Борьба народного ополчения с поляками

                                          (1608 – 1609 годы)

    Сохранились документы о борьбе отрядов народного ополчения с поляками и об обороне от них города Устюжны в 1608-1609 годах. Один из них называется «Сказание о нашествии поляков на Устюжну Железопольскую». По этим документам можно хоть немного представить, как местное население Бежецкого Верха и Устюжны боролись с польскими интервентами.

    В декабре 1608 года отряд польско-литовских интервентов двинулся из Городецко к Устюжне, которая не была защищена крепостью. В войске поляков и литовцев было много черкесов (запорожских казаков) казаков-донцев и русских воров.

    Отряд народного ополчения во главе с воеводой Андреем Петровичем Ртищевым 20 декабря 1608 года выдвинулся к селу Любегощи Бежецкого Верха. Он был сформирован из жителей Вологды, Белоозера, Устюжны, Углича, Кашина, Городца, сел и деревень Бежецкого Верха. В поле между деревней Батеевка и селом Любегощи произошла страшная сеча, в которой войско польско-литовских интервентов порубило много народных ополченцев. Воевода Ртищев повернул свой отряд к Устюжне, поляки следом не пошли, вернулись в Городецк.

    В короткий срок с 5 января по 3 февраля 1609 года жители города Устюжны построили деревянную крепость. Поляки направили туда грамоту с требованием сдачи города. На помощь жителям пришли 100 стрельцов, и был прислан порох. Неделю, с 13 по 20 февраля 1609 года шла безуспешная осада города поляками и казаками.

    Об этом факте Михаил Васильевич Скопин-Шуйский писал в своей «Окружной грамоте в разные города для укрепления граждан в верной к законному государю службе с возвещением о поспешающих на помощь от шведского короля войсках». В этой грамоте Скопин-Шуйский писал:

    «Господам вологжанам и белозерцам и устюжанам железопольским и углечанам и кашинцам и Бежецкого Верху и Городецка и посадским и всяким людей Михайло Шуйской челом бьет. Писали к государю царю и великому князю Василию Ивановичу всея Руси Бежецкой пятины дворяне и дети боярские и губные старосты, что вы, вологжане и белозерцы и устюжане и углечане и кашинцы и Бежецкого Верху и городечане, обвестясь с ними, с дворянами и с детьми боярскими и собрався пришли в Устьрецкой стан декабря в 21 день и изменников государевых Осипка Застолпскаго да пана Матьяша убили, а Федора Маврина взяли, а иных панов велели, переимав, посадити в тюрьму до государева указу, и крест вы государю царю и великому князю Василью Ивановичу всея Руси целовали, и государю служите и прямите, а в волости и в погосты приводить к крестному целованью послали; а в Торжок и во Тверь и в иные города писали, чтоб государю крест целовали и, обвестяся с вами, приходили на государевых изменников и на литовских людей заодин.

    И вы, господа, то учинили, помня Бога и души свои, и государево царево и великого князя Василия Ивановича всея Руси крестное целование, и прежняя ваша служба и раденье государю и всей земле ведомо, а учинилась смута у вас и крест целовали от великой неволи и от разоренья. И вам, господам, одноконечно к государю и всей земле служба своя и раденье показати, как естя начали, самим вам меж себя укрепить и, людей не роспустя, промышлять над изменники государевы не мешкая, и в города и в волости и в станы писать от себя и людей добрых посылати, чтоб они обратились и вины свои к государю принесли и крестному целованью приводите; а того бы вам однолично в оплошку себя не поставить, и людей не роспустить и не дать бы ворам собратись.

    А где не учнут слушати и вам на те места приходить и от воровския смуты отводить и приводить их к крестному целованью на государево царево и великаго князя Василья Ивановича всея Русии имя. А немецких людей свейской король Карл шлет к государю царю и великому князю Василию Ивановичу всея Руси на помочь 10 тысяч, и пришли с Семеном Васильевичем Головиным, да с дьяком с Сыдавным Васильевым на Ореховской рубеж декабря в 17 день, а в Новгород будут вскоре.

    А в Новгороде милостию Божиею и Пречистыя Богородицы и великих чудотворцев помощию и заступленьем дворяне и дети боярские, и всякие служилые люди и новгородские посадские люди государю царю и великому князю Василию Ивановичу всея Руси служат и прямят, и многих воров побивают и живых емлют, и хотят те все за веру православную и за святыя божия церкви и за государево царево и великого князя Василия Ивановича всея Руси имя померети.

    И вам бы, господам, однолично служба своя и раденье совершити и промышляти вам над воры всякими мерами, сколько бог помочи подаст, и в города и в волости и в станы от себя к дворянам и к детем боярским и ко всяким людям писати, и людей добрых посылати, чтоб они обратились и вины свои к государю принесли, и собрався, ехали б к вам и стояли б на воров с вами заодин, а ворам на себя сбиратись не давали; а пущих воров, от которых чинится смута, имая побивали, а иных сажали бы есте в тюрьму до государева указу, а просто их не пущали. А что у вас учнется делати, и вам бы о том о всем писати к Москве почасту» [34].

    После этого похода народных ополченцев против поляков, в Устюжну прибыл из Москвы воевода Андрей Петрович Ртищев,  из Белоозера - Фома Подщипаев и с ним 400 человек ратных людей. В декабре 1612 года Устюжну пытались захватить казачьи атаманы Наливайко и Захарьяш Заруцкий. Их отряды разоряли села вокруг Устюжны, Белозерье и Заонежье, их отряды стояли под Кирилло-Белозерским монастырем.

    Через год после победы отряда народного ополчения в стане Усть-Река, 3 декабря 1609 года царь Василий Шуйский написал жителям Устюжны письмо под названием: «Увещательная грамота царя Василия Иоанновича в Устюжну Железопольскую: о стоянии за веру христианскую и за государство Российское; о недоверии ни в чем единомышленникам нового самозванца; о собрании всем ополчениям для общей защиты в Ярославль и обещании каждому за службу великого жалования и льготы». В ней он писал, что до него дошел, что жители Устюжны поднялись против воров, чтобы защитить православную христианскую веру и свои дома. Эту службу жителей города люди будут помнить во все века.

    Он писал, чтобы жители города не верили ворам и воровской смуте, против них стояли и себя и свои места от воров оберегали. Чтобы от своего имени всем людям писали, чтобы они все собрались, на воров бы шли и свои места от них очищали. Чтобы не предали литовским людям на поруганье жен и детей своих, на грабеж дома свои.

    «Но если все жители городов и сел вскоре не соберутся вместе и будут жить врозь, они увидят свое разоренье от воров и запустенье своих домов, поруганье над женами и детьми, и сами будут себе и нашей христианской вере и своему отечеству предатели.

    Ныне всем ведомо, как воры литовские люди нашу христианскую веру разоряют, и образы обдирают и колют, раки святых рассекают, какие подати с вас собирают. Скоро все соберетесь и станете все вместе, и вы от воров свободны будете, честь себе и хвалу вечную получите, жить начнете в тишине и покое. Если кто вас начнут прельщать или какие изменные слова начнут говорить, или кто с вами идти на захочет, вы не молчали, делали им наказанье, кто чего достоин.

    Как соберетесь, вы бы со всеми людьми шли в Ярославль, и будет можно к нам к Москве придти. Похотите ждать в Ярославле, вы о том нам отписали, мы вам навстречу пришлем бояр наших и воевод со многими людьми. Вы бы послали от себя кого на встречу с боярином воеводой Федором Ивановичем Шереметевым, чтобы ему про вас было ведомо. А если будет с воровскими людьми бой, вы бы людей на нартах направляли и велели с разных сторон приходить и с ними воевать.

    Ожидаем из Великого Новгорода боярина и воеводу князя Михаила Васильевича Шуйского с новгородскою и псковскою ратью и с немецкими людьми. Да из Смоленска воевод со смоленской ратью, да боярина нашего и воеводу Федора Ивановича Шереметева с понизовской ратью, да вас устюжан и всех наших служилых людей. Как с людьми сойдемся, с ворами начнем воевать. А которые русские люди в воровских полках, сообщают, что придут к нам и будут воевать с литовскими людьми, подождав время.

    Ныне в Москве в людских и конских кормах нужды нет, вы бы безо всякого сомнения, собравшись со всеми людьми, шли к Москве, не мешкая. Мы вас пожалуем великим жалованьем. Вас устюжских помещиков и детей боярских пожалуем многою денежной и поместной придачею. А вас посадских и уездных людей пожалуем льготою на многие лета, и торговать велим беспошлинно и во всем велим вас охранить. Сверх того пожалуем нашим великим жалованьем, чего у вас и на разуме нет. Всякие ваши разоренья и нужду велим пополнить, и службу всех вас во веки учиним памятную.

    А что у вас ныне делается, вы о том нам отписали, и посылали гонцов разными дорогами, чтобы им к нам к Москве пройти здорово и бесстрашно. А если можно, вы бы к троице в Сергиев монастырь посылали кого пригоже, и велели им про себя в монастыре сказать. А с этой нашей грамоты, списав списки, посылать во весь Устюжский уезд, чтобы всем людям было ведомо.

    Грамота написана 23 декабря 1609 года на нашем стане по Волоцкой дороге» [35].

    Понизовская рать получила свое название по Понизовской земле, так называли новгородцы Владимиро-Суздальское княжество. Народное ополчение Бежецкого Верха, Устюжского, Угличского и Кашинского уездов, воевали с польско-литовскими отрядами и казаками, начиная с 1608 года, длительное время, вплоть до конца 1618 года.

    Границы Устюжно-Железопольского уезда на востоке в то время проходила по реке Кесьма в ее нижнем течении, захватывая село Весиегонское с его деревнями, которое  было центром Велетовского стана Устюжно-Железопольского уезда. Далее до реки Сить шли земли Бежецкого Верха, границы которого не менялись. В 1609 – 1610 годах польско-литовские интервенты вместе с казаками опустошили 59 деревень Велетовского стана. Из 123 селений, бывших здесь в 1597 году, к 1630 году смогли восстановить 58 деревень, в которых насчитывалось 288 дворов. Жилыми оставались село Весиегонское, 2 погоста, 4 сельца с помещиками, один починок и 50 деревень.

 

 

                                 Монастырская вотчина

              во время польско-литовской интервенции

                                (1605 – 1612 годы)

        

    К началу Смутного времени Николаевский Антониев монастырь имел деревни, подаренные ему в разное время богатыми владельцами земли, в том числе: в 1494 году – 5 деревень, в 1500 году – одно село Сандово и 5 деревень, в 1518 году – два села Спас на Холму и Живоначальной Троицы с 28 деревнями. В 1564 году ему передано село Федорково с 15 деревнями и в 1593 году – село Маслово Раменье с 9 деревнями. За это время монастырю передали 5 сел и 62 деревни, кроме них монастырь постепенно сам захватывал и осваивал окружающие его земли, на которые расселял крестьян, покупая их, и перехватывая беглых.

    Перед смертью Иван Грозный пытался замолить свои грехи, в том числе по «делу И.П. Федорова-Челяднина» и в совершении «Бежецкого погрома». Пожертвования царя  и его сына Федора Иоанновича Николаевскому Антониеву монастырю были довольно значительные. В 1582 году при игумене Феодосии  Иван Грозный пожаловал монастырю по убитому сыну своему Ивану 200 рублей, деньги привез посланник царя Иван Дроздов.

    Через год при игумене Александре Иван Грозный по своему убитому сыну и другим жертвам своего гнева прислал в монастырь 12 небольших икон в серебряных окладах, стоивших 50 рублей.

    26 марта 1583 года игумен монастыря Александр привез из Москвы от царя 87 рублей 30 алтын и 9 денег по убитому сыну его Ивану.

    15 июля 1583 года царь пожертвовал монастырю еще 570 рублей и 3 серебряные стопки.

    На шестой день после смерти Ивана Грозного 24 марта 1584 года в монастырь было пожертвовано его сыном 600 рублей по опальным людям.

    30 августа того же года царь Федор Иоаннович передал монастырю 132 рубля по отцу своему Ивану Васильевичу. 

    В материалах архивных дел имеется краткое описание монастыря перед Смутным временем, которое было следующее. Ограда – деревянный забор. Вход в монастырь с восточной стороны через «красные ворота», над которыми возвышалась деревянная церковь мученика Никиты с приделом Макария Египетского. В монастыре вправо от ворот стояла каменная церковь Николая Чудотворца, в ней придел Благовещения Пречистые Богородицы. Крыша и две главы на церкви деревянные, кресты тоже деревянные, опаяны жестью.

    Входные двери в Никольскую церковь с трех сторон – передние и полуденные двери железные, а ночные – деревянные. Перед дверями не было ни паперти, ни крылец. Пол в церкви настлан кирпичом, а у стен – белым камнем.

    Иконостас в четыре яруса, икон много, около 200, все местные. Из них много мелких настенных икон в серебряных вызолоченных окладах и венцах со множеством на них дорогих подвесок: крестов, ожерелий, монет, колец, серег и прочих. Впереди иконостаса помещено в золоченых киотах несколько складных икон со створками.

    Особо помещен вклад царя Ивана Грозного, состоящий из 12 небольших икон в серебряных окладах, которые государь пожаловал по опальным людям.

    По обилию подвесок замечателен образ Пречистые Одигитрия, обложенный серебром. На ней одни серьги яхонтовые с жемчугом от Ульяны, жены Семена Андреевича Бутурлина, другие – яхонт да лалы с жемчугом от Настасьи, жены Никиты Шереметева.

    Перед иконами с правой стороны стояли три свечи, местные, по три пуда каждая, с левой стороны тоже три свечи, в одной – три пуда, в двух других – три пуда в обеих.

    На западной стене у северного угла на высоте от пола более сажени – железная дверь. Это тайник, в котором хранилась большая монастырская казна.

    Отдельно от Никольского храма до 1592 года стояла теплая трапезная церковь Дмитрия Солунского. Благодаря пожертвованиям царя Ивана грозного и его сына Федора к 1592 году была достроена церковь в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Она была построена вместо трапезной церкви Димитрия Солунского, тоже с разными службами. Белый камень для фундамента и извести ломали на Мологе. В устроении этой церкви принял участие своими деньгами живший в монастыре и постриженный с именем Феодорита, боярин Федор Васильевич Шереметев, сын Василия Андреевича, в монашестве Вассиана, и брат Ивана Васильевича Шереметева. 

    Отдельно на 8 столбах стояла деревянная колокольница, в ней колокол весом около 50 пудов (около 800 кг – А.Г.), четыре колокола красных, два зазвонных и еще один колокол.

    Игуменская келья разделена на две половины – переднюю и заднюю с передними и задними сенями. В монастыре также находились службы: келарская, пономарская, трапезная, погребная, хлебная, поварня, сторожевая. Братских келий было 20, еще одна келья гостиная и больница.

    К концу ХVΙ века число слуг, живших на монастырских хлебах уменьшилось. Например, в 1564 году их было 201 человек: монахи, дьяки, повара, квасовары, портные, кузнецы, плотники, рыболовы, мельники, конюхи и другие служащие. После 1575 года оставалось 140 дьяков и разных служилых людей, а также 31 монах.

    К началу Смутного времени монастырь владел 137 деревнями, которые относились к пяти центрам, называемым «сохами». Этими центрами были деревни Заболотье, Коробово, Прибыльная, Новины и Боброво.

К Заболоцкой сохе относились 32 деревни, в числе их Афанасово, Брагино, Рычманово, Турков починок и другие.

На территории Коробовской сохи были 25 деревень, среди них – Глупцово, Коробово, Костычево, Нива, Раменье и другие.

Прибыльную соху представляли 25 деревень, в том числе: Григорово, Замошье, Косяково, Полежаиха, Трущевец и другие.

В Новинской сохе находились 27 деревень, среди них Андрюшино, Польниково, Скоросово, Черкасово.

К Бобровной сохе относились деревни Аннинское, Бортницы, Думино, Красное, Муравьево и другие, а всего – 28 деревень [36].

Смутное время отразилось на положении монастыря и монастырских деревень. 7 сентября 1605 года Лжедмитрий Ι пожаловал монастырю «сосуды церковные серебряные, потир, три блюда, звезду, лжицу, копье, 26 рублей денег новгородских, евангелие титровое обшитое бархатом. А взяты те сосуды церковные и евангелие в царскую казну у старца Феодорита Шереметева в прошлом году» [37].

После 19 декабря 1605 года игумен монастыря Иосиф Ι со святой водой ездил в Москву к Лжедмитрию Ι, где преподнес ему образ святителя Николая. В благодарность Лжедмитрий Ι пожаловал монастырю 7 пустошей: Деревково, Маковеево, Мартыново, Пупов двор, Ступино, Субботино и Ярофеево. В марте 1606 года к Лжедмитрию Ι с дарами ходили монастырские монахи.

По случаю вступления на престол нового царя Василия Ивановича Шуйского, в июне 1606 года к нему ездил игумен монастыря и преподнес образ святителя Николая. Нужно отметить, что поездки игумена монастыря к царю в Москву бывали каждый год после зимнего Николы в декабре или январе. Он ездил туда со святыми водами и образом Николая Чудотворца в серебряном окладе с позолотою.

С появлением второго самозванца многие бояре перешли к нему, некоторые города сдались Лжедмитрию ΙΙ по договору, другие, не имея возможности сопротивляться, были захвачены поляками силой.

Городецк (Бежецк) и его окрестности, в том числе и Николаевский Антониев монастырь признали Лжедмитрия ΙΙ царем, хотя Новгород, от которого зависели Городецк и монастырь, оставался верен законному царю Василию Шуйскому.

В декабре 1608 года игумен Кирилл ездил к самозванцу Лжедмитрию ΙΙ с образом святителя Николая и святой водой. Этот дар не спасал монастырь от грабежей и разбоев бродивших возле него поляков, казаков и русских мятежников.

Не имея каменных стен, монастырь не мог защититься даже от мелких шаек воров и разбойников. Он был вынужден давать деньги, продукты и фураж польским панам и казакам.

Об этом свидетельствуют документы: «3 декабря 1608 года ездили на Городецко к панам с кормами и выправили у них бережательную грамоту».

«1 января 1609 года дано пану Миколаю Косаковскому да ротмистру Ивану 20 рублей для оберегания, как шли они под Устюжну».

«10 января 1609 года послано с Никольскими слугами воеводе пану Миколаю Косаковскому 20 рублей денег, да Ивану Баклановскому 5 рублей для оберегания вотчины, как шли из-под Устюжны под Городецко».

«14 января 1609 года дано атаману Тарасу Черному рубль денег, ночевал на конюшенном дворе, а с ним ночевали пятьдесят человек казаков, шли из Поречья».

«Приезжали монастырь грабить казаки донцы, как шли из-под Устюжны,  и взяли из казны 70 рублей». Все эти подати и дары не уберегли монастырь и его деревни от разорения [38].

В праздник Рождество Христово 25 декабря 1609 года игумен монастыря и несколько монахов из братии бежали от разбойников в Вологду. После того, как 29 декабря 1609 года Лжедмитрий ΙΙ бежал из Тушина в Калугу, жизнь в монастыре стало спокойнее.

    Опричнина Ивана Грозного сильно подорвала благосостояние населения. Разорение им северо-западных земель, в том числе Бежецкого Верха, привело к мору и сокращению жителей. Их к 1597 году стало в 3 раза меньше, чем в средине века. В Смутное время город несколько раз подвергался нападениям со стороны поляков и казаков. В январе 1609 года народное ополчение города выбило их из окрестных сел. С 3 по 8 февраля 1609 года польско-литовские интервенты вместе с казаками-донцами осаждали Устюжну, но все атаки были отбиты, враги отогнаны от города, а потом и от окрестных сел.

Оставшиеся в живых  и вновь прибывшие монахи приступили к восстановлению поруганной святыни, в апреле 1610 года игумен монастыря получил у Новгородского архиепископа благословенную грамоту, началось прерванное разбоями богослужение. Игумен вновь побывал у царя Василия Ивановича Шуйского с образом святителя Николая и святой водой. Во время Смутного времени бежецким воеводой был Матвей Юрьевич Нелединский, его убили поляки в 1610 году.

В 1610 году шли интенсивные переговоры царя Василия Шуйского со шведами о помощи ему взамен передачи шведам всего Корельского уезда. Дорога из Москвы в Корелу и обратно шла мимо Николаевского Антониева монастыря. Монастырским людям нередко их приходилось сопровождать, о чем свидетельствуют записи в приходно-расходных документах.

29 марта 1610 года было дано из монастырской казны проводнику Левке на корма шестерым подводам 2 алтына 4 деньги, провожали шведского гонца до Любегощи.

10 апреля было дано проводникам Кондрашке и Ворохалку из монастырской казны на корма лошадей 20 алтын с гривною. Они на двадцати четырех подводах провожали посланника шведского короля Карла ротмистра Зенбаку с людьми до Устюжны. Провожали государева стольника Василия Бутурлина и подьячего Бажена Стефанова до Кашина. Они гнали из Корелы, и наняли две подводы от Матвеевского до Кашина [39].

Но в июне 1610 года Василий Шуйский был низведен с престола, близ монастыря снова стали появляться шайки разбойников. Игумен вместе с казначеем не раз укрывались от них, то в Вологде, то в Устюжне, оставляя монастырь на кого-то из старцев. В 1611 году поляки и казаки полностью завладели монастырем и его вотчинами.

    Постоянные поборы польских интервентов и казаков в 1611 году переросли в открытый разбой. Они разграбили богатство монастыря, забрав все золото и серебро, золотые и серебряные сосуды, драгоценные подвески. Осквернили раки святых, которые были установлены в подвалах монастыря и соборе, сняв с них все драгоценные камни. Монастырь был разорен, архимандрит с казначеем скрывались, оставшихся в монастыре монахов поляки убили.

В синодик (поминальник – А.Г.) Николаевского Антониева монастыря вписаны 26 монахов, убитых в 1611 году во время литовского разорения, а именно:

Никандр,

Феогност,

Иов,

Иаков,

Аврамий,

 Маркелл,

Герасим,

 Елиссей,

Васьян,

Тарасий,

Симеон,

Виссарион,

Матфей,

Боголеп,

Исаия,

Иродион,

Александр,

 Иов,

Леонтий,

Васьян,

Александр,

 Дорофей,

Анисим,

Онуфрий,

Илия.

Никон.

Поляки убили этих оставшихся в монастыре монахов, убивали жителей деревень, которые не успели скрыться в лесах, а деревни поджигали. В числе разоренных деревень были Бабино, Голоднево, Лаптево, Сандово, где людей убили, храм и монастырский двор сожгли [40].

Ситуация в Русском государстве к 1612 году была в высшей мере критической. Польско-литовские войска захватили все западные земли вплоть до Москвы, совершая опустошительные набеги на русский север: Устюжну, Белоозеро, Вологду. Шведы продвинулись за озеро Ильмень, покорив Ивангород, Корелу, Копорье, Новгород, Старую Руссу. Свободными от захватичиков оставались земли восточнее Ярославля, Коломны, Нижнего Новгорода.

В начале апреля 1612 года Минин и Пожарский пришли с ополчением в Ярославль, откуда направили для освобождения Николаевского Антониева монастыря от поляков и казаков большой отряд во главе с князьями Дмитрием Черкасским и Иваном Троекуровым. Узнав об этом, казаки и поляки бежали из монастыря без боя, монастырь был освобожден.

    В 1612 году после изгнания с русской земли польско-литовских интервентов и донских казаков монахи Николаевского Антониева монастыря переписали деревни и пустоши, относящиеся к его вотчине. Картина получилась удручающей, 106 бывших сел и деревень были полностью разрушены, опустошены и сожжены. Они превратились в заросшие кустарником, лесом и бурьяном пустоши.

    В 31 оставшихся деревнях большинство домов были пусты, жилых домов осталось мало, туда успели вернуться прежние хозяева. Остальные жители убежали на юг или прятались в лесах. Мужики с топорами и вилами не пускали врага в свои деревни и дрались насмерть. Но силы были неравны, деревни опустели. Люди и звери поменялись жилищами: на пустынных улицах деревень находили приют волки и лисицы. Люди забирались в самую глухую чащу, питались ягодами, травой, корнями растений.

    Больше всего старались казаки и другие московские приверженцы Лжедмитрия, которые отрезали себе всякое отступление и ставили на карту свою жизнь. Они поджигали деревни, гонялись с собаками по лесам за людьми, убивали мужчин, насиловали женщин. Многие деревни и села вотчины Николаевского Антониева монастыря превратились в пустоши, заросшие кустарником, мелким лесом и бурьяном.

    Из всех церквей вотчины монастыря после польско-литовского нашествия сохранились три: Преображения Господня в селе Спас на Холму, Косьмы и Домиана в Рычманове и Ильи Пророка в Мицыно. Из церквей было расхищено все, что можно было взять, в монастыре не оказалось большинства золотых и серебряных сосудов, риз, подвесок к иконам, окладов к евангелиям. Были сплошь выжжены пустынь Спас на Рене, церкви и села Лаптево, Красное, Сандово.

    Здесь я указываю пустоши и деревни не в алфавитном порядке, а в той последовательности, которые они указаны в описи 1612 года.

    Монастырские пустоши после польско-литовского нашествия:

Бревенник

Загорье

Товариха

Дубровка

Пролеиха

Егорье

Яшкино

Дальнее

Долгуши

Тетериха

Филино

Зорино

Кошкино

Афанасово

Глебни

Скоросово

Новое

Сандово

Мануково

Черново

Дымцево

Раменье

Блиново

Шишляево

Мочиха

Меледино

Слыниха

Бор

Емельяново

Путилово

Пупов Двор

Субботино

Маковеево

Деревково

Ерофеево

Мартыново

Чичериха

Ступино

Ледухино

Придулиха

Красное

Замошье

Чапиха

Шахтырино

Коробово

Татариново

Хвалеево

Полынниково

Поречиха

Притыкино

Мычиха

Мухино

Дедулишка

Наумово

Светиха

Пирогово

Машино

Новгородняя

Перевдичино

Иконница

Рашково

Никифорово

Бараниха

Становая

Сидориха

Сельцо Поповское

Олшмино

Калитино

Дудариха

Красново

Меледиха

Богушкино

Березье

Лапшино

Роскосы

Конево

Трошково

Крылиха

Печалиха

Лодыгино

Денисово

Погорельцово

Федорково

Мычены

Калачино

Наумиха

Чернуха

Гущино

Рагозино

 

    В описи 1612 года я насчитал 89 пустошей, которые смог расшифровать, да еще 17 пустошей, которые расшифровать не смог.

    Оставшиеся монастырские деревни после польско-литовского нашествия 1612 года:

Табаково – 11 дворов жилых

Сладолово – 10 дворов жилых

Храпелево – 2 двора пустых

Дубоносово – 2 двора пустых

Шлячиха – 1 двор пустой

Щеглово – 7 дворов пустых

Хвойново – 4 двора пустых

Горелец – 2 двора пустых

Бабино – 8 дворов и 2 пустых

Нивицы – 10 дворов пустых

Голоднево – дворы пусты

Бояринцево – 2 двора пустых

Посад – один двор пуст

Мокравицы Большие – 4 двора жилых

Мокравицы Меньшие – дворы пустые

Ведерница – 2 двора жилых и 2 пустых

Лящихино – 11 дворов жилых и 4 пустых

Михалиха – все дворы пустые

 

 

               

 

 

В других 13 оставшихся после нашествия поляков и литовцев монастырских деревнях было по 1 – 3 двора жилых, остальные дворы пустые [41].

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: