По писцовым книгам 1492-1508 гг., владения митрополита составляли около 100 тысяч десятин земли и около 4 тысяч дворов крепостных крестьян. Его денежные доходы составляли сотни тысяч рублей

 

Образ жизни высших иерархов Церкви был роскошным. Обжорство и пьянство при митрополичьем дворе достигали исключительных масштабов (29, т. 1, с. 382).

Чтобы затушевать в глазах прихожан, да и просто мирян своё стяжательство, стремление к обогащению и собиранию сокровищ на земле, чего запрещал делать И. Христос, Церковь демагогически заявляла, что копит это богатство не лично для себя, а якобы для милостыни – раздачи нищим. Но это были не только пустые слова, но и откровенная Ложь. В такое апостольское бескорыстие со стороны архиерейства православной Церкви поверить было невозможно.

Так, по расчёту Горчакова, патриарх в 17 в. одних доходов с вотчин и других хозяйственных статей (не считая епархиальных сборов)

имел на сумму, составляющую около миллиона рублей на наши деньги1 …. Эти колоссальные по тогдашнему масштабу деньги лишь в очень незначительной части тратились на благотворительные дела – на устройство богаделен, больниц, на милостыни и кормёжку нищих:

так патриарх тратил на эту статью всего 2000-2500 руб. в год, т. е. не более 5% своих хозяйственных доходов, а если учесть епархиальные сборы, то ещё меньший процент (41, с. 120).

Нельзя сказать, что на пути Церкви к накоплению богатства на протяжении всей её деятельности была лишь тишь да гладь, да божья благодать. Таковой она была, в основном, до середины 16-го в., когда в 1550 г., а затем на Стоглавом соборе в 1551 г. был нарушен иммунитет на Церковные землевладения, и ей пришлось пойти на определённые ограничения своей собственности. Решением собора Церкви пришлось возвратить все земли, ранее попавшие ей за долги, или неправильно приписанные к монастырям: оставив за собой только земли, подаренные на помин души. Особенно сильно пострадала Церковь при Иване Грозном, который в вопросах накопления и увеличения государственной казны не церемонился ни с богатством бояр, ни Церкви. Несмотря на определённые ограничения во владении земельной собственностью, введённые царём Иваном Грозным, который за время своего правления секуляризовал – обратил в государственные – многие Церковные земли, Церковь в целом в 17 в. всё равно имела огромные богатства.

 

По приблизительному и скорее преуменьшенному, чем преувеличенному, расчёту,

патриарху, митрополитам и епископам принадлежало в конце 17-го в. около 37000 дворов, в которых числилось около 440000 душ тяглового населения обоего пола,

и, кроме того, значительные земли со значительным количеством населения числились за монастырями, не входящими в число специально патриарших и епископских монастырей (41, с. 114).

Задумайся на минуту, дорогой читатель. 440 тысяч душ тяглового населения страны, превращённых в рабочий скот, нещадно эксплуатировались Иерархами «святой» Церкви.

С другой стороны дворянство, в результате политики расширения границ государства, присоединявшего к своим владениям всё новые и новые земли, росло как на дрожжах. Вместе с государственной властью оно распространяло своё экономическое влияние во всех географических направлениях. Эти два землевладельческих монстра – Церковь и дворянство – зорко следили друг за другом, и, по возможности, старались всеми доступными средствами ограничить экономическое влияние соперника.

В 1580 г. не без влияния и давления дворянства, государство нанесло Церковному землевладению ещё один весьма ощутимый удар, расширив рамки запретительных статей Стоглавого собора. Этим решением запрещалось впредь населению страны отдавать поминовенным монастырям земли, даруемые на помин души – что составляло основу роста землевладениями Церкви – заменив их денежными вкладами, «а также вообще запрещалось церковным лицам и учреждениям покупать и брать в залог землю».

До середины 17 в. это постановление московского правительства почти не выполнялось, поскольку все силы и средства были брошены на борьбу с т. н. ересью. Однако в 1649 г. Уложением царя Алексея Михайловича, ранее (1580 г.) принятое постановление не только восстанавливалось в прежних правах, но и значительно расширяло рамки своего влияния уже в качестве общегосударственного закона.

 

Именно Соборное Уложение постановило (гл. 17, ст.42): «Патриарху и митрополитам и архиепископам, и в монастыри ни у кого родовых, и выслужных и купленных вотчин не покупати, и в заклад не имати, и за собою не держати, и по душам в вечный поминок не имати никоторыми делы…».

В противном случае: «ту вотчину взяти на государя безденежно и отдать в раздачу челобитчикам, кто в той вотчине государю учнёт бить челом» (41, с. 115-116).

На основании данного Уложения и последовавшего за ним Монастырского приказа были отобраны как у дворянства, так у Церкви значительные землевладения. Кроме того, Уложение лишало духовенства своеобразного мандата юридической неприкосновенности. Если до 1649 г. при совершении светских преступлений церковники скрывались от правосудия прикрываясь «тарханными» (неподсудными) грамотами, то с введением в действие данного Уложения всё духовенство, за исключением патриарха, подлежало гражданскому суду – сыскному и разбойному приказам – если оно совершало не духовные нарушения.

Кроме лишения юридической неприкосновенности Церкви наносился ещё и немалый материальный ущерб, поскольку на основании этого закона она лишалась возможности вершить правосудие, проведение которого ей было даровано князьями со времён насаждения «христианства». В этом случае все судебные пошлины и штрафы, не говоря уже о мзде, всё шло в государственную казну.

«Никон относился к Уложению и к его порядку с ненавистью. Он называл Уложение проклятой книгой, а его установление – бесовским и еретическим» (29, т. 2, с. 32).

 

Развернувшаяся борьба Церкви против данного Уложения со временем увенчалась успехом. Сначала решением собора 1667 г. церковники вновь стали освобождаться от преследований по уголовным делам, а потом прекратил своё существование и сам Монастырский приказ.

И только Пётр 1-й, который не всегда уважительно относился к священникам всех рангов, санов и Церкви в целом, всё вернул назад. Более того, во главе Священного синода русской православной Церкви он поставил кадрового офицера.

Все эти действия и законы царей, начиная с Ивана Грозного, ограничивающие властные полномочия и амбиции Церкви и спасли её от того мерзопакостного состояния, которое по отношению к папству Рима именовалось как Цезарепапизм – совмещение светской и религиозной властей.

В России всё было далеко не так. Цари всегда были властителями, а Церковь должна была освящать эту власть и угождать ей во всех её начинаниях. Пример тому, письмо патриарха Никона константинопольскому патриарху Дионисию:

 

«Ныне бывает вся царским хотением: егда повелит царь быти собору, тогда бывает, и кого велит избирати и поставити архиереем, избирают и поставляют, и кого велит судити и обсуждати и они судят и обсуждают и отлучают».

Более того: «царь издавал распоряжения также о соблюдении постов, об обязанности говения, о служении молебнов, о порядке в церквах, о «житии монахов, приличном иноческому обещанию», и нередко адресовал такие указы не архиереям, а своим воеводам, которые должны были следить за их выполнением и наказывать ослушников «без всякой пощады» (41, с. 117-118).

Несмотря на ограничения в землевладении, а, следовательно, и в богатстве, наложенные царскими указами, Иерархи Церкви никогда не упускали случая и появлявшейся возможности вернуться к старым добрым временам, когда их стремление к обогащению ограничивалось лишь пределами России и количеством рабочего скота. Так, например, патриарх Никон за довольно короткий срок нахождения у руля религиозной власти, значительно расширил свои владения.

 

Патриарх был весьма неравнодушен к мирским благам,

он грабил страну в масштабах, до того времени неведомых.

За сравнительно недолгие годы первого периода своего патриаршества (до удаления в Ново-Иерусалимский монастырь в 1658 г.) он сумел стать богатейшим после царя человеком в стране. Посетивший Россию в середине 17-го в. архидиакон Антиохийского патриарха Макария Павел Алеппский писал: «…в то время как прежде было пожаловано от царя патриархии в угодье 10000 крестьянских дворов, Никон довёл их число до 25000, ибо всякий раз, как умирает кто-либо из бояр, патриарх является к царю и выпрашивает себе часть крестьян и имений умершего. Он взял также себе во владение много озёр, кои приносят ему большой доход от соли и рыбы,…патриарх Никон взял себе половину дохода монахов (29. т. 2, с. 32).

Если патриарх, неукоснительно соблюдая великий Завет бога истинного И. Христа –

не собирать себе сокровищ на земле,

 грабил страну в масштабах, до того времени неведомых,

тогда что же оставалось делать прочему архиерейству, глядя на то, как в ненасытной жажде обогащения православная Церковь, как и рыба, гнила, начиная с головы. Как тут не вспомнить справедливые и умные слова великой государыни России Екатерины 2-ой:

 

Существенная ваша обязанность состоит в управлении церквами, в совершении таинств, в проповедовании слова божия, в защите веры, в молитвах и воздержании…Вы преемники апостолов,

которым повелел бог внушать людям презрение к богатству, и которые были очень бедны. Царство их было не от мира сего: вы меня понимаете? Я слышала истину эту из уст ваших. Как можете вы, как дерзаете, не нарушая должности звания своего и

 не терзаясь в совести, обладать бесчисленными богатствами, имея беспредельные владения, которые делают вас в могуществе равными царям? Вы просвещены, вы не можете не видеть, что все сии имения похищены у государства. Если вы повинуетесь законам, если вы вернейшие мои подданные, то

не умедлите возвратить государству всё то, чем вы несправедливым образом обладаете» (41, с. 201).

А больше ты ничего не хочешь? мысленно сказали вожди

Православия. Для того мы и насадили в России папистское «христианство», чтобы не терзаясь в совести, обладать бесчисленными богатствами.

Смута и Раскол

На почве «христологии»

⇐ Предыдущая48495051525354555657Следующая ⇒

Поделиться: