Теория сетевого общества ( М. Кастельс).

Концепция «сетевого общества» является одной из составляющих целостной теории информационального общества Мануеля Кастельса, охватывающей практически все области человеческой деятельности и позволяющей оценить фундаментальные последствия революции в ин­формационных технологиях.

Данная теория является разновидностью теории информационного общества, начавшей свое развитие со второй половины 60-х годов, как модификация концепции постиндустриального общества. Пик ее попу­лярности пришелся на начало 70-х годов, когда многие исследователи согласились с выводом, что в новых условиях «культура, психология, социальная жизнь и экономика формируются под воздействием техники и электроники, особенно компьютеров и коммуникаций, производствен­ный процесс более не является основным решающим фактором перемен, влияющим на нравы, социальный строй и ценности общества».

Кастельс не использует привычную терминологию данной теории, отмечая, что термин «информационное общество» только лишь подчер­кивает роль информации в обществе, но информация, по его мнению, в самом широком смысле, то есть как передача знаний, имела критическую важность во всех обществах, включая средневековую Европу. Термин «информациональное» указывает у него на атрибут специфической фор­мы социальной организации, в которой благодаря новым технологиче­ским условиям, возникающих в данный исторический период, генерирование, обработка и передача информации стали фундаментальными ис­точниками производительности и власти. Такой подход выде­ляет М. Кастельса из рядов приверженцев традиционной версии постин­дустриализма.

Кастельс рассматривает формирующуюся сегодня в глобальном масштабе социальную структуру как сетевое общество, важнейшей чер­той которого выступает даже не доминирование информации или знания, а изменение направления их использования, в результате чего главную роль в жизни людей обретают глобальные, сетевые структуры, вытес­няющие прежние формы личной и вещной зависимости. Кастельс под­черкивает, что он именует социальную структуру информационного века сетевым обществом потому, что «оно создано сетями производства, вла­сти и опыта, которые образуют культуру виртуальности в глобальных потоках, пересекающих время и пространство. Не все социальные из­мерения и институты следуют логике сетевого общества, подобно тому, как индустриальные общества в течение долгого времени включали мно­гочисленные предындустриальные формы человеческого существования. Но все общества информационной эпохи действительно пронизаны – с различной интенсивностью – повсеместной логикой сетевого общества, чья динамичная экспансия постепенно абсорбирует и подчиняет предсу-ществовавшие социальные формы».

Кастельс определяет сетевое общество как динамичную открытую систему, допускающую новации без утраты баланса. «Сети являются орудиями, подходящими для капиталистической экономики, основанной на обновлении, глобализации и децентрализованной концентрации; для труда рабочих и фирм, базирующихся на мобильности и адаптивности; для культуры с бесконечной деконструкцией и реконструкцией; для по­литики, направленной, к моментальной обработке ценностей и общест­венных настроений, и для социальной организации, нацеленной на по­давление пространства и уничтожение времени».

Сеть, по определению Кастельса, – это множество взаимосвязанных узлов. Конкретное содержание каждого узла зависит от характера той конкретной сетевой структуры, о которой идет речь. К ним отно­сятся, например, рынки ценных бумаг и обслуживающие их вспомога­тельные центры, когда речь идет о сети глобальных финансовых пото­ков. К ним относятся советы министров различных европейских госу­дарств, когда речь идет о политической сетевой структуре управления Европейским союзом и т. п.

Согласно закону сетевых структур, расстояние (или интенсивность и частота взаимодействий) между двумя точками (или социальными положениями) меньше, когда обе они выступают в качестве узлов в той или иной сетевой структуре, чем когда они не принадлежат к одной и той же сети. С другой стороны, в рамках той или иной сетевой структуры пото­ки либо имеют одинаковое расстояние до узлов, либо это расстояние во­все равно нулю. Таким образом, расстояние (физическое, социальное, экономическое, политическое, культурное) до данной точки находится в промежутке значений от нуля (если речь идет о любом узле в одной и той же сети) до бесконечности (если речь идет о любой точке, находя­щейся вне этой сети). Включение в сетевые структуры или исключение из них, наряду с конфигурацией отношений между сетями, воплощаемых при помощи информационных технологий, определяет конфигурацию доминирующих процессов и функций в современных обществах.

Сети децентрализуют исполнение и распределяют принятие реше­ния. У них нет центра. Они действуют на основе бинарной логики: включение/исключение. Все, что входит в сеть, полезно и необходимо для ее существование, что не входит – не существует с точки зрения се­ти, и может быть проигнорировано или элиминировано. Если узел сети перестает выполнять полезную функцию, он отторгается ею и сеть зано­во реорганизуется. Некоторые узлы более важны, чем другие, но они все необходимы до тех пор, пока находятся в сети. Не существует системно­го доминирования узлов. Узлы усиливают свою важность посредством накопления большей информации и более эффективного ее использова­ния. Значимость узлов проистекает не из их специфических черт, но из их способности к распределению информации. В этом смысле главные узлы – это не центральные узлы, а узлы переключения, следую­щие сетевой, а не командной логике.

Сети являются очень старой формой социальной организации, но в информационную эпоху они становятся информационными сетями, уси­ленными информационными технологиями. Сети имеют преимущество перед традиционными иерархически организованными морфологиче­скими связями. Кроме того, они наиболее подвижные и адаптивные фор­мы организации, способные развиваться вместе со своим окружением и эволюцией узлов, которые составляют сети.

Динамизм социальной структуры сетевого общества, его глобальный охват, обусловленный финансовыми рынками, военными технологиями, информационными потоками, делают сетевое общество расширяющейся системой, проникающей различными путями и с разной интенсивностью во все общества. Но именно эти различия исключительно важны, когда мы пытаемся понять реальные процессы жизни и смерти данной стран в данное время. Какого рода сетевое общество перед нами? Каковы раз­личные формы проникновения сетевой логики в разные сферы социаль­ной, экономической и политической организации? Эти вопросы стано­вятся крайне важными для понимания новых реальностей, возникающих где-либо на рубеже веков. Сетевое общество – это не модель успеха со­временности; подчеркивает Кастельс, скорее это крайне общая характе­ристика возникающей социальной структуры. В свое время таковым бы­ло индустриальное общество.

Поскольку темпы установления информационного общества в раз­личных странах различны, а формы взаимодействия с ранее существо­вавшими социальными структурами разнообразны, анализ возможных состояний, подобный тому, который сделал Мигель Кастельс, может служить ключом к пониманию как стабильности, так и кризиса в совре­менном процессе социальных изменений.

7. Теория общества риска (Э. Гидденса)

В последней трети ХХ в. человечество вступило в новую фазу своего развития, которую современные исследователи называют «обществом риска». «Общество риска» − это постиндустриальная формация, от индустриального общества оно отличается главным образом тем, что если для индустриального общества характерно распределение благ, то для «общества риска» − распределение опасностей и обусловленных ими рисков. Опасности, проявляющиеся в данном обществе, принципиально отличаются от прежних тем, что они не имеют границ ни в пространстве, ни во времени. Для этих опасностей не существует государственных границ.

Ульрих Бек в рамках своих работ разработал концепцию «общества риска». Основной причиной возникновения «общества риска» он считает глобальное изменение производственных отношений, начавшееся во второй половине XX в. Именно поэтому для У. Бека риск – это вероятность физической угрозы, вызываемая в первую очередь технологическими процессами. Исследователь также отмечает, что с развитием технологической и научной базы риски не только не исчезают, но производятся в еще большем количестве. Риски начинают угрожать не только жизни индивида, но и всему обществу в целом. Производство рисков осуществляется не только на предприятиях, но и во всех сферах жизнедеятельности общества: экономической, политической, социальной, что становится особенностью рисков модернизации. Суть изменения возникновения рисков состоит в том, что «логика производства богатства» индустриального общества заменяется «логикой производства риска». Так в результате модернизации общество становится «обществом риска». Рассматривая источники возникновения современных рисков, У. Бек пишет: «Риски порождаются индустриальными, то есть технико-экономическими решениями и соображениями полезности. Современные риски отличаются от разрушений, порожденных войной, их «нормальным» или, точнее, их «мирным» порождением (производством) в центрах рациональности и процветания, с благословения и при гарантиях закона и социального порядка». Автор утверждает, что риски не являются исключительным случаем социальной жизни, а стабильно воспроизводятся обществом в экономической, политической, социальной сферах жизнедеятельности, являясь результатом принятия решений. По определению У. Бека, риск выступает условием систематического взаимодействия социума с опасностями, создаваемыми модернизацией. Таким образом, «общество риска» для У. Бека − это общество, которое генерирует риски. Ученый обосновывает этот вывод, полагая, что риск может быть определен как систематическое взаимодействие общества с угрозами и опасностями, которые порождаются процессом модернизации как таковым. Исходя из того, что производство рисков осуществляется во всех сферах жизнедеятельности общества (экономической, политической, социальной), Бек отмечает невозможность дистанцирования от рисков в современном мире и ставит проблему минимизации рисков и даже управления ими.

В работе Никласа Лумана «Понятие риска» риск принимает формальное выражение в виде вероятности. По мнению социолога, «отказ от риска, в особенности в современных условиях, означал бы отказ от рациональности». Поэтому исследователь предлагает реализовать «строго социологический подход, состоящий в постижении феномена риска лишь соответственно смыслу коммуникаций − включая, конечно, и сообщения в коммуникации об индивидуально принятых решениях». Риск, по Н. Луману, относится к сфере субъекта, активно относящегося к миру и принимающего решения. Социолог предлагает собственный подход для изучения понятия «риск»: определение должно начинаться с определения противоположного понятия или путем «различения различений». Для этого он сравнивает понятие «риск» с понятиями «опасность» и «надежность». В паре «риск / опасность» Н. Луман начинает «различение различий» с выяснения языковых значений. В английском языке эти слова иногда используются как тождественные, и какое-то различие между ними выявить практически не возможно. Различение этих понятий, по Луману, предполагает, что существует неуверенность относительно будущего ущерба. Автор считает, что существуют две возможности. С одной стороны, возможные последствия рассматриваются как следствие принятого индивидом решения. Тогда можно говорить о риске как о риске принятия решения и о рисках, связанных с неверным выбором. С другой стороны, считается, что причины последствий находятся в окружающем мире. Тогда можно говорить об опасности. Опасности − это то, чему кто-то подвергается. Соответственно если решение принимается, то риска не избежать, а значит, не существует и свободного от риска поведения. В «различении» категориальной пары «риск / надежность», применительно к риску, определенную роль, по мнению автора, играет решение. В современном обществе каждое решение влечет за собой риск. Даже отказ от решения − это риск. Соответственно логически следует, что абсолютной безопасности не существует, так же как не существует и свободного от риска поведения, что является доказательством различения предыдущей пары понятий. Согласно точке зрения Н. Лумана, понятие «риск» в обеих парах различений обозначает сложный комплекс обстоятельств, с которыми обычно приходится иметь дело в современном обществе. Ученый утверждает, что «современное рисковое поведение вообще не вписывается в схему «рационального / иррационального». Из принимаемых решений всегда вытекают рисковые последствия, ведущие в свою очередь к принятию дальнейших решений, также порождающих риски. Создаются своеобразные потоки разветвленных решений, или «дерево решений», аккумулирующие риски. Исследователь рассматривает восприятие риска как социальную проблему, согласно которой деятельность личности осуществляется в соответствии с требованиями, предъявляемыми к ней как социальным окружением, так и обществом в целом. Первоочередными в современном обществе становятся вопросы приоритетности и авторства принятия решений, а также возможности принятия риска в расчет, поэтому столь важной становится проблема необходимости выбора рисков, опосредуемых социальными факторами. Согласно Н. Луману, современное общество устроено таким образом, что в нем не может существовать деятельности независимой от риска.

Неотъемлемой чертой современного переходного общества становится его рискогенность. Энтони Гидденс сравнивает современный мир с системой, структурными элементами которой являются риски, создаваемые человечеством. Он выделяет присущие им специфические признаки: обусловленность современных рисков глобализацией, что приводит к увеличению численности взаимозависимых событий; возникновение «институционализированных сред рисков»; проблема перенасыщенности современного общества знаниями о рисках; недостаточность экспертного знания как инструмента устранения рисков в социальных системах. Э. Гидденс вводит также понятие «среда риска» в современном обществе. «Среда риска» включает в себя следующие элементы: риски, порождаемые рефлективностью модернизации; угроза осознания и возникновения чувства бессмысленности существования человека, обусловленная попытками человека соотнесения своего личного бытия с рефлективной модернизацией; опасность для человечества, вызываемая модернизацией и совершенствованием военных технологий. Э. Гидденс, так же как и У. Бек, считал, что современное общество модернизации рискогенно, то есть производит риски. В его концепции риск также является результатом модернизации и подвержен влиянию глобализации. По мнению исследователя, с переходом на следующий этап развития общества и технологий будет достигнут высокий уровень безопасности, несмотря на то, что процесс модернизации лишь способствовал появлению новых рисков, а процесс глобализации повлиял на степень их распространения. Особое внимание в своих работах Э. Гидденс обращает на то, что теперь не только действие, но и отказ от принятия решений может привести к возникновению рисков. Действие вызывает риски, поскольку посредством модернизации усложнились технические средства и системы жизнедеятельности человека, что сделало общество более уязвимым. В обществе риска увеличивается количество внутренних рисков, то есть рисков, связанных с ошибками человека. Бездействие же возникает потому, что, не устранив последствия одного риска, общество получает новый, иногда гораздо более существенный и сложный.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: