Мировая политическая система в XVII — XVI вв . Египет , Нубия и Пунт в XVI — XIII вв .

Около 1760 г. Двуречье вновь объединилось под властью вавилонского царя Хаммурапи. Наступил 300-летний период Древневавилонского царства, которое просуществовало дольше, чем все предшествовавшие ему царства Двуречья, и достигло наибольшего могуще­ства и централизации.

В XIX в. в Малой Азии образуется Хеттское царство, в XVII в. оно усиливается и вступает в борьбу с Вавило­ном за господство в Передней Азии (в 1595 г. хетты даже захватывают г. Вавилон). Активными участниками этой борьбы становятся племена субареицев и хурритов, род­ственные урартам Закавказья. Они проникают в Сирию и Палестину, смешиваются с семитскими племенами и от­части подчиняют их себе.

Не в силах одолеть вавилонян и хеттов, теснимые ими, гиксосы, как египтяне называли племена Сирии, устрем­ляются в Египет и подвергают разгрому Среднее царство. Судя по именам, среди гиксосов были не только семиты, но и хурриты. Гиксосские цари поселяются в Дельте и от­сюда в течение ста лет правят Египтом, Сирией и Пале­стиной или по крайней мере отдельными частями этих стран.

В начале XVII в. Нубия вернула себе самостоятель­ность и объединилась под властью туземного правителя, о котором сообщает фиванский правитель Камос (Каме-су) в надписи на так называемой «таблетке Карнарвона» (как бы школьной тетради XVII в. до н. э.). В этом доку­менте, составленном в третий год царствования Камоса, фараон жалуется своим вельможам, что в Аварисе на севере Египта царствует Гиксос (т. е. царь этого народа), а на юге — Нубиец. Камос совершил поход в Нижнюю Нубию; между Эрменне и Тошкой обнаружена надпись с. именами самого Камоса, его брата и наследника пре-

79

стола Яхмоса. Интересно отметить, что в состав египет­ских войск входил отряд нубийцев-маджаев; следова-. тельно, часть их поддерживала фараона.

Связи между северной частью Нубии, подвластной прежде египтянам, и областью близ III порога, где про­цветала Керма, быстро восстанавливаются и растут; в результате происходит известная унификация культуры в обеих частях Нубии (Нижней и Средней). Культура «группы С» вступила в новую стадию, которая характе­ризуется более богатыми погребениями в «кастрюлеоб-разных» могилах с бронзовым оружием египетского типа (кинжалы, топоры, стрелы и пр.), отдельными золотыми вещами, прекрасной керамикой и характерными могиль­никами из камня и сырцового кирпича. Последняя стадия этой культуры, обнаруживающая черты некоторого за­стоя и даже упадка, относится к самому концу гиксос-ского периода и началу XVIII династии (конец XVII—■ XVI вв.).

К этому времени нубийцы достигли такой степени социального развития, что сами приступили к сооруже­нию укрепленных замков. Так, был сооружен замок в Арейке, копирующий сооружения египтян. И. С. Кац-нельсон справедливо отмечает: «Политические события, потрясшие Египет и Нубию, ослабление первого и осво­бождение второй, привели к существенным изменениям в общественном строе... В частности, более широкий ры­нок сбыта получила керамика из Кермы. Начавшиеся войны, как внешние, так и внутренние, облегчали обога­щение отдельных воинов и вождей, принимавших в них участие. Так, в «кастрюлеобразных» погребениях Муста-гедда были обнаружены изделия из золота, прежде в ин­вентаре нубийских могил не отмечавшиеся» ^! .

На севере «кастрюлеобразные» погребения достигают Асьюта; на юге границу этой «субкультуры» установить намного труднее из-за слабой археологической изученно­сти Верхней Нубии.

Однако суданским племенам в то время не было суж­дено развить дальше свою цивилизацию, потому что дни их независимого существования были уже сочтены.

В 3-м и в первые три века 2-го тысячелетия система международных связей древнего мира была еще очень

¹ Кщнельсон И. С. Нубия под властью Египта. — «Вестник МГУ», 1948, № 6, с. 24.

узка. Она занимала лишь территорию Ближнего и Сред­него Востока и состояла из немногих царств и несколь­ких десятков «номовых» государств, протянувшихся пре­рывистой цепью от Нила до Инда. Однако с середины 2-го тысячелетия эта политическая система начинает бурно развиваться; она расширяется почти во всех направлени­ях, структура ее перестраивается, границы крупных го­сударств сближаются и впервые в истории становятся «спорными».

В конце XVII — начале XVI в. политические события в трех крупнейших странах Ближнего Востока вызвали к жизни триумвират новых или обновленных царств, ко­торые стремились к переделу тогдашнего мира. Около 1570—1560 гг. египтяне изгнали из своей страны гиксосов и вновь объединились в мощное государство — Новое царство Египта во главе с энергичными и воинственными фараонами XVIII династии. В 1595 г. Вавилонское цар­ство, некогда сильнейшая держава мира, было разгром­лено хеттами — первым цивилизованным индоевропей­ским народом в мировой истории. Вскоре вслед за тем молодое Хеттское царство ослабело в результате смут, и Египет стал сильнейшей державой, не имевшей равных ни в Африке, ни в Азии. Египетские войска устремились на север — в Сирию, родину гиксосов, и на юг, в пределы некогда подвластной египтянам Нубии, а также в дале­кий Пунт, также ранее входивший если не в державу фа­раонов, то в сферу их интересов.

В первой четверти XVI в. гиксосы терпят ряд пораже­ний от правителя Фиваиды Яхмоса I (1580—1559), пре­емника Камеса. Воины Верхнего Египта, сражаясь на речных судах, колесницах и в пешем строю, осаждают и берут приступом столицу гиксосов Аварис, изгоняют их из долины Нила в Азию и, преследуя вчерашних захват­чиков своей родины на их собственной земле, вторгаются в Палестину и Южную Финикию. Союзниками Египта в борьбе с гиксосами выступают ливийские племена и Критская морская держава — первое царство в Европе. Яхмос I становится подлинным основателем Нового цар­ства Египта и XVIII династии фараонов. Надписи на двух стелах Яхмоса I красноречиво повествуют о поло­жении этого фараона в начале его царствования. В пер­вой стеле рассказывается о том, как «его величество обратился с речью в своем дворце к совету сановников, что находились в его сопровождении: «На что мне соз-

81

навать мою силу, когда [один] властитель (т. е. царь гик-сосов. — Ю. К-) сидит в Аварисе, а другой — в Куше, и я сижу в обществе азиата и кушита, и каждый владеет своей частью в этом Египте? Разделяющий со мной власть над страной! »...Повели вельможи его совета речь: «Смотри... азиаты вплоть до [страны] Куш... Мы спокойно владеем нашим Египтом: крепка Элефантина, середина [страны] с нами вплоть до Куша»». Надо думать, спра­ведливо замечает Осама эль-Нур, что южные границы владений Яхмоса I в то время находились у о. Элефан-тины. Естественная крепость Элефантины стала оплотом возрождающегося Египта в борьбе против царя Куша — правителя Кермы.

Вторая стела Яхмоса I говорит о союзе царя Куша с царем гиксосов, направленном против фараона. Яхмос рассказывает в надписи на этой стеле: «Я захватил его (гиксоса. — Ю. К.) посла выше оазиса, двигавшегося в южном направлении в Куш с письменным посланием. Нашел я в нем следующее в виде записи рукой власти­теля Авариса: «Аусерра, сын Ра, Апопи приветствует моего сына, властителя Куша. Почему ты стоишь власти­телем, но не уведомляешь меня? Разве ты не видишь того, что содеяно Египтом против меня. Властитель, что в нем (Египте)... гонит меня из моих земель. Не нападал я на него, подобно тому как он делал против тебя. Об­рек он на нищету Египет, мою страну и твою страну. Он разорил их. Ступай же на север без промедления. Смот­ри, он здесь у меня, и нет никого [кто встал бы] на тебя в Египте. Смотри, я не дам ему пути до тех пор, пока ты не придешь. Тогда мы разделим города, что в Египте, между собой в радости»».

Гиксосский посол был послан в Керму через оазис Эль-Харга в обход владений Яхмоса I. Перехваченное фараоном послание Апопи царю Куша было не единствен­ным: в Керме найдена его печать, по-видимому скрепляв­шая другое послание либо иной дипломатический доку­мент. Апопи торопил своего потенциального союзника с походом на Египет, чтобы зажать войска фараона в клещи. Но этому плану не суждено было осуществиться. Яхмос сначала обрушился на южного врага, а затем по­вернул на север против гиксосов и победил их.

Нубия, расположенная у самых границ Фиваиды, привлекала особое внимание воинственного фараона, а также его ближайших преемников Аменхотепа I Джд-

сер-ка-Ра (1559—1538) и Тутмоса I Аа-хереп-ка-Ра (1538—1525). Возможно, сама династия была нубийско­го происхождения. Во всяком случае, как показали не­давние исследования мумий, ни Яхмос, ни Аменхотеп I не были подвергнуты обрезанию — обычаю, обязатель­ному для египтян, тем более высокородных. Аменхо­теп I и Тутмос I вслед за Яхмосом совершили в Нижнюю Нубию ряд победоносных походов. Об этом красноречи­во повествует биографическая надпись «начальника греб­цов» Яхмоса, сына Абен (Иабанны), а также краткие надписи Яхмоса Пен-Нехбета и Пентаура, великого жре­ца Амона в Фивах. Последний упоминает о господстве Аменхотепа над страной Карай, очевидно в Средней Ну­бии, в районе IV порога. Яхмос, сын Абен, сообщает о своем участии в походе Джосер-ка-Ра в страну Куш, где он взял пленного. Сохранилась еще одна надпись, на скале около Уронарти. Она позволяет предполагать, что поход этого фараона в Нубию состоялся в 1551 г. и что египтяне дошли до II порога. Яхмос, сын Абен, более подробно рассказывает о походах в Нубию фараонов Яхмоса I, Аменхотепа I и Тутмоса I. О походе Аменхоте­па I он говорит: «И я вез на гребном судне царя Верхне­го и Нижнего Египта, покойного Джосер-ка-Ра, когда он плыл вверх по Нилу в Северную Нубию, чтобы расши­рить границы Египта. И его величество сразил того ну­бийского кочевника (букв, «лучника». — Ю. К-) среди его воинов. Они были взяты в плен и крепко связаны, при­чем никто из них не ускользнул... Я доставил его величе­ство за два дня в Египет от Верхнего колодца (район II порога. — Ю. К-), и меня наградили золотом». Яхмос, сын Абен, говорит, что он особенно отличился в этом по­ходе, командуя авангардом («во главе нашего войска»), за что был назначен «воином правителя» и награжден. Разбив ополчение нубийских лучников, египтяне пре­следовали их, когда те пытались спасти свои семьи и скот.

В третий раз Яхмос, сын Абен, вел свои гребные суда в Нубию, переправляя сюда военную экспедицию фарао­на Тутмоса I (1538—1525). Надпись Яхмоса, надписи на скалах о. Томбос (близ III порога), о. Сахель, о. Арко и южнее Асуана, а также надписи Тутмоса I и Тутмоса III в Карнаке позволяют воссоздать картину похода: во 2-й или 3-й год своего царствования (1535 или 1536) Тут­мос I двинулся из Фив вверх по Нилу и вторгся в Нубию.

83

«Начальник гребцов» Яхмос, сын Абей, вез на своем судне фараона, и Тура, наместник Куша и Южного Егип­та, находился при нем.

При переходе через пороги (скорее всего через II по­рог) отличился как опытный лоцман Яхмос, сын Абен. Некое нубийское племя, воины которого заплетали косы, примкнуло к египтянам. Где-то между II и III порогами произошла встреча армии фараона с ополчением племен сетау. Сам фараон начал бой, метнув копье, застрявшее в теле вражеского воина. Сетау были наголову разбиты, их вождь пал в бою, и с ним множество нубийских воинов. Потери египтян и их союзников были незначительны. Остатки сетау бежали, угоняя свой скот, но их преследо­вали и захватывали в плен. Торжествуя победу, фараон повесил тело вождя сетау на носу своего судна и дви­нулся дальше на юг. Затем египтяне прошли район III порога, заняли Керму, присоединили к своим владениям область Карай и проникли на 40 миль южнее III порога. Вождь «нехси» (негров) был «беспомощным в его (Тут-моса) руке», а гегемония Египта распространилась вплоть до «Рога Земли» (излучины Нила в области IV порога? ). Таким образом плодороднейшая в Судане область Напаты — Старой Доцголы вошла в состав еги­петских владений.

Заложив новую крепость на о. Томбос, Тутмос I по­вернул корабли в обратный путь, причем тело вождя сетау продолжало висеть на носу его ладьи. В начале половодья Нила, в 3-й год своего царствования, фараон прошел район I порога. Обнаружив, что построенный Сенусертом III канал засорен, он приказал намест­нику Тура расчистить его, что и было немедленно испол­нено.

Сообщение надписи Яхмоса, сына Абен, о том, что люди сетау были захвачены в плен, вряд ли следует по­нимать, как это делает В. И. Авдиев, что «все данное нубийское племя было обращено в рабство» '. О тех же событиях надпись Тутмоса I с о. Томбос говорит, что «не осталось ни одного (в живых] среди нубийских пле­мен сетау, павших во время побоища», и тут же: «Отбро­шены они в свои области», т. е. в горы и степи. Очевидно, авторы надписей допускали сильное преувеличение. Цель этого приема, как и описания жестокостей, совершенных

¹ См. Авдиев В. И. Указ. соч., т. I, с. 173.

84

победителями, — устрашение нубийских племен; впро­чем, и сами жестокости преследовали ту же цель.

Ярость фараона, предавшего целую область огню и мечу, угон в неволю восставших и повешение их вождя вниз головой на носу корабля авторы надписей объясня­ют и оправдывают справедливым возмущением фараона действиями сетау. Единственной целью похода Тутмоса I в Нижнюю Нубию объявляется подавление мятежа и от­ражение набега «из области пустыни» или намерение фараона «заставить раскаяться за военные действия в горных странах и покарать за нападение в горной области».

В действительности, очевидно, имело место и восста­ние нубийцев, покоренных Аменхотепом I, и набеги их на египетские гарнизоны и племена, оставшиеся лояль­ными по отношению к египтянам. Тем не менее прав В. И. Авдиев, говоря, что «истинной целью этого нубий­ского похода Тутмоса I было завоевание всей Нубии» '. Такой завоеватель, как Тутмос I, не стал бы ставить пе­ред собой более ограниченную задачу; восстание племен сетау было для него не более чем благоприятным пред­логом. Этот фараон не только усмирил мятежников и ук­репил власть Египта в областях, завоеванных Яхмосом I и Аменхотепом I, но и захватил Керму, углубившись в область между III и IV порогами на добрых 75 км. Здесь египтяне столкнулись с негроидными племенами и одержали победу.

По-видимому, при Тутмосе I в Египет были впервые доставлены невольники-негры. Надпись номарха Инени следующим образом комментирует барельеф, изобра­жающий толпу сидящих на земле обнаженных людей с ярко выраженными негроидными чертами лица и кур­чавыми волосами: «Осмотр негров, пожалованных как головы пленных для жертвоприношений Амону, после того как была сокрушена подлая страна Куш, вместе с данью каждой иноземной страны. Дал его величество храму Амону по числу лет для фараона Верхнего и Ниж­него Египта Аа-хепер-ка-Ра» (Тутмоса I. — Ю. /О).

Однако нубийские племена «девяти луков» (иунтиу-сетиу, или сетау) восставали снова и снова. Тутмос II уже в первый год царствования должен был послать в Ниж­нюю Нубию «многочисленное войско», которое вновь

¹ Авдиев В. И. Указ. соч., т. I, с. 172.                                                  ^

85

разгромило иунтйу-сетиу, перебило якобы всех их муж­чин, захватило пленников, в том числе сына вождя, и за­ставило нубийские племена принести дань.

0 том, какое значение придавалось победам в Нубии,
говорят беспрецедентные награды, полученные участни­
ками похода: после каждого из них Яхмос щедро награж­
дался невольниками и землей; пожалования получил
и экипаж его судна.

Цели походов четко определяет тот же Яхмос: Амен­хотеп I двинул свои войска «вверх по Нилу в Куш (кз), чтобы расширить границы Египта» (буквально «черной страны») '.

Широкая строительная деятельность Аменемхета I, Тутмоса и его детей-соправителей — Тутмоса II Аа-хепер-эн-Ра и Хатшепсут коснулась и Нубии. Здесь строятся крепости, храмы, разрабатываются каменоломни. Фарао­ны начинают заселять Нубию египтянами. Для более прочного удержания вновь завоеванных земель уже Аме-немхет I объединил владения в Нубии и южные номы Египта в одну пограничную зону, во главе которой поста­вил наместника с титулом «царский сын Куша и началь­ник южных номов». При Тутмосе I и Тутмосе II значение этого вельможи возросло, ибо в его руках сосредоточи­лись крупные вооруженные силы и средства и важные функции снабжения египетской монархии ценными мате­риалами, продуктами и людьми (воинами-лучниками Нубии).

Параллельно завоеванию и колонизации Нубии шло завоевание северо-восточной части Ливии и Сиро-Палес­тинского района. По-видимому, еще Аменхотеп I со свои­ми войсками дошел до Евфрата, первой большой реки, те­кущей на юг, а не на север, которую увидели египтяне. Затем здесь побывал Тутмос I, а за ним и Тутмос II. Вся Палестина, Финикия и большая часть Сирии стали вас­сальными владениями фараонов. Их политическое влия­ние распространилось на Месопотамию, Малую Азию, Кипр и острова Эгейского моря.

¹ По мнению В. И. Авдиева, «захватнические походы Тутмо­
са I велись в. значительной степени с целью захвата рабов».
В подтверждение он ссылается на слова одной надписи о захвате
пленных и на то, что Хатшепсут называла все иноземные страны
своими подданными (по Авдиеву — рабами) (Авдиев В. И. Указ.
соч., т. И, с. 219—220, примеч. 12).

86

Впервые в истории одно из государств обширного и наиболее, развитого региона, а именно древнего Ближне-^ го Востока, стало гегемоном других государств. И впер­вые в истории целью политики было объявлено создание мировой империи, объединение в одну державу всех стран и народов, «которые обходит солнце» (по астроно­мическим воззрениям того времени). Эту формулу мы первый раз находим в надписи Тутмоса I со. Томбос, где говорится, что все иноземные народы посылают дань фараону, все они работают на столицу Египта Фивы, се­веряне плывут вверх по Нилу, а южане плывут вниз по Нилу, дабы принести дань божественному Аа-хепер-ка-Ра, который «взял границы Земли в свое владение, сок­рушил оба края ее... ища сражения, но не нашел никого, кто противостоял бы ему... Южная граница его достигает этой земли (Нубии), северная же — до перевернутой во­ды Евфрата, (подвластны] ему острова великого круга (Средиземного моря), вся земля — под его ногами! ». Тот же тон и те же географические воззрения — в абидосской надписи Тутмоса I. «Я, — говорит фараон, — установил границы любимой страны [Египта] до тех пределов, кото­рые обходит кругом Солнце... Я поставил Египет превы­ше всякой страны». Тутмос II вторит своему отцу, описы­вая владения Египта от «Рога Земли» на юге до болот Северо-Восточной Сирии и дань, приносимую нубийски­ми племенами «девяти луков» и азиатами.

При XVIII династии Египта народы Нубии оказались насильственно включенными в общую политическую, эко­номическую и культурную систему с народами Египта, Средиземноморья, особенно Сирии и Палестины. Племе­на Сиро-Палестинского района, как и средней долины Нила, снова и снова восставали против Египта, на кото­рый еще недавно смотрели лишь как на объект военного грабежа, богатую и доступную добычу. Однако энергич­ные фараоны XVIII династии настойчиво и последова­тельно продолжали завоевания.

Оппозиция их деятельности существовала и в самом Египте. В конце XIV в. противники войн объединились вокруг женщины-фараона Хатшепсут (1538—1503), жены и соправительницы Тутмоса II, и племянника Тутмоса III. В Нубии Хатшепсут строила храмы (в Бухене, Абу-Симбеле), а не крепости — опорные пункты для будущих походов. Но и она должна была считаться с энергичной и воинственной элитой тогдашнего египетского общества,

§ 7

которую возглавляли фиванские жрецы и военачальники. Хатшепсут направила экспедицию не в ближайшие стра­ны, а в далекий Пунт. В 1516 г. в полулегендарную «Зем­лю бога», путь в которую был позабыт в предшествующие века и товары которой попадали в Египет лишь через руки посредников, была послана флотилия из пяти трид-цативесельных судов. Ее плавание описано в надписях и наглядно изображено на барельефах знаменитого хра­ма Дейр-эль-Бахри (который автору этой книги посчаст­ливилось посетить в 1975 г.). Это самое подробное сооб­щение о Пунте во всей древнеегипетской литературе. На кораблях располагались отряды войск. Один из кораблей вез огромную каменную статую царицы, которую собира­лись установить в «Земле бога». Флотилия двинулась по Нилу и древнему каналу, соединявшему Нил с Красным морем, затем вдоль берегов Красного моря направилась на юг.

Во главе экспедиции был поставлен «царский посол», который по прибытии в Пунт вступил в переговоры с «ве­ликими» (т. е. вождями) этой страны. На стенах храма Дейр-эль-Бахри изображена встреча «царского посла» вождем пунтян Париху, его женой, детьми и слугами. Стихотворная надпись, поясняющая изображение, гла­сит:

Вот приходят «великие» страны Пунт

Со склоненной головой и поклонами,

Чтобы принять это войско царя.

Воздают они хвалу владыке богов, Амону-Ра.

Говорят они и просят мира:

«Прибыли вы сюда зачем?

В страну эту неведомую людям,

Спустились ли вы по небесным путям?

Приплыли ли вы по водам земли?

Или по морю Страны Бога?

Или следовали вы за Ра?

Египтяне, хотя среди них и находились отряды сол­дат, обходились с жителями Пунта миролюбиво и любез­но. По словам автора надписи, даже мирровое деревце удостоилось приглашения посетить Египет. Египетские мореплаватели говорят:

«Отправляйся с нами, дерево мирра, Находящееся в стране Пунт, к дому Амона, Там есть для тебя место. Процветай для царицы Маат-ка-Ра В ее парке, у дома ее бога, Согласно приказу ее отца».

Надпись й иллюстрирующие ее изображений поКаЗЫ-вают, как египтяне «рубят черное дерево в очень боль­шом количестве», собирают мирру «в большом количест­ве на горных террасах», выкапывают и переносят к бере­гу мирровые деревца, причем передние и задние носильщики обмениваются репликами.

Со своей стороны вожди пунтян также принесли «цар­скому послу» золото и мирру; соответствующее изображе­ние снабжено пояснительной надписью.

Возвратившись в Египет, экспедиция доставила ог­ромное богатство, которым в то время не владел ни один из царей: золото в виде колец, «необработанное зеленое золото страны Аму» (Азии), электрум (по-видимому, естественный сплав золота с платиной, серебром и ме-■; дью), малахит, лазурит и другие самоцветы, черную крас-, ку для глаз (очевидно, сурьму), мирру и 31 живое мирро­вое дерево, ладан, благовоние ихмут, благовоние хекену, сит (корицу), благовонный тростник тейшепс (или тиш-пес), черное и другие ценные породы дерева, бивни сло­нов, «шкуры южных пантер», живую пантеру, павианов и других обезьян, борзых собак, скот и пр.

На стенах Дейр-эль-Бахри богатства, доставленные этой экспедицией из Пунта, фигурируют много раз в виде изображений и в пояснительных надписях. «Ни разу по­добное этому не было доставлено для какого-либо фарао­на, жившего со времен древности». Это заявление, кото­рое мы теперь назвали бы пропагандистским, все же справедливо в том отношении, что оно отражает невидан­ный прежде успех египетского экономического и полити­ческого влияния в Тропической Африке. В связи с этим В. И. Авдиев считает, что, «установив непосредственные торговые взаимоотношения с племенами страны Пунт, египтяне вовлекли в сферу своей меновой торговли также и другие соседние с Пунтом области, населенные негро­идными племенами» '. В подтверждение этого он приво­дит изображения и тексты из Дейр-эль-Бахри, где рядом с пунтянами фигурируют вожди древних нубийцев и дру­гих африканских этносов. По нашему мнению, эти изоб­ражения и поясняющие их надписи нужно трактовать символически, как апофеоз царицы Хатшепсут; древне­египетская иконография и эпиграфия дают бесчислен­ные параллели такому толкованию, отнюдь не предпола-

¹ Авдиев В. И. Указ. соч., т. II, с. 55.

гаЮщему единства Места, времени и действия реальных событий, которые отражены в данном изображении и тексте.

Можно ли считать экспедицию, о которой идет речь, торговой? Утверждая так, В. И. Авдиев и другие истори­ки переносят на Африку 2-го тысячелетия до н. э. эконо­мические категории более позднего времени.

Все перечисленные предметы, несомненно, сомалий­ского и эфиопского происхождения (включая «необрабо­танное зеленое золото страны Аму», или «азиатское зо­лото»), все они могли быть добыты на месте, на самом побережье, разве только золото было доставлено из внут­ренних областей континента. Как показали исследования из Северной Эфиопии происходила также большая часть обсидиана, найденного в Древнем Египте. Часть приве­зенных ценностей участники экспедиции добыли своими руками, например живые мирровые деревца и дорогие породы дерева; это вполне соответствовало практике египетского государства. Может быть, своими руками они добыли часть мирровой и другой ароматной смолы, а так­же слоновой кости и леопардовых шкур; возможно, сами египтяне ловили в Пунте обезьян. Но многие ценности, прежде всего золото, а также традиционные предметы вы­воза из Пунта: благовонные смолы, слоновые бивни, лео­пардовые шкуры, борзых собак — египтяне могли полу­чить в основном от местных жителей. Каким образом были получены эти предметы? Надпись ничего не говорит о торговле; по словам египтян, вожди Пунта принесли свои товары в виде дани. К. Зете, Р. Хенниг и другие специалисты по' древней истории и географии считали, что на самом деле имело место не данничество, а торгов­ля. (В соответствии с высокомерным обычаем многих древних народов собственные товары, предназначавшие­ся для обмена, назывались «подарками», а товары дру­гого народа — «данью».) Мы считаем это мнение непра­вильным.

Экспедиция Хатшепсут была организована египетской монархией, которая никогда не занималась торговлей в строгом смысле слова. Она получала определенные това­ры из подчиненных азиатских княжеств. Местные царьки в свою очередь получали иногда от фараона золото и ре­месленные изделия. Но подобный обмен выглядит ответ­ным отдариванием, а не платой за товары. Это было ско­рее наградой за аккуратный взнос дани и выражением

90

милости и дружелюбия со стороны фараона. Характерно, что больше всего даров получали цари Северной Сирии и Верхнего Двуречья; между тем их поставки Египту бы­ли весьма незначительными. Ничего не говорят о торгов­ле и надписи из Дейр-эль-Бахри. Сказано только, что египтяне «устроили лагерь для царского посла с его воинами... чтобы принимать вождей этой страны» (Пун­та). Вождям пунтян были «доставлены хлеб, пиво (или медовое вино), виноградное вино, фрукты и всевозмож­ные другие вещи, имеющиеся в Египте». Эти «другие ве­щи», может быть, фигурируют в дейр-эль-бахрийской над­писи как «дары, привезенные для богини Хатор, влады­чицы Пунта»: бронзовые топоры, кинжалы, цепочки, оже­релья, кольца. Достоверно указывается лишь на угоще­ние и, возможно, отдаривание туземных вождей, посетив­ших египетский лагерь. Этот обычай в тех же примерно краях сохранялся и позднее. Все путешественники и куп­цы, прибывшие в Эритрею и Сомали, заботились об уго-, щении местных жителей.

Так, в частности, поступал Эвдокс во II в. Согласно Страбону, «приставая здесь к некоторым местностям, он располагал к себе население подарками: хлебом, вином, фигами, которых там не было; за это он получал от них воду и проводников». Псевдо-Арриан говорит столь же недвусмысленно: «Ввозится на эти рынки (в Азании) до­вольно значительное количество вина и хлеба — не для торговли, а как средство получить расположение варва­ров». Наконец, даже в 1472 г. н. э. Афанасий Никитин «много раздаша брынцу, да перцу, да хлебы ефиопом (Эритреи), ины судна не пограбили».

Вероятнее всего, посол-адмирал царицы Хатшепсут просто угощал и по возможности отдаривал пунтийских вождей, доставивших дань по его требованию. Была ли это настоящая дань или полудобровольные приношения, роли не играет. Торговля тоже могла иметь место, конеч­но второстепенное или даже третьестепенное — после да­ни и военного грабежа (золотое копье и некоторые дру­гие вещи могли быть силой отобраны у пунтян). Торгова­ли, может быть, участники экспедиции, припрятывая для себя вымененные у пунтян товары, ведь корабли предназ­начались только для доставки продуктов Пунта двору и храмам. Вероятно, в случае разоблачения матросам гро­зили кары. Но может быть, соблазн был слишком велик, чтобы они могли устоять. Таким образом, обмен все же

91

мог происходить, но в очень незначительных масшта­бах.

Тем не менее такой весьма ограниченный и примитив­ный обмен не мог не иметь определенные социальные по­следствия. Главные выгоды, конечно, получали вожди Пунта, которые обогащались за счет подарков египтян, находили у них поддержку и укрепляли свою власть над соплеменниками. Однако эти выгоды не могли быть осо­бенно велики, так как целиком зависели от милости егип­тян. Кроме того, и это важно, торговля с Египтом велась лишь побочными продуктами хозяйства пунтян и почти не затрагивала их основной производственной деятельно­сти — скотоводства, рыбной ловли, может быть, земле­делия.

Интенсивнее могла развиваться охота ради получе­ния слоновой кости, леопардовых и жирафовых шкур, жирафовых хвостов и других ценимых египтянами, но все-таки побочных продуктов охоты. При этом египет­ская монархия, очевидно, стремилась полностью взять в свои руки не только вывоз, но и саму добычу продук­тов Пунта. Так она поступала в Нубии на золотых рос­сыпях и копях драгоценных камней. Это было вполне в духе древнеегипетской монархии. Должно быть, жите­ли Пунта были частично отстранены от сбора мирры, ладана и других благовоний, от торговли ценными сор­тами древесины и прочими местными продуктами. Часть последних они поставляли в виде дани, особенно смолы, золото, слоновую кость, а также скот.

Более интенсивной эксплуатации препятствовал уро­вень развития производительных сил, на котором нахо­дилось хозяйство пунтян.

На барельефах храма Дейр-эль-Бахри изображена деревня пунтян и процессия, несущая дары египтян: золотые кольца и цепи, груды благовонных смол на круглых блюдах, вероятно плетеных. Во главе процес­сии идут вождь пунтян по имени Париху, его жена Ити, или Ари, двое сыновей и дочь. Деревня расположена на берегу моря; хижины имеют куполообразную форму; стены поднимаются вертикально вверх, а крыша являет­ся их продолжением. Вход невысокий, сводчатый. Хи­жины стоят на сваях и снабжены каждая садовой лест­ницей с перекладинами (такие точно хижины сохрани­лись до наших дней в оазисе Аусса, на юге Данакиль-ской пустыни, составлявшей часть Пунта). Вокруг хи-

92

жины растут пальмы дум и сикоморы. Под деревьями лежат короткорогие безгорбые коровы. Видно стадо коров, которых пунтянин гонит из деревни. Есть изобра­жения навьюченных ослов, а также пунтянки верхом на осле. Известно, что один из центров одомашнивания осла находился в Северо-Восточной Африке. Поныне здесь водятся дикие ослы, нубийские и сомалийские, от которых происходят все домашние породы. Очевидно, главным занятием пунтян было скотоводство — разведе­ние крупного рогатого скота и ослов.

Хозяйственно-культурный тип этого народа, видимо, был близок к типу масаев, кочевых сук, части туркана и тех племен южных галла, которые разводили крупный рогатый скот, овец и ослов, но не верблюдов. На важ­ность разведения крупного рогатого скота указывает следующее обстоятельство: при фараонах XVIII и XIX династий Пунт платил дань быками и телятами. О зем­леделии нет никаких указаний, хотя оно могло быть уже известно.

Характерно, что из Пунта египтяне вывозили бор­зых собак. Об этом рассказывает сказка «О потерпев­шем кораблекрушение» и надпись в Дейр-эль-Бахри. По-видимому, охота с помощью собак играла известную роль в хозяйстве пунтян⁴. Охотничьим оружием были метательные палицы, одна из которых изображена в руке Париху. Надпись гласит, что царица Хатшепсут пожертвовала в храм «пунтийские метательные палицы». За поясом у Париху кинжал. Есть также изображения каменных топоров.

Одеждой жителей Пунта служили набедренные по­вязки или передники, обшитые тесьмой и прикреплен­ные к поясу. Носили они и украшения: у царька Париху браслет на левой руке, ожерелье на шее; у царицы Ари — кожаная юбка, узкая повязка на голове, ожерелье на шее и браслеты на руках и йогах.

Египетские художники, изображавшие жителей Пунта, различали среди них два антропологических и этниче­ских типа. Одни из пунтян более светлокожие, цвет их кожи египтяне, как собственный, изображали красной краской, другие — более темнокожие, закрашены чер­ной краской, с ярко выраженными негроидными чертами

¹ В настоящее время собак разводят лишь группы бродячих охотников, живущих среди сомалийцев, но сами сомалийцы, дана-кили, арабы и суахили Бенадира не разводят и не держат собак.

93

 

лица. Лица Париху, его сыновей, дочери, его подданных и особенно Ари — типичные эфиопеоидные. Негры, азиа­ты и египтяне изображались во времена XVIII ди­настии совсем иначе. Париху и некоторые другие пунтя-не носили узкую и длинную остроконечную бородку; волосы свободно ниспадали и поддерживались головной повязкой или лентой, завязанной надо лбом. У других головы бриты. У третьях волосы подстрижены, как и у египтян, причем длинные локоны пунтян первой груп­пы— это отнюдь не курчавые волосы негроидов.

Эти этнографические данные убеждают нас в том, что флот царицы Хатшепсут совершил плавание в район Северного Сомали, где на «горных террасах» растут мирроносные и ладоносные деревья, где обитали племе­на скотоводов эфиопеоидного антропологического типа и отдельные группы негроидных (а отчасти также эфио-пеоидных) охотников-собирателей.

В надписях ничего не говорится о сражениях с пун-тянами, напротив, подчеркивается мирный характер их отношений. По-видимому, египетские солдаты выполня­ли строгую инструкцию царицы, запрещавшую обижать и грабить местное население. В Нубии при Хатшепсут также было относительно спокойно.

Возможно, за этой первой экспедицией последовали другие, не столь грандиозные. В. И. Авдиев в подкреп­ление этого предположения ссылается на фрески из гроб­ницы № 143 в Дра-Абу-аль-Негга, датируемые первой половиной периода XVIII династии. Фрески изображают вереницу носильщиков, которые на длинных коромыс­лах несут мешки и ящики, очевидно, с продуктами Пун-та. Носильщиков охраняют пешие воины, позади кото­рых идет колесничий-стрелок с колчаном за спиной и конем, запряженным в колесницу, на поводу.

На других фресках мы видим продукты Пунта: са­моцветы в корзинах, золотые кольца, благовонные смо­лы, частью сваленные грудами, частью спрессованные в форме конусов и обелисков, а также мирровые деревья в горшках и зверей. Хотя надписи плохо сохранились, в них читается название «Пунт». Очевидно, фрески на сте­нах гробницы № 143 изображают возвращение египет­ской экспедиции из Пунта, в которой принимал участие и похороненный в гробнице вельможа. Мирровую смолу в форме обелисков, которая предназначалась для воску­рения в храмах египетских богов, изображают также

84

фрески в гробнице вельможи Рехмира (или Рехмире), младшего современника Хатшепсут.

Характерно, что стиль и язык надписи из Дейр-эль-Бахри находятся под несомненным влиянием сказки «О потерпевшем кораблекрушение», написанной четырьмя веками ранее. Это подчеркивает преемственность поли­тики фараонов Древнего и Среднего царств и царицы Хатшепсут в отношении Пунта и, возможно, противопо­ставляет ее чисто военному курсу фараонов Нового цар­ства.

Однако, несмотря на все миролюбие великой царицы, оказавшейся во главе одной из самых воинственных держав своего времени, экспедиция в Пунт имела и воен­ные цели. Прежде всего египтяне должны были достичь Пунта морским путем, где еще безраздельно господство­вали аравийские племена, монопольно торговавшие бла­говониями, «передавая их от одного к другому», и гото­вые силой защищать свою монополию. Далее, для похо­дов в глубь страны Пунт и для прямой добычи ее богатств египтянам требовалась многочисленная во­оруженная охрана. Жителей же Пунта нужно было запугать военной мощью «флота ее величества», чтобы они, если уж сами не в состоянии доставить на корабли необходимые товары, не препятствовали бы египтянам самостоятельно добывать их в глубине гор. И вот в над­писях из Дейр-эль-Бахри мы видим характерное для по­литики Хатшепсут противоречие: мирные декларации и предпочтение дипломатии войне перемежаются с демон­страцией военной мощи. Эта последняя линия была неизбежным следствием военного характера египетского государства при XVIII и XIX династиях и давления весь­ма влиятельных военных кругов, во главе которых стоя­ли се мужья. Ими последовательно были Тутмос I, Тут-мос II и Тутмос III.

В. И. Авдиев справедливо подчеркивает военный мо­мент в организации этой экспедиции: «Очевидно, эта эк­спедиция была предпринята не только для того, чтобы установить экономические связи с далекими южными странами и вывезти оттуда богатую добычу, но также и для того, чтобы наглядно показать военную мощь Египта, который претендовал на господство в Нубии и даже в более далеких, прилегающих к Нубии с юга и востока странах... Для того чтобы подчеркнуть военный характер экспедиции в Пунт, на стенах храма в Дейр-

95

эль-Вахри были несколько раз изображены отряды вои­нов, которые сопровождали корабли и должны были демонстрировать военную мощь Египта в «Божествен­ной стране». Особенно характерна в этом отношении надпись, помещенная под одним таким изображением военного отряда: «Ликуют все отряды царского корабля, молодые поколения (или новобранцы. — Ю. К.) Фив, прекрасные юноши из войска всей страны в радости...»» '

Отдавая дань настроениям этих «молодых поколе­ний», царица Хатшепсут в «демонстративно воинствен­ной» надписи на обелиске из Карнака заявила о беспре­цедентном расширении границ Египта и сферы его вли­яния во всех направлениях: «Моя южная граница простирается до горы Ману (Эннеди или Тибести? — Ю. /(.)... Моя слава живет постоянно среди обитателей песков... Мирра из Пунта была доставлена мне... Все роскошные чудеса этой страны были доставлены в мой дворец за один раз... Мне привезли избранные продук­ты... кедра, можжевельника² и дерева менру... всякое благовонное дерево Страны Бога³. Я получила дань из Техену (Ливии.— Ю. К.), состоящую из слоновой кости и семисот бивней, имевшихся там, множества леопар­довых шкур...»

Сходный характер имеет и сцена в Дейр-эль-Бахри, где вожди различных африканских племен славят ца­рицу Египта. Надпись поясняет:

Возносят хвалу Маат-ка-Ра, Целуют землю перед Усерт-кау, — Это великие вожди Пунта... Троглодиты Куша, страны Хент-хен-нофер, Всякой страны к югу от Египта, [Приходящие с поклонами] Со склоненной головой, Приносящие свои дары к месту перед ее

величеством...

Вожди Нимаиу,

Вожди Ирем-мер,

Говорят они, и просят они мира у ее величества...

Преподносятся диковинки страны Пунт.

¹ Авдиев В. И. Указ. соч., т. II, с. 99.

² Несомненно, имеются в виду гигантские можжевельники
Эфиопского нагорья и гор Северного Сомали.

³ В горах Северного Сомали имеется много видов благовонных
деревьев.

96

Драгоценности Страны Бога

Вместе с приношениями иноземных южных стран, Лучшими данями жалкой страны Куш, Крохами страны негров...

Здесь же изображена и перечислена дань из Нубии, которую символизирует древненубийский бог Дедун.

Дань составляют такие традиционные продукты, как живые леопарды и жирафы, слоновьи бивни, страусовые перья и яйца, луки, деревянные шесты и палки, а также 3300 голов крупного рогатого скота.

Присутствие вождей Пунта при торжественной встре­че возвратившейся в Египет экспедиции, по-видимому, действительный факт. Надпись из Дейр-эль-Бахри уве­ряет, что они сами просили начальника египетской экс­педиции доставить их к фараону. В другом месте надпи­си сообщается, что экспедиция привезла из Пунта «жителей с детьми их». Последнее выражение В. И. Ав­диев переводит как «рабами и детьми их», обосновывая столь необычный перевод слова следующим соображе­нием: «Доставка рабов из... Пунта имела очень большое значение для Египта, так как рост рабовладельческого хозяйства постоянно требовал увеличения количества рабочей силы, т. е. в первую очередь рабов...» ' Не су­ществует никаких фактических данных, которые позволя­ли бы думать, что нечастые египетские экспедиции в да­лекий Пунт привозили в долину Нила каждый раз больше нескольких десятков пунтян. Разумеется, это ничтожное число людей, незнакомых с земледелием, не имело для Египта никакого хозяйственного значения по сравнению с многомиллионной массой египетского крестьянства. Что касается общих рассуждений о рабо­владельческом производстве, то В. И. Авдиев проявил последовательность, утверждая, что при Хатшепсут жи­тели стран, находившихся в сфере политического влия­ния Египта, являлись рабами².

Колеблющаяся и неустойчивая внешняя политика Египта при Хатшепсут и во время единоличного правле-

¹ Авдиев В. И. Указ. соч., т. II, с. 218, примеч. 148.

² «Даже в сравнительно мирное царствование Хатшепсут прочно
держится представление о том, что жители покоренных иноземных
стран являются «рабами» египетской царицы.

«У меня нет врага ни в одной стране,

Все иноземные страны — мои рабы»» (Авдиев В. И. Указ соч т. И, с. 219—220, примеч. 12).

4 Ю. М. Кобищанов                     97

ния ее бывшего мужа — племянника Тутмоса III Мен-хеперу-Ра (1483—1450) вновь сменяется курсом на ши­рокие и планомерные завоевания.

Еще в период соправления с Хатшепсут Тутмос III принимал меры для укрепления египетского владычества в Нижней Нубии. Ко второму году его царствования от­носятся надписи на о. Сахиль (или Сехель), в храме в Кумме, в Сильсиле, в Вади-Хальфе и Семне (последние две — в районе II порога). Посвятительная надпись в Семне начертана на стенах храма, который Тутмос при­казал построить на месте развалившегося храма Сенусер-та III, покорителя Куша. В надписи говорится о том, что Тутмос «соорудил этот памятник для отца Д едун а, главы Куша, и для фараона Верхнего и Нижнего Егип­та Ха-кау-Ра (Сенусерта III), построив им храм из бе­лого прекрасного камня Куша». Этим молодой фараон объявил себя продолжателем дела Сенусерта III и в то же время почитателем древненубийского бога Дедуна." Дедун был включен в египетский пантеон, а его жрече­ство— в сословие египетских жрецов. Так была намече­на новая политика фараонов XVIII и XIX династий в Нубии, а также в Пунте, направленная на их ассими­ляцию с Египтом.

Однако от дальнейших завоеваний в Куше и Пунте Тутмосу пришлось на время отказаться, так как с 22-го по 42-й год своего царствования (около 1481—1461) фараон был занят двадцатилетней войной на севере, против коалиции сиро-палестинских княжеств.

Международная обстановка в общем благоприятство­вала этому предприятию, хотя царство Митанни достиг­ло расцвета, а возродившееся после периода смут Хеттское царство в 1535 г. возобновило экспансию на юг, в Сирию и Палестину.

Египтяне под предводительством фараона совершили 16 походов в Палестину, Сирию и Финикию, пока не раз­громили коалицию местных «номовых» княжеств и не включили всю территорию—до Александреттского зали­ва и Евфрата — в свои владения. Царство Митанни (рас­положенное в Верхней Месопотамии и населенное родст­венными урартам хурритами, а также индоарийцами либо их потомками) справедливо увидело в египетских завоеваниях угрозу своим интересам в Сирии и вступило в борьбу с фараоном. Но египетские войска переправи­лись через Евфрат, опустошили западные провинции

98

Митанни и разгромили его армию, заставив царя бежать далеко на восток. Митанни, еще недавно сильнейшая держава Передней Азии, склонилась перед могуществом фараона и прислала дань. Дань или дары прислали так­же три других царства, ставшие теперь соседями Егип­та: Ассирия, Сангара и Великая Хета (Хеттская дер­жава).

Несмотря на то что в центре внимания фараона оста­валась Передняя Азия, он стремился поддерживать еги­петское господство и в странах Тропической Африки. Эту цель преследовало широкое храмовое строительство в Нубии, предпринятое фараоном в период после 1471 г. Храм Дедуна и обожествленного Сенусерта III, постро­енный почти тремя десятилетиями ранее в Семне, теперь был значительно расширен. Расположенный неподалеку храм в Вади-Хальфе также был расширен, украшен им­позантным колонным залом. В Амаде было начато строи­тельство храма Ра-Горахте, законченное позднее. Эти храмы были еще сравнительно невелики по своим раз­мерам, но тем не менее они служили центрами египет­ской культуры и администрации в Нубии. На крайнем юге тогдашних египетских владений в Судане, на о. Сай (между II и III порогами), принц Нехи, наместник Куша, «построил не только храм, но и крепость, что ясно указывает на военный характер интенсивного строитель­ства, предпринятого фараоном в Нубии. Возможно, что в эту эпоху в Нубии уже существовали египетские посе­ления, которые были опорными пунктами египетского экономического, политического и культурного влияния здесь. Таков, например, город, раскопанный в Сесеби, в развалинах которого среди множества предметов вре­мени XVIII династии был найден скарабей с именем Тутмоса III» ^! .

В «Анналах» этого фараона начиная с 31-го года его царствования помимо военных и дипломатических побед в Азии указывались дань, поступавшая из египетских владений в Куше, и дары, доставляемые из сопредель­ных с ними стран и из Пунта. На 32-м году его царство­вания в тогдашнюю столицу Египта была доставлена группа вождей Пунта. Она преподнесла Тутмосу подар­ки и поздравления.

¹ Авдиев В. И. Указ. соч., т. II, с. 142.
4*                                                    99

Более подробно, чем в «Анналах» Тутмоса III, это событие описывается в надписи на стенах гробницы ви­зиря Рехмира, где сохранились также иллюстрирующие ее изображения. Здесь представлены жители Пунта, Кефтиу (Крита), Куша (Нубии) и Передней Азии, при­носящие Рехмира «дань». «Для того чтобы отделить страны, подвластные Египту, от стран независимых, ху­дожник поместил в одну группу пунтийцев и критян как жителей независимых стран, а в другую — нубийцев и сирийцев, поскольку Сирия и Нубия были подвластны Египту. Это подчеркнуто далее и тем, что в нижнем ре­гистре, где изображены пленники, помещены лишь ну­бийцы и сирийцы» ^г. Пунтяне, очевидно, прибыли в Еги­пет на египетских судах, так как трудно предположить, что они совершили самостоятельное плавание по Крас­ному морю и каналу, соединявшему его с Нилом. Сле­довательно, прибытию пунтян в Египет предшествовала новая египетская экспедиция в Пунт, которая на обрат­ном пути захватила их с собой. Судя по изображениям, экспедиция доставила из Пунта обычные для такого ро­да плаваний грузы: мирру в форме конусов, пирамид и обелисков, мирровые деревья, черное дерево, слоновые бивни, леопардовые шкуры, живого леопарда, козла, обезьян, страусовые перья и яйца, ожерелья и золото в кольцах. Надпись, поясняющая эту сцену, гласит: «Прибытие в мире вождей Пунта с поклонами к месту перед его величеством царем Верхнего и Нижнего Егип­та Мен-хеперу-Ра (другое имя Тутмоса III), да живет он вечно! Они приносят свою дань, всякие хорошие прино­шения своей страны, на которую никто не ступал ногой вследствие его великого могущества в их странах. Ведь каждая страна подвластна его величеству! »

По мнению В. И. Авдиева, писец, «не имея возмож­ности указать на то, что Пунт был завоеван Тутмо-сом III... ограничивается лишь общим утверждением, что «каждая страна подвластна фараону» и что поэтому торговцы Пунта являются в сущности лишь «данника­ми» фараона. Однако это не что иное, как преувеличе­ние, продиктованное идеологией, типичной для этого периода в истории Египта»². По нашему мнению, вож­дей Пунта, прибывших в Египет, правильнее, как это де-

¹ Авдиев В. И. Указ. соч., т. II, с. 57.

² Там же.

100

лает Э. Цыларц, назвать делегацией, чем торговцами.

Тем не менее, попадая в руки азиатских (аравийских, сиро-палестинских, финикийских) торговцев, экзотические продукты Африки уже в то время начинали превращать­ся в товар. Однако в Египте это был еще дотоварный вид богатства. Правительство фараона прямым путем, без посредства рынка и без обмена на товары, распре­деляло полученные из Пунта и Куша продукты среди высшего храмового персонала, вельмож, а также вас­сальных и союзных царей. «Дай мне золото, много золо­та! »— эта просьба, обращенная к фараону Египта, неред­ко звучит в устах азиатского царя в дипломатической переписке Тель-Амарнского архива. В словари многих.древних языков, от иврита и арамейского до греческого и латинского, вошли древнеегипетские названия благо­воний, эбенового дерева, слоновой кости, сурьмы и др. По-видимому, даже этнонимы «абиссинец» и «эфиоп» первоначально обозначали племена, торгующие благо­вонными смолами; судя по упоминанию «хабаса Стра­нны Бога» в древнеегипетских источниках и «Эфиопии» в эллино-египетских, эти термины проникли в Средизем­номорье частично через египетское посредство, по древ­нему пути благовоний из Пунта в дельту Нила.

Однако о сборе египтянами дани в полном смысле «лова можно говорить лишь применительно к более позднему времени, когда в Пунте появились войска Тут-гмоса III.

К 1482 г. Сирия была окончательно покорена. Те­перь воинственный фараон мог обратить свое оружие на юг, против племен Судана и Восточной Африки. Око­ло 1480 г. в Пунт была отправлена еще одна грандиоз­ная экспедиция. В ней участвовала 1000 человек. Фара­он снова получил «дань»: 223 меры мирры, черное дере­во, слоновую кость, шкуры пантер, скот, пленников и пленниц. В числе добычи, захваченной в Пунте, или, мо­жет быть, дани местных вождей фигурирует золотое копье довольно значительного веса.

Египетские источники говорят о множестве вождей («великих») Пунта; на столь обширной территории и позднее было много независимых правителей. Трудно сказать, каковы были их действительное положение, власть и богатство. Париху, его жена, сыновья и дочь одеты еще весьма примитивно и внешне мало отличают­ся от рядовых пунтян. На них больше украшений, часть

101

которых могла быть из драгоценных металлов (недаром египтяне вывозили из Пунта золотые кольца). Если спе­циальные украшения пунтийских вождей нельзя с уве­ренностью считать знаками их власти, то иначе обстоит дело с золотым копьем, которое Тутмос III получил из Пунта. Такое копье, как показывают многочисленные этнографические параллели, могло служить атрибутом власти племенного вождя. Однако вряд ли эту власть можно было сравнить с властью вождей племен «груп­пы С» в Судане, которым подчинялось гораздо более многочисленное и политически лучше организованное население. В Пунте ветераны Тутмоса III легко подчи­нили себе местных вождей.

Затем наступила очередь Куша. В 47-й год царствова ния (1478) Тутмос III двинулся на покорение Судана. Возможно, первоначально он ставил задачу достичь по суше «Страны Бога» и присоединить всю Северо-Восточ­ную Африку (до Пунта на юге) к владениям фараона. Однако египетские солдаты, преодолевая сопротивление местных племен, дошли только до IV порога. Здесь^ у священной горы Гебель-Баркал, были основаны кре­пость и храм Амона, ставший со временем главным святилищем Судана и ядром, вокруг которого возник крупнейший город Нубии — Напата, будущая столица первого в Тропической Африке независимого царства. Среди развалин храма найдена большая стела с побед­ной надписью Тутмоса III, рассказывающая о его могу­ществе и победах. Другая надпись Тутмоса III, повест­вующая о завоевании Нубии, высечена на пилонах зна­менитого Карнакского храма. Здесь приведено 269 на­званий различных местностей и общин Нубии и Нубий­ской пустыни, подвластных Тутмосу и покоренных им. Лишь небольшая часть из них поддается идентификации.

Еще более ста лет назад известный египтолог Дж. Мэриэтт попытался отождествить, главным обра­зом по созвучию, некоторые из первых 15—17 названий гебель-баркальской надписи с топонимами и этнонимами конца античной эпохи, а именно аксумского времени, а также позднего средневековья. Так, Атель, или Атер, он сопоставлял с Адули[сом], Букак, или Букка, — с Буга, буджа, беджа, Бербер-та, или Та-Бербер, —с нубийским либо сомалийским Бербером, Такару — с Тигре, Балма — с блеммиями, Атар-Маю, или Атель-Маю, — с Аталмо, Аркек —с Аркико (в Эритрее), Гуресес —с Кассалой,

102

Турурек —с Дахлак, Гулубу —с Гурубой или Голобои и т. д. Большинство этих названий Мэриэтт привязывал к территории между Нилом и южной частью Красного моря. Некоторые из его идентификаций удачны, напри­мер гулубу■ —голобои (у Клавдия Птолемея), букка — буга; другие крайне сомнительны, как Бербер-та — со­малийский Бербер, Гуресес — Кассала; кстати, Дж. Э. Аркелл отождествляет Гуресес (§лугзз) с крейш на за­паде нынешней Республики Судан. Итальянский эфио-пист К. Конти-Россини, отчасти следуя несколько иному чтению иероглифов, отождествляет переданные ими на­звания Утулит, Карка, Хамасу, Текару и Утен как соот­ветственно Адулис, Коракйо (близ Адулиса), Хамасен, Токар и Дахлак. У ряда других историков заметна тен­денция идентифицировать наиболее важные географи­ческие пункты Северо-Восточной Африки, такие, как о. Дахлак или вади пустыни Беджа, с произвольно вы­бранными из списка «подходящими» по звучанию назва­ниями. Конечно, это не очень-то надежный метод исто­рической идентификации.

Однако, как бы то ни было, размах завоеваний Тут­моса III был таков, что наиболее плодородная средняя часть Нубии между III и IV порогами и богатые золотом земли на восток от Нубии теперь принадлежали Египту.

В. И. Авдиев считает надпись из Гебель-Баркала свое­го рода манифестом, обращенным к египетскому насе­лению Нубии на самой южной границе египетского государства. Надписи на пилонах Карнакского храма были адресованы к «молодым поколениям Фив», тог­дашней столицы Египта; они прославляли правящего фараона и призывали к новым походам.

По-видимому, Тутмос III намеревался продолжить завоевание Африки. На 50-м году своего царствования (1475 г.) он приказал расчистить уже снова занесенный камнями канал в обход I порога, пробитый в скалах при Сенусерте III и расчищенный при Тутмосе I, чтобы бес­перебойно доставлять на судах войска из Египта в Ну­бию. Об этом сообщает одна из наскальных надписей на о. Сахель, датированная 50-м годом царствования Тутмоса III. Надпись также сообщает, что в этот год фараон последовал по каналу на юг и повелел «рыболо­вам Абу» (о. Элефантина) расчищать его.

Надпись, очевидно, сообщает о последнем нубий­ском походе великого фараона, предпринятом, вероятно,

103

для усмирения восставших племен, но, возможно, и для расширения границ своей державы в сторону V порога. При Тутмосе III Египет находился на вершине своего могущества. Египтяне подчинили себе значительную часть Передней Азии, захватили важные торговые пути, соединявшие Северо-Восточную, Восточную и Северную Африку, Восточное'Средиземноморье и Переднюю Азию, и превратили страну в обширнейшую, богатейшую и по­литически наиболее влиятельную державу своего време­ни— прообраз будущих империй. Казалось, теперь, опи* раясь на ресурсы самого Египта и покоренных им стран,, фараоны могут присоединить к своим владениям все государства Азии (самым северным из них было Хет­тское царство, а самыми восточными — Мохеджо-Даро и Хараппа) и Эгейского района (Кипр, Крит и пр.). Одна­ко древний мир еще не был готов объединиться в импе­рию: свободное крестьянство, составлявшее большинст­во населения тогдашнего цивилизованного мира (за исключением закрепощенного и закабаленного крестьян­ства Египта и Двуречья), составляло прочную основу независимости государств  Восточного Средизем­номорья и Азии. Египетская армия, насчитывавшая мак-симум два-три десятка тысяч солдат, из которых при­мерно половину составляли иноземцы, потратила деся­тилетия, чтобы привести к покорности племена Нубии и города-государства Сирии и Палестины. Преемники-Тутмоса III уже не имели сил для дальнейших завоева­ний. Единственное, что они могли, ■ — это путем величай­ших усилий сохранять сложившуюся политическую си­стему, в которой Египту принадлежала гегемония.

Сын Тутмоса III Аменхотеп II Аа-хеперу-Ра (1491— 1465), не менее воинственный, чем его отец, первую по­ловину царствования был занят в основном подавлением восстаний в оазисах Ливийской пустыни, в Аравийской пустыне, на Синае, в Палестине и особенно в Сирии. В Нубии при нем царило относительное спокойствие, но и здесь, по-видимому, имелись какие-то мятежные эле­менты, в предостережение которым фараон приказал по­весить в стране Карай, близ IV порога, одного из мятеж­ных сирийских князей. В надписи на мемфисской стеле Аменхотеп II похваляется, что «сокрушил лук его стра­ну Нехси» (Нубию). Для укрепления египетского гос­подства в Нубии Аменхотеп II продолжает здесь строи­тельство храмов.

104

Вторая половина царствования этого фараона про­шла необычно спокойно: в политике Нового царства вновь наметился поворот к мирному сосуществованию с соседями. Тутмос IV Нефер-хеперу-Ра (1465—1455), провозгласивший себя продолжателем дела Тутмоса III, попытался возобновить его завоевательную политику в Передней Азии и Нубии. На 8-м году своего царствова­ния (1458/7 г.) фараон совершил поход против нубий­ских мятежников, о котором рассказывает наскальная надпись из Коноссо. Выступив из Эдфу, египетское вой­ско двинулось на юг, фараон плыл на своей ладье. Насе­ление Нижней Нубии с радостью встречало фараона, а мятежники бежали в «недоступные долины» Нубийской пустыни. По мнению Дж. Брэстеда, где-то в провинции Уауат произошла битва между египтянами и повстанца­ми, но такой знаток военной истории Египта, как В. И. Авдиев, считает, что этот поход Тутмоса IV был скорее карательной экспедицией против мятежников, чем регу­лярной войной с войсками противника. Возможно, взятые в плен повстанцы были поселены фараоном в Фивах на территории его заупокойного храма. В гробнице Тутмо­са IV найдено его изображение на обломке трона: фара­он в виде идущего сфинкса попирает поверженных нубийцев. А на обнаруженной здесь же колеснице пере­числены страны Передней Азии и Нубии, «от Нахарины (на северо-востоке Сирии) до Карай» (в Средней Ну-< 5ии), где Тутмос IV одерживал победы, в том числе ну­бийские области Куш, Карай, Миу, Ирем, Гурсес и Ти-ураик.

Преемник Тутмоса IV Аменхотеп III и преемник по­следнего Аменхотеп IV (Эхнатон, или, правильнее, Эх-нейот) должны были отказаться от завоевательной внеш­ней политики своих предков. Тем не менее Аменхотеп III (1455—1424) на 5—6-м году своего царствования совер­шил в Нубию поход, о котором сообщают несколько над­писей. Судя по результатам, это была значительная экспедиция. Фараон покорил (или усмирил) Куш, Ирем, Урем и Арек, разбил в области Ибхат древних суданцев и захватил 740 пленников, а также золото в Карай, а затем достиг гор Хуа. Дж. Брэстед предполагал, что Аменхотеп III углубился в Судан далее Тутмоса III, хотя Э. Майер и В. И. Авдиев с ним не со­гласились. Вероятно, это была прежде всего карательная экспедиция.

105

По-видимому, Аменхотеп III послал экспедицию так­же в Пунт. В одной из надписей его времени говорится, что «страны Пунта» посылают в Египет дерево лучших пород, тогда как вожди Куша приносят дань. Очень большое внимание Аменхотеп III уделял храмовому строительству в Нубии, в области между II и III порога­ми. Здесь были построены храмы в Седенге, Солебе и Гематоне, а крепость в Сесеби, основанная при Хатшеп-сут, начала при Аменхотепе III превращаться в город, который достиг расцвета в первые годы царствования Аменхотепа IV, когда в Сесеби были построены три храма. По-видимому, при Аменхотепе III начал разви­ваться храмовый город Гематон (Кава), будущий рели­гиозный центр Куша.

Аменхотеп IV вынужден был, как и его отец, пода­вить восстания в Нубии и Сирии. Его наместник в Куше жестоко расправился с восставшими, перебив часть из них и угнав в плен другую. Сохранились изображения фараона и его жены, прекрасной Нефертити, принимаю­щих дань из Нубии и Сирии и с царственным спокойст­вием взирающих на пленных мужчин и женщин из этих стран, приведенных на веревках, натянутых на шеи, и брошенных к ногам августейшей четы.

При Эхнатоне и Нефертити Нубия больше, чем ка­кая-либо другая подвластная Египту страна, жила об­щей политической и культурной жизнью с метрополией. Религиозная реформа Эхнатона коснулась и Нубии. Раз­рушение храмов Амона и других богов атонистами (ре­лигиозными реформаторами, последователями моноте­истического культа Атона — Солнца) происходило не только в крупнейших городах собственно Египта, но и в таких городах Нубии, как Сесеби и Гематон. В послед­нем Эхнатон приказал разрушить храм Амона и по­строить храм Атону в Сесеби и Гематоне.

Официально утвержденный фараоном и его богосло­вами гимн Солнцу называет Куш наряду с Египтом и Сирией в числе стран, поклоняющихся единому богу. Хотя монотеизм не смог укорениться в этих странах и даже не произошло культурно-этнической интеграции Северного Судана с Египтом, Нубия вошла в число пе­редовых стран тогдашнего мира.

Установившийся при Аменхотепе III и его преемни­ках (Эхнатоне, Сменхкаре, Тутанхамоне и Эйэ) мирный курс египетской внешней политики был круто изменен

106

■ II

фараонами XIX династии, которые попытались возро­дить военную мощь Нового царства Египта и вернуть ему доминирующее положение в тогдашнем мире. Первый фараон XIX династии Хоремхеб (1327—1314) совершил походы в Палестину и Нубию и послал экспедицию в Пунт. Великолепные барельефы храма в Сильсиле (Нижняя Нубия) прославляют победу Хоремхеба над восставшими племенами Судана, а один из барельефов Карнака изображает принесение фараону дани (в том числе мешков с золотом и благовониями) вождями Пуита.

Преемники Хоремхеба Рамсес I (1314—1323) и Сети I (1313—1293) укрепляли власть Египта в Нубии и Ливии.и продолжили борьбу с хеттами и их союзниками за возвращение утерянных Египтом сиро-палестинских владений.

В первый год своего царствования Сети I направил в Нубию карательную экспедицию, которая подчинила здешних «мятежников». Вскоре сам фараон во главе большого войска двинулся в Ретену (Сирия). В после­дующие годы Сети I воевал против хеттов в Сирии и ли­вийцев на западе. Изображение его военных подвигов (с краткими пояснительными надписями) мы находим в Карнаке на северной стороне большого гипостиля.

При Сети I, возможно, была организована еще одна •экспедиция в Пунт. В царствование этого фараона ин­тенсивно разрабатывались золотые прииски Восточной пустыни. Здесь были выкопаны новые колодцы, облег­чившие египтянам проникновение к месторождениям золота и их разработку. В Кубане, где от берега Нила уходила дорога на прииски, был сооружен храм — один из нескольких храмов египетских богов, построенных при •Сети I в Верхнем Египте и Нубии. На папирусе време­ни Сети I сохранился древнейший в мире план одного из золотых приисков, снабженный надписями.

В Нубии при Рамсесе I и особенно при Сети I про­должалось строительство храмов и крепостей и велись другие мероприятия по укреплению египетского элемен­та в этой стране. Сети I построил ряд замечательных архитектурных памятников в Египте, Палестине и Ну­бии, в том числе храмы в Кубане, Курне, Эль-Амаре, близ Напаты. Как и Рамсес I, Сети I заботился о про­цветании государственно-храмовых хозяйств в Нубии, снабжая их людьми и средствами.

107

Наибольший след оставила в Нубии деятельность четвертого и величайшего из фараонов XIX династии — Рамсеса II Мари-Амон Усер-Ра-сетеп-эн-Ра (1293 — 1227), на некоторое время возродившего военную славу и политическое значение Нового царства Египта. Первое двадцатилетие его царствования, длившегося 66 лет, прошло в упорной борьбе с хеттами, которая закончи­лась в 1272 г. договором о мире и союзе между, двумя: державами, скрепленным династическими браками. Хет­тское царство удержало за собой Северную Сирию и Северную Финикию, а Египет — Южную Сирию, Юж­ную Финикию и Палестину. Благодаря этому союзу обе державы смогли усмирить мятежные племена у себя в тылу (соответственно в Закавказье и Судане) и догово­риться о борьбе с общими врагами, усиливавшимися на востоке, в Двуречье, и на западе, в средиземноморской Европе.

Рамсесу II пришлось совершить несколько походов-в Судан, прежде чем он привел к покорности все племе­на Куша. В барельефах и надписях на стенах храмов в Бейт-эль-Вали, Эль-Амаре и Абу-Симбеле (в Нубии) запечатлены сцены его триумфа. На одном из барелье­фов фараон в колеснице, с луком в одной руке и мечом в другой возвращается в Египет, одержав победу. Рядом с колесницей бежит ручной лев (специально дрессиро­ванные львы сопровождали фараона в сражениях), а пе­ред колесницей триумфатора египетский воин гонит две длинные вереницы нубийцев и негров, очевидно вождей восставших племен. В надписи на барельефе из Эль-Амары (в Нубии), открытом зимой 1947/48 г. н. э., гово­рится о том, что Рамсес II, покорив Ирем, «пленил» 7 тыс. его жителей. Другие барельефы изображают Рамсеса II, убивающего пленников. Одна из надписей-приводит список 200 племен и городов Сирии и Куша,, покоренных Рамсесом (тогда как соответствующая над­пись Тутмоса III дает 119 названий в одной только Палестине); кроме известных по другим источникам-здесь встречаются и редкие, с трудом идентифици­руемые.

Очевидно, по крайней мере некоторые из них находи­лись на территориях, прежде не подвластных Египту. Рамсес II сумел надолго усмирить суданские племена, и в течение большей части его царствования в Нубии, как и вообще на Ближнем Востоке, царил мир. В это время

108

египетское владычество в Куше достигло своей вер­шины.

Мирную передышку Рамсес II использовал для даль­нейшего освоения Нубии, для более интенсивной экс­плуатации ее богатств и египтизации. В частности, при нем интенсивнее начали разрабатываться месторожде­ния золота в Вади-эль-Аллаки.

Много раз направлялись сюда караваны египетских рудокопов. И каждый раз сотни людей гибли в пути, не достигнув цели. Каждый рудокоп получал от государ­ства на дорогу скудный паек хлеба, деревянный посох, сандалии, два глиняных сосуда и бурдюк для хранения воды. У селения Кубан рудокопы наполняли речной во­дой бурдюки, строились в колонну и двигались в путь. Дальше, в раскаленной каменистой пустыне, не было ни колодца, ни ручья, ни лужи дождевой воды, где можно было бы утолить жажду, пока наконец в 1282 г. Рам­сес II не выполнил задачу, казавшуюся безнадежной его предшественникам: по дороге в Акиту был вырыт артезианский колодец и устроены цистерны, после чего удалось наладить регулярное сообщение с золотоносной страной. Его остатки были уничтожены английскими солдатами, посланными на подавление восстания мах-дистов. В 1960 г. советская экспедиция открыла место­нахождение этого колодца. Советские археологи нашли на месте колодца обломки стелы Рамсеса II с иерогли­фической надписью, а на скалах вдоль дороги к нему—■ множество надписей, оставленных участниками золото­искательских партий на протяжении царствования трех фараонов XX династии.

К этому времени в пустыне возникло несколько руд­ников, вокруг них выросли рудничные поселки, в кото­рых жили золотоискатели, или, лучше сказать, рабочие, вооруженная охрана, писцы и чины рудничной админи­страции. План одного из таких поселков изображен на так называемом Туринском папирусе, написанном около 1300 г. Здесь видны улицы и различные строения посел­ка, разработки золота, окрестные горы. На рудниках работали осужденные преступники и военнопленные; да и кто согласился бы на этот каторжный труд!

Жизнь на этих рудниках, даже для чиновников и солдат охраны, была самым незавидным уделом, какой только мог ожидать египтянина. Что касается рудоко-пов и других рабочих, то вряд ли они были в состоянии

109

долго выдержать эту каторгу. Иные из них пытались бежать, но большинство беглецов либо погибали в без­водной, раскаленной пустыне, либо, отчаявшись достиг­нуть Нила, сами возвращались на рудники. Других ло­вили охрана или кочевые племена.

На работу в золотые рудники Нубийской пустыни египтян ссылали за самые тяжкие преступления. Напри­мер, сохранилось несколько таких приговоров за ко­щунственное разграбление царских пирамид. В древнем египетском суде даже существовала страшная клятва: «Все сказанное мной — правда, если я потом буду гово­рить обратное, то пусть я буду отдан на работу в Куш! » Здесь, на каторге, вместе жили, трудились, страдали и умирали пленные воины из стран Передней Азии, негры из южных областей Судана, осужденные преступники из Египта, Палестины, Синая или ближайшей, но недо­сягаемой для беглецов Нубии.

Рельефные изображения храмов, построенных в Ну­бии при Рамсесе II, особенно знаменитого Абу-Симбела, напоминали об уже уходящем в прошлое первостепен­ном политическом значении Египта. Здесь изображены вместе нубийцы и хетты, негры Судана и семиты Сирии и Палестины, над которыми, подобно солнечному богу, несется в колеснице непобедимый фараон. Надпись под одним из барельефов Абу-Симбела, изображающим Рамсеса II, гласит: «Благой бог, убивающий [нубийские племена] семи луков, растаптывающий иноземные стра­ны... переносящий страну негров (нехси) в северную страну, а азиатов (аму) в Куш, пересадивший Иудею в западную страну (Ливию), а ливийцев поселивший в го­рах [Азии]».

Рельефные изображения Абу-Симбела, этого симво­ла древнеегипетского владычества в Нубии, в то же время указывают на тесную связь судеб Судана и Пе­редней Азии через Египет.

Абу-Симбел десятки и сотни раз описан в научной, научно-популярной и художественной литературе. На русском языке самые ранние его описания мы находим в записках о путешествии в Египет и Судан О. И. Сен-ковского, которого этот выдающийся памятник истории и культуры вдохновил также на беллетристическое про­изведение «Эбсамбул» (т. е. Абу-Симбел). Известному русскому путешественнику и библиофилу А. С. Норову принадлежит блестящее описание этого храма.

ПО

В последнее десятилетие Абу-Симбел ярко описал ака­демик Б. Б. Пиотровский, которому также посчастливи­лось увидеть этот замечательный памятник до его де­монтажа и переноса на новое место: «...Абу-Симбел, по­ражающий и подавляющий своей грандиозностью. Он является выразительным символом египетского влады-- чества над замиренной Нубией. Фасад храма украшен четырьмя колоссальными статуями, изображающими сидящего фараона, у ног которого помещены статуи ма­тери, жены и дочери. Сохранились следы яркой раскра­ски фасада: тело царя было кирпичным, а женщин — желтым, одежды были белого цвета, а иероглифы — си­него. Великолепны рельефы, изображающие пленных нубийцев и сирийцев, помещенные в проходе во внутрен­ние помещения храма. В большом зале с кариатидами на стенах помещены знаменитые сцены войны Рамсе­са II с хеттами, в частности битвы при Кадеше, повто­ренные и в других храмах Египта, и менее выразитель­ные сцены нубийских походов»*.

При Рамсесе II вновь совершаются плавания египтян в страну Пунт. В известной абидосской надписи Рам­сес II говорит, обращаясь к своему покойному отцу: «Я посвящал тебе корабли с их грузом на великом море, ко­торые везут тебе чудесные произведения Страны Бога» (т. е. Пунта).

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться: