Примирение враждующих братьев

События 1923 г. не могли пройти бесследно ни для НСДАП, ни для рейхсвера. Нанеся удар по крайне правым, рейхсвер нанес удар и по самому себе. Прежде всего он серьезно ослабил своего важ­нейшего союзника, который, правда, не всегда был достаточно послушным, но мог в нужный момент быть использован в качестве резерва при проведении «решительных» действий. Политическая стабилизация, наступившая в Германии после ноября 1923 г., основными предпосылками которой были введение твердой валюты и оздоровление хозяйства, а также урегулирование отношений с Францией, нашедшее свое выражение, в частности, в подписании Локарнских соглашений, уменьшили заинтересованность правя­щих классов Германии в использовании рейхсвера в качестве инструмента внутренней политики. Политический процесс про­тив организаторов мюнхенского путча ²⁷ привел к опубликованию ряда материалов, вскрывших двусмысленную роль, которую играло во всех этих событиях руководство рейхсвера. В этой обста­новке командованию не удалось принести в жертву одного лишь Лоссова. Серьезно замаранным оказался и Сект. В 1926 г. ему пришлось без большого шума уйти в отставку. Отправившись в Китай в качестве военного советника Чан Кайши, он на время исчез с немецкой политической арены.

Разумеется, уход Секта не означал конца проводимой им политики. На командных постах в рейхсвере остались его люди.

²⁶ Der Hitler-Putsch. Bayerische Dokumente zum 8., 9. November 1923 / Hrsg.
von Deuerlein E. Stuttgart, 1962; Hitler-Putsch im Spiegel der Presse. Berichte
bayerischer, norddeutscher und auslandischer Zeitungen iiber die Vorgange ini No­
vember 1923 in Originalreproduktionen. Munchen, 1974.

²⁷ О нем см. подробнее: Lonlo L. Der Hitler —Luddendorff-Prozess 1925. Berlin, 1925.

107

Все большую роль в качестве главного выразителя политических амбиций рейхсвера стал играть ближайший сотрудник Секта фон Шлейхер. Командование рейхсвера по-прежнему ставило своей основной задачей отмену военных положений Версальского дого­вора, осуществление легального или нелегального перевоору­жения Германии, возрождение ее в качестве первоклассной воен­ной силы и в конечном итоге возвращение к прежней политике экспансии и захватов. Однако методы борьбы за эти цели пришлось применять другие.

Провал попыток Секта создать Директорию как переходный этап к монархии и последовавшая за этим стабилизация пока зали, сколь нереально строить политику только на этих планах. Поэтому, не отказываясь от монархистских симпатий, рейхсве-ровские генералы решили на время примириться с республикой. Это не означало, однако, капитуляции рейхсвера перед «демо­кратией» и («законом». Речь шла лишь о том, чтобы найти более эффективные средства для достижения прежней цели. Отныне перевооружение Германии и восстановление прежних военных и политических позиций должно было, по мнению руководства рейхсвера, осуществляться руками парламентских правительств. Задача же военных состояла в том, чтобы толкать правительства на этот путь, добиваться от них все более энергичных и реши­тельных действий.

В НСДАП провал путча 1923 г. вызвал острый кризис. Явные просчеты руководства, его несостоятельность вызвали разложе­ние партии. Ке ряды покидали не только отдельные лица, но и целые организации. Начался разброд и в верхушке: каждый из лидеров пытался свалить вину на другого. Отсутствие фюрера, находившегося в тюрьме, привело к тому, что вскоре НСДАП распалась на несколько враждующих группировок.

Существовали, однако, и более важные, объективные причины кризиса, поразившего национал-социалистскую партию. Времен­ная экономическая и политическая стабилизация примирила значительную часть традиционно правых избирателей с прежде столь ненавистной им «системой». Этот процесс примирения нашел выражение в определенном «сдвиге влево» этой группы населения. Кое-кто из тех, кто голосовал за Немецкую националь­ную народную партию, стал отдавать свои голоса за партии «вей­марской коалиции». Те, кто шли за национал-социалистами, стали голосовать за НННП. В результате передравшиеся нацист­ские руководители оказались в положении генералов без армии. Все это. естественно, наложило глубокий отпечаток на харак­тер отношений НСДАП и рейхсвера. Руководители НСДАП не могли простить рейхсверовским генералам «измены» 1923 г., которая, по мнению национал-социалистов, лишила их плодов победы, в возможности которой они не сомневались. Обманутые в своих надеждах на скорое развертывание массовой армии, в которой им будет уготовано теплое местечко, милитаристы, оказавшиеся за пределами 100-тысячного рейхсвера, упражняли

108

свое остроумие в выпадах по адресу «парламентских генералов», процветающих на «нечистые» деньги «еврейской республики».

В свою очередь, рейхсверовские генералы не скрывали своего пренебрежительного отношения к бывшим коллегам и союз­никам. Они негласно обвиняли фюрера национал-социалистов в том, что своими поспешными действиями он сорвал хорошо продуманный и подготовленный план создания правой директо­рии. Они издевались над жалким поведением руководства НСДАП во время мюнхенского путча. Сделав ставку на достижение своих целей в результате сотрудничества с республиканским прави­тельством, они проявляли все меньше интереса к национал-социа­листам как возможной политической базе и опоре. И это пренебре­жение было тем большим, чем слабее были политические позиции национал-социалистов.

При всем этом и рейхсвер и НСДАП оставались глубоко родст­венными друг другу по духу. Неудивительно, что в этих условиях отношения между рейхсвером и национал-социалистами носили противоречивый характер. Они одновременно и любили и нена­видели друг друга.

Весьма показательны в этом отношении мемуары Рема. Уво­ленный после провала путча 1923 г. из рейхсвера, Рем, естест­венно, изливал крайнее негодование по поводу поведения некото­рых генералов и офицеров. Не жалел он и язвительных слов, чтобы заклеймить дух «торгашества», поразивший рейхсвер. И в то же время именно в рейхсвере Рем видел единственный инструмент достижения национал-социалистских целей. «Рейхсвер, — писал он, — должен и будет видеть свою задачу в том, чтобы нести охрану на границах и гордо, в скромном величии истинного героизма хранить честь славного немецкого войска до того дня, когда будет брошен клич всем немецким борцам — развернуть вновь-знамена и начать марш к Рейну. Постоянная мысль об этом вновь объеди­нит рейхсвер и националистов: только таким образом может быть открыт путь к новому Таурогену и Лейпцигу» ⁸.

В подобном же духе была выдержана и получившая широкую известность речь Гитлера «Мы и рейхсвер», произнесенная им 15 марта 1929 г. В этой речи нацистский фюрер всячески пре­возносил высокие качества рейхсвера. Он призывал армию встать во главе «национального движения» и обещал ей при этом пол­ную поддержку. При этом, однако, он всячески ругал командование рейхсвера за иактировапие с «марксизмом» и сотрудничество с левыми силами, за «превращение генералов в политических комиссаров правительства».

Это двойственное отношение к рейхсверу находило свое выра­жение и в практических действиях. Так, в декабре 1928 i. Гитлер отдал приказ, запрещавший членам партии принимать участие в любых мероприятиях рейхсвера. В мае 1929 г. нацистский дену-

²⁸ Rohm E. Op. cit. S. 269-270.

²⁹ Vogelsang Т. Reichswehr, Staat und NSDAP. Stuttgart, 1962. S. 60.

109

тат Кубе ³⁽⁾ хвастался в прусском ландтаге, что его партия дала «достойный отпор» военному министру Тренеру, который пред­принял «жалкие попытки» добиться сближения НСДАП с рейх­свером. С другой стороны, печать национал-социалистов всячески рекламировала военные издания рейхсвера, а также проводимую им кампанию по вербовке добровольцев. В выходившем с 1926 года военном приложении к газете «Фелькишер беобахтер» «Дер дойче фронтзольдат» постоянно печатались рейхсверовские вербовочные материалы. В этом же официальном нацистском органе была помещена весьма дружественная рейхсверу статья в связи с 60-летием со дня рождения Секта ³¹.

Генералы рейхсвера платили нацистам примерно той же моне­той. Когда Гитлер выступил со своей речью, содержавшей нападки на генералов, военное министерство распорядилось запретить распространение в военных частях специального номера «Фель­кишер беобахтер», в котором был напечатан текст речи. Одно­временно был отдан приказ об увольнении всех национал-социа­листов, работавших в вооруженных силах по вольному найму

В то же время и военное министерство, и командование рейх­свера постоянно подчеркивали, что они высоко ценят ревност­ное отношение национал-социалистов к «военной идее» и вся­чески пытались привлечь их к сотрудничеству в деле организации военной подготовки молодежи, создания так называемых добро­вольческих пограничных отрядов и т. д. Еще в 1929 г. были заре­гистрированы многочисленные случаи финансирования рейх­свером военных учений, организуемых штурмовыми отрядами, а также передачи им крупных партий оружия ³³. Даже при самых острых стычках с вождями национал-социализма затаенной и постоянной мечтой рейхсвера было «создание такого положения, когда его собственные стремления нашли бы поддержку со стороны положительно относящегося к государству и готового сотрудни­чать правого крыла» ³⁴.

Таким образом, даже при раздоре рейхсвер и НСДАП тща­тельно сохраняли мосты на случай сближения. И эти мосты были сразу же использованы, как только в политической обстановке произошли серьезные перемены.

В 1930 г. отношения между национал-социалистами и коман­дованием рейхсвера начали быстро улучшаться. Это было вызвано следующими обстоятельствами.

Во-первых, экономический кризис 1929—1933 гг., как уже говорилось, существенно ослабил эффективность системы поли­тического управления страной. Буржуазно-парламентский меха-

³⁰ Будущий палач Белоруссии, казненный белорусскими партизанами.

³¹ Vogelsang T. Op. cit. S. 60.

³² Военнослужащим рейхсвера и так было запрещено состоять в какой-либо
политической партии.

³³ DZA Potsdam. Reichsministerium des Innern. N 25688/15. Bl. 208 ff.

³⁴ Vogelsang T. Op. cit. S. 68.

низм стал давать осечку за осечкой, что сразу же возродило в рейхсвере старые антиреспубликанские настроения ³⁵.

Во-вторых, в поисках выхода из кризиса правящие круги страны совершили заметный сдвиг вправо. Это, в свою очередь, оживило надежды рейхсвера на возможность возвращения к преж­ним, кайзеровским порядкам.

В-третьих, экономические трудности привели к росту оппози­ции в стране не только слева, но и справа. Это заметно укрепило положение НСДАП. Выборы, состоявшиеся в сентябре 1930 г., убедительно подтвердили это: национал-социалисты неожиданно даже для самих себя получили 6, 4 млн голосов (18, 3 % всех приз­нанных действительными бюллетеней). В результате они стали одной из наиболее влиятельных политических партий Германии.

В этой обстановке многое из того, что прежде разделяло НСДАП и рейхсвер, отошло на второй план. Для командования воору­женных сил национал-социалисты перестали быть группой крик­ливых неудачников, с которыми не стоило всерьез считаться. Для национал-социалистов, перед которыми впервые после 1923 г. замаячили перспективы успеха, рейхсвер был решающим союз­ником в борьбе за достижение цели. О том, чтобы добиться ее помимо рейхсвера или вопреки ему, не могло быть и речи. Слиш­ком свежи были в памяти вождей национал-социалистов памят­ные события у Фельдхерренхалле.

Поворотным пунктом в отношениях между рейхсвером и НСДАП стал так называемый ульмский инцидент. В 1930 г. в ка­зармах ульмского уланского полка военной полицией были арес­тованы три молодых офицера: Шерингер, Вендт и Людин. Все они обвинялись в том, что вопреки закону, запрещающему воен­нослужащим заниматься политической деятельностью, вели среди своих товарищей национал-социалистскую пропаганду ³⁶.

Если бы арест состоялся после выборов 1930 г., военное на­чальство, разумеется, замяло бы дело. Но произошло это несколько раньше. Возросшее влияние НСДАП еще не было так заметно. Кроме того, командование рейхсвера вовсе не хотело, чтобы в его частях пользовался влиянием кто-либо, кроме военного начальства. Как бы то ни было военный министр Тренер распорядился пере­дать дело офицеров в суд.

В сентябре-октябре 1930 г. в Лейпциге состоялся открытый процесс над ними. Нацисты использовали его для политической рекламы. Молодые офицеры, которые, кстати, вовсе не были столь уж убежденными национал-социалистами ³⁷, всячески пре-

³⁵ См.: Wheeler-Bennet J. W. Die Nemesis der Machl. Die deutschen Armee in der
Politik, 1918-1945. Diisseldorf, 1954. S. 219 ff. Bracher K. D. Die deutsche Armee
zwischen Republik und Dictatur (1918—1945) // Schicksalsfragen der Gegenwarf.
Handbuch politisch-historischer Bildung. Tubingen, 1958. Bd. 3. S. 112.

³⁶ Scheringer Ft. Das grosse Los unter Soldaten, Bauern und Rebellen В 1961
S. 240 ff.

Один из них, Шерингер, находясь в тюрьме, познакомился с коммунистами и под их влиянием быстро разобрался в сущности нацистской идеологии. Тут же в тюрьме он открыто порвал с НСДАП и вступил в коммунистическую партию.

111

110

возносились как мученики за «национальную идею». Ход процесса оказался в центре внимания всей правой печати. В качестве сви­детеля защиты на процесс явился «сам» Гитлер.

Вскоре, однако, выяснилось, что судьба трех лейтенантов, которые находились на скамье подсудимых, никого всерьез не интересует. Выявились гораздо более важные вещи, касающиеся отношений между НСДАП и рейхсвером, а также между НСДАП и веймарским государством. Прежде всего в ходе процесса стало ясно, что влияние НСДАП в рейхсвере гораздо сильнее, чем это предполагало рейхсверовское начальство. Молодое офицерство не было в курсе наслоений и тактических разногласий, обусловивших охлаждение отношений между рейхсвером и НСДАП после 1923 г. Оно видело главное — единство взглядов и целей национал-социа­листского движения и рейхсвера. Национал-социализм был для него политическим выражением рейхсверовского духа. И оно шло навстречу национал-социализму, даже если на это еще не было прямой санкции сверху.

Но дело было не только в молодых офицерах. Симпатии к на­цизму глубоко укоренились и среди значительной части команд­ных кадров. На ульмском процессе это ярче всего проявилось в выступлении непосредственного начальника обвиняемых офи­церов, командира ульмского полка полковника Людвига Века ³⁸. Бек вступился за своих офицеров, утверждая, что не видит ничего предосудительного в том, что они придерживаются национал-социалистских взглядов. Выступление Бека вызвало одобритель­ные отклики среди значительной части офицерского состава.

Открытое проявление пронацистских настроений среди офице­ров показало командованию рейхсвера, что идея сближения с НСДАП. необходимость которого уже обсуждалась руководст­вом, требует быстрого осуществления. Это форсировало развитие событий. Однако не меньшее значение имело еще одно обстоя­тельство, тесно связанное с событиями в Ульме.

Обвинение на процессе, представленное, в частности, статс-секретарем министерства внутренних дел Цвейгертом, основы­вало свою позицию на том, что НСДАП — антиконституционная партия, ибо стремится добиться власти путем насильственного переворота. Возражая Цвейгерту, Гитлер, выступив в качестве свидетеля защиты, отверг это обвинение, заявив, что руководимая им НСДАП намерена прийти к власти при помощи легальных

методов.

Это заявление было явно рассчитано на то, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. И оно действительно привлекло его. С момента возникновения национал-социалистской партии тре­бование насильственной ликвидации Веймарской республики как незаконного порождения «ноябрьского предательства» (как именовали революцию 1918 г. фашисты) считалось «альфой и

Впоследствии, после разгрома гитлеровского режима, он играл заметную роль в коммунистическом движении в ФРГ. См.: Scheringer R. Op. ci(. Вудуший начальник генерального штаба нермахта.

омегой» ее политики. Отрицание этого требования считалось изменой идеям партии. И вдруг сам всемогущий хозяин НСДАП во всеуслышание отказался от пего.

Особенно большое впечатление это заявление Гитлера про­извело на руководство рейхсвера. Дело было, разумеется, не в том. что там всерьез приняли превращение нацистского Савла в Павла, как ныне утверждают защитники рейхсвера³⁹. Как известно, само командование рейхсвера не было поборником законности и парламентаризма и, когда считало нужным, безо всяких цере­моний попирало и то и другое. Дело было в том, что сделанное на ульмском процессе заявление Гитлера имело более глубокий смысл, понятный только посвященным. В сложившихся условиях главным хранителем легальности в Веймарской республике счи­тался рейхсвер. Нарушение легальности и использование насильст­венных методов завоевания власти было равнозначно объявлению войны рейхсверу. И напротив, заявление о признании мирных путей прихода к власти звучало в той обстановке как предложение дружбы рейхсверу, как обещание добиваться власти — не против него, а вместе с ним. Но это было как раз то, чего так желали и к чему так стремились заправилы рейхсвера.

«С того времени как прекрасный Адольф встал на позиции легальности, он не вызывает у нас пока головной боли», — писал примерно в это время своему другу генерал-майору в отставке Глейху военный министр Тренер ⁴⁰.

На большое значение для рейхсвера заявления Гитлера в Лейп­циге обращал внимание своих подчиненных и главнокомандую­щий рейхсвером генерал фон Хаммерштейн-Экворд. Говоря о причинах, побудивших Гитлера «придерживаться легальной почвы», он утверждал в своей речи перед офицерами в Касселе, что решение фюрера НСДАП «не только видимость». «Он хочет этого действительно» ^4|.

Как следует из переписки генерала фон Шлейхера, занимав­шего тогда пост начальника «военного отдела» военного минис­терства ⁴², с кронпринцем Вильгельмом, уже летом 1931 г. фон Шлейхер и его окружение твердо взяли курс на то, чтобы в необ­ходимый момент осуществить сближение с НСДАП. В тех усло­виях предполагалось, что такое сближение будет происходить под эгидой бывшего тогда канцлером Брюнинга ⁴³.

10 сентября 1931 г. по инициативе Гитлера на квартире майора в отставке фон Эберхардта состоялась первая встреча между фюрером НСДАП и фон Хаммерштейн-Эквордом. Эта встреча ознаменовала окончательный разрыв с периодом «недоразумений

ⁱ⁹ Vogelsang T. Op. tit. S. 92 If.

⁴⁰ Ibid. S. 12(1 (примеч.).

⁴¹ Ibid.

⁴² Этот отдел занимался вопросами общего военного и политического планиро­
вания и считался самым важным отделом министерства.

⁴³ Vogelsang T. Op. cil. S. 124.

113

и размолвок» между обеими реакционными силами. Стороны имели все основания быть довольными друг другом. Расставаясь с Гит­лером, фон Хаммерштейн-Экворд заявил: «Если не считать вопроса о темпах, то Гитлер стремится к тому же, что и рейхсвер» ⁴⁴. Это высказывание, конечно, нельзя понимать слишком бук­вально. Кроме темпов, имелся по крайней мере еще один важный вопрос, который разделял нацистов и генералов рейхсвера. Всту­пая в союз, они вновь должны были определить, кто из них будет всадником, а кто лошадью. А сделать это было не так-то просто. В свое время на этом распалась первая коалиция НСДАП и рейх­свера. И в новых условиях ни один из партнеров не хотел уступать первого места другому.

Со своей стороны генералы рейхсвера рисовали себе примерно такую картину: НСДАП войдет в правую коалицию и образует массовую базу для президентского кабинета, состоящего из став­ленников президента Гинденбурга, преимущественно монархис­тов. Опираясь на поддержку рейхсвера, кабинет ликвидирует социальные завоевания ноябрьской революции. НСДАП в это время обеспечит внутренний порядок, терроризируя рабочий класс. Одновременно правительство объявит о разрыве с Версаль­ским договором и начнет открыто перевооружаться. Рейхсвер развернется в массовую армию, используя в качестве пополнения военизированные организации национал-социалистской партии ⁴⁵. В сущности, это была бы специфическая форма установления фашистского режима. Но если бы события развивались так, как это планировал рейхсвер, нацистская партия не могла бы играть сколько-нибудь самостоятельной роли. Она превратилась бы в служанку рейхсвера и президентской клики и, быстро растеряв своих приверженцев, перестала бы быть политической силой. Все это не устраивало Гитлера и его сторонников. Упоенные своим успехом на выборах в рейхстаг, они сами претендовали на первое место. Спор по этому вопросу длился еще почти полтора года и отложил заметный отпечаток на дальнейшие отношения между Гитлером и генералами.

Однако при всех этих спорах, и в этом фон Хаммерштейн-Экворд был совершенно прав, и Гитлер, и рейхсвер стремились к одной и той же цели. В этом мог еще раз убедиться и сам фон Шлейхер, установивший примерно в это же время непосредст­венный контакт с Ремом, действовавшим по поручению Гитлера. Связи между фон Шлейхером и Ремом осуществлялись в раз­личных формах. Время от времени Рем наносил генералу визиты. Кроме того, между ними велась оживленная переписка. Как при личных встречах, так и в письмах обсуждался широкий круг вопросов. Среди них — отношение различных представителей

рейхсвера к национал-социалистам, освещение интересующих обе стороны вопросов в печати и т. д.

О том, насколько тесными стали отношения между рейхсвером и НСДАП, свидетельствует хотя бы такая деталь. 10 октября 1931 г. Гинденбург принял Гитлера и Геринга как представителей национал-социалистской партии, чтобы обсудить с ними вопрос о составе очередного правительства. Но прежде чем явиться к Гин-денбургу, Гитлер нанес визит фон Шлейхеру. По некоторым дан­ным, уже во время этой встречи с Гитлером фон Шлейхер в прин­ципе согласился с необходимостью широкого представительства НСДАП в правительстве. Со своей стороны Гитлер заверил гене­рала, что штурмовые отряды не будут составлять конкуренции рейхсверу и что в случае прихода нацистов к власти функции рейхсвера останутся прежними ⁴⁶.

После беседы между Шлейхером и Гитлером улучшение отно­шений между рейхсвером и национал-социалистами нашло свое выражение в прекращении публичной полемики. Национал-социалистская печать перестала поносить Тренера. Нападки на военное министерство сменились вежливыми советами по поводу того, как «улучшить его деятельность». Соответствующую сдержанность стал проявлять и Тренер. Как раз в это время штур­мовые отряды особенно усилили свои бесчинства. Резко возросло число политических убийств. Нацисты громили помещения рабо­чих клубов, избивали профсоюзных активистов, нападали на рабочие демонстрации и митинги ⁴⁷. Тем не менее в своем ин­тервью о политическом насилии, данном как раз в это время, Тре­нер всячески избегал даже намека на нацистов. Все его атаки были направлены против коммунистов, ставших жертвами нацистского террора ⁴®.

22 октября Гитлер вновь посетил Шлейхера. На этот раз между ними была достигнута договоренность о том, что НСДАП не будет посягать на особую «надпартийную позицию» рейх­свера и что военная политика, устраивающая рейхсвер, не будет изменена и в случае прихода НСДАП к власти. Гитлер вновь заверил руководство рейхсвера в том, что НСДАП намерена прийти к власти «легально», т. е. с согласия рейхсвера.

Примерно в это же время один из ближайших друзей фон Шлейхера, генерал-лейтенант в отставке граф Фридрих фон Шуленбург, вступил в НСДАП и вскоре прочно занял там место среди высших руководителей СА. По некоторым данным, это произошло по прямому указанию военного ведомства, которое, с одной стороны, хотело, чтобы фон Шуленбург, став военным советником Рема, воздействовал бы на него в духе рейхсвера, а с другой — стремилось закрепить тесные узы, связывающие НСДАП и рейхсвер.

 

⁴⁵ Messerschmidt M. Die Wehrmacht im NS-Staat. Zeit der Indokrination. Hamburg. 1969. S. 2-3.

114

⁴⁶ Саго К., Oehme W. Schleichers Aufstieg. Em Beitrag zur Geschichte der Gegen-
revolution. В., 1933. S. 218 ff.

⁴⁷ См., например: Die Rote Fahne, 1931. 18. Marz.

⁴⁸ Vogelsang T. Op. cit. S. 136-137.

8*                                                                                                          115

Эти узы демонстрировались при каждом удобном случае. Когда правые силы Германии объединились в так называемый Гарцбургский фронт, рейхсвер отнесся к этому весьма благо­желательно. На конференцию правых в Бад-Гарцбурге, проис­ходившую в октябре 1931 г., явилось, кроме представителей НСДАП, НННП и «Стального шлема», входивших в коалицию, множество генералов рейхсвера, уже не находившихся на актив­ной службе⁴⁹, однако пользующихся влиянием в военном ве­домстве. Среди них был и «сам» Сект.

Выражением политики сближения с НСДАП явился приказ военного министра Тренера от 29 января 1932 г., в соответствии с которым, вопреки существовавшему законодательству и тра­дициям, активным членам НСДАП практически разрешалось вступление в рейхсвер. Этот приказ рассматривался в рейхсве-ровских кругах как подготовка к предстоящему расширению вооруженных сил, которого, как считали в военном ведомстве, канцлеру Брюнингу вскоре удастся добиться от держав-победн-тельниц. В этой связи предполагалось использовать в качестве пополнения «ценные кадры», сконцентрированные в штурмовых отрядах и в других военизированных организациях национал-

„                                                     СП

социалистскои партии.

Даже консервативный и симпатизирующий рейхсверу Фо-гельзанг, исследуя эту сторону деятельности военного командо­вания, вынужден писать о «политике умиротворения, которую руководство рейхсвера проводило но отношению к усилившемуся и рвущемуся к власти в государстве младшему партнеру нацио­нальной оппозиции» ^5|. НСДАП пытались сделать «пригодной для пребывания у власти», — отмечает он в другом месте³².

В результате этой политики позиции национал-социалистов в коалиции настолько усилились, что руководство рейхсвера, сознательно пошедшее на союз, начало терять свободу действий. Первым признаком этого явилось падение Тренера.

На протяжении многих лет генерал Тренер наряду с Сектом считался бесспорным лидером той части германской военщины, которая сразу же после ноябрьской революции взяла курс на то. чтобы реставрировать старые порядки руками так называемых республиканских партий. Тренер, как уже упоминалось, оыл ближайшим союзником Эберта в борьбе против революционного авангарда германского рабочего класса во время январско-мартов-ских боев 1919 г. После событий 1923 г. и краха планов создания Директории он стал главным проводником тактики нового ком­промисса в «веймарской коалиции». Влияние Шлейхера в значи­тельной степени определялось неограниченным доверием, которое питал к нему Тренер, считавший его споим «приемным сыном».

⁴⁹ Генералы, находившиеся на активной службе, не имели права посещать ноли

тичеекке митинги и собрания. ⁶⁰ Rote Fahne. 1932. 26. Febr.

⁵¹  Vogelsang T. Op. cit. S. 156.

⁵² Ibid. S. 142.

116

Тренер нес полную ответственность за политику примирения «враждующих братьев» — НСДАП и рейхсвера. Он санкциони­ровал переговоры, которые вели с нацистскими лидерами фон Шлейхер и фон Хаммерштейн-Экворд. Сам он также неоднократно делал и неофициальные и публичные авансы в адрес нацистов ⁵³.

В то же время Тренер ревностно заботился о том, чтобы в союзе рейхсвер—нацисты последнее слово оставалось за рейхсвером. С этой целью он внимательно следил, чтобы обещание сохранять «легальность», т. е. не прибегать к путчу против существующего государственного аппарата, в том числе рейхсвера, данное нацист­ским руководством, тщательно соблюдалось.

Тем временем в Германии, в частности в Пруссии, произошли события, в который раз показавшие, что слово, данное нацист­ским фюрером, ничего не стоит. Весной 1932 г. заговорщическая деятельность НСДАН приобрела такие масштабы, что прусский министр внутренних дел Зеверинг решил принять меры. 17 марта по его распоряжению во многих городах Пруссии были произ­ведены обыски в нацистских организациях. 3, 5 и 8 апреля в социал-демократической и левобуржуазной печати начали публи-■ коваться найденные во время обысков материалы. Из них было видно, что НСДАП не только не отказалась от насильственных методов захвата власти, но и весьма активно готовилась к орга­низации путча. В нацистских организациях были разработаны планы захвата правительственных учреждений. Были составлены списки лиц, подлежащих немедленному аресту, причем в них фигурировали не только коммунисты и социал-демократы. Глав­ная роль в осуществлении захвата власти и проведении арестов, как следовало из документов, отводилась штурмовым отрядам.

Известия о нацистском заговоре вызвали взрыв возмущения в стране. Решительных действий но пресечению заговора потребо­вали не только организованный рабочий класс, но и некоторые буржуазные политики. Серьезное беспокойство проявили като­лические организации — партия Центра и баварская народная партия, у которых с НСДАП были свои счеты.

5 апреля 1932 г. была созвана конференция министров внут­ренних дел немецких земель, на которой был поставлен вопрос о мерах но предотвращению путча. По иронии судьбы возглавлял эту конференцию Тренер, совмещавший в то время пост военного министра с постом министра внутренних дел. Министры земель один за другим потребовали от имперского правительства реаль­ных действий. Тренер долго колебался. Принять решительные меры означало для него нанести удар но своему союзнику — нацис­там. В то же время он считал, что Гитлер и его компания заслужи­вают серьезного щелчка за попытку нарушить свое слово и стать над своим союзником — рейхсвером. В конечном итоге последнее соображение взяло верх.

См.: Groencr-Gcijcr D. General Givencr. Soldai und Staatsinaini. Frankfurl a. M.. 1955.

117

8 апреля 1932 г. Тренер разработал проект указа президента о роспуске штурмовых отрядов. 10 апреля этот проект был пред- • ставлен на утверждение совета министров и одобрен канцлером Брюнингом. Осталось получить подпись президента. И тут про­изошло нечто, казавшееся невероятным. Рейхсвер поднялся против своего руководителя. Это выразилось прежде всего в «стратеги­ческом» повороте, который немедленно совершил любимец и про­теже Тренера фон Шлейхер.

Еще 8 апреля фон Шлейхер поддержал проект Тренера и даже участвовал в его окончательной доработке. Однако уже 9 апреля он высказался против проекта. Явившись к Тренеру, он предложил вместо декрета о роспуске выдвинуть СА ультиматум: реоргани­зовать свои ряды таким образом, чтобы перестать быть угрозой государству. Это, по мнению фон Шлейхера, принесло бы рейх­сверу двойную выгоду. С одной стороны, ему бы удалось, взяв на себя руководство реорганизацией, преобразовать СА в вспо­могательную организацию рейхсвера. С другой — это избавляло рейхсвер от «нежелательной» ссоры с национал-социалистами. Тренер отверг предложение Шлейхера, ибо оно, по его мнению, привело бы лишь к тому, что указ не был бы принят и все дело свелось бы к разговорам. Тогда фон Шлейхер впервые за все время сотрудничества с Тренером выступил против него на заседании совета министров.

После того как Брюнинг поддержал Тренера, «приемный сын» последнего усилил свои интриги. На этот раз он решил дейст­вовать через президента. Обработка Гинденбурга велась через начальника президентской канцелярии статс-секретаря Майснера и сына президента Оскара фон Гинденбурга. К моменту аудиенции, предоставленной Брюнингу и Тренеру, явившимся за президент­ской подписью, Гинденбург был уже настроен против указа. Брю­нинг и Тренер с трудом выжали из него согласие подписать указ. Однако отношения между ними и президентом оказались серьезно подпорченными.

Но на этом бунт фон Шлейхера против своего патрона не закон­чился. Вопреки мнению министра шлейхеровский «военный отдел» разослал по частям обзор положения, в котором сообщал, что он «категорически дистанцируется от указа о запрете». После того как стало известно об утверждении указа, в министерство начали звонить один за другим начальники штабов округов, выра­жавшие в связи с этим свое «глубокое беспокойство».

По свидетельству самого Тренера, новую атаку на него воз­главили, кроме фон Шлейхера, генерал фон Хаммерштейн-Экворд. бывший командир 3-й дивизии генерал фон Штюльпнагель, руко­водитель союза «Кифхойзер» генерал фон Хорн и командир 2-п дивизии фон Бок. От имени этих и других генералов фон Шлейхер заявил Тренеру, что рейхсвер не воспримет равнодушно запрет

⁵⁴ Vogelsang T. Op. cit. S. 175. 118

штурмовых отрядов и что единственным результатом указа будет ослабление позиций самого Тренера. Это была уже недвусмыс­ленная угроза в адрес военного министра ⁵⁵. Но угрозами дело не ограничилось. В нарушение существовавших порядков фон Шлейхер и фон Хаммерштейн-Экворд составили из секретных материалов военного министерства досье об «антигосударствен­ных» действиях «рейхсбаннера» ^5б и подсунули его, в обход ми­нистра, Гинденбургу. Это досье должно было продемонстрировать президенту «необъективность» Тренера: недозволенными дейст-виями-де занимаются все полувоенные организации, в том числе и социал-демократы, а Тренер, мол, обрушивает удар только против «националистов». Разъяренный Гинденбург, ненавидевший со­циал-демократов как «красных», ознакомившись с досье, написал резкое письмо Тренеру, требуя от него «равного отношения ко всем союзам» ⁵⁷.

Тренер был уже не рад, что связался с указом. Но отступление ни для него, ни для Брюнинга уже было невозможным. Они заста­вили президента скрепить указ своей подписью и должны были либо отстаивать свои действия, либо уйти в отставку.

Тем временем на Тренера начали концентрированную атаку и национал-социалисты, и немецкие националисты, и все осталь­ные правые. Эта кампания еще больше ослабила его позиции. Однако решающий удар по нему нанес опять же фон Шлейхер и стоявшие за ним генералы.

11 мая 1932 г. фон Шлейхер заявил, что он и многие генералы уйдут в отставку, «если Тренер не удалится». После длительных переговоров было принято компромиссное решение, что Тренер уйдет в отставку с поста военного министра, но оставит за собой министерство внутренних дел. Однако уже тогда было очевидно, что это лишь небольшая оттяжка окончательного решения. Судьба Тренера, а вместе с ним и всего кабинета Брюнинга была решена.

Бюро имперского президента в своем обзоре излагало ход собы­тий следующим образом: во время приема у Гинденбурга фон Шлейхер и фон Хаммерштейн-Экворд официально заверили пре­зидента, что офицерский корпус и солдаты потеряли доверие к Тренеру. После этого Гинденбург принял решение о необходи­мости для Тренера подать в отставку ⁵⁸.

На протяжении всего этого времени фон Шлейхер и его окру­жение поддерживали постоянную связь с нацистами. Через Рема, который прибыл 14 апреля в Берлин и имел краткую встречу с фон Шлейхером, последний дал знать нацистскому руководству о своем недовольстве указом о запрете СА. 28 апреля Шлейхер принял

⁵⁵ См.: Phelps R. H. Aus den Grdner-Dokumenten // Deutsche Rundschau, 1951.
S. 23.

⁵⁶ Полувоенная организация, стоявшая на позициях защиты Веймарской респуб­
лики и находившаяся под большим влиянием социал-демократии.

⁵⁷ Vogelsang Т. Op. cit. S. 178.

⁵⁸ Ibid. S. 462.

119

Гитлера. Неседа между ними, как отмечал в своих записках Геб­бельс, прошла успешно. Обсуждался вопрос об условиях привле­чения НСДА11 к власти⁵⁹.

7 мая состоялась еще одна беседа. Она была организована с ведома канцелярии президента и должна была послужить свое­образной подготовкой к встрече Гитлера с Гинденбургом. Фон Шлсйхер интересовался, при каких условиях НСДАП проявит терпимое отношение к новому президентскому кабинету. Гитлер поставил такое отношение в зависимость от роспуска рейхстага, предоставления НСДАП полной свободы на выборах и отмены указа о роспуске штурмовых отрядов.

Но и помимо этих встреч, как свидетельствует Геббельс, послан­ники фон Шлейхера постоянно держали нацистское руководство в курсе всех деталей развития кризиса, приведшего к падению второго кабинета Брюнинга⁶⁰. В свою очередь нацисты всячески демонстрировали свое уважение к фон Шлейхеру. В то время как Тренер подвергался всяческим оскорблениям, на критику фон Шлейхера было наложено своеобразное табу. Когда гамбург­ская нацистская газета допустила недружественные выпады в адрес генерала, ее главный редактор был исключен из НСДАП, о чем немедленно было сообщено Шлейхеру⁶'.

Вся эта история свидетельствовала уже не только о далеко зашедшем сближении рейхсвера с нацистами. Она отражала на­чавшее меняться соотношение сил в этом со'юзе. Если в 1930 г. НСДАП была больше, чем рейхсвер, заинтересована в союзе с ним и поэтому готова была идти ему на уступки во имя создания фа-шистско-милитаристского блока, то в 1932 г. ситуация была уже иной. Во имя сохранения союза рейхсвер не только был готов на уступки, но даже жертвовал своими людьми, если они были неприемлемы для нацистов. В этом-то и состояла главная при­чина краха политической карьеры Грен ера. В официальном бюл­летене, выпускаемом шлейхеровеким военным отделом, на нее намокалось достаточно откровенно. Падение кабинета Брюнинга (вызванное отставкой Тренера. — А. Г.), говорилось в нем. явилось результатом длительного развития событий, в частности его неспо­собностью «ослабить напряженность в стране» и «шаг за шагом привлечь НСДАП к сотрудничеству с государством» ⁶².

Впоследствии судьба Тренера была уготована многим гене­ралам. И первым, кого она постигла, был сам фон Шлейхер. Однако в тот момент ему казалось, что он выиграл решающую битву. В кабинете Папепа. сформированном 2 июни 1932 г., фон Шлейхер стал не только преемником Тренера на посту военного министра, но и наиболее «сильным человеком», от позиции которого в решаю-

щей степени зависела позиция всего кабинета ^6:! . На освободив­шуюся должность начальника военного отдела он назначил своего ближайшего сотрудника генерал-майора фон Бредова. Вместе с фон Бредовым и фон Хаммерштейном-Эквордом, поддерживав­шим фон Шлейхера, он, казалось, осуществлял абсолютный конт­роль над вооруженными силами и тем самым держал в своих руках ключевые позиции в государстве. И в этом качестве он начал новый поход за привлечение нацистов к управлению госу­дарством.

Западногерманский историк Фогельзанг, о котором уже шла речь выше, оценивает первые шаги правительства Папена, и в частности фон Шлейхера как военного министра, следующим образом: «Став лояльным партнером НСДАП, стремящимся к вы­полнению взятых на себя обязательств, он (Шлейхер. — А. Г.) взял курс на осуществление предварительных уступок НСДАП» ⁶⁴.

14 июня 1932 г. был отменен президентский указ о запрещении С А и СС. 22 июня 1932 г. на конференции министров внутренних дел земель новый имперский министр внутренних дел Гайль по поручению Папена (за спиной которого стоял фон Шлейхер) категорически заявил, что национал-социалисты, чувствовавшие себя прежде гражданами второго сорта, не должны впредь рас­сматриваться как враги государства, и потребовал, чтобы меро­приятия, проводимые землями, были приспособлены к требо­ваниям имперской политики. Это означало, что новое прави­тельство намерено добиться отмены ограничений для НСДАП, введенных в отдельных землях⁶⁵.

Прямое отношение к политике приобщения нацистов к госу­дарственной власти имел и осуществленный Папеном 20 июля 1932 г. разгон прусского правительства. Национал-социалисты и все крайне правые давно точили зубы на прусскую полицию, возглавляемую Невериигом. Эта полиция не раз наносила удары по революционным силам Германии. Но крайне правых она тоже не устраивала, ибо, при всей своей терпимости к их бесчинст­вам, все же в ряде случаев связывала им руки. Особенно стали неистовствовать нацисты после мартовской полицейской акции, разоблачившей путчистские планы НСДАП. С отого момента захват ключевых позиций в прусской полиции стал рассматри­ваться крайне правыми в качестве одного из важнейших условий овладения властью в государстве.

Распустив в нарушение конституции прусское правительство, Папен тем самым открыл путь к осуществлению этой цели. Но сделать это он сумел только благодаря ^энергичной поддержке рейхсвера. Опасаясь сопротивления со стороны Зеверинга, Папен

 

⁶⁹ ПоеЫиМ.ч.1: vom Kaisershof znr Heicbskanzloi. Miiiichcu. 11134, S. 80 ff.

⁶⁰ Ibid.

⁶¹ Vogelsang T. i)\\ fit. S. 19H.

¹⁵² Fotokopie ini Archi\ dps ln«lilnts fiir Zeitgescliiclite. F-41. Hi). 1. Цит. но: Vogel sung T. Op. cil. S. 21);!.

120

К Папену фон Шлейхер относился пренебрежительно. «Это — кавалерист-любитель, — говорил своим друзьям генерал. — Но он делает то, что ему гово­рят» (Из неопубликованных записок генерала Винценца Мюллера. Цит. по: Schutzle К. Op. cit. S. 159).

⁶⁴ Vogelsang Т. Op. cit. S. 234.

⁶⁶ Severing С. Mem Lebensweg. Koln, 1950. Bd. 2. S. 340.

«21

добился у президента указа об объявлении чрезвычайного поло­жения в Большом Берлине и в Бранденбурге. Опираясь на этот указ, фон Шлейхер передал функции исполнительной власти командующему войсками III и IV военных округов генерал-лей­тенанту фон Рундштедту. Тем самым ему автоматически стала подчиняться полиция безопасности. Все смещения, произведенные в связи с разгоном правительства, были произведены при содейст­вии войск рейхсвера.

Правда, эти меры предосторожности оказались излишними. Социал-демократические министры и не помышляли о сопротив­лении. Не встала на защиту своего создателя и многотысячная прусская полиция. Но в данном случае важно не это, а роль в пере­вороте рейхсвера.

Под эгидой Шлейхера осуществлялось и непосредственное сближение отрядов СА и частей рейхсвера. Правда, командование рейхсвера, опасаясь чрезмерного усердия нацистов, отвергнуло выдвинутое руководством СА предложение о передаче штурмовым отрядам рейхсверовского оружия и о координации действий по подавлению левых. В инструктивном письме высшим военным руководителям от 5 августа 1932 г. фон Бредов писал: «Передавать СА оружие и оснащение не следует. Не предполагается устанав­ливать сотрудничество между войсками и СА для подавления внутренних волнений. Армия не нуждается в какой-либо под­держке союзов. Средства, которыми обладает государство, вполне достаточны, чтобы положить конец беззаконным действиям, с чьей бы стороны они ни исходили. Однако следует приветствовать контакты, которые способствуют укреплению патриотических и воинственных настроений в национал-социалистском движе­нии» ⁶⁶.

Это письмо вновь отражает ту дилемму, с которой столкну­лось при проведении своей милитаристской реакционной поли­тики руководство рейхсвера, — дилемму, при решении которой сломал себе шею Тренер: как, используя нацистов в качестве ударной силы, не дать им укрепиться за счет рейхсвера.

Несмотря на то, что эта дилемма встала еще острее и перед новым хозяином рейхсвера, фон Шлейхер был первым министром, который после выборов в рейхстаг 31 июля 1932 г. вступил в пере­говоры с Гитлером. 5 августа между ними состоялась очередная встреча. Ободренный новым успехом, Гитлер выдвинул следую­щие условия участия национал-социалистов в правительстве: а) предоставление лично ему поста канцлера; б) передача нацио­нал-социалистам портфелей министров внутренних дел, народ­ного просвещения, сельского хозяйства, авиации и юстиции⁶⁷. Фон Шлейхер в принципе согласился с требованиями нацистского фюрера. Им были сняты даже возражения против канцлерства Гитлера, с которыми он выступал прежде. Более того, после этой

⁶⁶ Vogelsang T. Op. cit. S. 324.

⁶⁷ Wheeler-Bennet J. W. Op. cit. S. 279.

встречи фон Шлейхер посетил Гинденбурга и усиленно уговари­вал его назначить Гитлера канцлером. 10 августа, явно под влия­нием беседы фон Шлейхера с Гитлером, Папен в беседе с Гинден-бургом выразил готовность в случае, если президент этого поже­лает, уступить место Гитлеру.

После предварительных переговоров на 13 августа 1932 г. была назначена встреча Гинденбурга и Гитлера, которой в на­цистских кругах придавали большое значение. Предполагалось, что в результате обработки со стороны фон Шлейхера Гинден-бург предложит Гитлеру сформировать кабинет на его условиях. Фон Шлейхер займет в этом кабинете пост военного министра, закрепив тем самым тесный союз, установившийся между рейхсве­ром и НСДАП.

Однако визиты, нанесенные утром 13 августа Гитлером и Ре-мом сначала фон Шлейхеру, а затем Папену, глубоко разочаровали нацистских лидеров. Фон Шлейхер предупредил Гитлера, что дела идут не так гладко, как предполагалось, и что у Гинденбурга имеются сомнения. Папен высказался еще более ясно, предло­жив Гитлеру занять пост вице-канцлера в возглавляемом им кабинете. Было очевидно, что в правящей верхушке еще не прео­долены разногласия о степени и формах допуска национал-социа­листов к власти. Беседа с президентом подтвердила это впечатле­ние. Гинденбург, правда, не исключил возможности возвратиться к вопросу о канцлерстве Гитлера позже, однако так и не произнес решающего слова.

Провал надежд на быстрый приход к власти усилил кризис­ные явления в национал-социалистской партии. Часть нацист­ских руководителей стала критиковать самого Гитлера за то, что, «увлекшись парламентскими комбинациями», он «ослабил бое­вую силу» партии. Гнев разочарованных национал-социалистов был обрушен и на фон Шлейхера. Его обвиняли в нечестной игре, в попытке использовать влияние НСДАП в своих корыстных целях. Утверждали, что фон Шлейхер обвел вокруг пальца Рема, выступавшего в качестве главного посредника между рейхсвером и Гитлером. Ухудшились и личные отношения между фон Шлей-хером и Гитлером.

В этих условиях, пытаясь найти выход, который бы устроил и его лично и рейхсвер, фон Шлейхер начинает'играть на разно­гласиях между национал-социалистами. С одной стороны, он стремится привлечь к сотрудничеству «радикальное» крыло в НСДАП, возглавляемое Грегором Штрассером. С другой — он не порывает окончательно с Гитлером. После перегово­ров Гинденбурга с фюрером 21 ноября 1932 г. с разрешения президента фон Шлейхер вновь встречается с нацистским гла­варем и пытается наладить с ним отношения. Но Гитлер ведет

⁶⁸ См.: Bracher K.-D. Die Auflosung der Weimarer Republik. Stuttgart; Diisseldorf, 1957. S. 616; Papen F. von. Der Wahrheit eine Gasse. Miinchen, 1952. S. 225.

123

122

себя очень резко. В частности, он заявляет, что запретит любому члену НСДАП участвовать в правительстве, руководимом другим человеком. Фон Шлейхер, напротив, проявляет максимальную уступчивость. Он подтверждает данное им согласие поддержать кандидатуру Гитлера на пост канцлера, а самому войти в его кабинет в качестве военного министра. Эту позицию он занимает и на заседании совета министров 25 ноября 1932 г. «Такой чело­век, как Гитлер, — заявляет он своим коллегам, — может пред­ставлять собой огромный выигрыш для президентского каби­нета» ⁶⁹.

Тем не менее вариант с Грегором Штрассером начинает при­обретать в политической игре фон Шлейхера все большее значе­ние. Когда не без участия того же фон Шлейхера кабинет Папена терпит крушение и генералу предлагают стать канцлером, он в первую очередь вспоминает о Штрассере. На следующий же день после своего назначения он предлагает ему занять в кабинете пост вице-канцлера⁷⁰. Штрассер, подчиняясь приказу Гитлера, отклоняет это предложение. Однако на совещании нацистских руководителей, состоявшемся 5 декабря в отеле Кайзерсхоф, он призывает своих коллег проявить выдержку и терпимо отнес­тись к фон Шлейхеру ^7|.

Ставка на Штрассера оказалась, однако, ошибкой, стоившей фон Шлейхеру и поста канцлера и в конечном итоге — жизни. Штрассер оказался не той фигурой, опираясь на которую можно было расколоть национал-социалистскую партию. Занимая пост руководителя НСДАП по организационным вопросам, он фор­мально был одним из главных заправил партии. Однако вся реаль­ная власть в НСДАП находилась в руках Гитлера. Как только Штрассер пошел на прямой конфликт с Гитлером, он оказался изолированным. Не помогли ему ни слава «старого борца», ни популярность некоторых из его «радикальных», «антикапита­листических» лозунгов.

Имелось, однако, еще одно весьма важное обстоятельство. Грегор Штрассер был неприемлем для наиболее влиятельных фракций монополистической буржуазии. В нем она видела оли­цетворение тех черт, от которых хотела «очистить» НСДАП. Раз­рыв со Штрассером, как уже указывалось в другой связи, явился одним из условий допуска Гитлера к власти, выдвигавшимся монополистической буржуазией. И вот этого-то самого Штрассера фон Шлейхер хотел видеть вице-канцлером.

В то же время, сделав ставку на Штрассера и тем самым на раскол НСДАП, фон Шлейхер навлек на себя ненависть национал-социалистского руководства. Поскольку оно полностью сохра­няло контроль над партией, создалась такая ситуация, когда

Шлейхер превратился в препятствие для дальнейшего «гармо­ничного» сотрудничества между НСДАП и рейхсвером. Но рейх-сверовские генералы хотели этого сотрудничества во что бы то ни стало. И поскольку на этом пути стоял фон Шлейхер, они ре­шили отдать и его на съедение. Таким образом, ему была угото­вана судьба Тренера.

К середине января 1933 г. в промышленных кругах было достиг­нуто окончательное решение о безоговорочной передаче власти Гитлеру. Однако фон Шлейхер на посту канцлера олицетворял власть рейхсвера, представлявшего в тех условиях важнейшую внутриполитическую силу. Если бы рейхсвер решительно под­держал своего руководителя, то вариант с канцлерством Гитлера осуществить было бы не так-то просто. Процесс фашизации Гер­мании мог бы принять форму военной диктатуры, в которой нацис­там была бы отведена примерно такая же роль, как, например, фалангистам в Испании.

Но рейхсвер нанес удар фон Шлейхеру в спину. В последнюю неделю января-Гинденбурга, тайком от канцлера, посетил коман­дующий I военным округом (Восточная Пруссия) генерал-лей­тенант фон Бломберг. От имени рейхсвера Бломберг высказался за национальный фронт под эгидой Гитлера и против взглядов фон Шлейхера ⁷². Это в значительной степени и предопределило решение Гинденбурга. Когда фон Шлейхер явился к президенту за полномочиями на роспуск парламента, который, как это было очевидно, не поддержит его правительство, Гинденбург отказал в этом своему недавнему любимцу. Рейхсканцлеру было открыто сказано, что после того, как ему не удалось достигнуть взаимо­понимания с НСДАП, его пребывание на прежнем посту неже­лательно ⁷³. После этого фон Шлейхеру не оставалось ничего иного, как подать в отставку.

Не знавшие всей подоплеки событий, фон Шлейхер и его окру­жение полагали, что речь пойдет лишь о новой перетасовке карт в рамках коалиции рейхсвер —нацисты. Фон Шлейхер все еще считал себя полномочным представителем рейхсвера и единст­венно возможным кандидатом на пост военного министра, какой бы канцлер ни был назначен. Вручая 28 января президенту свое прошение об отставке, он, не имея представления о^том, что все уже предрешено, советовал Гинденбургу не создавать нового правительства Папена—Гутенберга, ибо это вызовет «государст­венный кризис». Гораздо лучше, утверждал фон Шлейхер, на­значить канцлером Гитлера. Генерал просил лишь о том, чтобы гитлеровской партии не передавали военного министерства, ибо это создало бы «огромную опасность для рейхсвера» ⁷⁴.

За два дня до этого об этом же с Гинденбургом говорил прия-

 

⁶⁹ Bundesarchiv Koblenz. Reichskanzlei. В. 431. Bd. 1458; Vogelsang T. Op. cit. S. 323.

⁷⁰ Strasser 0. Die deutsche Bartholomausnacht. Prag; Zurich; Briissel, 1938. S. 42 ff.

⁷¹ Vogelsang T. Op. cit. S. 341.

124

⁷² Meissner О. Staatssekratar unter Ebert—Hindenburg — Hitler. Hamburg, 1950.
S. 266.

⁷³ DZA. Potsdam. Biiro des Reichsprasidenten. N 47. Bl. 572-573.

⁷⁴ Vogelsang T. Op. cit. S. 382-383.

125

тель Шлейхера фон Хаммерштейн-Экворд. По поводу содержания этой беседы единой точки зрения не существует. Однако боль­шинство историков, как зарубежных, так и советских, считают, что при встрече с Гинденбургом фон Хаммерштейн-Экворд зани­мал ту же позицию, что и фон Шлейхер '⁵. Прежде всего он пытался спасти кабинет своего шефа. Когда же стало очевидно, что сде­лать это не удастся, он резко высказался против того, чтобы новое правительство формировал крайне непопулярный Папен. В сло­жившейся ситуации это означало, что, по мнению рейхсвера, канцлером должен стать Гитлер. Об этом свидетельствовала и реакция Гинденбурга. Он резко прервал генерала, сказав, что назначение канцлера — не его дело. В то же время, по свиде­тельству самого фон Хаммерштейн-Экворда, он заявил, что ни­когда не сделает «этого богемского ефрейтора ни канцлером, ни военным министром» ⁷⁶.

Во всяком случае, фон Шлейхер и фон Хаммерштейн-Экворд были уверены, что портфель военного министра все равно оста­нется за экс-канцлером. Еще 29 января в кабинете командующего войсками рейхсвера состоялось совещание сторонников фон Шлей­хера, на котором присутствовали сам фон Шлейхер, фон Хаммер­штейн-Экворд, генерал Бусше и генерал фон Бредов. Фон Шлейхер и фон Хаммерштейн-Экворд высказались за кандидатуру Гитлера как единственную возможность решения правительственного кризиса. Бусше возражал, но йотом снял свои возражения. Прак­тически было принято решение выступить в поддержку гитле­ровского варианта с расчетом, что в качестве военного министра в кабинет войдет фон Шлейхер.

В тот же день фон Хаммерштейн-Экворд, с согласия фон Шлей­хера, посетил Гитлера и спросил его, считает ли он серьезными переговоры с президентом о передаче ему, Гитлеру, власти. В про­тивном случае, подчеркнул фон Хаммерштейн-Экворд, он со своей стороны готов «еще раз оказать воздействие на ход дела». Гитлер обещал информировать генерала. На вопрос фон Хаммерштейн-Экворда, согласен ли фюрер на кандидатуру фон Шлейхера в ка­честве военного министра, Гитлер ответил положительно ⁷.

Вечером того же дня в ставку нацистов, размещавшуюся в то время в квартире Геббельса, явился посланник фон Шлейхера Альвенслебен и вновь предложил Гитлеру союз рейхсвера с НСДАП, который был бы закреплен в форме вхождения генерала в фашистский кабинет. В этом случае, намекал Альвенслебен, можно было бы оказать еще один совместный нажим на Гинден­бурга в пользу кандидатуры Гитлера.

Однако на этот раз посланник фон Шлейхера был встречен весьма холодно. В нацистской ставке знали уже то, что было пока неизвестно ни бывшему канцлеру, ни его сторонникам. Согласие

на формирование кабинета Гитлером было уже получено. При этом имя фон Шлейхера как кандидата в военные министры вообще не фигурировало. Не назывался и никто из его ближайшего окру­жения. Речь первоначально шла о генерале Иохиме фон Штульп-нагеле. Гинденбург отверг это предложение, сочтя генерала слиш­ком строптивым. Папен предложил кандидатуру близкого к нему фон Фрича. Но Гинденбург остановился на знакомом ему фон Бломберге — том самом командующем восточнопрусским воен­ным округом, который немногим ранее от имени рейхсвера нанес, удар в спину своему высшему военному руководителю.

Фон Шлейхер вынужден был уйти с политической сцены. Его судьбу, естественно, разделили и его ближайшие сторонники. Покинул активную военную службу фон Бредов. Были сняты со своих постов начальник войскового отдела (генерального штаба) генерал-майор Адам и начальник управления кадров военного министерства генерал Бусше. Недолго командовал войсками рейхсвера и фон Хаммерштейн-Экворд. Вскоре он был заменен на этом посту генералом фон Фричем '⁸.

Защитники германской военщины, описывая эти события, рассуждают обычно о «трагедии рейхсвера». Тот же Фогельзанг видит «беду» его руководителей в том, что их поставило в затруд­нительное положение «благожелательное отношение нацистов» к задачам обороны страны. Кроме того, утверждает он, им «связало руки» обещание Гитлера соблюдать легальность, которого он-де затем пунктуально придерживался. Наконец, борьба против уси­ления нацистов требовала «нарушения законности». Но рейх­свер «не мог пойти на это». Отсюда неизбежность действий, на­правленных на приручение фашистских лидеров, откол от НСДАП отдельных групп и т. д.⁷⁹ Но исторические факты опровергают эти домыслы.

Гораздо ближе к истине был Раушнинг, задававший в связи с позицией руководителей рейхсвера следующие вопросы: «Пони­мало ли военное руководство вообще, к чему приведет общее поли­тическое развитие Германии и куда ведут ее национал-социалисты? Если они не одобряли этого развития, то почему они допустили его? Быть может, они обманулись вначале и слишком поздно поняли истинный характер национал-социализма, чтобы иметь возможность противостоять ему? Или, быть может, следует поста­вить вопрос наоборот — не является ли сама армия источником и причиной подобного развития? » ⁸⁰

Последний вопрос и является, по сути дела, самым лучшим и самым правильным ответом.

 

78 Schutzle К. Op. cit. S. 212. 79 Vogelsang T. Op. cit. S. 401-402.  Rl  d

80

⁷⁵ Die Vollmacht des Gcwissens. Munchen, 1956. S. 196.

⁷⁶ Vogelsang T. Op. cit. S. 378-379.

⁷⁷ Ibid. S. 393.

 p  Rauschning H. Die Revolution des Nihilismus. Zurich; N. Y., 1938. S. 210.

 

126

127

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: