Ватикан в «диалоге» с исламом: «стальной кулак в велюровой перчатке»

 

Заметные изменения произошли при Бенедикте XVI и по отношению к исламу. Если при Иоанне Павле II доминировала линия на примирение и подстраивание под ислам, то при Ратцингере акцент был смещён в сторону того, чтобы добиться постепенного реформирования ислама в направлении принятия им системы ценностей современного западного общества, вынудив отказаться от тех фундаментальных положений, которые никак не вписываются в культуру терпимости. Главная задача – трансформировать ислам, сделав его открытым к просветительским идеям и восприимчивым к интеллектуальному и религиозному плюрализму. Как писал исследователь Ральф Петерс, «представьте себе, насколько бы мусульманский мир почувствовал себя лучше, если бы Мекка и Медина управлялись Представительным советом, вышедшим из различных школ и течений ислама внутри священного исламского государства – нечто вроде мусульманского супер‑ Ватикана – где о будущем веры все дискутировали, а не утверждали бы авторитарно»[780].

Многозначительно не упомянув мусульман в своей инаугурационной речи при перечислении тех конфессий, с которыми он намерен сотрудничать, папа в последующих выступлениях не раз говорил о том, что исламу придётся меняться. Так, на встрече с бывшими студентами‑ богословами Университета Девы Марии в Неаполе в сентябре 2005 года он заявил, что демократия потребует от ислама «радикального пересмотра религиозных установок, что противоречит духу истин Корана в его понимании мусульманами». Он также объяснил, что причина, которая мешает исламу приспосабливаться к реалиям меняющегося мира, заключена в том, что «в исламской традиции слово, данное Богом Мухаммеду, является предвечным словом, а не словом самого Мухаммеда», в то время как «логика христианской Библии позволяет интерпретировать её положения в соответствии с происходящими переменами» [781].

Проводя линию на «осовременивание» ислама и требуя от мусульман большей терпимости, Ватикан стал более твёрдо отстаивать интересы католиков в самих мусульманских странах. Уже во время своей первой поездки в Кёльн летом 2005 года в ходе встречи с представителями ислама Бенедикт XVI призвал их бороться против терроризма и за религиозную свободу, имея в виду те государства, где запрещено обращение в христианство. Больше стали высказываться и другие католические деятели, ясно давая понять, что считают прежние методы «тихой дипломатии и умиротворяющего потакания» провалилившимися. Так, в июне 2006 года монсеньёр Велсио де Паолис, секретарь Верховного Суда Ватикана, заявил: «Запад взаимодействует с арабскими странами уже полвека и не смог добиться хотя бы незначительного консенсуса по вопросам прав человека»[782]. Клирики рангом пониже при этом высказывались ещё более остро и определённо. Например, сотрудник Фонда св. Варнавы Патрик Сухдео заявил, что сорокамиллионная христианская община в исламских странах находится сегодня в положении «осаждённого меньшинства», представители которого сталкиваются с дискриминацией в образовании, получении работы, судебных делах, что вынуждает их покидать свои страны, в результате чего число их там резко сокращается.

В Европе же сегодня проживает хорошо организованная мусульманская община в 20 миллионов человек, а к 2050 году, по прогнозам учёных, мусульмане будут составлять 20 % от европейского населения. Эти усиливающиеся диспропорции стали предметом особого внимания Бенедикта XVI, превратившего обретение христианами тех же прав в мусульманском мире, которыми обладают мусульмане в христианских странах, в один из ключевых моментов своей дипломатии. Связано это было и с тем, что в 2008 году Ватикан впервые признал, что число мусульман в мире превысило число католиков: согласно ежегоднику Св. Престола «Аннуарио» за 2008 год, мусульмане составляют 19, 2 % от населения мира, а католики – 17, 4 %[783].

Роль своего рода «детонатора» в деле вовлечения ислама в дискуссию о терпимости сыграла нашумевшая речь папы перед студентами и преподавателями Регенсбургского университета (Бавария) в сентябре 2006 года, в которой он процитировал жившего в XIV веке византийского императора Мануила II Палеолога, заявившего в богословском споре с неким персом: «Хорошо, покажи мне, что нового принёс Мохаммед, и ты найдёшь там только нечто злое и бесчеловечное, такое, как его приказ распространять мечом веру, которую он проповедовал». И дальше: «Кто желает привести кого‑ то к вере, нуждается в способности хорошо говорить и правильно мыслить, а не в умении творить насилие и угрожать».

Трудно сказать, чем руководствовался папа, но в итоге речь сработала полностью в интересах Ватикана. С одной стороны, она вызвала бурную реакцию в мусульманском мире: одни лидеры ответили на неё официальными протестами и призывами объясниться; другие требовали разорвать дипломатические отношения; третьи, наиболее радикальные, грозились «стереть Ватикан с лица земли» и «уничтожить крест в сердце Европы» либо даже громить церкви в Святой земле – и, действительно, начались поджоги церквей в Палестине. Всё это в неприглядном свете выставляло мусульман, как бы подтверждая процитированные папой слова об исламе как «насилии и угрозе». С другой стороны, последующие объяснения Ватикана резко стимулировали поиск согласия с умеренным крылом ислама через привлечение его к «диалогу с современным миром». В своей воскресной проповеди 17 сентября в Риме папа признался, что он огорчён данной реакцией и что лишь процитировал средневековый текст, который не отражает его личное мнение, объяснив, что это было «приглашение к открытому и честному диалогу при полном взаимоуважении»[784].

Уже в ноябре того же года Бенедикт XVI нанёс визит в Турцию (первый свой визит в мусульманскую страну), где совершал жесты, выражающие дружбу с мусульманами. Папа, в частности, посетил Голубую мечеть, где он помолился, обратившись лицом в сторону Мекки. Но главным итогом визита стало заявление папы о его поддержке стремления турок в объединённую Европу при условии прекращения дискриминации Константинопольского патриархата, глава которого всё время сопровождал понтифика в ходе его поездки. Естественно, никаких мер с турецкой стороны за этим не последовало, но папа укрепил свой авторитет и в глазах турецкой элиты, и в глазах Константинопольского патриархата.

Целый год Ватикан налаживал контакты с мусульманским миром, что завершилось сенсационным событием: в октябре 2007 года 138 мусульманских богословов и общественных деятелей призвали христиан и папу римского к «диалогу» для борьбы с вызовами секуляризации и глобализации, издав обращение «Общее слово для нас и для вас», в котором в полном согласии с духом времени утверждалось, что «ре лигиозная свобода – наиболее важная часть любви к ближнему». Признав позицию мусульманских богословов интересной, папа инициировал новый богословский «диалог», пригласив их на официальную встречу в Ватикан. К политике стимулирования «диалога» был подключён и Всемирный экономический форум: в начале 2008 года при участии контролируемого иезуитами Джорджтаунского университета он опубликовал отчёт «Ислам и Запад: ежегодный доклад о состоянии диалога», в котором указывалось, что большая часть мирового сообщества не считает противоречия между Западом и исламским миром неразрешимыми. Более того, там говорилось, что мусульмане уверены, что их уважение к немусульманам «превышает» аналогичное отношение «западников» к ним.

После такого интенсивного привлечения внимания мирового сообщества к проблеме ислама Бенедикт XVI предложил наконец в апреле 2008 года создать уже постоянный инструмент прямого межконфессионального «диалога» между католическими и мусульманскими богословами и религиозными деятелями в виде «Католическо‑ мусульманского форума», призванного решить сверхзадачу – попытаться на основе общих для двух религий положений найти точки соприкосновения на «стыке вер» и обеспечить взаимопонимание двух культур. Первая встреча в рамках Форума, объединившая по 29 высокопоставленных представителей от каждой из двух религий, прошла в Ватикане в ноябре 2008 года, положив, таким образом, начало «рациональному просвещению» ислама. Вторая встреча прошла в декабре 2011 года в Иордании, а третья – уже в 2014 году, при папе Франциске.

 

Бенедикт ХVI и верховный муфтий Боснии и Герцеговины Мустафа Церич на первом мусульманско‑ католическом форуме в Ватикане

 

Что же касается «отстаивания» Ватиканом интересов христиан в мусульманских странах, то ему свойственна крайняя политизированность, свидетельствующая о том, что Св. Престол заинтересован не столько в реальном улучшении положения христиан, сколько в содействии реализации американского геополитического курса в отношении исламских государств, в основе которого лежит известная концепция «столкновения цивилизаций».

Теория «столкновения цивилизаций» или «всемирного исламского заговора» была выдвинута в 90‑ е годы в качестве замещающей концепции после развала социалистического блока, став обоснованием борьбы США против неугодных им режимов на арабском Востоке, препятствующих реализации американских стратегических планов по контролю за энергетическими ресурсами и общей политической ситуацией в регионе. Главными разработчиками её стали английский востоковед Бернар Левис и американский стратег Самюэль Хантингтон. Однако, если Хантингтон у нас хорошо известен, то о роли Левиса осведомлены немногие. Между тем, Б. Левис является не только учёным. В годы Второй мировой войны он служил в военной разведке Великобритании и в арабском бюро Министерства иностранных дел, а в 60‑ е годы стал экспертом Королевского института международных отношений. В 1974 году он переехал в США, стал профессором Принстонского университета и сотрудничал с 3. Бжезинским, бывшим тогда советником по национальной безопасности в администрации Дж. Картера. Вместе они разрабатывали концепцию «дуги нестабильности» и проект дестабилизации демократического режима в Афганистане[785].

 

Английский востоковед Бернар Левис

 

Именно Б. Левис употребил впервые выражение «столкновение цивилизаций» в своей статье «Корни мусульманской злобы», в которой ислам был описан в крайне негативном свете, как реакционная, не поддающаяся модернизации религия, традиционализм и архаичность которой питают ненависть мусульман к Западу. А ценности Запада выражены иудео‑ христианством, представленным как единая цивилизация. Данная оценка ислама основывается как на израильских представлениях о положении на Ближнем Востоке, так и на заключениях, вытекающих из учения христианского (евангелического) сионизма, представляющего собой самое мощное в идейном и организационном отношении религиозное движение в США, с которым связано большинство представителей американской политической элиты.

 

Американский политолог Самюэль Хантингтон

 

Христианский сионизм, существующий в рамках протестантского фундаментализма или консервативного евангелизма, исходит из того, что заключённый Богом договор с израильским народом о владении им обетованной Землёй остаётся в силе и государство Израиль должно быть восстановлено в границах царства Давидова, что исполнится к концу времён, перед Вторым пришествием Христа. Христос же явится на Землю и христианам, которые Его уже признали, и евреям, чтобы обратить их в христианство, и возвращение Его произойдёт только, когда все евреи вернутся на Святую землю и восстановят в Иерусалиме свой храм. Таким образом, чтобы приблизить последние времена, необходимо способствовать воссозданию древнего Израильского государства и обеспечить его победу над противником.

Это и объясняет, почему американские евангелисты оказывают Израилю безусловную поддержку, оценивая любые его действия как законные и оправданные Божественной миссией. Соответственно, и шестидневная война 1967 года, и любая израильская победа рассматриваются ими как очередной этап на пути к воплощению пророчеств о последних временах. Поскольку вся территория библейского «Великого Израиля» должна принадлежать евреям, это исключает саму возможность создания Палестинского государства, а проживающие на оккупированных территориях и в Секторе Газа палестинцы должны покинуть эту землю. Как было заявлено на III международном конгрессе христианских сионистов в 1996 году, «земля, которую Бог обещал Своему Народу, не должна быть разделена… Народы, готовые признать Палестинское государство на земле Израиля, могут совершить серьёзную ошибку»[786]. Как написал в 2006 году Мишель Фрёнд, директор связи при Биньямине Нетаньяху, «будем благодарны Богу за христианских сионистов. Нравится нам это или нет, но будущее израильско‑ американских отношений зависит, наверное, в меньшей степени от американских евреев, нежели от христиан»[787].

Таким образом, учение христианского сионизма заложило крепкие теологические основы для союза между израильским руководством и американскими фундаменталистами, обусловившего чётко произраильскую направленность внешнеполитического курса США[788]. Одновременно оно давало религиозное обоснование общей геополитической стратегии США на обширной территории так называемого «Большого Ближнего Востока» (пространство от Магриба до границ Индии), который 3. Бжезинский называл «Евразийскими Балканами» или «Плодородным полумесяцем», так как здесь находится подавляющая доля запасов углеводородов и пересекаются основные торговые пути. Поскольку нефть для американцев – это геополитическое оружие, главный их интерес в регионе заключается в том, чтобы обеспечить полную лояльность существующих тут режимов.

Американско‑ израильское сотрудничество, особенно окрепшее при Р. Рейгане и закреплённое при Б. Клинтоне, вступило в качественно новый этап с приходом к власти администрации Дж. Буша‑ младшего (2001–2009 гг.), выражавшей интересы неоконсервативного крыла американского истеблишмента, особенно тесно связанного с евангелистами. События 11 сентября 2001 года, представленные фундаменталистами как первая битва «войны цивилизаций», положили начало тотальной борьбе с «исламским терроризмом», глубоко пропитанной религиозным символизмом, – начиная с проповеди «крестового похода» сил Добра (цивилизованного Запада) против сил Зла («мусульманских орд») и кончая пророчествами, что война в Иране станет последней битвой Армагеддона, после которой произойдёт Второе пришествие Христа.

В 2003 году США и их союзники в целях свержения режима Саддама Хусейна вторглись в Ирак, положив начало кровавой войне, закончившейся оккупацией Ирака и ставшей подготовкой к балканизации Ближнего Востока. А в июне 2006 года тогдашний госсекретарь США Кондолиза Райз в ходе пресс‑ конференции в Тель‑ Авиве представила проект «Новый Ближний Восток» – американско‑ израильский план перекраивания границ от Ливана до Сирии, Ирака, Персидского Залива, Ирана вплоть до Афганистана путём реализации стратегии «конструктивного» или «управляемого хаоса», означающего сохранение постоянных конфликтов и войн, которые обеспечат американцам контроль над этими территориями. Произошло это в самый разгар спонсируемой американцами и англичанами войны Израиля против Ливана, с которой и началось воплощение указанного проекта[789].

 

В том же году в американском журнале Armed Forces Journal опубликована и карта «Нового Ближнего Востока», содержавшаяся в статье «Кровавые границы». Она была написана Ральфом Петерсом, подполковником в отставке, работавшим в Национальной военной академии США[790]. Хотя карта и не отражала официальную точку зрения Пентагона, она стала одним из основополагающих учебных пособий в программах образовательных заведений НАТО.

 

 

Карта «Нового Ближнего Востока»

 

С тех пор карта циркулирует в натовских, правительственных, политических и военных кругах, а иногда её представляют и публике, постепенно подготавливая общественное мнение к предстоящим изменениям на Ближнем Востоке. Перекраивание границ здесь стало преподноситься как «гуманистическая» попытка, направленная на благо народов Ближнего Востока и сопредельных с ним регионов.

Пришедшему к власти в 2009 году президенту США Бараку Обаме была чужда правофундаменталистская риторика, но в выражении своих произраильских чувств он оставил позади даже Дж. Буша. Выступая 4 июня 2008 года на ежегодной конференции самой влиятельной организации произраильского лобби – Американско‑ израильского комитета общественных связей (АЙПАК) в качестве кандидата в президенты, Обама назвал себя «настоящим другом Израиля» и полностью подтвердил своё понимание сионистской идеи и свою приверженность политике защиты Израиля. Подчеркнув, что Израиль – это крошечная страна, находящаяся в кольце врагов – ХАМАС, «Хезболлы» и Ирана, – и что подразделение «Аль‑ Кудс» Революционной гвардии Ирана рассматривается как террористическая организация, Обама заявил: «Мы не можем позволить себе размякнуть, мы не можем опустить руки, и как президент я никогда не пойду на компромисс в вопросах безопасности Израиля… Безопасность Израиля является неприкосновенной. Она не подлежит обсуждению» [791]. Обама пообещал усилить военную помощь Израилю, потратив в ближайшие 10 лет 30 миллиардов долларов на его безопасность. Он также заверил, что Иерусалим останется единой и неделимой столицей Израильского государства, подтвердив таким образом своё согласие с Законом, принятым Конгрессом США в 1995 году, объявляющим этот город израильской столицей и требующим перевода туда американского посольства (в июне 2007 г. конгрессмены США вновь единогласно проголосовали за признание Иерусалима официальной столицей Израиля и обратились к другим государствам с требованием последовать их примеру).

Выступая перед мировым сообществом в качестве носителя идеи «глобального добра» и «Америки с человеческим лицом», Обама сдержанно отреагировал на военную операцию Израиля против Сектора Газа в январе 2009 года, но она как раз и стала увертюрой к его политическому выходу на международную арену, призванному обеспечить преемственность антиисламского курса прежнего американского руководства. Администрация Обамы с неменьшей энергией, чем её предшественница, приступила к подготовке последней битвы «войны цивилизаций», мобилизуя мировую общественность на противостояние якобы враждебному ей Ирану.

В 2010 году в соответствии с концепцией «управляемого хаоса» американцы устроили «арабскую весну» – хорошо координируемые протестные движения и революционные волнения в арабских странах, которые стали распространяться по принципу домино в странах Северной Африки и Ближнего Востока и обеспечили приход к власти лояльных США режимов. В Ливии и Сирии война приняла особенно жестокий характер. Как указал известный российский эксперт по ближневосточной тематике В.Н. Матузов, США, создав лобби в арабском мире, начали совершать т. н. «революции», а на самом деле перевороты, опираясь на мощное экономическое присутствие в регионе. «Никакой арабской революции не существует, есть программа, разработанная глобальными американскими структурами во главе с неоконсерваторами, глобальными корпорациями во главе с бароном Ротшильдом, где задействованы все крупнейшие международные компании, вроде Google, MacDonalds, American Airlines, до 20 учебных заведений, в которых на протяжении 6–7 лет прошли подготовку многие десятки лидеров арабских «революций»[792].

Геополитическая перестройка региона, естественно, поставила вопрос о судьбе Израиля, который стал подаваться только в одном ключе: это государство выступало как жертва. Весной 2011 года, когда Палестинская автономия поставила вопрос о своём членстве в ООН, западные СМИ стали раскручивать тему «сдачи Израиля» американцами и их предательстве, но затем, когда абсурдность такого утверждения стала очевидной, акцент начали делать на смертельной угрозе Израилю со стороны Ирана. При этом ключевая заинтересованность Израиля в дестабилизации положения в окружающих его мусульманских странах и в разжигании войны в Сирии оставалась в тени.

 

Лидер Международного гиперсионистского движения «Беад Арцейну», раввин Авраам Шмулевич

 

Между тем, об этой заинтересованности крайне откровенно рассказал в своих интервью 2011 года идеолог влиятельной в кругах израильской элиты идеологии гиперсионизма политолог, политический деятель, раввин Авраам Шмулевич. Гиперсионизм Шмулевич представляет как пятый проект, который должен прийти на смену предыдущим четырем идеологическим проектам, которые поэтапно реализовывались в истории иудеев. Первый исходил из необходимости закрытия евреев в законе Торы и Талмуда, второй – из идеи ассимиляции, третий – из идеи реформизма, а четвёртый – из идеи политического сионизма – создания государства Израиль, который был действенен в условиях острого глобального противостояния и сегодня потерпел поражение. Задачу гиперсионизма Шмулевич формулирует так: «Евреи должны вернуться к той роли, которую они и так стихийно уже начали играть в мировой европейской цивилизации и которая, собственно, является заповедью иудаизма – быть силой, которая направляет человеческую цивилизацию, которая задает стандарты человеческой цивилизации»[793]. «Гипер» значит «вне», «наружу». И если политический сионизм был направлен вовнутрь (все евреи должны жить в Сионе), то гиперсионизм выходит за тесные пределы очерченных границ. «Гиперсионизм говорит: не еврей для Сиона, а Сион для еврея. Если сам Сион одухотворён физическим присутствием евреев, находится в центре еврейского государства, то и всякое место, где живёт еврей, становится Сионом»[794].

Фактически Шмулевич иными словами излагает всё ту же ноахистскую концепцию Э.Бенамозега.

Говоря о территории Израиля, Шмулевич выделил необходимость занять «естественные границы по Нилу и Евфрату, установленные Торой» (и логичные с точки зрения стратегии), что и называют «Великим Израилем». Второй этап наступления – распространение гегемонии государства Израиль на весь район Ближнего Востока. И в этом плане, как показал Шмулевич, «арабская весна» – это благо для Израиля. Описав картину постепенного погружения мусульманского мира в состояние хаоса в результате распада и переформатирования, он указал: «…Это будет положительным развитием событий для евреев. Хаос – лучшее время, чтобы взять ситуацию под контроль и включить еврейскую цивилизационную систему… Теперь мы должны взять полный контроль в свои руки… Мы будем не просто покупать арабскую элиту, а сами кормить её с рук и воспитывать… В чём тайна любой устойчивой политической системы? Общество даёт личности все возможности для развития, а личность несёт обязательство перед обществом. Человек, который получает свободу, одновременно должен получать инструкцию, как этой свободой пользоваться. И эту инструкцию человечеству напишем мы, евреи… Еврейский расцвет приходит снова в огне арабских революций»[795].

 

Карта «Великого Израиля»

 

При этом речь идёт не обязательно о военном контроле и силовом присутствии, но и об интеллектуальном и экономическом влиянии. Главное – включённость территории в общее поле, в центре которого находится Израиль. Поэтому задача ставится превратить Израиль в ведущую интеллектуальную и экономическую державу постиндустриального мира. Массовыми методы достижения этого станут в 2011–2012 гг., а к 2018 году гиперсионизм должен стать ведущим движением.

Таким образом, если раньше сионизм выступал в качестве политики, использовавшей религиозный фактор, то теперь израильская элита превращает саму религию в политический фактор. Как указывает Шмулевич, «гиперсионизм выводит мистику на политический уровень»: – «В основе нашего движения – каббала, она превращается в политический ресурс», – пишет он. То есть, каббала – это идеология, это политическое оружие, позволяющее еврейской цивилизации, основанной на иудаизме, стать мировой цивилизацией.

«Мы рассматриваем иудаизм не как племенную религию, а как цивилизацию, мировую цивилизацию, которая должна стать главной действующей идеологической силой человечества». Она должна занять место американских цивилизационных стандартов и американской культуры, которая сейчас доминирует. Поскольку Израиль является центром силы «искр святости», то задача – освобождение и заселение Земли Израиля, строительство Храма, который должен стать духовным центром человечества, создание «справедливого порядка» и «распространение этой святости на весь мир»[796].

В связи с этим интересен следующий пример установления «опеки» со стороны Израиля над арабским миром. Из‑ за растущей напряжённости в регионе Саудовская Аравия поручила старейшей израильской охранной компании G4S (Group4Securicor) обеспечение безопасности паломников во время хаджа в Мекку (зона безопасности, в которой занято 44 тыс. сотрудников G4S, включает аэропорт в Дубае и район Джидды и в ней работает). И с 2010 года здесь тайно действует филиал этой компании Al‑ Majal G4S, имея возможность собирать персональные данные не только о паломниках, но и о пассажирах, летящих через Дубай (формально он принадлежит датско‑ английской компании). При этом сама G4S занимается не только охраной и поставкой охранного оборудования, но и участвует в допросах палестинцев, находящихся в израильских тюрьмах[797].

Шмулевича можно было бы отнести к маргинальным экстремистам, если бы он не повторял основные идеи изложенного ещё в 1982 году стратегического замысла Израиля, известного как «план Инона» и направленного на достижение регионального превосходства израильского государства путём дестабилизации и «балканизации» соседних арабских государств, который фактически воспроизведён в проекте «Новый Ближний Восток». Речь идёт о «Стратегии Израиля в 1980‑ х годах», подготовленной Одедом Иноном, израильским журналистом, прикомандированным к Министерству иностранных дел Израиля, и опубликованной впервые на иврите в феврале 1982 года в издании Информационного отдела Всемирной сионистской организации – журнале «Кивуним» (Пути). В том же году Ассоциация Арабо‑ Американского университета опубликовала перевод текста, сделанный израильским публицистом Израэлем Шахаком, который стал широко известен после перепечатки его в октябре 2013 года на сайте известного исследователя М. Чоссудовского Global Research [798].

Как написал Чоссудовский в своём предисловии к статье, «опубликованный ниже документ касается создания “Великого Израиля” и является краеугольным камнем влиятельного движения сионистов, которое сегодня представлено в правительстве Нетаньяху (фракция партии Ликуд)… Войну в Ираке, в Ливане в 2006 году, в Ливии в 2011 году, а также продолжающуюся войну в Сирии и процессы смены режима в Египте в сегодняшних условиях следует рассматривать как часть плана сионистов на Ближнем Востоке». Этот план основывается на двух основных положениях, которые определяют выживание Израиля: 1) он должен стать региональной имперской державой; 2) он должен осуществить разделение арабских государств. Размер этих государств будет зависеть от их этнического или религиозного состава, при этом выделение государств на религиозной основе стало бы источником моральной легитимизации самого Израиля.

Надо отметить, что идея фрагментаризации арабских государств – это постоянная тема сионистского мышления[799], но публикация Инона, как указал Шахак, представляет собой точный и подробный план, основанный на разделении всей территории на мелкие государства и роспуск всех существующих арабских государств. При этом Шахак обратил внимание на то, что, хотя у официальных лиц Израиля чрезвычайно сильна связь с неоконсерваторами, выражающаяся в идее «защиты Запада», на самом деле эта идея формальна, так как реальная их цель – превратить Израильскую империю в мировую державу.

Важно и то, что запланированный «хаос в мусульманском мире» Израиль осуществляет чужими руками, оставаясь в тени и действуя через спецслужбы, поддерживая миф о себе как «жертве исламизма». В этом плане до сих пор актуально объяснение Шахака относительно того, почему публикация «плана Инона» не представляет для него опасности. Указав, что опасность эта может исходить только от арабского мира и из США, он подчеркнул: «Арабский мир до сих пор демонстрировал свою абсолютную неспособность к подробному и рациональному анализу израильско‑ еврейского общества… В такой ситуации даже те, кто кричит об опасностях израильского экспансионизма (которые вполне реальны), делают это не из‑ за фактических и детальных сведений, но из‑ за веры в миф.. . Израильские специалисты предполагают, что в целом арабы не обратят внимания на их серьёзные дискуссии о будущем». То же происходит и в США, и, как указывает Шахак, «поскольку существует ситуация, в которой Израиль является действительно закрытым обществом для остального мира, так как мир хочет закрыть глаза, публикация и даже начало реализации такого плана являются реалистичными и осуществимыми»[800].

Итогом нагнетания на арабском Востоке и демонизации «радикального ислама» – этого детища западных спецслужб, а также вследствие войн и конфликтов, теперь уже ставших здесь постоянным явлением, началось катастрофическое ухудшение положения местных христиан. Они стали главными жертвами американско‑ израильской стратегии. Как написал о них исследователь Гай Бехор, «в прошлом их защитником был арабский национализм, и они были самыми рьяными поборниками и лидерами панарабизма. Но сегодня, когда главный фактор жизни – религиозный или политико‑ религиозный, жизнь христиан становится невыносимой»[801].

К моменту «арабской весны» в странах Ближнего Востока и Северной Африки проживало около 20 миллионов христиан (28 христианских конфессий), при этом три четверти – в Ливане, Сирии, Ираке, Иордании и Египте. В процентном отношении больше всего христианского населения было в Ливане (34, 2 %) и Сирии (16, 7 %). Христиане здесь жили преимущественно компактно и были представлены в основном различными этническими группами, среди которых немало арабов, турок и персов. Ухудшение положения коснулось всех.

В Ираке христиане оказались в тяжелейшем положении после свержения режима Саддама Хусейна: и сунниты, и шииты стали вытеснять их из страны, называя «крестоносцами, преданными войскам США». При Хусейне христианская община занимала прочные позиции в иракском обществе, но в той анархии, которая воцарилась после прихода американцев, насилия и убийства стали повсеместным явлением. Восстановили и джизью – специальный налог на христиан, отменённый более ста лет назад. Дошло до того, что глава Англиканской церкви в Ираке, обвинив Лондон и Вашингтон в проведении «недальновидного курса» в отношении Ирака, заявил, что этот курс создал угрозу «самому существованию христианских общин в регионе». По данным местной Христианской мирной ассоциации, если до американской операции христиане составляли 800 тысяч человек, то после – только 450 тысяч[802]. Крупная волна гонений на христиан поднялась в сентябре 2006 года в ответ на провокационную Регенсбургскую речь Бенедикта XVI. В результате по крайней мере 60 % церквей Багдада закрылись из‑ за угрозы атак экстремистов, а багдадская городская христианская община до войны была самой крупной на всём Ближнем Востоке.

Исход христиан продолжился и из Ливана, дехристианизация в 2011 году коснулась и Сирии. Но особенно тяжёлой ситуация оказалась в Израиле и в Палестинской автономии. В результате невыносимых условий, вызванных непрекращающимся арабо‑ израильским конфликтом, экономическими трудностями, безработицей и политикой притеснения со стороны Израиля, численность местного христианского населения катастрофически сокращается. Если в конце Второй мировой войны христиане составляли 15 % от населения Палестинской автономии (включая Сектор Газа), то сейчас их осталось только 1, 5 %. В Иерусалиме, где в 1940 году проживало 45 тысяч христиан, сейчас их только 15 тысяч – 2 % от населения города. Вифлеем и Назарет также не являются больше городами с преобладающим христианским населением. Этот исход христиан называют «тихим трансфером».

Израиль обвиняет в этом самих палестинцев, утверждая, что рост исламского экстремизма и победа ХАМАС на выборах поставили христиан под угрозу, хотя обходится молчанием тот факт, что процентное соотношение христиан снижается уже в течение десятилетий. Согласно доводам Израиля, решение христиан покинуть землю, где жили их предки, – это реакция на «столкновение цивилизаций», где фанатичный ислам противостоит иудео‑ христианскому Западу, и что, только борясь с джихадистами, можно улучшить участь преследуемых христиан. Но при этом опять‑ таки умалчивается тот факт, что христианское меньшинство палестинцев, столетиями жившее на Святой Земле, продолжает играть ведущую роль в определении палестинского национализма и сопротивления израильской оккупации, разоблачая, таким образом, концепцию Хантингтона‑ Левиса и демонстрируя, что речь идёт не о войне религий, а о борьбе между коренными жителями и западными колонизаторами. Не случайно в самом Израиле христиане составляли костяк коммунистической партии – единственной не сионистской партии, разрешённой в Израиле на протяжении десятилетий. Христиане составляли ядро и широкого светского национального движения палестинцев, помогая определиться в борьбе. Именно потому Израиль и заинтересован в исходе христиан, обвиняя мусульман в запугивании и насилии[803].

В реальности снижение числа христиан объясняется и более низким уровнем прироста их населения, и подавлением Израилем палестинцев как внутри страны, так и на оккупированных территориях. Эта политика проводилась втихомолку десятки лет, но за последние годы, со строительством заградительной стены и многочисленных пропускных пунктов, она резко усилилась. Отъезд христиан выгоден Израилю, поскольку без них легче убедить «мировое сообщество» в том, что этому государству угрожает только один враг – фанатичный ислам, а палестинская национальная борьба – это лишь прикрытие для джихада и отвлечение от столкновения цивилизаций, при котором Израиль выступает как бастион Запада.

Показательно и то, что, поощряя усиленный отток местного христианского населения, израильские власти не препятствуют усиленному заезду в Израиль американских евангелистов. Их переселение и колонизация земель финансируются такими организациями движения христианского сионизма, как «Христиане за Израиль», «Христианское посольство в Иерусалиме» и другими.

Чем же в этих условиях определялась политика Бенедикта XVI? Видимо, самым существенным фактором здесь стало то, что утверждённый в результате «диалога» с иудеями католический взгляд на Израиль, по сути, воспроизводит подход христианского сионизма. Раз католики признают неизменность избранности иудеев и вечность Израиля как «исторический факт и предзнаменование в Божественном плане», то они не могут осуждать курс израильского правительства на восстановление его государства в границах Древнего Израиля. Но в то же время Ватикан не может позволить себе и открыто поддерживать захватническую политику израильтян, ведущую к исходу христиан из Ближнего Востока. Отсюда непоследовательность и неопределённость позиции понтифика и вместе с тем двойной стандарт в оценке: никогда прямо не критикуя Израиль, Св. Престол концентрировал своё внимание исключительно на нетолерантности мусульман. Только после операции «Литой свинец» (бомбардировки Израилем Сектора Газа) Ватикан устами главы Совета по вопросам мира и правосудия кардинала Ренато Мартино позволил себе дать жёсткую оценку политики Израиля, назвав Сектор Газа «большим концентрационным лагерем», что тут же вызвало негодование представителя израильского МИД Палмора, осудившего советника папы римского за «использование лексики пропагандистов ХАМАС».

Особенно очевидной эта встроенность Ватикана в американо‑ израильский альянс стала во время натовской агрессии в Ливии. Он не только не осудил эту агрессию, но вошёл в контакт с нелигитимным «национальным переходным советом», а после зверского убийства М. Каддафи и его сына Мутассима послушно присоединился к лагерю стран‑ агрессоров в их оценке ситуации. В сделанном в связи с этим заявлении Ватикана говорилось: «Весть о смерти полковника Муаммара Каддафи закрывает чрезвычайно долгую и трагическую фазу кровавой борьбы за свержение жёсткого и подавляющего режима. Это драматическое событие ещё раз наводит на мысль о неизмеримом человеческом страдании, которым приходится расплачиваться за утверждение и крах всякой системы, основанной не на уважении достоинства личности, а на преобладающем утверждении власти. Поэтому теперь нужно надеяться, что, избавив ливийский народ от дальнейшего насилия, вызванного духом реванша или мести, новые правители смогут как можно скорее начать необходимый процесс умиротворения и восстановления – при всеобщем участии, на основе справедливости и права, и что международное сообщество окажет щедрую помощь в восстановлении страны»[804].

Данная позиция Ватикана говорит о том, что он открыто поддержал варварские методы глобальной трансформации мира, что выявило его истинное отношение и к исламу, и к христианству. Высказываясь публично за «осовременивание» и «европеизацию» ислама, требуя от него большей терпимости, Ватикан на практике солидаризировался с его наиболее радикальными кругами – исламистскими боевиками, прикрывающимися исламской верой, но не имеющими к ней никакого отношения.

Но тут встаёт ещё более серьёзный вопрос. Поддержав радикальный ислам, Ватикан нанёс удар по местным христианам, для которых «арабская весна» обернулась «холодной зимой». То есть он сознательно пожертвовал христианами арабского мира ради содействия реализации американского геополитического проекта «Новый Ближний Восток».

Ту же позицию занял Св. Престол и в отношении военных событий в Сирии. Показателен такой факт. 5 сентября 2011 года в ходе встречи Н. Саркози с маронитским патриархом Церкви Антиохии и всего Востока последний был проинформирован о том, что в результате планируемого на ноябрь военного вмешательства в Сирию для обеспечения прихода к власти «Братьев‑ мусульман» восточные христиане не смогут больше здесь оставаться и должны готовиться к исходу и перемещению в Европу. В этих условиях с молчаливого согласия Св. Престола западная католическая пресса не только не поддержала христиан Востока, но, напротив, ополчилась против маронистского патриарха и его заявлений, направленных против международного вмешательства для смещения режима в Сирии, обвиняя его в «сговоре» с «диктатурой Асада».

 

Настоятельница монастыря св. Якова в Сирии Агнес‑ Мариам де ля Круа

 

Как заявила в связи с этим в своём интервью игумения сирийского монастыря св. Якова Агнес‑ Мариам де ля Круа, «я разочарована католической прессой, которая слепо следует линии поведения, продиктованной хозяевами мира, и которая повторяет как попугай то, что вволю распространяют ведущие средства массовой информации… никто не осознаёт, что мы погружаемся в тоталитаризм куда более оголтелый и опасный, нежели эти мелкие авторитарные режимы, которые собираются скинуть». «Союз “Братьев‑ мусульман” с Западом, – сказала она далее, – стал скандалом и для христиан, и для мусульман, которые не хотят, чтобы религия доминировала над светским началом. Западные державы поддерживают это, поскольку они нуждаются в системе, позволяющей им под прикрытием верности религии подчинять себе массы. Они боятся христиан, которые в соответствии с учением Евангелия по своей воле выбирают Добро или Зло и сами отвечают за свои мысли, слова и поступки в отличие от мусульманского фундаментализма»[805].

 

Глава 32

«Великий теоретик диалога»

 

Если отношения Бенедикта XVI с мусульманами начались со скандала и стимулировались твёрдым намерением Ватикана реформировать ислам, то отношения с иудаизмом, как и при Иоанне Павле II, развивались по пути дальнейших уступок последнему. Иудейское сообщество хорошо восприняло избрание Ратцингера, прекрасно понимая, что прошлое нового папы, а именно его пребывание в своё время в рядах Гитлерюгенда и служба в немецкой зенитной батарее, делали его достаточно уязвимым и зависимым, чтобы оказывать давление для обеспечения «правильной» позиции. В этом отношении действительно глубоко символичен тот факт, что в момент перехода Католической церкви к заключительному этапу «покаяния» («тешува») во главе её стоял папа‑ немец с нацистским прошлым.

Но не это определяло особый характер отношений между Ратцингером и иудеями. В соответствии с утверждениями некоторых исследователей (среди которых и аббат Луиджи Билля), как и в случае с Войтылой, предки Ратцингера по материнской линии были выходцами из иудейской общины[806]. Его прабабка Мария Елизавета (Бэтти) Таубер, принявшая католицизм, происходила из семьи Якова Таубера и Жозефины Кнопфельмахер, в роду которых были раввины. Причём, предком Жозефины был крупнейший галахический авторитет XVI века (Галаха – законодательная часть Талмуда), главный раввин Праги Йехуда Лива бен Бецалель, известный как Махараль из Праги («Махараль» – аббревиатура слов «Марину» – «Наш Господь», «харав» – «великий раввин» и «лев»). Это один из главных мудрецов‑ каббалистов в иудейской истории, основатель пражской йешивы и общества по изучению Мишны, внёсший особый вклад в теорию познания[807]. Чётко разделяя религиозное и научное знание, он пользовался большим авторитетом среди неиудеев благодаря своим знаниям в области математики, астрологии и других наук, в том числе тайных. Считается, что с ним часто общался сам император Священной Римской империи Рудольф И. Наследие Махараля настолько значимо, что, хотя он не имел прямых последователей, каждое направление в иудаизме считает его одним из своих учителей. В частности, его рассматривают как предтечу хасидизма, гуманизма и религиозного сионизма[808]. Именно с именем Махараля связана и иудейская легенда о Големе – искусственном человеке, созданном раввином из глины с помощью соответствующих магических ритуалов для защиты иудеев от преследований. Однажды, выйдя из‑ под контроля своего хозяина, он начал убивать мирных жителей, в силу чего бен Бецалель вынужден был его уничтожить.

Эти факты из родословной Ратцингера объясняют его глубокий интерес и симпатию к иудаизму, увлечение трудами Мартина Бубера, который сыграл важную роль в его идейном формировании. Интересные подробности в этой связи сообщает Поль Жиньевски в своей статье «От Иоанна Павла II к Бенедикту XVI: та же еврейская политика? », опубликованной через два месяца после избрания Ратцингера папой.

 

Памятник раввину Йехуде Лива бен Бецалелю в Праге

 

Задавшись вопросом, чем будет определяться политика нового понтифика, он отметил: «Мы не рискуем сильно ошибиться, предсказав, что Бенедикт XVI предрасположен всей своей прежней деятельностью в плане иудео‑ христианских отношений стать, с еврейской точки зрения, “хорошим” папой и что он будет этого желать. Один журналист, отметив преемственность между новым и старым папами, назвал Бенедикта XVI “хранителем войтыловского храма”. А Йозеф Ратцингер назвал своего предшественника “Иоанном Павлом II Великим”. Ещё во время своего обучения в семинарии он увлёкся Мартином Бубером, немецко‑ еврейским, а затем израильским философом, великим теоретиком диалога, сближения и мира между противниками. Будущий папа имел также долгие беседы с другими еврейскими философами, в частности с Эммануэлем Левинас. Но в особенности в качестве профессора теологии и (с 1981 г.) префекта Конгрегации доктрины веры (который определяет курс и следит за работами теологов и религиозным образованием) он был постоянным сотрудником Иоанна Павла II, главным редактором понтификальных текстов, в первую очередь посвящённых иудеям и еврейскому государству. Он был в значительной мере творцом исключительных успехов папы, инициатором политики покаяния за преследования и очищения памяти. Идеи Йозефа Ратцингера мы находим в формулировках Иоанна Павла II. В интервью, данном в 1990 году американскому еврейскому ежемесячнику Midstream, Йозеф Ратцингер, говоря о готовящемся тогда новом Катехизисе Католической церкви и о “глубокой” преемственности между Ветхим и Новым Заветами, заявил: “При написании Катехизиса нашим намерением было показать, что без Ветхого Завета и без постоянных контактов с живым и вечным иудаизмом христианский мир не может быть верен своим собственным истокам”» [809].

О симпатии Ратцингера к иудаизму свидетельствует и директор Центра библейской теологии им. св. Павла Скотт Хан, заявивший в своём интервью агентству Zenit в июле 2005 года: «Папа Бенедикт XVI является сам крупным библейским теологом, пропитанным идеями Отцов и учителей Церкви, особенно св. Августина и св. Бонавентуры, а также иудейской и раввинистической традициями. Я не думаю, что найдётся другой папа со времён св. Петра, который в такой степени изучил бы древних раввинов» [810].

Заметную роль Ратцингера в налиживании отношений с еврейской общиной в бытность его кардиналом выделил также после избрания его папой и главный раввин России Берл Лазар, напомнивший, что именно под его руководством в 2000 году была издана книга «Память и Согласие: Церковь и ошибки прошлого», где приводятся документы, указывающие на упущения и ошибки Католической церкви в отношении евреев. И именно он руководил публикацией в 2002 году книги «Еврейский народ и его Священные Книги», в которой выражалось сожаление, что некоторые тексты христианской Библии, где осуждались поступки отдельных иудеев, использовались для оправдания антисемитизма[811].

 

Иоанн Бенедикт ХVI в Кёльнской синагоге

 

Что же нового внёс Бенедикт XVI в сближение с иудаизмом? Как указал один из исследователей, если папа Иоанн Павел II показал, каким должно быть общение, то Бенедикт XVI – что именно надо обсуждать в процессе общения[812]. Будучи в первую очередь теологом, главное внимание он уделил «общим корням» и общему «богатому духовному наследию», стремясь найти такую единую и исчерпывающую теологическую формулу, которая отразила бы полноту двух абсолютно несовместимых идей – искупления Христа и вечность завета Бога с иудеями.

Найденная Бенедиктом XVI формула заключалась в следующем. Для христианства теологически важно и даже необходимо, чтобы евреи продолжали придерживаться иудаизма и не принимали христианства. По его утверждениям, Иисус не завершил исполнение мессианских пророчеств и мир ещё «недоискуплён», а завершится искупление мира лишь со Вторым Пришествием. Поскольку же евреи не могут признать Иисуса Мессией, пока вся мессианская работа не будет завершена, их непризнание Иисуса Мессией постоянно напоминает христианам о незавершённости глобального процесса искупления мира. Лишь при Втором

Пришествии евреи смогут согласиться с мессианством, а пока этого не произошло, они в принципе не должны становиться христианами. Таков был инновационный вклад Бенедикта XVI в теологию христианско‑ иудейских отношений.

Одним из первых знаков дружбы нового папы стало посещение им летом 2005 года во время Всемирных дней молодёжи Кёльнской синагоги и принятие там участия в богослужении. А в апреле 2008 года, во время своей поездки в США, за несколько часов до иудейской Песах понтифик посетил синагогу «Парк‑ Ист» в Нью‑ Йорке, став первым понтификом, побывавшем в американской синагоге. Визит этот носил камерный и закрытый характер, став частным делом понтифика, – он не только не был показан по телевидению, но и отсутствовал как пункт в официальной программе. Опубликованным оказалось только краткое выступление папы перед его уединением с иудейской делегацией, в которой он заявил: «Я особо заверяю вас в своей близости в это время, когда вы готовитесь прославлять великие деяния Всемогущего и петь хвалу Тому, кто сотворил чудеса для Своего народа.

Прошу всех вас передать мои приветствия и наилучшие пожелания членам иудейской общины. Да будет благословенно имя Господне! ». Бенедикту XVI преподнесли здесь подарки – чеканное блюдо для седера – ритуальной семейной трапезы во время Песах, Агаду (историю исхода из Египта) и пачку мацы, на что он заявил: «Я буду есть её завтра вечером», заслужив одобрительный смех аудитории[813].

 

Бенедикт ХVI в синагоге «Парк‑ Ист» с раввином Шнайером

 

Продемонстрированное папой стремление к сближению вписывалось в более широкую перспективу.

В 2005 году Католическая церковь торжественно отметила 40‑ летний юбилей Nostra aetate, которую кардинал Каспер назвал только «началом процесса примирения и мира», отметив, что «необходимо написать ещё много исторических и теологических работ», так как христианская теология иудаизма на данный момент носит «фрагментарный» характер[814]. Для стимулирования более глубокого ознакомления католиков с иудаизмом значительная группа католических кардиналов и епископов в конце марта 2006 года впервые посетила йешива – религиозные иудейские школы[815].

В целях углубления теологии иудаизма Св. Престол стал разрабатывать «инновационные» подходы. Одним из таких шагов, направленных на искоренение самого корня антисемитизма, стала попытка фактической реабилитации Иуды Искариота, на которую пошли церковные чиновники. В январе 2006 года глава Папского совета по вопросам истории, монсеньор Вальтер Брандмюллер и писатель Виттори Масури – оба близкие друзья Бенедикта XVI – заявили, что образ Иуды стал жертвой «теологической инсинуации», которая послужила затем толчком к появлению и развитию антисемитизма, и что они намерены продвигать в массы идею, что он не был предателем, а лишь исполнял волю Божью, как и остальные участники этой истории. Проект был одобрен самим папой, посчитавшим, что он может оказать серьёзную помощь в налаживании отношений между христианами и иудеями.

Для продвижения новой трактовки образа Иуды Масури и Брандмюллер впервые организовали совместно с Географическим национальным обществом публикацию найденного в XX веке апокрифического текста «Евангелие от Иуды», принадлежащего одной из гностических сект, в соответствии с которым Иуда был единственным, кто понял истинную весть Иисуса Христа и предал Его по Его же просьбе. И хотя, в силу разразившегося среди верующих скандала, Ватикан вынужден был выступить против этого текста, брешь была пробита.

После этого стали появляться многочисленные книги об Иуде, выставляющие его в положительном свете, а в ноябре 2008 года ему был посвящён целый коллоквиум, организованный совместно ассоциацией Иудейско‑ христианская дружба Франции (ИХДФ) и Бнай Брит. Материалы его были опубликованы в последнем за 2009 год номере журнала Sens («Смысл»), являющегося органом ИХДФ. Как заявил первый докладчик Алэн Леллюш, являющийся председателем ложи Бнай Брит Бен Гурион в Париже, идея проведения данного коллоквиума принадлежала её бывшему председателю Ёжену Лейба. Темы докладов были следующие: «Литературный анализ некоторых выдержек из Нового Завета, посвящённых Иуде», «Другой взгляд на Иуду», «Эксплуатация мифа об Иуде в многовековой молве» и другие. В каждом из них полностью искажался образ Иуды, данный в Новом Завете. Вот, в частности, некоторые основные положения доклада профессора А. Абекассиса: «Иуда предатель, его любовь к деньгам… – всё это абсурдные шаблоны или выдумки», «Св. Иоанн ненавидел Иуду и ревновал к нему. Он несёт главную ответственность за негативный образ Иуды, сложившийся у христиан», «Иуда не предавал Христа, напротив, он хотел его спасти», «В Гефсиманском саду, когда Иисус молился, Иуда один не спал. Его вера во Христа была полной, он больше всех в него верил», «Иуда был жертвой заговора», «Историю Иуды надо пересмотреть». «Это, – заключил Абекассис, – наконец, будет способствовать завершению антииудейской полемики, скрытой в имени Иуды и в том образе, который о нём создал Иоанн и который переняла Церковь»[816].

Новаторским стало и выступление папы в сентябре 2008 года перед делегацией представителей французского иудейского сообщества во время посещения Парижа, в ходе которого он не только повторил известную фразу папы Пия XI «мы, христиане, являемся духовными семитами и не можем быть антисемитами», но и пошёл на то, чтобы процитировать вавилонский Талмуд, желая показать общность учений двух конфессий. Это явилось уникальным случаем в истории папства – на такое не решился даже Иоанн Павел II. Поэтому не случайно Давид Нёхоз, генеральный секретарь ивритоязычного Католического викариата в Израиле назвал этот акт «молчаливой революцией» [817].

Ещё одним новшеством стало приглашение Бенедиктом XVI на общее заседание Синода епископов в октябре 2008 года главного раввина Хайфы Шеара Иешува Коэна, что стало также первым случаем присутствия на таком собрании некатолика. Он выступил перед собравшимися с докладом на тему о центральном значении иудейского Писания в иудейской традиции, хотя темой Синода была «Слово Божье в жизни и миссии Церкви». Коэн является членом постоянной рабочей двусторонней израильско‑ ватиканской комиссии, регулярно собирающейся для подготовки заключения юридическо‑ финансового соглашения, касающегося церковной собственности и налоговых льгот на доход от коммерческой деятельности христианских сообществ и юридического статуса Католической церкви в Израиле. Судя по всему, результаты этих переговоров во многом зависят от степени поддержки со стороны Ватикана усилий Израиля, направленных на достижение его целей. Так что Коэн, видимо, имел полное основание заявить, обратившись к собравшимся: «Мы надеемся на вашу помощь как религиозных руководителей… в деле защиты, протекции и спасения Израиля, одного и единственного суверенного государства “людей Писания”, от рук его врагов». Относительно приглашения он заявил, что они «высоко оценивают последствия этого жеста» и что его присутствие является «очень показательным»[818].

 

Раввин Шеар Иешува Коэн на заседании Синода епископов

 

Действительно, показательно, что именно на этом заседании Синода в главном докладе было указано, что «отношения между христианами и иудеями должны стать объектом, касающимся не только специалистов «диалога», но и всех христиан» – то есть была выделена как раз та задача, решением которой был так озабочен уже цитированный нами Поль Жиньевски – «просвещать» и мобилизовать католические «низы», не знакомые с теоретическими новшествами богословов. Было подчёркнуто, что это требует конкретного поведения: всегда говорить об иудеях в настоящем времени, считать выживание иудейского народа духовным фактом, принять универсальное значение иудаизма, избегать любой теологии замещения в христианском чтении, при христианском прочтении Ветхого Завета оставлять место для иудейского прочтения и разделять вместе с иудеями эсхатологическое ожидание.

Всё это свидетельствовало о том, что, в соответствии с планами Жюля Исаака, Католическая церковь окончательно перешла к «учению уважения» и начинает готовить мир к приходу иудейского Машиаха.

Пользуясь крайне толерантным отношением к себе со стороны понтифика, иудейское руководство позволило себе активно вмешиваться уже во внутренние дела Св. Престола. Примером этого стала история с британским епископом Ричардом Уильямсоном, одним из четырёх епископов Братства св. Пия X, с которых в январе 2009 года Бенедикт XVI снял отлучение. Однако буквально накануне этого события шведское телевидение показало интервью с Уильямсоном, снятое ещё в ноябре 2008 года (! ), в котором последний заявил, что нацисты во время Второй мировой войны не использовали газовые камеры для истребления евреев, а само число погибших в концлагерях евреев сильно преувеличено и составляет в реальности 200–300 тысяч человек. Было ли совпадение этих двух событий случайно или оно было специально организовано, неизвестно, но решение папы о снятии отлучения с Уильямсона тут же вызвало резкое негодование широкой еврейской общественности и руководства иудейских общин. Главный раввинат Израиля в знак протеста решил разорвать официальные отношения с Ватиканом, поставив под вопрос планируемую поездку папы в Израиль, а директор раввината Одед Вейнер заявил, что «без публичного извинения и пересмотра (решения папы. – прим. О.Ч.) будет трудно продолжить диалог».

 

Епископ‑ лефеврист Ричард Уильямсон

 

Всё это вынудило Бенедикта XVI долго оправдываться и объясняться за свой поступок. Папа велел Уильямсону «безоговорочно и публично» отмежеваться от своих позиций, заявив при этом, что он был не в курсе заявлений епископа и что считает его взгляды совершенно неприемлемыми и решительно их отвергает. Официальный представитель Ватикана Федерико Ломбарди выразил надежду, что после заявлений понтифика главный раввинат пересмотрит своё решение и продолжит «плодотворный и умиротворённый» диалог. Однако уже известный нам главный раввин Хайфы Коэн подчеркнул в интервью газете Jerusalem Post, что для возобновления отношений с израильской иудейской общиной Уильямсон должен публично отказаться от своих предыдущих заявлений о Холокосте. «Я разделяю усилия папы, направленные на восстановление единства в Церкви. Но он должен понимать, что таким образом он косвенно обидел евреев. Мы ждём, что он сделает всё от него зависящее, чтобы исправить ситуацию», – отметил Коэн[819].

Более определённо высказаться о неприемлемости отрицания Холокоста призвала папу и Ангела Меркель. Это произошло в условиях, когда прокуратура Регенсбурга завела уголовное дело на епископа Уильямсона, а многие немецкие католики заявили о своём выходе из Церкви. После длительного разговора с Меркель Бенедикт XVI снял Уильямсона с поста главы католической семинарии Да Реха в Буэнос‑ Айресе. Как передала Deutsche Welle, в ходе конструктивного разговора понтифик и Ангела Меркель подчеркнули важность «постоянного напоминания» о трагедии Холокоста. Наконец, 12 февраля Бенедикт XVI принял еврейскую делегацию из глав 60 крупнейших объединений и вновь заверил их в своей абсолютной преданности курсу на сближение с иудаизмом.

Между тем, епископ Уильямсон, хотя и извинился за то, что создалась сложная ситуация, от взглядов своих не отказался[820], что вызвало горячую дискуссию внутри Церкви, так что Бенедикт XVI вынужден был через два месяца после начала скандала обратиться с объяснительным письмом к епископам. В нём говорилось, что он вынес из этого события важный урок, поскольку снятие отлучения должно было быть лучше организовано, и выражалась благодарность «еврейским друзьям, которые помогли устранить недоразумение»[821]. Папа сместил с занимаемого поста кардинала Дарио Кастрильона Ойоса, принявшего решение вернуть в лоно церкви епископа Уильямсона, и решил оставить решение об отлучении в силе, пока епископы‑ лефевристы не будут готовы проявлять уважение к другим конфессиям[822]. Только после этого состоялась встреча папы с представителем главного раввината Израиля Давидом Розеном, положившая конец напряжённости в двусторонних отношениях.

В мае 2009 года состоялась, наконец, самая трудная поездка понтификата Бенедикта XVI – «паломничество с политическим уклоном» (как её назвали журналисты) на Ближний Восток, в ходе которой он посетил Иорданию, Израиль и Палестину, встретившись и с политиками, и с религиозными деятелями разных конфессий. Однако первым местом, что посетил папа, прибыв в Иерусалим, был мемориальный комплекс жертв Холокоста «Яд ва‑ Шем» и Стена плача, после чего последовала встреча с двумя главными раввинами Иерусалима. Но и здесь понтифик остался верен свой гибкой линии: хотя он всячески подчёркивал приверженность иудейско‑ католическому «диалогу», израильские политики и раввины так и не дождались от него услышать извинение от имени Ватикана за пассивную позицию Церкви во время Второй мировой войны. Как было указано в редакционной статье израильской газеты Haaretz, «в речи папы отсутствовало одно главное слово – “простите”»[823].

 

Бенедикт ХVI на встрече с двумя главными раввинами Израиля

 

Онако, хотя в Иерусалиме было произнесено много речей, папа, чтобы не раздражать Израиль, ушёл от всех острых политических вопросов. Когда глава шариатских судов Палестины шейх Тайсир аль‑ Тамими на Межрелигиозной ассамблее в Иерусалиме заявил, что ислам и христианство должны объединиться против «израильской оккупации и помочь созданию независимой Палестины», и обратился к папе с призывом осудить преступления государства Израиля и призвать израильское правительство остановить агрессию против палестинского народа, Бенедикт XVI тут же покинул собрание[824]. Он также не посетил церковь евреев‑ католиков, перешедших в католицизм из иудаизма и обречённых на роль маргиналов. Он не стал поднимать щекотливую тему о передаче имущества и недвижимости Католической церкви в её распоряжение[825]. А в Назарете, как заметили комментаторы, жители города радовались не столько визиту папы, сколько внезапному преображению города: «Про наш город правительство вспомнило лишь благодаря визиту понтифика. Вдруг на благоустройство одного из важнейших христианских городов нашлись бюджетные средства»[826]. Как точно подметил журналист С. Минин, «когда нужно быть дипломатом, Бенедикт XVI предпочитает роль богослова, честного, как сама правда. Когда нужно быть пастырем для своей паствы, он предпочитает роль дипломата, осторожного до абсурда»[827].

Визит папы в Иерусалим не оправдал всех ожиданий иудейского руководства, зато оно осталось полностью удовлетворено другим крайне важным событием, оценённым им как «решительно позитивное» – посещением Бенедиктом XVI Римской синагоги, являющейся центром жизни старейшей иудейской общины в мире за пределами Израиля. Это произошло 17 января 2010 года, в День христианско‑ католического «диалога» (именно на эту дату, начиная с 1990 г., приходятся встречи теологов обеих конфессий). За несколько часов до прибытия в синагогу в ходе традиционной воскресной проповеди в Ватикане папа, вспомнив «исторический визит» своего предшественника, заявил: «Несмотря на проблемы и сложности между верующими двух религий существует атмосфера большого уважения и диалога, свидетельствующая о том, насколько более зрелыми стали наши отношения при совместном осознании того, что нас объединяет»[828]. А объединяет «в первую очередь, вера в единого Бога, а также защита жизни и семьи, стремление к социальной справедливости и миру». Подчеркнув, что иудеи и христиане «молятся одному и тому же Господу», папа несколько раз напоминал о «близости и духовном братстве» двух религий, закончив свою речь на беглом иврите. Таким образом, встреча прошла успешно, но, как заметил аббат Флориано Абрамович, «единственным, кто на ней отсутствовал, был наш Господь Иисус Христос».

Как и в случае с предшественниками Бенедикта XVI тут возникает риторический вопрос: «Какому же богу молится понтифик? ».

 

Бенедикт ХVI во время посещения Римской синагоги

 

Оценивая данное событие, директор L’Osservatore romano Джованни Мария Виан заметил: «Найдётся мало католиков в XX веке, которые сделали столько же, сколько Йозеф Ратцингер, как теолог, епископ, глава Конгрегации доктрины веры, а теперь и как папа для сближения между иудеями и католиками».

 

Бенедикт ХVI в зале Павла VI с устрашающей подсветкой статуи Христа

 

Показательно в этом плане и отношение Бенедикта XVI к вопросу о беатификации Пия XII. Этот проект был инициирован ещё Иоанном XXIII и Павлом VI, но вызвал недовольство среди иудеев. Пий XII до сих пор подвергается с их стороны острой критике за своё молчание по поводу политики нацизма в отношении евреев, а в экспозиции музея в «Яд ва‑ Шеме» в Иерусалиме имеется соответствующая надпись, вменяющая в вину папе преступления Холокоста. Но для Католической церкви беатификация этого понтифика имеет принципиальное значение, так как его «святость» призвана обеспечить поддержание благородно‑ героического образа католицизма в период нацистского режима и одновременно символизировать собой иудейско‑ католическое примирение нашего времени. Сам Бенедикт XVI в год 50‑ летия смерти Пия XII (2008 г.) устроил масштабную пиар‑ кампанию понтифику, заявив, что тот является чуть ли не главным вдохновителем II Ватиканского собора, обеспечившего экуменическую открытость Церкви (а в документах Собора имеется более тысячи отсылок к его текстам, и имя его встречается более 200 раз).

 

Бенедикт ХVI c новой митрой

 

Но интересно, что в этом вопросе в итоге ни одна, ни другая сторона не заняла категорических позиций, а использовали его для достижения взаимных уступок. Завершению подготовки к беатификации понтифика требовалось только официальное признание чуда, совершённого по его молитвам. Однако в силу того, что представители еврейских организаций добиваются предоставления для независимой экспертизы материалов из ватиканских архивов времён Пия XII, папа объявил, что беатификация не состоится, пока не будут открыты соответствующие архивы, на что уйдёт 6–7 лет[829]. В ноябре 2008 года скандал вокруг Пия XII фактически было решено «замять»: как сообщило католическое агентство Zenit, на иудео‑ католической конференции в Будапеште была принята специальная декларация, в которой было сказано, что «о разногласиях, время от времени возникающих между нами, надлежит говорить в духе взаимного уважения и ни в коем случае не использовать язык, усиливающий напряжение»[830].

 

Бенедикт ХVI утверждает революционные символы

 

В связи с особым интересом Бенедикта XVI к древнему иудейскому наследию надо отметить, что его богословские взгляды – это особая тема, требующая специального анализа. Как написал в своей книге «Странная теология Бенедикта XVI» епископ‑ традиционалист Бернар Тиссье де Мальрэ, рукоположенный епископом Марселем Лефевром, «приходится констатировать, что по двум основным вопросам: отношениям между верой и разумом, с одной стороны, и искуплением – с другой, теология Бенедикта XVI впечатляющим образом отдаляется от Традиции Католической церкви. Это основная причина современного кризиса в Церкви»[831]. Но если разобраться в тонкостях богословских размышлений рядовому католику крайне сложно, то чисто внешние проявления пристрастий понтифика, выразившиеся, в частности, в символике, говорят сами за себя.

 

Папа Бенедикт ХVI приветствует свою паству

 

Особое внимание традиционалистов привлекли митры Бенедикта XVI. В день его «коронации», которую теперь называют «началом апостольского служения» и которая представляет собой событие, имеющее большое символическое значение, на Ратцингера возложили митру, на которой не было ни одного христианского символа, а были лишь изображения оккультного масонско‑ гностического происхождения, главным из которых был бог Пан. В июне 2009 г. он предстал в митре, на которой были изображены 4 звезды Давида. А ещё до этого, в июне 2008 г. папа надел и новый омофор (длинная широкая лента с изображением крестов – принадлежность богослужебного облачения епископа), который тоже стал революцией в сфере символов. Священник Гидо Марини, ответственный за понтификальные торжества, следующим образом объяснил мотивы этого поступка: «Большие революции проявляются всегда в малых вещах. И защита кредо исходит всегда из символов более или менее древних, более или менее забытых и из‑ за этого всегда более сильных. По‑ своему следуя пути, связующему духовное и физическое, Бенедикт XVI совершает великую революцию с помощью малых жестов: пытается придать новый импульс католической религии, используя физическую и символическую силу ритуала, предметов, символов и орнамента»[832]. В данном случае «новый импульс» был придан путём замены пяти традиционных красных крестов с удлинёнными вертикальными линиями на 6 тамплиеровских крестов – изображение их на папском омофоре стало первым в истории Католической церкви случае. Но если 5 традиционных крестов символизируют у католиков 5 ран Христа, то тамплиеровские кресты взяты из символики масонско‑ каббалистической доктрины и имеют антихристианское значение[833]. Примеру Бенедикта XVI последовал и его преемник.

 

Глава 33

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться: