ГЛАВА II. ГЕТЕ И САМОРАЗВИВАЮЩИЕСЯ ЦЕЛОСТНОСТИ

В 1845 г., определяя социально-экономическое положение Гер­мании конца XVIII в. как полностью гнилое и гниющее, Ф. Эн­гельс особо остановился на творчестве Гете и Шиллера. Подчер­кивая актуальность наследия Гете для своего времени, Ф. Эн­гельс писал: «Каждое из выдающихся произведений этой эпохи проникнуто духом вызова, возмущения против всего тогдашнего немецкого общества» (1, 562).

Через 100 лет аналогичная оценка исторической значимости всего творчества Гете прозвучала в докладе Н. И. Бухарина. По мысли Н. И. Бухарина, в революционные эпохи общественная жизнь как бы задыхается от избытка своей собственной напря­женности и полноты, и тогда рождаются такие титаны духа, как Бетховен, Гете, Гегель. В эпоху грандиозной ломки старого обще­ственного строя складывается творчество исключительной мощи, гигантского силового диапазона, монументальное, как вершины Гималаев. Универсальная энциклопедичность, непреоборимое движение вперед, через частоколы противоречий, огромный опти­мизм, всемирные масштабы, историзм, глубокая активность, исключительная монументальность целостного построения. Тако­вы архитектонические принципы мировоззрения И. В. Гете и фи­лософии Г. В. Ф. Гегеля (См. 2). В эпоху революционного синтеза Гете как одному из великих энциклопедистов своего времени уда­лось вобрать в себя все цветение идей своего времени. Дух веч­ного бунтарства против заскорузлости и окостенелости естествен­нонаучных, философских, религиозных, эстетических и нравствен­ных догм — вот отличительная черта творчества Гете. Мировоз­зрение Гете — это живое воплощение состязания разных принци­пов и начал, их развивающихся конфликтов. Не только в образе мыслей, но в самом образе жизни Гете эти начала представлены в мучительном раздвоении и столь же мучительном взаимном тяготении. Это непрестанные, требующие колоссальной затраты жизненных сил поиски нравственного света и истины земного существования. И получается, что диссонансы мятущейся лично­сти становятся выражением высшего единства, только и доступ­ного гению.

Известно, что суматошные потуги вокруг собственного «я», характерные для философского солипсизма, Гете считал неимо-

29

 

 

верным вздором. «...Над немцами,— писал он,— спокон веков тя­готеет проклятие — жить в киммерийских ночах умозрения» (12, 241). Но его скептическое отношение к «университетской философии» не распространялось на Канта, Фихте, Шеллинга и Гегеля. Не объект и субъект, а природа и индивид — вот те поня­тия, которыми оперировал Гете. Будучи противником «разорван­ного» способа рассмотрения природы, он подчеркивал необходи­мость другого подхода: «представить ее живой и в действии, идя от целого к частям».

В своем письме к философу Фридриху Генриху Якоби от 23 ноября 1801 г. Гете недвусмысленно писал о том, какое значе­ние он придает философии: «Ты легко можешь себе представить мое отношение к философии. Если она разделяет (Тгеnnеn), то мне с ней не по пути, могу сказать даже больше: она мне нередко вредила, мешала избрать нормальное направление. А вот когда она объединяет, когда она укрепляет нас в сознании, что мы со­ставляем с природой единое целое, что мы неотделимы от нее... вот тогда я приветствую ее, мой друг» (33, 280—281).

Ту же мысль он разъяснял в письме к Ф. Шиллеру. Будет пра­вильнее пользоваться своим нераздельным существованием, «по­куда философы не договорятся, наконец, как можно воссоединить то, что они разделили» (12, 172). Гете был близок пантеизм в духе Спинозы. Ознакомившись с его трудами, Гете записывает:

«Тот великий ум, который сумел так решительно на меня подействовать, и имел столь огромное влияние на весь мой образ мыш­ления, был Спиноза... Мне казалось, что я приобрел верный, свободный взгляд и на чувственный и на нравственный мир. Всеуравновешивающее спокойное мировоззрение Спинозы соста­вило самый прекрасный контраст с моим вечным волнением и беспокойством» (34, 219).

Однако Гете был чужд абстрактно-математический метод, применявшийся Спинозой в его «Этике». Свои философские рас­суждения Гете предпочитал облекать в поэтическую форму:

Все живое я прославлю,

Что стремится в пламень смерти!

И пока ты не поймешь:

Смерть для жизни новой,

Хмурым гостем ты живешь

На земле суровой.

(Пер. Н. Н. Вильмонта.)

Итак, отправной пункт мировоззрения Гете — идея целостно­сти. Поскольку согласованность целого делает каждое существо тем, что оно есть, нужно идти от целого к частям, а не от частей к целому. В созданной им картине мира каждое создание —

зо

 

лишь тон, лишь оттенок великой гармонии, которую надо также изучать во всей ее целостности, иначе каждая частность будет лишь мертвой буквой.

Идея целостности неотделима от другой ключевой идеи миро­ощущения Гете: от динамического способа представления приро­ды. В картине, нарисованной Гете крупными мазками, природа выступает как творящее начало, поступательно движущееся, про­изводящее. По мысли Гете, действуя спокойно и медленно, при­рода способна на необыкновенное. Еще в раннем сочинении 1783 гг. Гете писал, что природа вечно находится в процессе преобразования, и нет в ней ни минуты покоя. Она не понимает, что означает застыть в неподвижности: «Она предала проклятию все, что останавливается». Задавшись вопросом о причинах при­лива и отлива жизненных сил, их постоянной пульсации в при­роде, Гете формулирует выводы большой методологической зна­чимости. Согласно его более поздним представлениям, источни­ком величественных круговоротов Матери-Природы служит веч­ное «борение противоположностей».

«От внимания моего,— замечает Гете,— не ускользнул тот мо­мент в Кантовом учении о природе, где утверждается, что силы притяжения, и отталкивания принадлежат к самой сущности материи и не могут быть отделены от нее; благодаря этому передо мною раскрылась извечная полярность всего сущего, проникаю­щая и одушевляющая великое многообразие явлений природы» (11, 357). Разрабатывая свое учение о цвете, Гете записывает в 1791 г.: «Свет и тьма постоянно ведут друг с другом борьбу» (29, 14). «Полярное единство» — вот, что является основным за­коном всех «элементарных феноменов» (29, 337).

Одновременно с Гете «принцип полярности» разрабатывался выдающимся немецким биологом, учителем Кювье,— К. Ф. Кильмейером. В речи «Об отношении между органическими силами», произнесенной в 1793 г. в Штутгарте, Кильмейер выдвинул идею развития органической природы через действие противоположных сил. Вместе с Гете Ф. В. И. Шеллинг расширил эту идею до более общего представления, охватывающего весь природный и духов­ный мир. Отныне для Гете (так же, как и для Шеллинга) жизнь выступает как беспрерывный спор полярных элементов. В этом состязании прекращение борьбы равносильно прекращению самой жизни. И в наше время не утратило смысла и не звучит простым преувеличением обращение Ф. Шиллера, адресованное Гете:

«Личности вашего масштаба редко знают, как далеко они про­никли в сущность вещей, как мало у них оснований брать что-либо взаймы у философии, которой самой не мешало бы у вас поучиться» (38, 24—25).

Бунтарство Гете распространялось на все сферы человеческого

31

 

 

духа, в том числе на религиозную доктрину. Религиозное созна­ние неизбежно противопоставляет совершенную человечность как принадлежность бога жалкому бытию смертного индивида. Этот дуализм сущности и существования был несовместим с синкре­тизмом Гете.

Еще в молодости Гете записывает в дневнике: «Трудно и рискованно рассуждать отдельно о боге и о природе — это было бы все равно, что представлять себе душу отдельно от тела. Душу мы познаем лишь через посредство тела, а бога — лишь через созерцание природы... Ведь все что существует, имеет необходи­мое отношение к существу бога, так как бог есть единое сущее и все объемлет собою» Цит. по: 21, 285). В письме к Ф. Г. Якоби от 9 июня 1785 г. Гете сообщает, что божественное он способен обнаружить и вывести только из геЬus singularibus (из единичных предметов.- Е. Р.) и ищет его in herbus еt 1арidibus (среди трав и камней.— Е. Р.) (32, 64). В ко­нечном счете, формула Deus sive natura (Бог есть природа) пре­вращается у Гете в формулу: Deus sive homo (Бог есть человек). Деятельный человек, «стремящийся уже в этом мире чем-то стать, не думает о потустороннем, а делает полезное дело здесь, на зем­ле»,— так сформулировал свою позицию Гете в разговорах с Эккерманом (23, 93). Сама природа, по Гете, проникнутая живо­творящей сущностью, есть бог, «всеобщность», «все», Allheit. Гете чуждо представление о боге как о некоей надмировой причи­не. «У кого есть наука»,— говаривал он,— «тому не нужна рели­гия». В другом письме к Ф. Г. Якоби поэт прямо заявляет: «Я все тверже придерживаюсь мнения, что почитать бога следует, оста­ваясь атеистом... на ваше же усмотрение оставляю все то, что вы называете или обязаны называть религией» (31, 214).

Но из атеизма неизбежно вытекает материализм: признание «высшей реальности» как «основы всего спинозизма». Отсюда принципиальное несогласие Гете с основоположениями кантовской философии: «Вместо того, чтобы рассматривать природу как нечто независимо от нас существующее, живое и неизменно животворящее на высших и низших ее ступенях, он (И. Кант.— Е. Р.) подошел к ней со стороны мелкого числа эмпирических, привитых человеку понятий» (27,36). В. И. Вернадский подчеркивал, что Гете был чужд умозри­тельному естествознанию (3). Но точно также он был чужд ползучему, грубому эмпиризму. По существу, Гете был чужд вся­кой односторонности. Наблюдать одни изолированные факты не представляло для него ни ценности, ни интереса. Высшим ориен­тиром служил для Гете рационально проясненный опыт, позво­ляющий бороться и с «миллионоглавой гидрой эмпирии» и с «поспешностью нетерпеливого рассудка». Обозначением такого

32

 

умного опыта, в котором наблюдение и мышление даны в нераз­рывной связи, стало понятие «предметного мышления». Гете радостно приветствовал введение одним из гносеологов этого термина в своей статье «Значительный сдвиг, благодаря одному меткому слову». Действительно, фундаментализирующая опыт рефлексия не должна навязать ему свою власть. Методологически выверенная рефлексия не может ничего примешивать к явле­ниям, она лишь призвана дать им возможность самим обнару­жить себя. Отсюда путь, который выбирает Гете, это путь «рацио­нального эмпиризма».

В XVIII в. господствовали представления о «лестнице живых существ», согласно которым все современные исследователю организмы располагались в один ряд по возрастающей сложно­сти их организации. Такой «восходящий» ряд живых существ отвечал божественному плану творения, когда в один день бог создавал более примитивные организмы, а в следующий день при­ступал к созданию лучших существ вплоть до человека. Видимо, такой подход трудно было назвать «сравнительно-историческим», поскольку одна группа существ генетически не возникала из дру­гой: просто они принадлежали к разным «сериям» готовой про­дукции.

При всей наивности подобных взглядов еще И. Кант в «Кри­тике способности суждения» (1790 г.) в чем-то разделял соответ­ствующие представления. По Канту, гипотеза самозарождения (generatio homonyma) нелепа. «Ибо то, что грубая материя пер­воначально сама образовалась по механическим законам, что из природы безжизненного могла возникнуть жизнь и что материя сама собой могла принять форму самой себя поддерживающей целесообразности», следует признать противным разуму (15, 456). Кант склоняется к выводу, что свою продуктивную способность органическая природа получает из рук творца, но это не способ­ность, принадлежащая каждой особи, а система родовой преформации. Различия органов и черт, обнаруживающиеся в ходе эволюции у живых существ, возникают постепенно из зародышей, которые достались тому или другому роду организмов. Напри­мер, только благодаря природным задаткам дерево порождает себя как особь. Зависимость высшего от низшего может служить объяснительным принципом для понимания процесса порожде­ния подобным (generatio homonyma), но она не может служить эвристическим ключом к пониманию порождения неподобным, поскольку «generatio heteronyma, насколько простирается наше приобретенное опытом познание природы, нигде не встречается» (15, 451). Причем, главным у Канта служит аргумент, будто бы существенный признак материи составляет безжизненность, inertia. В то же время Кант отнюдь не отрицает и не умаляет

33

 

достижений естествознания своего времени, напротив, он полно­стью признает результаты сравнительной анатомии, доказываю­щей, что «удивительная простота плана может производить путем укорачивания одних частей и удлинения других, свертывания этих и развертывания тех столь великое многообразие видов» (15, 449).

В отличие от Канта, Гете стал провозвестником генетического понимания «лестницы живых существ». Новизна мировоззренче­ских подходов Гете заключалась в объединении принципов ком­паративизма с генетическим образом мыслей. В контексте сочи­нения «Образование Земли» (значительно уже само название работы) Гете записывает: «Здесь также желателен генетический подход. Все, что мы видим вокруг нас, замечая при этом некую последовательность в становлении видимого, мы должны стре­миться познать в этой последовательности возникновения. Так и истинная история любого явления не исчерпывается голым перечнем, фиксацией происшедшего; напротив, она показывает нам этапы развития происходящего» (28, 310). В союзе с И. Гердером И. В. Гете осуществил и другой плодотворный синтез идеи изменчивости Природы с идеей возвышения самой пронзводительной способности, присущей Природе. Если принцип полярности, сформулированный Гете, объяснял самодвижение материи, то принцип восхождения — ее изменения во времени.

С 1784 по 1791 г. Н. Г. Гердер публикует свой основной философский труд «Идеи философии истории человечества». Значительную часть работы составлял очерк истории природы. В соответствующих разделах Гердер пришел к выводу, что разрушигельные силы природы не только уступают со временем силам созидательным, но, в конечном счете, сами служат построению целого. Внешняя форма в природе, по Гердеру, всегда представляет собою лишь «выявление внутреннего творения природы» Действие немеханических сил, сил органической детерминант восходит в природе от камня к кристаллу, от кристалла к металлам, от металлов к растениям, от растений к животным, о животных к человеку. В отличие от Канта Гердер всю материю рассматривает как царство действующих сил. «..Органические силы,— подчеркивает он,— все ваяют, начиная изнутри» (8, 90). Их характерная особенность заключается в том, что они, «действуя, умножаются». Принципы органической деятельности распространялись Гердером, как бы мы теперь выразились, на биосферу и ноосферу как единое взаимосвязанное целое. Он был одним из провозвестников эволюционной биологии и сравнительной анатомии.

34

 

Продолжая эту нить рассуждений, И. В. Гете разрабатывает категориальный, логический аппарат, призванный отразить воз­вышение материи с более низкого на более высокий уровень своей собственной организации. Наиболее удачными эти попытки ока­зываются там, где Гете берется концептуализировать процесс и этапы возвышения живого организма. Чем несовершеннее суще­ство, тем более одинаковы или сходны отдельные его части, и тем более эти части похожи на целое, замечает Гете. Чем совер­шеннее становится существо по своей структуре, тем более раз­нятся между собой его части. В первом случае целое и части более или менее сходны, во втором — между ними нет ничего общего. Чем более сходны части друг с другом, тем меньше суб­ординация. Субординация частей указывает на более совершен­ное существо. «В представлении Гете всеохватывающая и само­творящая пантеистическая природа, поднимаясь в своем развитии от низшей организации к высшей вплоть до самого человека., являет собой единое, хотя и не монолитное целое. Пытаясь найти общее происхождение животных и человека, Гете — естество­испытатель научно доказывает наличие межчелюстной кости и у самого человека, создает позвоночную теорию черепа, разраба­тывает учение о морфологическом единстве мира растений...» (18, 61).

Но если всей материи, как органической, так и неорганической, присуща способность возвышаться над самой собой, неизбежно встает вопрос об исходном пункте так понятой производительной деятельности. Гете высказывает догадку, что первичной формой того или другого направленного развития служит момент поля­ризации изначально сложившихся сил, их элементарное (про­стейшее) единство. «С одной стороны мы видим свет, т. е. нечто освещенное, с другой—тьму (Finsternis); на границе между обоими залегает сумрачность (ТгuЬе), и вот когда эти крайности в зоне сумрака приходят в соприкосновение, то здесь порожда­ются различные цвета, которые через разные взаимопереходы вновь сливаются с породившим их единством» (30, 71). Чтобы обозначить порождающее единство, Гете вводит логическую ка­тегорию: «прафеномен» (Urphanomen). Так, в области физики цвета прафеномеком оказывается «сумрачность». Прафеномен беспрепятственно улавливается нашими органами чувств «в силу своей элементарности». Сам Гете характеризует прафеномен сле­дующим образом: «Идеал как предельное познаваемое; реаль­ное, как познанное; символичное, ибо охватываются все случаи; идентичное—со всеми случаями» (32, 161). Так, дымка, сумрач­ность (das ТгuЬе) есть та первичная идентичность, которая обеспечивает возникновение всех цветов. Наряду с дымкой образом простейшей формы полярности для Гете служит магнит. Маг-

 

35

 

 

нит — прафеномен, «который достаточно лишь высказать, чтобы его объяснить». Другой логической категорией, которую вводит Гете, является категория «первотипа». Первотип является свое­образной порождающей матрицей. Так, порождающей матрицей человека является энтелехия: самостоятельная, неделимая сущ­ность, наделенная творческим потенциалом. Будучи способом устройства вещи, первотип одновременно выступает как вид, идея. Такая идея является «результатом опыта». Скажем, гранит Гете именует «прапородой». Но если есть «прапорода», то опыт­ным путем следует найти «прарастение», «праживотное». На замечание Шиллера по поводу прарастения: «Это не опыт, это идея»,— раздосадованный Гете ответил: «Мне может быть только приятно, что я имею идеи, не зная этого, и даже вижу их глазами» (34, 84—85).

Ощущая слиянность и неразделенность между собой и «при­родой—богом», Гете не мог не обратиться к понятию организма, органической целостности. Сам организм был понят Гете как взаи­мопроникающее единство двух начал: эндогенного и экзогенного. В 1790 г. была опубликована последняя из кантовских «Кри­тик» — «Критика способности суждения». Ее вторая часть содер­жала § 64 «Об особом характере вещей как целей природы» и § 65 «Вещи как цели природы суть организмы». Гете так откликнулся на это событие духовной жизни: «...Все же великие основные мысли произведения представляли полную аналогию с мои прежним творчеством, деятельностью и мышлением» (10, 379)

Свое понимание органического существа Гете эксплицирует следующим образом. Органическое существо есть цель самого себя, оно представляет собой маленький мир, существующий сам по себе и ради самого себя. При этом Гете специально оговаривается, что органические существа кажутся тем совершеннее чем меньше применимы к ним принципы механики: жизнь «действует поверх, даже против механических законов» (Цит. по 14, 510). Он пишет: «Главное понятие, которое, как мне кажется,

должно лежать в основе при каждом рассмотрении живого существа и от которого нельзя отступить, состоит в том, что оно всегда остается самим собой, что части его находятся в необходимо взаимном отношении друг с другом, что в нем ничего механически, словно извне, не строится и не производится, хотя части ее действуют вовне и изменяются под воздействием извне» (10, 510

Подчеркивая самодостаточность органического существа, существующего «ради самого себя», Гете настойчиво критиковал телеологизм во всех его вариантах, особенно в его наиболее скудоумном виде у X. Вольфа. Многократно он высказывал глубоко скептическое отношение к вольфианской традиции, согласно которой живое существо произведено на свет ради известных

З6

 

внешних целей. «Животное,— утверждал Гете,— обладает да­ром... не уступать известной завоеванной определенной самостоя­тельности» (9, 102). Точно также и растение, как всякое природ­ное существо, не может быть мыслимо без окружающих условий. Однако каждое растение «ищет нужные ему условия, требует такого положения, где «оно могло бы проявиться во всей полноте и свободе» (9, 71).

В самом начале 90-х гг. XVIII в. Гете писал: «Определенная форма является как бы внутренним ядром, которое различно образуется под детерминирующим воздействием внешней стихии. Именно потому животное и приобретает свою целесообразность вовне, что оно сформировано извне в такой же мере, как и изнутри; тем более, и это естественно, что внешний элемент скорее может изменить в соответствии с собой внешнюю форму, чем внутрен­нюю. Мы это лучше всего можем видеть на тюленях, внешность которых так похожа на рыб, тогда как их скелет еще вполне представляет четвероногое животное» (9, 112).

Таким образом, Гете вполне отчетливо формулирует понятие об органической целостности как о такой целостности, которая сама себя организует, поддерживая отправление функций, на­правленных на самовоспроизводство. В данном контексте особен­но важна высказанная Гете мысль о процессе самовоспроизвод­ства и его структуре, складывающейся из двух последовательных актов: 1) когда некоторая часть органического существа «дей­ствует вовне»; 2) когда она же «изменяется под воздействием извне».

Увлекаясь противоположными направлениями мысли, Гете пытался осуществить синтез взаимоисключающих друг друга идей. Поэтому он не мог не признавать воздействия на раститель­ные и животные организмы, а также на человека экзогенного начала. Отсюда его многочисленные высказывания, касающиеся воздействия на организм окружающей среды: «Орел образуется воздухом для воздуха»; «Глаз обязан своим существованием свету». А. Шопенгауэр, вспоминая один из разговоров с Гете, за­писал: «Этот Гете был до такой степени реалистом, что прямо неспособен был понять, что объекты как таковые существуют лишь постольку, поскольку они представляются познающему субъекту. «Что?» — сказал он мне однажды, сверкнув на меня своим юпитерским взглядом — по вашему свет существует лишь поскольку вы его видите? Нет! Это вас не было бы, если бы свет вас не видел» (25, 245). Вот откуда внимание Гете к условиям окружающей среды.

Показательно, что А. Гумбольд посвятил немецкое издание своего труда «Идеи по поводу географии растений» (Тюбинген: Париж, 1807) «своему почитаемому другу и учителю Гете».

37

Гете всегда интересовала пластичность растительных форм в связи со средой, с климатическими условиями, отражение в строении растительных семейств .изменений географической среды. Жизнь выступала для Гете как диалектическое единство эндогенного и экзогенного начал, как их подвижное средостение.

К 1787 г. у Гете созревает его концепция метаморфозы рас­тений. В 1790 г. Гете публикует статью «Опыт о метаморфозе растений». Понятие метаморфоза Гете заимствовал у К. Линнея. Процессы возникновения растительных форм, закономерности их образования и преобразования были поняты Гете как процессы метаморфоза некоторого первотипа, а сам метаморфоз как про­цесс, «посредством которого один и тот же орган представляется нам многообразно измененным».

По Гете, метаморфоз определяет направленность изменений, ведущих к возникновению внутренне расчлененного целого, ве­дущих к тому, что находится на одной из стадий окончательного завершения. Сам феномен метаморфоза Гете стремился объяс­нить в плане физиологии развития, т. е. науки, которая в его время фактически еще не сложилась. Если для И. Канта форма есть исходная упорядоченность, которая определяет дальнейшую судь­бу вещи, то для И. В. Гете форма не априорна, она не опреде­ляет становящееся, а сама рождается в становлении. По Гете, завершенные результаты генетического процесса, ставшие обра­зования должна изучать особая наука — морфология. Настало время,— считал Гете,— узаконить морфологию как особую от­дельную науку. «Морфология... главным образом интересуется органическими формами (Gestalten), их различием, их образо­ванием и преобразованием (Bildung und Umbildung)» (Цит. по: 14, 509). Морфология по Гете должна представлять собой новую науку, хотя и не по содержанию новую, ибо оно было известно и ранее, но по подходу и методу. Сущность морфологии заклю­чается в рассмотрении отдельных органических форм с точки зре­ния их взаимосвязи и взаимозависимости. По существу то, чем занимался Гете, мы бы теперь назвали «морфологией развития».

Свои морфологические сочинения Гете объединил под общим заголовком «Образование и преобразование органических су­ществ», в качестве эпиграфа к которым он выбрал афоризм Тюрпена: «Видеть становление вещей—лучший способ их объясне­ния». Гете постоянно подчеркивал, что если мы будем рассматри­вать все формы, особенно органические, то найдем, что нигде нет ничего устойчивого, ничего покоящегося, законченного, что все, напротив, скорее находится в постоянном движении. «Все образовавшееся,— отмечает он,— сейчас же снова преобразует­ся, и мы сами, если хотим достигнуть хоть сколько-нибудь живого созерцания, природы, должны, следуя ее примеру, сохранять та-

38

кую же подвижность и пластичность» (9, 12). «Если я вижу пред собой возникший предмет, спрашиваю себя об его происхождении и обращаюсь к пройденному им пути, насколько я могу просле­дить его, то обнаруживаю ряд ступеней, которые я, правда, не могу видеть рядом друг с другом, однако в воспоминании должен представить себе как некое идеальное целое» (14, 513).

 Наукой об изменении органических существ Гете считал фи­зиологию, поэтому он подчеркивал, что морфология есть лишь вспомогательная для физиологии наука, «служанка физиологии». Если естественная история может нечто объяснить из становле­ния, то морфология «хочет только изображать, а не объяснять». Итак, Гете приходит к выводу, что органическая целостность, органическое существо есть нечто амбивалентное, внутренне про­тиворечивое. Органическое существо есть и нечто становящееся и нечто ставшее. Такую ставшую форму Гете обозначает немец­ким термином «Gestalt». Гете убежден, что все существующее должно также обнаруживаться и показываться. Такой упрочив­шейся формой обнаружения целостности и является «гештальт». «Gestalt», в сущности, схватывается зрением, заявляет Гете. Органическая целостность состоит из гештальтов, в свою очередь гештальт представляет собой надэлементное образование в со­ставе целостности, ее обособившуюся подсистему (20).

«У немца для комплекса проявлений бытия какого-нибудь реального существа имеется слово «Gestalt». Употребляя его, он отвлекается от всего подвижного и принимает, что все частности, входящие в состав целого, прочно установлены, закончены и закреплены в своем своеобразии, отмечает Гете» (9, 11—12). Однако любой гештальт чреват внутренним дуализмом, поскольку нельзя даже вообразить себе неизменность формы. Отсюда та контрадикторная характеристика гештальтов, которую мы нахо­дим у Гете. Гештальт «есть нечто подвижное», становящееся, исчезающее Щит. по 14, 515). Учение о гештальтах (Gestaltenlehre) «есть учение об изменениях (Werwandlungslehre). Учение о метаморфозе — ключ ко всем обнаружениям (Zeichen) приро­ды» (Цит. по: 14, 515).

Итак, для Гете гештальт есть продукт процесса целостнообразования, его видимый результат, но это такой упрочившийся результат, на смену которому всегда может прийти текучее со­стояние, состояние изменчивости. Процесс возникновения геш­тальтов природы есть процесс их обособления. Триумф идеи мета­морфоза Гете усматривал в создании такой картины живой природы, «где целое распадается, обособляется и превращается в семейства, семейства в роды, роды в виды, а последние снова в другие многообразности, до индивидуальности». (Цит. по: 14, 500). Чем совершеннее становится целостность для Гете, тем ме-

39

нее похожими друг на друга оказываются его гештальты.

Объяснительным принципом для органических целостностей является процесс становления. Но с чего начинается само станов­ление? Гете исходит из идеи прогрессивного развития, связываю­щего высшие организмы с низшими. Поэтому исходным пунктом филогенетического процесса для него служат менее совершенные организмы. Он, например, утверждает, что если рассматривать растения и животных в их самом несовершенном состоянии, то их едва можно отличить друг от друга.

С точки зрения Гете, целое возникает прежде своих обособляю­щихся частей, но в неоформленном, негештальтивированном виде. Гете даже старался найти среди других растений прарастение (Urpflanz) в его телесной негештальтивированности. Процесс гештальтивирования был понят Гете как возрастание неоднород­ности в составе простейшей формы полярности, как процесс выработки системой недостающих ей органов, как возникновение более сложной упорядоченности по сравнению с первичным у более однородным бытием.

Исследования по филогенезу дополнялись у Гете исследованиями индивидуального развития, исследованиями метаморфоза насекомых (об этом сохранились две тетради 1796 и 1798 гг.)

Нечто единичное, характеризующееся предельно возможной простотой, Гете называл прафеноменом. Соображения о существовании прафеномена как некоторого исходного пункта филогенеза Гете подкреплял аналогиями из области онтогенеза. На пример, если мы возьмем боб до прорастания, в его неразвернутом виде, то найдем в нем и корень, и стебель, и лист. Но здесь они «бесцветны и полуразвиты». Точно так же обстоит дело 1 куколке, где «одна часть имела и проявляла не больше ценности и значения, чем другая». Затем члены обособились друг от друг;

и приобрели определенные противоположные особенности. В бабочке каждая часть уже определена для своей функции «и навсегда привязана к ней». Метаморфоз насекомого приурочен смене образа жизни и ведет от оцепенелого состояния «к наиболее многообразно употребляемому и ловкоподвижному». Когда развитие достигает стадии зрелости, оказывается налицо свободное движение и деятельность взрослой особи, так что «благодаря многообразному определению и обособлению органических систем становится возможным размножение».

Именно «динамический способ рассмотрения», изучение растительных форм в их становлении позволил Гете сделать его крупнейшее естественнонаучное открытие — обнаружить способность превращения протолиста, который в современной эволюционной биологии называется филломом, в элементы цветка. «Само собою разумеется,—пишет он,— что мы должны были бы иметь одно

40

общее слово, которым могли бы обозначить этот столь разно­образно видоизменяющийся орган, и сравнивать с ним все прояв­ления его формы; в настоящее время мы должны удовлетворить­ся возможностью сравнивать эти явления в их движении вперед и назад по отношению друг к другу. Ибо мы можем одинаково хорошо сказать, что тычинка является сжавшимся лепестком и что лепесток — это тычинка в состоянии расширения, что чаше­листик — это сжавшийся, приближающийся к известной степени утонченности стеблевой лист и что последний — это под напором грубых соков расширившийся чашелистик» (9, 57).

В результате систематических наблюдений за однолетним се­менным растением Гете формулирует гипотезу «Все есть лист». В записи от 18 мая 1787 г. Гете вспоминал: «Я понял вдруг, что в том органе растения, который мы обычно называем листом, сокрыт истинный Протей, который может проявляться и скры­ваться в любых формах. Развитие растения... сводится в резуль­тате к листу, который столь неразрывно связан с будущим заро­дышем, что одно без другого невозможно себе представить». Идеи Гете были использованы для объяснения образования метаморфизированных органов в филогенезе разных систематиче­ских групп растений.

При подготовке статьи «Опыт о метаморфозе растении» к печати, касаясь своего сотрудничества с И. Г. Гердером, Гете пи­сал: «Наши научные знания путем обмена сведениями и споров ежедневно очищались и обогащались» (9, 18).

Идея первотипа в значительной мере была общим достоя­нием и И. Г. Гердера и И. В. Гете.

Согласно Гердеру, внизу, «где развитие не зашло далеко», в царстве растений и зоофитов, праформу еще нельзя распознать, она заметнее выступает в строении более совершенных живых существ. По Гердеру, при всех различиях, какие существуют между живыми населяющими Землю существами, среди них «как бы царит одна основная форма, которая и варьируется, порождая нескончаемые различия» (8, 427). Такая логика под­талкивает Гердера к плоскому эволюционизму, к отрицанию перерывов постепенности. Гердер, к примеру, утверждает, что, создавая мозг, «природа воспользовалась одним единственным типом строения и всюду от ничтожного червя и насекомого не­укоснительно следовала этому типу» (8, 86). Основная форма по мере восхождения все более приближается к человеческому облику.

В противоположность Гердеру, Гете считал, что вниматель­ный естествоиспытатель, наблюдающий явления природы, ни­когда не станет пытаться приблизить друг к другу три грандиоз-

41

 

 

ные вершины: кристаллическую неживую природу, мир животных и мир растений.

В отличие от Гердера, Гете особое внимание уделял переход­ным звеньям в цепи развития, промежуточным формам. Идея по­ляризации требовала от него применительно к процессу мета­морфоза признания борьбы, столкновения двух взаимоисключаю­щих начал: стабилизирующего начала (начала гештальтивирования) и начала ломки, изменения, трансформации. Как мы помним, по Гете, сопряжение организма с внешними обстоятельствами включает в себя два отдельных акта: 1) сопряжение, при кото­ром структурная единица органического движения вступает в действие; 2) сопряжение, при котором организм сам испытывает действие. За счет такого диалектического цикла — по принципу «отдай, чтобы получить» — и происходит, по мнению Гете, фило­генетическое становление органических форм, возникает их «притертость» к среде. С его точки зрения, метаморфоз растений показывает два ряда законов, по которым образуется растение:

1) закон внутренней природы, посредством которого растение строится; 2) закон внешних условий, посредством которого рас­тения модифицируются. По представлениям Гете, природа запол­няет своей безграничной продуктивностью все пространства Зем­ли, но не всему возникающему она может, дать место, еще менее может она предоставить ему долговечность. Все, что возникает, ищет простора и хочет долговечности, поэтому оно вытесняет другие существа с их места и ограничивает продолжитель­ность их существования. Вот почему именно продуктивность природы порождает вытеснение одних форм другими.

Изучая, как изменение внешних условий сказывается на мета­морфозе растений, Гете ставит опыты над различными видами и устанавливает, что растения, развивающиеся в темноте, удли­няют несоразмерно стебель, боковых ветвей у них не появляется, метаморфоза не происходит. Гете здесь вплотную приближается к понятию гипоморфоза: недоразвития организма при отсутствии благоприятных условий. Последующие наблюдения позволяют ему сделать вывод, что свет тотчас же приводит все в действие растение зеленеет, и ход метаморфоза продолжается вплоть до оплодотворения.

Уже в 1790 г. Гете вводит понятие о патоморфозе: он различает нормальный метаморфоз и паралогические сдвиги в фазах его прохождения. «Если при нормальном метаморфозе,— рассуждает Гете,— природа двигается крупными шагами к выполнению крупной задачи воспроизведения, то при ненормальном она идет вспять на одну или несколько ступеней» (Цит. по: 16, 54). По мысли Гете, гипоморфоз оставляет свое создание в состоянии внутренне бессильном и никчемном. Противоположностью гипо-

42

морфоза является гиперморфоз: переразвитие тех или иных орга­нов или организма в целом. Эти представления Гете о гипо- и гиперморфозе (как мы теперь их обозначаем) советский зоолог Мензибер интерпретировал следующим образом: «...Развитие органов или частей как бы связано в рамках определенного бюд­жета, часть всей суммы может быть перенесена из одной рубрики в другую, одна часть организма может получить большее разви­тие, другая как бы экономизирует то, что на нее потрачено, полу­чая меньшее развитие» (17, 47).

Следуя методу Спинозы, Гете в бесконечном разнообразии живой природы искал единства, которое усматривал в идее «типа».

Когда Гете еще только приступал к исследованию метамор­фоза растений, он отмечал в письме к Ф. Г. Якоби, что прилагает все приемы, на какие только способен его дух, чтобы ближе познать те общие законы, «по которым организуются живые суще­ства». Согласно этим законам, он требовал схватывать внешние, видимые, осязаемые части органических целостностей в их взаи­мосвязи, воспринимать их как проявления внутренней природы и таким образом овладеть целым. Поскольку тип в известной степе­ни подчиняется общим внешним законам, то природа «получает возможность производить то чрезвычайно различные образова­ния, то разделять пропастью весьма родственно близкие» (9, 149). Вот почему Гете призывал следить за типом, «чтобы этот Протей никуда не ускользнул от нас». «Я был вполне убежден,— отме­чает он,— что все органические существа пронизывает один об­щий, через метаморфоз возвышающийся тип, позволяющий себя хорошо обнаружить во всех своих частях на известных ступенях и долженствующий так же быть признанным и там, когда он скромно скрывается на высшей ступени человечества» (цит. по:14,518).

Следовательно, и простую, неразвитую форму, и зрелую, раз­витую, Гете рассматривал как модификации одного и того же еди­ного начала, которое он называл типом, или общим гештальтом. Последний может быть обнаружен во всех экземплярах данного рода целостностей. Тот формообразующий принцип, который при­водит к возникновению общего гештальта, Гете называл идеей, вкладывая в это понятие всецело материалистическое содержа­ние. Мы, говорил Гете, предполагаем в природе известную после­довательность, мы доверяем ей в том, что она во всех частных случаях будет поступать по известному правилу. Согласно ему, все органические целостности сформированы по одному типу, «который в своих весьма постоянных частях лишь более или менее уклоняется туда и сюда и все еще посредством размножения ежедневно совершенствуется и преобразуется» (14, 518). Соот­ветствующий прообраз существует если не для чувств, то для ума.

 

43

 

Всеобщность одновременного метаморфоза, т. е. одновременного превращения низшего организма в высший, указывал Гете, делает возможным тип.

В 1812 г. Кювье создает учение о плане строения (Ваump1ап), которое кратко обозначили как теорию типов. К 1830 г. относится публичный спор между Кювье и Жоффруа Сент-Илером в Париж­ской академии наук. Жоффруа отстаивал единство плана строе­ния (unite du р1ап) «по всему фронту» животного мира и пытался наметить его варианты. Вместе с тем он признавал скачки, или перерывы постепенности: «Первая птица выползла из яйца реп­тилии». Гете считал термин unite du р1ап слишком телеологиче­ским и взамен предлагал термин unite dе type (единство типа). В противовес Жоффруа Сент-Илеру Кювье считал необходимым наметить четыре установочных типа, которые можно было при­знать в качестве масштаба для всех животных. Впоследствии к его классификации примкнул К. Бэр. По мысли Гете, Кювье идет от отдельного к общему, а Жоффруа Сент-Илер своим внутрен­ним взглядом видит целое и убежден, что единичное может посте­пенно развиться из него. Однако истина заключается в том, чтобы попытаться объединить позиции «наблюдающего детали» и того, кто «исходит от идеи». Разделение и соединение (анализ и син­тез) — нерасторжимые жизненные акты. Одно не существует без другого. Хочешь, не хочешь, приходится двигаться от единичного к общему и от общего к единичному, и чем интенсивнее осуществ­ляются эти духовные функции, подобные вдоху и выдоху, тем лучше для науки и ее друзей.

Конечно, поиски И. В. Гете праживотного (точно также, как предшествующие им поиски прарастения) могли приобрести спе­кулятивный, чисто умозрительный характер. Но для Гете был важен не конкретный облик первофеномена (сумрачность — маг­нит—протолист), а сам принцип возвышения производительной способности материи, начиная от некоторой гипотетической ста­дии прафономена, Протея. Этой идее он и оставался верен во всех настойчивых поисках первоформы. Ведь возвышение организации всего живого действительно подчиняется единому плану перехода от однородного и общего к разнородному и частному. Тип, выра­жаясь современным языком,— это способ поляризации формо-образующих сил. Лишь за счет постоянной смены состояний геш-тальтивированности — негештальтивированности складывается преемственность процесса развития. Само соотношение поляри­зующихся крайностей (однородного — разнородного) выступает движущей силой развития. Создание новшеств путем видоизме­нения ранее существующего происходит лишь благодаря такой схеме поляризации формообразующих сил, которая должна быть в наличии.

44

Вдохновенный пример Гете делает Ф. Шеллинга одним из са­мых ярких глашатаев и пропагандистов органоцентрического типа мышления. Шеллинг разделяет мысль Гете о том, что в основе всех видоизменений, составляющих эволюцию природы и протя­нувшихся от ископаемых неорганических остатков вплоть до органических образований лежит один основной тип. По Шел­лингу, именно непрерывное деление и дифференцирование можно рассматривать как «органическую метаморфозу Вселенной», а полярность — как «всеобщий динамический источник деятель­ности».

Известно, что Шеллинг участвовал в проведении естественно­научных экспериментов под руководством Гете. В «Наброске си­стемы натурфилософии» (1799 г.) Шеллинг вслед за Гете утверж­дает, что формирование абсолютного продукта есть не что иное, как гештальтивирование (Gestaltung) (37). (В буквальном смыс­ле продукт образования есть «образ». Однако в русской огла­совке слишком много посторонних ассоциаций накладывается на такое понимание. Gestalt— продукт своего собственного форми­рования. Этот смысл термина в значительной мере утрачивается при переводе его словом «образ». Вот почему немецкий термин мы предпочитаем русскому переводу.)

Развивая идею Гете о том, что органическая целостность появляется на свет в неоформленном, несложившемся виде, Шел­линг приходит к выводу, что переход от одного гештальта к дру­гому происходит через состояние безгештальтности (Gestaltlosigkeit) (37, 42—43). То, что сейчас известно как переход в область неустойчивости, было понято Шеллингом как процесс расгештальтивирования. Мысль Шеллинга состояла в том, что переход­ное состояние потому и будет переходным, что в нем стерты специ­фические черты низшей фазы и еще не развиты специфические черты высшей.

Другим великим философом, который воспринял идеи Гете, был Гегель. Лишь с рядом оговорок Гегель признавал приоритет Ф. Фихте и Ф. Шеллинга в разработке кардинальных проблем диалектики. Только И. В. Гете Гегель открыто признавал своим духовным отцом. Обращаясь к Гете 24 февраля 1821 г., Гегель писал: «Вы ставите во главу угла простое и абстрактное, что так удачно называете прафеноменом... Выискивать своим чутьем этот прафеномен, освобождать его от всяческих прочих случайных для него самого сопутствующих моментов, постигать его, как говорим мы, абстрактно — это я считаю делом великого духовного чув­ства природы, равно как метод такой вообще считаю поистине научным для познания в этой области» (5, 389). Со своей сторо­ны, письмо Гегеля в сокращенном и слегка переработанном виде Гете включает в «Приложение к учению о цвете». Письмо, адре-

 45

сованное самому Гегелю, Гете заканчивает знаменательной припиской:

«Абсолюту

Покорнейше

Препоручает себя

В дружеские руки

Прафеномен».

Веймар, начало лета 1821 года» (5, 397).

Растроганным признанием звучит письмо Гегеля Гете от 1825 г. «Мне хочется назвать себя вашим сыном, у вас почерпала душа моя силу противоборствовать абстракции, ваши творения были сигнальными огнями на моем пути» Цит. по: 24, 27).

Таким образом, призыв Гете, обращенный к Гегелю, не остал­ся неуслышанным. В письме к Гегелю от 7 октября 1820 г. мы находим такие строки: «Продолжайте же принимать участие в моих способах рассматривать предметы природы, как поступали Вы доныне. Здесь речь идет не о мнении, каковое надлежит рас­пространять, но о методе, каковой надлежит сообщать, чтобы каждый мог пользоваться им как орудием по своему разумению» (5, 384).

Поскольку метаморфоз определяет направленность изменений, ведущих к возникновению внутренне расчлененного целого, по­скольку этапы метаморфоза — это этапы перехода слабострук­турированного однородного состояния в состояние отчетливо гештальтивированное, постольку процесс метаморфоза составляет объективный аналог восхождения мысли к интегрированному единству взаимодополняющих определений, к конкретному поня­тию. Этот метод восхождения от абстрактного к конкретному и был заимствован Гегелем у Гете. Путь восхождения — это траек­тория движения от первичного состояния, где «начальное есть наиболее абстрактное, потому что оно есть начальное и еще не двигалось вперед, а последний образ (Gestalt), возникший из этого поступательного движения, представляющего собой процесс развития определений, является наиболее конкретным образом (курсив наш.— Е. Р.») (7, 44). Становление конкретной целост­ности по мысли Гегеля начинается с чего-то абстрактного в смыс­ле неразвитого, не претерпевшего перегештальтизации (Umgestaltung). Затем на смену негештальтивированному состоянию целостности приходит состояние гештальтивированное, когда си­стема «творит из себя свою собственную предпосылку», когда она начинает воспроизводиться на ею же самой выработанной основе и оказывается способной к порождению «дочерних» си­стем, аналогичных по своей организации. В «Философии приро­ды» на проблеме гештальтов и их образования Гегель останавли­вается дважды. (6, 209—230, 445—473). Для него в гештальтах

46

 

природы форма манифестирует себя сама и «не есть лишь обна­ружение своеобразного отпора внешнему насилию». Такое «манифестирование» формы проходит три этапа. На первом этапе гештальт, еще не вступивший в движение опосредствования, не вступивший в сопряжение с внешними обстоятельствами, высту­пает как внутренняя безгештальтность (Gestalt als innere Gestaltlosigkeit). На втором этапе гештальт существует «как еще не осуществленный» (35, 255), это его «личиночная» стадия. На третьем этапе возникает реальный гештальт, осуществивший себя;

такова бабочка. Следовательно, процесс становления органиче­ских целостностей, по Гегелю, охватывает переход от безгештальтностй к еще не осуществленному гештальту и от неосуществ­ленного гештальта к его зрелой, классически развитой форме.

Органическая целостность творит свое собственное разгеш-тальтивированное состояние как необходимую предпосылку пере­хода в развитую форму — такова глубокая мысль И. В. Гете, оплодотворившая историю диалектики в немецкой классической философии. Это открытие было по достоинству оценено совре­менниками Гете — выдающимися мыслителями, прокладывав­шими дорогу в наше время.

Не случайно в 1869 г. Т. Гексли открыл первый номер органи­зованного им журнала «Nature» стихотворением И. В. Гете «При­рода», ключевой к пониманию которого может служить строфа:

А1so bestimmt die Gestalt die

Lebensweise des Tiers.

Und die Weise zu leben sie wirlet

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: