Католическая «этика финансов» как легитимизация спекулятивного капитала

⇐ ПредыдущаяСтр 20 из 28Следующая ⇒

Ватикан всегда активно ратовал за «моральную экономику», что проявилось с особой силой с началом кризиса. Однако то, как он понимает эту экономику в реальности, хорошо демонстрировала его собственная финансовая деятельность, и в первую очередь деятельность Банка Ватикана (ИДР). По данным ряда исследователей, ИДР, капитал которого по итогам 2008 года равнялся 5 миллиардам евро, продолжал заниматься активным отмыванием денег, и в опубликованных тогда расследованиях London Telegraph и Inside Fraud Bulletin Ватикан упоминался в качестве одного из главных «налоговых райков» наряду с Макао и Науру[850]. В силу действующей системы многонационального финансового управления ИДР позволяет различным религиозным организациям хранить их средства в безопасности и избегать любого блокирования или конфискации со стороны недружественного правительства. В этих условиях религиозные организации, в особенности итальянские, могут использовать свои банковские счета, чтобы помочь своим спонсорам избежать регламентирования их деятельности или вывести деньги за рубеж, а поскольку спонсоров много, контролировать эти злоупотребления не представлялось возможным. Так что Ватикан активно проводил офшорные операции, не являясь формально офшорной юрисдикцией, что делало его недоступным для какого‑ либо регламентирования и защищённым от попадания в «чёрные» списки.

По утверждениям некоторых ватиканских источников, положение с финансами Ватикана после прихода Бенедикта XVI представляло собой полный хаос вследствие тех злоупотреблений и махинаций, которые позволяли себе новые члены курии – главным образом епископы и кардиналы из Латинской Америки и Восточной Европы. Всеобщее внимание к финансам Церкви было привлечено и выходом в свет в 2009 году книги «ООО Ватикан» (Vaticano S.p.A), написанной журналистом из Panorama (входящей в издательскую империю Сильвио Берлускони) Джанлуиджи Нуцци на основе 4 тысяч секретных документов ИДР, переданных ему по наследству Ренато Дардоцци, работавшим в составе комиссии по «оздоровлению» ИДР и умершим в 2003 году. В соответствии с ними во время разразившегося в 1993 году скандала «чистые руки» ИДР с помощью сеньора Донато де Бониса разработал сложную систему тайных счетов, которая функционировала в качестве банка внутри банка, с помощью чего шла отмывка грязных денег итальянских мафиози, бизнесменов и политиков высокого уровня[851]. Как заявил исследователь Зизола, «известно, что Ватикан посылал эмиссаров в издательство Chiare Lettere, чтобы не допустить выхода в свет этой книги, и предложил большую сумму денег издателям. Однако книга в итоге вышла, и Ватикан был недоволен Калойа, который не сделал всё необходимое, чтобы этому помешать»[852]. Так что, хотя срок полномочий Калойа истекал только в 2011 году, его сместили раньше, а вместе с ним и его помощников.

Обложка книги «ООО Ватикан»

В конце сентября 2009 года новым главой ИДР вместо Калойа стал Готти Тедески [853], возглавлявший с 1992 года итальянское подразделение испанского Банка Сантандер. Обозреватели выделили несколько причин, по которым выбор пал именно на него. Тедески был близок к госсекретарю Св. Престола Тарчизио Бертоне, которому оказал значительную помощь в наведении порядка в церковных финансах. Далее, по данным некоторых источников, он является членом «Опус Деи» (супернумерарием)[854]. В своё время он основал собственный банк Akros Finanziaria совместно с членом ордена Жанмарио Ровераро, считавшимся долгое время одной из самых важных фигур католического финансового мира (он был убит при невыясненных обстоятельствах в 2006 г.) и сотрудничал с другим опусдеистом, крупным банкиром Джузеппе Гарофано, бывшим президентом Montedison. В отличие от обоих друзей‑ банкиров, оказавшихся замешанными в крупных финансовых скандалах, Тедески удалось построить свою карьеру, не совершив никаких компрометирующих его действий. Он работал также советником банка Sanpaolo IMI и Палаты вкладов и ссуд, куда был приглашён своим другом министром экономики Италии Джулио Тремонти. Наконец, он являлся экономическим обозревателем официальной газеты Св. Престола L’Osservatore Romano и был известен как крупный специалист по финансовой этике, которую преподавал в Миланском католическом университете. Тедески – автор популярной книги «Деньги и рай, глобальная экономика и католический мир», написанной совместно с журналистом и писателем Рино Каммиллери, в которой он отстаивает «превосходство капитализма, вдохновлённого христианской моралью, над капитализмом протестантского толка»[855].

Бывший глава Банка Ватикана Готти Тедески

Именно Тедески инициировал «революционную» идею, изложенную в январском номере L’Osservatore Romano за 2009 год и заключающуюся в том, что преодоление кризиса возможно только путём направления колоссальных инвестиций в развивающиеся страны, которые, будучи вовлечёнными в процесс стабилизации мировой экономической системы, «вытащат» богатые страны. Речь шла фактически о расширенном варианте плана Маршалла, который под предлогом борьбы с бедностью и отсталостью полностью открыл бы рынки развивающихся стран для зарубежных инвесторов и намертво привязал их к западным банкам. Эта идея была повторена тогдашним премьер‑ министром Великобритании Гордоном Брауном в его статье в февральском номере того же журнала, и в тот же день, что вышла статья, он был принят Бенедиктом XVI[856]. Данный проект обсуждался на встрече G20 в Питтсбурге в апреле 2009 года. Другая новаторская идея, изложенная Тедески, заключалась в предложении создать такой общемировой «хороший банк» (good bank), который взял бы на себя финансирование вышеупомянутого планетарного проекта. В качестве крупного специалиста по «этической экономике» Тедески принимал участие и в подготовке энциклики Caritas in Vertí ate, и после того, как она была опубликована, заявил, что папа заслуживал за своё послание присуждения ему Нобелевской премии по экономике (он предлагал вручить её и Гордону Брауну за его вклад в решение проблемы выхода из кризиса, а ещё раньше – папе Иоанну Павлу II за его энциклику Centesimus agnus).

Бывший премьер‑ министр Англии Гордон Браун на приёме у Бенедикта ХVI

Назначение Тедески было растолковано в Риме как «силовой удар» Бенедикта XVI и кардинала Бертоне в той внутренней борьбе, которая велась в курии после смерти Иоанна Павла II. Новая команда во главе с главой ИДР[857] являлась, как считали, более профессиональной и способной вывести финансы Ватикана на новый уровень, соответствующий требованиям современного курса глобальных финансовых элит, добивающихся «транспарентности» национальных финансов в целях установления жёсткого наднационального контроля над мировой экономикой.

Видимо, с подачи новой команды профессионалов в апреле 2010 года на фондовом рынке Европы появился первый в истории финансов христианский индекс акций Stoxx Europe Christian Index, который, как указывалось, был призван «помочь инвесторам, разочарованным финансовым кризисом, выбрать ценные бумаги «этичных» компаний». Как сообщил генеральный директор Stoxx Хартмут Граф, «католический индекс был создан в связи с ростом количества участников христианских рынков, предпочитающих инвестировать согласно их религиозным представлениям»[858].

Представители Ватикана теперь смогли присутствовать в Комитете по управлению биржевым индексом, в который вошли 533 европейских эмитента, получающие прибыль за счёт бизнес‑ процессов, не противоречащих ценностям и принципам христианства, то есть не занимающихся порнографией, торговлей или производством оружия, табака, алкоголя, контрацептических средств, не связанных с игровым сектором и клиниками, предоставляющими услуги по искусственному оплодотворению. Среди этих «этичных» компаний оказались BP, HSBC, Nestlé, Vodafone, Royal Dutch Shell, Siemens, Rio Tinto и GlaxoSmithKline. При этом интересно, что на вопрос, почему в индекс была включена GlaxoSmithKline, которая производит в том числе и контрацептивы, представительница Stoxx ответила, что запрет распространяется только на те компании, которые получают весь свой доход от деятельности, противоречащей христианской этике. Однако долю дохода, которую компания может получать от нежелательных операций, она сообщить отказалась. По её словам, жёсткий запрет действует только в отношении оружейного бизнеса.

Создав католический биржевой индекс, Ватикан в очередной раз продемонстрировал не только свою приверженность принципам современного финансового порядка, но и готовность освятить авторитетом христианства такие отнюдь небогоугодные дела, как спекуляции на фондовом рынке. Это новое направление деятельности Ватикана стало одной из форм взятой им на себя миссии религиозно‑ этического обоснования строительства нового мирового экономического порядка в соответствии с духом папской энциклики Caritas in Veritate. Вместе с тем, как указывают наблюдатели, появление данного индекса стало признанием растущего числа «христианских участников рынка». Можно заключить, что новый католический индекс послужил не столько нравственному очищению самого бизнеса, сколько более глубокому погружению католиков с благословения понтифика в спекулятивные биржевые операции. Характерно при этом, что данное событие совпало по времени с принятием решения о создании Папского совета по содействию новой евангелизации (июнь 2010 г.), деятельность которого, судя по всему, призвана была охватить и сферу фондового рынка. Во главе него был поставлен архиепископ Сальваторе Физикелла, специалист в области богословия иезуита‑ модерниста Г.У фон Бальтазара.

Действительно, Католическая церковь сама является активным инвестором и укрепляет свою роль одного из самых влиятельных игроков на мировом рынке. Банк Ватикана, а также Администрация наследия Св. Престола управляют инвестициями в акции, облигации и недвижимость, а также средствами, полученными в качестве пожертвований от католиков всего мира, которые представляют основные источники доходов папы и Курии. Известно, что Ватикан осуществляет крупные инвестиции через структуры Ротшильдов в Великобритании, Франции и США и владеет акциями в крупнейших корпорациях, в частности Royal Dutch Shell, General Motors, General Electric, и других.

Занимаясь такой широкой инвестиционной практикой, Ватикан продолжал тщательно скрывать реальные показатели своей финансовой деятельности и уж тем более не поднимал вопрос о том, в какой степени этично участие католиков в спекулятивных фондовых операциях. Однако, желая предстать в образе «нравственного опекуна» современного бизнеса, Св. Престол на словах всячески ратовал за прозрачность финансов и демонстрировал готовность осудить наиболее позорные и компрометирующие его виды деятельности. Это было тем более актуально, что в 2008–2009 годах Католическая церковь вновь оказалась вовлечена в ряд скандалов, связанных с участием католических орденов в инвестировании в «неэтичный» бизнес, вплоть до порнографии. Так, старейший в Германии Pax‑ Bank, созданный католическими монахами, был обвинён в нарушении канонов христианской морали за вложение средств в ценные бумаги американского производителя фармакологической продукции Wyeth, производящего противозачаточные средства, а также в акции международного концерна ВАЕ Systems, специализирующегося на производстве атомных подводных лодок, ракетных систем и боевых самолётов. Самые крупные инвестиции Pax‑ Bank произвёл в табачную индустрию, приобретя акции British American Tobacco и Imperial Tobacco на сумму свыше 870 тысяч евро.

Главный же скандал вновь оказался связан с Банком Ватикана: едва Готти Тедески в качестве главного специалиста по «финансовой этике» приступил к «отмыванию» имиджа ИДР, как уже в декабре 2009 года прокуратура Италии занялась расследованием схемы отмывания денег ИДР через счета крупнейшего итальянского банка UniCredit. В сентябре 2010 года в отношении Тедески было возбуждено уголовное дело, в результате которого он вместе с генеральным директором ИДР Паоло Чиприани оказался под следствием. Банк был заподозрен в нарушении закона об обеспечении прозрачности деятельности, поскольку собирался перевести 23 миллиона евро со своего счёта в итальянском банке Cré dito Artigianato в немецкий филиал банка JP Morgan и 3 миллиона евро – в Banca del Fucino на счета неизвестных лиц. Как выяснилось, за 8 лет через один из этих счетов было переведено более 180 миллионов евро. Посчитав, что операция может быть классифицирована как отмывание денег, правоохранительные органы наложили арест на эти средства, фактически впервые применив столь строгую меру в отношении активов банка Ватикана[859].

Показательно, что именно тогда, когда «оплот» католических финансов вновь оказался в центре скандала, в Москве был организован российско‑ итальянский симпозиум с участием банкиров Ватикана на тему «Этические аспекты банковской деятельности и социальная роль банков: опыт России и Италии» [860]. Он прошёл с 11 по 12 октября по инициативе Фонда кардинала Поля Пупара (почётного президента Папского совета по культуре и бывшего президента Папского совета по межрелигиозному «диалогу»), а организаторами его выступили Отдел внешних церковных связей Московского патриархата, Православный Свято‑ Тихоновский гуманитарный университет, Экспертный совет «Экономика и этика» при патриархе Московском и всея Руси, итальянская Банковская группа «UBI Banca» при поддержке Российско‑ итальянского Форума‑ диалога по линии гражданских обществ Внешэкономбанка и фонда имени святителя Григория Богослова. Как было подчёркнуто в зачитанном на Симпозиуме послании папского нунция в России архиепископа Антонио Меннини, тема встречи «необычна», но «интересна».

Действительно, для православного человека тема эта является крайне необычной, поскольку в его сознании деятельность современного банка как учреждения, существующего за счёт взимания процента, испокон веков осуждаемого Церковью, плохо согласуется с христианской этикой. Совершенно очевидно, что эта тема навязывается обмирщённым католицизмом в целях приобщения нас к продвинутому, модернизированному пониманию современных процессов, освобождённому от основополагающих положений христианского мировоззрения. У нас уже широко распространены такие немыслимые словосочетания, как «православная политика», «православное предпринимательство». Теперь же теоретики от религии превзошли самих себя, введя понятие «православный банкинг». Вопрос о возможности последнего поставил на Симпозиуме ответственный секретарь Патриаршего совета «Экономика и этика» П. Шашкин, использовавший в своём выступлении такие понятия, как «христианские финансовые инструменты», «христианская система микрокредитования» и прочие.

На Симпозиуме были высказаны общие идеи о необходимости формирования «нового синтеза между финансовой сферой и нравственностью», выработки «высоких стандартов» экономической и банковской этики, но всё это являлось лишь перепевами положений уже упомянутой папской энциклики Caritas In Vení ate, ратующей лишь за более справедливое распределение в рамках существующей системы процентной экономики. Так, выступавший на встрече председатель Совета директоров крупнейшего итальянского банка Intesa Sanpaolo А. Фалико, выделив в качестве главной причины мирового финансового кризиса нарушение этических принципов в экономике, призвал к «глубокому переосмыслению целей и задач капитализма», к построению «реально демократической экономики» на основе «справедливого распределения», что было названо им «культурно‑ этической революцией». Другие пути выхода из кризиса, связанные с постановкой под вопрос нравственной легитимности самого процента и обусловленного им долгового характера современной экономики, не обсуждались, и не случайно опыт советской экономики, включая социалистические финансы, не только не рассматривался как потенциально востребованный, но, напротив, был категорически осуждён. Как отметил президент Ассоциации российских банков Г. Тосунян, в России существует «отторжение банковской деятельности, её непонимание», что связано с предыдущим 70‑ летним опытом – когда банковская деятельность, как и любая коммерческая, была практически под запретом. С восстановлением рыночных отношений, указал он, восстанавливается и духовность – «это не противоположные грани». В качестве образцов такой духовности он привёл «Кодекс чести банкира» 1992 года и «Кодекс этических принципов банковского дела» 2008 года, представленный на XIX съезде Ассоциации российских банков.

Оценивая в целом данную «финансово‑ этическую» инициативу руководства РПЦ и Ватикана, можно сказать, что она стала очередной «инновационной» попыткой подготовить почву для создания некоего единого «христианского» банковского пространства, вполне вписывающегося в православно‑ католический «диалог». Тем более что данный Симпозиум было предложено превратить в постоянно действующий, и, действительно, за ним последовали ещё три (последний – в 2013 г.). Более того, для совместного внедрения принципов «корпоративной социальной ответственности» по инициативе Московского патриарха Кирилла и Фонда кардинала Поля Пупара был создан российско‑ итальянский координационный совет «Этическое предпринимательство», деятельность которого согласуется с «планами по присоединению к инициативе ООН PRME‑ Principles for Responsible Management Education[861].

При изучении финансов Ватикана особый интерес представляет рассмотрение деятельности Банка Сантандер – главной финансовой группы Испании, занимающей одно из ведущих мест в Великобритании и ряде стран Латинской Америки и 37‑ е место в списке крупнейших компаний по версии Forbes за 2016 год, в том числе 20‑ е – по активам.

Бывший глава банка Сантандер Эмилио Ботин

Это тот самый банк, итальянский филиал которого возглавлял Готти Тедески. Во‑ первых, Сантандер также близок к «Опус Деи»: с ним был связан тогдашний президент Банка миллиардер Эмилио Ботин [862] (скончался 9 сентября 2014 года), чья жена Палома О’Шеа является супернумерарием ордена (считается, что именно Ботин ввёл Готти Тедески в ближайшее окружение Бенедикта XVI)[863]. Во‑ вторых, Банк входит в важнейшую ротшильдовскую структуру – Интер‑ Альфа группу, созданную ещё в 1971 году, как раз когда в США было отменено золотое обеспечение доллара, что положило начало демонтажу бреттон‑ вудской системы.

Интер‑ Альфа группа представляет собой банковский консорциум, возглавляемый Королевским банком Шотландии (RBS) и объединяющий 11 контролируемых Ротшильдами ведущих европейских банков, среди которых нидерландский ING Group, французский Socié té Gé né rale, ирландский AIB Group, итальянский Intesa Sanpaolo (представитель которого А. Фалека как раз и присутствовал на банковском симпозиуме в Москве), португальский Novo Banco, Национальный банк Греции и другие[864]. Королевский банк Шотландии, сумма активов которого в 2008 году составляла 3, 5 миллиарда долларов, обслуживает королевскую семью Великобритании и входит также в Европейский круглый стол по вопросам финансовых услуг (ЕКСФУ), который в своих отчётах в эти годы активно отстаивал концепцию создания единого надзорного и контрольного органа (the lead supervisor concept) в качестве наиболее продуктивного средства интеграции европейских финансовых рынков. Данный орган должен стать «мегарегулятором» деятельности всех трансграничных финансовых организаций.

Вот что пишет исследователь Д. Хёфле о деятельности этой группы: «Реальная власть Интер‑ Альфа Труп не в банках как таковых, а в изменениях, которые Интер‑ Альфа Труп навязала мировой экономике. Интер‑ Альфа превратила мировую финансовую систему в гигантское казино, площадку для игр инвестиционных банков, спекулятивных отделений коммерческих банков, хеджевых фондов и других, так что они могут играть как своими, так и чужими деньгами. Это казино прямо или косвенно контролирует до 70 % всех мировых банковских активов. В здоровой и регулируемой банковской системе коммерческие банки помогают развитию местной и региональной экономики… Олигархия, ярким примером которой является Интер‑ Альфа Труп, действует наоборот. Сеть её банков высасывает капитал из регионов и направляет его на мировые рынки, где его можно использовать для спекуляций, манипуляций и подчинения народов планеты. Такие банки не кормят своих клиентов, они их грабят. Интер‑ Альфа Труп и породившая её империя создали величайший финансовый пузырь в истории. Создан огромный долг; этот долг потом использован как актив для раздувания пузыря деривативов на триллионы долларов. Эта огромная масса фиктивной стоимости привела к раздуванию финансовых рынков, которые сегодня владычествуют в мировой экономике. Игра казалась такой прибыльной, что деньги со всего мира всасывались пылесосом в машину деривативов, а на поддержание реальной экономики оставались крохи. Остатки экономики засыхали с предсказуемо ужасными последствиями для народа. И всё это время рост казино выдавался как подтверждение роста экономики. Но это не так: росла опухоль, пациент умирал»[865].

Действительно, со многими из упомянутых банков связаны различные скандальные истории. Так, португальский Banko Espirito Santo известен как «сверхпреступный банковский и страховой гигант»[866], а итальянский Intesa Sanpaolo наряду с Банком Ватикана пребывал в эти годы в центре расследования итальянской прокуратуры. Что же касается банка Сантандер, то имя его президента Ботина не раз всплывало в связи с торговлей наркотиками. Так, в сентябре 2004 года постоянный подкомитет Сената США по расследованиям вынес строгое предупреждение банкам Сантандер и HSBC за слабый контроль за соблюдением мер по предотвращению отмывания денег и за получение подозрительных переводов на 35 миллионов долларов от лица, подозреваемого в наркоторговле из Экваториальной Гвинеи[867].

С самого своего основания в 1857 году финансовая структура Сантандер находится в сфере влияния группы Ротшильдов, с которой связаны представители семейства Ботин, изначально возглавлявшие данный банк. Благодаря этим связям ему удалось осуществить крупномасштабное расширение своей сети сначала по всей Испании, затем провести финансовую экспансию в Латинскую Америку (Аргентину, Мексику, Бразилию, Чили и др.), в которой ему принадлежат 10 % всех банковских активов[868], и, наконец, закрепить своё присутствие в Европе, заключив стратегический союз с Королевским банком Шотландии, под управлением которого он фактически и находится в настоящее время. Учитывая, что с британскими банковскими домами и с Ротшильдами крепкие исторические связи имеет и другой крупнейший банк Испании – Бильбао Визкайя Архентария (BBVA) и что вместе с банком Сантандер в 2010 году он контролировал 56 % испанского банковского капитала, можно считать, что банковская система Испании, по своей сути, как пишет известный американский экономист Л. Ларуш, является филиалом Лондона[869]. Не случайно, когда в условиях финансового кризиса Еврокомиссия потребовала от Шотландского банка в обмен на финансовую помощь выставить на продажу 700 его филиалов, именно банк Сантандер предложил выкупить 318 из них, хотя он уже владел 1, 3 тысячи различных подразделений RBS. Данный вопрос до сих пор является предметом переговоров между банками[870].

В своих отчётах банк Сантандер предстаёт в качестве процветающего банка. В 2009–2010 годах он опережал по годовой прибыли Bank of America, JP Morgan, Union Bank of Switzerland и тот же RBS. Между тем, вся империя банка Сантандер представляет собой, по выражению исследователя Д. Смолла, лишь «огромных размеров куклу без серьёзных основательных активов»[871]. Главные свои прибыли Банк получает за счёт раздувания огромного спекулятивного пузыря в Бразилии, Великобритании и Испании. В Бразилии – от операций по «кэрри‑ трейд» с бразильскими государственными обязательствами, представляющими собой громадную финансовую пирамиду, а в двух других странах – от операций с деривативами на недвижимость, в результате которых у Сантандера накопились огромные токсичные активы, приведшие к резкому возрастанию невозвратных долгов в испанской банковской системе[872]. Однако Эмилио Ботин никогда не видел никаких проблем и стремился превратить свой банк в первый по величине банк Англии по объёмам рынка, прибыльности и рентабельности. Как написал Д. Смолл, «таким трофеем Ботин и его английские покровители будут гордиться, даже если бы вся мировая финансовая система одновременно отправилась в небытие. Но синдром Сантандера – смертоносное жульничество, от которого патриоты России, Китая, Индии должны держаться подальше»[873].

Именно к этим странам банк Сантандер проявил особый интерес, выразившийся в разработке Фондом М. Ботина (личным фондом семейства Ботина) своего собственного проекта БРИК, в соответствии с которым с 2006 по 2009 год в штаб‑ квартире Фонда в Мадриде проводились ежегодные встречи с представителями политических кругов Китая, Индии, России и Бразилии для частных обсуждений вопроса о том, какой должна быть ориентация той или иной страны. В 2009 году семинар, проводимый Фондом, был посвящён стратегическому и экономическому курсу России.

В 2009–2011 годах банк Сантандер развил в нашей стране необычайную активность, действуя через своё подразделение «Сантандер Консьюмер Финанс, С.А.». Хотя его специализацией являлось автомобильное кредитование клиентов, главным направлением его деятельности стало совсем другое: Сантандер вполне заменил собой фонд Сороса, сконцентрировавшись на научно‑ образовательных проектах.

Дело в том, что в банке Сантандер существует отдельное глобальное подразделение, называемое «Университеты Сантандер», отвечающее за реализацию программы сотрудничества с академическими сообществами в различных странах мира (главным образом, в Латинской Америке). Данное подразделение осуществляет поддержку университетов, с которыми у Банка имеется соглашение о сотрудничестве, и проводит различного рода поощрительные мероприятия: предоставление стипендий на обучение, организацию проектов для преподавателей и исследователей, поощрение развития отношений между университетами и бизнес‑ сообществом. В период с 1996 по 2008 год на эти цели было направлено около 590 миллионов евро, а в 2015 году – 160 миллионов евро, и банковский проект охватывал 1198 образовательных учреждений в 20 странах, со многими из которых он поддерживает тесные партнёрские отношения[874]. Банк финансирует также социальный проект «Универсиа» для университетов испаноязычного ареала, в рамках которого осуществляется сотрудничество по трём направлениям: мобильность студентов, мобильность преподавателей и совместные научные исследования. Ректоры университетов‑ участников ежегодно собираются на конгрессы. В частности, на Конгрессе 2014 года в Рио‑ де‑ Жанейро одним из самых обсуждаемых стал вопрос активного использования Интернет‑ обучения, которое, как считается, «способно совершить революцию в современной системе образования». «Универсиа» также является наиболее масштабным Интернет‑ проектом по взаимодействию студентов и преподавателей Испании, Португалии и стран Латинской Америки. Число пользователей учебного испаноговорящего портала в 2015 году достигло почти 9, 5 миллиона человек, а информация по программам образования и предложениям работодателей была доступна на 14 миллионах веб‑ страниц[875].

С 2008 года банк Сантандер сотрудничает с колледжем Бабсона (США), считающимся одной из лучших в мире школ бизнеса и культуры предпринимательства. Его образовательные программы, «повышающие дух предпринимательства», стали внедрять в вузы, входящие в программу «Университеты Сантандер». Для этого был также создан центр анализа «Умной университетской карты», которую банк Сантандер выпускает в 200 университетах Испании, Португалии и Латинской Америки. Она представляет собой соединение возможностей ГО карты студента и банковской карты: с её помощью студент может удостоверять свою личность и расплачиваться на территории кампуса за любые услуги, например за Интернет. Аналитический центр вместе с членами сообщества колледжа Бабсона занимается исследованиями, целью которых является изучение дополнительных возможностей карты, которые появятся благодаря использованию в ней новых микропроцессорных технологий[876].

Эмилио Ботин во время подписания соглашения о сотрудничестве с ГУ‑ ВШЭ

В России соглашения с банком Сантандер заключили 8 ведущих вузов страны[877], в которых в том числе были созданы исследовательские центры по вопросам международных финансов и культуре предпринимательства (на базе уже указанного колледжа Бабсона). О том, как, именно банк Сантандер понимает эту культуру, хорошо свидетельствует следующий эпизод. Когда Эмилио Ботин подписывал в Москве соглашение о сотрудничестве с НИУ Высшей школы экономики (ВШЭ) и предложил гостям церемонии посмотреть небольшой ролик о Банке, один из руководителей ВШЭ под впечатлением просмотра вспомнил высказывание частного банкира короля Эдурда VI Эрнеста Касселя, изложившего суть своего ремесла следующим образом: «Когда я был молодым и только начинал финансовые операции, меня многие считали игроком; потом мои операции увеличивались, увеличивались, меня начали считать спекулянтом. Затем, когда мои операции стали очень большими, все начали считать, что я банкир. В действительности всё это время я делал одно и то же дело»[878].

Таким образом, деятельность группы «Сантандер» стала уникальным примером инновационного глобально‑ сетевого проекта, когда частный банк, объединяя вокруг себя ведущие университеты мира, формирует фактически собственную транснациональную образовательную систему («Сантандер‑ сеть»), Пытаясь осуществить органический синтез ростовщически‑ спекулятивных и высокоидейных начал, банк Сантандер стал, по сути, олицетворением союза бизнеса с «инновационным католицизмом» опусдеистского толка.

Ватикан возлагает большие надежды на деятельность «Опус Деи» в России. Официальное представительство ордена было открыто здесь в декабре 2007 года (Россия оставалась последней из крупных стран, где эта организация не была представлена). Но уже и до этого, как заявил представитель организации А. Хавард, сотрудники «Опус Деи» работали на нашей территории уже в течение 15 лет. Так что, видимо, почва оказалась настолько подготовленной, что руководство сочло возможным перевести организацию на «легальный» статус. И это было не начало пути, а переход от подготовительной к активной фазе деятельности. В этом смысле очень многозначительно прозвучали слова, сказанные Бенедиктом XVI во время его визита в Баварию в сентябре 2006 года: «Я уверен, что и на так называемом Западе, здесь, в Германии, и на просторах России мы можем пожать богатую жатву»[879].

Глава 35

«Ватиликс», или Как «уходили» папу

Весной 2012 года в Риме началась интенсивная информационная атака на Ватикан. Но на этот раз она отражала уже не традиционную борьбу за власть между различными группировками внутри Ватикана, а более серьёзные процессы, связанные с изменениями в системе глобального управления и переходом транснациональных банков к системе тотального контроля за мировыми финансами. Несмотря на все старания идти в ногу со временем и проводить политику, соответствующую требованиям эпохи глобализации, Бенедикт XVI так и остался в глазах многих сильных мира сего «несовременным».

Уже выход в свет книги Нуццо «ООО Ватикан» свидетельствовал о том, что речь идёт не просто о критике, а о начале кампании по дискредитации Св. Престола. Деятельность поставленного после этого во главе Банка Готти Тедески, призванного вывести финансы Ватикана на новый уровень «прозрачности», закончилась также скандалом. После того, как в сентябре 2010 года в отношении Тедески было возбуждено уголовное дело, началось следствие, в ходе которого наружу стали всплывать факты, свидетельствовавшие о том, что вокруг Банка идёт борьба двух сил: партии «прозрачности» и партии «теневиков», покрывающих коррупционных итальянских чиновников и бизнесменов. Яркими представителями последних были П. Чиприани и заведующий Отделом международных отношений итальянского телевидения КА1 Марк Симеон, который выступал в качестве доверенного лица госсекретаря Ватикана кардинала Тарчизио Бертоне, известного своими консервативными взглядами. Опасаясь широкой огласки, Ватикан вынужден был издать официальную ноту, в которой потребовал от римских властей, чтобы они «надлежащим образом оценили и уважали суверенные прерогативы, признанные за Св. Престолом международными порядками». Но одновременно под давлением событий он решил кардинально изменить ситуацию, превратив «прозрачность» в главный лозунг дня.

Ватикан решил получить международное признание в качестве структуры, соответствующей законам против отмывания денег и финансового терроризма, отвечающей международным стандартам и пользующейся полным доверием у европейских и американских банковских институтов. Для этого Св. Престол стал добиваться включения его в так называемый «белый список» FATF (ФАТФ – Группа разработки финансовых мер по борьбе с отмыванием денег). Эта межправительственная организация была создана в 1989 году по решению стран «Большой семёрки» для выработки мировых стандартов противодействия отмыванию преступных доходов и реализации коллективных мер по борьбе с легализацией незаконных средств и проведения постоянного мониторинга деятельности различных компаний и организаций. По результатам мониторинга ежегодно формируется три списка стран в зависимости от степени их открытости: «белый» (страны, выполняющие все её рекомендации), «серый» (страны, де‑ юре подтверждающие готовность выполнять, но де‑ факто не выполняющие эти обязательства) и «чёрный» (страны, не подписавшие соглашения об обмене налоговыми данными и не принимающие никаких мер).

Уже 30 декабря 2010 года папа подписал Закон о борьбе с отмыванием средств, полученных преступным путём, и подготовил специальный свод правил, регламентирующих денежные переводы (введено от 4 до 12 лет наказания за отмывание денег и 15 лет за «финансовый терроризм»). В качестве контролирующего органа при ИДР было создано специальное Управление финансовой информации (УФИ), занявшееся мониторингом денежно‑ кредитной и коммерческой деятельности Ватикана и вступившее во взаимодействие с международными организациями, занимающимися прозрачностью финансовых потоков. Ватиканом было послано обращение в MONEYVAL – Экспертную группу Совета Европы по оценке мер борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма – о признании его финансовой организацией, соответствующей международным нормам. MONEYVAL взялся за проверку работы Банка Ватикана, намереваясь обнародовать результаты и определить, придерживается ли последний международных стандартов или нет. После этого летом 2011 года ИДР были возвращены его арестованные деньги, а дело против Тедески свёрнуто.

Опубликованный по результатам проверки первый отчёт MONEYVAL отметил несовершенство УФИ, продолжавшего зависеть от Св. Престола. Тогда в январе 2012 года Ватикан принял новый Закон № 159 «О финансовой прозрачности», в разработке которого участвовал уже американский юрист Джеффри Лена. Он значительно расширил «принудительные» полномочия УФИ, превратив его в реальный орган контроля над всеми зависящими от Св. престола органами, включая и Банк Ватикана, и Госсекретариат. Однако поскольку Госсекретариат обладает очень большим весом, УФИ не удалось осуществить в отношении него в полной мере свои контрольные функции.

Вот тут итальянские СМИ и приступили к операции «Ватиликс», превратившейся в мощный фактор давления на Св. Престол. Уже с января 2012 года в прессе стали публиковаться секретные и конфиденциальные документы Ватикана, касающиеся отдельных вопросов жизни Св. Престола. В феврале этот процесс принял регулярный характер, а в марте масштаб утечек стал настолько велик, что папа приказал начать расследование, которое было поручено корпусу ватиканской жандармерии и кардиналам.

Затем последовали новые шаги. В феврале финансовый холдинг JP Morgan Chase в Милане предупредил Ватикан о закрытии его счёта из‑ за отсутствия соответствующей информации о переводимых деньгах, что и было сделано 30 марта и означало «разрыв» с Банком Ватикана[880]. А Госдепартамент США впервые включил Ватикан в список стран, уязвимых для отмывания денег.

И, наконец, в мае выходит наделавшая столько шума вторая книга Д. Нуцци «Его Святейшество», содержащая секретную переписку Бенедикта XVI с его помощниками, а также копии документов, связанных с деятельностью Фонда Йозефа Ратцингера, которые не предназначались для архива Св. Престола и могли быть взяты только с рабочего стола понтифика или его секретаря. Есть в ней и материалы, посвящённые ИДР и свидетельствующие о царящих в Ватикане коррупции, кумовстве, неграмотном ведении дел и ошибках менеджмента. В переведённый в рекордные сроки на немецкий язык вариант книги была добавлена специальная глава, посвящённая отнюдь не идиллическим отношениям понтифика с немецкими епископами и показывающая всю внутреннюю кухню Ватикана. Автор фактически противопоставил друг другу крайне либеральную Немецкую церковь и консервативное руководство Св. Престола, создавая образы разных миров, которые уже почти невозможно объединить.

Очевидно, что книга Нуцци уже не просто вскрыла недостатки Ватикана. Выведя наружу информацию, касающуюся внутренних механизмов осуществления власти понтифика и выставив в негативном свете и папу, и его секретаря, и особенно кардинала Бертоне, препятствовавшего борьбе с коррупцией и злоупотреблениями, она сработала на дискредитацию самой системы управления Св. Престолом.

Это вызвало соответствующую реакцию и папы, и общественности. Заподозренные в утечке информации лица тут же понесли наказание. 23 мая был арестован и отдан под суд Св. Престола папский камердинер Габриэле, что стало драматической кульминацией скандала, поскольку последний был наиболее близкой к папе фигурой, которому тот абсолютно доверял. Камердинер признался на следствии в том, что он действительно крал документы, но руководствовался исключительно любовью к папе, чтобы вывести на чистую воду тех, кто препятствовал борьбе с коррупцией.

Другим наказанным стал Готти Тедески. Буквально на следующий день после ареста камердинера он был уволен с поста президента ИДР по настоянию Бертоне и в соответствии с единогласным решением Совета директоров Банка Ватикана. По официальной версии, он был снят «за неспособность выполнять свои основные обязанности», то есть за то, что не обеспечил необходимой «прозрачности» деятельности Банка. Однако, видимо, главной причиной отставки была как раз слишком хорошая осведомлённость о счетах политиков, различных теневых посредников и высокопоставленных чиновников, а также лиц, которые, скорее всего, служили прикрытием мафии. Не случайно со стороны руководства ИДР в его адрес прозвучало обвинение в передаче конфиденциальной информации в прессу.

Однако расправа над такими значимыми фигурами Ватикана была настолько скорой и «щадящей», что оставила противоречивое впечатление и свидетельствовала о желании руководства скрыть сообщников и соучастников из числа высокопоставленных церковных иерархов. Процесс над камердинером прошёл удивительно быстро (в течение одной недели) и рассматривал в основном процедурные вопросы. Все попытки Габриэле рассказать о своих многочисленных конфидентах были пресечены, а выступления сторон прошли в телеграфном стиле. По версии суда, тысячи конфиденциальных документов были похищены камердинером в одиночку и исключительно по его собственной инициативе. При этом хотя опубликована была только небольшая часть похищенных документов, вопрос о том, где находятся остальные материалы, поднят не был. Наконец, сами действия Габриэле были квалифицированы как простая кража, а не как нарушение тайны переписки главы государства, что могло быть приравнено к подрыву государственной безопасности Ватикана и грозило 30‑ ю годами тюрьмы. Виновного же в итоге приговорили к 3 годам лишения свободы, которые тут же с учётом смягчающих обстоятельств были сокращены до полутора лет, что удовлетворило все стороны.

Интересно также, что пока продолжалось следствие, произошло таинственное событие: бесследно исчез бывший хакер, взятый на службу в Ватикан в качестве главного компьютерщика. Этот «папский инженер» держал в своих руках все коды для входа в компьютерную систему Ватикана (считающуюся аналогичной системе американских спецслужб) и хранил множество секретов, включая и те, что касались скандального опубликования внутренних документов. Ему были известны все контакты и внутренние шифр‑ коды Банка Ватикана и, возможно, тайны так называемых «воронов» – людей, распространивших ватиканские письма[881].

3 июня произошло ещё одно событие, оставшееся неосвещённым прессой: необъявленный визит в Ватикан вице‑ президента США Джозефа Байдена (католика), проведшего с папой незапланированную закрытую встречу[882].

Позже вскрылись важные подробности, связанные с подноготной этих событий и изложенные журналистом Уэйном Мэдсеном. Как было указано в его публикации в Intrepid Reporf [883] , скандал этот стал большей частью делом рук тогдашнего руководителя Отдела информации и регулируемых вопросов в Белом доме Касса Санстей‑ на, считавшегося главным юридическим советником президента Барака Обамы. Когда был запущен «Викиликс», ставший одной из операций психологической войны, именно Санстейн обеспечил ему первое проникновение на страницы ведущих американских СМИ.

Касс Санстейн

В январе 2008 года в работе о «теории заговора», подготовленной для Гарвардского юридического колледжа, он настаивал на том, что Правительство США должно использовать группы тайных агентов или «псевдонезависимость» агентов влияния для «инфильтрации в экстремистские группы», под которыми понимаются организации, веб‑ сайты и отдельные активисты, по выражению Санстейна, произвольно интерпретирующие «фальшивые теории заговора», то есть, если говорить простым языком, обличают империализм. И делать это надо, чтобы увести широкую общественность от дискуссий о нежелательных для правительства переменах в экономической политике и ограничении власти олигархов[884].

Весной 2012 года Санстейн объявил своему ближайшему окружению: «После “арабской весны” у нас будет “ватиканская весна”». По модели проекта «Викиликс» и стали раскручивать «Ватиликс»[885].

Непосредственной причиной этого решения, по информации Мэдсена, стала поддержка Ватиканом инициативы блока БРИКС по реорганизации мировой финансовой системы в целях создания собственной системы расчётов, к которой могли присоединиться страны Латинской Америки и «Арабской дуги». И чтобы не допустить даже какого‑ либо намёка на финансовую самостоятельность, и началось беспрецедентное давление на понтифика в интересах банковского картеля Сороса‑ Ротшильда, Европейского центрального банка и Всемирного банка / МВФ. И именно Санстейн и его коллеги из Минфина стояли за решением Госдепартамента США включить Ватикан в список стран, уязвимых для отмывания денег[886].

Все действия руководства Св. Престола свидетельствовали о попытках скрыть внутренние процессы, связанные с планами серьёзной перестройки системы управления Ватикана и перевода его под тотальный контроль мировой финансовой элиты. И борьба внутри Римской курии по вопросу о «прозрачности» отражала не просто борьбу за власть между консерваторами и либералами в преддверии завершения понтификата Ратцингера, а противостояние двух разных стратегических линий [887]. Одна исходила из необходимости сохранения Ватикана как суверенного государства, которое обеспечивает безупречное управление с помощью внутреннего контроля. Другая – из необходимости открытого включения его в современную систему глобального контроля в качестве квазигосударственного образования, находящегося «на посылках» у «большого брата».

Те силы, что требовали «прозрачности» Ватикана (а именно такова, по словам Нуцци, была главная цель начатой им кампании), представляли интересы глобальной финансовой мафии, которая под видом борьбы с национальными мафиози и коррупционерами совершает демонтаж национальных государств как таковых. Теперь дошла очередь и до Ватикана, который, как и Израиль, в глазах глобальных элит отыграл свою роль в качестве политического проекта. Как написал итальянский публицист, специалист по Ватикану Витторио Мессори, «Римская курия всегда была гнездом гадюк. Но в своё время она была, по крайней мере, самой эффективной государственной структурой в мире. Она руководила империей, над которой никогда не заходило солнце, и имела дипломатию, которой не было равных. Что от всего этого осталось сегодня? »[888].

Пожертвовав камердинером и главным специалистом по «финансовой этике», партия «прозрачности» (куда, по сообщениям, входил и бывший госсекретарь Ватикана Карло Вигано, ставший весной 2011 г. апостольским нунцием в Вашингтоне) лишь укрепила свои позиции: отдав дань приличию («наказав» за оскорбление государства), она сохранила в своих руках основные рычаги давления – мощный информационный компромат (который мог быть запущен в любой нужный момент) и крепнущие связи с международными финансовыми институтами, которым и планировалось передать реальный контроль над финансами Ватикана. Об этом свидетельствовали последующие события.

Апостольский нунций в Вашингтоне арихепископ Вигано

18 июля 2012 года MONEYVAL опубликовал второй доклад, в котором были изложены результаты проверки финансовой деятельности Ватикана, показавшей, что, хотя Св. Престол и «проделал большой путь за очень короткое время», эта деятельность пока не соответствует международным стандартам, и, следовательно, само государство не может претендовать на место в списке финансово добросовестных стран. Из 16 ключевых международных критериев борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма Банк Ватикана соблюдал лишь 9. Наибольшее же недовольство опять вызвала работа УФИ, которую нашли неудовлетворительной в силу его фактического бездействия.

Финансовый эксперт Рене Брюлхарт

Эти оценки стали очередным стимулом к дальнейшему реформированию Ватикана, особую роль в котором призван был сыграть приглашённый сюда в сентябре в качестве советника, а затем директора УФИ (президентом которого был кардинал Аттильо Никора) один из ведущих специалистов по борьбе с «грязными» деньгами 40‑ летний швейцарский адвокат и финансовый эксперт из Фрибурга Рене Брюлхарт, прозванный журналистами «Джеймсом Бондом финансового мира»[889].

С 2010 по 2012 год он был вице‑ президентом группы «Эгмонт» – неформальной организации, созданной в 1995 году и объединяющей подразделения финансовой разведки 100 стран мира для сотрудничества в области обмена информацией и борьбы против отмывания денег и финансирования терроризма (штаб‑ квартира в Брюсселе). В течение восьми лет он возглавлял подразделение финансовой разведки Лихтенштейна, работая над «очищением» имиджа этого известного «налогового оазиса», избавляя его от репутации «всемирной прачечной». В итоге в 2009 году Лихтенштейн был исключён из «чёрного» списка и получил репутацию «оазиса стабильности»[890]. Теперь перед Брюлхартом была поставлена задача вывести и Ватикан на такой уровень открытости, который позволил бы ему войти в «белый» список ФАТФ и в группу «Эгмонт».

Работать над перестройкой Св. Престола финансовый эксперт стал совместно с другим приглашённым специалистом по «имиджу», высокопоставленным членом «Опус Деи», американским журналистом из римского отделения американского канала FOXnews Грегом Бёрком, назначенным на должность старшего советника по коммуникациям в Госсекретариате Ватикана. Последний имеет богатый опыт работы в ведущих западных агентствах и газетах (Reuters, United Press International, National Catholic Register, Time, Fox News). Если ко всему этому добавить тот факт, что во главе группы советников по вопросам внешней политики Ватикана стоял бывший госсекретарь США Генри Киссинджер, иудей по вероисповеданию, приглашённый Бенедиктом XVI в 2007 году, [891] то смысл происходящего «обновления» Ватикана становится достаточно ясным. В какой мере можно говорить о суверенности государства, если его финансовые, внешнеполитические и коммуникационные функции переходят под контроль внешних сил?

Советник по коммуникациям Грег Бёрк

Однако Бенедикт XVI не устраивал не только мировых финансовых тузов, но и тесно связанную с ними содомистскую мафию внутри Ватикана, рассматривавшую его как препятствие на пути либертарианской перестройки католицизма в целях встраивания его в «новый сексуальный порядок». Мафия готовила переворот, для чего параллельно с финансовым скандалом ею была раскручена иезуитская по своей сути антигомосексуальная кампания, которая должна была представить папу неспособным навести внутрицерковный порядок и его дискредитировать.

Уже в мае 2012 года началась кампания, связанная с поиском тела пропавшей ещё в 1983 году Эмануэлы Орланди, дочери сотрудника Банка Ватикана, знавшего о его тайных махинациях. Кампания проводилась под лозунгом «Эмануэла Орланди была похищена для секс‑ вечеринок в Ватикане! ». Затем, в декабре того же года, СМИ распространили информацию о секретном 300‑ страничном докладе папе о нетрадиционной сексуальной ориентации представителей высшего католического руководства. Однако о «нравственном облике» «святых отцов» понтифик и так был хорошо информирован. Вспомнить хотя бы, какие усилия были предприняты им, чтобы замять скандал с гомосексуальностью Марсиаля Масиеля, основателя «Легиона Христа». Так что поразить папу моральным обликом высшего клира вряд ли было возможно, но вот раструбить об этом на весь мир понадобилось именно в этот момент.

Таким образом, информационная война против Ватикана приняла всеобъемлющий характер и распространилась на все стороны его деятельности – финансовую, административную, политическую и религиозную. Цель была одна – доказать несостоятельность руководства Св. Престола и его неспособность управлять Церковью, нуждающейся в коренных переменах.

1 января 2013 года финансовые круги перешли к заключительной стадии операции «ватиканская весна». Центробанк Италии приостановил обработку всех операций по банковским картам и всех электронных платежей на территории Ватикана опять‑ таки по причине несоблюдения Св. Престолом в полном объёме международных правил борьбы с отмыванием финансовых средств. Считается, что за месяц объём потерь Ватикана вследствие этого (а по картам происходят и оплата билетов в музей, и покупка сувениров) составил около 1, 7 миллиона евро.

Тогда же и содомистская мафия перестала скрывать свои планы. Главную ставку в этом вопросе она сделала на председателя Понтификального совета по делам семьи, уже известного нам архиепископа Винченцо Палья (ныне он возглавляет Папскую академию жизни), который в февраляе месяце заявил, что существуют «различные формы семейных союзов» и что необходимо бороться за снятие наказания за гомосексуализм, заслужив крайне позитивную оценку лидера итальянского содомистского сообщества.

Архиепископ Палья и митрополит Иларион на конференции в защиту семьи в Риме, ноябрь 2013 г.

Палья является не только защитником «прав геев», но и большим специалистом по «диалогу» и в своё время возглавлял Комиссию по экуменизму и диалогу Итальянской епископальной конференции, был одним из основателей Общины св. Эгидия и организовывал экуменические и межрелигиозные встречи. Кстати, именнно он способствовал предоставлению почётного звания honoris causa митрополиту Кириллу (Гундяеву), когда тот возглавлял ОВЦС.

Видимо, в тех условиях, когда растущее давление на папу приобрело откровенно грубые формы, Бенедикт XVI осознал невозможность продолжать дальше свой курс лавирования, поскольку он становился уже опасным: старожилам Ватикана ещё памятна была печальная судьба папы Иоанна Павла I, приступившего к реформированию финансовых структур и умершего через 33 дня после начала понтификата.

Торжества в Ватикане по случаю 900‑ летия Мальтийского ордена

В этих условиях к делу подключились уже ведущие специалисты по переговорным процессам – рыцари Мальтийского ордена. 9 февраля 2013 года в Соборе св. Петра в Ватикане в честь ордена, отмечавшего своё 900‑ летие, открылись торжества, на которые прибыло более тысячи рыцарей и леди для получения благословения Бенедикта XVI. С мальтийцами папа провёл несколько часов, all февраля он заявил о своём решении отречься от престола 28 февраля. В зачитанном им тексте, в частности, говорилось: «…в сегодняшнем мире, подверженном стремительным переменам и взволнованном вопросами величайшей важности для жизни в вере, чтобы управлять лодкой святого Петра и возвещать Евангелие, необходима энергия как тела, так и духа, а энергия эта в последние месяцы настолько угасла, что я вынужден признать свою неспособность должным образом исполнять вверенное мне служение»[892].

Буквально на следующий день на территории Ватикана были возобновлены операции по банковским картам, а 15 февраля (как раз в день рождения ордена) папа отдал своё последнее распоряжение: новым директором Банка Ватикана был назначен кавалер Мальтийского ордена, немецкий юрист и финансист Эрнст фон Фрайберг, являющийся специалистом по слиянию и поглощению финансового бизнеса. Именно он и должен был организовать перевод финансовой системы Ватикана под прямой контроль мировых финансовых кланов. Интересно, что Бенедикт XVI никогда не виделся с новым директором, а сама его кандидатура была предложена известным международным агентством по подбору топ‑ менеджеров Spencer & Stuart, которое называют «охотниками за головами». Видимо, эта внешняя отстранённость папы от принятия такого важного решения была одним из условий соглашения, принятого на встрече с мальтийцами.

Кавалер Мальтийского ордена Эрнст фон Фрайберг

Так завершился понтификат папы Бенедикта XVI, чей уход стал предметом горячих обсуждений в силу того, что чем дальше отходило это событие, тем больше новых фактов открывалось исследователям. То, что вскрылось позже, заставило по‑ новому оценить это событие.

Глава 36

«Ватиканская весна»

С отречением Бенедикта XVI первый этап «ватиканской весны» завершился, и 12 марта, с открытием конклава, начался её второй этап. Хотя явного фаворита на конклаве не было, итальянские эксперты (в частности, Марко Тозатти) главным претендентом считали итальянца, архиепископа Милана Анджело Скола. Однако на представителя итальянской партии, как показали предшествовавшие конклаву события в Италии, было оказано сильнейшее давление.

В начале марта миланский суд приговорил Сильвио Берлускони, влиятельнейшую фигуру итальянского бизнеса, к одному году тюрьмы по обвинению в причастности к раскрытию конфиденциальной информации по делу о покупке страховой группы Unipol банка BNL. И почти тогда же из окна своего кабинета выбросился Дэвид Росси, глава пресс‑ службы старейшего в Италии банка Monte dei Paschi di Siena, вокруг которого ещё в январе 2013 года разразился скандал, когда выяснилось, что банк скрывал от регулирующих органов информацию об убытках. После этого всё руководство Monte dei Paschi di Siena было отправлено в отставку, а прокуратура начала расследование. Как указали эксперты, смерть назначенного «козлом отпущения» Росси, скорее всего, скрывала за собой целую сеть событий, связанных с перестройкой управления мировыми финансами. Но произошло всё это опять‑ таки удивительно вовремя.

13 марта новым папой на конклаве был избран архиепископ Буэнос‑ Айреса Хорхе Марио Бергольо, взявший имя Франциск. Хотя его имени не было среди фаворитов конклава, на выборах 2005 года он оказался вторым после Й. Ратцингера, так что избрание его нельзя считать неожиданным. И судя по рекордно коротким срокам работы конклава, вопрос о новом папе был решён заранее.

Архиепископ Кормак Мёрфи‑ О’Коннор

Действительно, в конце 2014 года британский журналист Остин Айверхрайх опубликовал книгу «Великий реформатор: Франциск и как сделать радикального папу», в которой говорилось о существовании некой группы кардиналов, названной «командой Бергольо», преследовавшей цель избрания его папой. Организатором её автор называет примаса Англии и Уэльса в 2000–2009 годах архиепископа Вестминстера Кормака Мёрфи‑ О’Коннора [893], который провёл тайную кампанию, предварительно заручившись поддержкой Бергольо[894]. В 2005 году он стал одним из авторов документа иерархов английской Католической церкви Англии и Уэльса, проинформировавшего 5 миллионов английских католиков о том, что некоторые части Библии не являются истинными и что не надо ожидать полной точности от текста Священного Писания. В документе, в частности, говорится: «Церковь должна подавать Евангелие нашим современникам в привлекательной манере, соответствующей эпохальным изменениям». Документ осудил фундаментализм за его «фанатичную нетерпимость» и предупредил об исходящих с его стороны «значительных опасностях»[895].

Ещё одни подробности избрания стали известны благодаря другой монографии, изданной Ю. Меттепеннингеном и К. Шелкенсом и посвящённой биографии известного бельгийского кардинала Годфрида Даннеелса, архиепископа Мехелена‑ Брюсселя и примаса Бельгии в 1979–2010 годах, возглавлявшего Конференцию епископов Бельгии. Авторы считают его реальным «делателем короля», то есть папы Франциска[896].

Кардинал Годфрид Даннеелс

Даннеелс является одним из лидеров реформистской партии в Католической церкви и придерживается откровенно либертарианских взглядов. Так что не случайно главным итогом его пребывания у руководства Бельгийской церковью стало то, что посещаемость церкви в Бельгии снизилась до рекордных отметок в истории. Даннеелс активно участвовал в составлении документа, положившего начало литургической реформе II Ватиканского собора. В 1990 году он пытался убедить бельгийского короля католика Бодуина в том, что тот мог промульгировать закон об абортах, ответив на вопрос короля о религиозной стороне дела: «без комментариев»[897]. В итоге в стране был принят закон об абортах, а позже – легализованы эвтаназия и однополые союзы. Причём Даннеелс написал письмо премьер‑ министру Бельгии Ги Верховстадту, поздравив его по случаю признания «браков» гомосексуалистов и прекращения их дискриминации.

При этом Даннеелс не просто поддерживает такие союзы, но даёт им и нравственное оправдание. В своём интервью в июне 2013 года он заявил, что «не надо отказываться от их морали, но надо найти средство сделать её правдоподобной и внушающей доверие. Если государство допускает гомосексуалистов к союзу, это проблема государства». Что касается церкви, то, поскольку нельзя относиться к человеку исходя только из его сексуальной ориентации, она воспринимает «людей в целом, а не ограничивается слепо моральными принципами». Единственное, что беспокоит кардинала, – это терминология, о которой он рассуждает в чисто иезуитском духе: церковь «никогда фактически не была против того, что существует нечто вроде “брака” между гомосексуалистами – но мы говорим именно о разновидности брака. Речь не идёт о настоящем браке между мужчиной и женщиной, а значит, надо найти другое слово для словаря. Но чтобы это стало законным, чтобы его сделали легитимным с помощью закона – Церкви нечего сказать по этому поводу»[898].

Согласно признаниям бельгийского кардинала, на протяжении многих лет он состоял в тайной группе кардиналов, противостоявших Й. Ратцингеру и ратующих за проведение радикальной модернизации церкви, в первую очередь – за изменение отношения к абортам и гендерной теории. Эта группа была организована либеральным кардиналом Марио Мартини и в течение ряда лет проводила тайные собрания в швейцарском городе Санкт‑ Галлен. Её так и называли «клуб св. Галла», хотя сам Даннеелс назвал её «мафиозным клубом, носившим имя св. Галла». В неё входили итальянский кардинал Акилле Силвестрини, британский кардинал Бэзил Хьюм (умер в 1999 г.), немецкие кардиналы Вальтер Каспер и Карл Леман, голландский епископ Адриан ван Лёйн и другие. Именно эта группа и готовила приход Франциска.

Эти факты могли бы восприниматься как материал для изучения истории папства, если бы не тот факт, что подобные тайные группы и секретные предвыборные кампании категорически запрещены Апостольской конституцией Иоанна Павла II Universi Dominici gregis, устанавливающей правила проведения конклава. Более того, пункт 81 Конституции предусматривает для нарушителей запрета автоматическое отлучение от Церкви. И если верны сведения о существовании такой тайной группы, то есть основания считать, что их члены во время конклава находились под отлучением. В связи с этим у многих католических обозревателей возник вопрос: а не мог ли факт участия в конклаве отлучённых кардиналов‑ выборщиков повлиять на действительность избрания папы? Ведь если число таких выборщиков было значительным, то число голосов, полученных Бергольо, могло быть недействительным. Таким образом, тот факт, что избрание Бергольо состоялось с участием отлучённых кардиналов и благодаря их активной поддержке, бросает тень на избранного[899].

Ещё более весомые аргументы были изложены в книге итальянского ватиканиста Антонио Соччи «Он не Франциск», опубликованной в октябре 2014 года, и в его последующих статьях. Он указал на многочисленные серьёзные нарушения процедуры конклава, допущенные в день избрания Бергольо, важные детали о которых стали широко известны благодаря книге «Франциск. Жизнь и революция» аргентинской журналистки Элисабетты Пике, связанной дружбой с Бергольо. Они были подтверждены и статьёй в L’Osservatore Romano и Радио Ватикана и не были опровергнуты в последующие два года. Речь идёт о таких нарушениях, как безосновательная отмена одного из голосований, после чего не были сожжены бюллетени; проведение большего числа голосований, чем это разрешено правилами; наконец, проведение конклава раньше положенного времени. А пункт 76 Апостольской конституции Universi Dominici gregis гласит, что «если избрание будет осуществлено иначе, нежели постановлено этой конституцией, или если не будут соблюдены предписанные здесь условия, избрание в силу этого факта является ничтожным и недействительным без всякого (дополнительного) объявления, и потому не предоставляет избранному никаких прав». В связи с этим Соччи неоднократно призывал отменить правило секретности в отношении событий, происходивших на конклаве, чтобы его участники могли заверить всех верующих, что в процессе избрания папы не было допущено никаких нарушений. Однако этот призыв так и остался неуслышанным, а на вопросы Соччи так и не был дан вразумительный ответ[900].

Бенедикт ХVI cо своим личным секретарём архиепископом Георгом Генсвайном

В итоге законность избрания Бергольо осталась под вопросом. Но и положение Бенедикта XVI остаётся не до конца определённым.

Во‑ первых, бывший понтифик сохранил имя, титул, герб, одежду папы (белую сутану) и остался жить на территории Ватикана в монастыре «Матер Экклезия», что не согласуется с предыдущими отречениями и обычным представлением о папстве. Неожиданными, поразившими многих, стали и откровения личного секретаря Бенедикта XVI и нынешнего префекта Папского дома архиепископа Георга Генсвайна, изложенные им в мае 2016 года во время выступления в Григорианском университете и опубликованные агентством АсЫатра.

Указав, что причиной ухода папы не могли стать скандалы и нападки журналистов, которые слишком ничтожны по сравнению с историческим решением, он заявил следующее:

«После избрания 13 марта 2013 года его преемника, папы Франциска, не существует двух Пап, но фактически существует расширенное служение, включающее одного активного и одного созерцательного члена. Поэтому Бенедикт не отказался ни от своего имени, ни от белой сутаны. Поэтому правильный титул, с которым надлежит к нему обращаться – всё еще “Ваше Святейшество»”. Кроме того, он удалился не в какой‑ нибудь уединённый монастырь, но в монастырь, расположенный в Ватикане, как будто отступив лишь на один шаг в сторону, чтобы освободить место для своего преемника и для нового этапа в истории папства».

Молния над собором св. Петра

«Все эти годы у меня была привилегия в непосредственной близости переживать опыт этого Папы…, имевшего отвагу отворить двери новому этапу, тому историческому перелому, которого пять лет назад никто не мог и представить. С того момента мы живём в историческую эпоху, не имеющую прецедентов во всей двухтысячелетней истории Церкви. Как и во времена Петра, сегодня у единой, святой, Католической и апостольской Церкви всё так же лишь один законный Папа. Тем не менее, уже три года мы живём с двумя преемниками Петра, живущими среди нас; между которыми нет отношения соперничества, но при этом оба эти присутствия необычайны!.. Многие и сегодня продолжают воспринимать эту новую ситуацию как своего рода исключительное состояние, желанное небом».

«Поэтому с 11 февраля 2013 года (день отречения. – О.Ч.) папское служение уже не такое, как было раньше. Оно является и остаётся фундаментом Католической церкви; и, тем не менее, это фундамент, который Бенедикт XVI глубоко и долго преобразовывал в течение своего исключительного понтификата, о котором сдержанный кардинал Содано, сразу после ошеломляющей Декларации об отречении, выразился с непосредственностью и простотой…, назвав эту новость, прозвучавшую в собрании кардиналов, молнией посреди ясного неба”. Это было утро того дня, вечером которого километровая молния с невероятным блеском поразила вершину купола [Собора] св. Петра, воздвигнутого над гробницей Князя апостолов. Редко случается так, что космос драматическим образом сопровождает исторические перемены».

«Он мог сделать это, поскольку уже в течение долгого времени глубоко размышлял, с богословской точки зрения, о возможности Пап на покое в будущем. И он сделал это. Эпохальная отставка Папы‑ теолога представляет собой шаг вперёд, главным образом в силу того факта, что 11 февраля 2013 года, обращаясь на латинском языке к изумлённым кардиналам, он ввёл в Католической церкви новый институт «Папы на покое».. . Ключевое слово этой Декларации – это “munus petrinum”, переведённое, как это многократно случается, выражением “служение святого Петра”… Как до, так и после своей отставки Бенедикт понимал и понимает свою задачу как участие в этом “служении святого Петра”. Он оставил папский трон, но, тем не менее, этим шагом, совершённым 11 февраля 2013 года, он вовсе не оставил это служение. Напротив, он дополнил единоличное служение коллегиальным и синодальным измерением, сделав его как бы общим служением.. . Он не оставил служение Петрово… он обновил это служение»[901].

Как написал по этому поводу всё тот же Антонио Соччи, «с этого момента уже невозможно понять, что произошло в Ватикане в феврале 2013 года и что происходит там сегодня». Назвав слова Генсвайна «сногсшибательными», он указал: «Одно лишь ясно: это ситуация аномальная и таинственная» [902]. Приведя позже высказывания самого Бенедикта (из его новой книги) о том, что, когда дети вырастают, отец продолжает быть отцом в более глубоком, интимном смысле и это аналогично папству, Соччи сделал вывод, что это поэтическое описание Ратцингера в богословском смысле означает утверждение, что он является папой, только «в более глубоком смысле»[903].

Во‑ вторых, в связи с этим событием внимание католической общественности оказалось привлечено к забытым пророчествам ирландского святого Малахия конца XI–XII веков о будущих понтификах. Последним папой в рукописях св. Малахия значится 112‑ й по счёту, о котором он написал: «Во время последних гонений Святой Римской церкви воссядет Пётр Римлянин, который будет пасти овец среди множества терзаний; по совершении чего город семи холмов будет разрушен, и Судья страшный будет судить народ свой. Конец». Учитывая, что Бенедикт XVI – это 111‑ й папа, многие усмотрели в этих строках указание на конец Католической церкви, который свершится при Франциске. Что же касается имени «Пётр Римлянин», то его либо понимают как «Римская твердыня», либо связывают с фамилией Бергольо, которая включает в себя немецкое слово berg, означающее «гора» или «скала», как и имя «Пётр» – Петрос; – «камень», «скала».

Недавно стало известно и мнение Бенедикта XVI по этому вопросу, приведённое в его вышедшей в конце 2016 года книге «Последние беседы». В ходе интервью немецкому журналисту Питеру Зеевальду тот задал ему вопрос о пророчестве св. Малахия: «Согласно этому списку, папство должно закончиться Вашим понтификатом. Действительно ли Вы последний, кто представляет фигуру Папы такой, какой мы её знали до сих пор? ». На что получил ответ: «Всё может быть». Бенедикт XVI также сказал, что это пророчество (он употребил именно это слово), по всей видимости, родилось в кругах, близких к Филиппу Нери, которого Католическая церковь почитает как величайшего святого и мистика XVI века[904].

Учитывая, что управляющее ядро церкви состоит из людей посвящённых, ясно, что «уход» Бенедикта XVI представляет собой глубоко символический акт и означает переход к качественно новому этапу. Известно, что многие пророчества посвящённые либо составляют сами, либо искажают, либо толкуют в нужном им духе и рассматривают как руководство к действию. И интересно, что получившая известность в XIII веке самая известная книга каббалистической литературы «Сефер ха‑ Зоар» тоже сообщает о разрушении Рима, которое должно произойти в 5773 году по иудейскому летоисчислению, что соответствует, по нашему календарю, периоду с сентября 2012 по сентябрь 2013 года. И этот же год указан как время прихода Машиаха[905]. Так что, если предположить, что Бенедикт XVI, как большой специалист по иудейским древностям, знаком с этим «пророчеством», тогда совсем в другом свете выглядит его «уход без ухода», означающий «исторический перелом» и «новый этап». Если Рим понимать как «город семи холмов» – власть Католической церкви, а разрушение должно произойти в 2013 году при 112‑ м папе, то Бенедикт не мог оставаться у власти. Поэтому он и готовил заранее, как указал его секретарь, передачу власти. При его духовном руководстве пришедший ему на смену эффективный менеджер смело и решительно перешёл к оперативному управлению завершающим этапом разрушения Католической церкви.

Вот и подошли посвящённые к той точке, когда «новая» церковь, перестроенная по масонскому образцу, превращается в основу для «универсальной антицеркви». Как указывала А. Бейли, она сохранит только внешнюю видимость Католической церкви, а содержание её уже будет другое.

Показательно, что церковное руководство не стало комментировать эту тему, продолжая представлять всё происшедшее как обычное, предусмотренное каноническим правом событие, а сказанное Генсвайном СМИ постарались проигнорировать. Простые католики остались в неведении, а посвящённые верхи приступили к реализации своих планов.

Приход Бергольо был, действительно, нерядовым событием. Новшество прихода его заключалось не только в том, что он произошёл при живом предшественнике, но и в том, что Франциск стал первым понтификом‑ латиноамериканцем и первым понтификом‑ иезуитом.

Что касается первого факта, то хотя СМИ и пытались представить это как знак замещения старой умирающей католической культуры Европы, укрепляющей свои позиции Католической церковью Латинской Америки, ситуация в реальности иная. Особенностью латиноамериканской церкви всегда было то, что она действовала в условиях культурного и религиозного разнообразия и синкретических религиозных культов. Особое влияние на неё оказала «теология освобождения», превратившаяся в 60‑ 70‑ е годы в лидирующую силу, под влиянием которой протекала политическая активность католиков. Это привело к тому, что, когда в конце 80‑ х годов произошёл спад популярности этого течения, изменилось и отношение к католицизму в целом, проявившееся в растущей секуляризации и падении авторитета Церкви, приведших к её острому кризису. Место «теологов освобождения», работавших с бедными слоями, заняли действующие более эффективно харизматические протестанты.

Главные показатели кризиса – массовый уход из католицизма и, соответственно, многолетняя тенденция к снижению доли католиков в населении латиноамериканских стран в пользу протестантов, ставших серьёзной политической силой среди и левых, и правых. Так, в Бразилии к Католической церкви относят себя сегодня 64 % граждан, в то время как к харизматическим протестантским конфессиям (в первую очередь, пятидесятникам) – 34 % (т. е. более трети населения). При этом многие бразильские католики считают нормальным участвовать одновременно и в ритуалах афромагических бразильских религий, а священники вступают в брак.

В Аргентине за последние 20 лет, за тот период, когда у власти находился архиепископ Бергольо, число призваний к священству упало почти вдвое. Если в 1999 году в высших семинариях страны проходило подготовку 1500 семинаристов, то в 2013 году семинаристов было всего 875, а в 2014 году – 827[906]. При этом наибольшие сокращения произошли в митрополичьей семинарии самого архидиоцеза Буэнос‑ Айреса: если в 1980‑ х годах здесь обучалось максимум 200 семинаристов в год, то в 2016 году – лишь 80 кандидатов. В 2017 году в неё было принято 15 новых семинаристов. Что касается священников, то в том же архидиоцезе в 2016 году было рукоположено всего 3 священника. Многие приходы здесь не имеют постоянных священников или обслуживаются приезжими священниками, например из Польши или Южной Кореи[907].

Важными факторами разрыва с католицизмом на континенте стали урбанизация населения и внедрение чисто потребительской культуры, для которой традиционная католическая этика превратилась в препятствие. И показательно, что Аргентина, в которой провозглашена полная свобода вероисповедания, была в момент избрания Бергольо первой страной Латинской Америки, где в июле 2010 года узаконили однополые браки. В этих условиях наряду с более привлекательным протестантизмом утверждается духовный плюрализм, растёт число атеистов, людей без определённой религиозной принадлежности, представителей религиозного синкретизма, древних индейских культов и африканского язычества. Ярким примером этого стало введение президентом Боливии Эво Моралесом в качестве государственного культа поклонение индейской богине плодородия Пачамамы. Как пишут аналитики, совершенно очевидно, что достигнут финал монополии Католической церкви как властительницы умов латиноамериканцев. Исследования, проведённые католическим «Обществом Святой Марии», показывают, что среди латиноамериканской молодёжи она не пользуется сегодня никаким доверием, а среди самих католиков не является авторитетом и Ватикан[908].

Фактически в регионе формируется новая модель развития, связанная с секуляризмом и религиозным плюрализмом, которые в ближайшие годы необратимо изменят его облик. По утверждениям некоторых экспертов, если церковь «не изменит свою централизованную структуру и авторитарный стиль управления, то в Латинской Америке в ближайшие 15 лет её ожидает настоящий крах»[909].

Так что избрание Бергольо свидетельствовало не о силе латиноамериканского католицизма, а о значимости той синкретической латиноамериканской модели, по которой будут завершать перестройку церкви. Заодно таким образом Франциск укрепит и ослабевший авторитет Св. Престола на континенте. И символично, что произошло это одновременно с уходом из жизни президента Венесуэлы Уго Чавеса, воплощавшего собой как бы антиглобалистскую Латинскую Америку. Что же касается отношений Чавеса с Церковью, то они были настолько напряжёнными, что в будущем не был исключён разрыв между Венесуэлой и Ватиканом, поддерживавшим оппозицию президенту. Так, в одном из своих выступлений Чавес высказался о католических священниках следующим образом: «Они всё ещё думают, что являются господствующей силой в государстве. Забудьте об этом, пещерные обитатели! ». Известно, что венесуэльский президент оказывал поддержку «Реформированной Католической церкви Венесуэлы», симпатизирующей его проекту. А священниками её являются клирики, запрещённые в служении католическими епископами за различные канонические нарушения: выступление против обязательного целибата и признание грехом гомосексуализма, за допущение развода и пр.

Поэтому приход латиноамериканского папы должен был знаменовать собой, видимо, «закат» эпохи Чавеса и символизировать переход первенства от «народных политиков» к «народной церкви». И не случайно исполняющий обязанности президента Венесуэлы Николас Мадура даже позволил себе такое заявление: «Мы знаем, что наш команданте достиг этих высот, он находится напротив Христа. Что‑ то такое он сделал, чтобы папой стал южноамериканец… и Христос сказал – пришло время Латинской Америки»[910]. Фактически же речь идёт о том, чтобы католические иерархи перехватили социальные лозунги политиков‑ популистов, придав им безвредное для правящих кругов содержание. А одновременно утвердили бы такой морально‑ нравственный плюрализм, который позволил бы им сохранить конкурентоспособность на «рынке религий».

Сенсационный характер новости о первом латиноамериканце на престоле затмил собой, однако, более важный факт, что впервые в истории Католической церкви папой стал член «Общества Иисуса». Избрание папы‑ иезуита означало революционное изменение в ордене. Если раньше он, обеспечивая взаимосвязь между различными представителями мирового правящего класса, действовал в тени, то теперь он вышел на уровень прямого управления Св. Престолом. Так что с избранием Франциска иезуиты не просто взяли реванш над другими орденами, они добились полной победы.

Став папой, Бергольо остался членом ордена, так что его поведение стало определяться его фактическими отношениями с руководством иезуитов, которое и стало его реальным «помощником». В лице Франциска произошло фактическое слияние власти ордена и церкви, так что тогдашний глава иезуитов Николас, отметивший «особое единство» ордена с римским папой, мог с полным основанием заявить, что избрание Бергольо открывает для церкви этап, «полный надежд».

Действительно, папа‑ иезуит, который является верным учеником радикального модерниста‑ еретика Карла Ранера, призывавшего основательно пересмотреть основополагающие католические догмы, идеально подошёл к миссии завершения перестройки церкви, которая должна осуществляться под следующими лозунгами.

Во‑ первых, «бедная церковь для бедных людей». Непривычный, ломающий все шаблоны и каноны новый стиль поведения Франциска, с показной скромностью и демократичностью, неофициальностью и даже запанибратством (так напоминающий перестройщика Горбачёва), призван привлечь к себе представителей всех слоёв населения и является составной частью иезуитской методики, предполагающей максимальное «погружение» в окружающую общественную среду. В условиях резкого роста социального неравенства и имущественного расслоения, чреватого социальными взрывами и протестами, такой папа призван усыпить нравственную бдительность народа и обеспечить укрепление власти транснационального класса собственников путём создания иллюзии его чудесного перерождения.

Папа Франциск – «прост как правда»

Вместе с тем это должно позволить под видом борьбы против клерикализма и бюрократизма, за демократизацию и дальнейшее обновление церкви нанести последний удар по консервативной гвардии, сломать старый аппарат управления, покончить с прежней иерархической структурой и изменить статус духовенства, уравняв его с мирянами, которым, по протестантской модели, будет принадлежать решающая роль в «новой» Церкви. «Бедная церковь» – это церковь с мирским священством и «святыми» мирянами. Как заявил архиепископ Парижский, кардинал Андре Вен‑ Труа, Бергольо, не принадлежа к Римской курии и к итальянской системе, «был одним из лучших кандидатов для проведения реформы Курии. Это не означает, что от него следует ожидать проведения грубой административной реформы. Скорее эти изменения будут носить фундаментальный характер» [911].

Во‑ вторых, «открытая церковь». Франциск отличается экуменической всеядностью и известен своей дружбой с представителями разных конфессий, и в первую очередь – иудаизма. Это в традициях аргентинской епархии, чей бывший глава, архиепископ Буэнос‑ Айреса Антонио Кваррасино (предшественник Франциска) даже установил в центральном соборе Буэнос‑ Айреса памятную стену в честь жертв Холокоста[912]. Совместно с известным израильским раввином Авраамом Скорка Бергольо написал книгу‑ диалог «На небе и на земле», а также стал автором предисловия к книге другого раввина Серхио Бергшама, которого он назвал одним из своих учителей. Со Скорка Бергольо связывает такая тесная дружба, что в 2012 г. раввин был награждён дипломом почётного доктора Аргентинского католического университета и написал предисловие к книге своего друга под названием «Иезуит», по поводу чего заявил: «Насколько я знаю, впервые за две тысячи лет истории раввин пишет предисловие к книге католического священника. Этот факт тем более замечательный, что священником является архиепископ Буэнос Айреса, примас Аргентины, назначенный кардиналом Иоанном Павлом II»[913].

Архиепископ Буэнос‑ Айреса Антонио Кваррасино открывает памятную «Стену» в честь жертв Холокоста. Рядом стоит Лех Валенса

Бергольо неоднократно посещал синагоги, отмечал иудейские праздники, возжигал свечу во время Хануки. В течение многих лет активно сотрудничал с Еврейским латиноамериканским конгрессом (ЕЛК), организуя собрания еврейской молодёжи, участвовавшей в его программе «Новые поколения». Так что неудивительно, что глава ЕЛК Клаудио Эпельман с радостью встретил известие о его избрании папой, заявив: «У нас нет никакого сомнения, что он будет отлично работать, руководя Католической церковью». С большой радостью приветствовало избрание Бергольо и руководство Бнай Брит и ВЕК. Глава ВЕК, в частности, подчеркнул, что Франциск способен навести мосты между католичеством и другими религиями, и, как они надеются, примет меры в отношении тех священнослужителей, которые отрицают существование Холокоста, и укрепит связи между Ватиканом и Израилем. Директор по межрелигиозным делам Бнай Брит Дэвид Микаэльс присутствовал на интронизации папы, а на следующий день – на аудиенции, предоставленной Франциском лидерам различных религий, среди которых было 16 представителей 8 международных иудейских организаций. Был здесь и раввин Дэвид Розен, бывший директор Международного иудейского комитета по межрелигиозным консультациям, который после мероприятия дал интервью агентству Zenit», в котором заявил, что со времён II Ватиканского собора «учение Церкви и её сближение с иудеями, иудаизмом и Израилем претерпели революционные изменения»[914].

Кардинал Хосе Бергольо в «диалоге» с иудеями

В свою очередь понтифик в торжественный день выкроил время, чтобы написать письмо‑ обращение к иудейскому сообществу. Это было первое официальное письмо Франциска на его папском троне, адресованное непосредственно великому раввину Рима, в котором он, напомнив о защите иудеев со стороны Всевышнего, в частности, указал: «Я горячо надеюсь, что смогу способствовать прогрессу, которым отмечены иудейско‑ католические отношения со времён Второго Ватиканского собора, в духе обновлённого сотрудничества».

Такое же тесное общение он имеет с протестантами, что является нормой для синкретического религиозного сознания латиноамериканцев. Тем более что Бергольо считает, что Реформация закончилась в 1999 году с подписанием известной Декларации об оправдании между католиками и лютеранами. В 2006 году, присутствуя на собрании евангеликов, он в ходе молитвы для получения «благословения» встал на колени перед протестантским пастором, что настолько шокировало традиционалистов, что в одном из своих журналов они дали статью под заголовком «Буэнос‑ Айрес, sede vacante. Архиепископ совершает грех вероотступничества». После этого он уже ежемесячно участвовал в молитвенных собраниях евангеликов, став «духовным отцом» пастора Тони Палмера, которого он отговаривал стать католиком, утверждая, что тот призван служить «строителем мостов» между католиками и евангеликами[915].

Религиозное общение Бергольо распространяется и на мусульман, и оно также настолько непосредственно, что в 2005 году на похоронах директора Исламского центра в Аргентине молился за усопшего как за христианина: «Обращаясь с молитвой к Очень Милосердному Творцу, я прошу вознаградить его за всё добро, что он сделал»[916].

Наконец, папа Франциск очень хорошо знаком с «восточным обрядом». В бытность свою архиепископом Буэнос‑ Айреса он являлся ординарием униатов Аргентины, у которого стажировался нынешний глава УГКЦ Святослав Шевчук. Последний рассказывал, что сам Бергольо во время учёбы в Салезианской школе был воспитанником галичанина, отца Степана Чмиля, духовно окормлявшего сбежавших в Аргентину украинских нацистов. Как заявил Шевчук, Франциск «очень хорошо знает и о нашей Церкви, и о нашей Литургии и обряде, о нашей духовности»; он «всегда занимался нашей Церковью в Аргентине, и я, как молодой епископ, делал свои первые шаги в этом служении под его оком и с его помощью. Поэтому я думаю, мы действительно будем иметь в его лице того Святейшего Отца, который будет заботиться о нашей Церкви. И я надеюсь, что с этим Папой нас ждут очень хорошие события в будущем» [917].

Таким образом, Франциск идеально подходил и к миссии единения с Православием, и недаром на инаугурации папы впервые в истории христианства присутствовал Константинопольский патриарх (такого не было не только после, но и до 1054 г.), который восседал по правую руку от понтифика в таком же, как и тот, кресле. Недаром папа так много времени уделил и беседе с главой ОВЦС РПЦ митрополитом Иларионом, который всегда видел в нерешенных проблемах с украинскими униатами главное препятствие для встречи папы и Московского патриарха.

Кардинал Бергольо на собрании евангеликов

Важно отметить, что тесные отношения связывают Франциска и с франк‑ масонством. С 1999 г. он является почётным членом парамасонского «Ротари клуба» Буэнос‑ Айреса, который в 2005 г. наградил его премией «Серебряный лавр» как человека года. А в день избрания Бергольо папой его тепло поздравил великий мастер аргентинского франк‑ масонства Анхель Хорхе Клаверо. Великий мастер Великого Востока Италии Густаво Раффи также по этому поводу выпустил коммюнике, в котором говорится, что «с Папой Франциском уже ничего не будет так, как раньше. Эти выборы были необсуждаемым пари братства в пользу Церкви диалога… Ему (Франциску – О.Ч.) представилась великая возможность показать миру лицо Церкви, которая должна вновь возвестить о новом человечестве, а не оставаться институтом, защищающим свои привилегии».

В одной из публикаций Великого Востока Италии говорилось, что часть масонов считает, что папа станет «новатором и прогрессистом, основываясь на том факте, что некоторые братья утверждают, что они косвенно, посредством своих друзей на конклаве, способствовали избранию человека, способного возродить Католическую Церковь и человеческое общество в его целом». В пользу это точки зрения говорит тот факт, что на конклаве 2005 г. кардиналу Бергольо покровительствовал кардинал Карло Мария Мартини, по случаю смерти которого в августе 2012 г. Великий Восток Италии выпустил следующее сообщение: «Теперь, когда торжественные речи и помпезные соболезнования сменились молчанием и трауром, Великий Восток Италии с любовью приветствует Брата Мартини, который направился в Вечный Восток».

Тот же великий мастер Раффи, когда в июле 2013 г. умер кардинал Эрсилио Торнини, явный франк‑ масон, отдал ему должное, заявив, что он оплакивает «друга, человека, ведшего диалог с масонами, мастера социального Евангелия. Человечество сегодня обеднело, так же, как и Католическая Церковь». При этом он добавил, что, несмотря на такую великую потерю, церковь папы Франциска обещает «разделять идею, что светское Государство благоприятствует миру и сосуществованию различных религий»[918].

В‑ третьих, это церковь «милосердная», с пониманием и терпимостью относящаяся к человеческим слабостям и грехам. Речь шла о том, что перестройка коснётся не только системы управления, но и учения о морали и нравственности, остающегося слишком строгим и никак не вписывающегося в реалии современной эпохи. То, что Франциск намерен поднять вопрос о семье и браке с целью изменения положения в этой сфере, было ясно из его толерантного поведения и из его высказываний. Так, упомянув однажды мнение своего предшественника на кафедре Буэнос‑ Айреса о том, что половина всех существующих браков недействительна, он не сделал никаких критических комментариев. Позже кардинал Вальтер Каспер подтвердил, что в разговоре с ним Франциск заявил, что и он сам уверен в том же. То есть Бергольо заранее заготовил убедительное оправдание для облегчения процедуры аннулирования браков, причём для аннулирования в массовом порядке. О позиции Франциска в этом вопросе хорошо свидетельствует его племянница Мария Инес Нарваха, которая в своём интервью, опубликованном на сайте Aleteia в августе 2014 года, рассказала, как в своё время её дядя помогал ей добиться аннулирования первого брака её жениха. Бергольо отправлял документы, необходимые для процесса признания брака несостоятельным, и в церковном суде ответили, что дело может занять четыре года. Мария пояснила: «У моего дяди есть две особенные черты: первая – это его впечатляющая память, а вторая – это то, что он много слушает, но не осуждает, и никогда не говорит, что тебе следует делать. Я помню, когда я сказала ему, что я не буду ждать, пока смогу заключить брак в Церкви, что я уже взрослая и что я собираюсь заключить светский брак, он ответил: “Это лучшая новость, которую ты мне сообщила! ”»[919]. Её венчание произошло в итоге через четыре года после заключения светского брака. В таком «неосуждении» – вся суть иезуитизма.

Так что Франциска выдвинули в качестве «мягкой силы» для нанесения решающего удара по Католической церкви, в результате которого должно произойти то, что с неприкрытым цинизмом описал когда‑ то уже цитированный нами бывший священник Рока (1830–1893): «Признав потерю своих собственных прав, римское папство заявит urbi et orbi, что, завершив свою миссию и свою инициаторскую роль, оно самораспускается в прежней форме, чтобы расчистить поле для высших операций нового понтификата новой церкви и нового священства, которое оно само канонически установит, прежде чем испустить дух…»[920]

Глава 37

«Соборная церковь» по‑ иезуитски

Уже первые шаги Франциска на троне были призваны продемонстрировать новаторский характер его понтификата: назвав себя «епископом Рима», а не папой, он отказался от большей части торжественных мероприятий, связанных с интронизацией, и поселился не в Апостольском дворце, а в доме св. Марты, в котором проживают те, кто имеет какие‑ либо дела при Св. Престоле. Но это была лишь заявка на новый курс и на переход к изменениям системы управления и перестройки всей структуры Св. Престола в целях выведения его из‑ под влияния старых внутри‑ церковных кланов и формирования нового облика церкви.

«Совет 9»

Речь шла о реформе Римской курии, направленной на децентрализацию и интернационализацию руководства, до сих пор считающегося «слишком римским». Как откровенно заявил пресс‑ секретарь Ватикана Фредерико Ломбарди, курия, в отличие от прежних времён, больше не будет централизованным органом управления. Число кардиналов в ней было решено сократить, а структуру – упростить путём объединения и укрупнения её учреждений (создать что‑ то вроде Совета министров). За модель, скорее всего, могла быть взята система управления Ордена иезуитов, где ещё в 2011 году произошла перестройка курии, в которой были учреждены три главных секретариата (правосудие, обучение и сотрудничество с другими службами) и ещё один, отвечающий за поддержание особых форм апостольской деятельности иезуитов.

Первое, что сделал Франциск, – это создал консультативный орган, на который он мог бы опереться в ходе разработки и проведения реформ. В апреле 2013 года был сформирован Совет из 8 кардиналов, официально утверждённый в сентябре как Совет кардиналов (Consilium Cardinalium Summo Pontifici), превратившийся в итоге в «Совет 9» [921]. Призванный представлять «Вселенскую Церковь», а не Рим, он объединил представителей не Римской курии, а поместных церквей пяти континентов, которые пользуются особым доверием понтифика, поддерживают его взгляды и должны фактически уравновесить влияние Курии. Именно этот Совет стал готовить пересмотр апостольской конституции 1988 года Pastor Bonus («Добрый Пастырь»), посвящённой устроению Римской курии, и разработку переходного периода.

В такой же постоянно действующий консультативный орган понтифик решил превратить и Совет генерального секретариата Синода епископов. С должности его генерального секретаря был смещён занимавший этот пост на протяжении 9 лет архиепископ Николау Этерович, а вместо него поставлен верный папе Лоренцо Бальдиссери, который в итоге стал одним из наиболее ревностных поборников идеи реформирования церковного учения о браке. На первой же консистории, проведённой Франциском, Бальдиссери был возведён в кардинальское достоинство.

Кардинал Лоренцо Бальдиссери

Был назначен также новый госсекретарь Ватикана – архиепископ Пьетро Паролин (с февраля 2014 г. – кардинал), имеющий богатый опыт дипломатической работы в качестве заместителя госсекретаря по отношениям с государствами и призванный придать внешнеполитическому курсу Св. Престола ещё более ярко выраженный глобальный, экуменический характер. Он представлял Ватикан при решении деликатных вопросов, связанных, в частности, с ядерной энергетикой (Иран), Северной Кореей, Вьетнамом, Китаем и пр. На одном из файлов из Посольства США в Риме, опубликованных Дж. Ассанжем на портале WikiLeaks, было отмечено, что «Паролин – лучший собеседник, который когда‑ либо был у Вашингтона в Ватикане». Он характеризуется как «хорошо информированный и осторожно откровенный» человек[922]. Как выразился один из ватикановедов, папа доверяет ему на тысячу процентов.

Архиепископ Пьетро Паролин

В октябре папа провёл первую встречу с Советом кардиналов для обсуждения бюрократических реформ Ватикана, а в ноябре 2013 года, по случаю закрытия Года Веры, опубликовал своё первое папское обращение (увещание) Evangelii gaudium («Радость Евангелия»)[923], в котором фактически была изложена программа перестройки устройства церкви, конкретизированной в папской речи от 17 октября 2015 года, посвящённой 50‑ летию учреждения Синода епископов (1965 г.). Речь шла о настолько серьёзных изменениях, что некоторые оценили их как революционные[924].

Одна из ключевых мыслей его послания – «безотлагательное церковное обновление». Заявив, что содержание его текста имеет программное значение, он призвал к устранению дефектов церкви, к пастырскому и миссионерскому «обращению». Напомнив, что «церковное обращение» ещё II Ватиканский собор понимал как «открытость к постоянному самореформированию ради верности Иисусу Христу», он уточнил, что речь идёт о таком миссионерском выборе, который способен «всё преобразить, чтобы устои, стиль, график дел, способ общения и все церковные структуры были бы подходящим руслом для евангелизации современного мира, а не для самосохранения». Соответственно, пастырское служение должно стать более активным и открытым, чтобы те, кто занят им, могли «выходить» к людям, адаптироваться и проявлять гибкость и миссионерскую изобретательность.

Это касается и папства, которое должно думать о своём обращении, в связи с чем Франциск поднял вопрос о первенстве и необходимости «благотворной децентрализации». Он напомнил, что ещё Иоанн Павел II просил, чтобы ему помогли найти «такую форму первенства, которая позволила бы, никоим образом не отступая от его прямого предназначения, быть готовым к любым новым ситуациям», и II Ватиканский собор указывал на необходимость того, чтобы «коллегиальный дух осуществлялся в конкретных делах». Но с тех пор никакого продвижения не было, поскольку был «недостаточно прояснён статус конференций епископов в качестве субъектов, наделённых конкретными полномочиями, включая определённую доктринальную власть» [925].

Напомним, что само слово «коллегиальность» применительно к корпусу епископов появилось в Католической церкви в конце 50‑ х годов. До этого говорили только о вселенской юрисдикции папы, который, как викарий Христа, обладает полнотой власти. Затем на II Ватиканском соборе в ходе редактирования текста Догматической конституции Церкви Lumen Gentium прописали, что коллегия епископов обладает властью, но «лишь совместно с римским понтификом, преемником Петра, в качестве её главы, причём в неприкосновенности остаётся первенство его власти». Но поскольку это ставило под вопрос юридический примат папы, оставляя ему только примат чести, и размывало основы католического учения о Церкви, II Ватиканский собор не пошёл дальше. Однако вопрос о раздвоении верховной власти в церкви так и остался: с одной стороны, единоличная власть папы, с другой – власть коллегии епископов во главе с папой. Чтобы частично смягчить этот коллегиальный аспект, к Догматической конституции добавили «разъяснительную записку». В итоге указанная коллегиальность свелась к деятельности информационно‑ совещательного органа – Синода епископов и к некоторому расширению полномочий национальных Конференций католических епископов. В дальнейшем опасение того, что коллегиальность обернётся слишком вольными и различающимися толкованиями веры, привело к тому, что Иоанн Павел II и Бенедикт XVI ограничили её проявление, восстановив централизм[926].

Выступление папы Франциска c речью, посвящённой 50‑ летию учреждения Синода епископов

Франциск вновь поднял вопрос о коллегиальности. В своей речи 17 октября он пошёл уже дальше и заговорил о «Соборной церкви» (в Католической церкви для обозначения собора используется слово «синод», соответственно, «синодальный» – значит «соборный»)[927]. Начал свою речь он с того, что с самого начала понтификата придавал Синоду особое значение, поскольку тот является одним из самых ценных аспектов наследия II Ватиканского собора. Напомнив, что его предшественники говорили о том, что коллегиальная пастырская ответственность могла быть выражена в Синоде ещё полнее, он подчеркнул: «Путь соборности и есть тот путь, которого Бог ожидает от Церкви третьего тысячелетия. То, чего Господь просит у нас, в определённом смысле уже содержится в слове “Синод”.

Совместный путь мирян, пастырей и римского епископа – это концепция, которую легко выразить словами, но не так просто осуществить на практике».

Папа выделил необходимость «распознавания новых путей, открытых Синодом (Собором) в Церкви», поскольку Народ Божий свят в силу помазания, полученного от Бога и сделавшего его «безошибочным в вере». «Соборная церковь – это Церковь слушающая, она осознаёт, что слушать значит больше, нежели слышать. Это – взаимное выслушивание, когда каждому есть чему научиться. Верный народ, Коллегия епископов, епископ Рима: каждый слушает других и все слушают Святого Духа». Синод епископов – это «точка, где сходится эта динамика слушания на всех уровнях церковной жизни», через отцов Синода «епископы действуют как подлинные хранители, толкователи и свидетели веры всей Церкви». И то, что Синод слушает епископа Рима, призванного высказаться «как пастырь и учитель всех христиан», не ограничивает его свободу, так как папа выступает как «вечный и видимый принцип единства».

Заявив, что «Церковь и Синод – это синонимы», понтифик указал: «Соборность как основополагающее измерение Церкви определяет рамки для наиболее верного истолкования самого иерархического служения. Если мы поймём, что… Церковь не что иное, как совместный путь Божьей паствы на тропах истории, навстречу Христу Господу, то мы поймем и то, что внутри Церкви никто не может быть “возвышен” над другими. Напротив, в Церкви необходимо, чтобы кто‑ то “принизился” для служения братьям на этом пути». Христос, основав Церковь, поставил во главе её Синод апостолов, в котором апостол Пётр является «камнем» (Мф.), который должен утверждать братьев в вере. Но те, кто осуществляют власть, называются «служителями», и согласно первоначальному смыслу, они – наименьшее из всех. «Для учеников Христа единственным авторитетом является авторитет служения, а единственной властью является власть креста», поэтому преемник Петра – это «раб рабов Божиих».

Исходя из этого, Франциск дал своё понимание отношений между епископами и папой: «Епископы объединены с епископом Рима связью епископального собщества и в то же время подчинены ему иерархически как главе Коллегии». Таким образом, ничего не сказав о полной и всеобщей власти одного папы и объяснив, что епископы должны подчиняться папе только как главе Коллегии, Франциск показал, что он собирается преодолеть раздвоение верховной власти в пользу коллегии епископов во главе с папой за счёт юридического примата папы (о том, собирается ли он менять при этом Конституцию о Церкви, он не сказал).

Говоря о «Соборной церкви», Франциск выделил три уровня осуществления соборности. Первый – это органы, непосредственно связанные с народом, далее – представленный национальными Конференциями епископов, и, наконец, уровень Вселенской Церкви, – Франциск заявил, что «нежелательно, чтобы папа заменял собой поместные епископаты в распознавании проблем на их территориях». В этом смысле понтифик заявил о необходимости «благотворной децентрализации».

Очевидно, что главное значение предпринимаемой Франциском реформы – это интерес экуменического сближения, поскольку именно папский примат власти является главным препятствием для «христианского единства», и именно этот вопрос стоял в центре обсуждения документа Богословской комиссии между католиками и православными, которая в последние годы обсуждала документ. На это указал и сам понтифик, подчеркнув: «Намерение построить Соборную церковь наполнено экуменическими устремлениями. По этой причине, обращаясь к делегации Константинопольского патриархата, я недавно напомнил об убеждённости в том, что “внимательное изучение того, каким образом в жизни Церкви взаимодействуют принцип соборности и служение того, кто первенствует, явит собой значительный вклад в прогресс отношений между Церквами”». Не случайно и в интервью иезуитскому журналу La Civiltà Cattolica Франциск заявил: «Мы можем больше научиться у православных смыслу коллегиальности епископов и традиции соборности».

Ради этого «прогресса», Франциск, ничего не говоря о примате власти, выделяет примат чести: «Я убежден, что в Соборной церкви осуществление первенства св. Петра может быть лучше освещено. Папа не стоит в одиночку над Церковью, но он находится в ней как крещёный среди крещёных, находится внутри коллегии епископов как архиерей среди архиереев, одновременно призванный – как преемник апостола Петра – управлять Церковью Рима, которая председательствует в любви над всеми церквями».

Но взгляд папы охватывает также всё человечество: «Соборная церковь подобна знамени, поднятому среди народов (ср. Ис. 11, 12) в мире, который говоря об участии, солидарности и прозрачности в управлении обществом, часто вверяет участь целых народов в алчные руки узких господствующих групп». Она «идёт вместе» с людьми, участвует в исторических перипетиях и «может помочь гражданскому обществу возрастать в справедливости и братстве».

Теолог Ганс Кюнг

В связи с призывом к возвращению к «коллегиальности», к переосмыслению папского первенства и передаче доктринальной автономии епископским конференциям встал вопрос и о догмате о непогрешимости папского учения. Сам Франциск никогда не упоминал о нём, хотя первое, что он сказал, выступая на конклаве после своего избрания, было: – «Я грешник». Зато некоторые богословы заговорили о необходимости обсуждения и этого догмата.

Начало этому положил известный церковный реформатор‑ модернист, профессор Тюбингенского университета Ганс Кюнг, сыгравший, как мы писали, важную роль в подготовке документов II Ватиканского собора и разработке «глобальной этики», подвергавший жёсткой критике последних пап за их нерешительность в проведении в жизнь решений Собора. Теология Кюнга очень близка к протестантской. В силу чего он является сторонником абсолютного экуменизма и глобальной реформы Католической церкви как на доктринальном, так и на пастырском уровнях.

Его цель – раздогматизировать Церковь и утвердить такое новое пастырство, которое будет полностью адаптировано к взглядам современного человека. В одной из своих статей он выступил решительно за снятие запрета брака для священников, за рукоположение женщин и за новые очень либеральные дисциплинарные нормы для мирян[928]. Избрание Бергольо он встретил с радостью, считая, что это «наилучший из возможных шансов», поскольку с ним связана надежда на новое «аджорнаменто» церкви, которое будет осуществлено по протестантской доктринальной модели и устранит догмат о непогрешимости папы, который так яростно отвергался Лютером.

В марте 2016 года он обратился со «срочным призывом» к понтифику, чтобы тот позволил начать «свободную и открытую дискуссию» по всем нерешённым или неясным вопросам, связанным с догмой о непогрешимости. В обращении его говорилось: «Проблематичное 150‑ летнее наследие Ватикана могло бы, таким образом, быть подвергнуто честной оценке и приведено в соответствие со Священным Писанием и с экуменической традицией. Речь идёт не о тривиальном релятивизме, подрывающем этическую основу Церкви и общества. Но и не о безжалостном, отупляющем, основывающемся только на букве догматизме, мешающем полному обновлению жизни и учения Церкви и блокирующем серьёзный прогресс в экуменизме… Под вопросом само благополучие Церкви и экуменизма»[929].

Кюнг выдвигал уже такое предложение и раньше и вспоминал, что папа Иоанн XXIII, выступая однажды перед студентами Греческого колледжа в Риме, заявил: «Я не являюсь непогрешимым. Я непогрешим, лишь когда даю торжественное определение ex cathedra, но я никогда не буду давать определение ex cathedra»[930]. Но в 1975 году Конгрегация доктрины веры выпустила предупреждение по поводу двух книг теолога, в которых было заявлено, что они содержат мнения, расходящиеся с доктриной Церкви и, в частности, ставящие под сомнение догмат о безошибочности учения Церкви.

Однако при Франциске ситуация изменилась, и, как сообщил Кюнг в интервью американскому еженедельнику National Catholic Reporter, понтифик ответил теологу не через секретаря, а послав ему личное письмо (с обращением «мой дорогой брат»), в котором оценил его мысли и не наложил никаких ограничений на будущую дискуссию. «Я думаю, – добавил Кюнг, – сейчас настоятельно необходимо использовать эту новую свободу для продвижения вперёд в догматических определениях, которые являются причиной разногласий внутри Католической церкви и в отношениях между другими христианскими церквями». То есть и здесь налицо экуменический смысл планируемых изменений. Интересно также, что обновленческий порыв Франциска косвенно поддержал и «папа на покое», поскольку в феврале 2014 года он послал Кюнгу письмо, в котором выразил свою «признательность, что он связан едиными взглядами и сердечной дружбой с папой Франциском» и что он считает, что «его единственным и последним долгом является поддерживать этот понтификат своими молитвами»[931].

Очевидно, что все разговоры о «соборной церкви» носят чисто прагматичный характер. «Благотворная децентрализация» нужна понтифику не для возрождения духа истинной соборности, но для поощрения центробежных тенденций и дальнейшего размывания христианского учения, отвественность за которое понтифик снимает с себя в соответствии с принципом «кто я такой? ». Если каждая епископская конференция будет обладать доктринальной властью, то очень скоро в различных странах сложатся свои собственные и, возможно, даже противоположные друг другу учения в области веры и нравственности, что положит конец вероучительному единству Церкви (а ведь внутри неё уже действует такое совсем не католическое сообщество, как Англиканская прелатура). Но это совсем не волнует папу Франциска, озабоченного как раз чрезмерной унификацией. В одном из выступлений, подчёркивая необходимость плюрализма, он заявил: «То, что кажется нормальным для епископа одного континента, может оказаться странным или почти скандальным – почти – для епископа другого континента; то, что рассматривается как нарушение права в одном обществе, может считаться очевидным и незыблемым – в другом; то, что для одних является свободой совести, для других может быть только смутой. В реальности культуры очень сильно отличаются друг от друга, и каждый главный принцип – а как я сказал, догматические вопросы точно определены учением Церкви – каждый главный принцип должен быть приспособлен к культуре, если хотят, чтобы его соблюдали и применяли». То есть, исходя из любимого принципа иезуитов – «инкультурация», – готов принять различные толкования положений веры и нравственности, что может привести, действительно, к формированию разных национальных церквей и обернуться раздорами и хаосом.

Декларативной стала и «коллегиальность». Заявив о своей приверженности к ней, понтифик дал понять, что он будет более активно привлекать епископат к участию в определении стратегии церкви и обрушился с критикой на Римскую курию, которую он стал обвинять в непрофессионализме, нарциссизме и других недостатках. В одном из выступлений он назвал её «громоздкой бюрократической инквизиционной структурой», поражённой пятнадцатью болезнями, в том числе «духовным Альцгеймером»[932]. Но, при всей справедливости критики бюрократической машины Св. Престола, уже с первых шагов понтифика выявилось, что за его внешней демократичностью и открытостью скрывается характерный для иезуитов авторитарный стиль управления, при котором основные решения принимаются единолично папой. Игнорируя мнения работников курии и ограничивая их влияние на церковную жизнь, он стал обсуждать реформу церкви не коллегиально, но с узким кругом доверенных лиц, не имеющих значимого официального статуса, с Советом кардиналов, который уже прозвали «синедрионом кардиналов», а также с привлечёнными внешними международными экспертами, как правило, светскими лицами.

Возведя в принцип кумовство, понтифик стал ставить на епископские кафедры и на ответственные церковные должности близких к нему людей и знакомых, не считаясь с их моральными качествами и способностями. Лицемерными оказались и провозглашённое возвращение к образу «древней Церкви», и борьба против клерикализма, прикрываясь которыми понтифик стал навязывать внешнее упрощение: священству – толерантное отношение к миру сему, а мирянам – запанибратское отношение к духовенству. По модели «Опус Деи» ставка была сделана на прогрессивных мирян, призванных заменить собой уходящее консервативное духовенство.

Тот же прагматичный подход и голый расчёт присутствует и в отношении Православной Церкви. Когда папа делает заявления, что они могут «больше научиться у православных смыслу коллегиальности епископов и традиции соборности», когда он пытается предстать в виде «первым среди равных», выделяя лишь первенство чести, он надеется стать «своим» для православных, убрав, таким образом, препятствие для воссоединения в «Единой Церкви». Однако древний примат чести римской кафедры основывался на духовном авторитете епископа как хранителя чистоты православной веры, теперь же он выводится из еретической идеи преемства апостола Петра как «князя апостолов» и превращается в пустую формулу, призванную стать богословской ловушкой для «разделённых христиан». Абсолютная власть папы останется в силе, но не будет афишироваться, что сделает её более эффективной, так как позволит управлять изнутри всем «христианским сообществом».

Показательны в этом плане слова кардинала Курта Коха, сказанные им в ходе встречи с членами комиссии «Pro Oriente» в октябре 2013 г.: «Необходимым условием для заслуживающего доверия усиления принципа соборности в Католической Церкви является успешный экуменический диалог с Православной Церковью. Одновременно Православная Церковь также должна принять во внимание, что папский примат на универсальном уровне в Церкви не только возможен и богословски легитимен, но, с точки зрения единства, даже необходим, ведь без папства и Католическая Церковь давно бы развалилась на отдельные национальные Церкви».

Глава 38

⇐ Предыдущая 15 16 17 18 192021 22 23 24 Следующая ⇒

Последнее изменение этой страницы: 2019-03-20; Просмотров: 258; Нарушение авторского права страницы