Власовцы и Пражское восстание 5-8 мая 1945 г . Ликвидация централизованной организации власовской армии .

В 1964-1965 гг. подполковник В.П.Артемьев несколько раз встречался в ФРГ с генерал-фельдмаршалом Ф. Шернером, давшим несколько интервью власовскому офицеру. В них прозвучала любопытная оценка мотивов, помешавших Шернеру в конце апреля 1945 г. произвести бомбардировку с воздуха власовской дивизии или арестовать Буняченко и расстрелять его в 24 часа за невыполнение приказа. Порассуждав по поводу возможной мести Вермахту со стороны многочисленных русских добровольцев, Шернер признал: «Мы не имели желания и намерения уничтожать вашу дивизию. [...] По требованию Буняченко, мы давали дивизии приказы на ее дальнейшее движение и на снабжение только для того, чтобы, узаконив его отчаянные безрассудные поступки, удержать его от еще большего безумия. [...] Ставка ничего не знала. [...] Своими приказами мы придавали законность всем действиям 1-й дивизии». В здравомыслии позиции, занятой Шернером в последней де-

341

каде апреля, трудно отказать. Остается лишь добавить, что для Шернера его поступки закончились вмешательством власовс-коп 'шбизип в бессмысленное для всех участников Пражское восстание с малоприятными для Вермахта последствиями,

В Бад-Шпандау 22 апреля генерал Буняченко ознакомился с личным письмом Шернера, выдержанным в высокопарных и приветственных тонах. В первых строках командующий группой армий «Центр» выразил сожаление, что до сих пор «не пожал лично руку» Буняченко, без чего, конечно, и власов-ский генерал, и немецкий фельдмаршал испытывали определенный дискомфорт. Но, чтобы хоть частично компенсировать мятежному власовцу связанные с этим всевозможные душевные переживания, Шернер предупредил его о личном визите в дивизию «23 или 24 апреля» для беседы о разнообразных «желаниях и заботах» гадаащшра. В заключение письма излишне вежливый Шернер выразил уверенность, что не сомневается в желании Буняченко как можно скорее подчиниться командующему 1 -й танковой армии генерал-лейтенанту танковых войск Вермахта В. Нерингу.

Зная особенности характера С. К. Буняченко, можно не преувеличивая представить себе весь спектр слов и комментариев, произнесенных им по прочтении письма. Но Шернер, решив во что бы то ни стало сломать упрямство власовца, сопроводил письмо официальным приказом, переданным через голову начальника немецкой группы связи Швеннингера с помощью майора Вермахта Неунера. Дивизии предписывалось занять участок обороны у Нови Бора. Дальнейшее поведение Буняченко можно сравнить е поведением вздорной девицы на выданье, не желающей соглашаться на брак и не стремящейся категорически отказывать. Власовский генерал уведомил Шернера о своей готовности встретиться с ним лично 24 апреля в 17.00 для урегулирования всех проблем, и Шернер, довольный дисциплинарной победой, на этом успокоился. Усыпив бдительность командующего группой армией «Центр» и получив почти суточный выигрыш во времени, Буняченко приказал форсировать Эльбу.

В почь на 24 апреля двадцатитысячная власовская дивизия по стратегическому мосту перешла на западный берег Эльбы ** ттт. 342

в районе Бад-Шандау юго-восточнее Дрездена. Решимость Бу-няченко еще более усиливалась ввиду присутствия советских танков, обнаруженных дивизионной разведкой в 12 км от расположения дивизии в Бад-Шандау.

На мосту командиру дивизии в проходе решительно отказал обер-лейтенант Вермахта, отвечавший за охрану и своевременный взрыв уже заминированного моста. Власовскому генералу удалось уговорить обер-лейтенанта пропустить на западный берег «хотя бы раненых» для эвакуации, из сочувствия к чинам дивизии, раненым на плацдарме «Эрленгоф», немецкий офицер открыл узкий проход и тут же поплатился. Впритык за колонной дивизионного медсанбата на мост ринулась танковая рота разведдивизиона майора Б. А. Костенко, затем кавалерийские эскадроны и т.д. Пока потрясенный «русским вероломством» обер-лейтенант звонил по команде, власовские саперы разминировали мост, а танки и САУ заняли оборонительные подступы к мосту на левом западном берегу.

24 апреля дивизия пересекла границу Чехии западнее города Течен. К дожидавшемуся в тот день Буняченко взбешенному Шернеру вместо русского генерал-майора явился русский майор Костенко и сочувственно доложил, что командир дивизии по пути, «к несчастью, попал в автокатастрофу». Тем самым Буняченко недвусмысленно дал понять Шернеру, что из дивизии никуда не уедет. Перед офицером связи майором Швеннинге-ром Буняченко специально появился в бинтах с заранее приготовленной «легендой», которой тактичный Швеннингер сделал вид, что поверил. На марше дивизия соблюдала порядок. Один из офицеров Вермахта майор Неунер, в роли переводчика нагнавший дивизию в пути, отмечал, спустя несколько лет после описываемых событий, что «дивизия следовала в хорошем порядке и с хорошей дисциплиной», «на перекрестках заранее выставлялись регулировщики», поддерживалась правильная организация движения.

Отношения с немцами неуклонно обострялись. Майор Швеннингер с тревогой ожидал ареста немецкой команды связи в любой момент, полагая, что дивизия способна совершить самые непредсказуемые действия лишь бы избежать встречи 343

с Советами, в связи с чем будет искать любых возможностей для сдачи американцам. Тот же Неунер расценил отправку из дивизии власовской разведки в район Дрездена как попытку установить контакт с американцами. Поскольку в дивизии заканчивались фураж, продовольствие и бензин, ее командир дал приказ отдыхать от длительного марша двое суток в предгорьях Эльбы в районах Нееберг - Баденбах, западнее Течена (40-45 км южнее Дрездена). Дивизионный штаб разместился в высокогорном отеле в Шнееберге на высоте 723 метров над уровнем моря.

Утром 27 апреля в отель прибыл начальник штаба группы армий «Центр» генерал-лейтенант О. фон Натцмер и безоговорочно потребовал выступления дивизии на фронт по направлению в Брюнн (Брно), шантажируя строптивого «союзника» отказом подписать распоряжение о выдаче положенных норм довольствия. По свидетельству Артемьева, «дивизия доедала последние суточные нормы, бензина не было вовсе». Кроме того, личный состав дивизии давно превысил все разумные штаты, и довольствие многочисленных примкнувших на марше добровольцев осуществлялось только за счет урезания норм остальных. Офицеры с трудом удерживали непомерную по численности и разбухшую дивизию, но к тому времени, о котором мы ведем речь, уже появились первые случаи мародерства со стороны «сверхштатных» солдат. Поэтому Буняченко, скрепя сердце, согласился выполнить полученный приказ, и Натцмер тут же подписал распоряжение о выдаче довольствия «600-й русской пехотной дивизии для следования на фронт в район Брюнн» на трое суток. Довольные друг другом, генералы расстались...

От дальнейших действий соединения зависела судьба почти 20 тыс. человек, и Буняченко в очередной раз экстренно созвал свой «совет в Филях». Предельно четко и ясно обрисовав ситуацию, командир дивизии попросил высказываться приглашенных старших офицеров и командиров частей. У самого Буняченко решение было готово, но он хотел выслушать подчиненных. Практически все присутствовавшие высказались за продолжение похода в район Лшща В расчет принимались 344

не только более печальные перспективы выхода на фронт с последующей неизбежной гибелью, но и настроения личного состава, уже десять дней пребывавшего в эйфории от негласной конфронтации с немцами.

Оппозицию Буняченко встретил только в лице одного командира полка. Им был командир 1 -го полка полковник А. Д. Архипов. Кадровый офицер Императорской армии и командир одной из частей Марковской пехотной дивизии времен Гражданской войны, Архипов не видел ничего хорошего в конфронтации с немцами. В его рассуждениях, которыми он пытался обосновать собственную точку зрения, проскочила здравая мысль - на стремительно разваливавшийся фронт к Брно дивизия все равно не успеет и спокойно вместе с остатками Вермахта капитулирует союзникам. Иными словами, Архипов пытался объяснить присутствующим, что и генерал-фельдмаршал Шернер не владеет ситуацией, а все последующие решения будут диктовать происходящие события. Другой старший строевой офицер из русской эмиграции- тридцатидвухлетнтш полковник И. К. Сахаров -полностью поддержал точку зрения большинства. Буняченю, оставившему строгого командира 1-го полка на приватную беседу: так и не удалось переубедить Архипова. Но и снимать с должности он его не стал, так как твердо знал, что в дивизии Архипов последний, кто может обсуждать приказы командира.

28 апреля вместо того, чтобы переправиться обратно через Эльбу и идти на фронт в район Брюнн (Брно), власовская дивизия резко повернула на юго-запад, прошла в западном направлении до Теплитц-Шенау и далее продвинулась на 40 км на юг. встав 29 апреля у Лоуни (50-55 км северо-западнее Праги) со штаб-квартирой в 12 км южнее, в местечке Козоеды. За 28-2° апреля власовская дивизия прошла маршем около 120 км с одним пятичасовым отдыхом, что нам представляется довольно значительным достижением. В эти дни с одного из появившихся над дивизией самолетов LW был сброшен пакет на имя Буняченко с письмом генерал-лейтенанта X. Ашебреннера. Свое послание он написал вскоре после прибытия в ставку Шернера в городок Лазне Велиховки из-под Цвизеля, где готовились к сдаче американцам кадры авиачастей Мальцева. 345

Личное обращение Ашенбреннера к Буняченко явилось последним дипломатическим козырем Шернера. Во-первых Ашенбреннер имел очень хорошую репутацию в среде власов-ских офицеров и генералов, во-вторых, он предупредил Буняченко о скором прибытии в дивизию А. А. Власова, а в-третьих- прозрачно посулил «крупные осложнения», если дивизия не последует в предписанном направлении на Брно. Чтобы сделать хорошую мину при плохой игре, Ашенбреннер поздравил Буняченко и власовцев «с первыми маленькими успехами» в операции на Восточном фронте. Но если Ашенбреннер тем самым намекал на возможно еще большие успехи на фронте у Брно, он ошибался. Буняченко и его письмо проигнорировал, за исключением строк, сообщавших о скором прибытии Власова в дивизию.

Прибытие в дивизию Главнокомандующего совершенно смешивало карты Буняченко. С одной стороны, по свидетельству Артемьева, он все время искал с ним связи. С другой, у Буняченко имелись основания быть уверенным, что Власов, как и в марте, и в апреле, воспользовавшись своей властью и авторитетом, заставит его вести дивизию в Брюнн со всеми вытекающими последствиями. Парадокс, таким образом, заключался в невозможности для Буняченко выполнить соответствующий приказ Власова и отказаться от его выполнения.

Что делал Власов в сопровождении Крёгера в последнюю неделю апреля, до сих пор точно не известно. Благодаря записи в дневнике Малышкина, мы знаем, что 24 апреля он покинул Фюссен. Даты его прибытия в 1-ю пехотную дивизию ВС КОНР разнятся. Подполковник Артемьев и чешский историк С. А. Ауски приводят дату 28 апреля, немецкий историк И. Хоффманн - косвенно указывает на 30 апреля. Где был Власов в период с 24 по 28 (30) апреля 1945 г.? Везде сразу и серьезно - практически нигде. По немецким источникам, это мог быть район Мюнхена, где грузились на Линц части Южной группы (25-27 апреля), ставка ОКХ в Бад-Рейхенгалле (29 апреля) и т. д. 28 или 30 апреля Власов прибыл в ставку группы армий «Центр» в Лазне Велиховки (нем. Йозефштадт к северу от Кенигграца) с целью употребить все свое влияние, чтобы

не допустить использование Шернером вооруженной силы против 1-й дивизии.

Далее версии опять расходятся. По версии Ауски, Шер-нер вообще отказался разговаривать с Власовым и согласился на встречу лишь под влиянием Крёгера. Власов произвел на Шериера плохое впечатление заболевшего человека, с температурой, жаром и т.п. В версии Хоффманна совпадает лишь упоминание о температуре, а далее все следует наоборот: Власов произвел прекрасное впечатление инаШернера, и на его начальника штаба генерала Натцмера, а также пытался строить какие-то планы и прожекты. Но обе версии сходятся в итоге: Шернер согласился посетить с Власовым 1-ю дивизию и, по утверждению доктора И. Хоффманна, отменил все ранее отданные репрессивные распоряжения относительно применения силы к власовской дивизии.

С. А. Ауски упоминает о еше более важном факте, который в дальнейшем послужит ключом к пониманию всех последующих событий, происшедших в Пражском районе. Власов дал гарантию Шернеру, что власовская армия не предпримет никаких враждебных действий против Вермахта при условии, что она сама не будет подвергнута нападению с немецкой стороны. Гарантия Власова чрезвычайно важна для нас по следующей причине. 29 апреля командующий округом Рудных гор генерал-полковник Г. Гот получил приказ от Шернера разоружить совместно с комендантом Праги генералом пехоты Вермахта Р. фон Туссенном 1-ю дивизию. Обнаруженные нами документы показывают, что этого приказа ни 29-го, ни 30 апреля, ни 1 мая Шернер не отменял, и данное обстоятельство стало важнейшим в истории так называемого Пражского восстания и участия в нем чинов власовской армии.

Власов и Шернер прибыли в 1-ю дивизию с аэродрома у деревни Клапы (Клаппай), в 12 км южнее Ловосице. Шернер пытался играть роль добродушного командующего и угощал офицеров дивизионного штаба сигарами и коньяком. Переговоры продолжались в присутствии Власова менее часа, и Шернер вновь настаивал на продвижении к Брно. По меньшей мере, в присутствии гене рал-фельдмаршала Вермахта, Власов

1             347 - ■.-.лав»

критиковал «непослушание» Буняченко, но делал это вяло, неубедительно, и у власовцев создалось впечатление о неискренности его слов. Напротив, Буняченко вел себя «традиционно». В свойственной ему резкой манере он заявил о прекращении существования власовской армии и о готовности предпринять любые действия для спасения подчиненной ему дивизии. Шер-нер из заявления командира дивизии сделал соответствующие выводы, а Власов никак не отреагировал, как будто услышанное его не касалось.

Складывается впечатление, что сказанное адресовалось не Власову, а Шернеру. В завуалированном виде Буняченко фактически подтвердил ему в лицо свое нежелание подчиняться командованию группы армий «Центр». И, с нашей точки зрения, Шернер уехал из дивизии в твердом намерении разоружить мятежных власовцев, что и привело, в конечном счете, к боевым действиями между власовской дивизией и Пражским гарнизоном. И. Хоффманн полагает, что Власову удалось повлиять и на командующего округом Рудных гор генерал-полковника Г. Гота, облегченно вздохнувшего в результате исчерпанного конфликта. На самом деле, развитие ситуации было весьма далеко от умиротворения.

На следующий день после отъезда Шернера Власов сумел избавиться от свиты Крёгера и встретиться со старшими офицерами дивизии, выразив полную солидарность с действиями Буняченко, направленными на спасение дивизии. Власов объяснил собственное поведение желанием любой ценой предотвратить уничтожение плохо вооруженных частей Южной группы в случае военного конфликта Вермахта с 1-й дивизией. «Осталось очень недолго до полного поражения Германии. и это время надо как-то пережить, не вступая в конфликт с немцами. [...] Это сейчас наша главная цель. [...] Я предоставляю Сергею Кузьмичу действовать в дальнейшем по своему усмотрению», - сказал Власов. В словах Главнокомандующего заключалось серьезное противоречие между разрешением Буняченко принимать любые решения и желанием предотвратить конфликт с немцами. Впрочем, от самого Власова уже мало что зависело. Он остался в расположении дивизии в специаль-ШЖ№ -. 348

но отведенном помещении под охраной власовских часовых. Интересно, что полковник К. Г. Кромиади оценивал позицию Власова в последние дни апреля так: «Власов считал, что надо говорить с американцами, а не с чехами. Только от американцев зависела судьба движения».

События, происшедшие в дивизии между 28 апреля и 2 мая, привели к открытым и серьезным боевым действиям между власовцами и Вермахтом в ходе Пражского восстания 5-8 мая. Эти события были разными по своей природе, значимости и последствиям, но все они объективно привели, возможно, не только к участию в Пражском восстании власовцев, но и непосредственно к самому восстанию и бессмысленной гибели сотен людей, совпавшей с окончанием в Европе Второй мировой войны.

Первыми звеньями в столь трагической цепи стоит считать возраставшую напряженность в отношениях между командиром дивизии генерал-майором С. К. Буняченко и командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом Ф. Шернером. Формально конфликт Буняченко с Шернером был вызван нежеланием власовца исполнять приказания немецкого фельдмаршала, которые объективно вели бы к гибели дивизии. Но подлинная, глубинная основа, первопричина конфликта закладывалась еще при создании власовской армии осенью 1944 г. Власовцы не желали подчинения германским Вооруженным Силам далее в оперативном отношении. Оправданно или нет, но они хотели быть самостоятельным военно-политическим инструментом, независимым от германского рейха, и воспринимали себя и свою армию именно так, а не иначе. Немцы относились к власовцам даже в лучшие периоды непрочных взаимоотношений так же, как к иностранным добровольцам в составе германских Вооруженных Сил, и искренне не понимали, чего еще хотят «эти непокорные русские».

Решающий шаг в эскалации вооруженного столкновения совершил Шернер. Его непреклонное решение разоружить дивизию не допускало иного варианта развития событий. Солдаты и офицеры 1-й пехотной дивизии ни при каких обстоятельствах не сложили бы оружие. Этой психологической

тонкости Шернер не понимал. Мы можем с уверенностью заявить, что именно конкретные действия Шернера по отношению к 1-й дивизии сделали участие власовцев в Пражском восстании 1945 г- неотвратимым. Максимально ускорил развязку в конфликте между Шернером и власовцами фактор, существование которого невозможно было предвидеть. Речь идет о политических амбициях руководителей полумифического чешского Сопротивления.

С точки зрения здравого смысла, в Пражском восстании не был заинтересован никто, поэтому оно представляется нам совершенной политической глупостью и авантюрой. Власовцы, вмешавшись в восстание, теряли бесценное время для движения в будущую американскую оккупационную зону, а следовательно, теряли и всю дивизию. Параллельно с власовцами и Вермахт лонуждался к капитуляции не союзникам, а Красной армии, так как лишался возможности нормальной эксплуатации Пражского транспортного узла и обеспечения эвакуации через Прагу войск группы армий «Центр» на юг и юго-запад. Кроме того, около 50 тыс. раненых военнослужащих Вермахта и СС, находившихся в 18 пражских госпиталях, обрекались на беспощадную расправу со стороны повстанцев, не говоря уже о гражданских жителях Праги немецкого происхождения. К Пражскому восстанию, по нашему мнению, ие проявлял особого интереса И. В. Сталин. Во-первых, в подготовке и организации восстания участвовали неоднородные силы Сопротивления. Неизбежно напрашивались аналогии с Варшавским восстанием 1944 г. Ответственность за поражение восстания легла бы на чешских коммунистов, а в случае победы - оно бы принесло капитал в послевоенной Чехословакии не только коммунистам. Во-вторых, войска 1-го Украинского фронта понесли огромные потери в Берлинской наступательной операции и нуждались в обязательном пополнении. Немедленный бросок из Берлина к Праге грозил полным истощением людских и материальных ресурсов 1-го Украинского фронта, крайне необходимых на случай возможных осложнений с западными союзниками на линии демаркации. В-третьих, как ни парадоксально, но именно Пражское восстание лишило в исторической

350

ретроспективе войска 1-го Украинского фронта лавров «спасителей Праги», увенчав ими совсем другую армию.

В Пражском восстании никак не могли быть заинтересованы жители одной из красивейших столиц Европы. Прага в годы Второй мировой войны не стала ареной ожесточенных столкновений или объектом ужасных бомбардировок, как Белград, Берлин, Варшава, Вена. Чешской столице относительно «повезло», и вот она вдруг совершенно неожиданно за несколько суток до конца войны превращалась в арену кровопролитного сражения с участием авиации, тяжелой артиллерии и танков. Наконец, к перспективе восстания равнодушно относились союзники, так как линия демаркации границы между советской и американской зонами ответственности проходила в 150 км южнее Праги, а сам факт восстания не сулил союзникам никаких выгод.

В политике, к сожалению, не существует понятия «здравый смысл». С конца марта и вплоть до 5 мая комендант Пражского гарнизона генерал пехоты Р. Туссенн вел переговоры с руководителями Сопротивления. Туссенн категорически не хотел бессмысленных городских боев и обещал очистить чешскую столицу без боя, как только последние части группы армий «Центр» пройдут на запад через Прагу. Шернер знал о переговорах, угрожал Туссенну личными репрессиями, но никаких репрессий против пражского коменданта не предпринял, из чего можно сделать вывод о заинтересованности Шернера в благополучном исходе переговоров.

Но в восстании были заинтересованы разнообразные силы Сопротивления, которым сам факт восстания представлялся блестящей возможностью самореобилитироваться в глазах участников антигитлеровской коалиции. Ведь за 1939-1945 гг. ни коммунисты, ни националисты не смогли создать резистанса, даже отчасти подобного разношерстному Сопротивлению в Польше или Югославии. Всю войну Чехословакия в целом оставалась надежным промышленным тылом рейха, и «освобождение» Праги за четверо суток до капитуляции Германии должно было предстать «полноценным вкладом» чешского Сопротивления в общую победу¹⁰. Можно согласиться,

,:. -.. ••: 351 - •, -- V '

что в Пражском восстании присутствовал некий элемент стихийности, с точки зрения вовлечения в него пражан, но руководители Сопротивления имели возможность либо заранее предотвратить побоище, либо раскрутить его в полной мере и присовокупить к десяткам миллионов жертв Второй Мировой войны еще несколько тысяч человек, включая собственных соотечественников.

Военной пружиной и командованием восстания стала так называемая пражская комендатура «Бартош», подчинявшаяся генералу К. Култвашру. Штаб подпольной комендатуры возглавлял подполковник Генерального штаба Чехословацкой армии Ф. Бюргер (псевдоним «Бартош»), Ни Култващр, ни Бюргер коммунистами не были. Чешский Национальный Совет (ЧНС), возглавляемый профессором доктором А. Пражаком, обладал только представительскими функциями и в подготовке восстания участия не принимал. Но ЧНС предъявил претензии на политическое руководство восстанием после его начала и делегировал в качестве заместителя к Култвашру руководителя военной секции ЧНС капитана Я. Неханского («Иржи»), ранее десантировавшегося из Великобритании. В качестве ударных отрядов в первые часы восстания комендатура «Бартош» предполагала использовать отдельные подпольные группы офицеров бывшей Чехословацкой армии, жандармерию, городскую полицию, финансовую и таможенную стражу. Однако, будучи профессионалами, офицеры комендатуры понимали, что вооруженные легким стрелковым оружием маленькие групп« боевиков и примкнувшие к ним горожане будут раздавлены б считанные часы силами гарнизона, обладавшими абсолютным техническим превосходством.

Просоветские историки до сих пор утверждают, что численность гарнизона в Праге в начале мая 1945 г. составляла до 50 тыс. военнослужащих Вермахта и СС Подобные утверждения не имеют ничего общего с действительностью. Пражский гарнизон к 5 мая включал в себя следующие силы: отдельный велосипедный полк СС оберштурмбаифюрера фон Флотов». несколько отдельных рот из военнослужащих IX авиакорпуса LW, подразделения ваффен СС 31-й добровольческой дивизии -, ••, -. 352 _: •

СС бригадефюрера А. В. Трабандта, учебный артиллерийский полк СС штандартенфюрера Эйнспеннера, 2-й танковый десантный батальон СС штурмбанфюрера Я. Оэттингера, несколько отдельных батарей, часть подразделений 539-й Пражской территориальной дивизии Вермахта (72-й полк, 374-й и 504-й пехотные батальоны, 539-й артиллерийский полк) генерал-лейтенанта Вермахта Р. Спейха. На аэродроме в Рузини стояли части VIII авиакорпуса генерала LW Г. Зейдеманна и т.д. Всего гарнизон насчитывал не более 10 тыс, человек.

Уже в ходе восстания 5-8 мая в боях приняли участие некоторые немецкие части и подразделения, находившиеся за пределами чешской столицы («внепражские части»); учебные и резервные подразделения формировавшейся дивизш-г СС «Валленштейн» (4-й учебно-резервный батальон СС штурмбанфюрера Саллера, 13-й батальон саперного училища СС) под общим командованием СС оберштурмбанфюрера Ф. Кне-бела, несколько боевых групп артиллерийского училища СС из Бенешова, танковая боевая училищная группа СС «Якобе», полк «Фюрер» (3 пехотных батальона, две танковых роты, артиллерийский отдельный дивизион и полковая артиллерия) СС оберштурмбанфюрера О. Вендингера из состава 2-й танковой дивизии СС «Рейх» и еще несколько мелких частей, способных суммарно увеличить численность гарнизона максимум на 5 тыс. человек. При этом все эти подразделения находились и оперировали в дни Пражской операции в разрозненном состоянии. Верно оценивая силы противника, командование комендатуры «Бартощ» желало изменить соотношение сил в свою пользу. Поскольку все планы подкрепления повстанцев со стороны союзников тяжелым оружием по воздуху казались фантастическими, единственным выходом оставалось прибегнуть к участию власовцев.

В расположении штаба 1-й дивизии вКозоедах представители чешских подпольных комендатур стали появляться не позднее 30 апреля. Подполковник Артемьев позднее свидетельствовал, что и в предыдущие дни к Буняченко обращались за оружием и боеприпасами командиры отдельных некоммунистических партизанских групп, получавшие все излишки,

•-• 353 •

образовывавшиеся в результате «самовооружения» власовцев. Визиты, начавшиеся с 30 апреля, приняли иной характер, так как имели своей целью политические переговоры. Власов, находившийся при дивизии, либо об этом не знал, либо игнорировал происходящее, но вряд ли был полностью осведомлен обо всех контактах Буняченко, как об этом пишет Артемьев.

Контакты с представителями чешского Сопротивления происходили на фоне нарастающих эксцессов но отношению к военнослужащим Вермахта и СС со стороны чинов 1-й пехотной дивизии. Власовцы захватывали армейские и продовольственные склады на маршруте следования, разоружали л*елкие воинские части, отмечались случаи захвата бензина и ГСМ, происходили стычки вплоть до взаимного рукоприкладства с полевой ф ел ьджанд армерией и т.д. На следующий день после отъезда в ставку генерал-фельдмаршала Ф. Шер-нера (29 или 30 апреля) на железнодорожном вокзале в Лоуни вспыхнула перестрелка между патрульным взводом власовцев под командованием подпоручика Семёнова и отделением солдат н офицеров ваффен СС ^ прибывших в одном из поездов. С обеих сторон применялось автоматическое оружие. У власовцев был убит Семёнов, два унтер-офицера и несколько рядовых, на стороне СС погибли четыре человека, шестерых власовцы захватили в плен, ощутимо избив, и доставили в штаб дивизии. Власов резко отозвался о превысивших полномочия подчиненных Буняченко, попытавшихся разоружить эсэсовцев. По его приказу, эсэсовцев освободили и вывезли на грузовике из Чехии в глубь Германии.

В штабе дивизии после инцидента на вокзале в Лоуни чуть не произошла новая потасовка между офицерами власовского штаба и чинами немецкой команды связи. Вечером кто-то бросил ручную гранату в комнату Крёгера, который в тот момент отсутствовал в помещении. Не позднее 1 мая дивизию покинула неменкая команда связи, кроме майора Г. Швеннингера и его адъютанта. Крёгер уехал в Прагу под формальным предлогом доглада i осударственному министру К. Г. Франку и уже больше нимлда с Власовым не встречался. Власов пребывал далее в дивизии уже без всякой немецкой свиты. В последние дии •т ^& шж 354 тштт

апреля к нему прибыл эвакуировавшийся из Берлина начальник УБ КОНР майор Н. В. Тензеров, произведенный Власовым в чин подполковника за выезд из почти окруженной германской столицы.

Тензеров, чудом избежавший насильственной депортации в советскую оккупационную зону, оставил воспоминания о попытках вступить в контакт со штабом Буняченко в населенном пункте Лани представителей советского командования. Категорический отказ Тензерова от имени власовцев от каких-либо совместных действий с Красной армией привел к тому, что участники переговоров с советской стороны сочли поддержку 1-й пехотной дивизией чешского Сопротивления нежелательной. И это свидетельство подтверждает наш вывод о не слишком большой заинтересованности советской стороны в Пражском восстании.

Вплоть до 2 мая Буняченко, несмотря на ярые антинемецкие настроения личного состава своей дивизии, так и не принял безусловного решения об оказании помощи повстанцам, Он колебался, и это колебание еще могло побудить дивизию продолжить марш далее на юг мимо Праги, не вмешиваясь во внутренние проблемы Сопротивления. Отличаясь сильным характером, власовскии генерал мог противостоять витавшим в воздухе настроениям, усиливавшимся тем, что местное население знало в целом об антинемецкой позиции власовской дивизии. Но 2 мая произошли события, сделавшие последующую драму необратимой.

Ранним утром 2 мая в штаб дивизии в Козоеды прибыл обер-лейтемант Вермахта барон Г. фон Клейст, которого И. Хоффманн называет парламентером генерал-полковника Вермахта Г. Гота, посланным с целью в очередной раз «вступить с Буняченко в переговоры». На самом деле, обер-лейте-нант Клейст был уполномоченным коменданта Праги генерала пехоты Вермахта Р. фонТуссенна. Клейст вручил Буняченко ультиматум, не оставивший власовскому генералу выбора. Содержание этого документа представляется настолько важным, что требует воспроизвести его целиком в отредактированном переводе с немецкого языка.

. •. ' • 355 ' '

«02 мая 1945.

Командиру 1- й русской дивизии

господину генерал - майору Буняченко,

Командующий города Праги генерал фон Хуссейн уполномочил обер-лейтенанта барона фон Клейста вестн переговоры с командиром дивизии господином генералом Буняченко илн, если будет возможность, лично с Главнокомандующим ВС КОНР господином генерал-лейтенантом Власовым. Целью переговоров является выяснение намерений дивизии и урегулирование на основании переговоров дисциплинарных происшествий. Обер-лейтенант барон фон Клейст уполномочен объявить договаривающейся стороне, что в случае если дивизия уклонится от в свое время предписанного маршрута и уклонится от выполнения поставленной ей в связи с этим задачи - против дивизии будет применена вооруженная сила, Вооруженная сила не будет применена до тех пор. пока обер - лейтенант барон фон Клейст не закончит переговоров [курсив наш. - Прим. К. А.], Надо полагать, что в дивизии будет восстановлена дисциплина и это исключит применение вооруженной силы, Обер-лейтенанта барона фон Клейста сопровождают зондерфюрер Розенберг и шофер фельдфебель Кюстер.

За командующего гарнизоном

подписал начальник штаба».

Таким образом, решающий шаг в истории участия 1-й пехотной дивизии в Пражском восстании сделали не власовцы, а комендант Праги генерал пехоты Вермахта Р. фон Туссенн, продолжавший выполнять приказ Шернера от 29 апреля. Буняченко не мог отказаться от движения иа юг и выступить на фроит под Брно, поэтому независимо от позиции власовцев при восстании в Праге против них была бы применена вооруженная сила. У Буиячеико были все основания так полагать, зная характер Шернера. С этого момента командир власовской дивизии сам мог искать союзников, чтобы противодействовать применению против его дивизии вооруженной силы, и такие союзники не заставили себя ждать.

В тот же день дивизию посетили представители комендатуры «Бэртош» с просьбой поддержать готовившееся восстание. Чехи упирали на невозможность большего промедления, так как немцы вот-вот могли узнать о подготовке восстания, и, кроме того, описывали весь риск в случае отказа власовцев

«*шш& « 356 < ттшх >?

поддержать силы Сопротивления в чешской столице. Помощь была чехам обещана с дипломатическим обоснованием «случаем крайней необходимости».

Гарантии, предоставленные Буняченко повстанцам, очень быстро распространились в чешском Сопротивлении. Не позднее 3 мая активный сотрудник ЧНС Ф. Шварценберг получил по телефону из Лан от дочери президента Э. Гахи сообщение об участии в грядущем восстании власовской дивизии. Нельзя исключить того, что Шварценберг передал полученную информацию другим членам ЧНС. Это обстоятельство могло их побудить к более активной позиции в дни восстания, из-за опасения скомпрометировать себя передачей всей инициативы власовцам. И теперь мы вправе поставить вопрос: а состоялось бы вообще Пражское восстание в случае отказа власовцев поддержать боевые действия комендатуры «Бартош» или оно ограничилось бы слабой перестрелкой подчиненных комендатуре боевых групп на Вацлавской площади? По нашему мнению, знание повстанцев еще до начала восстания о готовившемся в него вмешательстве двадцатитысячной власовской дивизии, оснащенной танками и тяжелой артиллерией, превратилось в решающий фактор, стимулировавший все мероприятия подпольной пражской комендатуры «Бартош». Добиваясь гарантий со стороны Буняченко, представители «Бартоша» были готовы использовать любые доводы.

Так, в частности, практически вся историография Власове -кого движения отстаивает версию о расчете генерала Буняченко на право политического убежища, которое должно было предоставить власовцам национальное правительство Чехии в качестве благодарности за «освобождение столицы». Тем самым главным мотивом вмешательства власовцев в Пражское восстание 5-8 мая до сих пор считается обещание Буняченко со стороны повстанцев права политического убежища на территории Чехословацкого государства для всех чинов власовской армии. Версия «о политическом убежище» для власовцев преувеличивается во многом искусственно. Конечно, этого вопроса, так или иначе, представители «Бартоша» могли касаться в переговорах с Буняченко 2 мая, по если подобный фаю и имел месю, 357

его значение никак нельзя преувеличивать и тем более придавать ему решающее значение. И Буняченко и Власов прекрасно понимали, что судьба власовской армии, даже если Чехию займут американцы, будет решаться не новым чехословацким правительством, а союзным командованием. Хотя Буняченко, объясняя своим старшим офицерам все резоны вмешательства в Пражское восстание, в качестве основного аргумента мог приводить именно довод о «политическом убежище». Возможно, именно поэтому этот аргумент н приобрел такое значение в глазах, например, подполковника Артемьева. Представители комендатуры «Бартош» не обладали правом обсуждения политических вопросов. Они не были даже членами правительства, которого в тот момент и ие существовало.

Безусловно, первостепенное значение для Буняченко имел ультиматум Туссенна и реальная угроза разоружения дивизии, а не эфемерные гарантии «политического убежища». Другое дело, что Буняченко, скорей всего, рассчитывал на впечатление, которое произведет участие власовской дивизии в Пражском восстании на военно-политические круги союзников. Он надеялся превратить это обстоятельство в сильный фактор влияния при решении американцами судьбы не только чинов 1 -й дивизии, но и вообще всей власовской армии.

Необходимо учесть и показания подполковника Артемьева, свидетельствовавшего о перспективе потери управления дивизией, если бы командование организованно не ввело ее в бой на стороне повстанцев. По словам Артемьева, «происходило противоречие психологии и политики - чувств и рассудка», хотя, возможно, Артемьев придавал исключительное значение лишь одному из факторов. Но вот какой мотив отсутствовал в действиях власовцев — это стремление «искупить вину перед родиной и заслужить прощение советского народа», о чем, к примеру, писал в своих мемуарах бывший начальник оперативного управления Генерального штаба Красной армии генерал армии С. М. Штеменко. Штеменко так и не понял, как антинемедкие настроения власовцев сочетались с соответствующими настроениями по отношению к сталинскому режиму на родине. Сообщение, прозвучавшее в вышедшем на экраны -..• 358 •; •" •

страны в 1990 г. фильме Центральной студии документальных фильмов «Досье на генерала Власова», о предложении Власова в радиограмме, якобы переданной в штаб 1-го Украинского фронта, «ударить в тыл Пражской группировке немцев при условии полного прощения», относится к разряду мифов.

С 30 апреля 1-я пехотная дивизия неуклонно продвигалась в сутки по 20-25 км на юг, затем - на юго-восток. 2 мая власовцы были в районе Раковник - Нови Страшеци, а 3 мая - в окрестностях населенного пункта Лани. Со 2 мая комендатура «Бартош» имела постоянную информацию о всех перемещениях власовской дивизии. 4 мая дивизия проследовала через город Бероун и во второй половине дня вошла в район Сухомасты. Под Бероуном одна из дивизионных колонн подверглась налету союзной авиации, потеряв несколько десятков человек, а также лошадей и автотранспорт. Меньше чем за сутки до начала восстания дивизия разместилась в окрестностях Бероун -Сухомасты. Штаб дивизии занял в Сухомастах здание чешского Сокольского общества. Здесь дивизию и Власова в 22.00 4 мая нашел генерал-майор M. M. Шаповалов, прибывший с донесением от Трухина из Южной группы. Он получил известный нам приказ о подтягивании Южной группы к Праге на соединение с 1 -й дивизией. Курьер Трухина уехал обратно в штаб власовской армии рано утром 5 мая до начала Пражского восстания, так и не узнав о планах Буняченко относительно сотрудничества с повстанцами.

Из старших офицеров дивизии открыто выразил несогласие с планами своего командира на очередном «совете в Филях» опять полковник Архипов. Точка зрения присутствовавшего на совете и уставшего, морально опустошенного Власова о недопустимости по разным причинам вооруженной борьбы против союзника, от которого власовцы получили оружие и материальное обеспечение, поддержки не нашла. Власов руководствовался вновь неким идеальным видением ситуации, Буняченко - ультиматумом от Туссенна. По свидетельству Архипова, Власов покинул офицерское собрание со словами: «Если мои указания не являются для вас обязательными - мне здесь делать нечего! » 359

Если Власов в последующие дни и не находился в дивизии на положении фактического пленника, как это утверждает Архипов, то, по меньшей мере, играл роль стороннего наблюдателя, впрочем, один раз в ходе Пражских боев изменившего свою позицию. Однако Архипов выступал против вмешательства в проблемы чешского Сопротивления не только из-за желания сохранить лояльные отношения с Вермахтом до последнего часа войны. Формально подчинившись Туссенну, можно было еще немного потянуть время и продвинуться как можно дальше на юг. Но Буняченко н все власовские офицеры, включая Сахарова, уже находились в состоянии порыва. А порыв, как известно, не терпит перерыва.

Ранним утром 5 мая в Сухомасты, в штаб дивизии, прибыла группа офицеров во главе с неким полковником чешской жандармерии¹¹ и подписала соглашение с 1-й дивизией «о совместной борьбе против фашизма и большевизма». Со стороны власовской дивизии соглашение подписали Буняченко, Николаев и Сахаров. Если участие в подписании командира дивизии и начальника штаба нам представляется еще понятным, то выход на первый план фигуры командира 4-го пехотного полка пока не находит объяснения.

Общий ход событий убеждает в их последовательности и взаимосвязи. В 10.30 5 мая в Праге прекратилось сообщение транспорта, а в 11.00 наВацлавской площади инаПршико-пах появились две демонстрации с красными флагами. Вскоре на Вацлавской площади вспыхнула перестрелка между солдатами гарнизона и частью вооруженных демонстрантов. По свидетельству А. Д. Архипова вооружение повстанцев на 80% состояло из револьверов и охотничьих ружей. В 12.00 началось заседание Чешского Национального Совета, заявившего о политическом руководстве восстанием. Одновременно боевые группы комендатуры «Бартош» атаковали Пражскую радиостанцию, а германский государственный министр К. Г. Франк отдал приказ подразделениям ваффен СС подавить очаги сопротивления и ликвидировать спешно строившиеся баррикады на улицах чешской столицы. К обеденным часам комендатура «Бартош» заняла бомбоубежище пражской полиции на Барто-360

ломейской улице, оснащенное средствами связи. В то же самое время в Сухомастах начальник контрразведки власовской дивизии капитан П. С. Ольховик предложил офицеру связи майору Г. Швеннингеру и его спутнику сдать оружие «в их собственных интересах», а появившийся чуть позже подполковник Н. П. Николаев проинформировал офицеров Вермахта о соглашении с чешским Сопротивлением, предложив на выбор: либо покинуть дивизию с гарантиями безопасности сил Сопротивления, либо остаться в дивизии sa положении почетных пленных. Швеннингер избрал второе, так как разумно ни в какие «гарантии» повстанцев не верил.

В селении Сухомасты и других окрестных деревнях власовцы раздавали листовки с призывами к совместной борьбе с фашистами и коммунистами. Листовки чехи охотно брали, и так родилась легенда о расклеивании чехами многочисленных портретов генерал-лейтенанта А. А. Власова в дни Пражского восстания. В действительности портреты Власова вывешивались по пути следования дивизии к Праге дивизионным отделом пропаганды. В результате чехи сделали вывод о том, что на помощь повстанцам идет «вся власовская армия», и именно эти слухи сбили с толку 6-7 мая генерала Трухина, находившегося во главе Южной группы в Разбодене, ведь Трухин совершенно не собирался оказывать повстанцам никакой помощи.

В первой половине дня 5 мая в здание Сокольского общества в Сухомасты, где размещался штаб Буняченко, представители Сопротивления доставили значительное количество карт чешской столицы, на которые сотрудники дивизионного оперативного отделения во главе с майором Синицкнм наносили будущие боевые участки для частей и подразделений власовской дивизии. Власов наблюдал за подготовкой марша на Прагу довольно мрачно и, пожалуй, единственный раз за последние три года не испытывал никаких иллюзий по поводу происходящего. В тот же день к Власову прибыл из Хорватии генерал Кононов, который привез письмо от Паннвица, уже не имевшее смысла и значения. По одной из апологетических версий, здесь Власов уведомил Кононова о его назначении на должности Походного Атамана всех Казачьих Войск КОНР и командира XV казачьего 361

кавалерийского корпуса. Через несколько дней Кононов убыл из Пражского района и исчез в суматохе первых мирных недель. В свою бригаду, интернированную англичанами у Клайн Санкт-Пауль, Кононов не попал и попытался активно заявить о себе лишь в 1947-1948 гг. в американской оккупационной зоне под Мюнхеном. Он остался единственным генерал-майором власовского производства из числа кадровых командиров Красной армии, избежавшим насильственной репатриации в советскую оккупационную зону в 1945-1947 гг.

Во второй половине дня 5 мая в Прагу отправился с юго-запада из Сухомаст через с. Будияны 1600-й разведывательный дивизион майора Б. А. Костенко с четырьмя танками «Т-34». По воспоминаниям очевидцев пражских событий, на бронетанковой технике власовцев были написаны лозунги «Смерть Сталину! », «Смерть Гитлеру! ». Проследовав Ржепо-рыйе, дивизион достиг Йинонице, южного предместья Праги, и повернул на 180° обратно на юг, форсировав Влтаву и двинувшись через Браник вдоль Влтавы к Лаговичкам и Збрасло-ву. В задачу Костенко входила проверка маршрута наступления на Прагу из района дислокации дивизии. Одновременно с дивизионом Костенко в Прагу был направлен колесный (велосипедный) взвод разведки 2-го пехотного полка под командованием поручика Солина.

Взвод Солина добрался по тому же маршруту, что и разведка Костенко, до Йинонице, но не стал поворачивать назад на юг, а двинулся далее на северо-восток и добрался до района Смихов. В сопровождении проводника, выделенного комендатурой Сопротивления из числа повстанцев завода «Валь-тровка», взвод Солина успешно провел разведку смиховского предместья и вернулся на завод. Кстати, в ночь с 5 на 6 мая в Праге шел сильный дождь, баррикады в Смихове были пусты, и с немцами разведчики Солина не встретились. Любопытно, что наполняемость баррикад зависела от погодных условий - это обстоятельство лишний раз свидетельствует о не слишком большой серьезности восстания. Всего в Праге в майские дни горожанами было воздвигнуто примерно 1, 6 тыс. баррикад.

362

Между 14 и 16 часами 5 мая 1 -я пехотная дивизия власовс-°й армии тремя колоннами по сходящимся операционным направлениями выступила с юго-запада по направлению к чешской столице, расстояние до которой из Сухомаст составляло ^пРимерно 50 км. Войска 1-го Украинского фронта маршала *1- С. Конева еще находились далеко от событий- западнее ^и северо-западнее Дрездена в 130-150 км от Праги. Войска 3-й гвардейской танковой армии Гвардии геиерал-полковни-ка танковых войск П. С. Рыбалко с утра 5 мая до 21.30 стояли На дневке еще на восточном берегу Эльбы севернее Дрездена. 13-я армия генерал-полковника Н. П. Пухова продолжала 5 мая в первой половине дня перегруппировку своих сил, а 4 я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко

5 мая после длительной дневки начала свое движение на юг только в 18.30. Захват Праги двумя советскими танковыми армиями намечался вообще на шестые сутки операции.

Известие о начале восстания в Москве получили в 4 утра

6 мая через начальника чехословацкой военной миссии генерала Г. Пика. Буняченко в этот момент переносил дивизионный штаб из Сухомаст в предместье Йинонице, находившееся приблизительно в 4-5 км от центра чешской столицы. Сталин, узнав о восстании и опасаясь непредвиденных политических осложнений с его малопонятными руководителями, дал указание Коневу начать Пражскую операцию на сутки раньше, то есть 6, а не 7 мая, и движение войск 1-го Украинского фронта к Праге началось в среднем в 12-14 часов б мая.

Повстанцы к исходу первого дня восстания, несомненно, убедились в бесперспективности помощн в ближайшие сутки со стороны союзников или Красной армии. Поэтому пражская радиостанция обратила свои призывы к власовской дивизии. В 3.28 6 мая в эфир вышло заявление на русском языке: «Офицеры и солдаты власовской армии! Мы убеждены, что в эту последнюю фазу борьбы против немецких агрессоров вы, как русские и советские граждане, поддержите Прагу в ее восстании». Указанное сообщение мы рассматриваем не только как одно из косвенных доказательств предварительной договоренности между комендатурой «Бартош» и штабом Буняченко 363

(«мы убеждены...», следовательно, убеждение на чем-то основывается? ).

Текст этого короткого радиосообщения свидетельствует о слабом представлении силами чешского Сопротивления политического значения власовской армии. С другой стороны, апелляция к «советскому гражданству» должна была хотя бы частично оправдать повстанцев, тем более, Г. Рипке - министр просоветского Кошицкого правительства, — вероятно, в ночь с 5 на 6 мая призвал пражан по радио не пятнать «чистый щит антинемецкого сопротивления союзом с власовскими предателями». Содержание переданного в эфир текста должно было заставить Буняченко, по меньшей мере, задуматься о политических перспективах Вмешательства власовцев в Пражское восстание. Но события к рассвету 6 мая приняли необратимый характер, тем более, что солдаты и офицеры дивизии желали драться немцами.

Пражский гарнизон, среди военнослужащих которого было много призывной и допризывной молодежи, теперь оказывался в глазах власовцев крайним и нес ответственность за все: за сталинские репрессии, разбитые иллюзии, годы скитаний, угрызения совести, обман нацистской пропаганды и т.д. После 5 утра 6 мая, убедившись в серьезности намерений Буняченко, пражская радиостанция сообщила уже как о состоявшемся факте, о вступлении в бой на стороне повстанцев «частей армии генерала Власова», разоруживших «10 тысяч немцев в районе западнее Праги». Одновременно радиостанция начала передавать в эфир сообщения, обращенные к командованию союзников и Красной армии, и призывавшие не совершать авиационных налетов на части 1-й пехотной дивизии в районе Праги.

Всю ночь и раннее утро 6 мая штаб дивизии постоянно посещали представители комендатуры «Бартош» и прочих групп Сопротивления. Повстанцы подробно ознакомили Буняченко с положением в Праге, указали наиболее важные районы концентрации сил гарнизона. Власовцы получили во избежание путаницы тысячи сшитых нарукавных бело-сине-красных повязок. Еше за 5-6 часов до начала Пражской наступательной операции 1-го Украинского фронта Буняченко предъявил крат-:. 364

кий ультиматум командованию Пражского гарнизона, в котором потребовал от частей гарнизона капитуляции с последующим возвращением на родину или по выбору - передачей англо-американским союзникам. Время ультиматума истекало в 10.00, после чего командир власовской дивизии грозил «ломать сопротивление с применением артиллерии». Выполнение обещаний Буняченко гарантировал «честным словом офицера», но вряд ли комендант гарнизона генерал Туссенн поверил ему.

Вместо ответа на ультиматум в 10.00 6 мая подполковник Н. П. Николаев передал своему командиру радиограмму от Кос-тенко: «Я нахожусь в районе Радотин - Зораслов. Окружен СС с шестью танками типа " Тигр" ». Продолжая движение утром 6 мая на юг вдоль Влтавы, 1600-й разведдивизион напоролся на превосходящие силы боевой группы «Молдауталь» дивизии СС «Валленштейн» в составе двух батальонов пехоты (около 800 человек) и шести танков. Общее командование боевой группой осуществлял СС штандартенфюрер фон Клейн, двигавшийся в Прагу с юга от Бенешова и Седлчаи. Власовская разведка, таким образом, перерезала ему путь между Збрасло-вом и Лаговичками, в 7-8 км от центра Праги. Не выдержав давления превосходящих сил противника, Костенко начал медленно отступать назад к Праге и к 14.00 6 мая отступил примерно на 5 км, до Смиховского предместья. Эсэсовцы заняли весь район по маршруту отступления власовского разведдивизиона.

На помощь Костенко Буняченко направил 1-й полк Архи-пова. 1601-й власовский гренадерский полк двигался к Праге правым маршрутом через Литтен - Корно и вступил у Смихова в бой днем 6 мая, опрокинув назад 4-й саперный батальон СС штурмбанфюрера Саллера из дивизии «Валленштейн». Под решительным напором бывшего марковского офицера эсэсовцы быстро переправились через Влтаву в Браник. Чтобы пресечь попытки обратной переправы, Архипов оставил здесь до вечера пехотную роту и противотанковое орудие. Власовцы из полка Архипова, отогнав эсэсовцев из «Валленштейна» за Влтаву, к вечеру 6 мая оперировали у мостов Ирасека и Палацкого на Смихове, вблизи от центра города. Однако тыл их оставался открытым, поэтому сохранялась угроза возобновления атак 365

из Браника. Разведдивизион Костенко перешел в подчинение командира дивизии в Йинонице, а затем оперировал на Смихо-ве. В 22.30 радиостанция сообщила гражданам Чехословацкой республики о прибытии в столицу «частей генерала Власова», а также о том, что к Праге приближаются союзные дивизии. Последнее сообщение, бывшее недостоверным, сильно взбодрило власовцев.

В 1.00 7 мая Буняченко приказал Архипову атаковать силами 1-го полка центра города. В 2 часа ночи командир 1-го полка получил приказ явиться на Еартоломейскую улицу, в комендатуру «Бартош» для участия в переговорах с представителями 3-й армии США. Вечером 6 мая командование 1 6-й американской бронетанковой дивизии выслало из Пльзеня в Прагу моторизованный разведывательный отряд во главе с офицером в чине капитана для получения информации о ходе восстания. Архипов встретился с этим капитаном в комендатуре «Бартош» и пообещал ему крушить сопротивление Пражского гарнизона, «пока в Прагу не придут американские части». Велико же было его изумление, когда он узнал, что американское командование не собирается вступать в чешскую столицу, а уступает это право Красной армии. Власов и Буняченко получили об этом сообщение в ту же ночь, 7 мая. В 3.51 командир мятежной дивизии в переданной радиограмме пригрозил немецкому гарнизону полным уничтожением.

В 5.00 7 мая полк Архипова при поддержке двух танков, двух орудий ПТО и полковой артиллерии перешел мосты Ира-сека и Палацкого через Влтаву и начал штурмовать опорные пункты немцев в южной и центральной частях города. Два батальона 1-го полка, преодолевая упорное огневое сопротивление противника, продвинулись иа площадь Лобковица на Виноградах и дальше в район Вршовице и Панкрац. Штаб полка расположился в отеле «Беранек», на площади им. Тыла. По утверждению Архипова, 7 мая у него произошел забавный разговор по телефону с командиром маленького советского разведывательного отряда парашютистов (7 чел.), капитаном Красной армии Соколовым, который базировался на западной окраине чешской столицы. Соколов поинтересовался силами власовско-366

полка ц спросил, может ли он передать в Москву, что полк Архипова идет в бой за Россию и товарища Сталина. С первым -Архипов согласился, от второго категорически отказался. Самое любопытное заключается в том, что, по требованию комендатуры «Вартош», Архипов выделил пехотный взвод для охраны чешской и два взвода для охраны советской радиостанций. Во время боев 7 мая, по приказанию Архипова, из тюрьмы Панкрац были освобождены несколько сотен заключенных, в том числе ~ десятки евреев, предназначенных СД к уничтожению. В течение того же дня полк Архипова взял в уличных боях До 3, 5 тыс. пленных и, разоружив несколько частей противника, захватил до 70 единиц бронетехники. Экипажи и пленных власовцы передавали представителям комендатуры «Бартощ». 1602-й (2-й пехотный) гренадерский полк подполковника Артемьева двигался к Праге по центру фронта наступления власовской дивизии, опираясь на шоссе Сухомасты - Кор-но - Будняны - Моржина - Кухарж - Ржепорыйе - Йинонице. Достигнув предместья Праги в Йинонице, полк Артемьева разместился близ завода «Вальтровка» и вновь выслал на разведку велосипедный взвод. Вскоре, по приказу Буняченко, Артемьев передислоцировался из Йинонице на 2-3 км южнее, параллельно Влтаве, и завязал упорные бои в районе Сливенец - Хухле -Лаговички., прикрыв тем самым оперативный тыл 1-го полка, Один батальон остался в зоне Сливенец, а два батальона продвигались с постоянными стычками иа юг вдоль Вятавы вплоть до Лаговичек, не давая учебно-резервным частям дивизии СС «Валленштейн» прорваться через Смихов в Прагу и ударить в тыл полку Архипова. В бою непосредственно под Лаговичка-ми два власовских батальона за 7 мая только убитыми потеряли 48 солдат и офицеров. Артемьев выполнил поставленную задачу и не дал эсэсовцам из «Валленштейна» прорваться к Праге ни вдоль Влтавы, ни через Сянвеиец - Хухле, предоставив полку Архипова беспрепятственно оперировать в центре города. 2-й полк вел бои на линии Сливенец- Хухле- Лаговички вплоть до утра 8 мая.

1603-й (3-й пехотный) гренадерский полк подполковника Рябцева (Александрова) наступал к Праге палевом флан--^«.-ч- 367 ; ъъЖ?

ге фронта операции, оседлав шоссе Бероун - Прага. Вечером 5 мая полк, не доходя до юго-западной окраины Праги у Мото-ла 2-3-х км, развернулся резко на север и двинулся к Рузине.

На самом крупном из пражских аэродромов в Рузиви, расположенном в 7-8 км от центра города, размещалась 6-я боевая эскадрилья «Хогебак», на вооружении которой находились и несколько реактивных истребителей Ме-262. Комендатура «Бартош» очень опасалась использования авиации против повстанцев и обратилась с просьбой к Буняченко ликвидировать Рузиньский аэродром. Первоначально власовцы Александрова попытались принудить 2-й учебно-запасной бронетанковый батальон СС и гарнизон аэродрома сложить оружие мирным путем. Однако комендант аэродрома подполковник Гуккенпакк занял круговую оборону и приготовился дать власовцам решительный отпор.

Ранним утром 6 мая на Рузиньском аэродроме разыгралась трагедия. К власовцам отправился в качестве парламентера начальник штаба VIII авиакорпуса полковник LW Зорге, уверивший всех офицеров Гуккенпакка в своей личной дружбе с Власовым и способности разрешить «недоразумение» за несколько минут. Но власовцы арестовали Зорге. Его личный адъютант капитан LW Кольхунд сообщил Гуккенпакку, что власовцы расстреляют заложника, если в короткий срок защитники аэродрома не сложат оружия. Гуккенпакк отказался, и чины 3-го власовского полка безжалостно расстреляли Зорге, так толком и не понявшего, что происходит.

После инцидента с парламентером 3-й полк окружил аэродром при поддержке танков и начал подготовку к штурму. Для отражения власовской танковой десантной атаки на аэродром командир VIII авиакорпуса генерал Зейдеманн приказал поднять в воздух несколько Ме-262 и расстрелять власовс-ких десантников с бреющего полета. Этим маневром прямая атака на аэродром была сорвана. В результате значительных потерь власовцы ограничились плотной блокадой аэродрома и его интенсивным обстрелом из всех видов оружия, поэтому немецкая авиация не смогла продолжить воздушные атаки на позиции повстанцев в городе, начатые 5 мая. Утром 7 мая за-

< & rS: ' „ y.  368

щитники аэродрома прорвались по направлению к Лоуни, вывезя один зенитный пулемет и всех тяжелораненых. Арьергард из 120 опытных фронтовиков под командованием СС оберць турмфюрера К. Вагнера сдерживал натиск власовцев еще два часа, пока не был вынужден рассеяться на запад из - за подавляющего превосходства противника. К 12.00 7 мая Рузиньский аэродром был взят батальонами капитанов Ю. Б. Булерацкого и П. Н. Кучинского, но стоил 3-му полку больших потерь.

6 мая во время боев за аэродром чины полка сбили немецкий самолет Фи-158, Раненый летчик попал в плен, По иронии судьбы, сбитым летчиком оказался обер-лейтенант Г. Буш-манн - адъютант Ашенбреннера, лично много сделавший для формирования ВВС КОНР. Он вылетел под Прагу из Немецкого Брода для урегулирования «недоразумения» между немцами и власовцами. Бушманна доставили в дивизионный лазарет и оказали необходимую помощь. На аэродроме власовцы захватили до 20 самолетов. После захвата аэродрома вРузпни утром 7 мая полк Рябцева развернулся на восток и через Бржев-нов - Стршешовице - Градчаны рассек пополам всю западную часть Праги до Влтавы, действуя параллельно операционной линии 4-го полка.

1604-й (4-й пехотный) гренадерский полк полковника Сахарова наступал 5 мая на левом фланге по шоссе Бероун - Прага вместе с 3-м полком. После того как 3-й полк развернулся на север к Рузини, Сахаров продолжил движение по шоссе в Прагу через предместье Мотол. На подходе к городу власовцев обстреляли самолеты противника прямо с взлетно-посадочной полосы Рузиньского аэродрома. К 12.00 6 мая 4-й власов-ский полк проследовал через всю западную часть до Омихова и уперся во Влтаву, разделяющую чешскую столицу с севера на юг на две части. Затем власовские батальоны развернулись на север параллельно Влтаве напротив естественных высот Страгов, Петршин и Градчаны, где повстанцы вели перестрелку с частями Пражского гарнизона. КП 4-го полка разместился в казармах им. Штефаника.

1-й батальон капитана Чистякова у Страговского монастыря принял капитуляцию у одного из немецких подразделений.

369

Однако в тот же день 6 мая в штаб полка Сахарова прибыла группа из четырех американских военнослужащих, следивших за событиями вокруг Праги еще до начала операции. Сахаров получил известия о прекращении наступления 3-й армии США генерала Д. Паттона и об отходе Пражского района в советскую оккупационную зону. С этим сообщением Сахаров немедленно отправился к Буняченко. Вернувшись ночью 7 мая, Сахаров прекратил активные боевые действия, хотя батальон Чистякова оставался у Петршпиа и Страгова весь следующий день. Солдаты и офицеры 1-го батальона 7 мая заняли важную возвышенность на Пегршине.

2-й батальон 4-го полка под командованием капитана И. Ф. Гурлесского участвовал 6-7 мая в боях у Пражского Кремля и Чериинского замка. О том, насколько немецкий гарнизон чешской столицы был поражен вмешательством в восстание власовцев, свидетельствует письмо, переданное иа имя Сахарова генерал-лейтенантом Мюллером от имени военного коменданта Праги. Из письма явствует, что Мюллер был потрясен происходящим, но предупреждал о решительном сопротивлении власовцам со стороны гарнизона. 1600-й артиллерийский дивизионный полк подполковника Жуковского вошел в Прагу утром 6 мая н занял артиллерийские позиции над Злиховом, подавляя огнем 36 орудий немецкие батареи на Петршине, обстреливая войска гарнизона в районе обсерватории. После захвата 7 мая власовцами 4-го полка Петршиыа часть батарей была перенесена туда. 5-й запасной пехотный полк подполковника Максакова, очевидно, в боях в городе не участвовал, и его батальоны оставались в районе Сухомасты.

Таким образом, 6-7-го и в ночь на S мая 1-я пехотная дивизия власовской армии вела активные боевые действия в Праге, преимущественно, в южиой части чешской столицы н прилегающих к ней центральных районах. Бои носилн исключительно упорный характер. Член ЧНС доктор О. Махотка свидетельствовал: «Власовцы сражались мужественно н самоотверженно, с чисто восточным презрением к смерти. Казалось, они сознательно шли насмерть, только бы ие попасть в руки Красной армии»>. Местное население восторженно приветствовало вла-

^0ВЦев, солдат и офицеров власовских частей обнимали, совали им в руки угощения и напитки, в люки бронетанковой техники бросали букеты цветов. «Ликованию чехов, - вспоминал Архипов, - не было предела. Нас засыпали цветами, целовали и становились на колени, как перед своими избавителями».

По реакции населения действительно можно было подумать, что горожане встречают освободителей. Хотя утверждать, что власовцы освободили Прагу, было бы неправильным. Чешский историк С. А. Ауски справедливо указывает на несуразность такой постановки вопроса. Освобождение города подразумевает его удержание. Власовская дивизия покинула Прагу в ночь на 8 мая. До обеда 8 мая большая часть города была вновь занята вступившими в него частями Вермахта и СС, в первую очередь, с востока (несколько групп бронетанковой техники из Миловиц) и др. В 16.00 8 мая комендант Праги генерал Туссенп подписал капитуляцию Пражского гарнизона. Со стороны сил Сопротивления ее принял руководитель комендатуры «Бартош» генерал К. Култвашр. Последние выстрелы в Праге стихли за 10-12 часов до появления первых танков 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта. Поэтому правильным будет согласиться со Станиславом Ауски, считающим, что Прагу никто не освобождал.

Все же не будет большим преувеличением сказать, что власовцы объективно спасли несколько тысяч жизней участников Пражского восстания и горожан, так как вмешались в Пражское восстание в самый критический момент. В разгар боев 6-7 мая власовцы своими действиями разрезали Прагу на северную и южную части, не дав соединиться частям Вермахта п СС, находившимся вне Праги. Более-менее удачным завершением этой последней авантюры Второй мировой войны в Европе ее инициаторы и руководители всецело обязаны 1-й впасовской дивизии и ее командиру генерал-майору С. К. Буняченко.

По-видимому, ото обстоятельство и сыграло решающую отрицательную роль в дальнейшей судьбе многих агпивныч участников Пражского восстания со стороны чешскою Сопротивления. Номинальный руководитель ЧНС доктор А. Пражак покинул кафедру университета; генерал К. Култвашр пропел

ш^п-vv 371 г, - • -..,,.

долгие годы в тюрьме; его заместитель, капитан Я. Неханский был расстрелян; подвергался репрессиям заместитель Пражака в ЧНС II. Смрковский. Независимо от политических взглядов и убеждений, всем этим людям новый послевоенный режим в Чехословакии поставил в вину «сотрудничество с власовцами». В действительности, еще непосредственно во время восстания ЧНС, в котором большинство принадлежало коммунистам, сделал все, чтобы дистанцироваться от «непрошенных гостей».

6 мая отношение ЧНС к власовской дивизии можно охарактеризовать как довольно сдержанное. Следующее заседание ЧНС началось в 7.45 7 мая. Особенностью этого заседания явилось участие в нем капитана Р. Л. Антонова (в июне 1942 -Гвардии капитан, командир дивизиона гвардейских реактивных минометов 5-го гвардейского минометного полка) - личного адъютанта Власова. Сам Власов находился с группой офицеров в дни Пражского восстания где-то в районе Йинонице и внешне занимал пассивную позицию'². Но направление им на переговоры с ЧНС своего личного адъютанта, не служившего в 1-й дивизии, наводит на мысль, что таким образом Власов пытался принять участие в событиях. Будучи противником вмешательства в Пражскую авантюру, он, тем не менее, пытался извлечь из нее максимум пользы для дивизии. А возможно, и прекратить ее как можно скорее, если бы ярко проявилось негативное отношение ЧНС к власовцам. При этой версии Антонов провоцировал ЧНС на такие политические шаги, которые бы заставили Бунячешсо прекратить операцию и покинуть Прагу.

С первых часов общения с ЧНС капитан Антонов ощутил крайнюю неприязнь политических руководителей Пражского восстания к власовской дивизии. Первым неприятным сюрпризом для него стал резко отрицательный отзыв об ультиматуме Буияченко Хуссейну. Один из активных деятелей Совета, кооптированный в ЧНС от коммунистической партии Й. Смрковский, заявил, что Власов [т. е., на самом деле, С. К. Буняченко. -Прим. К. А.] не имеет права выдвигать каких-либо требовании о капитуляции. Радиостанция повстанцев уже долгое время транслировала и призывы о помощи к власовцам, и требования

372 '.-: -..-..

власовцев о капитуляции, обращенные к Пражскому гарнизону, и прочие заявления, достаточно дискредитировавшие ЧНС перед Советским Союзом. Смрковский предложил вообще не вести с власовцами никаких переговоров, а все военные вопросы решать в рабочем порядке через комендатуру «Баргош». 8 из 12 членов ЧНС были коммунистами. Смрковский заявил опешившему Антонову, что власовцев в Прагу никто не приглашал, а в их положении лучше всего сдаться Красной армии.

Хотя генерал К. Култвашр и убедил членов Совета не отказываться от помощи власовской дивизии, но в просьбе Антонова оформить письменное соглашение Совет отказал. В особом документе «Позиция Чешского Национального Совета по отношению к военным действиям генерала Власова и его войск против немецких вооруженных сил в Пражском районе», принятом 7 мая, хоть власовцам и выражалась благодарность за приход на помощь, но констатировалось, что сделали они это по призыву радиовещания. Все предварительные переговоры в Козоедах я Сухомастах 2-4 мая характеризовались в документе как переговоры частных лиц. А. А. Власову ЧНС направил краткое письмо благодарности за оказанную помощь по призыву столичного радиовещания. Антонов молча подписал «Позицию Чешского Национального Совета» и уехал к Буняченко. Во второй половине дня к Буняченко с письмом для Власова прибыли два члена ЧНС, В. Давид и Й. Кнапп. Передав письмо и уточнив у командира 1-й дивизии известную позицию власовской армии по отношению к Красной армии, Гитлеру и западным союзникам, делегаты очень попросили вскоре вывести власовские подразделения из Праги в связи с компрометацией ЧНС участием власовцев в Пражском восстании.

На Буняченко было труднее произвести большее впечатление, чем то, которое было произведено сообщениями о прекращении наступления 3-й американской армии (Сахаров и Архипов) и об отношении к власовцам большинства политического руководства ЧНС (Антонов), а также визитом на дивизионный КП официальных представителей ЧНС. Если 2-4 мая у Буняченко еще существовали какие-то иллюзии от-

373

носителыю возможных дивидендов от спасения Пражского восстания, то во второй половине дня 7 мая они развеялись как дым.

Вечером того же дня Буняченко встретился с прибывшей в Прагу на участке 4-го полка группой американских военных корреспондентов, искренне убеждавших власовского генерала в значении Пражской операции «для искупления вины перед советским • правительством». Один из представителей советских десантников в присутствии пленного майора Вермахта Г. Швеннингера передал Буняченко пожелание Сталина «вернуться со всей дивизией в объятья родины». По свидетельству Швеннингера, Буняченко передал Сталину ответное приглашение, не поддававшееся дословному цитированию и переводу на немецкий язык.

В 23 часа 7 мая генерал Буняченко отдал приказ о подготовке к оставлению Праги. К рассвету 8 мая дивизия постепенно покинула город. Утром 8 мая восточнее Сливенеца состоялся последний штыковой бой в истории Второй мировой войны в Европе: жестокая рукопашная схватка между молодыми призывниками дивизии СС «Валлеиштейн» и чинами 2-го пехотного полка, которые вели бой в арьергарде и прикрывали отступление дивизии от Праги на юго-запад. К 12 часам 8 мая вся власовская дивизия следовала по шоссе Прага - Бероун к демаркационной линии западнее Пльзеня. Первая бронетанковая техника 62-й, 63-й и 70-й бригад 4-й гвардейской танковой армии 1 -го Украинского фронта вошла в Прагу только к 4.00 9 мая. Так родился последний миф Великой Отечественной войны - миф об освобождении Праги Красной армией.

Пражское восстание совсем не имеет романтической окраски. Очевидцы из русской диаспоры рисуют страшные сцены бесчинств маргинальных элементов в квартале Летна, заселенном преимущественно семьями немецких чиновников и служащих. Ночь с 8 на 9 мая - период, когда власовцы уже ушли из чешской столицы, а части Красной армии были еще на подступах и город контролировали силы Сопротивления -свидетели не даром назвали «Варфоломеевской». Один из них вспоминал: «" Доблестные'¹ партизаны, вооруженные до зубов,

. 374

городское жулье- эти первые кадры революционного пролетариата, беспрепятственно избивали немцев, грабили квартиры, присваивали себе все, что имело какую-либо ценность. Коммунистическая радиостанция подогревала " героев" и вопила: " Убивайте и уничтожайте всех немцев! Эсэсовцы, уходя из Прага, убивали наших детей, рубили им руки и ноги и прибивали к дверям домов! Эсэсовцы перебили в госпиталях всех детей на Панкрац! Никакой пощады немцам! "

Другой очевидец рисует не менее страшную картину торжества победителей: «Опьяненная безнаказанностью толпа чинила гнусные кровавые расправы. Больше всего пострадали немецкие сестры милосердия. Как ни странно, но в этой массе преобладало чешское студенчество, и оно было участником кровавых и зверских расправ над захваченными немецкими женщинами. Несчастным поднимали подол, завязывали его на голове и, после истязаний, обезумевшую жертву обливали бензином и под общий рев салической толпы превращали в живой факел, освещающий им ''освобожденную" Прагу». Утром по рекам плыли трупы павших жертвами бесчинств в чешской столице в первую ночь мира в Европе. Кстати, русские пражане подчеркивали, что изнасилования и грабежи совершались и красноармейцами, заполнившими столицу к 12 часам дня 9 мая. Возможно, какуто-то ясность на этот счет могут »нести соответствующие документы политотделов штабов дивизии и корпусов, находящиеся до сих пор на закрытом хранении.

Каков был итог Пражской операции тля 1-й пехотной дивизии ВС КОНР? За 6-S мая дивизия потерчлд уонтыми более 300 человек я 198 тяжелоранеными, которых пришлось оставить в Праге. Один из офицеров 5-го запасного пехотного полка, принимавший участие в бою за Р\зиньекип аэродром, определял общие потери только 3-го полка в 2 тыс. солдат и офицеров, но такие цифры мы считаем пре> велпченпем. Если мы предположим, что на каждого тяжелораненого пришлось минимум двое раненых, подлежавших чвак\ацш1 в дивизионной медсанчасти, то общие потери власовскои дивизии за двое суток боев в Праге и окрестностях составят около 900 солдат «офицеров.

375

Для сравнения заметим, что, например, сведения о потерях 3-й гвардейской танковой армии в журнале боевых действий содержатся лишь по 2 мая включительно, а далее отсутствуют. В 13-й армии общие потери за 6-7 мая составили всего лишь 68 человек, в том числе- 15 убитых, а за 8-9 мая боевых по-терь войска 1-го Украинского фронта практически не понесли. По соотношению власовских и советских потерь 6-8 мая можно определить и вклад каждой из сторон в спасение Пражского восстания.

Потерн власовцев в технической части были сведены на иет присвоением дивизией десятков единиц брошенной немцами бронетехники на всем пути от Праги до Лнарже у демаркационной линии. Автору достоверно известно, что минимум один танк «Т-34» входе боев 6-8 мая власовцы потеряли, правда потеря танка была следствием механической неисправности. По ряду косвенных признаков, из 7 танков «Т-34», бывших в дивизии к началу пражских боев, власовцы, вероятно, лишились не более двух. Обе машины принадлежали 1600-му отдельному разведдивнзнону.

Но безвозвратными и санитарными потерями за 6-8 мая убыль личного состава 1-й пехотной дивизии не ограничилась. В Праге остались довольно много чинов власовской армии. К ним относятся раненые, группы арьергарда 2-го полка и дезертиры. По многочисленным воспоминаниям жителей Праги, в первые дни после прихода в столицу войск ] -го Украинского фронта были расстреляны около 200 власовцев из 1-й дивизии, захороненные в братской могиле на Ольшанском кладбище. Здесь в 1995 г. чехами был поставлен скромный памятник с надписью «Погибшим за вашу н нашу свободу». Еще около 400 власовцев были расстреляны в разных частях чешской столицы: между Велварской и Суданской улицами, на Юлишице, под Градбами, на Оржеховце, на Певностнн улице.

Все раненые чины дивизии, размещенные в пражских госпиталях, оказались зарегистрированы и вывезены 15 мая в неизвестном направлении сотрудниками «СМЕРШ». По свидетельству русских очевидцев из пражской эмиграции, более 200 власовцев были расстреляны близ чешской столицы в райо-'%! Жтш. 376 . ттти

не Младоновицы. Командование 1-м Украинским фронтом так опасадосьраспространенияна территории Чехословакии и в западных оккупационных зонах сведений об активном участии власовцев в Пражском восстании 5-8 мая и слухов о массовых расстрелах, что командующий 13-й армией reHepaji-полковник Н. П. Пухов запретил специальной директивой № 083 от ]3 мая 1945 г. пропускать в Прагу корреспондентов союзных газет и приказал выставить соответствующие посты на демаркационной линии.

Западные исследователи, как правило, отрицают, что в Праге остались организованные группы дезертиров, решившие дожидаться прихода Красной армии. Однако в Праге действительно остался артиллерийский дивизион 1604-го артиллерийского полка и еще несколько мелких групп военнослужащих 1 -й дивизии. Этот факт подтвердил 8 мая своим приказом генерал Буняченко. Большие потери власовской дивизии объясняются разными причинам. Здесь и повышенная сложность боя в городских условиях, и степень отчаяния, снижавшая определенное чувство безопасности, и взаимная беспощадность друг к другу со стороны власовцев и чинов Пражского гарнизона.

Объективно оперативный отдел штаба дивизии и ее командир за 6-7 мая сделали максимум возможного. Для миллионной Праги 1-я дивизия действительно обладала недостаточной численностью, чтобы претендовать на контроль над всем городом. Однако Буняченко разумно использовал имевшиеся у него силы, не допустив в Прагу более опасные, так называемые внепражские части Вермахта и СС. С другой стороны, восстание не принесло ничего из того, на что рассчитывали старшие офицеры дивизии, кроме сотен раненых и убитых. Наиболее отрицательным последствием для власовцев оказалась потеря фактически трех суток - 5, 6 и 7 мая, сыгравшая фатальную роль в трагической судьбе дивизии.

Во второй половине дня S мая дивизия вновь остановилась в Сухомастах. Буняченко чувствовал необходимость подвести определенный итог, объяснить солдатам и офицерам причины прекращения боев в Праге, отсутствие групп дезертиров и дальнейшие перспективы. Штабом дивизии был подготовлен

•vasswssss- 377 тшиШ

особый приказ, недавно обнаруженный нами в одной нз архивных коллекций.

«Особый приказ но дивизии 08 мая 1945.

(КП Сухомасты)

Объявляю благодарность всему личному составу дивизии за доблестное выполнение соддатского долга в боях на подступах к Праге и в самой Праге, чем оказана помощь чешскому народу в борьбе против озверелого фашизма в борьбе за свою независимость. Этой жертвенной борьбой солдаты и офицеры дивизии вынудили командование германского гарнизона г. Праги подписать капитуляцию к 24.00 В.5.45, по которой гарнизон складывает оружие н уходит в любом направлении.

В связи с этим дивизия выведена на отдых к прежнему месту стоянки и в городе остались лишь артдивизион и солдаты с противотанковым оружием для охраны гражданского населения от возможных нападений как со стороны капитулировавшего гарнизона, так равно и на случай попытки входа в город немецких частей, отходящих с Восточного фронта. Дальнейшее наше положение решается Главнокомандующим ВС Комитета генерал-лейтенантом Власовым путем личных переговоров с командованием англо-американских вооруженных сил.

Приказ прочесть всему личному составу.

Командир дивизии: генерал - майор Буняченко. Начальник штаба дивизии: подполковник Николаев. Начальник оперативного отдела; майор Синищий. Заместитель начальника штаба по оперативной работе: майор Круть».

Полное сосредоточение всех подразделений дивизии в Су-хомастах и окрестностях завершилось 9 мая. Несмотря на общие потери, превысившие, включая дезертиров, тысячу солдат и офицеров, численность дивизии продолжала колебаться в пределах от 18 до 20 тыс. солдат и офицеров. Выполняя приказ Власова от 5 мая, чины дивизии подбирали брошенное оружие на пути отступления па юг и юго-запад частей Вермахта. Штаб дивизии избрал целью нового маршрута Пльзеиь, уже занятый американскими частями XII корпуса генерала И. Ле Роя. 9 мая Буняченко отдал новый приказ, запрещавший любые виды действий против германских Вооруженных Сил, командование которых подписало общий акт о капитуляции.

378 тятт

На рассвете 9 мая в Пршибраме чины 1-го батальона 3-го полка во главе с капитаном Ю. Б. Будерацким под угрозой применения оружия освободили из-под ареста адъютантов и шоферов генералов Трухина н Шаповалова, захваченных партизанами. Полковник Архипов в сопровождении сильного конвоя и бронетехники потребовал от местных партизан немедленно возвратить арестованных, но для власовских генералов уже все было кончено.

Путь отступления дивизии от Праги на юг (120-125 км) проходил по маршруту Прага- Сухомасты- Лоховицы - Иинце-Пршнбрам - Рожмитал - Гвождяны - Лнарже. До района дислокации Южной группы 1-я дивизия не дошла всего 30-35 км. В арьергарде дивизии отступал 2-й батальон 4-го пехотного полка. Несмотря на приказ Буняченко, 9-10 мая власовцы несколько раз вступали в перестрелку с отходившими тем же маршрутом зсэсовцами. В одном из сел местные жители пытались пригласить Буняченко и Николаева посетить застолье по поводу окончания войны, но те отказались. Принявшие приглашение несколько власовских офицеров оказались схвачены партизанами просоветской ориентации и, скорее всего, разделили судьбу генералов Боярского и Шаповалова.

Днем 10 мая между населенными пунктами Рожмитал и Бельчице разведка и боевое охранение дивизии наткнулись на передовые посты 4-й танковой дивизии Х! 1 корпуса 3-й армии США. Комендант поста капитан армии США разрешил дивизии продолжить движение на Пльзень, однако он не только принимал власовцев за какую-то часть Красной армии, но и находившегося в форме офицера Вермахта майора Г. Швеннин-гера назвал «офицером нашего великого русского союзника». К вечеру 10 мая I -я пехотная дивизия расквартировалась близ селений Сахров, Летице и Пршедмирж. Штаб дивизии занял село Гвождяны¹ \

Во второй половине дня 10 мая 25-й танковый корпус 13-й армии под командованием Гвардии генерал-майора танковых войск Е. И. Фоминых вышел с севера на юг в район Бероун - Горжовице (юго-западнее Праги). Управление контрразведки «СМЕРШ» 1-го Украинского фронта имело информа-

шпо об участии в Пражском восстании 1 -и власовской дивизии н о ее движении от Праги на юг, по направлению к Пльзеню. Не позднее 10 мая генерал Фоминых получил приказ Военного Совета 1-го Украинского фронта через штаб 13-й армии генерал-полковника Н. П. Пухова не допустить возможного ухода власовской дивизии за линию демаркации зон ответственности союзников и захватить в плен генерал-лейтенанта А. А. Власова вместе со штабом. О пребывании Власова в дивизии сотрудники «СМЕРШ» знали из показаний местных жителей и пленных власовцев. Получив приказ, Фоминых к вечеру 10 мая резко свернул с юго-западного направления на южное у города Здице и продолжил путь по маршруту 1-й дивизии: Лоховицы -Йинце - Пршибрам - Рожмитал. К 12.00 11 мая 25-й танковый корпус достиг реки Уставы. Здесь разведка корпуса в 09.55 встретилась с американским боевым охранением 358-го полка 90-й пехотной дивизии XII корпуса. Передовой отряд корпуса вышел на западную окраину населенного пункта Клатовы. Главные силы корпуса базировались в районе города Непомук. 11 мая в 16.00. в штабе 90-й пехотной дивизии генерал-майора армии США X. Ирнеста состоялась встреча советских и американских союзников. Кроме начальника штаба, Фоминых сопровождал начальник политотдела штаба 25-го танкового корпуса Гвардии подполковник П. М. Елисеев. В беседе с командиром корпуса генералом И. Ле Роем Фоминых предложил совместными действиями разоружить остатки частей Вермахта и власовцев, скрывавшихся в окрестных лесах, но американский генерал не придал особого значения просьбе союзника, пребывая в благодушно-неторопливом настроении от завершения войны.

В последующем донесении Военному Совету фронта Фоминых признавал, что его корпус глубоко вклинился в расположение союзных войск исключительно для захвата власовской дивизии. Несмотря на искренние чувства, питаемые к «великому русскому союзнику», штабы XII армейского корпуса и 3-й армии США настойчиво просили Фоминых покинуть зону ответственности американской армии и возвратиться за демаркационную линию, обозначенную ранее на картах.

380        ■ *, «

Не желая осложнений и испытывая понятное нетерпение, Фоминых приказал подчиненным обнаружить и захватить Власова любой ценой, а если потребуется - даже выкрасть у американцев.

А. А. Власов к тому моменту уже вступил в контакт с представителями штаба 3-й американской армии. 8 мая он вместе с группой офицеров покинул Прагу. По предложению подполковника Николаева, Власов решил лично обратиться к союзникам и добиться от них гарантий политического убежища для чинов своей армии. Первоначально в Пльзень выехал капитан Антонов, быстро добравшийся до Пльзеня, но никаких утешительных вестей для Власова ои не привез. Американцы не только не собирались обсуждать вопрос о предоставлении власовцам политического убежища, но и не слишком стремились принять их капитуляцию.

В сопровождении офицеров Н. В. Тензерова, Р. Л. Антонова, переводчика обер-лейтенанта Вермахта В. А. Рессле-ра и еще девяти человек Власов выехал в Пльзень и поздно вечером прибыл в город. Утром 9 мая его восторженно приветствовала толпа чехов, на городской площади собрался стихийный митинг, и старик-чех, поблагодарив Главнокомандующего за спасение Праги, преподнес ему цветы и бюст первого президента Чехословацкого государства Т. Масарика. На противоположной стороне площади, как лишнее доказательство происходящего сумбура, чехи в этот момент водружали портреты Рузвельта, Сталина, " Черчилля и Масарика. Комендант Пльзеня дал банкет «в честь освободителя Праги генерала Власова». Лишь выслушав после банкета сжатое сообщение Власова о политических целях КОНР, американцы сообразили, что с банкетом допустили ошибку. Власовцев поселили на частной квартире и предложили Власову ждать решения о судьбе дивизии до 10.00 10 мая.

Вечером 9 мая, когда Власов отправился по приглашению на очередной ужин, подполковник Тензеров стал уговаривать спутников бежать в американскую оккупационную зону Германии. Власовцы переоделись в обнаруженное на квартире штатское и приготовили штатское для Главнокомандующего.

381

Возвратившись, Власов «разнес» Тензорова, потребовал от всех вновь одеть форму и приказал ждать окончательного решения судьбы всех чинов власовскои армии. Состоявшиеся утром 10 мая переговоры закончились ничем. Американцы лишь посоветовали Власову возвратиться в 1-ю дивизию. Днем Власов и его спутники, получив точные сведения о местонахождении дивизии, выехали к Буняченко.

К моменту появления в дивизии Власова вечером 10 мая, ее командир был вынужден продвинуться примерно еще на 12-15 км южнее. Выход 25-го танкового корпуса к Непо-муку 10-11 мая означал, что три советские танковых и мотострелковая бригады перерезают с юга власовскои дивизии путь в американскую оккупационную зону. Поэтому вечером 10 мая 1-я дивизия разместилась по маленьким деревням в районе Лнарже (Шлиссельбурга), где ее и встретил Власов. На западной окраине Лнарже стояли дозоры 358-го полка 90-й пехотной американской дивизии. В самом Лнарже переговоры с Буняченко о сдаче вел местный комендант капитан армии США Р. Е. Донахью. Донахью стал единственным офицером американской армии, сделавшим все, что было в его силах, для власовцев. Он ничего не знал о Власовском движении, но в отличие от своих непосредственных начальников с большим любопытством выслушал последний страстный монолог Главнокомандующего. Забыв полностью о ситуации, в которой он находился, Власов на протяжении нескольких часов объяснял напряженно слушавшему американскому офицеру весь трагизм положения власовскои армии.

Утром 11 мая Буняченко информировал Власова о неизбежной сдаче дивизией оружия по требованию американской стороны. Офицерам оставлялось личное оружие, остальным-по 10 винтовок с пятью патронами на роту для охранно-ка-раульной службы. Главнокомандующий пытался возражать и настаивал на отправке дивизии с оружием целиком в глубь союзнической оккупационной зоны в Германии, но Донахью в ответ лишь мог развести руками. Неприятной новостью для Власова оказалось сообщение командира дивизии о дислокации вблизи Лнарже советской танковой бригады, представители

382

которой уже пытались вести среди чинов дивизии агитацию < < за возвращение на родину». Захват и разоружение 1-й власовской дивизии генерал Фоминых поручил полковнику И. П. Ми-Щенко- командиру 162-й танковой бригады 25-го танкового корпуса. 162-я танковая Новоград-Волынская Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова бригада в течение дня 10 мая совершила марш из Кралавице и к 19, 00 сосредоточилась в Доб-ржише, «повиснув» на левом фланге дивизии Буняченко. Более суток Мищенко не предпринимал никаких активных действий. Так как, во-первых, власовцы находились под защитой американского коменданта Лнарже., во-вторых, он сам находился на американской, территории, в-третьих, Мищенко ие имел понятия ни о численности, ни о вооружении власовской дивизии.

Утром 11 мая 1-я пехотная дивизия начала сдавать оружие в поле у Весского пруда (северо-восточнее Лнарже). Здесь же власовцы сдали американцам около 60 единиц бронетехники. Многотысячная обстрелянная дивизия фронтовиков разоружилась почти полностью. 13-14 мая 162-й танковой бригаде из всего впечатляющего арсенала дивизии достались лишь 5 САУ, 5 танков «Т-34», требовавших капитального ремонта, 5 бронетранспортеров и бронемашин, 159 пистолетов, 139 винтовок, 33 автомата и 2 пулемета. Более-менее производил впечатление взятый автопарк-бригаде Мищенко достались 102 автомобиля. Но количество взятого 162-й танковой бригадой оружия свидетельствует, что все оружие власовской дивизии, в сущности, досталось американцам.

Обезоруженная дивизия покорно ждала решения своей судьбы, буквально упершись в американские боевые порядки 358-го полка 90-й пехотной дивизии. Судьба власовцев, зажатых в тисках на трехкилометровой полосе между американцами и 162-й танковой бригадой, была предрешена. Командующий 3-й армией США генерал Паттон не испытывал особых симпатий к социалистическим идеям. Еще 6 мая он был готов помочь власовцам получить статус «перемещенных лиц» в американской оккупационной зоне. Однако через штаб-квартиру 12-й группы армий в штаб Паттону пришел приказ генерала Д. Эйзенхауэра: с 00.00 9 мая запретить чинам германских Во-

-.■ - 383

°РУЖенных Сил и власовской армии пересекать демаркацион-^НУЮ линию, а нарушителей выдавать на советскую сторону

В Период с 11 по 13 мая XII армейский корпус генерала W. Ле Роя получил соответствующие инструкции на этот счет.

В 19.00 H мая посты власовцев донесли Буняченко о медленном движении советских танков 162-й танковой бригады к расположению дивизии. Подполковник Николаев тут же обратился к Донахью. и американский комендант совершил поступок, который формально не имел нрава совершать. Сев в джип, покрытый флагом США, Донахью выехал навстречу 162-й танковой бригаде и встретился с ее командиром полковником Мищенко. Комендант Лнарже решительно потребовал прекратить движение и вернуться на исходные позиции, угрожая в противном случае прибегнуть к помощи 4-й танковой дивизии США. Выругавшийся Мищенко хоть и не возвратился за линию демаркации, но бригаду остановил. Генералу Буняченко Донахью передал последнее сообщение из штаба корпуса: окончательный ответ на просьбу о проходе власовской дивизии за линию боевых порядков американской армии будет дан в 10.00 12 мая.

Если бы Буняченко знал, почему Мищенко сразу выполнил требование Донахью и прекратил движение на власовцев, он горько бы пожалел о сдаче оружия. За период с 19 апреля по 9 мая 162-я танковая бригада потеряла 146 человек убитыми и ранеными, 18 танков «Т-34» сгоревшими и 5 подбитыми. К утру И мая в бригаде Мищенко насчитывалось всего 5 танков «Т-34», орудие 76-мм, 3 миномета 82-мм, 4 пулемета ДШК и 50-55 активных штыков. В бригаде не было бензина, обеспеченность ГСМ составляла 0, 6 заправки, а боеприпасами- 0, 8 боекомплекта. Имея такой потенциал, 162-я бригада рисковала оказаться буквально раздавленной любым из четырех пехотных власовских полков в кратчайший срок.

При необходимости власовская дивизия могла оказать серьезное сопротивление и всему 25-му танковому корпусу 13-й армии. В последние дни войны корпус генерал-майора Е. И. Фоминых имел на вооружении 60 танков и САУ, в том числе 38 танков «Т-34» и 2 ИСУ-122, 28 орудий 76-мм и 11 орудий

384,, -,, , /.

57-мм, 7 реактивных минометов, 15 минометов 120-мми 44 миномета 82-мм, около 700 человек личного состава Если бы Фоминых решил развязать боевые действия против власовской дивизии, оснащенной значительным количеством противотанковых средств, бронетехникой и превосходящей его корпус по артиллерии, нельзя с уверенностью сказать, каким бы оказался исход сражения. Но вечером 11 мая дивизия Буняченко ничем не могла оказать сопротивление, хотя бы для того, чтобы дороже продать собственную жизнь.

В тот же день группа офицеров от имени чинов дивизии составили открытое письмо правительствам США и Великобритании, в котором авторы попытались объяснить мотивацию поступков власовцев, цели и задачи КОНР, а также причины, по которым они оказались союзниками Германии. В отчаянии власовцы заявляли о своей готовности «предстать перед судом мировой общественности на открытом судебном процессе в любой стране мира, в любом составе суда, при любых обвинителях и защите». Заканчивалось письмо предупреждением о необходимости «защиты человечества от дальнейшего распространения большевизма».

Временный выигрыш, который приобрели власовцы ночью и утром 12 мая, оказался в непосредственной зависимости и еще от одного случайного стечения обстоятельств. После разоружения власовской дивизии штаб Буняченко расположился в пяти автомашинах примерно в 1 км севернее Лнарже. Вследствие неожиданного продвижения бронетехники 162-й танковой бригады Буняченко был вынужден постоянно перемещать дивизионный штаб, и в ночь cil на 12 мая командиры полков не могли с уверенностью определить его точное место расположения.

Командир 2-го полка подполковник В. П. Артемьев вместе с шофером и ординарцем около 21.00, е темноте, подъехал к деревне Гвождяны, пребывая в полной уверенности, что едет в штаб дивизии. Однако здесь он наткнулся на охранение 162-й бригады и, спасая жизнь, мгновенно выдал себя за парламентера из штаба Буняченко. Артемьева проводили к командиру бригады. Артемьев сообщил, что прибыл по поруче-

385

шло командования для определения взаимоотношений между 162-й бригадой и 1-й пехотной дивизией. Со слое Артемьева, власовская дивизия насчитывала до 20 тыс. чинов, имеющих на вооружении все виды оружия вплоть до полевой артиллерии, и во «избежание вооруженных столкновений и ненужного кровопролития генерал Власов прислал его, чтобы установить образ действия и поведения советских и власовских войск, стоящих друг перед другом в полной боевой готовности».

Мищенко не мог предпринять никаких репрессивных действий по отношению к мнимому парламентеру. Утром 11 мая вДобржшие Мищенко представился неизвестный командир партизанского отряда, отрекомендовавшийся как «полковник Богун». «Богун» довел до сведения Мищенко, что в окрестностях района находится власовская дивизия «численностью до 11 тыс. человек, вооруженных винтовками, автоматами, пулеметами и полевой артиллерией». Кроме того, «Богун» передал в штаб бригады арестованного власовца «генерала Труханова». Мищенко не поверил «Богуну» и заподозрил в нем «начальника штаба Власова», а в «Труханове» - самого Власова.

Сопоставляя разные свидетельства и известный нам ход событий, можно с уверенностью сделать вывод о том, что «Богун» передал Мищенко подлинного начальника штаба власов-ской армии, а выведенная в оперативном донесении фамилия «Труханов» - не что иное, как искаженная «Трухин». Личность «Ботуна» остается менее понятной. Вероятно, под этим псевдонимом скрывался командир советской парашютной группы «Факел» Я. А. Козлов. Истинная роль н мера участия этого человека в майских событиях 1945 г. в Пражском районе и Южной Чехии становятся еще менее понятны в связи с публикацией С. А. Ауски фотографии «Богуна», стоящего рядом..-с неизвестным офицером в форме власовского полковника (датирована 10 мая 1945 г., место съемки - Добржиш). По свидетельству полковника В. В. Позднякова, «никогда ранее не известный полковник Богун» неожиданно объявился в качестве власовского офицера среди плененных американцами власовцев Южной группы в конце мая 1945 г. и даже якобы был кооптирован в члены КОНР (! ).

\>..~: п i-'U    386

Но какова бы ни была роль «Богуна», Артемьев невольно подтвердил в разговоре с Мищенко его слова по поводу вооружения и численности дивизии. Прекрасно осознавая беспомощность перед притаившейся в нескольких километрах в темноте огромной дивизией власовцев, Мищенко растерялся при визите Артемьева и, выдержав «паузу», предложил ему явиться через два часа, объяснив это необходимостью «получить дополнительные указания».

Артемьев немедленно возвратился в полк, затем через два часа разыскал дивизионный штаб. К тому моменту к Буняченко уже приехали два представителя от полковника И. П. Мищенко, удивленного «исчезновением парламентера». Представители 162-й танковой бригады уговаривали Буняченко немедленно перевести дивизию в советскую зону, заявляли о полной амнистии всем чинам власовской армии и т.д. Единственным их условием стало требование немедленной сдачи оружия. Абсурдность происходящего была для Буняченко очевидна. Однако ему любой ценой было необходимо выиграть время до 10-12.00 12 мая-установленного срока начала переговоров с американцами о проходе дивизии в глубь их зональной территории и удержать 162-ю танковую бригаду от активных боевых действий против безоружной дивизии. По приказу Буняченко, Артемьев вновь поехал к Мищенко уже в сопровождении советских представителей с заданием любой ценой сохранить существовавшее положение до 12.00 12 мая и прибыл в бригаду к часу ночи.

Мищенко принял Артемьева радушно, «за накрытым столом на 12 персон». «Переговоры» закончились крайне быстро и сменились «дружеским» ужином с обильными возлияниями-По условиям «переговоров», власовская дивизия в 12.00 12 май переходила в советскую зону и поступала в распоряжение полковника Мищенко со всем вооружением. За ужином Мищенко много пил, искренне восхищался «изменениями» на родине» военно-политическим талантом И. В. Сталина и окончание воины. В конце концов, к рассвету он «уговорил» Артемьс^¹ перевести свой полк на советскую сторону, не дожидаясь об" Щей капитуляции. Обещал полное прощение, звание полков

387.•.•...

нпка п прочие перспективы. Рано утром Артемьев уехал назад в дивизию, доложил Буняченко о результатах переговоров и вернулся s полк.

В этой невероятной истории, происшедшей в ночь с П на 12 мая, остается целый ряд необъяснимых эпизодов. Почему штаб 162-й танковой бригады не узнал о разоружении власовской Дивизии утром 11 мая американцами и, судя по донесениям, пребывал в столь преступном неведении целые сутки? Кто санкционировал «переговоры» с власовцами? Почему Артемьев пропустил перемещение дивизионного штаба вечером 11 мая и почему, возвратившись в первый раз от Мищенко, он искал его почти два часа на маленькой межзональной территории? Почему Мищенко не проверил полномочий Артемьева? Наконец, самым любопытным представляется следующий вопрос: почему ни в показаниях Буняченко на следствии в Москве в 1945-1946 гг., ни в оперативных сводках и донесениях штабов и политотделов 162-й бригады и 25-го корпуса за май 1945 г. нет ни единого упоминания о факте «переговоров» и, тем более, о посылке к власовцам советских представителей? Если бы не дискуссия, развернувшаяся на страницах русской печати за рубежом спустя более 15 лет после происшедших событий, можно было бы вообще предположить, что подполковник В. П. Артемьев выдумал свою встречу с полковником И. П. Мищенко. Лишь в 1996 г. один из подчиненных Мищенко капитан М. И. Якушов подтвердил факт «безрезультатных» переговоров с власовцами в ночь с 11 на 12 мая.

Полковник Поздняков после войны гласно назвал в русской зарубежной печати факт «переговоров» и поступок Артемьева «грязным пятном». Один из бывших старших власов-ских офицеров обвинил Артемьева в стремлении спасти свою жизнь, а его действия объяснял желанием сдаться противнику с надеждой на облегчение собственной участи. В качестве одного из главных аргументов Поздняков приводил семилетнюю службу Артемьева в конвойных войсках ОГПУ-НКВД в 1933-1940 гг. Но Артемьева решительно взял под защиту А. Д. Архипов. Он убежденно оценил поведение Артемьева и Буняченко ночью M мая как «проявление исключительной находчивости

388

и военной доблести, в результате чего были спасены от неминуемой расправы 20 тыс власовцев». Как бы ни расценивать события ночи 12 мая, они объективно сыграли на руку Буня-ченко: дивизия получила отсрочку до утра 12 мая. Вероятно, ее бы мог предоставить еще раз своими решительными действиями и капитан Донахью, но связь с ним и Власовым у Буняченко в ночь с 11 на 12 мая отсутствовала.

Вместе с тем, колоссальное напряжение, достигшее ночью 12 мая своего пика, не могло не отразиться на моральном состоянии чинов дивизии. Для кого-то добровольный переход на сторону Красной армии рассматривался как надежда на смягчение наказания в сравнении с перспективой быть на рассвете раздавленным советскими танками. Поэтому ночью с И на 12 мая дезертирство из дивизии для многих власовцев казалось спасением. По оценке Артемьева, из дивизии ночью ушли к боевым порядкам 162-й танковой бригады более 4 тыс. человек -20% личного состава. В первую очередь, к ним можно отнести солдат 5-го запасного пехотного полка, где 3/4 власовцев составляли добровольцы, присоединившиеся к дивизии на маршах в марте - апреле 1945 г. и не служившие в Восточных войсках. Их поведение было естественным в сложившейся ситуации.

Однако документы 162-й танковой бригады дают гораздо более скромную картину. По состоянию на 11.00 12 мая, в плен бригаде сдались всего чуть больше 200 чинов 1-й пехотной дивизии -минимум в 20 раз меньше, чем указьгеает Артемьев, которому не имело смысла так завышать численность дезертиров. Можно предположить, что дезертиры на месте расстреливались военнослужащими 162-й танковой бригады, но ни посты 90-й американской пехотной дивизии, ни сами власовцы никаких выстрелов ночью 12 мая не слышали. Следовательно, в основном, дезертирство ночью 12 мая заключалось не в переходе на сторону Красной армии, а в уходе из обреченной дивизии вообще, хотя и такой путь спасения не сулил особых перспектив. Власовцы, покинувшие дивизию в северо-восточном направлении, обрекали себя па риск быть уничтоженными чешскими партизанами просоветской ориентации или оказаться, в конце концов, выданными партизанами органам контрразведки «СМЕРШ».

389

Внимание полковника Мищенко от власовской дивизии в ночь с 11 на 12 мая безусловно отвлекло и ЧП, происшедшее в месте расположения моторизованного батальона автоматчиков капитана М. И. Якушова по соседству в Бржезнице. Ночью 12 мая до двух пехотных рот СС на 8 бронетранспортерах попытались прорваться через Бржезнице в американскую оккупационную зону. В скоротечном бою эсэсовцы потеряли 4 бронетранспортера, трех человек убитыми, четырех ранеными и 40 пленными, но остальным удалось прорваться на юг.

В 8.00 12 мая Буняченко и Николаев получили копию документа из штаба 162-й танковой бригады, который должны были подписать Мищенко и Буняченко после перехода дивизии на сторону Красной армии. В 10.00 командир дивизии и начальник штаба выехали в штаб XII армейского корпуса для получения разрешения на переход дивизии в глубь американской зональной территории, но доехать смогли лишь до Лнарже. Мрачный Донахью сообщил, что в переходе дивизии штабом корпуса отказано; «По союзному договору все вражеские части должны принадлежать тем армиям, на территории которых находятся». От себя лично Донахью также сообщил Буняченко, что через несколько часов весь район Лнарже перейдет под контроль советской стороны и он выставит танки своей роты между дивизией и боевыми порядками 162-й бригады натри часа. За это время желающие чины дивизии должны были попытаться проникнуть в американскую зону частным порядком. Затем Донахью проводил Буняченко и Николаева в Лнаржский замок, где в нервном ожидании продолжал находиться генерал Власов.

Встреча Власова и командования дивизии продолжалась не более 15 минут. Вернувшись в импровизированный автомобильный штаб на юго-западной окраине Лнраже, Буняченко немедленно собрал бывших поблизости старших офицеров и доложил обстановку. Его последний приказ по дивизии иосил краткий характер: дивизия распускалась, чинам дивизии предлагалось пробираться на юг и юго-запад, а затем искать путей в Южную Германию. Старшим офицерам дивизии Буняченко предложил искать его там же. Приказ о роспуске дивизии был получен в частях между 12 и 13 часами. Архипов в 12.30 полу-

чил приказ явиться в штаб, в районе дислокации которого уже было полно бронетехники 162-й бригады. Глазам командира 1-го полка предстала следующая картина:

«Командир дивизии сидел в машине один, уже без генеральских погон. Начальник штаба подполковник Николаев шел за командирской машиной, разговаривая с офицером Красной армии.

- Где полк?

~ В лощине, километрах в двух на юго-запад от Шлюссельбурга.

- Что делает?

- Ждет Вашего распоряжения.

- Распускай полк. Пусть уходят па юг и юго-запад, километров на 50. Нужно выйти из Чехии.

- А затем?

- Затем на территории Германия будем снова собираться. Генерал Буияченко казался мне очень бледным, но спокойным.

Однако уверенности, которая сквозила раньше s каждой его фразе, больше не было.

- Слушаю, господин генерал, Ваше приказание будет выполнено.

Возвращаясь назад, я наблюдал картину братания некоторых наших офицеров и солдат с красными и слышал, как красные громко приглашали наших танкистов идти добивать с ними эсэсовцев, засевших в лесах».

1-й полк был распущен его командиром в 13.30. Документы сожгли. Чины 1-го полка в своем большинстве уходили в направлении, указанном Буняченко, но американцы многих возвращали назад. Архипов пробыл на месте стоянки полка до 15 часов и, убедившись, что стоянка опустела, вместе с командиром комендантского взвода двинулся на Плянитц. В лесу в 10 км южнее городка Непомук оба офицера оставили машину и пошли пешком, благополучно избежав опасности.

12 мая в 12.00 1-я пехотная дивизия власовской армии прекратила свое существование. Дисциплинированный военный организм распался, далее начался хаос, в котором основной Движущей силой поступков тысяч предоставленных самих ^себе людей стал инстинкт самосохранения. Катастрофа всех надежд и чаяний, безысходность создавшейся ситуации юлка-^{Ли влас}овцсв на отчаянные поступки. Большая грушш чиной

•ваш 391 яшт >

разведднвизиона майора Костенко откопала не сданное американцам утром 11 мая оружие и готовилась прорываться на юг и юго-запад с оружием в руках, полная решимости при необходимости дорого продать свою жизнь. Утром и днем 12 мая многие стрелялись и даже подрывали себя ручными гранатами, не желая сдаваться представителям 162-й танковой бригады. Застрелились командир 3-го пехотного полка подполковник Г. П. Рябцев (Александров) и командир 1600-го полка снабжения подполковник Я. И. Герасимчук, взорвал себя и жену гранатой майор Сельверстов... Один из власовских офицеров застрелился на глазах американского патруля, не желавшего его пропускать в глубь зональной территории США. Архивный источник указывает, что общее число самоубийц из 1-й дивизии 12-14 мая превысило 400 человек, а спастись из всей дивизии удалось не более чем трем-четырем сотням власовцев. Возможно, что указанные сведения еще нуждаются в дополнительной проверке.

Мищенко, не обнаружив в 11.00 приготовившейся к сдаче власовской дивизии, попытался ее настичь, но быстро наткнулся на фронт американских танков. Вместе со своим подчиненными они смотрели на толпы власовцев южнее Лнарже, спешивших уйти как можно дальше к американцам. На сторону 162-й танковой бригады 25-го танкового корпуса 13-й армии перешли и были взяты в плен 12, 13 и 14 мая (вместе с дезертировавшими из 1-й пехотной дивизии до ее официального роспуска) всего 8012 человек: 40- 45% от численности дивизии на момент окончания войны.

Чудом избежали насильственной репатриации три полковых командира- А. Д. Архипов, В.П.Артемьев и И. К. Сахаров. Майор Швеннингер и еще несколько находившихся с иим немецких офицеров благополучно ушли к американцам. Перешел на сторону 162-й танковой бригады командир 1600-го артиллерийского полка подполковник В. Т. Жуковский, был арестован в советской оккупационной зоне и командир 5-го запасного пехотного полка подполковник П. К. Максаков. Отношение контрольных постов 358-го пехотного и 345-го артиллерийского полков 90-й пехотной дивизии армии США

•„•■ •:   ЗЭ2

к бежавшим на свою зональную территорию власовцам было разным. В 14.10 12 мая командир 358-го полка сообщил, что «белые русские» бегут от Красной армии «как звери», и командир дивизии генерал-майор X. Ирнест отдал приказ по бегущим открыть огонь на поражение. В 14.20 в дивизию поступил приказ из штаба XII корпуса, предписывавший задержать всех «белых русских» и выдать их Красной армии. Однако на местах далеко не все приказы исполнялись. Офицеры на КЛ часто пропускали и одиночек, и отдельные группы, а на участке 345-го артиллерийского полка проход на юг вообще был беспрепятственным.

По нашим подсчетам, уйти в американскую оккупационную зону попытались до 11 тыс. солдат и офицеров Власове -кой дивизии, но скольким из них удалось реально спастись, осталось неизвестным, так как очень многие пали жертвами чешских партизан. Вполне возможно, что число перешедших на сторону Красной армии могло быть на 2-3 тыс. большим, чем зафиксировано в оперативной сводке штаба 162-й танковой бригады. В таком случае «неучтенные пленные» пали жертвой бессудных расстрелов, творившихся в расположении бригады 12-14 мая, по показаниям самых разных очевидцев. Наконец, следует учесть, что чехи вылавливали одиночек и группы власовцев в окрестных лесах до конца мая 1945 г., передавая пойманных американской военной администрации, которая, в свою очередь, репатриировала бывших подчиненных Бувя-ченко в советскую зону. О численности этой категории военнослужащих 1 -й дивизии у нас сведений нет.

Вопреки распространенным версиям, бывших чинов 1 -й дивизии не этапировали сразу же из Чехии в исправительно-трудовые лагеря. К 18-19 мая около 8 тыс. власовцев маршевой колонной с сохранением батальонно-ротной организации погнали на восток. При этом конвоирами беспощадно отбирались все мало-мальски ценные вещи, продукты питания и медикаменты, власовцы избивались пьяными красноармейцами и командирами Красной армии, периодически устраивались расстрелы «землячков». Наибольшее количество бессудно расстрелянных пало на 3-й полк, командование которым после самоубийства 393

Александрова принял А. Цивчинский. С 12 по 20 мая должность командира дивизии занимал подполковник В. Т. Жуковский, затем он был арестован отделом контрразведки «СМЕРШ» как бывший командир артиллерийского полка. На место Жуковского получил назначение офицер бывшего 5-го запасного пехотного полка поручик М. Жуков, а подпоручик В. Тхоржевс-кий занял должность начальника дивизионного штаба.

Из Чехословакии дивизия перешла походным порядком в советскую оккупационную зону Германии и разместилась в особом проверочно-фильтрационном лагере у Мюльберга. В этом лагере группа власовцев написала письмо с просьбой о помиловании на имя И. В. Сталина, начинавшееся словами: «И только вера в то, что советскому народу и Вам, его общепризнанному руководителю, чуждо чувство мести, позволяет нам обратиться с этим письмом...» Письмо осталось не только без ответа, но и без какой-либо реакции. В июне остатки чинов власовской дивизии перевезли в лагерь Лобанд, и только здесь начались допросы, следственные действия, отсюда проводилось этапирование на родину непосредственно в исправительно-трудовые лагеря. Так закончилась краткая история 1-й пехотной дивизии власовской армии.

Генерал Власов мог неоднократно спасти собственную жизнь вплоть до последнего дня пребывания на границе американской зональной территории 12 мая. Еще во второй половине апреля руководители КОНР и старшие офицеры уговаривали его улететь самолетом в Испанию, в качестве пилотов которого предлагались капитан Б. Р. Антилевский и обер-лейтенант Г Бушманн. Однако Власов твердо решил разделить судьбу чинов своей армии до конца. Все уговоры Донахью 10-12 мая скрыться в глубине американской зоны и перейти временно на нелегальное положение не увенчались успехом.

Между 14 и 15 часами 12 мая Власов вместе с командованием и группой офицеров дивизии выразил Донахью желание отправиться в Пльзень в штаб 3-й армии США и добиваться путем переговоров статуса политических беженцев для своих солдат и офицеров, оказавшихся в американском плену или на территории западных оккупационных зон. Днем 12 мая, меж-394

ду 15 и 16 часами, из Лнарже в Пльзень отправилась небольшая автоколонна из семи машин. Первым следовал американский «джип», за ним - машина Буняченко, машина штаба 1-й дивизии и две машины Власова. Машина, в которой ехал сам Власов, следовала пятой. Вел машину шофер И. Н. Камзолов.

Сегодня обстоятельства захвата Власова на территории американской зоны детально известны благодаря показаниям, сделанным в 1946 г. адъютантом капитаном Р. Л. Антоновым и офицером личной охраны Главнокомандующего И. Пекарским, свидетельствам 1955-1965 гг. личного переводчика Власова обер-лейтенанта Вермахта В. А. Ресслера, донесению № 089 от 15 мая Гвардии генерал-майора Е. И. Фоминых Военному Совету 1-го Украинского фронта и командующему 13-й армией, а также опубликованным в 1996 г. кратким воспоминаниям капитана М. И. Якушова, осуществившего арест Власова. В основном все версии сходятся между собой.

Наиболее значимыми и ценными в этом отношении представляются показания обер-лейтенанта В. А. Ресслера. Во-первых, Ресслер находился неотлучно с Власовым вплоть до того момента, когда он был доставлен в штаб 25-го танкового корпуса к Гвардии генерал-майору Е. И. Фоминых. Во-вторых, Ресслер пробыл 10 лет в исправительно-трудовых лагерях МВД СССР и возвратился в Германию в 1955 г. Его воспоминания были записаны уже после возвращения в ФРГ и практически полностью совпали с показаниями Антонова и Пекарского сделанными в 1946 г., несмотря на пережитые Ресслером травмирующие испытания.

В советской версии, впервые появившейся в воспоминаниях Е. И. Фоминых в октябре 1962 г., Власов предстал перед автоматчиками Якушова «трусливо завернутый» в ковер Позднее этот миф кочевал по мемуарам Жукова, нашел свое воплощение в художественных произведениях. За 30 лет своего существования после первого появления в статье генерала Фоминых миф о ковре превратился в пропагандистский инструмент, долженствующий лишний раз доказать «всю глубину ^и Отвратителыюсть власовского падения», показался настолько Живуч, что в него уверовал и сам М. И. Якушов. Личность 395

Власова более, чем в разоблачении, нуждалась в унижении. Социальный заказ напрочь отметал рассуждения здравого смысла: каким образом мог уместиться на дне маленькой немецкой машинки «Вандерер», рассчитанной всего на четверых, человек почти двухметрового роста? Зачем Власова было прятать в ковер на территории американской зоны? Как бы выглядел Власов в штабе 3-й армии США в Пльзене, извлеченный из ковра? Самое любопытное, что ни о каком «ковре» не упоминает и донесение Гвардии генерал-майора Е- И. Фоминых от 15 мая.

Объективно в мае 1945 г. судьба Главнокомандующего ВС КОНР генерал-лейтенанта А. А. Власова была предрешена. Отказавшись от спасительного полета во франкистскую Испанию, Власов лишил себя последнего шанса и не испытывал на этот счет никаких иллюзий. Если бы он и добрался до штаба 3-й армии США, его неизбежно постигла бы судьба командования 1-й пехотной дивизии в виде неотвратимой депортации в советскую оккупационную зону. Но ради восстановления последовательности и чистоты исторических фактов стоит сказать, что применительно к событиям, разыгравшимся днем и вечером 12 мая между Лнарже и Пльзенем, Власов пал жертвой заурядного предательства одного из своих офицеров.

Достигнув Лнарже утром 12 мая, полковник Мищенко понял, что никакого «организованного перехода власовской дивизии со всем вооружением на сторону Красной армии» не состоится, а Буняченко и Артемьев его просто обманули. Пленение 7-8 тыс. дезорганизованных и деморализованных власовцев не могло успокоить Мищенко, так как все вооружение дивизии досталось американцам, а большая часть ее солдат и офицеров разными группами уходила на глазах 162-й танковой бригады в глубь американской зональной территории. В том случае, если бы политотдел 25-го танкового корпуса и отдел контрразведки «СМЕРШ» заинтересовались подробностями и практическими результатами переговоров командира бригады с подполковником Артемьевым ночью 12 мая, для Мищенко эта история могла кончиться непредсказуемо. Поэтому в 16.00 12 мая Мищенко дал приказ командиру моторизованного батальона автоматчиков капитану М. й. Якушову проехать в глубь 396

^МеРиканской зоны и любой ценой захватить Власова и командование дивизии.

В лесу на узкой полоске межзональной территории, где стояла 12 мая власовская дивизия, Якушов встретился с командиром 2-го батальона 3-го полка капитаном П. Н. Кучинским. Теперь трудно сказать, чем руководствовался в своих поступках Кучинскии: моральной опустошенностью после краха дивизии и самоубийства своего командира полка, неизвестностью перед будущим, желанием выжить и вернуться на родину, страхом перед репрессиями со стороны органов госбезопасности, безразличием ко всему происходящему... А если и всем вместе, то какое чувство доминировало?

Кучинскии вместе с батальоном и некоторыми мелкими подразделениями 3-го полка перешел на сторону 162-й танковой бригады. В штабе бригады он получил задание от начальника контрразведки «СМЕРШ» майора П. Т. Виноградова «разыскать, задержать и доставить ему командира 1-й русской дивизии РОА», а также «постараться узнать местопребывание Власова». Колонна, в которой ехали в Пльзень Бунячевко и Власов, продвигалась крайне медленно ввиду постоянных «пробок» и от Лнарже сумела проехать не более пяти километров. 7 машин сопровождал легкий американский танк. Кучинскии опознал машину Буняченко, после чего на своей машине вместе с Якушовым перегнал колонну и развернулся поперек дороги, преградив тем самым путь власовцам и американцам. Затем Кучинскии и Якушов пошли вдоль колонны. Капитан Донахьго остался в Лнарже, а старшим американским офицером здесь был полковник П.М. Мартин - заместитель начальника штаба XII армейского корпуса. Мартин приказал своим подчиненным не вмешиваться в происходящее, позволив капитану Якушову свободно вести себя на территории американской оккупационной зоны.

Буняченко категорически отказался выполнить требование Якушова проследовать на советскую территорию и заявил, что является военнопленным армии США. Пока Якушов и присутствовавший рядом Кучинскии препирались с Буняченко, находившиеся в машине Власова капитан Антонов 397

и обер-лейтенант Вермахта Ресслер попросили его пригнуться и прикрыли сверху двумя плащ-палатками. Так позднее родился миф о ковре. Якушов Власова не заметил, но на него неожиданно показал шофер машины - И. Н. Камзолов, и Власову пришлось выйти из машины. Якушов вскинул автомат, Власов распахнул шинель и равнодушно произнес: «Что ж, стреляйте! Я свое пожил». Следовавшая с Власовым в одной колонне медсестра попытался остановить Якушова, но тот оттолкнул ее, сам опустил автомат и ответил: «Тебя будет судить Сталин».

В тот момент машина, в которой сидел Р. Л. Антонов, резко развернулась и помчалась назад к Лнарже. По всей вероятности, Антонов хотел немедленно связаться с Донахью и не допустить депортации Власова как американского военнопленного в советскую зону. Ресслер остался с Власовым. Очень быстро Антонов возвратился в сопровождении пяти американских танков, но тут полковник Мартин вновь запретил подчиненным вмешиваться в «русские дела». По более поздним воспоминаниям Антонова, избежавшего насильственной репатриации и окончившего свои дни в эмиграции, «попытки, предпринятые для оказания вооруженного сопротивления советским офицерам со стороны лиц сопровождавших генерала Власова, были приостановлены американским полковником».

Пока на дороге Лнарже - Пльзень кипели страсти, к Яку-шову подъехали еще несколько автомашин с автоматчиками моторизованного батальона 162-й танковой бригады. Власов, не желая эксцессов, приказал всем своим офицерам садиться по-машинам и ехать. Остановленная Якушовым колонна развернулась на север и медленно тронулась обратно к Лнарже. В Лнарже от колонны отделились машины, в которой сидели власовские офицеры Р, Л. Антонов, С. К. Буняченко, Н. П. Николаев и П. С. Ольховик. Они скрылись в замке под защитой капитана Донахью, а Якушов повез Власова и Ресслера в советскую оккупационную зону.

К командиру 25-го танкового корпуса генералу Фоминых А. А. Власова доставили к 18.00 12 мая. При обыске у Вла-? *ЖШ1 398

сова изъяли партийный билет № 2123998, удостоверение личности командира 4-го механизированного корпуса № 431 от 13 февраля 1941 г., книжку военнослужащего РОА, письмо чинов 1 -й дивизии к правительствам Великобритании и США, 30300 рейхсмарок, обручальное золотое кольцо, нательный крест, 22 фотографии, телефонограмму от С. Б. Фрелиха, два письма. Фоминых потребовал от Власова написать приказ о немедленном переходе солдат и офицеров власовской дивизии на сторону Красной армии, угрожая в случае отказа уничтожить безоружных власовцев с помощью танков.

Власов задумался. Буняченко распустил дивизию в 12.00 и к вечеру все, кто хотел скрыться в американской оккупационной зоне, уже сделали это, а отказ мог повлечь за собой гибель многих власовцев, в массе своей - рядовых и уитер-офицеров. Потянув максимально время, Власов в 20.15 12 мая написал последний приказ, обращенный к своим безоружным солдатам и офицерам, еще находившимся в расположении 162-й танковой бригады, ио не решившимся сдаться Красной армии. Именно к ним относились угрозы Фоминых. В приказе Власов заявил: «Я нахожусь при командире 25-го танкового корпуса генерале Фоминых. Всем моим солдатам и офицерам, которые верят в меня, приказываю немедленно переходить на сторону Красной армии. Военнослужащим 1-й Русской дивизии генерал-майора Буняченко, находящимся в расположении танковой бригады полковника Мищенко, немедленно перейти в его распоряжение. Всем гарантируется жизнь и возвращение на родину без репрессий». Известность приказ Власова получил лишь спустя более 50 лет. В середине мая Власов был доставлен самолетом в Москву и передан в ГУКР «СМЕРШ».

Копию любопытного документа из фондов историко-ар-хивного центра Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации передал автору осенью 2004 г. тверской журналист и историк И. Г. Ермолов - автор работ по истории 'скотского самоуправляющегося округа на Брянщиие в 1941-43 гг. Приводим текст документа полностью.

399

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться: