Архитектура Аудит Военная наука Иностранные языки Медицина Металлургия Метрология Образование Политология Производство Психология Стандартизация Технологии |
Воскресенье, 12 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Чем дальше, тем хуже. Со вчерашнего дня Петер на меня не смотрит, как будто за что-то сердится. Я, со всей стороны, из-за всех сил стараюсь не смотреть на него и говорить с ним как можно меньше. Но как это трудно! Почему он то приближается ко мне, то отдаляется? Может, я преувеличиваю, он просто не в настроении, и завтра все будет нормально! Самое трудное сейчас не показывать своих мучений и вести себя как ни в чем не бывало. Болтать, помогать по хозяйству, отдыхать и главное -- быть веселой! Больше всего сейчас мне не хватает природы и возможности побыть одной так долго, как я этого захочу! Ах, Китти, кажется, я все бросаю в одну кучу, но я совсем запуталась. То мне его ужасно не хватает, и я не могу удержаться, чтобы не смотреть на него, а то я себя спрашиваю: на что он мне, собственно, сдался?! День и ночь, всегда, когда я не сплю, меня не оставляют вопросы: " Не чересчур ли ты пристаешь к нему? Не слишком ли часто ходишь наверх? Может, не в меру много говоришь о серьезных вещах, которых он не хочет касаться? Можешь ты ему вовсе не нравишься, и лишь вообразила весь сыр-бор? Но почему он так откровенен с тобой? А может, он сам потом об этом жалеет? " И еще много других вопросов. Вчера днем я так расстроилась из-за плохих новостей с воли, что заснула на диване. Мне хотелось забыться, чтобы не думать. Проспала до четырех и потом пошла к родителям. Было нелегко отвечать на мамины вопросы и объяснить папе, почему я вдруг заснула. Я отговорилась головной болью, и не солгала: моя голова, действительно болела... как-то изнутри. Обычные люди, обычные девочки-подростки сочли бы меня занудой из-за моих бесконечных жалоб. Что ж, они правы, ведь я поверяю тебе все, что у меня на сердце, зато потом до конца дня стараюсь быть решительной, веселой и самоуверенной, чтобы не терзаться бесконечными вопросами и сомнениями. Марго очень добра со мной и явно рассчитывает на мою откровенность, но я просто не могу рассказать ей все. Она воспринимает меня всерьез, слишком всерьез, много думает о своей безрассудной сестренке и спрашивает себя: " Правдива ли она или разыгрывает комедию? " Мы живем здесь слишком тесно, и мне не хотелось бы видеть доверенную моих тайн ежедневно. Когда же распутается этот клубок мыслей, и ко мне снова придут мир и покой?
Анна
Вторник, 14 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Тебе, наверно, интересно узнать, что мы сегодня будем есть, хотя мне самой эта тема ужасно наскучила. В настоящий момент внизу работает уборщица, а я сижу за столом у Ван Даанов, прижав к носу надушенный (еще до нашего заточения) носовой платок. Ты, наверно, не понимаешь -- о чем я, поэтому начну с начала. Поскольку поставщики наших продуктовых талонов арестованы, у нас совсем не осталось масла. К тому же Мип и Кляйман больны, и значит Беп не может отлучиться из конторы за покупками. Настроение у нас ниже среднего, и то же касается еды. Сегодня утром не было ни капли масла или маргарина. По утрам мы едим не жареную картошку, а кашу, которую госпожа Ван Даан варит на молоке -- из страха, что иначе мы умрем с голоду. На обед намечалось картофельное пюре, перемешанное с зеленой капустой (11). Вот зачем мне нужен носовой платок! Ты не представляешь себе, как отвратительно пахнет эти слишком долго хранившиеся продукты! Вся комната пропахла смесью перезрелых слив, специй и гнилых яиц. Меня тошнит от идеи, что нам еще предстоит все это есть! Кроме того, наша картошка заболела странной болезнью, и приходится сжигать ее ведрами в камине. Мы развлекаемся тем, что гадаем, чем же она в точности больна и пришли к выводу, что это смесь рака, оспы и кори. Небольшое удовольствие сидеть здесь на четвертом году войны. Скорей бы все кончилось! Сказать по правде, еда не так уж меня бы занимала, если бы все остальное не было так мрачно. В этом и беда: мы уже не в состоянии выносить однообразное существование. Сейчас я приведу мнение пяти взрослых о нашем положении (дети не имеют права голоса, и в этот раз я не стала с этим спорить). Госпожа Ван Даан: Работа поварихи мне уже давно наскучила, но сидеть сложа руки еще хуже. Вот я и тружусь на кухне, но должна вам сказать: готовить без жира невозможно, и я просто заболеваю от ужасных запахов. А моя зарплата -- лишь крики и неблагодарность. Я всегда была белой вороной и отдувалась за других. А война, по-моему, стоит на месте, может, еще и немцы победят. Страшно боюсь, что мы здесь умрем с голоду, так что не спрашивайте, почему у меня плохое настроение. Господин Ван Даан: Мне необходимо курить, курить, курить... Тогда все не так страшно: ни еда, ни политика, ни хандра Керли. Впрочем, Керли славная женщина. Если нет курева, я становлюсь больным, и мне нужно мясо. Все тогда кажется скверным и беспросветным, и мы страшно ссоримся. До чего же глупа моя Керли! Госпожа Франк: Еда, конечно, не самое главное, но я так мечтаю о кусочке ржаного хлеба, и вообще ужасно хочу есть. На месте госпожи Ван Даан я бы давно положила конец бесконечному курению ее супруга. Впрочем, сейчас мне самой необходимо затянуться, моя голова распухла от проблем. Ван Дааны -- ужасные люди. Англичане совершают ошибку за ошибкой, война все продолжается. Хорошо хоть, что мы не в Польше. Господин Франк: Все в порядке, и я ни в чем не нуждаюсь. Успокойтесь и наберитесь терпения. Дай-ка мне еще картошки. Отложи из моей порции немного для Беп. Политика не стоит на месте, и мои ожидания самые оптимистические. Господин Дюссель: Я должен защитить диссертацию, все подготовить к сроку. Политикой я очень доволен, и уверен, что нас здесь не найдут. Я, я, я...!
Анна
Четверг, 16 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Ох, хоть ненадолго отвлекусь от мрачных предсказаний. А они сегодня так и сыплются: " Если то и то произойдет, нам не справиться. А если такой-то и такой-то заболеет, мы окажемся в полной изоляции. И тогда..." Что тогда, ты наверно догадываешься, поскольку хорошо знакома с жителями Убежища. Эти бесконечные " если" вызваны тем, что господина Куглера на шесть дней вызвали на рытье окопов, у Беп тяжелая простуда, и вероятно, завтра она останется дома, Мип еще не оправилась от гриппа, а у Кляймана снова кровотечение, сопровождаемое обмороками. Воистину скорбный список! По нашему мнению, Куглер должен был получить освобождение у надежного доктора и предъявить его в муниципалитете. Складские рабочие завтра свободны, и Беп будет в конторе одна. Если (снова если) она сляжет в постель, мы должны быть тихи, как мыши, чтобы нас, чего доброго, не услышали на фирме " Кег". В час зайдет Ян на полчасика, он у нас вроде сторожа в зоопарке. От Яна мы впервые за долгое время услышали новости из большого мира. Надо было видеть, как жадно мы его слушали. Ни дать, ни взять картинка " Бабушка рассказывает". Ян, довольный благодарной публикой, болтал без умолку, и разумеется, прежде всего -- о еде. Сейчас, во время болезни Мип для него готовит их знакомая, госпожа П. Позавчера и вчера он ел морковь с зеленым горошком, сегодня на обед - бобы, а завтра она сделает из картофеля и оставшейся моркови пюре. Мы спросили, что говорит доктор о Мип. " Доктор?! -- закричал Ян - Лучше не спрашивайте! Сегодня я позвонил ему с просьбой выписать лекарство против гриппа. Ответила ассистентка: 'За рецептом можно прийти только в часы приема, между 8 и 9 утра'. Если же ассистентку удается убедить, что грипп тебя совсем доконал, к телефону подходит сам врач. 'Высунете язык и скажите ааа, -- говорит он, - все ясно, по вашему ааа я констатирую красное горло. Зайдите за рецептом и возьмите в аптеке лекарство. До свидания! '" И больше ничего не добьешься. Вот до чего дошли: лечат по телефону. Впрочем, не будем упрекать докторов, у них ведь только две руки, а от больных нет отбоя. Но мы посмеялись от души над рассказом Яна. Представляю, как выглядит комната ожидания у доктора. Недовольство против бесплатных пациентов теперь перекинулось на тех, кто с виду как будто не болен. На них бросают взгляды, явно выражающие: " А ты-то зачем явился сюда, пропустил бы вперед настоящих больных! "
Анна
Четверг, 16 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Погода такая чудесная, что и описать невозможно, я непременно поднимусь на чердак. Теперь я поняла, почему Петер гораздо спокойнее меня. У него есть своя комната, где он занимается, мечтает, думает и спит. А я мечусь из одного угла в другой. Никогда я не остаюсь одна в нашей общей с Дюсселем комнате. А мне так нужно иногда побыть одной! Ведь и из-за этого я все бегаю на чердак. Там, да еще с тобой, Китти, я могу быть самой собой. Но не буду больше жаловаться, постараюсь быть сильной! Внизу никто не видит моего смятения, разве что замечают, что я все холоднее и надменнее с мамой, менее ласкова с папой и почти не общаюсь с Марго - я закрыта для всех. Я должна сохранять уверенный вид, чтобы никто не догадался, какая война у меня в душе. Война желаний и разума. До сих пор побеждал последний, но первые все же берут перевес. Мне этого и хочется, и страшно. О, как ужасно трудно не открыться Петеру, но я знаю, что начать должен он. И как нелегко из снов и воображаемой жизни возвращаться в действительность! Да, Китти, твоя Анна слегка не в своем уме, но я живу в безумное время и в ненормальной обстановке. Единственное утешение для меня -- это то, что я могу записать свои мысли и чувства, иначе я бы просто пропала. Но что думает Петер? Я почти уверена, что когда-то мы откровенно поговорим обо всем. Думаю, он что-то понял во мне, ведь " внешняя" Анна, которую он знал до сих пор, не может ему нравиться. Его любовь к покою и согласию никак не сочетаются с моей непоседливостью. Неужели, он - единственный на земле, кто заглянул за мою каменную маску? Сумеет ли он понять, что скрывается за ней? Кажется, в одной старой пословице говорится, что любовь вырастает из сострадания, и о том, что они неотделимы. Не обо мне ли это? Ведь я так часто жалела его, почти так же, как себя. Я не знаю, совершенно не знаю, как найти первые слова. И он, конечно, не знает, ему всегда было трудно высказаться. Может, лучше написать ему, но я не решаюсь. Ведь это так трудно!
Анна
Пятница, 17 марта 1944 г.
Мой бесценный друг,
В самом деле, все наладилось. Простуда Беп не перешла в грипп, она лишь немного хрипит, а господину Куглеру удалось получить освобождение от работ. Все в Убежище вздохнули с облегчением. И все здоровы! Только я и Марго устали от наших родителей. Не пойми меня превратно, я все также сильно люблю папу. А Марго -- и папу, и маму, но мы в нашем возрасте хотим самостоятельности, а не вечной опеки. Когда я иду наверх, меня всегда спрашивают, что я там собираюсь делать. Следят, чтобы я не ела много соленого, а ежедневно в четверть девятого мама спрашивает, не пора ли мне уже готовиться ко сну. Не могу сказать, что нам многое запрещают, например, читать мы можем практически все. Но постоянные замечания и вопросы надоели нам смертельно. Кроме того меня раздражает привычка часто целоваться, сентиментальные и искусственные прозвища, папина манера шутить на тему туалета. Короче, мне хотелось бы хоть какое-то время побыть без них, а они этого совсем не понимают. Разумеется, мы не высказываем им наших упреков, да и какой смысл? Марго вчера сказала: " Стоит положить голову на руки или вздохнуть, так уже спрашивают -- не болит ли голова или что-то другое. Никогда не оставляют в покое! " Нам обеим тяжело видеть, что от нашего, такого теплого и гармоничного домашнего очага почти ничего не осталось! Но это и не удивительно в такой ненормальной ситуации. С нами обращаются, как с маленькими детьми, а мы, в сущности, гораздо взрослее наших сверстниц. Пусть мне только четырнадцать, но я твердо знаю, что я хочу, кто прав и не прав, и имею собственное мнение, взгляды и принципы. И как ни странно это звучит в устах подростка, я чувствую себя уже не ребенком, а полноправным человеком, ни от кого не зависящем. Я знаю, что в спорах и дискуссиях я гораздо сильнее мамы, более объективно смотрю на вещи, не преувеличиваю все подобно ей, я более ловкая и организованная, и поэтому (можешь смеяться над этим) чувствую себя выше ее во многих отношениях. Я могу любить только человека, которого уважаю и которым восхищаюсь, а ведь ничего подобного к маме я не испытываю! Все будет хорошо, только бы Петер был со мной, как раз им я часто восхищаюсь. Ах, он такой милый и симпатичный мальчик!
Анна Франк
Суббота, 18 марта 1944 г.
Дорогая Китти,
Одной тебе я рассказываю все -- о себе и своих чувствах. Поэтому с тобой могу поговорить и о самых интимных вещах -- о сексе. Родители, да и вообще все взрослые относятся к этой теме весьма странно. Вместо того чтобы просто рассказать все девочкам и мальчикам, когда тем исполнилось двенадцать лет, они во время разговоров на эту тему отсылают их из комнаты и предоставляют самим разбираться, что к чему. Потом, обнаружив, что дети посвящены в тайну, родители продолжают молчать, пребывая в убеждении, что дети знают слишком много или напротив -- слишком мало. Лучше бы наверстали упущенное и спросили, что именно тем известно. Для родителей это, действительно, серьезный вопрос, но я больших проблем не вижу. Они думают, что их семейная жизнь потеряет в глазах детей свою чистоту и святость, если те узнают, что чистота -- чаще всего обман. Я же считаю, что совсем не страшно, если мужчина вступает в брак, имея уже какой-то опыт, да и как это может повредить браку? Когда мне исполнилось одиннадцать, мне рассказали о менструации, точнее, о технической стороне, но не о том, что она означает. В двенадцать с половиной я узнала больше благодаря Джекки: та оказалась гораздо просвещеннее меня. Как живут мужчина с женщиной, я уже знала раньше -- просто чувствовала интуитивно, хотя все это казалось мне странным. Когда Джекки подтвердила мои мысли, я была очень горда за свою интуицию! То, что дети рождаются не из живота, я тоже услышала от Джекки, которая так прямо и сказала: " Где плод зарождается, оттуда и выходит". О девственной плеве и других деталях мы прочитали в анатомическом справочнике. Я знала также, что беременности можно избежать, но не имела понятия, как именно. Здесь, в Убежище папа рассказал о проститутках. Но если собрать все мои знания, то есть еще вопросы, на которые я не знаю ответа. Если мама не объясняет детям все ясно и доступно, то они узнают правду по частичкам, и это плохо. Хотя сегодня суббота, я не грущу, потому что я сидела с Петером на чердаке! Я закрыла глаза и мечтала -- так чудесно...
Анна Франк
|
Последнее изменение этой страницы: 2019-04-09; Просмотров: 303; Нарушение авторского права страницы