о своем железном коне, а не собственном все еще ноющем колене, хмыкает. Нет, ну надо было так по-глупому попасть. Он ведь действительно не был виноват в этом происшествии. Только мотоциклистов обычно никто не выслушивает в таких случаях. Собственно, в таких случаях чаще всего уже просто некого выслушивать. Ему действительно сегодня повезло.

 

Если бы не Киса, то своего мотоцикла у Макса наверняка не было бы еще очень долгое время. А, возможно, и никогда. Кто-то из знакомых Антона попал в аварию и теперь уже его «Машку» просто собирались выбросить. Киса помог выкупить обездвиженного железного коня за символическую цену, одолжив Максу не хватающую сумму, и за полгода ему удалось реанимировать мотоцикл самому. В чем-чем, а в машинах и мотоциклах Макс разбирается практически с закрытыми глазами. Теперь у него есть его мечта, которая помогает не зацикливаться на всем остальном. И еще заработать легкие деньги. А значит, все будет хорошо. Обязательно. С этой мыслью он, улыбаясь, проваливается в глубокий сон. Завтра рано вставать.

 

Полшестого утра. Будильники еще никто не отменял и даже если не помнишь, как его ставил, он все равно обязательно зазвонит. Макс резко встает с кровати. Если он этого не сделает прямо сейчас, то заснет во второй раз, а тогда его не то, что будильником, его даже колоколом не поднять. Шаркая тапочками по холодному полу, идет мыться. Забирается в ванную и принимает душ. Чистит зубы. Пару раз проводит пальцами по подбородку, глядя в небольшое зеркало, и решает, что сегодня бриться совсем не обязательно. И так сойдет. Одевается и выходит из квартиры. Сбегая по ступенькам, думает о том минимуме продуктов, который ему стоит купить.

 

Выводит из подвала свой мотоцикл и едет к ближайшему круглосуточному супермаркету. Консервы, сосиски, пачка пельменей, хлеб, вермишель, молоко, пара помидоров и огурцов, лимон… Несколько секунд думает и берет литровую бутылку пива. Денег отцу оставлять нельзя, водкой опохмеляться обойдется, а пиво в самый раз. На кассе его просят показать паспорт (к чему, собственно, Макс уже привык) и только после этого пробивают пиво и сигареты.

 

Возвращается домой, расталкивает все в холодильник и бросает быстрый взгляд на часы. Начало восьмого. Ставит кастрюлю с водой на плиту, чувствуя, как в желудке все сводит голодным и громким возмущенным спазмом. Когда она закипает, бросает пельмени и идет в комнату посмотреть, как там отец. Отец там, собственно, как и всегда — никак. Лежит все в той же позе, в какой отрубился вчера, мирно похрапывая. Макс закрывает окно и быстро черкает записку о продуктах в холодильнике и пиве там же, искренне надеясь, что отец проспит почти весь день и когда вечером он вернется с работы, то его не будет ждать очередной «приятный» сюрприз в лице новых собутыльников и пустого холодильника.

 

Похватав горячие пельмени прямо на ходу, быстро выскакивает из дома и едет на работу. Автомастерская, в которой он работает с того самого момента как окончил Автодорожный техникум, находится в двадцати минутах езды от дома и пробки ему уж точно не грозят. Он ушел из школы после девяти классов и в восемнадцать уже имел профессию автослесаря. Ничего особо престижного, но это именно то, чем ему нравится заниматься и то, что у него лучше всего получается.

 

Глушит мотор у мастерской и заводит мотоцикл внутрь, здороваясь по пути с ребятами, но вдруг встает как вкопанный, натыкаясь взглядом на черный Прадо с внушительной царапиной на левом крыле. Очень знакомой царапиной. Еб*ть-копать, как он его вычислил?

 

Глава 3

Деньги на ветер. Среди святых и виноватых.

Деньги на ветер. Есть берег истины иной.

Деньги на ветер. Пусть он придет в лучах заката.

Придет, не трогайте, он мой.

Идущий по самому краю,

Несущий, несущий зарю.

Я тебя знаю, я тебя жду…

Би-2 «Деньги на ветер»

 

 

Евгений пришел к единственному выводу — проще всего было водить машину в три года. Нет, серьезно. Для этого достаточно было привязать к ней какую-нибудь веревочку и просто тащить за собой. Женя на миг представляет, как бы он смотрелся посреди автострады, тянущим за собой на веревочке свою гигантскую Тойоту, и эти картины, похожие на сцены из какого-нибудь арт-хаусовского фильма, даже не вызывают у него смеха. Становится еще только печальней и упадочней. Скорее всего, у него напрочь отсутствует та извилина мужского мозга, которая отвечает за безупречное вождение автотранспортных средств априори. Пока он вчера доехал до дома после той аварии, а сегодня добрался до первой попавшейся автомастерской, кажется, прошло десять лет жизни. Какой древний извращенец придумал колесо? С него-то, этого гадского изобретателя, и начались все теперешние мучения Жени. Это точно.

 

Он делает глубокий вдох и, наконец, вытащив ключ из зажигания, выбирается из салона. Захлопнув дверцу, поворачивается и натыкается взглядом вначале на смутно знакомый мотоцикл, а затем, будто мозг уже вспомнил, но еще не до конца уверен, перескакивает на лицо стоящего напротив парня. Так и есть. Его вчерашняя «жертва» стягивает мотоциклетный шлем и бросает на него весьма недружелюбный взгляд. Еще бы. Видимо, с мотоциклом все-таки не совсем все в порядке, раз они столкнулись здесь. «Надо же» — вяло замечает его мозг в ответ на такое совпадение. Многомиллионный город, по сути, одна большая деревня и ему уже не раз приходилось в этом убеждаться.

 

Наверное, стоит поздороваться или поинтересоваться самочувствием, но Женя не успевает даже сделать шаг, как тот оказывается рядом.

 

— И что ты здесь забыл?

 

Да, ничто так не сближает людей, как совместное ДТП. Голос звучит так же колюче, как и вчера, и с легким вызовом. Ну ладно, с вождением туго у Жени, а с логикой, похоже, у этого парня.

 

— То же, что и ты, судя по всему, — спокойно произносит он.

 

— Это вряд ли. Как ты меня вычислил?

 

Спокойствие и вялотекучесть мозга постепенно трансформируются в удивление. Да что с ним не так? В мозгу Жени успевает пронестись несколько вопросительных знаков, но чей-то голос отвлекает его от этого непонятного диалога.

 

— Макс, ты как раз вовремя!

 

Женя недоуменно переводит взгляд сначала на подошедшего к ним низенького и лысоватого мужчину в темно-синем комбинезоне, а затем обратно на парня. Макс?

 

— Так, что тут у нас… Ого! — чуть присвистнув произносит тот. — Ну ничего, это дело поправимое. Только царапину заделать или еще какие-то жалобы есть? — и не давая слова ответить Евгению, тут же поворачивается к парню. — За царапину возьмешься?

 

Царапину? Возьмешься? Спасибо, что поинтересовались мнением владельца. Евгений наблюдает за ними и у него складывается такое впечатление, что он на миг слился со своим автомобилем и всем окружающим пейзажем в целом, превратившись в невидимку.

 

— Возьмусь, — согласно кивает Макс мужчине, и уже более внимательно осматривая памятную царапину.

 

Что-то в этом «возьмусь» слегка настораживает Женю, но его вновь отвлекает все тот же лысоватый мужчина:

 

— Я вижу машина новая, еще и муха не еб… в общем, других жалоб нет? Кстати, я Николай, — протягивает руку для приветственного пожатия.

 

«Кстати, Николаю» на вид еще нет сорока. Женя автоматически обменивается с ним рукопожатием.

 

— Евгений. Нет, только царапина…

 

— Отлично. Макс, на тебе, — разворачивается и удаляется так же быстро, как и появился. Женя вновь поворачивается к парню.

 

— Ты здесь работаешь? — уточняет он. Или не уточняет. Просто произносит вслух вывод своего внезапно разблокировавшегося мозга.

 

После того, как Макс уловил секундное удивление в голосе Евгения, уже успел поостыть, поняв, что этот Шумахер просто машину подрихтовать привез. Он переводит задумчивый взгляд, переключая внимание с машины на ее хозяина.

 

— Да, но даже не надейся, что я сделаю это бесплатно, — предупреждает он.

 

— И в мыслях не было, — заверяет Евгений с плохо скрываемым сарказмом в ответ на интонацию парня. — Я только надеюсь, что она потом будет иметь приличный вид и все еще будет способна передвигаться без эвакуатора.

 

Макс хмыкает и вдруг самодовольно улыбается.

 

— В таком случае, ты смог бы избежать новых аварий и подобрать себе более подходящий вид транспорта. Велосипед? — как бы, между прочим, замечает это малолетнее чудовище.

 

Женя не любит, очень не любит, когда ему указывают на его недостатки, тем более в такой вызывающей манере и с учетом того, что это одна из его больных тем. Пусть он действительно был виноват в их аварии и даже готов это признать, но подобные колкие замечания не способствуют желанию повторно извиниться и вновь ощутить чувство вины.

 

— И, кстати, это ты мне еще должен. За моральный ущерб, — добавляет Макс уже в шутку. Хотя, как известно, в каждой шутке…

 

— Включишь свой «моральный ущерб» в общую стоимость ремонта. И не будешь ли ты так любезен сообщить, когда закончишь? — вежливое содержание фразы не совсем соответствует тому тону, с которым она произнесена.

 

Развивать этот диалог Евгений не намерен. Вместо этого он достает бумажник и, вытащив из него визитку со своими координатами, протягивает ее парню.

 

— Буду, — забирает визитку Макс и как-то слишком подозрительно улыбается.

 

Женя ловит себя на мысли, что у него все-таки начала развиваться паранойя. Хотя с другой стороны, он на короткое время избавился от этого железного монстра и необходимости садиться за руль. Иначе к концу недели у него однозначно начался бы глазной тик. И это как минимум. Отдает ключи от автомобиля и просто выходит из мастерской. Через полчаса он должен быть на работе. Еще две недели он остается управляющим, пока окончательно не введет в курс дел их нового сотрудника и не получит от отца заверенные документы для того, чтобы начать работу над своим первым рестораном. Женя не терпит опозданий и сам никогда не опаздывает.

 

Макс провожает его взглядом, хмыкает и вновь переключает внимание на автомобиль. Заманчивая мысль о вредительстве на самом деле даже не приходит в его голову, он слишком любит свою работу, чтобы заниматься такими глупостями. Хотя мог бы. И само это осознание вызывает у него мстительную улыбку. Он заводит мотоцикл вглубь мастерской и идет переодеваться, чтобы по иронии судьбы заняться ремонтом того самого авто, которое вчера вечером чуть не лишило его жизни. Зашлифовать, зашпаклевать, опять зашлифовать и, покрасив, покрыть лаком. На все про все должно уйти около четырех дней или пяти, если погода испортится, и лак будет слишком долго сохнуть.

 

За работой ему всегда удается отвлечься. И если бы Максу не нужно было обеспечивать себя вместе с отцом, то он наверняка вообще мог бы заниматься этим бесплатно. Только ради личного удовольствия. Дальше мысли Макса плавно перетекают в предвкушение закрытия сезона и, связанных с этим событием, серии гонок, которые начнутся уже завтра. И для мотоциклистов, и для автомобилистов. Возможность напоследок погонять в этом году как следует. Как и всегда, гонка будет проходить на улицах города при обычном дорожном движении, но, естественно, не таком оживленном ночью, как в дневное время суток и Макс не может дождаться. Это единственное, что уже несколько дней занимает все его мысли, вызывая какой-то детский восторг. Доля риска — физического или эмоционального — для него всегда являлась и остается единственным и самым мощным наркотиком, без новой дозы которого он уже не представляет себе свою жизнь. Экстрим? Да. Страх? Нет. Только кайф чистой пробы. Для каждого он свой и для Макса это скорость.

 

 

* * *

 

 

— Как первый день за рулем?

 

Именно этой фразой без намека на приветствие Женю отвлекает отец, распахивая дверь в кабинет. Как? Просто великолепно. Меньше, чем за сутки Евгений успел попасть в аварию, сбить человека, повредить свой первый автомобиль и завезти его в автомастерскую на ремонт, выслушав от автослесаря-недоучки едкие замечания в свой адрес. Это уже не упоминая о том, скольких моральных сил ему это все вообще стоило. Если отец хотел отвлечь Женю от недавнего неудачно окончившегося этапа в его личной жизни, то ему это с успехом удалось. За последние сутки на болезненные воспоминания просто не было времени.

 

— Нормально, — произносит он вслух, пробегая взглядом последнюю документацию, с которой ему предстоит ознакомить нового управляющего отца.

 

— Тогда почему я не видел твой автомобиль на парковке? — недоверчиво.

 

— Потому что его там нет? — поднимает он взгляд.

 

— А где он есть?

 

Жене кажется или в голосе отца звучит немного раздражающий энтузиазм?

 

— Я сказал Пьеру достать бутылку шампанского, чтобы…

 

— В автомастерской.

 

— …отметить и поздравить тебя с… Что? — вдруг осекается отец.

 

— Ты спросил, где автомобиль. Я отвечаю — в автомастерской, — спокойно произносит Женя.

 

— И что он там делает? — с едва уловимой растерянностью.

 

— Избавляется от царапины на левом крыле. Небольшое происшествие.

 

— Это я уже понял. Твой автомобиль на техобслуживании и тебе было достаточно просто…

 

— Можно мы не будем сейчас обсуждать все тонкости моего более чем скромного автоводительского опыта? — несколько напряженно.

 

Евгению хватило утреннего диалога со своим новоявленным автослесарем, которого он вчера пытался убить. Жаль, что не получилось.

 

— Не рычи. Ты сейчас напоминаешь льва с колючкой в лапе, которую он не может вытащить, — хмыкает отец.

 

Весьма удачное сравнение. И колючек этих две. Причем одна сейчас, очевидно, красит или что там нужно делать, другую.

 

— Это поднимет тебе настроение, — отец благоразумно меняет тему и усаживается напротив, кладя папку на стол перед сыном. — Я заверил и подписал последние документы…

 

Евгений берет ее в руки и, открыв, пробегает взглядом по содержимому.

 

— …теперь все в твоих руках.

 

На стол со звяканьем падают ключи от помещения.

 

— Можешь приступать. Ты не обязан сидеть здесь с утра до вечера следующие две недели. Просто время от времени наведывайся, чтобы проверить как ситуация и справляется ли Юрий. Думаю, все будет в порядке.

 

Евгений отвлекается от мыслей о недавнем инциденте и улыбается.

 

— Это действительно приятная новость.

 

Разобравшись с бумагами и окончательно введя в курс Юрия, Женя собирается и, поймав такси, едет к уже теперь своему зданию, которое надеется превратить в один из лучших ресторанов города. Излишняя мечтательность? Отчасти. Но он привык делать свои мечты целью и добиваться их исполнения, поэтому всячески поощряет в себе это качество. Так интересней жить. Для этого и стоит жить. Особенно, когда делаешь то, что приносит тебе в жизни удовольствие.

 

Внутри все еще хуже, чем он предполагал. Многолетние кучи грязи и мусора. Старые окна, кое-где обрисованные краской из баллончика, а кое-где с треснутым стеклом, покрыты светонепроницаемым слоем задеревенелой пыли. В общем, менять все. Все выбрасывать, все переделывать. И на это уйдет намного больше времени, чем Евгений мог себе предположить.

 

Само здание квадратной формы не очень большое, но достаточно просторное на три проходных этажа. Собственно, он еще даже помнит, как оно функционировало по своему прямому назначению, и на третьем этаже размещался отдел с игрушками. Смутное приглушенное воспоминание из далекого детства похоже на старую выцветшую фотографию. Ряды железных и пластмассовых машин, деревянных кубиков, моделей самолетов и твердых на ощупь медведей, издающих рычащий звук, если их резко перевернуть в руках. В общем, абсолютно не похоже на то, чем играют нынешние дети.

 

Женя взбегает по протертым подошвами ступенькам на второй этаж, а затем и на третий, в уме прикидывая, как лучше всего будет распорядиться пространством и где что разместить. Это просто обязано получиться чем-то потрясающим. Когда он уже мысленно доходит до оснащения кухни, в его кармане звонит телефон, давая знать о том, что кто-то настойчиво требует его внимания.

 

— Привет. Чем занимаешься?

 

Женя искренне улыбается, слыша из динамика звук откусываемого яблока, сочное чавканье и одновременно с этим характерное позвякивание ударяющейся о стенки чашки чайной ложечки.

 

— Работаю. Очень интересное занятие. Попробуй как-нибудь, тебе понравится.

 

— Хватай Темку и приезжайте сегодня к нам, — предлагает Костик, проигнорировав подколку и издав сёрбающий звук, отпивая глоток чая или кофе из чашки. — Посидим…

 

— Ты опять поссорился с Игорем? — догадывается Женя, игнорируя в свою очередь упоминание о своем экс-бойфренде и проводя кончиком указательного пальца по грязному окну. Ужас.

 

— Еще нет, но мне нужны свидетели, когда он вернется с работы. Я случайно разбил одну из его лошадей.

 

— Ты смертник, — констатирует Евгений. — Хочешь, чтобы на его совести было несколько убийств, а не одно? — уточняет он.

 

— Ну давай уже, — чуть нетерпеливо, — хватит ломаться, как мой благоверный при попытке перевернуть его на живот. Мне придется очень усердно вымаливать прощение, и ты мне поможешь.

 

Женю накрывает приступ смеха.

 

— А не слишком ли большая концентрация активов на одну квадратную кровать будет?

 

— Я не о том, — хмыкает Костик. — Там я уже как-нибудь сам справлюсь. Я вот купил продукты, чтобы подлизаться и что-нибудь ему приготовить… Можешь себе представить такой подвиг? А теперь сижу и смотрю на них, и кроме яичницы в голову ничего больше не приходит. Если не хочешь обнаружить мой обглоданный бездомными собаками труп в канаве, ты меня спасешь. Ты же повар от Бога. Талантливейший…

 

— Ладно, — перебивая, соглашается Женя, все еще смеясь в ответ на такую действенную лесть. Тем более все лучше, чем сидеть целый вечер в одиночестве, которое он терпеть не может, — только если ты будешь убирать за мной.

 

— Буду-буду, — поспешно обещает Костик. — Все, жду!

 

Женя еще какое-то время проводит в здании, ощущая, как внутри все начинает покалывать от нетерпеливого возбуждения, затем спускается на первый этаж, легко сбегая по ступенькам и закрыв входную дверь, ловит такси. Заезжает домой, чтобы переодеться и отправляется к своим друзьям.

 

С Костиком они познакомились в одной компании пару лет назад, и с легкостью сразу нашли общий язык, несмотря на то, что он старше Жени на шесть лет. Примерно в то же время у Кости с Игорем начались отношения, которых Евгений при всей своей фантазии понять никак до сих пор не может. Мало того, что они оба убежденные активы, но еще оба абсолютно одинаковые, что по упрямству, что по вспыльчивости. Единственное их самое большое различие — это сфера деятельности. Костя графический дизайнер, а у почти сорокалетнего Игоря своя автозаправка.

 

Поначалу они просто периодически спали вместе, если таким словом можно охарактеризовать взаимный минет, не покидая при этом обоюдных тайных надежд на то, чтобы уломать друг друга на пассивную роль. Не уломали. Расстались на какое-то время. Потом опять сошлись и начали сначала. Решили попробовать свободные отношения — еще одна жуткая непонятная вещь для Евгения — жить вместе, но время от времени находить себе пассива на стороне. В виду совместной страшной ревности эта попытка так же потерпела крах и после скандала они вновь расстались. Не прошло и пары месяцев, как Игорь не выдержал и позвонил сам. Попытка под номером три заключалась в гениальной мысли приглашать третьего к себе в общую постель, и опять же в виду той самой ревности и учащающихся скандалов вскоре пришлось отказаться и от такой практики. И вот, год назад начался новый забег. Судя по продолжительности, пока самый успешный. Скандалят по-прежнему, но уже меньше, и ни один пока не хлопнул дверью. За время их перебежек туда-сюда умудрились влюбиться, даже несмотря на отсутствие полноценного секса. Так и живут. Говорят, привыкли оба и уже не покушаются на пятую точку друг друга, найдя массу других вариантов для обоюдного удовлетворения. И самое удивительное, «налево» пока ни один из них не заглядывал, насколько Жене известно.

 

Евгений выбирается из такси, когда стрелки на часах показывают почти семь вечера. Поднимается на лифте на девятый этаж и звонит во входную дверь. Через мгновение она распахивается, а на пороге стоит Костик в милом фартуке — а это уже само по себе весьма уникальное зрелище, нужно признаться — на котором изображен практически обнаженный мускулистый мужской торс. Костя Зайченко подпадает под определение «косая сажень в плечах» и если бы не обаятельная улыбка, весь его внешний брутал больше смахивал бы на самую обычную гопоту или вышибалу в каком-нибудь ночном заведении.

 

— Я смотрю, ты тут и без меня справляешься, — улыбается он другу, — или тебе просто расцветка нравится?

 

— Так, заходи давай, — нетерпеливо. — Времени и так мало. Гошик будет в десять. А ты чего один? — интересуется, когда Евгений снимает обувь и куртку в прихожей, расстегивая манжеты и закатывая рукава рубашки.

 

— Долгая история. Или наоборот… весьма короткая.

 

— Женёк… — выражение лица тут же меняется, озаренное догадкой. — Вот я языкатая бестолочь. Так и знал. Это я виноват…

 

— Кость, — перебивает Женя, — это ты его подкладывал под других? Не говори ерунды. И даже если бы ты случайно не проговорился, что видел его тогда, рано или поздно это все равно всплыло бы на поверхность.

 

— Может, еще помиритесь? Мы вон с Гошиком сколько раз уже…

 

— Не думаю, — отрицательно качает головой Женя, — я так не умею. Тем более у вас совершенно другая ситуация. Ну, где тут фронт работ? — меняет он тему.

 

Костя сочувственно несколько секунд смотрит на друга, выражая этим взглядом всю крайнюю степень своего сожаления. Евгений благодарен, что тот не вдается в детальные расспросы и бесполезные слова успокоения. Они идут на небольшую кухню, где посреди обеденного стола вывалена гора продуктов.

 

— Ты весь супермаркет скупил? — хмыкает Женя.

 

— Почти. Я просто не знал, что тебе будет нужно. Там еще рыба и мясо… в холодильнике.

 

— А не проще было бы просто пригласить его куда-нибудь… в тот же ресторан, например? А-ля романтический ужин на двоих и свидетелей там больше, избежал бы мгновенной расправы.

 

— Не, — морщится Костик, — не люблю я эти рестораны. Ничего личного, — поспешно добавляет, и Женя непроизвольно улыбается, — сидишь, как лось, строить из себя чего-то нужно. А так ужин, приготовленный своими рук… — натыкается опять на взгляд Евгения, — ну ладно, твоими руками, это ж куда приятней и романтичней.

 

— Да, согласен. Ужин моими руками — самое романтичное, что только можно придумать, — хмыкая, качает головой Евгений. — Понятно. Это была заранее спланированная кампания, — перебирая и отсортировывая то, что им пригодится и что смело можно убирать.

 

— Я знал, что ты меня в беде не бросишь.

 

У Игоря есть одна слабость — лошади. И слабость эта нашла свое воплощение не только в занятиях по верховой езде, но и в коллекционировании статуэток в виде этого благородного животного. В общем, у каждого свои странности. Он над своей коллекцией фигурок трясется просто, и Костик вряд ли преувеличивал про свой «обглоданный бездомными собаками труп в канаве».

 

— Неужели все настолько плохо?

 

— Еще хуже. Это была последняя, купленная им в прошлом месяце. Конь с крыльями, убиться можно. И либо я задобрю его шикарным ужином, либо мою девственную задницу сегодня отдерут без смазки и не спрашивая, прямо на том месте, где поймают.

 

— Ты бы хоть раз попробовал. Глядишь и понравилось бы… — пряча улыбку, произносит Евгений.

 

— Ой, да что ты? И от кого я это слышу? — чуть язвительно.

 

У самого Жени был подобный опыт всего один раз в жизни. Вернее, почти был, потому что достаточно было только начать, как он понял, что ни о каком удовольствии лично для него здесь и речи быть не может. Возможно, все дело было в партнере, но особо разбираться в причинах ему не хочется до сих пор, как и поэкспериментировать еще раз.

 

— Ладно, это можешь убирать, — улыбаясь, отодвигает не нужные продукты Женя.

 

— А из этих кучек чего будет? — с энтузиазмом интересуется Костик.

 

— Чего-нибудь будет.

 

— Только давай что-нибудь попроще, ну… — заминается Костя.

 

— Кость, все делал ты. Я только рядом стоял, — улыбается он ему снова.

 

Тот расплывается в ответной искренней благодарной улыбке.

 

Евгений тщательно моет руки и приступает к готовке. Он обожает готовить и может заниматься этим целый день, только если кто-нибудь обязательно будет после него убирать и мыть всю посуду. Этого он терпеть не может. Сам Женя отдает предпочтение всевозможным морепродуктам, но Игорь не он и для «задабривания» лучше подойдет нечто мясное и сытное.

 

Женя заставляет Костика давить сок из лимонов, пока промывает и подготавливает мясо. Затем они маринуют его со специями и, оставив на час, Евгений начинает заниматься картошкой, которую уже начистил Костя и которая предположительно собирается превратиться в пюре чуть позже под грибным соусом. Из всех грибов Костик выбрал нечто безопасное — шампиньоны, хотя Евгений предпочел бы для соуса белые. Но попроще, так попроще, особенно учитывая, что Костик и готовка — слова антонимы.

 

— Вино есть? — интересуется Женя, обжаривая на сливочном масле, нарезанные ломтиками грибы.

 

— Ты выпить хочешь?

 

— Кость, для соуса. Белое полусухое.

 

— Ааа… А так просто нельзя? Не?

 

Через несколько минут его уже сдувает из квартиры и возвращается он запыхавшимся, но счастливым с бутылкой белого вина спустя минут двадцать. Чего только не сделаешь, чтобы сохранить свою задницу в неприкосновенности. Еще через пятнадцать минут соус готов, и они приступают к мясу.

 

Ровно в десять в замке входной двери отчетливо улавливается звук поворачиваемого ключа, и Костик на секунду бросает панический взгляд на Женю, поспешно стягивающего с себя фартук.

 

— Заяц! А чем это у нас так пахнет? — раздается из прихожей.

 

— Ну все, пиздец ослику, — вздыхает Костя и выходит из кухни. — Едой у нас пахнет, Гошик. Мне тут один шеф-повар мастер класс устроил, готовить учил. Я тебе ужин решил приготовить.

 

Женя тихо смеясь, качает головой, накрывая на стол в кухне. Дальше идет не различимый приглушенный шепот из чего можно сделать вывод, что Костик явно не в своем совершенном преступлении признается, а предупреждает о том, что Женя один и о причинах сего явления. Догадки Евгения подтверждаются, когда в дверном проеме кухни появляется Игорь. Черноволосый, несколько меньше Костика по габаритам, зато выше того на пол головы. Но точно с таким же взглядом, который был несколько часов назад у Кости. Сочувствующе поддерживающий.

 

— И правильно сделал! Я б еще и в челюсть дал.

 

— О да! Ты бы дал, — замечает Костя, отодвигая Игоря и освобождая проход в кухню.

 

Заходит и Женя ловит его несчастный взгляд. Перед глазами сразу сводка новостей о том, как в канаве нашли труп, а обвиняемый признался в убийстве в состоянии аффекта на почве бытовухи из-за разбитой статуэтки лошади. Женя отмахивается от своего богатого воображения.

 

— Да все нормально. Правда.

 

Евгений произносит это абсолютно спокойно. Он не станет впадать в истерические состояния из-за новости про измены своего бой-френда — теперь уже бывшего — пусть все еще и испытывает к нему что-то и искать жилетку. Женя очень редко, почти никогда не выставляет свои внутренние проблемы и ущемленную гордость на всеобщее обозрение. Даже для друзей.

 

— Ну что, рискнем попробовать, что Костик приготовил? — меняет тему.

 

Игорь тут же делает глубокий вдох и блаженно прикрывает глаза.

 

— Заяц, а в честь чего ты так решил меня побаловать? У тебя же на вопрос «что на ужин?» всегда только два ответа — либо «я», либо очередной «макет рекламно-полиграфической продукции».

 

— «Я» сегодня на десерт, — подталкивая его к ванной, произносит Костя. — Приятное разнообразие.

 

Когда Игорь, помыв руки, усаживается за стол, Костик, как хозяюшка со стажем вертится вокруг него, накладывая ему в тарелку ужин. Женя замечает, мягко говоря, слегка удивленный взгляд Игоря, с которым тот следит за своим благоверным, но уверен, что Гошик пока даже не подозревает, с чем эта забота связана.

 

— Завтра пятница, мы с Зайцем собирались в клуб, и ты пойдешь с нами, — поворачивается он к Жене и, предвосхищая возможный отказ, добавляет: — Я не спрашиваю.

 

И почему все считают жизненно необходимым отвлечь и развлечь его? Но пустая квартира действительно нагоняет на Евгения тоску, одиночество явно не входит в список его любимых состояний.

 

— С удовольствием, — улыбается Женя.

 

— Вот и отлично. Кстати! — вдруг что-то вспоминает Игорь. — Ты же еще не видел моего последнего Пегаса. Я за ним несколько недель охотился.

 

Костя не успевает среагировать, как Игорь вскакивает из-за стола и исчезает в квартире, а через несколько минут из комнаты раздается угрожающе-спокойное:

 

— Заяц…

 

— Я завещаю тебе самое святое, что у меня есть. Свою флешку на шестнадцать гиг и графический планшет, — успевает быстро проговорить Костик, взглянув на Женю перед тем, как в кухне появляется Игорь, держа в одной руке статуэтку пегаса из обожженного стекла, а в другой то, что когда-то, очевидно, было его крылом.

 

По выражению лица не трудно догадаться обо всем разнообразии и богатстве русского фольклора, вертящегося у него на языке. А вот Жене на ум приходит только одна фраза — «Let's Mortal Kombat begin».

 

Глава 4

 

And I forget just why I taste,

Oh yeah, I guess, it makes me smile.

I found it hard, it's hard to find

Oh well, whatever, nevermind .

Hello, hello, hello, hello

Hello, hello, hello, how low?

With the lights out, it's less dangerous.

Here we are now, entertain us.

I feel stupid, and contagious.

Here we are now, entertain us…

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: