Комментарии к строкам 1-660

В строго хронологическом рассказе об эволюции легенд Древних Дней должно рассмотреть несколько других работ, прежде чем перейти к переработкам "Лэ о Лейтиан". Рассматривая переработанную и непереработанную Лэ как единое целое, я перепрыгну эти этапы, и названия, которые в действительности возникли много раньше, появляются в первый раз в этой "Истории". Я лишь перечислю их:

 

65 Менегрот

 

89 эланор и нифредиль. В строке 125 - упоминание золотого эланора.

 

115 Средиземье

 

149 и далее. Имена людей из отряда Барахира наряду с Береном и Горлимом: Дагнир, Рагнор, Радруин, Дайруин,Гильдор, Уртель, Артад, Хаталдир, Белегунд и Барагунд. Белегунд и Барагунд - сыновья Бреголаса (брата Барахира); а Горлим - сын Ангрима (199). Все эти имена появляются в Сильмариллионе (стр. 155, 162).

 

[350]

 

161 "Топи камышового Сереха". Берен нападает на орков у водоема Кивиль, который "берет начало у холма,/ спускаясь, чтобы попасть в камыши Сереха" (434-5).

 

162 Фелагунд назван Инглор (Инглор Фелагунд в подзаголовке, p. 335).

 

182, 560 Дортонион.

 

186 Эльберет.

 

196 и далее (Тарн) Аэлуин

 

255 и далее Саурон

 

259, 347 Гаурот. Ср. Тол-ин-Гаурот, "Остров Оборотней", в Сильмариллионе.

 

434 Ривиль

 

494 Хадор

 

512 Дагмор. Меч Берена нигде больше не называется.

 

519 Горгол Мясник. Он нигде больше не появляется.

 

520 Ладрос (земли на северо-востоке Дортониона, пожалованные королями нолдор людям Дома Беора).

 

 

520 Друн. Это название помечено на поздних картах "Сильмариллиона" (на которых основывается карта опубликованного Сильмариллиона) к северу от Аэлуина и к западу от Ладроса, но не упоминается ни в каком другом месте.

 

574 Горгорат. Это название встречалось в прозаическом наброске для Песни X из Лэ, но в форме Горгорот (стр. 272).

 

596 и далее Нан Эльмот. См. прим. к строке 596.

 

634 Ар-Мелиан (Тар-Мелиан). Имя с любой из этих приставок нигде не встречается.

 

659 Эзеллохар (Зеленый Холм Двух Древ в Валиноре).

 

Вдобавок здесь можно отметить Дунгортин (52), где новая версия изменена от старых строк 49-50:

 

К северу лежит Земля Ужаса,

откуда только злые тропы вели.

 

на

 

К северу лежит земля ужаса,

Дунгортин, где все пути вели к смерти.

В старой версии "Земля Ужаса" очевидно просто означает "земля Моргота". Здесь Дунгортин располагается как в "Сильмариллионе", между Горами Ужаса и северной границей Завесы Мелиан; см. стр. 314.

 

В переработанной Лэ история Горлима значительно развилась. В старой (см. стр. 162-4, 169-70) Горлим оставил своих товарищей и пошел "на встречу/ с тайным другом в долине"; он обнаружил "дом, слабо мерцающий" и внутри него увидел призрак Эйлинели. Он оставил дом, боясь

 

[351]

 

охотников Моргота и волков, и возвратился к своим товарищам; но позднее в один из дней специально отыскал слуг Моргота и выразил готовность предать своих собратьев. Его привели в чертоги Моргота, который рассказал ему о сотворенном призраке, чтобы заманить Горлима:

 

призрак тот, который, может, был

сдается мне, именно тем, что ты видел!

(Но в строках 241-2 говорится, что "люди считали, что Моргот создал/ злой призрак").

 

Существует также примечательное развитие в переработанной Лэ, в которой "12 беорингов" (можно подразумевать 13, включая самого Барахира) Дортониона были как раз теми людьми, которые спасли короля Фелагунда в Битве Внезапного Пламени:

 

Ибо то были избранные люди

из дома Беора, которые в топях

камышового Сереха отчаянно защищались

рядом с королем Инглором в день

его поражения ... (159-63)

В Сильмариллионе история такая: "Моргот преследовал [Барахира] до последней капли крови, пока наконец рядом с Барахиром не осталось лишь двенадцать товарищей" (стр. 162) - нет никакого предположения, что эти выжившие были отобранным отрядом, уже объединенные как товарищи в раннем героическом деянии. Фелагунд (Инглор), как теперь говорится, вернулся в Нарготронд (строки 166-7) после того, как его спас Барахир со своими людьми (см. стр. 85-6).

 

С этого момента дальнейшее существенное переписывание поэмы ограничивается несколькими отрывками.

 

Песнь III продолжается

С конца переписанного вступления поэмы (строка 660 выше) машинопись D продолжается как копия В до конца поэмы, но хотя несомненно она была сделана под присмотром моего отца, сама по себе эта машинопись представляет незначительную текстовую ценность.

 

Отрывок в первоначальном тексте (стр. 173) со строки 453 ("Так Тингол не пересек морей") до 470 был оставлен без изменений; но для строк с 471 ("В поздние дни, когда Моргот впервые") до приблизительно 613 мой отец заменил 142 строки новыми стихами (опуская долгий ретроспективный отрывок со строки 563 и далее относительно перехода Берена через Горы Ужаса), в которых очень мало от старой Лэ, и в то же время отрывок становится все более коротким. Нет сомнений, что эти строки (относительно) весьма поздние: по-видимому, настоящий кусок в песне X был переписан

 

[352]

 

после 1955 г. (см. стр. 360), и они вполне могут быть гораздо позже, чем эти. Существует рукописный черновой набросок, а также машинопись первых 103 строк, сделанная моим отцом и вставленная в текст D.

 

В поздние дни, когда Моргот бежал

от гнева и вновь поднял свою голову

и Железную Корону, его могущество держалось

под дымящейся горы подножием,

созданной и укрепленной снова, 5

тогда медленно ужас и тьма возросли:

Тень Севера, что весь

Народ Земли держала в рабстве.

Владык людей он преклонить колени вынудил,

королевства Изгнанных Королей 10

атаковал вечно возрастающей войной:

в своих последних гаванях на берегу

они жили, или в крепостях, обнесенных стеной, в страхе

оборонялись на его границах мрачных,

пока каждая не пала. Все же власть сохранили 15

в Дориате помимо его воли

Серый Король и бессмертная Королева.

Нет зла в их королевстве;

нет силы, что их могущество может сломить,

там по-прежнему смех и зелень травы, 20

там листья освещаются белым солнцем

и многие чудеса начинаются.

Гуляла ныне в Хранимом Королевстве

под буком, под вязом,

там легконогая бежала по зелени, 25

дочь короля и королевы:

от старших детей Арды рожденная,

красой своей эльфийской подобная утру,

и единственное дитя, кому уготовано по рождению

бродить в одеждах Земли, 30

произошедшая от Тех, кто существовал

до мира эльфа и человека.

За оковами Арды вдалеке

по-прежнему сияли Легионы, звезда за звездой,

воспоминания об их труде долгом, 35

исполнение Видения и Песни;

 

[353]

 

и когда под их древним светом

на земле была ясная ночь,

музыка пробудилась в Дориате,

и там под ветвистым дубом, 40

или сидя на бурых листьях бука,

Даэрон темный с папоротниковой короной

играл на свирелях с эльфийским искусством,

невыносимым для смертных сердец.

Ни одного другого музыканта не было, 45

ни других губ или пальцев не видели

столь искусных - так говорится в эльфийских преданиях,

кроме Маэлора*, сына Феанора,

 

* - И Маглор, и Маэлор появляются в наброске этого отрывка. В конечной машинописи - Маэлор, измененный на Маглор, но не моим отцом, я думаю.

 

арфиста забытого, певца обреченного,

чья молодость с времен, когда Лаурэлин еще цвел 50

до нескончаемого плача прошла,

и в море непогребенный бросился†

 

† - В "Сильмариллионе" не говорится, что Маглор нашел свой конец в море: он бросил Сильмариль в море "и после этого он вечно бродил у берегов, и в горе пел и сожалел над волнами".

 

Но Даэрон с восторгом в сердце

еще жил и играл звездными ночами,

пока один летний вечер не настал, 55

как все еще поют эльфийские арфы.

Весело его игра лилась;

трава была нежной, ветер затих,

сумерки тянулись слабо и прохлада

в очертанной тени у пруда** 60

 

** - нет других ссылок на "пруд" или "озеро" в том месте в лесу, где Берен натолкнулся на Лутиэн.

 

под ветвями спящих деревьев,

стоящих безмолвно. У их колен

туман болиглова слабо мерцал,

и призрачные мотыльки на кружевных крыльях хрупких

летали туда и обратно. У озера 65

оживляющая, струящаяся, восходящая чисто

игра звала. Вперед она вышла,

чистая и внезапная, как яркий свет

несравненной белизны, тени рассекающая,

свое девичье жилище на белых стопах оставляя; 70

и подобно тому, как летние звезды рождают

 

[354]

 

сияние в темных небесах,

ее живой свет на все вокруг упал

мимолетным серебром, когда она проходила.

Там ныне она ступала эльфийским шагом, 75

сгибаясь и качаясь в своей грации,

почти неохотно; затем начала

танцевать, танцевать: в замешательстве бежала,

смущенная, и белый туман

обвился вокруг ее кружащего бега. 80

Волнение ветра на воде отразилось,

и дрожащий лист и цветок были оплетены

алмазной росой, как всегда быстро

и еще быстрее бежали ее окрыленные ноги.

Ее длинные волосы, как облако струились, клубились 85

вокруг ее поднятых сияющих рук,

когда медленно над деревьями Луна

в славе полнолуния

возникала, и на открытой поляне

ее ясный и чистый свет лежал. 90

Тогда внезапно ее ноги остановились,

и через сплетенный лес там взволнованно

наполовину без слов, наполовину на эльфийском языке,

ее голос возвысился в блаженной песне,

которой некогда у соловьев она научилась, 95

и в живом ее веселье обратилась

к порабощающему сердце очарованию,

неискаженная, бессмертная, беспечальная.

Ir Ithil ammen Eruchin Ир Итиль аммен эрухин

menel-vir sila diriel 100 менель-вир сила дириэль 100

si loth a galad lasto din! Си лот а галад ласто дин!

A hir Annun gilthoniel, А хир Аннун гильтониэль,

le linnon lim Tinuviel! лэ линнон лим Тинувиэль!

 

Машинопись заканчивается здесь, но конечный набросок рукописи продолжается:

 

О эльфийски-прекрасная Лутиэн,

какое чудо тогда твой танец тронуло? 105

Той ночью какой рок Эльвенессе

зачаровал, твоим голосом завладел?

Такого дива больше не будет

на Земле или на Западе за Морем,

 

[355]

 

в сумерках или на рассвете, ночью или в полдень, 110

или под зеркалом луны!

На Нельдорет было наложено заклятье,

 

игра на свирели в молчании стихла,

ибо Даэрон отбросил свою флейту прочь,

незамеченная на траве она лежала, 115

в сомнении, связанный как камень, он стоял

с разбитым сердцем в прислушивающемся лесу.

И все еще в ночи она пела,

как свет возвращается в свет,

воспарившая с мира внизу, 120

когда внезапно туда пришла медленная

неуклюжая фигура, тяжело ступающая по листьям,

и из тьмы на

светлую поляну фигура ступила,

с руками нащупывающими, словно неуверенная

или ослепленная, и она, спотыкаясь, прошла,

под луной тень отбросив,

согбенную и темнеющую. Затем с небес,

как жаворонок стремглав падает с неба,

песня Лутиэн упала и смолкла; 130

но Даэрон от заклятья освобожденный,

в страхе пробудился и закричал в горе:

"Беги Лутиэн, ах Лутиэн, уходи!

Зло гуляет по лесу! Прочь!"

Затем вперед он побежал в страхе, 135

всегда призывая ее следовать за ним,

пока вдали его крик не ослаб

"Ах беги, ах тотчас же беги, Лутиэн!"

Но молча в лощине стояла она,

недвижно, никогда о страхе не ведовшая, 140

как тонкий, освещенный светом луны цветок одинокий,

белый и безветренный с поднятым к верху лицом,

ожидающая ...

 

Здесь рукопись заканчивается.

 

Песнь IV

Маленький отрывок этой Песни частично переписан в более позднее время. Строки 884 и далее были изменены на:

 

[356]

 

Тогда Тингол сказал: "О Дайрон мудрый,

со слухом настороженным и зоркими глазами,

кто за всеми тропами в этой земле,

всегда следил и в них разбирался,

какое предзнаменование это молчание несет?"

 

Это было быстро переписано в тексте В, и поначалу переписывание было вызвано, я думаю, желанием избавиться от слова "волшебное" в строке 886, которое подчеркнуто и помечено "Х" на машинописи D. В то же самое время "неистовый жеребец" в 893 был изменен на "великий жеребец", а Таврос на Таурос в 891. Немногим дальше, строки 902-19 были изменены, также в это время: под деревьями Эннората*

 

* - Эннорат: Средиземье; ср. "Властелин Колец", Приложение Е.

 

Было бы так! Долгий срок уж ныне

прошел с тех пор, как Нахар топтал эту землю

в дни нашего мира и древней радости,

до мятежа владык Эльдамара,

издалека преследующих Моргота,

принесших войну и разорение Северу.

Быть может Таурос выступил им на помощь?

Но если не он, то кто или что пришло?"

И Дайрон ответил: "Он не придет!

Ноги божественных не покинут того побережья,

где волны Внешних Морей продолжают реветь,

пока многие события не произойдут

и многие бедствия не случатся. Увы!

Гость здесь. Леса замолчали,

но не ждут; ибо изумленье холодное

их держит, странные деяния они видят,

хотя король не ведает - однако Королева, возможно,

может угадать, и несомненно дева знает,

кто ныне всегда с ней гуляет".

 

Строки 926-9 были переписаны:

 

Но Дайрон посмотрел в лицо Лутиэн

и запнулся, видя свое бесчестие

в тех ясных глазах. Ни слова больше он не сказал

и в безмолвии гнев Тингола пробудился.

 

Но эти переписывания были спешными, на уровне чернового наброска и ни коим образом не сравнимы с тем, что им предшествовало.

 

[357]

 

Песни V-IX

В этих песнях нет поздних исправлений, за исключением четырех строк в Песни IX: последние слова Фелагунда Берену (2633 и далее):

 

"Ныне я должен уйти на долгий отдых

в Аман, туда за берег

Эльдамара навсегда,

жить воспоминаниями". Так умер король,

как все еще поют эльфийские арфы.

 

В этом месте мой отец написал на одной из копий текста D: "Он должен вернуть кольцо Берену" (о поздней истории кольца см. Неоконченные Предания, стр. 171, прим. 2 и Властелин Колец, Приложение А, III.332 примечание 1 и 338). Но в действительности нигде не говорится, что Берен вернул кольцо Фелагунду.

 

Песнь X

С начала этой Песни начинается значительный переписанный отрывок, сначала записанный на тексте В, а затем с дальнейшими изменениями на машинописи, сделанной отцом, судя по всему, в то же время, как и та, что приведена на стр. 352-5 (но в этом случае новые стихи были повторно набраны как часть текста D).

 

В песнях вспоминали, которые пели арфисты

в далекие дни на эльфийском языке,

как Лутиэн и Берен бродили

в долине Сириона, и многие поляны

они наполнили радостью, и стопы их 5

бродили беспечно, и дни были приятными.

Хотя зима мчалась через леса,

цветы по-прежнему оставались там, где они стояли.

Тинувиэль! Тинувиэль!

До сих пор бесстрашные птицы живут 10

и поют на ветвях среди снега,

где Лутиэн и Берен гуляют.

С Острова Сириона они ушли,

но там на холме одиноком стояла

зеленая могила, и камень установлен, 15

и там все еще лежат белые кости

Финрода прекрасного, Финарфина сына,

 

[358]

 

пока та земля не изменится и не уйдет,

или не будет поглощена бескрайними морями,

а Финрод гуляет под деревьями 20

в Эльдамаре* и уже не придет

 

* - Эльдамар: в раннем чтении Благословенное Королевство. - С этими строками ср. переделанную версию предсмертных слов Фелагунда в Песни IX (стр. 357).

 

в серый мир слез и войны.

В Нарготронд он более не приходил,

но туда быстро дошли слухи

о смерти их короля и его великом подвиге, 25

о том, как Лутиэн освободила Остров;

Владыка Оборотней был повержен,

и разрушены его каменные башни.

Ибо многие ныне возвратились домой наконец,

во тьме исчезнувшие; 30

и подобно тени возвратился

пес Хуан, скудную заслужил он

хвалу и благодарность от Келегорма.

Ныне возникло там растущее волнение,

крики громкие многих голосов, 35

и народ, который Куруфин устрашил

и от своего короля которому помог отказаться,

в стыде и гневе ныне кричал:

"Идем! Убьем этих вероломных и неверных владык!

Почему прячутся они здесь? Что они сделали, 40

кроме того, что погубили род Финарфина,

измененники непрошенные, гости-кукушки?

Долой их!". Но мудро и медленно

говорил Ородрет: "Остерегайтесь, как бы горе

и злой поступок к худшему вы не обратили! 45

Финрод пал. Я король.

И как он сказал, ныне я

вами повелеваю. Я не позволю

в Нарготронде древнему проклятью

из зла худшее зло 50

произвести. Слезами Финрода оплакивайте,

покайтесь! Мечи для Моргота берегите!

Кровь родичей здесь не прольется.

Все же здесь ни приюта, ни пищи,

не найдут братья, что с пренебрежением относятся 55

 

[359]

 

к дому Финарфина. Пусть их найдут

и невредимыми приведут, чтобы предстать предо мной! Идите!

Учтивость Финрода выкажите!"

С насмешкой стоял Келегорм, не преклонившись,

с пылающим взглядом в гневе гордом, 60

и грозный; но рядом с ним,

улыбаясь, безмолвно, настороженно глядящий,

стоял Куруфин, держа руку на рукояти

своего длинного ножа. И тогда он рассмеялся,

"Ну?" - сказал он. - "Почему ты позвал 65

за нами, Господин Наместник? В твоем зале

мы не приучены стоять. Давай, говори,

если что-то ты хочешь у нас просить!"

Холодно и медленно ответил Ородрет:

"Перед королем вы стоите. Но знайте, 70

от вас мне ничего не нужно. Его волю

вы пришли услышать и исполнить.

Уходите навеки, прежде чем день

опустится в море! Ваш путь

никогда более не должен привести вас сюда, 75

ни любого иного сына Феанора;

любовь больше не будет связывать

ваш дом и Нарготронд!"

"Мы запомним это" - сказали они,

и резко повернулись и поспешили, 80

оседлали своих коней, захватили свои вещи,

и ускакали с псом, и луком, и копьем,

в одиночестве; ибо никто из всего того народа

не желал последовать за ними. Ни слова они не произнесли,

но протрубили в рога, и поскакали прочь, 85

подобно ветру в конце грозового дня.

 

Машинопись, сделанная моим отцом, заканчивается здесь, но переработка на тексте В продолжается (и она была включена в машинопись D).

 

К Дориату путники ныне

приближались. Хотя обнаженными были ветви

и зима через серые луга

холодная шла, свистящая, и короток был день, 90

они пели под морозным небом,

 

[360]

 

над ними возвышающимся, чистым и высоким.

 

Они пришли к реке Миндеб, быстрой и прозрачной,

что с вершин северных гор,

к Нельдорету спускалась прыжками 95

с шумом меж галькой коричневой,

но во внезапное молчание переходила,

протекая под защитными чарами,

что Мелиан наложила на границы

земли Тингола. Там ныне они оставались; 100

ибо печальное безмолвие на Берена пало.

Долго не замечая, наконец, слишком хорошо

он слышал предостережение своего сердца:

увы, любимая, здесь мы расстанемся.

"Увы, Тинувиэль," - сказал он, 105

"Этой дорогой мы не можем дальше идти

вместе, более, взявшись за руки,

не можем гулять по эльфийской земле".

"Почему здесь мы расстаемся? Что ты хочешь сказать,

даже на заре более яркого дня?" 110

 

Со строк 2936 до 2965 не было сделано дальнейших изменений (кроме изменения Эльфинессе на Эльвенессе в 2962). В предшествующем отрывке Инглор Фелагунд, сын Финрода, стал Финродом Фелагундом, сыном Финарфина, переделка которого, самое раннее, была произведена в 1955 г., ибо изменение не было сделано в первом издании "Властелина Колец". Дальнейшие короткий отрезок переписывания начинается с 2966 строки, возвращаясь к первоначальному тексту двумя строками спустя.

 

Свое слово, увы! Я ныне должен сдержать,

и не первым из людей должен рыдать

из-за клятвы, в гордыне и гневе поклявшись.

Слишком краткая встреча, краткое утро,

слишком скоро приходит ночь, когда мы должны разлучиться! 5

От всех клятв, разбивающих сердце,

со стыдом отрекался, в муке держал.

Ах! Хотелось бы ныне неизвестным уснуть

с Барахиром под камнем,

а ты по-прежнему танцевала бы одна 10

неискаженная, бессмертная, беспечальная,

напевая в веселье Эльвенессе".

"Тому может и не бывать. Ибо узы есть

прочнее, чем камень или прутья стальные,

 

[361]

 

более сильные, чем гордо произнесенная клятва. 15

Или я не связала тебя своей верностью?

Или же в любви нет гордости и чести?

Или, ты думаешь, у Лутиэн

такая слабая воля, свет любви?

Во имя звезд Элберет на небесах! 20

Если ты желаешь здесь мою руку оставить

и покинуть меня, чтобы ступить на одинокий путь,

тогда Лутиэн не пойдет домой!"

 

В то же самое время строка 2974 была изменена на

 

паче всякого чаяния в любви вновь

 

и 2988 и далее на

 

В гневе и спешке

безумно на восток они ныне мчались,

чтобы найти старый и опасный путь

между ужасным Горгоратом

и королевством Тингола. То была дорога

наиболее быстрая к их родне, живущей

вдалеке, где бдительный холм Химринг

над ущельем Аглонд возвышается, высокий и безмолвный.

Они увидели странников. С криком,

повернув своих коней, напрямик к ним поскакали. ...

 

Песни XI-XII

В песнях XI и XII нет переписывания, кроме небольшого ближе к концу XIII. Строки 4092-5 были заменены на

 

Сильмарили живым светом

засияли чисто, и сделались яркими,

лучащимися подобно звездам на Севере,

над густым дымом земли прыгая вперед.

 

Строки 4150-9 были заменены на

 

В клещни железные камень был закован;

нож их разрезал, как будто они были ничем,

 

[362]

 

словно ломкие ногти на мертвой руке.

Смотри! Надежда эльфийской земли,

огонь Феанора, Свет Утра 5

до солнца и луны рожденный,

так от оков наконец освобожден,

от железа в смертную руку он перешел.

Так Берен стоял. Камень он держал

и его чистое сияние медленно лилось 10

через плоть и кость, и обратилось в огонь

цвета живой крови. Желание

тогда поразило его сердце - бросить вызов судьбе камней,

и из глубин Ада вынести

все три бессмертных самоцвета, и спасти 15

эльфийский свет из могилы Моргота.

Снова он наклонился; ножом пытался

обод и железные клещни разрезать.

Но вокруг Сильмарилей темный Рок

Был сплетен: они были опутаны ненавистью, 20

и еще не пришел их роковой час,

когда вырваны будут у порочной власти

Моргота в разрушенном мире,

возвращенные и потерянные, они должны быть брошены

в огненную бездну и бездонное море, 25

быть безвозвратно потерянными, пока длится Время.

 

Песнь XIV

 

Строки 4185-90 были переписаны:

 

Наконец перед ними вдали

они видели мерцание, бледное и серое,

призрачного света, что дрожащий упал

от распахнутых дверей Ада.

Тогда надежда пробудилась и сразу умерла -

двери были открыты, врата были широкими; но у предверий ужас бродил

{Ужасный волк, очнувшись, там шагал}

{Волк, пробудившись, там бдительно караулил

и в его глазах красное пламя горело;

там Кархарот в угрозе возвышался,

жаждущая смерть, ожидающий рок.

 

[363]

 

Строки 4308-11 были переписаны:

 

и Берен в отчаянии тогда шагнул

заслонив Лутиэн, чтобы преградить дорогу,

безоружный, беззащитный, чтобы защищать

эльфийскую деву до конца.

 

*

Из первоначальной Лэ чуть больше, чем 1/6 было переписано, и доля новых стихов по отношению к старым менее четверти; так что утверждение Хэмфри Карпентера в "Инклинги", стр. 31, что "В итоге, действительно, он дошел до переписывания всей поэмы" должно быть, увы, исправлено.                  

                                                                                                              Перевод Алмиэзона.

 

                                                            V

Заметка относительно первого представления в издательство

                  Лэ о Лэйтиан и Сильмариллиона

                                      в 1937 году

 

 

После успеха Хоббита, вышедшего в свет 21 сентября 1937 года, Стэнли Анвин, глава издательства "Джордж Эллен и Анвин", естественным образом желал, чтобы отец сочинил о хоббитах что-нибудь еще. В результате встречи автора и издателя, состоявшейся вскоре после публикации Хоббита, отец отослал в издательство различные рукописи, в числе которых были Лэ о Лэйтиан (поэма в переписке именовалась Жеста о Бэрэне и Лутиэн) иСильмариллион.

Хэмфри Карпентер писал в Биографии (с.183), что "рукопись [Сильмариллиона] - или, скорее, пачка рукописей - прибыла в несколько беспорядочном виде, и, как виделось, единственным продолжительным фрагментом была длинная поэма `Жеста о Бэрэне и Лутиэн'". Рейнер Анвин сообщил мне, что в записях о входящих рукописях работы, прибывшие в издательство 15 ноября 1937 года, перечислены следующим образом:

 

1 Фермер Джайлс из Хэма

2 Длинная поэма

3 Мистер Блисс

4 Материалы о гномах

5 Утраченный Путь

 

Из записей отца явствует, что вместе с Сильмариллионом "в собственном смысле слова" он отослал в издательствоАйнулиндалэ (Музыку Айнур), Амбарканту (Очертания Мира) и Падение Нумэнорцев. Я полагаю, что именно по этой причине четвертым пунктом списка значатся "материалы о гномах". Может быть так, что в рукописях оказалось нелегко разобраться, поскольку титульные страницы разных работ неизбежно казались маловразумительными; и выражение "материалы о гномах" вполне подходило для описания этих материалов*. Однако также нетрудно уловить стоящую за этим выражением некоторую беспомощность, о которой можно также судить по описательному названию второго пункта - "длинная поэма". Однако необходимо заметить, что рукописьСильмариллиона представляла собой в то время легкий для чтения и вполне разборчивый беловик.

 

* Нет сомнения в том, что Сильмариллион побывал тогда в издательстве "Эллен и Анвин". Во время отсутствия рукописи отец сделал пометку относительно исправлений, которые надо внести в текст, когда Сильмариллионвернется к нему, также отец упомянул о возвращении к нему текста в письме (Письма, с.37): "Я получил в целости ... Жесту (в стихах), Сильмариллион и прилагающиеся фрагменты".

 

[Стр. 365]

 

Нет никаких свидетельств того, что Сильмариллион и другие прозаические произведения о Средиземье были представлены на рассмотрение рецензенту издательства. В своем отзыве на поэму рецензент упоминает лишь о "немногих" или "нескольких" страницах прозы, и Стэнли Анвин, возвращая рукописи 15 декабря 1937 года, упомянул лишь о "страницах прозаической версии", прилагавшейся к поэме. Как представляется, Хэмфри Карпентер совершенно прав, предполагая (Биография, с.184), что эти страницы были приложены к поэме, "чтобы довести до конца рассказ о событиях, поскольку сама поэма осталась неоконченной"; на этих страницах история Бэрэна и Лутиэн излагалась по Сильмариллиону. Однако из отзыва рецензента также очевидно, что он больше ничего из Сильмариллиона не видел. Этот отзыв, озаглавленный "Жеста о Бэрэне и Лутиэн (пересказанная в стихах кем?)", начинается так:

 

Я понятия не имею, что делать с этим произведением - у него, кажется, даже нет автора! И никаких указаний на источники и т. д. Вполне разумно, что издательства держат в рецензентах людей, не блистающих интеллектом и не отличающихся особенной начитанностью; однако, каюсь, моя начитанность не простирается до ранних кельтских жест, и я даже не знаю, относится ли эта жеста к известным или нет, и даже - является ли она подлинной. Я полагаю, что является, поскольку неизвестный версификатор приложил к жесте прозаическую версию на нескольких страницах (она много лучше).

 

В последнем предложении рецензент, я думаю, имел в виду, что история, представленная в прозаическом пересказе, принятом рецензентом за точный прозаический перевод, является подлинной "кельтской жестой", которую "неизвестный версификатор" превратил в поэму.

Как бы то ни было, будучи уверен в своем вкусе, рецензент противопоставил поэме (к величайшей для нее невыгоде) "несколько страниц (предположительно) прозаического перевода оригинала". В поэме, пишет рецензент, "потеряны и первозданная сила, и чистые тона" - весьма примечательное умозаключение, несмотря даже на то, что подобным образом эволюция легенды о Бэрэне и Лутиэн была перевернута с ног на голову.

Может показаться странным, что рецензент, прочитавший поэму, получил столь небольшое количество материала; еще непонятнее то, что, с похвалой отозвавшись о сопровождавшем поэму прозаическом фрагменте, он так и не увидел произведения, из которого был взят фрагмент, притом, что это произведение было главной из рукописей, присланных автором издателю: у рецензента не было оснований подозревать о существовании этой рукописи. Мне представляется, что отец не прояснил с самого начала достаточно четко, что такое прозаические произведения о Средиземье и как они связаны друг с другом и что в результате "материалы о гномах" были отложены в сторону как нечто слишком эксцентричное и трудное.

 

Внизу на отзыве рецензента Чарльз Ферт, работавший в издательстве "Эллен и Анвин", приписал: "Что будем делать?"; и решение проблемы было предоставлено такту Стэнли Анвина. Возвращая отцу рукописи, он писал:

 

Как вы сами подозревали, что-то сделать со стихотворной Жестой о Бэрэне и Лутиэн было бы нелегкой задачей, но на нашего

 

[стр. 366]

 

рецензента большое впечатление произвела прозаическая версия в нескольких страницах, приложенная к поэме

 

- и далее Стэнли Анвин цитирует только одобрительные (хотя и неверно адресованные) замечания, сделанные рецензентом о фрагменте Сильмариллиона и цитируемые Хэмфри Карпентером: "есть в этом нечто от безумной и живой красоты, которая ошеломляет всех англосаксов при встрече с кельтским искусством" и так далее. Однако Стэнли Анвин продолжает:

 

Сильмариллион содержит массу замечательного материала; на самом деле, это скорее шахта, которую надо разрабатывать, сочиняя истории наподобие Хоббита, нежели книга в своем праве.

 

Эти слова сами по себе показывают, что Сильмариллион не был передан рецензенту и отзыва на него написано не было. В то время Сильмариллион уже представлял собой внутренне цельное - хотя и не завершенное* - повествование. Несомненно, Стэнли Анвин преследовал цель пощадить чувства автора, отвергая присланный на рассмотрение материал (и полагаясь в этом на отзыв рецензента на поэму), а также убедить отца написать книгу, которая имела бы успех Хоббита. Но в результате отец оказался введен в заблуждение; в своем ответе от 16 декабря 1937 года (целиком приведенном в Письмах, с.26-27), за три дня до того, как он сообщил, что закончил первую главу "Долгожданный праздник" "новой истории о хоббитах", он писал:

 

Меня главным образом радует то, что Сильмариллион не отвергнут с презрением... Ничего не имею против мнения, высказанного относительно стихотворной формы [т.е., стихотворной версии рассказа о Бэрэне и Лутиэн, т. е. Лэ о Лэйтиан], которая несмотря на несколько эффектных пассажей имеет ряд серьезных недостатков, поскольку для меня это не более, чем сырье**. Но все-таки я буду надеяться однажды получить возможность - и получить возможность позволить себе - опубликовать Сильмариллион!

 

Отец явственно находился под впечатлением, будто Сильмариллион в издательстве прочли и отрецензировали (отец, без сомнения, не придал значения словам Стэнли Анвина насчет прозаической версии "в нескольких страницах"); однако все данные (а их, как представляется, достаточно) свидетельствуют об обратном. Отец считал, будто Сильмариллион прочли и отвергли, в то время как его просто отвергли. Рецензент, конечно же, забраковал Лэ о Лэйтиан, но никак не Сильмариллион, из которого он видел всего несколько страниц (не зная, откуда они). Во всяком случае, рецензент прочел фрагмент с удовольствием - а это немало, учитывая трудности, с которыми сталкивается англосакс, оценивающий кельтское искусство.

 

* Переработка текста 1930 года не представляла собой особой трудности: новая версия (около 40 000 слов) выросла за счет Главы XXI, О Турине Турамбаре.

** Это может показаться весьма удивительным высказыванием; но необходимо помнить, что отец забросил поэму шестью годами раньше и в тот момент доводил до совершенства прозаический Сильмариллион.

 

[Стр. 367]

 

Странно получается, если поразмыслить о том, что произошло бы, если бы Сильмариллион и в самом деле прочли тогда в издательстве и рецензент остался бы при своем мнении, составленном по прочтении нескольких страниц из него. Потому что хотя и необязательно думать, будто Сильмариллион был бы принят издательством, это не казалось бы абсолютно невозможным. И что тогда? Много позже отец писал (в 1964 году, Письма, с.346):

 

Тогда [после публикации Хоббита] я преложил им легенды Древних Дней, но их рецензенты отвергли их. Они хотели продолжения. А я хотел эпических легенд и возвышенной героики рыцарского романа. В результате появился Властелин Колец.
                                                                           Перевод Анариэль Ровэн

 

⇐ Предыдущая12345

Поделиться: