О ДАЙРОНЕ, МЕНЕСТРЕЛЕ ТИНГОЛА

 

Когда небо было чистым и звезды яркими,

Дайрон своими тонкими пальцами, 80

как светлый день переходит в вечер,

трепетную приятную музыку творил

на серебряных флейтах, тонких и чистых,

для Лутиэн, девы любимой.

Там радость царила и голоса веселые; 85

там вечером покой, а утром светло,

там сияющие камни и бледное серебро

и червонное золото на бледных пальцах сияло,

и эланор и нифредиль

все еще цвели на неувядающих лугах, 90

пока бессчетные годы эльфийской земли

давно по Белерианду текли,

пока судный день не подошел,

как все еще поют эльфийские арфы.

 

О МОРГОТЕ И ЛОВУШКЕ, В КОТОРУЮ ПОПАЛ ГОРЛИМ

 

Далеко в Северных каменных холмах 95

в пещерах черных стоял трон,

пламенем окруженный; там дым

клубящимися столбами поднимался, чтобы подавить

дыхание жизни, и там в глубине

в удушливых темницах потерянные ползли 100

к безнадежной смерти все те, кто бродил

по воле судьбы по тому ужасному полумраку.

Король там сидел, самый черный и жестокий

 

[334]

 

из всех, что под небом жили.

Чем земля или море, чем луна или звезды, 105

был он древнее, намного могущественнее

его бездонный разум, чем у

эльдар и людей, и сотворен

из силы первозданной; до того, как камень,

был высечен для создания мира, в одиночестве 100

он странствовал во тьме, неистовый и ужасный,

обожженный огнем, которым владел.

Он принес разрушение черное

Благословенному Королевству и затем бежал назад

в Средиземье, чтобы снова построить 115

под горами твердыню, наполненную

презренными рабами ненависти:

смертная тень нависала над его вратами.

Свои воинства вооружил он стальными копьями

и пламенными мечами, и по их пятам 120

волки бежали и змеи ползли

безвекие. Ныне вперед они устремились,

его легионы, неся разрушение, разжигая войну,

в полях, и заливах, и в седых лесах.

Там, где долго золотой эланор 125

мерцал среди травы, они пронесли

свои черные знамена, где зяблик пел

и арфисты серебряные арфы сжимали,

теперь черные вСроны кружили и кричали

среди зловония, и повсюду 130

мечи Моргота обагрились кровью

под рассеченными и растоптанными трупами.

Медленно его тень подобно туче

ползла с Севера, и в гордыне считал,

что не прекратится месть его падшая; 135

к смерти или рабству под властью ада

все создания он обрек: Северная земля

лежала в страхе под его ужасной рукой.

Но все еще там в холоде жил, скрываясь,

сын Беора, Барахир смелый, 140

земли и власти лишенный,

кто однажды принцем людей был рожден,

а ныне изгоем таился и прятался

в суровых вересковых пустошах и серых лесах.

 

[335]

 

О СПАСЕНИИ КОРОЛЯ ИНГЛОРА ФЕЛАГУНДА ДВЕНАДЦАТЬЮ БЕОРИНГАМИ

 

Двенадцать мужей все еще следовали за ним, 145

по-прежнему верные, когда все надежды потеряны.

Их имена еще в эльфийских песнях

поминаются, хотя прошли долгие годы

с тех пор, как отважный Дагнир и Рагнор,

Радруин, Дайрун и Гильдор, 150

Горлим Несчастный и Уртель,

и Артад и Хаталдир пали;

с тех пор, как черная стрела с отравленным концом

забрала Белегунда и Барагунда,

могучих сынов Бреголаса; 155

с тех пор, как тот, чья судьба и деяния затмили

все сказания людей, был погребен в могилу,

прекрасный Берен, сын Барахира.

Ибо то были избранные люди

из дома Беора, которые в топях 160

камышовых Сереха отчаянно защищались

вместе с королем Инглором в день

его поражения, и их мечи

так спасли из эльфийских владык

благороднейшего; и его любовь они заслужили. 165

И он, отступая на юг, возвратился

в Нарготронд в свое могучее королевство,

где все еще носил свой венценосный шлем;

но они воротились на свою северную отчизну,

бесстрашные и малочисленные, и там остались, 170

еще непобежденными, бросая вызов судьбе,

преследуемые неспящей ненавистью Моргота.

 

12345Следующая ⇒

Поделиться: