Нубия под властью XVIII, XIX и XX династий Египта

Нубия в XVI—XVI вв. представляла собой конгло­мерат племен с зачатками классов, объединенных госу­дарственной властью извне.

Власть египетской монархии была представлена на­местником фараона — «царским сыном Куша», непосред­ственно подчинявшимся фараону. Первыми известными нам «царскими сыновьями Куша» (при Яхмосе I, Амен­хотепе I и Тутмосе I) были Сатаит и его сын Тури. При Аменхотепе II на этом посту был принц Усертатит. Со­ветский египтолог Г. А. Белова составила список 27 «царских сыновей Куша», управлявших Нубией во вре­мена XVIII и XIX династий; она тщательно исследовала

¹ Пиотровский Б. Б. Страницы древней истории Северной Ну­бии. — В кн.: Древняя Нубия. М. — Л., 1964, с. 29—30.

111

 

 

их титулы, которые являлись частью должностными, частью почетными. «Царскому сыну Куша», носившему также должностной титул «правителя южных стран», со времени Хоремхеба подчинялись два идену, или «упол­номоченных», т. е. губернатора, один по Нижней, другой по Средней Нубии, в связи с тем что вся подвластная египтянам часть этой страны была разделена на две провинции: Уауат (Нижняя Нубия) и Куш (Средняя Нубия). «Царский сын Куша» имел не только админи­стративную власть, но и командовал вооруженными си­лами своего наместничества (например, Нехи и Псиура при Тутмосе III) и, как принц Мермесу при Аменхоте­пе III, а позднее Панехеси, действительно командовал здесь египетскими войсками. Он возглавлял экспедиции, посылаемые на поиски ценных природных материалов, руководил постройкой крепостей и храмов, каналов и дорог, управлял золотыми рудниками. «Царскому сыну Куша» помимо идену подчинялись «начальник лучников Куша» (возможно, ответственный за созыв местного ополчения), «начальник   крепостей Куша», «начальник конюшни» (командир колесничих) и разветвленная ие­рархия казначеев, «начальников гарнизонов», «началь­ников переводчиков» и других военных и гражданских чинов, а также вожди местных общин. Порой, когда на высокий бюрократический пост продвигался представи­тель старой нубийской знати, в одном лице соединялась власть представителя монархии и традиционного вождя. Возможно, в отдельных случаях фараон-завоеватель или «царский сын Куша» присоединял к отдельным крупным и лояльным племенам соседние чужеродные общины. Так, Тутмос I разделил Нижнюю Нубию на пять окру­гов во главе с местными вождями.

Функции и власть этих традиционных вождей, конеч­но, не оставались неизменными. Прежде всего они нахо­дились под контролем египетских властей и должны были в первую очередь оказывать всевозможную по­мощь их деятельности на местах (аналогичное положе­ние существовало и в египетских владениях в Азии). В пределах своих общин (племен, селений) эти вожди становились более независимыми от общинных органов власти, а во взаимоотношениях с другими общинами — намного менее свободными. С течением времени благо­даря египтизации Нубии положение традиционных вож­дей все более усложнялось.

112

Египетская религия, право, классовая идеология про­никали в среду нубийской знати, способствуя ее форми­рованию в эксплуататорский класс. Наряду с туземной появилась египетская администрация, обосновавшаяся ■ в крепостях, где стояли гарнизоны египетских войск, в составе которых были и выходцы из Азии, например хур-риты. Вокруг крепостей организовывались земледельче­ские поселения — «колонии» в «протекторате», изъятые из юрисдикции местных вождей, если те не приобща­лись к египетской культуре и не вступали в ряды египет­ской военной и гражданской администрации.

Поэтому в Нубии XVI—XIV вв. сосуществовали в сущности два общества, оказывавшие влияние друг на друга: туземное и египетское. Египетское общество в Нубии составляли не только представители государст­венного аппарата и храмового персонала, но и крестьян­ские общины переселенцев. Какая-то часть из них пере­селялась в Нубию добровольно, но большинство попада­ло сюда как бы в ссылку. Социальное положение таких крестьян в принципе мало отличалось от земледельцев-аборигенов Нубии и феллахов в самом Египте. О по­следних говорят замечательные по своей глубине иссле­дования И. А. Стучевского. Египетские крестьяне эпохи Нового царства «рабами царя или государства... не яв­лялись ни в юридическом, ни в экономическом плане. Юридически (если, конечно, можно применить это поня­тие для древней страны фараонов) Шчуфчу— земледель­цы были «полноправными» членами общества, несмот­ря на всю ограниченность прав, которыми они обладали. Экономически же они напоминали не рабов, но работ­ников государства, получающих в оплату за свой труд определенную часть произведенного ими зерна. Величи­на этой части, устанавливаемая при распределении уро­жая... зависела, по-видимому, от размеров закрепленных за земледельцами индивидуальных парцелл и потому отождествить данных 'Шшфху с наемными работниками также затруднительно... По-видимому, это были члены общин, но общин специфических, преобразованных в нечто напоминающее государственный, фискально-про­изводственный кооператив» '. «Пахота и посев произво­дились на большой площади коллективно группой зем-

¹ Стучевский И. А. Коллективность зернового производства в Древнем Египте эпохи Нового царства. — В сб.: Древний Восток и античный мир. М, 1972, с. 45.

113

ледельцев, границы участков которых оказались стер­тыми разливом Нила» К На фреске в одной из гробниц такая группа состоит из 3 пахарей, 12 мотыжников, 1 сеятеля, всего 16 человек; в другой — из 4 пахарей, 9 мо­тыжников, 3 сеятелей, всего тоже 16 человек; в третьей гробнице — из 2 пахарей, 3 мотыжников, 2 человек, раз­бивающих комья земли деревянными молотками, всего 10 человек. Во время жатвы все работающие в поле по­лучали содержание (хлеб, жир для умащения тел и пр.) от администрации. Кроме того, для производства поле­вых работ крестьян зачисляли в рабочие отряды по пять человек. На фресках в гробницах времени XVIII династии встречаются изображения пятерки мотыжни­ков. Пятерки и десятки работников на полях упоминают­ся во многих документах эпохи Нового царства. На крупных строительных и ирригационных работах эти от­ряды объединялись в большие группы, до тридцати и более десяток во главе с десятниками.

Земли, обрабатываемые крестьянами в порядке тру­довой повинности, назывались «хата». Продолжитель­ность повинности составляла два месяца в году. Кроме того, земледельцы, они же «мерет», платили подати, за неуплату которых подвергались избиению и аресту; их жен и детей брали в заложники. Судя по данным школь­ных папирусов, крестьяне-общинники были связаны кру­говой порукой, отвечая друг за друга перед сборщиками налогов.

Внутри египетских общин в эпоху Нового царства уже существовали имущественное неравенство и острые социальные противоречия; богачи притесняли и обирали бедняков, захватывая их парцеллы. Процветало ростов­щичество.

Крестьяне подвергались жестокой эксплуатации. В случае нужды в рабочих руках в одном каком-то мес­те Египта или Куша администрация нома могла пере­бросить крестьян из других округов. О такой практике сообщает, в частности, деловая переписка князя Мериу-на, правителя Элефаитины времени Рамессидов. Он направил пахаря с упряжкой быков в район Ком-Омбо. Недаром еще в иммунитетной грамоте, дарованной фа­раоном Сети I Абидосскому храму, владения этого храма в Куше изымались из этого правила, и администрации

¹ Стучевский И. А. Указ. соч., с. 40.

114

округа было запрещено перебрасывать здешних земле­дельцев для пахоты или жатвы в иное место насиль­ственно или с их согласия. Крестьяне-общинники време­ни Нового царства «не несли личной ответственности перед казной и потому не могли приниматься в расчет в фискальных ведомостях и других аналогичных доку­ментах. Чиновников фиска интересовали не эти люди, но те «агенты», которые отвечали за труд земледельцев, гарантируя казне твердые нормы зерновых поступле­ний»'. Эти последние также назывались 'ИшЦпу — зем­ледельцы.

После того как урожай был собран, специальные чи­новники делили его на три неравные части: в пользу ■ казны, храма (большая часть земли с сидящими на них крестьянами находилась во владении храмов) и земле­владельцев. Об этом говорит знаменитый папирус Виль-бура, где казне отчисляется 5 мер, храмам — 7, 5 меры, а земледельцам — 10 мер. В Новом царстве Египта име­лись и частные земельные владения «помещиков» — нем-ху, но их было сравнительно немного. В этот период наибольшей политической централизации Древнего Египта уменьшается и удельный вес владений старой но-мовой аристократии.

О структуре туземного общества мы не знаем почти ничего. Известно только, что во главе него стояли вож­ди, платившие «царскому сыну Куша» дань. Состав этой дани описывают различные древнеегипетские источники. «Нубийцы, — заявлял в надписи на стеле в Гебель-Бар-кале Тутмос III, — подданные Моего Величества. Они работают для меня, как один, обложенные повинностя­ми бесчисленных многообразных вещей «отрогов земли» (т. е. минерального сырья, строительного камня, руд и драгоценных камней. — Ю. К-) и неисчислимым количе­ством золота страны Уауат». Далее фараон добавляет: «Там строят ежегодно для двора... корабли и лодки, бо­лее многочисленные, чем судовые команды, — и это кро­ме податей нубийцев слоновой костью и черным дере­вом. Ко мне приходят деревянные изделия из Куша, бревна пальмы дум и — в бесконечном количестве — из­делия из акации крайнего юга земли. Их обработали мои воины в Нубии, которые находились там в несмет-

¹ Стучевский А. И. Указ соч., с. 44—45.

115

ном множестве... Множество кораблей из пальмы дум, доставленных моим Величеством после победы».

Надпись на той же стеле Тутмоса III указывает в составе дани из Нубии золото (свыше 300 дебенов), невольников (более 300 мужчин и женщин), крупный рогатый скот (275 голов), слоновую кость и черное дере­во, очевидно эбеновое. Характерно, что дань, поступав­шая в сокровищницу фараона в Фивах, записана отдель­но для Уауат и отдельно для Куша.

Анналы Тутмоса III позволяют установить любопыт­ную подробность: большую часть золота в составе дани давала Нижняя Нубия (Уауат), к которой примыкала богатая золотоносными месторождениями долина аль-Аллаки; в то же время Средняя Нубия (Куш) с плодо­родной областью близ Кермы приносила в дань большую часть скота. Очевидно, правы те ученые, которые видят в этом указание на преобладающую роль скотоводства в хозяйстве тогдашних жителей Нубии.

«Царский сын Куша» при Аменхотепе II принц Усертатит считал своей главной заслугой получение большой дани из Нубии, особенно золота. На стенах гробницы египетского вельможи Мен-хеперу-Раснеба (названного в честь Тутмоса III Мен-хеперу-Ра, при ко­тором он занимал ряд высоких постов в государстве) изображено поступление в казну фараона золота Нубии. Часть его сплавлена в большие кольца, часть насыпана в мешки. Писцы взвешивают золото и записывают полу­ченные результаты. Надписи поясняют, что это золото получено из Нубии и Восточной пустыни в качестве ежегодной дани, которую доставляют «вожди каждой страны». Кроме того, в счет дани вожди ведут за собой диких животных: газелей, антилоп, нубийских каменных козлов, зайцев и страусов. Упомянута и дань «Страны Бога»; серебро, золото, малахит, лазурит и другие са­моцветы, а также дань Сирии.

Сходное изображение принесения дани сохранилось ^{и в} гробнице другого вельможи Тутмоса III — визиря Рех-ади-Ра. В составе дани золото в слитках, кольцах и ^золоТом песке, черное дерево, слоновые бивни, леопар-довы_е шкуры, большие сосуды с мазями, страусовые ^пеР^ьч и яйца, живые звери, охотничьи собаки, коровы ^низ1^орослой суданской породы. Надпись гласит, что дань _Пр_Инесли «вожди южных иноземных стран, Иунтиу-Сетц _и Хент-хен-нофер», т. е. Нижней Нубии.

116

I

Изображение такого же рода, относящееся к царст­вованию Аменхотепа II, сохранилось на скалах Ибрима,. к югу от Анибы. Здесь фараон получает дань от Нижней Нубии, в том числе золото и живого леопарда.

Еще одно аналогичное изображение мы находим на стенах гробницы Аменхотепа-Хеви (или Хуи), «царского сына Куша» при Тутанхамоне.

Нубийские вожди тремя вереницами подходят к тро­ну фараона и приносят ему дань: золотые кольца, мешки с золотым песком, драгоценные камни красного и зеле­ного цвета (малахит? ), слоновые бивни, бруски черного дерева, страусовые перья, леопардовые шкуры, жираф и крупный рогатый скот, а также ремесленные изделия: колесницу, два ложа, два кресла, скамейки, складной: стул, покрытый шкурой, и щиты. X. Дерош-Нобелькур и Б. Б. Пиотровский доказали, что складной стул и щиты,, покрытые шкурами, найденные в гробнице Тутанхамо-на, — те самые, которые изображены в гробнице Хеви,. и что изготовили их древние нубийцы. Другие ремеслен­ные изделия, подносимые Тутанхамону, тоже, очевидно,, были изготовлены в Нубии, но уже не египтянами, как при Тутмосе III, а местными мастерами по египетским образцам. Самыми ранними сохранившимися образцами' негритянского искусства, относящимися к XIV в., Б. Б.­Пиотровский считает зарисовки трех других драго­ценных предметов на стенах гробницы Хеви. Они пред­ставляют собой сложные композиции из золотых пьеде­сталов, скульптур, колец и бляшек, коровьих и леопар­довых шкур и пр., не имеющие себе аналогов в древне­египетском искусстве. Возможно, они были созданы в; Миаме (Анибе), крупнейшем городе Нубии того време­ни. Князь Миама по имени Хеканофр (Хека-Нефер) вы­ступает во главе вождей провинции Уауат, представля­ясь Тутанхамону, и первый простирается ниц перед, фараоном. Гробница Хеканофра была открыта и иссле­дована в 1960—1961 гг.

Египетские источники той поры позволяют устано­вить, что дань из Нубии (Уауат и Куша) доставлялась в Египет, во-первых, через наместника, во-вторых, непо­средственно князьями, стоявшими во главе нубийских, племен.

Росписи в гробнице Аменхотепа-Хеви изображают также сбор дани в этой стране. Вереницы людей подхо­дят к Хеви, «царскому сыну Куша», окруженному сви-

117

той, в составе которой находятся египетские писцы, чи­новники и местные князья. Люди, среди которых есть мужчины, женщины с детьми, старухи, передают намест­нику фараона золотые кольца и золотой песок, лео­пардовые шкуры, ремесленные изделия (шкатулки и со­суды). Очевидно, перед нами всеобщий сбор податей. Непосредственно перед этой сценой изображено прибы­тие Хеви на речном судне. Представляется наиболее ве­роятным, что наместник Нубии лично производил сбор дани с населения, объезжая со свитой нубийские дерев­ни. Этот порядок облегчался географическими условия­ми страны, все основные поселения которой были рас­положены вдоль одной судоходной реки. Возможно, в •отдельных случаях сбор дани осуществляли заместители наместника, губернаторы Уауат и Куша, или даже от­дельные князья, но сам порядок от этого не менялся.

Этот порядок сбора дани того же типа, что и «по­людье», довольно широко распространенное в раннефео­дальных обществах Европы, Океании и Африки; в Судане «полюдье» сохранялось до начала XVI в. Очевидно, ■ сходным образом египтяне эпохи Нового царства неред­ко собирали дань не только в Нубии, но и в Пунте и в Передней Азии. Фрески в гробнице Аменмеса, египетско­го вельможи эпохи XVIII династии, изображают сбор дани в горах Ливана египетским «отрядом пехоты Амен­меса», как поясняет помещенная тут же надпись. Коле­нопреклоненные «жители Негау» (в Ливане) передают египтянам самоцветы, ткани, кувшин (с вином), громад­ную вазу и множество быков. Кроме того, они, разу­меется, снабжали египетских солдат продовольствием. Дань Нижней и Средней Нубии (Уауат и Куш) со­стояла обычно из минеральных продуктов, в частности гематита для производства охры, золота, серебра   (или естественного сплава золота и серебра, столь характер­ного для Северо-Восточной Африки), драгоценных кам­ней; продуктов охоты и звероловства (шкур зверей и живых зверей, страусовых перьев и яиц, слоновой кос­ти); продуктов сельского хозяйства (скота, отчасти де­рева); ремесленных изделий (особенно из дерева), лю­дей, гумми-смолы.

Обращают на себя внимание следующие моменты. Во-первых, сравнительно небольшое количество в соста­ве дани продуктов сельского хозяйства. При этом скот выступал не только в качестве натурального продукта

118

сельского хозяйства, но, очевидно, и в качестве денег. Совершенно отсутствуют продукты земледелия, за ис­ключением, может быть, пальмы дум, если ее выращива­ли искусственно. Впрочем, Египет не нуждался в импорте нубийского хлеба или фруктов, имея несравненно более развитое земледельческое производство. Во-вторых, тре­бования казны фараона стимулировали добычу драго­ценного металла в Нубии и Нубийской пустыне, но вме­сте с тем в качестве дани отсюда выкачивалось и золото,, находившееся у местного населения (украшения, сокро­вища, деньги).

Поставляла Нубия и людей. Многие этнографические и иконографические источники эпохи Нового царства свидетельствуют о вывозе из Нубии и Пунта в Египет «живых пленников», «детей вождей» и др. Иногда плен­ники дарились участникам походов в Нубии или египет­ским вельможам. В таком случае они, очевидно, стано­вились домашними слугами либо, может быть, рабами,, занятыми как земледельцы или пастухи в имении своего-господина. На стенах некоторых гробниц той эпохи сохранились изображения чернокожих танцовщиц и ну­бийских музыкантов, особенно барабанщиков. Возмож­но, они были невольниками. Однако, по-видимому, боль­шинство нубийцев и других африканцев в Египте пре­вращалось в солдат. Это диктовалось все возраставшей потребностью египетского государства в рекрутах, кото­рую в период частых и продолжительных войн станови­лось все труднее удовлетворять за счет военной касты и тем более мирных феллахов самого Египта. В эпоху Но­вого царства обычные военные наборы производились не только в Египте, но и в тех частях Нубии, которые проч­но вошли в состав египетского государства и управля­лись египетскими чиновниками.

Солдаты-невольники, происходившие из различных: африканских (а также переднеазиатских и южноевро­пейских) народов, составляли весьма значительную часть тех «иностранных легионов», которые приобрета­ли все большее и большее значение в древнеегипетской армии. Еще при фараоне Камосе в его войске наряду с египтянами сражался против гиксосов отряд маджаев. Другой отряд маджаев был у Яхмоса I. При Хатшепсут в египетскую армию были включены отряды ливийцев,, которые через два столетия стали ее основной силой.. На стенах одной гробницы времени Тутмоса IV изобра-

119

жено обучение военному строю солдат: египтян, ливий-: цев, нубийцев и негров.

Среди иноземцев в Египте, как и во времена Средне­го царства, основную часть, по-видимому, составляли солдаты. Последних обычно считают наемниками. Одна­ко естественнее предположить, что в ту эпоху, когда товарно-денежные отношения были еще очень мало раз­виты, ландскнехтов не могло быть больше, чем солдат-невольников. В «Кадешском сказании», где описана бит­ва Рамсеса II с хеттами при Кадете, в составе египет­ской армии упоминаются «шарданы, которых его вели­чество взял в плен своей победоносной рукой». Очевид­но, из членов нубийского (или кушитского) племени •маджаев, захваченных египтянами в плен, формирова­лись полицейские силы «маджаев».

При Тутмосе IV в Египте, особенно при храмах, были созданы поселения сирийских, нубийских и других не­вольников. Так, в Мемфисе имелись «поле хеттов», «поле шарданов» (сардинцев? ) и (по Геродоту) «лагерь тирян» (финикян), в Атрибисе — «стена сирийцев» и т.п. Такие поселения были созданы и в Нубии. В Анибе, тог­да крупнейшем городе этой страны, появилось «поле ■ киприотов».

Рекруты сохраняли национальные прически, даже со •страусовыми перьями. Одна шеренга, или звено солдат, 'Состояла из пяти негров, которых художник изобразил особенно массивными. Левофланговый шеренги нес.штандарт с изображением двух борцов. Вероятно, это •специальное подразделение, или команда борцов-тяже­ловесов. Из африканцев формировались особые подраз­деления лучников, большие луки для которых изготовля­лись в Нубии и Пунте, очевидно на родине воинов, кото­рые сражались своим традиционным оружием. Неда­ром Нубия во 2-м тысячелетии называлась Та-Педжет — «страной луков», древние нубийские племена — «девятью луками», а египетские войска в арамейских дипломати­ческих документах из Тель-Амарны — «пидати», т. е. «педжет» — лучники. Кроме того, выходцы из различных африканских племен включались в полки смешанного состава вместе с азиатами и южными европейцами (шардана, туруша, кефтиу и пр.), находившимися под командованием египетских офицеров. При Эхнатоне ли­вийцы и негры, а также азиаты, были включены даже в состав гвардии фараона. По-видимому, по примеру

120

египтян «иностранные легионы» начали формировать хетты и критяне. Так, в Кноссе была открыта фреска, изображающая отряд негров-солдат под командованием: критского офицера.

В период Нового царства усиливается египтизаци» Нубии. Верхушка древнего нубийского общества пере­нимает религию, образ жизни и язык завоевателей, че* му способствовала практика воспитания заложников из* знатных нубийских семей при дворах фараона и его на­местников. О насильственном или добровольном пересе­лении в Египет «детей вождей» различных африканских, племен говорят многие египетские надписи эпохи XVIII— XX династий. Так, большая надпись об экспедиции в Пунт при Хатшепсут сообщает о вывозе из этой страны вождей с их детьми. Коронационная надпись Тутмоса III говорит о передаче фиванскому храму Амона детей вож­дей стран Речену (Палестины) и Хент-хен-нофр (Ниж* ней Нубии). О том же говорят анналы от 34-го года царствования этого фараона. Один из гимнов времени-Аменхотепа III содержит строки о том, что дети вожде» нубийских племен поселены в крепости, окруженной вы­сокими стенами, а сами вожди Куша несут фараону дань. Об уводе в Египет из Нижней Нубии (Уауат) и Средней Нубии (Куша) детей тамошних вождей сообща­ют надписи и фрески в гробницах Рех-ми-Ра, Имахунед-жеха, Аменхотепа-Хеви и др. В гробницах Хеви изобра­жено также прибытие ко двору фараона Тутанхамона нубийской принцессы. По мнению английского египтоло­га Н. Дэвиса, дети вождей были обращены в рабство в на­казание своим отцам. Эта мера должна была ослабить, обескровить правящие семьи. На наш взгляд, более прав И. С. Кацнельсон, который писал: «Туземные вожди, а чаще их дети или близкие родственники направлялись в египетские поселения или даже ко двору фараона, где получали соответствующее воспитание. В иных случаях египтяне брали на воспитание и детей менее влиятельных лиц. Эта система идеологической обработки и политиче­ского воздействия применялась не только к нубийцам, но-и к другим племенам, с которыми египтянам приходи­лось сталкиваться». Так, в анналах от 30-го года правле­ния Тутмоса III, в записи о получении дани из Сирии, сообщается: «Были доставлены дети вождей и братья-их для того, чтобы пребывать в крепостях Египта, ибо если только один из этих вождей умирал, тогда прика-

121

зывал его величество сыну занимать его место». О стрем* лении полностью египтизировать чужеземцев свидетель­ствует надпись Рамсеса IV, в которой говорится о поме­щенных в египетских крепостях ливийцах, «чтобы они слышали язык людей в свите фараона... чтобы их речь исчезла», они забыли бы свой язык. Далее И. С. Кац­нельсон отмечает, что дети и «родственники» вождей перечисляются отдельно от простых людей, угоняемых в рабство К Как и прочих княжеских детей из Сирии, Ливии, Пунта, детей нубийских вождей воспитывали при дворе самого фараона и его наместника в Куше в каче­стве пажей. Очень скоро эти юные нубийцы и пунтяне, оторванные от своих семей и воспитываемые в придвор­ной египетской среде, становились «египтянами нубий­ского (или пунтийского) происхождения» и проводника­ми египетского культурного влияния на родине. Сохра­нилось немало изображений нубийских вождей, явно старавшихся подражать египтянам в одежде и прическе, носивших египетские имена, поклонявшихся египетским 'богам. До известной степени была египтизирована и масса населения, перенимавшая если не язык, то многие обычаи, элементы образа жизни и хозяйственной дея­тельности завоевателей.

В период Нового царства из Египта в Судан распро­страняются новые формы ведения хозяйства, прежде всего плужное орошаемое земледелие, а также профес­сиональные виды ремесла, социально-политические фор­мы и пр.

На землях, изъятых из ведения местных вождей, ос­новывались не только египетские военные поселения с крепостями, но и храмы, являвшиеся одновременно цент­рами государственных хозяйств. Всего при фараонах XVIII и XIX династий в Нубии было основано около 15 таких хозяйств².

Кто же строил эти храмы и работал в храмовых хо­зяйствах? И. С. Кацнельсон считает, что это могли быть только рабы, а не крестьяне-барщинники. «Едва ли на их (храмов) строительство посылались в большом чис-

¹ См. Кацнельсон И. С. Нубия под властью Египта.— «Вестник
МГУ», 1948, № 6, с. 29.

² Об организации государственных храмовых хозяйств Египта
см.: Стучевский И. А. Храмовая форма царского хозяйства Древ­
него Египта. М, 1962; его же. Зависимое население Древнего Егип­
та. М„ 1966.

122

ле свободные крестьяне из Египта или же привлекалось, местное свободное население. Существование в Куше «работных домов» служит наглядным тому доказатель­ством. В этой бедной плодородной землей стране едва ли было целесообразно содержать подобные дома для ведения сельскохозяйственных работ или разведения скота» ^! .

В Египте того времени «работные дома» — «пер-шнау» (рг зп) —представляли собой центры барщинно­го хозяйства, государственно-храмовые усадьбы. В них приготовлялась пища для барщинников и персонала усадеб, хранились орудия труда и запасы продуктов,, велся учет. Специальные, сколько-нибудь подробные сведения о «работных домах» Куша отсутствуют, поэто­му трудно сказать, чем они принципиально отличались от «работных домов» метрополии. И. С. Кацнельсон предполагает, что в Куше они не могли быть центрами земледельческих или скотоводческих хозяйств, однако этому противоречит все, что мы знаем о сельском хозяй­стве этой страны. Сам же И. С. Кацнельсон цитирует декрет Сети I в Наури, где упоминаются пастухи владе­ний Абидосского храма в Куше².

Возможно, в «работных домах» государственно-хра­мовых хозяйств Куша трудились в основном местные жители, привлекаемые к барщинной повинности (в ме­трополии она составляла два месяца в году). В то же время состав приписанных к храмам работников попол­нялся за счет военнопленных, а также, вероятно, прови­нившихся на родине египетских крестьян. Так, Рамсес I на втором году своего царствования (в 1337 г.) пополнил храм в Бухене жрецами и военнопленными, мужчинами и женщинами. Пленники были захвачены, очевидно, в Сирии и Палестине.

И. С. Кацнельсон безоговорочно называет их рабами, хотя, каким способом эти пленники эксплуатировались, неизвестно. Во всяком случае в самом Египте они неред­ко сажались на землю в качестве крепостных мелких производителей и даже организовывали общины, подоб­но крепостным египетским крестьянам. Не естественнее

¹ Кацнельсон И. С. Рабовладение в Куше. — «Вестник древней
истории», 1965, № 2, с. 84.

² Далее И. С. Кацнельсон делает вывод: «Труд рабов применял­
ся главным образом при строительстве  храмов, крепостей и т. п.
или же на рудниках и в каменоломнях» (там же).

123

ли предположить, что эти «рабы» находились в Куше в сходном с метрополией состоянии и привлекались к строительным и сельскохозяйственным работам в поряд­ке барщинной (трудовой) повинности?

В сущности нам ничего не известно и о том, каким «способом эксплуатировались и частновладельческие «рабы» египетских переселенцев.

Декрет Сети I в Наури упоминает «невольников» (Ь^кш), принадлежавших храмовым пастухам в Куше, : рабов (Ь $к\у), жрецов различных рангов и «слуг» (Ьпш) людей (гт!: ), приписанных к храму. Надо думать, что речь идет прежде всего о домашних рабах, хотя у жре­цов могли быть «рабы», посаженные на землю в качест­ве самостоятельных мелких производителей. Большинст­во их, по-видимому, сильно отличалось по своему этно­культурному облику от местного населения. Даже если исключить ссыльных египтян и пленных азиатов, среди ^африканских невольников должны встречаться выходцы из разных племен и областей.

Так, люди, переданные хра-му, упомянутые в указе Псиура, «царского сына Куша», принадлежали к наро­дам агт и 1гк. В надписях времени XVIII династии на­роды и одноименные им области агт (< 1гт), 1гк и §тугзз названы обычно рядом и помещены среди окраинных областей Куша. Первое название египтолог Э. Циларц (ФРГ) сравнивает с самоназванием галла оромо, а 1гк — с названием Северной Эфиопии — Тигре. Э. Дж. Аркелл весьма удачно сближает агт с арми, правящим племенем, или кланом, народа мима, хгк— с туруг, или турудж, категорией зависимого населения у народа даго, а сгитзз — с названием небольшого реликтового этноса крейш — все три на западе нынешней Республики Судан. По-видимому, пленники из этих народов были захвачены в районах Кордофана и Дарфура, представлявших со­бой крайний юго-западный предел древнеегипетской экспансии в Судане.

Собранные вместе в храмовых хозяйствах, разнопле­менные невольники интегрировались в этнически и со­циально единое целое и, по-видимому, сливались с мест­ным населением в новую этносоциальную группу, кото­рую можно назвать древненубийским крестьянством. Нубия была впервые в своей истории объединена, и в ней начало складываться классовое общество. В част­ности, нубийские крестьяне, очевидно, привлекались к

124

трудовой повинности при массовых строительных рабо­тах. Что касается золотых рудников Нубийской пусты­ни, то здесь, как известно, работали осужденные пре­ступники и пленные.

Американский археолог У. И. Адаме установил сле­дующую закономерность: в районе между II и III поро­гами встречаются современные друг другу захоронения: египетские конца XVIII—XIX династий и культуры «группы С», причем количество как тех, так и других с течением времени уменьшалось, пока не сошло на нет. Не обнаружено ни одного погребения эпохи XX династии и позднее. Территория между II и III порогами в то время обезлюдела, а ее жители, вероятно, переселились на юг.

Позднее, в период Напаты, положение могло сущест­венным образом измениться. Надписи на скалах о пере­гоне скота заставляют предполагать, что он был собран в Нубии в виде налога. Огромное количество золота, которым располагали цари Напаты, было, по-видимому, частично добыто на государственных рудниках, частично собрано в виде дани. Нубийские крестьяне могли при­влекаться и к трудовой повинности, например на строи­тельных работах и в храмовых хозяйствах. Все это не более чем предположения, так как прямые свидетель­ства отсутствуют.

В конце 2-го — начале 1-го тысячелетия египетское государство слабеет, падает его международное значе­ние. Северо-восточная периферия его политической и культурной системы, расположенная в Азии, все более подпадает под влияние цивилизаций Двуречья и Эгеиды, причем разнообразное воздействие последней испытыва­ют на себе и берберские народы Северной Африки к западу от Египта. Все явственнее проявляется средизем­номорская суперэтническая общность, истоки которой уходят во времена мезолита и неолита, но которая во 2-м — 1-м тысячелетиях получает новые стимулы и формы своего существования и с каждым историческим этапом все более интегрируется.

Глава вторая

⇐ Предыдущая234567891011Следующая ⇒

Поделиться: