МОДАЛЬНОСТИ, ПРИНЦИПЫ И ПРАВИЛА РАБОТЫ С ПСИХИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТЬЮ

Эй, ты, там, на том берегу!

К.Кинчев

 

Единство и целостность стоят

на высшей ступени шкалы объективных ценностей.

К.Г. Юнг

В главе «Модальности, принципы и правила работы с психической реальностью» рассмотрены основные «ключи» используя которые, можно получить доступ к психическому миру человека, а также принципы и правила работы в душевной реальности.

 

Ключевые слова: Другой, модальность, поведение, эмоции, когниции, ощущения, воображение, единство, целостность, дополнительность, изменение, раппорт.

 

Рассмотрим схему модальностей работы с психической реальностью, созданную на основе модели Лазаруса «BASIC-I.D.»[41].

Согласно Лазарусу (и здравому смыслу), работать с психической реальностью, получить к ней доступ можно через:

1) Behavior. «Поведение» (в области практической работы здесь применяются, например, бихевиоральная психотерапия, христианская психотерапия);

2) Affects. «Эмоции» – (в области практической работы здесь применяются, например, христианская психокоррекция, аналитическая психология, музыкальная терапия, клиентоцентрированная терапия);

3) Sensations. «Ощущения» – (в области практической работы здесь применяются, например, телесно-ориентированная терапия, спонтанный танец, гештальт-подход);

4) Images. «Образы» – (в области практической работы здесь применяются, например, христианская психокоррекция, аналитическая психология, символдрама, мандалотерапия);

5) Cogn i tions. «Когниции» – убеждения, ценности, когнитивные конструкты – (в области практической работы здесь применяются, например, христианская психотерапия, логотерапия, индивидуальная психология, психоанализ (работа с убеждениями может строиться и посредством внушения, гипноза, но с моей точки зрения гипноз представляет собой насилие над субъектом и не является психологической помощью в полном смысле этого слова).

6) Interpersonal relationships. «Сфера межличностных взаимоотношений» («теле»). По мнению Лазаруса (и, опять же, здравого смысла) – это область «схождения» работы во всех пяти базовых модальностях; в частном же плане здесь применяются диадическая работа психолога и клиента в самых разных мировоззренческих парадигмах, включая консультирование, психодраму, структурные расстановки (в том числе внутренние) и т.д.) 

7) Drugs. Лекарственные препараты (применяются, в основном, в медицинской психотерапии, хотя кто мешает выпить валерьянки? J)

При этом практически любой из подходов к работе с психической реальностью можно применить при работе в любой из модальностей.

Приведем для наглядности схему, представленную учениками Лазаруса Коттлером и Брауном (смотри таблицуна следующей странице).

Важно понимать, что Лазаруспредлагает рассматривать каждую из модальностей именно в контексте межличностных взаимоотношений.

 Еще раз подчеркнем: все модальности пересекаются. Скажем, практически невозможно «достучаться» до человека через образы, не поработав с эмоциями и убеждениями. Более того, напомним, что все психологические теории и вытекающие из них практики при всех различиях говорят об одном и том же, являясь «набором метафор», описывающих единую реальность с разных точек зрения.

Поэтому в любом случае между модальностями работы с клиентом существуют, как говорил советский психолог В.Ф. Мерлин, много-многозначные связи, и изменение в одной области неминуемо приводит к изменениям в другой, а психологическая работа должна быть комплексной, т.е. строиться на общем понимании психической реальности.

Работа с психической реальностью зиждется на принципах:

а) единства б) целостности в) дополнительности г) взаимодействия е) интенциональности ё) детерминизма ж) смысловой направленности з) индивидуальности.

Эти принципы представляют собой столпы практической психологии. Принцип единства напоминает нам, что человек изначально существует в Другом, что его психическая реальность конституирована Другим и в Другом, и поэтому наше основное стремление – достичь гармоничных взаимоотношений с Другим внутри и с Другим вовне. В данном принципе имплицитно заложены все остальные принципы практической психологии.

Принцип целостности означает, что человек – это самоорганизующаяся система, стремящаяся к порядку, к внутреннему и внешнему равновесию.

 Принцип дополнительности означает, что любая система, в том числе и психическая, стремится к развитию (опять-таки, как внутреннему, так и внешнему) за счет интеграции с иным, за счет энергии динамического единства противоположностей (противоположностей, а не чуждых друг другу сущностей! ).

Противоположностями являются, скажем, эмоциональные состояния, соотносимые с красным и синим цветами, женские и мужские свойства, логически выверенные рассуждения и эмоциональная оценка ситуации.

Принцип единства говорит о том, что всякое психическое нарушение есть нарушение целостности, вызванное пренебрежением к одной из противоположностей, т.е. нарушением принципа дополнительности, который, как мы уже отметили, служит принципу целостности.

Таким образом, любая психологическая практика есть действие по восстановлению единства и целостности, опять же, на доступном психологии уровне.

Психологическая работа всегда подразумевает взаимодействие субъекта и Другого. При этом субъект постоянно стремится к чему-то (к кому-то), он всегда интенционален. Человеческое существо, в конечном счете, всегда стремится кСмыслу, к духовному со-бытию, Схема Коттлера-Брауна [42]:

Модальность	Симптомы	Методы терапии
B Поведение	Неспособность найти работу, сексуальная несостоятельность, робость и отчуждение	Ролевой тренинг в ситуации приема на работу, сексуальная терапия, тренинг самоутверждающего поведения
А Аффект	Беспомощность, депрессия, апатия, чувство гнева	Вентиляция чувств относительно контроля, осознание гнева, облегчение фрустраций
S Ощущения	Напряжение, усталость	Обучение расслаблению
I Воображение	Фантазии о себе как известном художнике, образ ранней смерти, фантазии о мести прежнему работодателю	Методы позитивного воображения
C Когнитивная сфера	“Я заслуживаю хорошей работы”, “Все думают, что я странный”, “Я – неудачник”, “У меня никогда не получится”	Библиотерапия, систематическая конфронтация собственных иррациональных идей
I Отношения	Безразличен к супруге, одинок, изолирован от друзей, вспышки гнева на ребенка, во время сеансов – охотно соглашается с терапевтом	Совместная консультация с женой для улучшения коммуникации, парадоксальные стратегии
D Физиология/ препараты	Много спит, плохой аппетит, не делает физических упражнений, ежедневно курит марихуану	Начать программу упражнений для стимуляции энергии и аппетита, использовать витаминные добавки, пройти медицинское обследование

 

к со-знанию (в осмысленности бытия, в развитии самосознания заключается различие между людьми и животными).

Взаимодействие психолога и клиента далеко не всегда доходит до открытого проявления принципа смысловой направленности, однако следует все время помнить о нем. Человек всегда существует в различных системах, и сам (как мы показали выше) является системой. И, наконец, к каждому человеку следует подходить как к полностью уникальному существу, по отношению к которому любые теории занимают подчиненное положение. В этом и заключается сущность принципа индивидуальности.

Изменение в процессе психологической работы означает, что человек проходит через дезинтеграцию, разрушение прежней психической реальности (даже если речь идет о снятии симптома). Поэтому для изменения ему нужны сильные стимулы. Ради чего же мы готовы изменяться?

Человек готов изменяться ради Другого. В высшем смысле – это Бог. Это может быть другой человек, любовь к которому помогает символически умереть и родиться вновь. Это может быть внутренний образ Другого, связанный с этим человеком. Это может быть внутренний образ, исходящий из детства, и связанный с «внутренним человеком» (в психоанализе – интернализованным объектом), образ, «наслаивающийся» на психолога в результате переноса. Это может быть внутренний образ, символизирующий изолированные от целостной психической структуры инстинкты, эмоции, представления. В любом случае все эти внутренние образы связаны с межличностными (и внутриличностными) отношениями. Встреча с Другим помогает клиенту дополнить свою личность и прийти к новому уровню целостности. Важно подчеркнуть, что мощнейшим стимулом для клиента является любящее и доброжелательное отношение со стороны психолога как Другого.

Трогательный, отсылающий нас к глубинам человеческого бытия пример изменения ради Другого вовне и внутри одновременно приводит в своей книге «Работа со сновидящим телом» один из наиболее известных психотерапевтов нашего времени А. Минделл[43]:

«Вот еще один интересный пример работы со сновидящим телом человека в предсмертном состоянии. Ко мне привели маленькую девочку с быстро прогрессирующей опухолью на спине. Близкие и врачи знали, что она скоро умрет. Она уже перенесла несколько операций, и ее доктор попросил меня поиграть и, может быть, поработать с этим несчастным ребенком, так как остальные уже оставили всякую надежду. Когда девочка пришла, она рассказала мне свой сон. Ей снилось, что она стоит над каким-то очень страшным озером, держится за поручни, чтобы не упасть, а потом отпускает руки. Затем она легла на пол и сказала, что хочет полетать. На спине у нее был корсет, который поддерживал ослабевший позвоночник, и она пожаловалась, что он мешает ей. Я не решался снять корсет. Позвонил ее доктору и, пообещав быть осторожным, получил его согласие. При этом он заметил, что девочка настолько несчастна, что хуже ей быть уже не может. Мы сняли этот корсет, она легла на живот и стала махать руками.

- Ой, доктор, я лечу - это так здорово! - засмеялась она.

Я усилил взмахи ее рук, и мы " полетели" вместе. Она завизжала от восторга и сообщила мне, что мы пролетаем над облаком.

- Ага, - подхватил я, - я как раз вижу, как ты пролетаешь вверху.

Потом она сказала, что теперь моя очередь подняться вверх, а она будет за мной наблюдать. Так мы " полетали" некоторое время, а затем она заявила:

- Знаешь, я больше не спущусь вниз.

- Но почему?

- Потому что я хочу облететь другие планеты.

Я не на шутку испугался: если она " улетит", то может умереть. Однако я хотел увидеть, в чем состоит ее действительный процесс. Как знать, может быть, ей лучше улететь - кто я такой, чтобы решать? Я предоставил ей самой решить, улететь ли ей к другим планетам или спуститься на землю. Она выбрала первое: " Я ухожу в другой мир, прекрасный мир, полный удивительных планет".

Потом настал критический момент - я сказал: действуй, делай то, что тебе нужно. Она стала " улетать". Но тут внезапно оглянулась на меня, заплакала и сказала, что не хочет уходить без меня, потому что я единственный, кто " летает" с ней вместе. Мы оба расплакались и обняли друг друга. - Я спущусь на некоторое время, только чтобы побыть с тобой, - сказала она. Я предложил ей делать то, что подсказывали ее чувства. Она захотела сначала ненадолго вернуться на землю, чтобы мы могли поиграть в какие-нибудь игры, а потом, когда она будет готова, отправиться на другие планеты. Эта девочка быстро пошла на поправку и вскоре уже могла снять корсет; более того, опухоль пропала. Очевидно, ее процесс состоял в том, чтобы на какое-то время вернуться на землю. Точнее, ее процесс заключался в том, чтобы " летать", то есть играть кинестетически и быть свободной в своих движениях. Он поначалу проявился в кинестетическом канале, а затем переместился в визуальный - когда она наблюдала планеты и облака. Закончился он в проприоцептивном канале чувством печали от прощания с землей».

 К встрече с Другим человека подталкивает следующее:

а) Иная ситуация. Иногда клиент начинает изменяться, попав (например, на уровне символов) в ситуацию, которая дополняет актуальное для него положение вещей;

б) Привнесение других, непривычных для клиента и связанных с изолированной частью его психической реальности эмоций;

в) Расширение границ, изучение жизни, исследование новых убеждений, встреча с неизвестным.

Еще один пример изменения ради Другого (внутри) привоит Д. Соколов в своей книге «Сказки и сказкотерапия»[44].

Соколов работал с клиентом – взрослой женщиной, страдающей вследствие отчужденности от самой себя и от мира вокруг. Психолог предложил ей сочинить сказку о себе. Женщина рассказала о маленькой девочке, которая умела слушать голос листвы и шепот травы, но ее влекли к себе звезды. Она жила на Земле и стремилась к ним, а потом, став взрослой, и до звезд не добралась, и потеряла связь с детским миром живой природы. И теперь находится в одиночестве. Тогда психолог предложил ей изменить и заново рассказать сказку, введя туда то, чего явно не хватает (по принципу дополнительности), т.е. товарища (Другого вовне). Таким товарищем стал червяк (символ земного начала, телесности, воплощенности здесь, в этом мире, причем в конкретном случае – земной воплощенности конкретной женщины, а заодно и символом непосредственных земных отношений в этом мире). Заново рассказывая сказку, женщина описала жизнь с червяком вместе в детские годы и свое стремление к звездам (к вершинам сознания). Придумывая сказку, она построила звездолет и полетела в космос, взяв с собой червяка. Но червяк начал болеть, его убивала оторванность от Земли. И тогда женщина все же решила ради друга вернуться на Землю. К концу рассказа она плакала: произошел прорыв в сознание ранее блокированных чувств и ощущений. И в ее психической реальности произошли глубинные изменения (психотерапия преодолела «мертвую точку», и началась плодотворная работа). Она ощутила связь сознания и бессознательного, себя и Другого (внутри и вовне). Раньше же она не могла принять свою телесность и, одновременно, страшилась духовного.

Другими словами, она стремилась к запредельному, духовному, но оказывалась «запертой» в телесном. В ходе психотерапии женщина ощутила реальную связь с образом Другого, жертвуя иллюзиями и желанием «улететь» ради себя «другой», земной (появившейся в образе, символе «червяка»), ради психолога, как понимающего Другого, и ради тех Других, с которыми ей предназначено встретиться на земле (включая Другого как Мужчину). 

Она испытала соответствующие эмоции, на «психогенетическом» и, одновременно, межличностном уровне получила новую информацию о жизни. Гештальт-психолог бы сказал: «Теперь она научилась говорить: «Я умею слушать голос листвы и шепот травы, и меня влекут к себе звезды».

Надо отметить, что успех психологической работы во многом зависит от того, установится ли между клиентом и психологом позитивный эмоциональный резонанс, часто именуемый раппортом.

Согласно краткому психологическому словарю под ред. А.В. Петровского[45], раппорт (от франц. rapport – сообщение, отношение, связь) – это тип связи и связь между людьми, характеризующаяся наличием взаимных позитивных эмоциональных отношений и определенной мерой взаимопонимания.

Без хорошего раппорта психологическая работа обречена на провал. Психолог должен с самого начала стать для клиента значимым, обладающим доброй «силой» Другим.

За счет одной только энергии раппорта психолог может помочь клиенту изменить себя, а клиент может найти в себе силы для продолжения работы, которая зачастую является болезненной.

Приведем почти анекдотический пример, в свое время рассказанный на лекции известным психотерапевтом А.А. Щеголевым. В одном из городов СССР, скажем, в Киеве, жил один очень успешный психотерапевт. Назовем его Юнговым. У него было все, кроме… пожилого возраста: психотерапевт являлся еще молодым человеком. И вот однажды сидит он в своем кабинете и видит, как внутрь заходит женщина с несчастным лицом. Женщина всматривается в молодого человека и спрашивает его: «Я приехала из Мурманска. А где же Юнгов? ». И тут наш психотерапевт понимает, что никакой полноценной работы не получится, ибо женщина не воспринимает «сопляка» в качестве «мана-личности». Что же делает Юнгов? Он отвечает: «Сейчас я его позову», идет в соседний в кабинет к пожилому психиатру и объясняет тому суть дела. В результате женщина заворожено смотрит психиатру в рот, слушает все его рекомендации (исподволь передаваемые «помощником») и действительно встает на путь выздоровления.

Конечно, такой ход доступен не всегда. Просто данный пример иллюстрирует тот принцип, что мана-личность, «великая отцовская (материнская) фигура» действительно создает для клиента атмосферу безопасности и защищенности, закладывает веру в успешный исход психологической работы.

Безопасность пространства психологической помощи и установление раппорта обеспечиваются: а) созданием непроницаемых извне, но проницаемых изнутри границ; б) адекватным наполнением «священного круга» психологической работы и в) центрированием этого круга на том, кому оказывается помощь.

Тема безопасности вообще является ключевой. Т.Ю. Колошина предлагает простейшую, но очень полезную формулу-алгоритм психологической работы: безопасность, ресурс (появление энергии в безопасных условиях и под влиянием Другого), изменение.

Еще одним ключевым условием эффективности психологической работы является полная концентрация психолога на том, кому он помогает. Существует следующее безусловное правило (а, по большому счету, принцип): во время взаимодействия с клиентом тот является для психолога самым важным человеком на Земле. Все ресурсы, мысли, устремления психолога должны быть направлены на клиента, а не на себя или кого-либо еще. 

Можно назвать это безусловным активным вниманием, которое обеспечивается, в том числе, активным слушанием, нюансами подстройки и т.д.

Активное внимание само по себе может стать основой для эффективной психологической помощи.

Ведь человеку, как правило, не хватает именно внимания лично к нему, к его уникальному миру, к нему, как к Другому. И если он чувствует, что интересен как особая личность, как иная Вселенная, то такое чувство вызывает мощнейший прилив энергии и благодарности, желания быть и изменяться.

Существует даже такой феномен, который я называю «взгляд Другого». Это явление возникает тогда, когда пришедший за помощью человек впервые (или впервые за долгое-долгое время) чувствует, что на его внутренний мир обратили позитивное внимание и полностью погрузились в него. Это чувство может стать в хорошем смысле шоковым, обладает самостоятельной психотерапевтической функцией и позволяет установить прочный раппорт.

Но не дай Бог психологу его предать, попытавшись использовать в корыстных целях доверившегося человека!

Это еще один «железный» принцип: психологу категорически запрещено как-либо использовать клиента, реализуя контроль над ним; контроль, исходящий из его слабостей, которые надлежит устранять в процессе психологической помощи (сюда, конечно, входит и сексуальное использование, побуждение к которому возникает в процессе переноса и контрпереноса). Клиент никогда не должен использоваться психологом как объект манипуляции!

Если все это есть – остальное прикладывается.

Приведем пример краткосрочной, но глубинной работы с применением практически всех обозначенных выше модальностей. В свое время я проводил семинар по психокоррекции (по сути – немедицинской психотерапии) для студентов психологического факультета одного из вузов. Я показывал технику «От сердца к сердцу» (о ней мы подробно расскажем в соответствующей главе), близкую к тому, что Колошина использовала при работе с «задыхающейся девушкой». После отработки упражнения и экологического вопроса, не испытывает ли кто-либо сильные негативные ощущения, ко мне подошла студентка и сказала, что ее буквально трясет. Впрочем, это было видно: ее действительно буквально трясло. Она сказала, что внутри нее пробудились какие-то чувства, но вместе с ними возникло и давно забытое воспоминание о том, как у нее на глазах маньяк убил (зарубил топором) двух девочек. Самой ей удалось спастись, с ней работали психологи, и она забыла. А вот теперь вспомнила, и находится на грани срыва.

Тогда я установил с ней ту же связь, что и Колошина с индуской, приложив руку к ее груди (в районе предплечья) и прижав ее ладонь к своей груди, а также полностью подстроившись к ритму ее дыхания и вообще к ее ритму и миру. Через минут 15 она сказала, что ей гораздо легче, но она боится, что будет дальше, когда связь разорвется. Тогда я попросил девушку представить себе ту самую ужасную картину, которая вернулась из бессознательного. В состоянии защищенности она смогла это сделать, хотя с усилием и небольшой дрожью. Вслед за этим я предложил девушке представить ее ужас в виде яркой, четкой картинки, которая оказалась перед самыми глазами, и затем отодвинуть картинку в сторону и представить себе самое радостное, чистое, светлое воспоминание в жизни (если бы такового не нашлось, я применил бы другую методику). Затем мы использовали технику «Контраст» (подробно о ней говорится в главе об НЛП): многократно переходя от позитивной, ресурсной картинки к ужасной, негативной, и наоборот мы делали последнюю все более блеклой, далекой, смутной, бесцветной, а первую – все более яркой, близкой, цветной.

В конце концов, ужасная картинка превратилась в нечеткое пятно, которое было стерто, а позитивная стала огромным стереоэкраном, в который девушка вошла как в особую реальность. (Отметим, что данный процесс являлся именно проработкой негатива с помощью опоры на позитив, а не вытеснением неприемлемого для сознания психического материала.) Когда девушка «вошла» в позитивную картинку, я предложил ей внутренне запечатлеть возникшее состояние, и, сохраняя незримую пуповину между нами, сказал: «Да, прямо сейчас в этом мире кого-то предают, убивают, насилуют. Но прямо сейчас кого-то спасают, прямо сейчас кто-то отдает себя Другому, открывает миры и звезды, оживляет любовью. Все это происходит в нашем мире, где сосуществуют любовь и смерть. Но при прочих равных любовь, добро, свет хоть на капельку, но сильнее». «Я поняла», – ответила девушка, сказав это очень искренне и аутентично. Постепенно мы завершили сеанс, и она ушла в собранном и спокойном состоянии. В течение двух месяцев (пока длился курс) такое состояние сохранялось.

Как можно убедиться, в ходе описанного выше сеанса были использованы практически все модальности психотерапии: работа с чувствами и эмоциями, работа с телом, работа с поведением (в плане коррекции состояний), работа с убеждениями и смыслами, работа с образами – и все это в контексте межличностного взаимодействия, а также на фоне действительно пикового переживания.

В завершении данной главы назовем (частично повторим) базовые этические принципы психолога, которые, на самом деле, являются самостоятельными факторами психологической помощи.

Девять этических принципов психолога (так или иначе, они выделяются многими международными ассоциациями психологов):

1) Принцип присутствия. Психолог должен энергетически, информационно и эмоционально присутствовать в психотерапевтическом процессе.

2) Принцип конфиденциальности. Его надо соблюдать, независимо от того, откуда получена информация о клиенте. В случае видеосъемки лучше получить письменное согласие клиента.

3) Принцип запрета на сексуальные отношения с клиентом.

4) Принцип оценивания. Психолог должен постоянно оценивать прогресс психотерапии и своей собственной полезности для клиента.

5) Принцип силы. Психолог занимает стратегическую позицию Родителя и Взрослого по отношению к клиенту.

6) Принцип уважения к уникальности клиента.

7) Принцип честности.

8) Принцип контракта (уровень вмешательства и цели психотерапии). Психолог должен проинформировать клиента о своей оценке его ситуации, о своих методах. Кроме того, следует четко определять сроки психологической работы и сессий, частоту занятий, размер оплаты (если она есть). Заключение контракта само по себе может иметь психотерапевтическое и психодиагностическое значение.

9) Принцип конгруэнтности и аутентичности. Психологу нужно быть самим собой и давать клиенту непротиворечивые сигналы.

 

Глава 4

МИР СНОВИДЕНИЙ И СИМВОЛЫ

Я не сплю, но я вижу сны,

в том нет моей вины.

В. Цой

Объединение противоположностей

 на более высоком уровне — это процесс психического развития, выражающий себя в символах.

К.Г. Юнг

В главе «Мир сновидений и символы» представлена целостная теория сновидений. Раскрыто представление об иерархической системе уровней сновидений, исследовано содержание, даны критерии верности толкования сновидений, а также предложена практическая технологию работы со сновидениями и многое другое. Теоретические закономерности, основанные как на современных научных концепциях, проиллюстрированы рядом практических примеров. Изучив статью, читатель получит системное представление о феномене сновидений и приобретет эффективные инструменты для работы с ними.

Ключевые понятия: Сновидение, Архетип, Теории Сновидений, Иерархическая теория сновидений; Динамически-диалогический подход к сновидениям; Алгоритм работы со сновидениями.

 

Сразу хочу сказать: так называемые «сонники» – это полная ерунда, и годятся они только для того, чтобы ради тренировки попробовать толковать их так же, как и обычный сон.

Но как же в таком случае интерпретировать сновидения?

Сконцентрируемся на важнейшем законе бытия: человеческое существо живет образами и символами. Они – ткань нашего бытия. Именно образ дает силу нашим действиям. Образ влечет нас к активному бытию, дает нам ощущение неравнодушия, вызывает в нас чувства. Он несет в себе информацию, знание о Другом (о другом человеке, равно как и о части самого себя, находящейся за пределами сознательного «я»). И, наконец, образ дает толчок к определенным действиям. Например, образ Девушки зовет Мужчину, который точно знает, как ему поступить, ибо внутри него «живет» четкое представление на сей счет. Настоящее, всамделишнее бытие – это бытие в соответствии с изначальными, архетипическими образами.

Символ – это образ, отсылающий нас к такому явлению, которое принадлежит к сфере запредельного и лишь частично описывается на уровне человеческого сознания.

Если это происходит, то человек действительно впадает в измененное состояние сознания, при котором им движет внесознательный, запредельный образ: «то, что всплывает на поверхность нашего сознания из того, что глубже сознания, уже на самом пороге оказывается сложным и многообразным синтезом»^[46].

Символ может вести и к исцелению, и к разрушению (если это – деструктивный символ).

К сожалению, в современном мире человек в значительной мере оторвался от своих корней. Он утратил связь с изначальными образами, потерял чувство Другого, лишился веры в Любовь и ощущения реальности. И, как результат, человек нашего времени не вполне осознает смысл жизни. Это знание утеряно им как в плане осмысления жизни, так и в плане ее переживания.

 А, значит, искажены и убеждения, и чувства, и воля типичного человека наших дней.

Прямая дорога к живым образам и символам – именно сновидение.

Сновидение – это и есть фактические обращение к тем образам, символам и метафорам, а также состояниям, которые являются наиболее актуальными для выражения того, кем на данный момент является сновидец.

Можно сказать, что сновидение – это правда о том, кем мы на данный момент являемся , и очень часто – дополнение к сознательной установке сновидца, указание на то, с чем следует работать (хотя случается, что сновидение есть «просто» переживание, спонтанное исцеление, духовный опыт).

В сновидении наиболее полно проявляются наши актуальные возможности, потенциал, желания и побуждения, конфликты и стремления, движение к целостности и болезненные тенденции…

В сновидении раскрываются и потенциал психического, душевного и духовного здоровья сновидящего, и деструктивные стороны его психической, душевной и духовной реальности.

Кроме того, сновидение, это ( last but not least ) – диалог (или попытка диалога ) между различными частями психической реальности человека.

Приведем пример. Одной женщине снилось, что на ее глазах «злой человек», «разбойник» резал ножом «хорошего человека», который кричал от ужаса. От ужаса сновидица и проснулась. В рамках работы с этим сновидением женщине было предложено вернуться в сон и организовать «переговоры» между двумя вышеозначенными персонажами. Когда она сделала это, то «разбойник» сразу согласился на такую «беседу», а вот «хороший человек» долго отказывался, но потом все-таки дал согласие поехать на встречу на бронированном лимузине. Когда стороны прибыли, и двери лимузина открылись, то сновидица испытала внутреннее потрясение: произошла как бы вспышка, после чего «добрый человек» и «разбойник» слились в одно целое. После этого женщина почувствовала мощнейший прилив энергии и сделала, по ее словам, за неделю столько дел, сколько не могла сделать полгода. Что же произошло? А произошло следующее.

Она смогла получить доступ к себе самой как к доверчивому, но беспомощному существу (ребенку), и к себе же, как охваченной, одержимой обидой, ненавистью сущности (то есть тому же ребенку^[47]) и выдержать столкновение себя в состоянии базового доверия к миру с собой же, отвергающей это доверие из-за обиды. В результате та энергия, которая уходила на сдерживание замороженных эмоций, вернулась к центру психики (по крайней мере, частично и на какое-то время), и сновидица получила новые внутриличностные и поведенческие возможности.

Вместе с тем, важно подчеркнуть, что подобного рода работа может быть весьма опасной и вызвать разрушительные процессы в долгосрочной перспективе, если она не основывается на вере в высший смысл.

Однако существует множество теорий сновидения: они очень разные и указывают на различные, подчас противоречащие друг другу закономерности. Как в них ориентироваться? Так же, как и в различных психологических теориях, представляющих собой более или менее удачные (ошибочные) системы метафор.

Позвольте представить вам гипотезу уровней (или измерений) сновидения.

Уровни сновидений:

Психофизиологический – прямое (воображаемое) исполнение физиологических и иных желаний («иногда банан – это просто банан»), а также переживание событий предыдущего дня или очень сильных впечатлений для их «утряски»;

Влечений бессознательного и исполнения желаний «эго» (как правило, искаженное) – здесь действуют описанные Фрейдом механизмы исполнения желаний, сгущения или конденсации (соединение различных образов в один), смещения (замена одних образов другими под влиянием цензуры), вторичной обработки(придание сновидению связности за счет некого «рационального» сюжета) и превращения мыслей в зрительные образы;

Субличностно-символический – на этом уровне идет прямой диалог между различными частями психической реальности (зачастую конфликтующих друг с другом), и на этот уровень сновидец попадает тогда, когда способен воспринимать себя как некую «целостность», соединяющую в себе различные сознательные и бессознательные «комплексы»;

Символический – на этом уровне сновидец воспринимает те или иные дополняющие его осознанную реальность символы (например, «дом», «цветок», «птица») в контексте своей личностной целостности, решения жизненных задач и т.д.;

Символико-архетипический – это встреча с заряженными архетипической энергией образами, обладающими «пророческой» или трансформирующей личность силой (сюда же входят и так называемые «исцеляющие сновидения»);

Духовный – переживание прямого духовного опыта высшего порядка, который был доступен, например, Иосифу или святой Анне.

Данные уровни в некоторых случаях могут «перемешиваться», сочетаться друг с другом.

Как различать «уровень эго» и, скажем, «субличностно-символический уровень»? Первый – это сновидение, в котором: а) отсутствует самосознание сновидца; б) сознание сновидца, так или иначе, представляет собой единственный центр сновидения, то есть персонажи сновидения не ведут себя как «автономные личности». Важно отметить, что, начиная с «субличностно-символического» уровня речь идет о попытке интеграции психической реальности (при всех возможных «барьерах» на пути к целостности).

 На «субличностно-символическом» же уровне образы сновидения обладают определенной автономией, и сознание сновидца встречается или взаимодействует с ними. То есть на этом уровне ключевым является внутриличностный диалог, связанный с одновременным проявлением потребности в интеграции, и, в ряде случаев, с сопротивлением этому, выраженном в дезинтеграции. Можно сказать, что здесь мы применяем динамически-диалогический подход к пониманию сновидений.

На символическом (или символико-архетипическом) уровне сновидящий «просто» воспринимает значимые для его жизни и (или) развития символы, которые необходимо «вместить» и осмыслить, а также, нередко, переживает трансформацию личности.

Символико-архетипический и, тем более, духовный уровни сновидения относятся непосредственно к сфере сакрального бытия.

(Кстати сказать, концепция уровней сновидения позволяет нам понять и тот факт, согласно которому некоторые сны, как писал Фрейд, «используют» материал впечатлений предыдущего дня, в то время как некоторые свободны от непосредственных впечатлений.)

Я помню одно сновидение своего хорошего знакомого – закоснелого материалиста и, как сказали бы некоторые, сенсорика. Этот человек тяжело болел и готовился к опасной операции. Боли были очень сильны, и он катался по полу. Во время одного из приступов больной заснул. Снилось ему, что он плывет на древнем корабле по северному морю, и корабль заплывает во фьорды. А во фьордах – гавань, из которой внутрь идет узенькое ущелье. Он заходит в это ущелье, и через некоторое время ему открывается удивительнейшей красоты долина, в которой растут чудесные фруктовые деревья. Сновидящий вышел в центр этой долины и вдруг почувствовал, что его буквально пронизал луч света, причем этот луч нес поистине неземное блаженство («ни женщины, ни алкоголь и в сравнение с этим не идут», – сказал он потом). С этим чувством и с этим ощущением он проснулся, а затем пошло достаточно быстрое физическое выздоровление. Операция не понадобилась. Что это было? Какие ресурсы задействовались? Я не знаю, но мне точно известно, что мой знакомый не был осведомлен о принципах «центричности», «мандалотерапии» и т.д., и вообще в чудеса не верил от слова «совсем».

Еще раз подчеркнем: сновидение – это и сообщение сознанию из сферы запредельного, и переживание бытия. Поэтому можно и толковать сон, и работать с ним и в нем.

 

Многие сновидения на когнитивном уровне представляет собой: а) описание актуальной ситуации, в которой находится сновидец; б) описание вариантов выхода из этой ситуации и в) описание того, что может получиться в результате выбора того или иного из вариантов действия.

Следует четко определить: практически все образы, что появляются во сне, это, метафорически и, очень условно говоря, сам сновидец на символическом уровне (за исключением образов абсолютного зла, а также сновидений духовно-архетипического уровня) в том плане, что появление этих образов и символов вызвано тем или иным внутренним процессом сновидящего и отображает, выражает данный процесс. Это трудно понять, но данный парадокс – реальность.

Иными словами, мы несем за наши сны ответственность.

На «уровне эго» вышесказанное означает раскрываемую сновидением потребность (да и «осознанную необходимость») проработки различных защитных механизмов-самообманов и разотождествления с болезненными побуждениями, направленными как на самого себя, так и на значимых других.

Речь идет о проявлении замороженных и хаотических эмоций, «сверхконтроля» и «бесконтроля» в контексте наших межличностных отношений.

Скажем, если мы видим сон, в котором какой-то персонаж совершает какое-то насильственное действие над другим персонажем, это речь идет о том, что в сфере воображаемого: а) мы сами насилуем себя (так как наше «я» состоит из образов значимых других и разрушение образа Другого – это разрушение собственной реальности) и б) необходимо признать (как бы трудно и больно это не было) ответственность и за деструктивные побуждения, и за состояние слабости (потому что жертва – это тоже сам сновидец).

В таких снах часто проявляются «проекции вовнутрь», связанные со страхом принять на себя ответственность за появление ряда запретных и разрушительных побуждений и отказаться от них.

Сделаем акцент: на каждом из обозначенных выше уровней сновидения толкование и переживание символов зачастую требует реальной внутренней борьбы, включая духовную борьбу, требующую проявления воли, осознания самообманов и «закамуфлированных» (а иногда и открытых) побуждений, прохождения «сквозь» замороженные и хаотические эмоции ради достижения нового уровня подлинной целостности.

При разговоре о сновидениях многих интересует, прежде всего, тема кошмаров, так как они представляют собой «квинтэссенцию» проявления внутриличностных конфликтов.

Отметим сразу же, что пугающие образыв сновидении, как правило, появляются тогда, когда захваченные тенью (разрушительными, действительно чуждыми здоровому «я» комплексами эмоций, импульсов, мыслей), но изначально здоровые части целостной психики пытаются выйти в сознание (например, когда очень хочется любить, и это желание «размораживает» разрушительные эмоции; когда страшно, но нужно принять и интегрировать свою жизненную силу, включая сексуальность и т.д.).

Если, например, в обычном сне за вами гонится чудовище, обернитесь к нему лицом, и чудовище исчезнет или трансформируется во что-то менее пугающее, так как ваше действие выведет вас за пределы порочного круга деструкции (это кажется трудным, но при определенных усилиях и (или) при помощи другого человека, данное действие можно осуществить).

Фрейд описывал кошмар как состояние, в котором сновидец близок к исполнению во сне запретного желания.

Мы же отметим, что кошмар может быть и следствием прорыва в сознание чуждого здоровому «я» побуждения/искушения, которое в таком случае следует отвергнуть; и следствием блокировки здорового стремления, путь к которому преграждают замороженные/хаотические эмоции.

 Здесь понятны сны, где сновидец преодолевает некую вязкую субстанцию, бежит, с трудом передвигая ноги, впадает в оцепенение и т.д.

Такие сны означают, что некий психический комплекс, охваченный замороженными злокачественными эмоциями, приблизился к сознанию, и «бесконтроль» готов завладеть психической реальностью вместо «сверхконтроля» (тогда сновидец в ужасе просыпается).

Аналогичная ситуация возникает и при бессоннице, когда человек бессознательно боится заснуть, ибо погружение в сон провоцирует «пробуждение» злокачественных хаотических эмоций, разрушение «базовых образов «я» и появление связанных с ними символов типа «символа Фредди Крюгера». На уровне психофизиологических ощущений страдающий психогенной бессонницей индивидуум буквально «вылетает» из сонного состояния, куда он начинает «падать» при засыпании и (или) при кратковременном сновидческом состоянии.

При «базовых» злокачественных кошмарах психологическая работа, если она ведется, должна сопровождать работу духовную, причем со злокачественными комплексами не следует ни отождествляться, ни вести с ними диалог, хотя условие встречи «лицом к лицу» всецело сохраняется.

Вообще можно выделить доброкачественные кошмары, возникающие в такой сновидческой ситуации, когда человек испытывает паническую атаку при встрече с частью своего «я» – изначально здоровой, но отчужденной вследствие навязанных извне и разрушительных установок, а также злокачественные кошмары, которые возникают в ситуации встречи с психическим комплексом, чреватым одержимостью и (или) сломом подлинно нравственных установок личности и выражающим собой абсолютное зло.

К злокачественным кошмарам можно отнести и ситуации «распада я», когда сновидец «падает в бездну» и т.д.

Парадоксально, но иногда последний злокачественных на первый взгляд кошмаров перестает быть наваждением и исчезает после одного сеанса, в котором психолог берет клиента за руку, и он, держась за эту руку, выдерживает переживание ужаса и обнаруживает, что бездна – совсем не бездна, а твердая земля и открытое для движения пространство (похожий сюжет возникает в случаях, когда во сне человек умирает, но не до конца, а вместе с психологом обнаруживает, что родился вновь – и там, и там «работает» принцип дополнительности).

Кошмар также может скрываться за вызывающими сильные эмоции, но «тянущими внутрь» сновидениями «приятного плана», в которых символически выражается «исполнение желаний по Фрейду».

Конечно, сновидения далеко не всегда являются конфликтными. Часто в них переживаются и отрываются некие жизненные возможности, новое знание и понимание, делается предупреждение и т.д.

В очень многих сновидениях чего-то не хватает, то есть присутствует намек на необходимость восприятия, согласно принципу дополнительности, какой-то иной части психической реальности, по той или иной причине не воспринимаемой сознательным «я».

Бывает, что для интеграции этой части психической реальности не нужно прорабатывать теневые побуждения, так как сновидец уже готов к восприятию иного (сновидение предлагает, так сказать, воспользоваться плодами уже проведенной работы): нужно только сделать шаг, и интеграция происходит.

На символическом уровне, особенно в случае снов, заряженных сильными чувствами и эмоциями, сновидение может открыть крайне важные символы, осмысление которых – это также ответственность сновидца, требующая мужества и внутренней энергии.

В любом случае, сны говорят на своем языке, и это именно язык символов.

Базовая практическая методика работы со сновидением достаточно проста. Если мы понимаем, что любое сновидение – это различного рода взаимодействие между субъектом и Другим, сознанием и запредельным (бессознательным), то: а) нужно оценивать его в контексте жизненной ситуации и личности сновидца, определить ведущий уровень сновидения; б) обратить внимание на любые элементы диалога или же «указания» на блокировку диалога, односторонность сновидения, попытки самообмана и т.д. в данном сне; в) осмыслить значение появившихся в сновидении символов; г) предложить толкование, позволяющее открыть новые возможности для самопознания, внутриличностного диалога, духовного выбора на осознанном и бессознательном уровнях, перевести «слепые пятна» в зону интеграции опыта, преодолеть те или иные побуждения и (или) самообманы; д) в случае необходимости предложить вернуться в сновидение и начать диалог, сохраняя нравственные установки сознания , встретиться с Другим (пусть зачастую и пугающим). При этом Другим (символом бессознательной части психической реальности) для осознанного «я» сновидца может быть как тот или иной персонаж, так и «другая сторона» сна, отсутствующая в первоначальном его варианте (скажем, природа – для урбанистического сна, женские образы – для «патриархального» сна, продолжение движения – для сновидения, в котором сновидец замер, наблюдение за процессом – для сновидения, где сновидец «умер» и в ужасе проснулся и т.д.) и е) закрепить произошедшую интеграцию (в зависимости от уровня сновидения закрепление может происходить как на «якорно»-символическом уровне, так и на уровне осмысления) после выхода из сновидения.

Важно подчеркнуть: я категорически против направленного отождествления со всеми подряд фигурами сна, практикуемого в ряде психологических практик (за исключением идентификации с положительными, но «слабыми», образами, отождествляться с которыми «стыдно» для раздутого в своей «инфляции» эго, но которые открывают доступ к поддержке «внутреннего ребенка»).

Эти фигуры (кроме символов абсолютного зла) и так есть мы сами, и интеграция здоровых частей «я», а также проработка болезненных структур и процессов, происходит уже при встрече (диалоге) с ними. Можно сказать, что с ними не следует отождествляться, но нужно принимать на себя ответственность за разотождествление с символизируемыми ими негативными процессами и за высвобождение внутреннего ребенка (например, можно и нужно прорабатывать в себе «детскую ненависть» к близким людям», не поддаваясь ей, не находя с ней «компромисс», но принимая внутреннего ребенка, несмотря на душевную боль, стыд и вину).

Безоглядное отождествление же с тем или иным «теневым» персонажем, тем более, «разрешение войти в себя», может «запустить» самые разные негативные процессы!

Здесь, как говорится в русской поговорке, лучше «перебдеть, чем недобдеть».

Но на каком основании можно утверждать, что наше понимание сна верно, что наша работа со сном реальна, а не фантазийна (иллюзорна)?

Введем критерии верности толкования сновидения и работы с ним. Толкование сновидения является верным, а работа с ним – реальной, если данные процессы вызывают у «автора» сновидения бó льшую часть из приведенных ниже феноменов:

· чувство «инсайта» (озарения);

· появление нового комплекса эмоций, ощущений, мыслей;

· сопротивление, вызывающее новый психический материал, подтверждающий наше толкование;

· чувство и ощущение внутренней интеграции;

· субъективное чувство благополучия и (или) изменения в сторону целостности;

· «автономное» поведение образов из сновидения в момент толкования и (или) при работе со сновидением, а также:

· открывают новые поведенческие возможности и

· дают толчок для новой серии сновидений,

· которые соответствуют теории.  

То же самое относится и к проблеме различения болезненных фантазий и реальной работы с образами.

Обратимся теперь еще к одному характерному примеру толкования сновидения и работы с ним из практики автора. 

Некой девушке, переживающей побуждения к самоубийству, буквально не дающей себе дышать из-за страха перед «разморозкой» злокачественных эмоций, приснился сон, в котором она находилась в темной комнате вместе с черными жирными крысами. Эти крысы лезли к ней, как будто желая что-то сказать, а она спасалась от них, забираясь вверх на какие-то ящики.

Огромный «крысюк» настигал ее, когда она обернулась и плеснула «крысюку» в морду ядом. Тот упал, сновидица испытала временное облегчение, но крыса вскочила с громким хохотом, мол, никуда ты от меня не уйдешь, и девушка проснулась с чувством ужаса.

Я истолковал сон следующим образом. Крыса – это символ физической жизненной силы сновидицы, то есть это – она в состоянии животного процесса. Соответственно, она сама как живой физически человек пытается пробиться к своему же центральному «я», начать диалог с самой собой, однако боится этого, и уходит все «выше» в сверхконтроль и в области отчужденного от тела сознания (так как, если актуализируются инстинкты, могут актуализироваться и чувства с эмоциями). Но от себя не убежишь: крысы догоняют. Тогда она пытается умертвить, задушить себя, отравить свое сознание и свое физическое тело.

Однако все не так плохо: тяга к жизни в ней все-таки побеждает, живое начало просыпается вместе с ожившей крысой, а вместе с этим размораживаются и эмоции… ужас, и сновидица просыпается!

Сделав такую интерпретацию для самого себя (своей подопечной я ее не излагал), я предложил девушке вернуться в сон и просто обернуться к крысе, слушая ее с позиции силы. Сначала девушка выступала резко против, но я успокоил ее, сказав, что буду с ней, буду держать ее за руку и вообще, буду ее защищать. Получив поддержку Другого, причем (за счет позитивного переноса) поддержку значимого Другого (вспомним мотивационные факторы для изменений, да и вообще наши рассуждения о сущности психической реальности), девушка погрузилась в сновидение (использовалась методика детального сосредоточения на зрительных и слуховых образах сновидения, а также на соответствующих ощущениях), испытывая явное и очень сильное волнение вперемешку с тревогой (отметим, что волнение, в отличие от тревоги, является положительным фактором). Внезапно черты ее лица разгладились, и она стала улыбаться. А произошло вот что. Когда девушка, сделав над собой усилие и при моей поддержке, обернулась к Другому в себе (здоровому «крысюку») и просто начала его слушать, то крысы внезапно отступили, уменьшились в размерах, но увеличились в количестве, превратившись в мышек с огромными ушами, как у Чебурашек. Стены комнаты раздвинулись, и сновидица увидела красивейшую перспективу (вид с холмами на горизонте) и ощутила мощнейший прилив энергии. Она сама в состоянии жизненной силы как бы говорила себе: «Я тебя слушаю! ».

В результате данного интеграционного процесса, который актуализировался примерно в середине психотерапии, девушка совершила довольно серьезный рывок вперед, сумела позитивно социализироваться и адаптироваться. И когда, спустя несколько лет я встретился с ней, оказалось, что она ярко помнит этот сон, более того, он остается для нее значимым и живым…

Особо хочется отметить, что процесс интеграции начался и продолжался при поддержке Другого извне, то есть, в данном случае, психолога (образ которого стал внутренней основой для укрепления «я» девушки).

Очевидно, что в случае сна с крысами и мышами мысленное толкование психологом сновидения и работа с ним отвечали приведенным выше критериям.

В начале данной статьи упоминается о сонниках. Так следует ли их выбрасывать? Если воспринимать сонники как пособие для толкования сновидений, то, конечно, им место в макулатуре или в печке. Но ведь можно, повторимся, рассмотреть сонник… как самостоятельное сновидение, как продукцию бессознательного его автора или как материал коллективного бессознательного, которые можно толковать в качестве тренировки. Для этого некоторые сонники, пожалуй, сгодятся…

Итак, я Вам представлена целостная теория сновидений (уровни сновидений, их содержание, критерии верности толкования сновидений, практическую технологию работы со сновидениями и многое другое). Кроме того, я привел ряд примеров работы со сновидениями из своей практики. Следует помнить, что работа со сновидениями, по сути дела, происходит практически всегда в сфере бессознательного. Да и «видения» поэтов, художников, шаманов, пророков – это тоже своего рода сновидения. Кроме того, сновидения снятся каждому (а во сне мы проводим, как минимум, треть жизни): просто не каждый их помнит в силу различных причин, в том числе сопротивления осознанию внутренних процессов. Наверно, не всем это нужно. Но всякий, кто хочет вступить на «царскую тропу» осознания и переживания своих сновидений, может это сделать.

 

 

Глава 5

РАБОТА С САМООБМАНАМИ «ЭГО»,
И НЕКОТОРЫЕ ДРУГИЕ ВОПРОСЫ

 

Собеседник твой таков для тебя,  каким ты его заслужил!

                                                                        А.А. Ухтомский

Люди сделают всё возможное, неважно насколько абсурдное, чтобы избежать встречи лицом к лицу со своей душой.

К.Г. Юнг

В главе «Работа с самообманами «эго» и некоторые другие вопросы» раскрываются основные иллюзии, с помощью которых человек «убегает» от реального разрешения внутренних конфликтов своей души, а также предложены способы преодоления этих иллюзий.

Ключевые слова: защитный механизм, самообман, проекция, расщепление, идентификация с агрессором, иллюзия, психологическая защита.

 

В психологии очень популярно такое направление, как работа с «защитными механизмами», рассматриваемыми как продукт эго. Сначала попробуем еще раз разобраться, что такое «эго», и что такое защитные механизмы, а затем поговорим о том, как с ними работать.

Эго – это психический комплекс, способствующий адаптации человека к реальности внешнего и внутреннего мираи, в конечном счете, служащий интересам выживания индивида. Это, так сказать, психический аппарат приспособления.

Однако полноценная жизнь заключается в интимном взаимодействии с Другим (как мы помним, человек изначально укоренен в Другом), а, значит, и в обращении к Другому внутри.

Обращаясь к изначальным образам, приходящим из-за предела, человек естественно выражает себя. Интимное взаимоотношение требует о человека отрешиться от эго, как от абсолюта, и позволить другим, не менее важным, комплексам проявить себя. Именно так по Юнгу человек становится субъектом и личностью. Но движение к Другому чревато тем, что сначала проявляются негативные комплексы (те самые замороженные эмоции), объединенные в один комплекс, который Юнг называл Тенью.

Тень – это, повторим, либо извращенные позитивные, либо негативные комплексы, доминанты человека. Тень – это страхи и деструктивные импульсы и побуждения, закрывающие от нас Другого. Тем не менее, если человек боится встретиться с тенью лицом к лицу, то он не уничтожит ее.

Через тень можно лишь «пройти насквозь», идя навстречу своей душе. Когда душа (как сопричастность Другому при сохранении себя) полноценно существует, человек находится в живом контакте с Другими. Если же нет, то человек полностью отождествляется со своим эго, а власть над эго захватывает тень. В результате боящийся себя самого человек цепляется за «маску», персону, различные роли, и маска прилипает к его лицу. Тогда, отождествившись с маской, человек уже не мыслит себя без своей роли, и становится фанатиком того или иного рода.

Так, под влиянием тени и срастаясь с персоной, «раздувается» эго.

Данное явление Юнг называл инфляцией эго (а Адлер, как мы помним, чувством тщеславия). Инфляция, в конечном счете, ведет к краху. Раздутое «эго» рано или поздно лопается. Долго жить в бездушном мире, не отдавая себя ближнему, не черпая силу из архетипических образов, невозможно.

И вновь мы приходим к чуме 21 века – синдрому хронической усталости. С позиций Юнга этот синдром вызван оторванностью современного человека от его естественных инстинктивных архетипических корней и от сопричастности с Другим. У дикарей, напомню, синдром хронической усталости прямо называется: потеря души. Дикари справедливо полагают, что это состояние вполне может привести и к физической смерти (или к «безжизненной жизни»).

Итак, мы видим, что раздувшееся «эго» с прилипшей к нему «персоной» неизбежно становится вместилищем различных самообманов, так сказать, «фабрикой» иллюзий («страхов») и «защитных механизмов». 

«Эго-психология» работает с этими страхами, иллюзиями, самообманами, защитными механизмами (скажем, забегая вперед, что с позиций психоанализа речь идет не более чем о совершенствовании фабрики иллюзий, а с точки зрения психологии бытия – о разрушении самообманов и иллюзий как таковых).

Что такое « защитный механизм »?

Защитный механизм – это вызванная бессознательным психическим конфликтом (при этом путь разрешения данного конфликта блокируется страхом) бессознательная же попытка ухода от реальности с помощью того или иного варианта самообмана, попытка, нарушающая естественное функционирование человеческой психики и, в конечном счете, завершающаяся неудачей. Другими словами, защитный механизм – это бессознательная попытка адаптации и ухода от разрешения психического конфликта, причем попытка, построенная на самообмане и вызванная нарушением гармоничных взаимоотношений между субъектом и Другим, сознанием и бессознательным.

Важно еще раз подчеркнуть, что основой самообмана и нарушения целостности является именно страх, ибо страх уничтожает радость и препятствует Любви.

Одним из самых распространенных вариантов самообмана является проекция – перенос наших собственных недостатков на Другого. Этот самообман был описан Христом в притче о том, что мы лицемерно не замечаем бревно в своем глазу, но прекрасно видим соринку в глазах Другого. Работа данного защитного механизма обеспечивает ложное эмоциональное разрешение за счет бессознательного приписывания субъектом его собственных мыслей, переживаний, вытесненных мотивов и черт характера другим людям.

Отказ от ответственности, страх перед восприятием тени в себе очень часто приводят к поиску внешнего врага.

Проекция является причиной множества войн, ссор и недоразумений. Борьба с проекцией возможна, если, как писал Юнг, «каждый сможет увидеть собственную тень и начать единственно стоящую борьбу: борьбу против могучей части тени».

Работа с проекцией, ее осознание – очень болезненный процесс, который, однако, позволяет через психическую (а иногда и физическую) боль вернуть здоровому «я» ту психическую энергию, которая тратилась на попытку, обманывая себя, не видеть своих недостатков, воспринимая эти недостатки только в других людях.

Ведь если человек страшится встретиться внутри себя со слабостью, малодушием, ненавистью к другим людям (в том числе к близким), иными «стыдными» качествами, побуждениями, мыслями, то кажется гораздо проще перенести их на кого-то другого.

Так в случаях болезненной ревности ревнующий, как правило, осознанно или бессознательно сам побуждаем к измене изнутри.

Сознание применяющего проекцию человека «освобождается» от болезненной работы, однако платой за это является постоянная трата психической (да и психофизиологической) энергии на сдерживание тягостного знания о себе. В результате происходит невротизация личности, чреватая понижением общей эффективности деятельности, неожиданным «взрывами» агрессии и т.д.

Возвращение же проекций при всей сложности и болезненности процесса приводит к колоссальному высвобождению энергии и позволяет реально самосовершенствоваться.  

Существует такой феномен, как « проекция вовнутрь ». В этом случае человек, ищущий «убежище» во внутреннем отказе от ответственности, может воспринимать собственные злокачественные побуждения как различные «вирусы», «раковые новообразования» и т.д. И убедить его в обратном очень сложно, потому что ему «легче» страшиться болезней внутри, нежели встретиться внутри себя с собственной тенью, сохраняя свою душу. В этом – суть явления ипохондрии.

Здесь мы должны остановиться на проблеме защитного механизма расщепления. В чем суть этого механизма? Для психологии бытия расщепление – это такое состояние человеческой психики, в котором субъект теряет способность быть сопричастным себе и Другому, оказывается блокирован злокачественными эмоциями. В Церкви такое состояние называется поражением человеческой природы – грехом.

 Работа с расщеплением, это прямое столкновение с пустотой и захваченным пустотой собственным «я» (частью совокупного «я») и прохождение сквозь такое состояние с помощью деятельной любви, молитвы и здорового покаяния (доброкачественной вины).

При этом основой, практическим ориентиром является вера в реальное существование полноценного Единства.

 Напротив, для психологии пустоты (того же психоанализа) расщепление – это отказ включить в психическую реальность, как «естественные, но прирученные», любые злокачественные побуждения, включая побуждения, скажем, изнасиловать, убить и съесть своих родителей или детей.

Сеанс психоанализа именно как метод представляет собой практику такой работы с «расщеплением». 

Отметим, что в любом случае расщепление подразумевает неспособность индивидуума найти в себе психические силы для того, чтобы столкнуться с чуждыми абсолютному Единству и сопричастности феноменами и преодолеть их влияние, при том, что адепты пустоты считают Единство и сопричастность иллюзиями.

«Проекцией вовнутрь» с точки зрения психоанализа является невозможность интегрировать деструктивные импульсы в «целостную» структуру личности. Для христианина же (буддиста, мусульманина, иудея) расщепление является именно следствием чуждого изначальной природе человека компромисса со злом, слабости перед ужасом и греховными соблазнами, временной невозможности полноценно реализовать себя.

Еще раз отметим, что для верящего в любовь человека расщепление преодолевается прохождением сквозь пустоту (бесчувственность) во имя вечной Любви, включая любовь к конкретному человеку.

В самом деле, преодоление расщепления возможно лишь в полноценном Единстве. «Прощение, милость, принятие и бережное отношение к инаковости другого есть знак зрелого христианина. Это приходит с осознанием и постепенным изъятием проекций (обнаружением «бревна в собственном глазу»), которые мы производим на другого, пользуясь материалом нашего неприятия самих себя», – писал английский психолог Стэнли Мьюз.

С позиций психоанализа такое единство невероятно в принципе. Стало быть, говорить о расщеплении имеет смысл именно в рамках парадигмы веры в Святое.

Опять же, механизм расщепления был описан Христом в метафоре о царстве, которое не может разделиться в себе. Действительно, нельзя усидеть на двух стульях (нельзя путать понятие противоположности (например, мужского и женского) и чуждого, которое, как раз и мешает соединять противоположности! ).

Проекция и расщепление тесно связаны с другими защитными механизмами и являются их «основой».

При так называемой « проективной идентификации » человек бессознательно манипулирует Другим, одновременно являясь жертвой «двусторонней» матрицы манипуляции, которая побуждает его следовать порочной практике, втягивая их в «игру» страхов и конфликтов.

Проективная идентификация «сильна» тем, что использующий ее человек действительно отождествляется с другим и чувствует его комплексы и проблемы.

Можно сказать, что проективная идентификация является результатом проекции частей личности субъекта на Другого (или на объект, символизирующий Другого).

Чаще всего проективная идентификация производится со «злым объектом», то есть с психическим комплексом, пронизанным злокачественными (замораживаемыми и хаотическими размораживаемыми эмоциями), чтобы таким образом осуществить «контроль» над источником опасности.

 Но «злые» части психической реальности могут проецироваться и для того, чтобы избавиться от них, а также для того, чтобы посредством такой проекции напасть и разрушить «объект». Проекция же «добрых» частей психической реальности может осуществляться, чтобы таким способом надёжно их сохранять, не подвергая встрече со «злыми», «плохими» частями.

Феномен проективной идентификации описывается множеством психологов, говорящих о том, что мы вовлечены в матрицу бессознательных манипулятивных игр друг с другом, матрицу, которую сами же создаем и поддерживаем.

Такого рода матрица часто присутствует в семье. Члены семьи бессознательно поддерживают сложившуюся структуру взаимоотношений, даже если она является патогенной. Причина этого – страх (который, как правило, не осознается в полной мере) «остро» пережить негативные эмоции, связанные с нарушением гармоничной жизни.

Такая ситуация похожа на нарыв, который ноет, но который боятся «тронуть», не говоря уже о хирургических действиях.

Именно поэтому прошедшие реабилитацию в специальных центрах наркоманы и алкоголики очень часто «срываются» после возвращения в семью: домашние бессознательно вновь втягивают их в болезненную «систему».

Проективная идентификация является как бы ночным кошмаром наяву. Она – порочный круг, каждый поворот которого укрепляет самообманы и искажение реальности.

Как известно, одним из результатов расщепления «я» является принятие на себя «роли злодея» – « идентификация с агрессором ».

При запуске данного защитного механизма (самообмана) индивидуум, испытывающий неосознанный страх перед чуждыми нравственному ядру личности собственными внутренними побуждениями, мыслями, желаниями проецирует их на внешнюю зловещую (часто реальную) фигуру и сам бессознательно «решает» стать злодеем (патогенные «выгоды» от этого: а) ощущение «ворон ворону глаз не выклюет» и б) временная «блокировка» чувства вины).

Идентификация с агрессором – это безосновательное уподобление угрожающему объекту (как внешнему, так и внутреннему).

Подобно всем защитным механизмам идентификация с агрессором функционирует бессознательно.

А. Фрейд приводит такой пример перевоплощения в пугающую фигуру: маленькая девочка, боящаяся пройти сквозь зал, где, по ее мнению, находятся приведения, сама воображает себя привидением и в таком качестве проходит через страшное место.

Испытывающие тревогу люди нередко совершают ужасающие нас вещи именно под влиянием идентификации с агрессором. На проекции, расщеплении и идентификации с агрессором строится тревога преследования (симптом паранойи).

При жуткой тревоге преследования человек нередко пытается нанести «превентивный удар».

Сумасшедший, проецируя образы инородных сущностей (патогенных комплексов, «плохих объектов») на других людей, свирепо атакует окружающих.

Принятие на себя роли злодея – это оборотная сторона злокачественной апатии, оцепенения, своеобразного «психологического анабиоза».

Дело ведь в том, что проецируемые на агрессора (это может быть и реальный агрессор) вытесненные или отщепленные от сознания злокачественные побуждения никуда не деваются, несмотря на самооправдания отождествившегося со злом индивидуума, который на уровне сознания привыкает считать зло нормой. Однако от этого бессознательное чувство вины становится все более сильным и болезненным, что приводит к новому витку порочного круга разрушения и саморазрушения.

Для того чтобы лучше понять суть изучаемого нами патологического механизма психики (а, значит, и других механизмов такого рода, – они всегда взаимосвязаны), рассмотрим рекламную стратегию мобильного оператора «Теле-2», в начале двухтысячных ворвавшегося на внутрироссийский рынок сотовой связи.

«Теле–2» тогда запустила целую серию плакатов, бессознательно «требующих» от адресатов своей рекламы либо испытать тревогу и справиться с ней здоровым способом, либо стать «одним целым» с агрессором (очевидно, что большинство российских граждан неосознанно «выбирало» второй вариант).

Другими словами, работающие на «Теле-2» психологи осуществили такое воздействие на массовую психику, которое актуализировало выгодные для компании, хотя и, несомненно, болезненные, деструктивные защитные механизмы в воспринимающих рекламу «Теле-2» людях (объектах психо-информационной атаки).

На приложенных к данному тексту фотографиях Вы можете увидеть примеры ранней рекламы «Теле-2». Еще в начале «двухтысячных» появились плакаты, на которых человек с «харизмой» явного бандита наносил прямо в лицо глядящему на плакат человеку сокрушительный удар боксерской перчаткой или замахивался арматурой. Через год-два после появления этих рекламных плакатов появились новые образцы психоаналитической работы с надписями «Нас уже миллион! », а также с приглашением вписаться в семью «мафиози» (то есть ставших сравнительно респектабельными «бандитов из девяностых»).

Короче говоря, бедному российскому обывателю психологически нужно было либо войти в «семью» и получить защиту «крутых» (идентифицировавшись с агрессором и, таким образом, «защитившись» от тревоги), самому став частью «крутого» сообщества, членам которого можно все, в том числе «зазвонить» девушку (смотри соответствующую иллюстрацию), либо столкнуться с внутренним конфликтом (тревогой, страхом, ненавистью, виной и т.д.).

Понятно, что многие и многие выбирали почти бесполезные на заре экспансии «Теле-2» услуги данной фирмы (в 2001 году позвонить по «симке» «Теле-2» можно было только при очень благоприятных обстоятельствах).

Мы привели характернейший пример применения манипулятивных технологий (с полновесным американско-психоаналитическим содержанием) в коммерческой рекламе, причем в рекламе очень успешной с точки зрения результата, но крайне деструктивной с точки зрения влияния на психику, которая буквально «вбивается» этой рекламой в расщепленное состояние и закрепляется в нем.

Аналогичные механизмы столь же цинично и искусно используются и в управлении политическими процессами.

Мы можем констатировать, что механизм идентификации с агрессором вместе с другими защитными механизмами в полной мере задействуется, например, во время «цветных революций», когда брат идет на брата, отождествляясь с внешним агрессором, усиливая деструкцию в режиме проективной идентификации и расщепляя себя, чтобы не ощутить чувство вины или ужасающую тревогу. Подобного рода примеры мы наблюдали и наблюдаем в Сербии, Сирии и многих других странах, насильно втаскиваемых в глобальный мир и принуждаемых к предательству самих себя. Да чего стоит хотя бы партия «Удар», возглавляемая боксером-тяжеловесом Кличко на Украине! Как говорится: вместе с Кличко ты – член евромайданной мафии... или ты против?!

Все это происходит в сетевом, много-многозначном режиме.

Противостоять рассмотренным выше и другим механизмам расщепления психики можно, только осуществляя осмысленную сопричастность, подлинную трансценденцию.

Как написано на одном из рекламных плакатов «Теле-2», «от них не скроешься». Выход один – любить, и бороться за любовь.

Только так мы сможем избежать паники, смотря репортажи и читая о зверствах, например, боевиков запрещенной в России организации «ИГИЛ», явно пытающихся заставить западных обывателей содрогнуться и… отождествиться с собой (местное население подконтрольных им районов Сирии и Ирака они уже таким образом «сплотили»).

 При ханжестве или фальшивой совести, то есть « интроекции моральных установок », человек действует не в соответствии с голосом совести, а согласно условным правилам (которые, напомним, могут быть и людоедскими, причем в буквальном смысле).

При фальшивом искуплении – « формировании реакции » – человек демонстрирует такое поведение, которое почти с «точностью до наоборот» реализует исходное желание или исходное побуждение, но при этом все равно служит данному желанию-побуждению (скажем, злобно настроенный человек демонстрирует «добренькое» поведение, садист сентиментальничает; нелюбимого ребенка родители заваливают подарками и, тем самым, показывают ему свое настоящее отношение, формируя в нем вещизм или нигилизм; внутренне добрый человек, стыдясь своей доброты, демонстрирует цинизм, а любящий, но оскорбленный человек, демонстрирует ненависть или равнодушие).

«Формирование реакции» представляет собой резкий переход к противоположному в целях отрицания неприемлемого желания или чувства.

При этом первоначальное желание или чувство непосредственно не переживается: немедленно включается в работу механизм ложной личности, и взамен переживается сильное противоположное желание или чувство.

Пример данного самообмана очень ярко демонстрировал миру Савл до того, как он неожиданно для самого себя стал Павлом.

При « изоляции эмоций » какое-либо эмоционально заряженное представление оказывается «инкапсулированным», отгороженным от целостной ткани психики.

Получившийся же комплекс мыслей, образов и эмоций является своеобразным «душевным нарывом», который зреет внутри.

Как правило, в таком «нарыве» находятся непрощенные обиды, воспоминания об унижениях, ненависть, побуждение отомстить и т.д.

Изолированные комплексы стремятся прорваться в сознание и делают это косвенным путем. Отметим, что от защитного механизма вытеснения «защитный механизм» внутренней изоляции отличается большей «глубинностью», оторванностью от целостной психической ткани, а от механизма расщепления – статичностью и меньшим масштабом.

При побуждении сорвать злость, то есть при « замещении объекта », человек нападает не на исходную «цель» (любимого или авторитетного человека), а на кого-нибудь другого (менее значимого и (или) менее страшного). Скажем, не сумевший дать сдачи хулигану мальчик (затем) обижает младшего брата или кричит на старенькую бабушку, или убивает персонажей из компьютерных игр…

При сотворении кумира из других или себя, то есть при « идеализации » или «вере в собственное всемогущество», а также при низвержении авторитета, то есть « обесценивании », человек строит свою тождественность на каком-то одном «объекте», на который проецирует свои фантазии о «совершенном «я».

Примитивная идеализация обнаруживает признаки «архаических отчаянных усилий противопоставить внутреннему паническому ужасу уверенность в том»[48], что кто-то из людей «может все», а, значит, не надо бороться и проходить через пустоту, не надо деятельного покаяния, не надо брать на себе ответственность, нужно только «прилепиться» к идеальному объекту, отождествиться с ним (или признать таким объектом самого себя).

 Естественно, что за идеализацией («сотворением кумира»), как правило, следует обесценивание, и они по механизму порочного круга идут друг за другом, постоянно усиливаясь и низвергая использующего их человека в отчаяние, ненависть, самобичевание.

Я думаю вы знаете многих людей, которые, познакомившись с человеком, немедленно возносят его на пьедестал, всячески восхваляют, буквально «носят на руках», но через какое-то время обязательно обнаруживают в нем недостаток (ибо самообманы рано или поздно не выдерживают столкновения с реальностью), что включает механизм «обесценивания» (не признавать же, что ты создал себе кумира, – это чревато дальнейшим самоанализом! ), и бывший «идеал» превращается с самое презренное в мире существо.

Такие люди всю жизнь занимаются тем, что в «повторных циклах идеализации и обесценивания сменяют одни интимные отношения другими»[49].

К сожалению, такого рода порочный круг проходят многие девушки, которые, влюбившись, видят в своем «избранном» исключительно положительные стороны («Он не такой, как все! », «Ах, девочки, вы мне все завидуете! »), а при исследовании реальной личности суженого (которому, может, вообще нравится размазывать козявки по стенам ванной) наступает «прозрение», оформляемое криком: «Как же была права мама! ».

 

Зачастую «защитный механизм» идеализации активно использует тот или иной начальник. Сколько несчастных попалось на удочку «добрых» дяди или тети, которые носят на руках нового подчиненного, а тот не может понять, почему «пришибленные коллеги» злорадно поглядывают на новичка…

Да, обесценивание – «неизбежная оборотная сторона потребности в примитивной идеализации. Поскольку в человеческой жизни нет ничего совершенного, архаические пути идеализации неизбежно приводят к разочарованию. Чем сильнее идеализируется объект, тем более радикально обесценивание его ожидает; чем больше иллюзий, тем тяжелее переживания их крушения»[50].

Точно так же обесценивается в случае идеализации и собственное «я» (напомним, по Юнгу речь идет о крахе «эго», раздувшегося вследствие инфляции). Более того, некоторые люди всю жизнь идеализируют и обесценивают себя, живя в порочном круге самовознесения и самоуничтожения (по Адлеру это происходит в порочном круге комплекса недостаточности).

При нежелании принимать реальность ( «отрицании» ), при бегстве в детство ( «злокачественной регрессии» ) человек, подобно страусу зарывает сознание в песок и отказывается здраво оценить ситуацию, пройти сквозь горечь и боль (эмоция печали, особенно светлой печали, необходима в нашем мире).

 Отрицание – «это попытка не принимать за реальность нежелательные для себя события, еще один ранний способ справиться с неприятностями – отказ принять их существование. Примечательна способность в таких случаях «пропускать» в своих воспоминаниях неприятные пережитые события, заменяя их вымыслом. Как защитный механизм, отрицание состоит в отвлечении внимания от болезненных идей и чувств, но не делает их абсолютно недоступными для сознания. Так, многие люди боятся серьезных заболеваний. И скорее будут отрицать наличие даже самых первых явных симптомов, чем обратятся к врачу. А посему болезнь прогрессирует»[51].

 Хороший пример действия механизма отрицания приводит петербургский психотерапевт В. И. Гарбузов: один из великолепных онкологов, прекрасно диагностировавший рак на самых ранних этапах заболевания, категорически отказывался признать, что сам заболел раком, хотя перед ним был снимок опухоли на последней стадии.

 Можно ли сказать, что одни из защитных механизмов «лучше» или «хуже» других? Надо отметить, что для психологии бытия все защитные механизмы являются патогенными явлениями. Для психоаналитика же существует деление на «незрелые» и «зрелые» защитные механизмы.

Перед тем как перейти к так называемым «зрелым» механизмам, обратим внимание на феномены отождествления («идентификации») и безусловного альтруизма. С точки зрения психоаналитиков отождествление является защитным механизмом, близким к идеализации (на этом и строится психоаналитическая концепция эго как «фабрики страхов», опутанной защитными механизмами), в то время как с позиции психологии бытия отождествление есть нормальный, естественный, а отнюдь не защитный процесс жизни, при котором каждый находится в каждом, оставаясь собой.

С точки зрения психоанализа полностью, безусловно отдавать себя другому человеку значит защищаться от реальности, а с точки зрения веры в любовь именно безусловный альтруизм, любовь к ближнему как к самому себе являются нормальной жизнью, принципиально, изначально доступной человеку.

 Теперь вернемся к так называемым «зрелым механизмам защиты», т.е. к таким механизмам, применение которых с позиции психоанализа служит признаком «зрелой» работы эго.

Первым из них является болезненное забывание – « вытеснение », посредством которого человек не «знает» от тех или иных событиях или вещах, выдавливая их в область подсознания, но, при этом, встраивая (в этом отличие болезненного забывания от изоляции) в свою психику.

Один мой друг в подростковом возрасте был уверен, что заикается потому, что его покусала собака. На самом деле, его, когда ему было пять лет, избил отец, и после этого началось заикание. Но психика ребенка не могла выдержать столь сильной душевной боли, и соответствующий материал был вытеснен из сознания, а также замещен более «приемлемым» ложным воспоминанием (кстати, сказать, на поверку очень многие наши воспоминания, особенно детские, являются «ложными»).  

При вытеснении человек обладает более или менее адаптивным эго, способен выносить определенную боль, но не может использовать всю свою энергию.

 За вытеснением идет лукавое умствование, так называемая « рационализация ». Рационализирующий человек либо обосновывает тот или иной вариант обесценивания («зелен виноград»), либо доказывает важность несущественного («сладок лимон»).

Наконец, существует феномен, который, на самом деле, с точки зрения верующих в Бытие, и с позиции многих психоаналитиков не является защитным механизмом, а представляет собой здоровую психологическую защиту. Речь идет об очищении («возгонке») – « сублимации ».

Хорошей метафорой сублимации является притча о царе и его сыновьях. У одного царя родились три долгожданных сына. На крестины, как водится, пришла старая ведьма, которая прокляла их, злобно сообщив, что по достижению 18 лет один из царевичей будет всю жизнь травить людей ядами, второй – рубить людей топором, а третий – резать их ножом. Заклятие оказалось таким сильным, что даже лучшие из лучших чародеев не могли его снять. Зато неожиданно объявился странствующий психолог, который обещал решить проблему, но поставил условием назначение его в качестве главного воспитателя царских детей вплоть до их совершеннолетия. Царь, делать нечего, согласился.

И психолог начал свою медленную, неприметную работу против ведьминских чар. Результат же был таков: один из принцев всю жизнь травил людей ядами, второй – рубил людей топором, а третий – резал их ножом… потому что они стали фармацевтом, воином и хирургом соответственно.

Какие же закономерности существуют в области работы с «защитными механизмами»?

Прежде всего, отметим, что при взаимодействии с другим человеком (особенно, если Вы – психолог, а другой – клиент) работать с защитными механизмами следует очень осторожно. Стоящая за ними боль, и связанная с ними энергия столь велики, что разрушение самообманов может привести либо к сильнейшему сопротивлению, либо к распаду выполняющих функцию «костылей» адаптивных структур личности. В общем, не надо сразу резать «правду-матку», если только… самому себе.

Вообще разрушение собственных «защитных механизмов» – один из самых эффективных способов психологической помощи себе самому. Делать это трудно, но реально, причем такую работу можно проводить постоянно.

Скажем, стою я в автобусе, и думаю: «Ну и мерзкий же мужик напротив, на бабу с голыми ногами вылупился! Наверно, он…». И тут же «на автомате» начинаю возвращать проекции, содрогаясь от осознания неприятных фактов о самом себе, но проходя сквозь раздражение и обретая внутреннюю силу.

Самостоятельная проработка «защитных механизмов» собственной личности является особенно эффективной, если сочетается с самоанализом сновидений, ведением дневника (в том числе дневника сновидений), а также с активной душевной и духовной работой.

Самовыражение в поэзии, живописи, музыке представляет собой прямое использование здоровой психологической защиты и избавления от защитных механизмов. Необходимо время от времени отключаться от информационных потоков, от давления рекламы и прочих «прелестей» цивилизации. Особенно полезно уединение в храме природы. Общение с детьми, животными, цветами – это дар Божий. Общение с природой дает человеку ощущение правды чувств. Вообще в целях эмоционального здоровья следует стараться говорить правду. 

В целом, самый надежный путь разрушающего самообманы эмоционального развития – это искренняя, деятельная любовь к кому-то. Во взаимодействии с Другим, в самораскрытии человек становится все более зрелым душевно и все более защищенным от любых манипуляций.

Проработка защитных механизмов тесно связана с трудом покаяния и прощения. Непрощенные обиды – это и есть «душевные нарывы» и «изолированные эмоции». Непрощенные обиды – суть раковые опухоли психики, результат «раздувания эго» и не исцеленного тщеславия. Недаром Иоанн Златоуст говорил: «Да утихнет опухоль гнева». Коренящиеся в душе обиды и связанное с ними тщеславие (тщеславие и обиды взаимно поддерживают и усиливают друг друга (вновь вспомним теорию А. Адлера)) нередко являются прямыми причинами рака и других психосоматических заболеваний.

Поэтому, в конечном счете, полноценная церковная жизнь, включающая в себя таинства исповеди (с подготовкой к ней) и литургии, а самое главное, любовь к Богу и ближнему – это лучший способ проработки собственных защитных механизмов.

А как быть с проработкой защитных механизмов в процессе психотерапии? Вернемся к этому вопросу.

Главным оружием при такой работе являются доверие к психологу-психотерапевту и интерпретации со стороны последнего, с помощью которых он выводит суть самообманов в область сознания, вопреки сильному сопротивлению, которое связано с попыткой избежать встречи болезненным психическим материалом. Нужно за счет раппорта постепенно помогать клиенту делать свои самообманы «эго-дистонными», то есть воспринимаемыми сознанием как болезнь.

Следует подчеркнуть, что длительность «подхода» к интерпретации самообманов человека совсем не обязательно исчисляется годами или месяцами: эффективно «вскрыть» действие того или иного защитного механизма иногда имеет смысл сразу же после начала работы (все зависит от конкретного случая).

Скажем, я сам часто интерпретировал и интерпретирую своим клиентам, равно как и самому себе, используемые ими «защитные механизмы» после работы со сновидениями или при толковании сновидений. Проекции, расщепление, формирование реакции, вытеснение в таком контексте более или менее легко прорабатываются сознанием и отдаляются от ядра «я» и здорового «эго» ради Другого вовне и Другого внутри…

Важно осознавать и то, что при развитии доверительных отношений клиента с психологом и явлений так называемого переноса (а также контрпереноса), который сам, по сути, является защитным механизмом, происходит активная актуализация самообманов, включающая в себя проекции на психолога теневых сторон клиента и попытки втянуть психолога в привычные для клиента механизмы проективной идентификации.

Здесь самая главная задача психолога, представляющая собой 90% успеха глубинной психотерапии – выдержать агрессию[52] со стороны клиента, а) сохраняя контакт с его базовым «я»; б) показывая, что «я» психотерапевта не разрушено и в) помогая клиенту утилизировать появившуюся энергию, за счет разрушения защитных механизмов путем, в том числе, их интерпретации.

Категорически нельзя а) проявлять ответную агрессию, разрушающую слабое «я» подопечного и б) показывать слабость, уязвимость «я» психолога (за счет которого и выстраивается новое «я» клиента). 

Я помню, как в начале работы с девушкой, которой снился сон про крыс и жизненную силу, она, находясь в состоянии сильного транса, внезапно открыла глаза и закричала ужасным, почти нечеловеческим криком (который можно было расценить и как крик на меня с моим ассистентом). В этот момент она, до той поры боящаяся дышать подобно девушке из приведенного Т.Ю. Колошиной случая (хотя выраженность ее саморазрушения была далеко не столь явной), сумела глубоко вздохнуть и впрямую столкнулась с хаотически разморозившимися и разрушающими слабое «я» переживаниями. Честно говоря, я испугался, и она это увидела. Все могло закончиться катастрофой, при которой бессознательное клиента заражает бессознательное психолога и не даст его сознанию эффективно работать. В свое время Решетников М.М. (директор Восточно-Европейского института психоанализа) на лекции привел следующий пример из собственной практики. Будучи неопытным психологом-психоаналитиком, он работал с очень интеллигентной женщиной, потомственной петербурженкой. В ходе одного из сеансов она вдруг начала страшно ругаться матом на него самого (в Афганистане Решетников не слышал такого даже от раненых). И тут Решетников похолодел. Его собственное сознание оказалось затоплено исходящей из его же бессознательного тревогой, «подхваченной» из бессознательной пациентки, и транслируемой ее сознанием.

Если бы в тот момент Решетников оказался способен выдержать давление собственных комплексов (овладел бы контрпереносом), то он смог бы понять, кем в данный момент является для пациентки, какой образ наслаивается на него в рамках переноса, какие защитные механизмы актуализировались, и протянул бы ей руку как Другой, скрываемой от пациентки пугающими ее образами, сумел бы помочь преодолеть возникающее расщепление, вернуть себе энергию проекции, проективной идентификации и обесценивания. (Здесь мы не рассматриваем духовные аспекты психоанализа.) Однако молодой психолог оцепенел, и не смог сделать необходимой поддерживающей интерпретации (и переноса, и защитных механизмов), профессионально сопережить ситуацию с пациенткой. В результате дисгармония между ее бессознательным и сознанием только усилилась. Из носа женщины фонтаном полилась кровь. Пациентка выбежала из кабинета. И с этих пор каждый раз, когда она ложилась на кушетку, кровь начинала хлестать ручьем. Так закончился ее психоанализ (с моей точки зрения, к счастью).

В ситуации с леденящим душу криком девушки я испугался не так сильно, чтобы полностью потерять здоровый контроль над ситуацией и спустя мгновение сумел произнести поддерживающую интерпретацию, проясняющую возникшие процессы расщепления и проекции, протянуть растерянной подопечной руку (физически). Таким образом ее бессознательное «я» получило сигнал о том, что катастрофы не произошло, что прорвавшиеся наружу ужасные эмоции не разрушили значимого Другого и, значит, не уничтожили ее собственную ядерную сущность.

Примером интерпретации защитных механизмов проекции, расщепления и проективной идентификациив ситуации переноса может быть такая фраза в ответ, на, скажем, упреки психолога в некомпетентности и отсутствии результатов работы: «Я вижу, что Вы чувствуете боль и разочарование, как в том случае, когда Вы ждали помощи и внимания от Ваших родителей, и понимаю, как Вам трудно ждать» (человеку с уязвимым «я» вообще тяжело бывает ждать что-либо или кого-либо).

Итак, прорабатывая защитные механизмы и вместе выдерживая зияющую пустоту, на время возникающую на их месте, а также сопутствующие ей деструктивные хаотические эмоции, психолог и клиент шаг за шагом идет в сторону внутреннего и внешнего единства личности последнего (да и первого тоже).

 

 

Глава 6

НЕКОТОРЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ

12345678910Следующая ⇒

Поделиться: