В этом случае стратегия США приобретет классический вид стравливания ключевых в региональной геополитике незападных стран, в данном случае — России и Ирана.

В трехстороннем формате России — Азербайджана — Ирана в Баку обсуждались не только энергетические вопросы, но транспорт, торговые режимы, экономика, безопасность. В этом отношении ключевую роль в возможном трехстороннем формате играет все-таки Азербайджан. Важнейший из намечаемых транспортных проектов — это возможность создания с нацеленностью на Индию и Индокитай транспортного пути «Север-Юг» — в перспективе конкурента Суэцкого канала. Основой этого транспортного коридора могли бы стать модернизированные скоростные железные дороги, способные быстро перемещать большие объемы груза в оба конца в широтном направлении. В подобном решении проект мог бы стать интересен не только для предприятий европейской части России, Урала и Сибири, а также для предприятий стран Прикаспия, но и для государств Восточной и Центральной Европы. Между тем, проект транспортного коридора «Север-Юг» не является какой-то новинкой. Он лишь воспроизводит существовавший в ХVII веке торговый путь, соединявший Индию и Европу через территорию Ирана и России посредством Каспия. Однако в то время главным факторов его функционирования являлся долгий конфликт между Османской империей и сефевидским Ираном. Нестабильность на территории Ирака и Сирии, а также в курдских районах — дополнительный современный резон функционирования проектируемого транспортного коридора.

Как уже говорилось, ключевую роль в проекте транспортного коридора играет Азербайджан. Он должен предоставить свою территорию и свои железные дороги, технически связанные с Россией. Для нас очевидно, что кардинальное сокращение традиционных доходов от энергоносителей побуждает Баку искать компенсации за счет новых транзитных возможностей. Это вполне резонное решение проблемы. Однако создание транспортного маршрута может уменьшить объемы сельскохозяйственного экспорта Азербайджана в Россию за счет создания дополнительных возможностей для Ирана. Заметим и то обстоятельство, что за последние десятилетия Иран создал достаточно дифференцированную национальную промышленную экономику. Ее продукты также могли бы двинуться на Север.

Ключевым моментом Бакинского саммита стало участие в трехстороннем формате Азербайджана и в аспекте проблем безопасности. До этого момента Баку не выражал устремлений сотрудничать в вопросах безопасности с Ираном и Россией, несмотря на географическую близость и особые отношения в прошлом с обеими государствами. Отметим здесь, что безопасность Каспийского региона на саммите обсуждалась в рамках двусторонних переговоров. В частности, на российско-азербайджанской встрече обсуждался вопрос урегулирования в Нагорном Карабахе. На апрельской встрече главы МИД России и Ирана пообещали своему азербайджанскому коллеге работать в направлении решения нагорно-карабахского конфликта. Тем не менее, Нагорный Карабах остается труднейшим пунктом возникающего сотрудничества Азербайджана и России. Трудно определить, как решить этот конфликт к полному удовлетворению и Баку, и Степанакерта с Ереваном.

Несмотря на это обстоятельство, мотивы Баку для участия в трехстороннем саммите явно основаны на интересах геополитики и безопасности. В начале апреля 2016 года на встрече министров иностранных дел Ирана, России и Азербайджана был провозглашен принцип невмешательства во внутренние дела при самом широком сотрудничестве. В подобном заявлении все наблюдатели усмотрели жест в сторону Вашингтона с его политикой критики внутренней политики всех трех стран, санкций и потенциальных переворотов. США и ЕС последовательно критиковали внутреннюю политику режима Ильхама Алиева, что не способствовало его стабильности. Кроме того, на саммите была принята декларация с пунктом о борьбе с терроризмом и экстремизмом. В этом отношении эксперты в США полагают, что существенную роль в изменении позиции Азербайджана относительно сотрудничества с Россией и Ираном по проблеме безопасности сыграла растущая потенциальная угроза со стороны ИГИЛ. Азербайджан имеет у себя суннитское меньшинство, в основном в северных районах, граничащих с Россией. Правда, в свое время постсоветский Азербайджан остался совершенно глух к революционным призывам исламской республики Иран. В США полагают, что Азербайджан с его светской политикой по модели Турции и со своим населением, традиционно исповедующим шиитскую версию ислама, в состоянии самостоятельно противостоять суннитским джихадистам из ИГИЛ без необходимости установления тесных отношений с Москвой и Тегераном. В итоге, президент Азербайджана Ильхам Алиев должен осознавать, что его фигура становится еще более неприемлимой для Запада, если он склонится к решению регионального уравнения безопасности в Прикаспии в пользу Ирана и России. У нынешнего руководства Азербайджана есть веские основания сомневаться в надежности Запада в качестве союзника. Западные НПО в Азербайджане достаточно открыто поддерживают антиправительственных лидеров оппозиции режиму Алиева. В этом плане Азербайджан был и остается мишенью для прозападной «цветной революции».

Логика и экономические выгоды для трех стран — Ирана, Азербайджана и России от потенциальной зоны свободной торговли очевидны для всех. Но в отношении Азербайджана очевидно и присутствие геополитических интересов бывших империй в регионе Закавказья — Турции, Ирана и России. Несмотря на свои исторические связи с Ираном, постсоветский Азербайджан встал гораздо ближе к этнически родственной Турции с ее светской националистической моделью. Между тем, в постсоветский период Азербайджан на пару с Украиной был определен США на роль ключевого в геополитическом плане государства на постсоветском пространстве. В Вашингтоне резонно полагали, что восстановление контроля России над Украиной и Азербайджаном возвращали бы ей имперский политический вес. США определили своей стратегической целью препятствовать России в этом. За прошедший период энергетическое богатство Азербайджана сделало в конечном итоге из него постоянный объект всяческих западных планов относительно поставок энергоносителей из Прикаспия в ЕС в обход России. По известному определению американского внешнеполитического стратега Збигнева Бжезинского, Азербайджан — это пробка в сосуде, содержащем богатства бассейна Каспийского моря и Средней Азии. В Вашинготне поверили, что независимость постсоветских государств Средней Азии станет бессмысленным понятием, если Москве удастся восстановить политический контроль над Азербайджаном.

С другой стороны, руководство Азербайджана осознает стремление России сохранять установленное статус-кво в регионе Закавказья, и не имеет ни малейшего желания превращаться в открытого врага России по модели Грузии, как того хотели бы в США. Наметившаяся тройственная комбинация из Москвы-Баку-Тегерана, если она будет развиваться в политическую сферу, в будущем еще больше изолирует Грузию в качестве единственного прозападного союзника США и ЕС в Закавказье. Это будет ослаблять позиции США и ЕС в этом регионе.

Предложенное тройственной формулой в Баку уравнение выгодно всем и, что важно, Азербайджану. Поскольку и Иран, и Россия и Турция являются историческими соперниками в Закавказье, то они, таким образом, сводят на нет влияние друг друга. Трехстороннее соглашение с косвенным подключением к нему Турции позволяет Азербайджану достичь баланса в отношениях с каждой из великих постимперских держав исторического треугольника силы в регионе Закавказья — Ирана, Турции и России. Россия, в частности, заинтересована в отдалении Азербайджана от США и ЕС, а Иран — в снятии потенциальной для себя угрозы с территории Азербайджана. Широко распространено мнение, что некоторые из недавних военных планов нападения США на Иран рассматривали возможность использования территории Азербайджана для этого.

Турция и Иран в постсоветский период были в некоторой степени заняты восстановлением своих исторических позиций в каспийско-среднеазиатском регионе. Азербайджан усилил возможности Турции по восстановлению однажды утраченного влияния в этом регионе. При нормализации отношений между державами в регионе Турция получает компенсацию в виде своего энергетического хаба. При этом Иран, несмотря на его внешнюю враждебность США, всегда рассматривался Вашингтоном в качестве барьера для любой перспективной российской угрозы американским интересам в регионе Ближнего Востока. Тройственное соглашения в Баку не отменяет подобного обстоятельства.

От того, что нынешнее сближение между Россией, Ираном и Азербайджаном даст, помимо экономических, еще и политические плоды, будет зависеть от многих, в том числе, и вышеназванных факторов и не в последнюю очередь от поддержания политической стабильности во всех трех странах-участниках, и в особенности в Азербайджане. Если Азербайджан и дальше преуспеет в стабильном политическом и экономическом развитии, то среди иранских азербайджанцев, вероятно, будет укрепляться разрушающая Иран идея «Большого Азербайджана». Это может показаться выгодным тюркским националистам. С другой стороны, любое изменение силы в постимперском треугольнике держав в Закавказье будет сразу же отражаться на подвижках в балансирующей позиции Азербайджана. Правда, потенциальная уязвимость Азербайджана чревата более значительными последствиями для всего региона Закавказь
Подробнее: https://eadaily.com/ru/news/2016/08/18/geopolitika-azerbaydzhana-probka-ot-kaspiya-stanovitsya-centrom-treugolnika-sily

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: