Организационное подчинение казачьих корпусов

16 марта 1945 г. в газете «Казачья земля» появилось открытое письмо генерала от кавалерии П. Н. Краснова, адресованное генерал-лейтенанту А. А. Власову и выдержанное в корректной форме. В письме начальник ГУКВ, обеспокоенный ростом провласовских настроений в казачьей среде, попросил Власова ответить на пять вопросов. Вопросы звучали следующим образом: являются ли ВС КОНР составной частью Вермахта или претендуют на независимость, признает ли Комитет казачьи права, гарантированные Декларацией Германского правительства от 10 ноября 1943 г., может ли КОНР организовать казакам защиту и покровительство на родной земле без помощи Германии, предоставит ли Комитет казакам после свержения сталинского режима право селиться на территории традиционных казачьих областей и, наконец, считает ли Власов справедливым и этичным создание параллельного Управления казачьих войск при Комитете?

Вопросы, сформулированные Красновым, были естественными для той политической позиции, которой бывший Атаман Всевеликого Войска Донского придерживался в 1941-1945 гг. Можно с большой долей вероятности предположить, что именно вокруг этих вопросов кипела дискуссия между двумя генералами на берлинской встрече 7 января в частном доме ф. В. Шлиппе - бывшего вице-директора департамента земле-223

делия и одного из практических исполнителей столыпинской аграрной реформы. Это была вторая'' и последняя, достаточно дружелюбная, встреча двух генералов.

Возможно, что в зависимости от ответов Власова Краснов определял перспективы сотрудничества, но ему бы хотелось, чтобы эти ответы Власов дал гласно. К чести Краснова надо отметить: он не затронул вопроса, сама постановка которого бы исключила любое сотрудничество между ГУ KB и КО HP: вопроса о принципиальной независимости казачьих областей.

Власов мог бы дать Краснову столь же простые и исчерпывающие ответы: войска КОНР являются союзными силами, все казачьи права, гарантированные казакам Декларацией от 10 ноября 1943 г., КОНР свободно мог бы признать, не идентифицируя понятие самостоятельности казачьих войск с понятием государственной независимости, вопрос о защите казаков со стороны КОНР на родной земле было бы правомерно обсуждать после прибытия на эту землю, ответ на четвертый вопрос являлся сам собой разумеющимся. А вот задав последний вопрос, Краснов допустил серьезную ошибку и тем самым выдал плохо скрываемую нервозность. Совершив такой опрометчивый шаг, он выказал крайнее беспокойство по поводу возможного официального появления казачьего центра при КОНР и, тем более, по поводу распространявшихся в казачьей массе симпатий к власовцам. Еще более серьезную ошибку допустили Власов или его окружение: столь же корректного и ясного ответа на вопросы Краснова не последовало. Почувствовав шаткость позиций престарелого казачьего генерала, Власов предпочел вместо ответа предпринять резкие действия.

23 марта генерал Власов утвердил разработанное казачьими генералами А. В. Голубинцевым, В. Г. Науменко, Г. В. Татарки-кым, Б. И. Полозовым, подполковником А. Н. Карповым и др. «Положение об управлении казачьими войсками». В соответствии с «Положением» казачество входило «в полное подчинение Главнокомандующему ВС КОНР и Председателю КОНР»; в качестве органа управления казачьими войсками учреждался Совет казачьих войск (СКВ) е составе Атаманов Донского, Кубанского и Терского. Заместителя Атаманов остальных казачь-224

их войск и начальника штаба Совета; члены СКВ образовывали казачью секцию при КОНР; должностные назначения осуществлялись Главнокомандующим по представлениям начальника Штаба СКВ; производства в казачьи чины осуществлялись на общих основаниях.

В действительности прообраз СКВ существовал уже по состоянию на 22 февраля 1945 г.¹² и можно лишь предполагать, что Власов, видимо, надеялся найти общий язык с Красновым, отложив формальное учреждение СКВ более чем на месяц.

В состав СКВ вошли: Председатель - Полевой Атаман Все-великого Войска Донского генерал-лейтенант Г. В. Татаркин, начальник штаба - войсковой старшина А. Н. Карпов, члены СКВ: Атаман ВойскаКубанскогогенерал-майорВ. Г. Науменко, Заместитель Атаманов восьми казачьих войск - генерал-майор А. В. Голубинцев, Заместитель Атамана Войска Терского - полковник Вертепов. В структуре СКВ числились канцелярия, организационный и кадровый отделы, предусматривалась штатная должность инспектора по военной подготовке и обучению. Совет Казачьих Войск при КОНР сыграл роль видимой и формальной оппозиции ГУКВ генерала от кавалерии П. Н. Краснова. Никакой конструктивной деятельности наладить Совет не успел. Его фактической задачей являлось сведение на нет остатков какой бы то ни было деятельности ГУКВ и поддержка интеграции двух казачьих корпусов в состав ВС КОНР.

Санкционировав создание СКВ, Власов фактически дал молчаливое согласие на любые действия своих казачьих генералов, которые бы в той или иной степени дезавуировали влияние Краснова. Параллельно с утверждением Власовым «Положения об управлении казачьими войсками» 22 марта в 22.45 радиостанция в Братиславе передала на волне КОНР сообщение от имени Генерального штаба генерал-майора В. Г. Науменко (в 1920 - командир конной группы Русской армии) следующего содержания: «Я, Атаман Кубанского Казачьего Войска [...] приказываю всем кубанцам войти в безоговорочное подчинение генералу Власову, командующему Российской Освободительной Армией». Нельзя не признать некорректным поступок Науменко, который длительное время был соратником и под-225

чиненным^ Краснова. Одно это обстоятельство должно было удержать Кубанского Атамана от опрометчивого шага.

В свою очередь Краснов издал 23 марта приказ № 12 по строевой части казачьих войск, оскорбительный по тону и выражениям для Шумейко. На инициированных Красновым 25-26 марта собраниях Совета казачьих старшин и схода кубанских казаков в Казачьем Стане В. Г. Науменко был заклеймен как «самозванный Войсковой Атаман». Обвинения выглядели действительно оскорбительно, так как ровно годом ранее Краснов кооптировал Атамана Войска Кубанского В. Г. Науменко в состав членов ГУКВ, никоим образом не оспаривая законность процедуры его избрания на Лемносе в 1920 г.

Небольшая часть казаков в Казачьем Стане действительно больше симпатизировала Краснову, но в прогрессирующем распространении симпатий к КОНР и Власову сомневаться не приходилось. Заслуженный офицер, начальник казачьего юнкерского училища при Стане полковник А. И. Медынский откровенно сказал Доманову: «Атаман, если вам дорого единство казаков, идите на слияние с РОА— к этому стремятся не только юнкера, но и все казаки». Еще более живописно описала общественные настроения, царившие весной 1945 г. в казачьей среде Т. Н. Данилевич: «В толще казачьей нарастало недовольство и брожение умов — как гул подземный - желание соединиться с армией генерала Власова. Атаман Доманов с ближайшим окружением, конвульсивно держась за власть, не торопились с выполнением воли большинства. Возможно, тормозили объединение и немцы».

27 марта газета «Путь на Родину» опубликовала краткий и абсолютно бесцветный ответ Власова на письмо Краснова. Уклонившись от ответов на ясно поставленные вопросы, Власов предложил Краснову выслушать ответ «представителей казачества» в лице СКВ, то есть тех, с кем Краснов не желал иметь никакого дела. Войсковые Атаманы - члены СКВ при КОНР - никакой «атаманской» властью в создавшихся условиях не пользовались. Ни XV казачий корпус, ни корпус Домано-ва, ни казачьи беженцы в Западной Европе им не подчинялись. И уж если представительские права ГУКВ Краснова можно 226

подвергать сомнению, то СКВ генерал-лейтенанта Г. В. Татарина совсем не выражал мнения казаков.

«Передав» переговоры с Красновым Совету Казачьих Войск и самоустранившись от диалога, Власов похоронил последние надежды на достижение взаимопонимания и сотрудничества с человеком, которого всего два месяца назад называл в присутствии свидетелей «славнейшим и популярнейшим Донским Атаманом, бесспорным авторитетом среди всего казачества и верховным вождем доблестных казачьих частей». Можно понять, что для Власова ГУКВ во главе с Красновым превратилось в раздражающее препятствие на пути к подчинению казачьих корпусов. Но здесь у Власова подтвердилось отсутствие качеств политика, в одинаковой степени отмеченное такими разными офицерами, как Б. А. Смысловский и В. И. Мальцев. Власов не предвидел возможных крайне неприятных потерь и последствий разрыва с Красновым, если бы состоялось вхождение казачьих корпусов в формирования КОНР.

Формальной опорой Краснова оставался Казачий Стан в Толмеццо: местожительство престарелого генерала, местопребывание аппарата ГУКВ, земля «огромного казачьего созидания». История семимесячного пребывания и бытового обустройства многотысячного Казачьего Стана в Северной Италии еще ждет беспристрастного исследователя. Казачий Стан пополнялся через резерв генерала Шкуро, направлявшего в Стан завербованных казаков с семьями из лагерей остарбайтеров, военнопленных, беженских групп и т. д. Некоторое количество строевых казаков было отчислено в 1944-1945 гг. в распоряжение Домаиова из XV казачьего кавалерийского корпуса, поэтому общая численность Стана в период с ноября 1944 г. по апрель 1945 г. постоянно возрастала, несмотря на боевые потери и естественную убыль. Сведения о боевом составе Казачьего Стана приведены нами в таблицах X-XI.

Зимой 1945 г. казаки оттеснили итальянских партизан в Кар-нийские Альпы, и столкновения ограничились мелкими стычками. Но уже в феврале партизаны перешли к тактике массированных атак казачьих станиц, блокпостов и охранений. В конце марта- первой половине апреля 1945 г. против подразделений 227

Казачьего Стана действовали 12 соединений итальянских партизан (1-я, 2-я, 3-я, 4-я и 5-я Гарибалъдийские дивизии и др.). С 1 марта по приказу Глобочнига подразделения 1-й казачьей дивизии полковника Д. А. Силкина (в 1920- командир конного дивизиона Дроздовской дивизии) защищали от партизан 50-километровый участок итало-югославской границы в районе Горицы (северо-западнее Триеста). Далее на север вдоль итало-югославской границы оперировал 1-й казачий конный полк полковника А. М. Голубова. Подразделения 2-й казачьей дивизии полковника Г. П. Тарасенко (в 1942 - в отряде полиции на Кубани) в марте — апреле прикрывали линии коммуникаций и беженских станиц в районах населенных пунктов Олессио, Каваццо-Карнико, Чиаулис, расположенных близ Толмеццо.

Общая численность Казачьего Стана на апрель 1945 г. по документам составляла 36108 человек. Эта цифра в целом подтверждается материалами предварительного следствия ГУКР «СМЕРШ», где фигурировала цифра 31463 человека (в том числе 14978 нестроевых и беженцев). Избежавший насильственной репатриации штаб-офицер для поручений при Походном Атамане, свидетельствовал, что в Стане в мае 1945 г. находились 32 тыс. человек. Разницу в 4645 человек можно отнести за счет естественной убыли и боевых потерь в последней декаде апреля, а также на категорию иногородних (не казаков).

Надо отдать должное организаторским способностям генерал-майора Т. И. Доманова и ряда его подчиненных: окружного Атамана Донских станиц войскового старшины М. М. Ротова, Атамана отдела Кубанских станиц полковника В. В. Лукьянен-ко, Атамана отдела Терс ко-Ставропольских станиц полковника М. И. Зимина и др. За 6 месяцев в целом бытовое устройство казаков состоялось. Были открыты сапожно-портняжные мастерские, ремесленные цехи, 3 столовых, 3 магазина, продуктовые лавки, базары, казачий кадетский корпус семи классов, казачья военно-ремесленная школа на 180 учеников, войсковая гимназия на 267 учениц и учеников, женская школа на 46 учениц, 6 начальных и церковно-приходских школ на 468 учащихся, 8 детских садов, 5 ясель, несколько читален и библиотек, отдел социального обеспечения и казачий банк, войсковая хле-'•:.-•' .*.> 228.-. _у \ ъ?

бопекарня, 2 гостиницы на 60 и 30 номеров, автомобильный гараж и автомобильные мастерские, центральная больница на 350 мест и военный госпиталь на 150 мест, станичные амбулаторные пункты, аптеки, два роддома, ветеринарное управление.

Духовное окормление чинов корпуса и беженцев осуществляло епархиальное управление во главе с протопресвитером протоиереем Василием Григорьевым, клир Стана насчитывал 46 священнослужителей.

Вместе с тем в бытовой жизни беженских станиц отмечался ряд негативных моментов, на которые Т. И. Доманов закрывал глаза, а П. Н. Краснов не обращал внимания. Присутствовавший с 8 апреля в Толмеццо генерал-майор И. А. Поляков (в 1918-1919-начальник штаба Донской армии) наряду с положительными моментами в бытовом отношении отмечал многочисленные случаи воровства и грабежа казаками частного имущества итальянского населения. При этом зачастую это делалось даже не по причине необходимости, а из озорства. Командир 1-го Донского казачьего пластунского полка 1-й Донской бригады 1-й казачьей дивизии генерал-майор И. И. Бала-бин в конце апреля 1945 г. обратился к генералу от кавалерии П. Н. Краснову со следующим рапортом: «Ваше Высокопревосходительство! Сегодня доблестная казачья армия ограбила всю провинцию Удино и изнасиловала всех женщин». Краснов тут же приказал Доманову отрешить Балабина от командования полком, но, по всей видимости, Доманов просто замял дело, и Балабин остался в должности.

Даже если и предположить некоторое утрирование со стороны Балабина, нет никаких оснований не верить свидетельствам Полякова и подъесаула H. H. Краснова-младшего - четвероюродного племянника генерала Краснова. Расшатыванию дисциплины способствовали сытая жизнь и полное безделье в станицах. «При моих объездах станиц, - свидетельствовал Поляков, - я видел здоровых, крепких и иногда далеко не старых казаков, целый день сидящих группами у домов и проводящих время в праздных разговорах». Хлебный паек и чснь составлял 600 гр., германские склады в Северной Uia.mii oi-

229

пускали обмундирование, включая обувь, I срока - для чинов строевых частей и II срока- для беженцев. Казакам передавались трофеи, захваченные у партизан. Германские военные интендантства регулярно поставляли в интендантство Казачьего Стана в достаточном количестве фураж и продовольствие, поэтому слова Полякова нельзя не признать справедливыми. Тем не менее, строевой состав Казачьего Стана представлял ценный резерв для пополнения власовских частей при условии отстранения некоторых офицеров, потворствовавших казачьей распущенности.

Вероятно, в первую очередь это касалось самого Походного Атамана Тимофея Ивановича Доманова — человека излишне сентиментального, легко поддающегося чужому влиянию, а также крайне амбициозного и самовлюбленного. Доманов не был трусом, о чем убедительно свидетельствовали полный Георгиевский бант 1914-1916 гг. и Железный крест I класса 1944 г. Но необходимыми волевыми качествами для должности Походного Атамана, каковые в должной мере проявил в 1942-1944 гг. основатель Казачьего Стана полковник С. В. Павлов, Тимофей Иванович не обладал. Покорность внешним обстоятельствам, проявившаяся у Доманова в полной мере, в достаточной степени раскрывает характер и не самые лучшие личные качества Походного Атамана. В определенной степени сыграли они свою роль и в сложной интриге, развивавшейся в Казачьем Стане в марте - апреле вокруг вопроса о переподчинении Стана генералу Власову. Внешне всячески стараясь угодить П. Н. Краснову и оказывая ему соответствующие почести, Доманов, по крайней мере, с конца марта - начала апреля, стремился к установлению контактов с представителями власовцев за его спиной. Важным побудительным мотивом к подобным действиям служили события, происшедшие в конце марта в XV казачьем кавалерийском корпусе.

Формальная передача 7 ноября 1944 г. 1-й казачьей кавалерийской дивизии в состав ваффен СС благотворно повлияла на поставки в дивизию тяжелого вооружения, автотранспорта, бронетехники. Внешним свидетельством переподчинения стало производство 1 февраля 1945 г. командира дивизии X. фон Пан-

230 -,

нвицан _{в чин} QQ группенфюрера, к чему, впрочем, сам Паи-нвиц отнесся достаточно равнодушно. Г. Уильямсон, зарубеж^ ный специалист по истории СС, указывает на то, что контроль СС над казаками оставался исключительно административным. Казаки не носили соответствующих знаков различия, и у чинов корпуса в качестве удостоверяющих личность документов сохранились солдатские книжки Вермахта, а не ваффен СС. Современный российский исследователь истории ваффен СС К, К. Семёнов полагает, что в структурном отношении корпус Паннвица «все же являлся частью войск СС, несмотря на отсутствие ряда внешних признаков». Он указывает на назначение в части корпуса офицеров связи от войск СС и прибытие в корпусной штаб аналогичного спецподразделения связи с № 115. Однако, даже с учетом аргументации К. К. Семёнова, вхождение во второй половине апреля 1945 г. XV корпуса в состав власовской армии «де-юре», сделало пребывание казаков Паннвица в рядах ваффен СС кратковременной формальностью. В связи с этим Э. С. Крёгер в письме от 12 ноября 1978 г. писал К. С. Черкассову: «Мне известно, что с марта 1945 и с немецкой стороны существовал план передать все казачьи дивизии в командование их собственных офицеров с постепенным выводом немецкого офицерского состава. [...] Мы были тогда все одного мнения, что в один подходящий момент командование казачьими частями должно быть передано собственному офицерскому составу».

Приказом Главного управления СС от 25 февраля 1945 г. началось преобразование дивизии в XV казачий кавалерийский корпус (XV Kosakenkavalieriekorps). По нашему мнению, это было сделано задним числом: по советским разведсводкам, 2-я казачья дивизия находилась на формировании в резерве ОКХ еще в декабре 1944 г. - январе 1945 г., создание полевого управления XV корпуса зарегистрировано к 4 марта 1945 г. После боев на Драве против частей 57-й армии 3-го Украинского фронта и НОАЮ в первой половине января дивизия Паннвица была выведена на формирование в резерв ОКХ и к 25 января убыла в резерв группы армий «Е» генерал-полковника LW А. Лера, прибыв в подчинение Лера 2-8 февраля.

231

На пополнение и развертывание корпуса в конце 1944 г. -начале 1945 г. поступили два казачьих полицейских батальона из Кракова, охранный батальон из Ганновера, полицейский батальон СС из Варшавы, выведенный с боями из Франции и прибывший в корпус 29 марта 360-й отдельный казачий полк подполковника Э. В. фон Рентельна'⁵, 531-й Калмыцкий кавалерийский полк (бывший Калмыцкий кавалерийский корпус -до 3, 4 тыс. чинов без немецкого персонала) и т. д. До 2 тыс. казаков прибыли через Казачий резерв генерала Шкуро. С. И. Дробязко добавляет, что в марте - апреле в составе корпуса оперировали кавказский конный дивизион, украинский батальон СС и группа русских танкистов из состава Восточных войск (РОА), на основе которой планировалось сформировать корпусной танковый батальон. 1-я и 2-я казачьи дивизии XV корпуса в целом соответствовали составу 1-й и 2-й бригад старой казачьей дивизии, конно-артиллерийские дивизионы по мере поступления артиллерии преобразовывались в конно-артиллерийские полки.

Вместо 5-го Донского полка 2-я дивизия получила два отдельных дивизиона, преобразованных в 5-й Донской полк II формирования под командованием майора Эльца. Кадры 5-го Донского полка I формирования были обращены на развертывание Отдельной пластунской бригады (в перспективе - 3-й казачьей дивизии) им. полковника И. Н. Кононова. Командиром бригады стал сам Кононов. Бригаду составили отдельный развед-батальон ротмистра Бондаренко и три полка: 7-й пластунский войскового старшины И. Г. Борисова, 8-й пластунский есаула Захарова и 9-й (бывший 531-й Калмыцкий)¹⁶ войскового старшины Назарова.

Сведения об общей организации корпуса¹⁷ мы приводим в таблице XII.

Анализ разных оценок численности казаков корпуса (без немецких кадров) позволяет нам считать наиболее вероятной цифру в 32 тыс. чинов, хотя встречаются сведения о 25 тыс. и 40 тыс. казаков¹⁸, а И.Н.Кононов в апреле 1948 г. утверждал, что численность его 3-й пластунской дивизии составляла 18 тыс. казаков, при численности всего корпуса в 72 тыс. че-

232

ловек вместе с немецкими военнослужащими. Подразделения XV корпуса продолжали вести ожесточенные бои в марте - апреле, подчиняясь штабу XXП горнострелкового корпуса группы армий «Е» (с конца апреля 1945 - армии «Е» группы армий «Юг») против частей и соединений НОАЮ. Как и в случае с Русским Корпусом, Лер использовал казаков для обеспечения вывода из Хорватии армейских соединений, и необходимо отметить, что это использование оправдало себя. 22-23 марта 4~й Кубанский полк подполковника фон Кляйна, приданный в районе города Осиека (восточнее Загреба) 11-йавиаполевой Дивизии, провел ночную кавалерийскую атаку позиций 1-й болгарской армии генерала В. Стойчева, подчиненной советскому 3-му Украинскому фронту. Четыре казачьи сотни под командованием капитана Маха в ночь на 23 марта захватили на противоположном берегу Дравы несколько батарей противника и более 400 пленных, понеся незначительные потери.

Один из наиболее убежденных сторонников переподчинения XV казачьего кавалерийского корпуса командованию ВС КОНР, полковник И. Н. Кононов, посчитал сложившуюся ситуацию после создания СКВ при КОНР в достаточной степени благоприятной для передачи корпуса власовцам. С его точки зрения, главную роль в этом могла сыграть позиция Паннви-ца. В свою очередь позиция командира корпуса должна была быть скорректирована с помощью «общественного мнения». Считавший себя знатоком казачьих традиций и обычаев, Паннвиц не мог не учесть решения «общеказачьего схода», и Кононов с жаром принялся за подготовку подобного форума. Его деятельность облегчалась одним любопытным обстоятельством. Хельмут фон Паннвиц, кадровый кавалерийский офицер германской армии и потомственный прусский дворянин, был избран казаками XV кавалерийского корпуса Походным Атаманом. Имевшее символическое значение звание на Паннвица произвело неизгладимое впечатление и, возможно, в дальнейшем стало одним из важнейших мотивов добровольной репатриации генерала в Советский Союз.

Переподчинение корпуса Власову теперь казалось предрешенным. Во-первых, Паннвиц находился под влиянием вос-

233

торженной демонстрации казачьих чувств и церемонии присвоения Атаманского звания, во-вторых, для него традиция единодушного казачьего волеизъявления приобрела еще большее значение и он не мог с ней не считаться, в-третьих, среди чинов XV корпуса провласовские настроения достигли пика.

Избрание Паннвица Походным Атаманом 24 марта состоялось на подготовленном полковниками И. Н. Кононовым и И. Г. Борисовым съезде казачьих фронтовиков в Вировити-це. (Дата съезда так и остается неуточненной: Власов в приказе от 20 апреля 1945 г. называет 24 марта, Кононов в 1948 г. писал о 25 марта, встречается также даты 29-30 марта). Само место проведения, бывшее ранее центром ожесточенных боев, подчеркивало знаковый характер события: казачьи фронтовики собирались на победном фронтовом участке. Съезд, на который прибыли около 300 делегатов от подразделений Корпуса, открылся в здании городского театра.

Вел съезд председатель Президиума, Походный Атаман Войска Терского и военный инвалид 1920 г. полковник Н. Л. Кулаков (в 1920 г. - войсковой старшина, помощник командира по строевой части 1-го Волгского полка Войска Терского). Форум в Вировитице превратился в бурную демонстрацию в знак скорейшего объединения с частями КОНР. В своих выступлениях Кононов, Борисов н другие офицеры подчеркивали независимость власовскои армии, самостоятельность политических целей КОНР и называли казачество «почвой, создавшей Русское Освободительное Движение». Борисов закончил речь недвусмысленными словами, вызвавшими бурную овацию собравшихся: «Мы не наемники и не хотим быть таковыми». Утверждение Паннвица в должности Походного Атамана сопровождались назначением па пост начальника штаба Атамана полковника И. Н. Кононова, единогласным решением съезда о подчинении корпуса центральному штабу войск КОНР и предъявлением требования о ликвидации ГУКВ генерала П. Н. Краснова как «отжившего органа». 1 апреля Власов произвел Кононова в генерал-майоры. Во второй половине апреля, по свидетельству квартирмейстера штаба 1-й пехотной дивизии капитана Н. В. Гижицкого, Главнокомандующий назначил

234

Кононова командиром XV казачьего кавалерийского корпуса и Походным Атаманом всех казачьих войск.

Происшедшее трудно назвать самочинием или «бунтом власовцев» в корпусе Паннвица, как оценивали форум некоторые сторонники Краснова. Применительно к весне 1945 г. планы по постепенной передаче казачьих дивизий русским офицерам выглядят, конечно, утопично, но все-таки их существование косвенно свидетельствует в пользу возможного назначения Кононова. Известен приказ Власова от 20 апреля 1945 г., констатировавший вхождение всех казачьих войск в состав войск КОНР и подчинение их Главнокомандующему. Этим же приказом Власов сообщил об избрании Паннвица Атаманом Казачьих Войск. Приказ от 20 апреля еще нельзя рассматривать как свидетельство против назначения Кононова, которое могло состояться и позднее, по некоторым сведениям вплоть до 5 мая. Тем более что формальную санкцию на переход корпуса в подчинение Власову Гиммлер дал лишь 28 апреля, и назначение Кононова вполне могло быть последующим действием Власова. В свою очередь X. фон Паннвиц, по-видимому, принял все происшедшее ровно так, как ему хотелось принять. В одном из писем к своей жене, Ингеборг фон Паннвиц. он написал: «Я никогда не оставлю их». К чести Паннвица. он свое слово сдержал при самых трагичных обстоятельствах.

Получив в первой половине апреля подтверждение от Бергера, Паннвиц предпринял неотложные шаги по установлению контакта с Власовым и штабом ВС КОНР. Генерал-майор И. Н. Кононов фактически передал должность командира 3-й пластунской дивизии подполковнику Э. фон Рентельну, став офицером связи с центральным штабом формирований КОНР.

30 апреля в письме к Власову Паннвиц в частности писал: «Я искренне рад тому, что казачьи части вошли под Ваше командование. К этому всегда стремились все казаки и все командиры нашего корпуса, и только обстоятельства военного времени не давали нам возможности осуществить это раньше. [,..] В лице нашего корпуса Вы получаете сколоченный боевой коллектив, который беззаветно борется и будет бороться во имя ве-

235

ликой освободительной идеи. Я лично уже давно знаю казаков и вместе с ними прошел большой боевой путь, и всегда с велн-кой радостью и гордостью заявляю, что казаки - это непоколебимые патриоты своей родины - России, которые не жалея своих сил, а зачастую и жизни, борются на полях сражений как настоящие воииы-рыцарн. [...] Сейчас я поставил себе задачу -собрать все казачьи части в одну мощную боевую единицу, которая будет верным авангардом Армии Освобождения Народов России под Вашим командованием. С этой целью я командирую к Вам начальника моего Штаба, генерал-майора Кононова, которому прошу Вас оказать всяческое содействие в формировании Штаба и концентрации казачьих сил». В апреле Кононов по распоряжениям Паннвица н Власова уже совершил командировку в Казачий Стан. В конце месяца со служебным заданием он вновь убыл на поиски Власова для координации действий по стягиванию казачьих корпусов и частей КОНР на юго-западном направлении Западного фронта. Это обстоятельство в конечном итоге спасло Кононову жизнь.

Итоги съезда в Вировитице н номинальное подчинение XV казачьего кавалерийского корпуса командованию ВС КОНР сыграли решающую роль и в судьбе Казачьего Стана. Если Краснов проигнорировал решения съезда фронтовиков самого боеспособного казачьего соединения, то Дома нов, почувствовав «ветер перемен» с возможными военно-политическими дивидендами, решил повести собственную интригу и использовал для этого в Казачьем Стане ряд офицеров, не скрывавших симпатии к Власовскому движению. В чем-то на позицию Доманова повлиял и опубликованный 3 апреля ответ членов СКВ при КОНР на открытое письмо Краснова. В целом ответ был дельным, хотя и сильно проигрывал, из-за того что письмо не подписал А. А. Власов. Авторы подчеркивали равноправный характер союза с Германией, апеллировали к Пражскому манифесту и жестко критиковали «казакийцев» - небольшую группу сторонников «казачьей самостийности», раскалывавшую единый казачий антисоветский фронт.

Если Краснов постарался избежать упоминания о «каэа-кийцах», то сторонники Власова, напротив, акцентировали

внимание на этом своеобразном камие преткновения. Краснову предлагалось в последний раз сделать выбор: либо он дальше поддерживает розенберговскую группку «казакийцев», либо он соглашается сотрудничать с общероссийским антисоветским центром. Но престарелый казачий генерал промолчал, осталось неизвестным, читал ли он опубликованный ответ СКВ. Иллюзии по поводу военно-промышленного потенциала Германии и неприязнь к бывшему сталинскому генералу, в конце концов, привели генерала Краснова и возглавляемое им ГУКВ к политической катастрофе. Правда, и власовиам оставалось существовать немногим больше.

В отличне от Краснова, Доманов не мог не видеть в строевой части роста симпатий даже не столько лично к Власову, сколько к все чаще мелькавшей в пропагандистских сводках власовской армии. Как и власовцы, Доманов испытывал иллюзии в отношении западных союзников, но в качестве кого он бы мог перед ними выступить? Сохранение сепаратистской ориентации в рамках бледных идеологических установок ГУКВ выглядело неперспективно. Напротив, присоединение к войскам КОНР сулило видимость политической стабильности. КОНР для До-манова на каком-то этапе стал более весомой организацией, чем непопулярное ГУКВ. Не исключено, что Походный Атаман Казачьего Стана прекрасно поинмал неизбежность отрешения от строевой должности командира Отдельного казачьего корпуса в случае подчинения центральному штабу ВС КОНР. Последовало бы полное переформирование Казачьего Стаиа, и его Атаманская должность осталась бы лишь для нестроевых казаков, женщин и детей.

Доманов понимал, что останется в политическом выигрыше, завоевав доверие Власова, а следовательно, приобретет определенную стабильность собственного положения в будущем. Походный Атаман Стана расчетливо оценил дивиденды, полученные Паннвицем и Кононовым: первый стал Походным Атаманом, а второй - заслужил производство в генерал-майоры. Т. И. Доманов стал, пожалуй, единственным участником событий, для которого в оставлении Краснова и переходе к Власову весьма значимую роль сыграло стремление извлечь

конкретную личную пользу из создавшейся ситуации. Хотя его отношение к власовцам еще совсем недавно не отличалось особой доброжелательностью. Ранее, усматривая в служебной деятельности ряда офицеров Казачего Стана скрытые симпатии к власовской армии, Доманов не останавливался перед высылкой неугодивших за пределы Толмеццо. В опалу мог попасть любой казак и офицер, лишь стоило ему выразить сомнение в оправданности бесконечных восхвалений Доманова, отличавшегося нетерпимостью к малейшей критике собственных действий и поступков.

Окружной Атаман Донских станиц Казачьего Стана в период с июля 1944 г. по март 1945 г., войсковой старшина М. М. Ро-тов (в январе 1920- Гв. есаул Вооруженных Сил Юга России) охарактеризовал ненормальную атмосферу ажиотажа вокруг личности Доманова «советским подхалимажем», с чрезмерным количеством хвалебных статей, лирических посвящений и т.д. Погибший в июне 1944 г. в Белоруссии подлинный создатель и организатор Казачьего Стана полковник С. В. Павлов упоминался крайне нечасто, а его семья вместо должного приема испытывала постоянное ощущение заброшенности. В октябре 1944 г. вдова и дочь Павлова оказались без пайкового и квартирного довольствия.

С переездом в феврале в Толмеццо генерала Краснова, фактически самоустранившегося от влияния на казачью жизнь, Доманов дал в полной мере проявиться своему мелочному тщеславию. 3 марта Доманов подписал приказ об отрешении от занимаемых должностей «власовских агентов»: войскового старшины М. М. Рогова, командира 2-й казачьей пластунской бригады полковника Вертепова, командира 1-го казачьего отдельного конного полка полковника Е. В. Кравченко и начальника офицерской школы генерал-майора С. К. Бородина по надуманному обвинению в «подготовке» переворота, убийства Доманова и передачи Стана генерал-лейтенанту А. А. Власову. Взводом полевой жандармерии на рассвете 4 марта указанные офицеры были выдворены за пределы территории Казачьего Стана.

16 марта в Толмеццо прибыл полковник А.М.Бочаров, отличившийся в 1944 г. в боях с союзниками при защите кре-238

поста Лориан на южном побережье Франции. Формальным поводом для визита Бочарова в Стан стало пребывание его семьи в одной из станиц. Доманов принял Бочарова крайне плохо, и генерал Поляков сравнивал положение власовского офицера с «положением затравленного зверя». Бочаров исполнял обязанности офицера особых поручений по казачьим делам «при штабе ВС КОНР» и, по замыслу Трухина и Власова, должен был «влиять» на Доманова в нужном направлении. Однако форменные преследования вплоть до кратковременного ареста, которым подвергся в Толмеоцо Бочаров, исключали малейшую возможность его политической деятельности.

Постепенное изменение позиции Доманова по отношению к Власовскому движению началось в связи с событиями, известными как «кубанский бунт» в Казачьем Стане. 26 марта в центре отдела Кубанских станиц в Каваццо-Карнико состоялось обшее собрание кубанских казаков, вызванное известным нам приказом генерала Науменко о переходе кубанцев в подчинение командованию формирований КОНР. Вопреки влиянию Доманова, среди собравшихся оказалось известное количество сочувствующих приказу Наумеико. Авторитет и политическая позиция Походного Атамана Стана оказались под угрозой. Призванные Домановым отменить приказ Науменко последний начальник штаба Казачьего Стана генерал-майор М. К. Сало-махин (в апреле 1922 - полковник, начальник походного штаба Атамана Войска Кубанского генерал-майора В. Г. Науменко) и хорунжий Н. С. Давидеиков чудом избежали побоев. Пользуясь собственной неограниченной властью, Доманов предложил кубанцам «убираться куда хотят», но с обязательным выводом с территории Стана и своих семей. Столь жестокое решение Доманов мотивировал нежеланием казаков других войск защищать семьи кубанцев, если строевые казаки уйдут к Науменко.

Расчет Доманова полностью оправдался: вывести семьи во враждебную Италию, не имея ни вооружения, ни средств, ни довольствия, казалось немыслимым. Большинство кубанцев осталось, но все же около 200 человек попытались уйти через Полуццо (севернее Толмеццо) в расположение формировавшейся Кавказской кавалерийской дивизии СС, а отгула 239

попытаться добраться до Науменко. Но Доманов распорядился закрыть беглецам горный проход. «Кубанский бунт» в полной мере продемонстрировал Доманову слабость его власти, которую удалось удержать лишь с помощью обыкновенного шантажа «взбунтовавшихся» судьбой беженцев (в отделе Кубанских станиц на 28 апреля 1945 г. числились 8026 нестроевых казаков, женщин и детей Войска Кубанского). События 26 марта в Каваццо-Карнико, апологетические итоги съезда фронтовиков в Вировитице, рост власовской пропаганды и шум, поднятый вокруг СКВ при КОНР, заставили Доманова изменить прежнее враждебное отношение к Бочарову и искать тайно от Краснова контакта с Власовым.

В первой декаде апреля Доманов с двумя адъютантами направил Власову конфиденциальный рапорт, в котором сообщал о готовности подчинить Отдельный казачий корпус в Северной Италии командованию формирований КОНР и запрашивал дальнейших указаний. Полковник Бочаров стал частым гостем в штабе Походного Атамана. Сообщившему о тайной интриге Доманова Полякову генерал Краснов не поверил. 14 апреля в Толмеццо прибыли Кононов и полковник Н. Л. Кулаков. Кононов и Кулаков пытались посетить Стан Доманова еще в январе по приглашению занимавшего тогда должность начальника штаба полковника Д. А. Стаханова. Но из-за тяжелой фронтовой обстановки Кононов и Кулаков не сумели проехать из Хорватии в Северную Италию. Одновременно с прибытием в Толмеццо Кононова и Кулакова, Доманов получил ответ на свой рапорт Главнокомандующему: Власов приказал расформировать ГУКВ генерала Краснова и утвердил Доманова в должности Походного Атамана казачьей группы в Северной Италии. Фактически это означало и включение Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии в состав ВС КОНР.

В результате решения съезда фронтовиков в Вировитице и интриги Доманова в юридическом подчинении у Власова оказались примерно 50 тыс. строевых казаков. Именно этим обстоятельством и объяснялось издание Власовым уже известного нам приказа от 20 апреля ] 945 г., п. 2 которого начинался словами: «Все казачьи войска входят отныне в состав ВС КОНР 240

и поступают в мое подчинение». Для войск КОНР, чья численность автоматически увеличивалась вдвое, приказ Главнокомандующего от 20 апреля стал важнейшим событием.

Генерал Власов за две недели приобрел крупные людские ресурсы в виде воинских соединений, имевших продолжительный фронтовой опыт. Но складывавшаяся конкретная военно-политическая обстановка не позволила власовцам реально воспользоваться казачьими корпусами. Мы не знаем сути переговоров, которые вели 14—15 апреля в Толмеццо Кононов и Кулаков, но можем предположить, что они как-то были связаны с перемещением строевых подразделений Казачьего Стана в район Линца - предполагавшийся регион концентрации всех войск КОНР. Не позднее 16 апреля гости из XV корпуса отбыли обратно к Паннвицу. В одночасье лишенный иллюзии командования строевыми казачьими частями П. Н. Краснов потерял и внешний атрибут власти. Доманов отозвал взвод личного конвоя у престарелого генерала, которому был обязан всей предыдущей карьерой и производствами вплоть до генеральского чина.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: