Социальная структура и роли в экономике капитализма (Т. Веблен, В. Зомбарт, Й. Шумпетер)

Известный американский экономист Торстейн Веблен {1857—1929) в своей книге «Теория праздного класса» (1899) обратился к исследованию социальных институтов, имеющих наибольшее влияние на экономическую жизнь общества. Его основной интерес связан с социальными институтами праздно­го класса, с причинами их возникновения и с той ролью, кото­рую играет праздный класс в совремнной экономике. Это было одно из первых исследований таких социологических категорий, как институт в экономической теории. Оно знаменовало дви­жение экономики и экономистов навстречу социологии.'

Первый вопрос, на который отвечает Веблен, связан с при­чинами появления праздного класса. Этот класс возникает в эпоху варварства, когда часть представителей примитивного племени освобождается от производительного труда за счет из­бытка производимого продукта. Так, наряду с трудовым миро­любивым образом жизни образуется хищнический уклад жиз­ни, основанный на.воздействии человека на активную силу. Война, охота становятся главными примерами такой деятель­ности; здесь необходимы сила, ловкость, хитрость, обман, не­обремененность сомнением, решительность, сознание борьбы. Сначала эти характеристики закрепляются в разделении по­дов— мужчина заранее в рамках общественного мнения ориен­тирован на подвиг, доблестную деятельность, силу, соперничест­во. Но вскоре и мужское население разделяется на тех, у кого преобладают хищнические инстинкты, и тех, у кого большая склонность к трудовому образу жизни. Сам труд, упорный и кропотливый, считается недостойным, пренебрежительным, а война и охота получают почет и общественное признание.

Есть и другие причины появления праздного класса, обус­ловленные развитием технологии — оружие превращает чело-

¹ Институциональное направление в экономической теории было продол­жено такими экономистами, как Дж. Коммонс, А. Берли, Д. Белл, У. Ростоу, Дж. Гэлбрейт.

95

Л

века в сильное и грозное животное. Но так или иначе в резуль­тате этих перемен возникает особый социальный слой — празд­ный класс, характеризующийся специфическим образом мыш­ления, поведения, духовной культурой. Институт праздного класса — это привычка судить обо всем с точки зрения схват­ки, агрессии, силы.² С данного момента борьба становится главным признаком общественной жизни.

Для выделения праздного класса недостаточно только лишь пренебрежения трудом — необходима некая особая черта, по­стоянно указывающая на принадлежность к этому классу. Та­кой чертой становится собственность, она возникает в резуль­тате соперничества — постоянного сопоставления чужой и своей деятельности и ее результатов. Инстинкт соперничества явля­ется наиболее сильным, за исключением инстинкта самосохра­нения. ³ И собственность в виде какого-либо богатства как нельзя лучше подчеркивает силу, удачу, престиж, принадлеж­ность" к высшему классу, она вызывает зависть, придает ува­жение ее обладателю, что так необходимо для демонстратив­ного соперничества.

Собственность освящается правом, т. е. является справедли­вым притязанием и охраняется либо традицией, либо законом. Собственность не выполняет никаких экономических функций. Обычно считают, что она необходима для поддержания средств к жизни, но ее цель — лишь сопоставление владельца с други­ми людьми и подчеркивание его превосходства. Вскоре собст­венность в виде богатства, а не доблестная деятельность чело­века, уже сама приносит почет и уважение, собственность как бы заменяет личность. Если в примитивных обществах собст­венность была связана с присвоением пленных, рабов, то затем основой собственности стала земля, а в современных обществах наибольшую роль играет денежный уровень богатства. Сопер­ничество постоянно заставляет поднимать количественный уро­вень состоятельности — как только уровень богатства, прежде бывший достаточным для состоятельных людей, становится об­щепринятым в обществе, так начинается новый виток накопле­ния богатства.

Какие характеристики праздного класса наиболее распро­странены? Во-первых, по Веблену, это демонстративная празд­ность. Если для трудящихся классов труд является неизбеж-

² Институт, с точки зрения Веблена, — это сформировавшийся образ
мыслей, закрепленный в обычае или порядке, руководствуясь которым жи­
вут люди (см.: В е б л е н Т. Теория праздного класса. Экономическое иссле­
дование институтов. М., 1984. С. 201—202). Институт определяет привычку
реагирования человека на стимулы, формирует характер человека. Для Веб­
лена развитие институтов и есть развитие общества.

³ Веблен считал, что человеку также присущ «инстинкт мастерства» —
это склонность человека к эффективным действиям, успеху, производитель­
ному использованию ресурсов; в целом инстинкт мастерства противостоит
праздности.

96

ностью, он — образ их жизни, предмет гордости, то для высших классов принадлежность к труду — унижение, свидетельство под­чинения, слабости, соответствия низшему сословию. Не-труд становится высшей моральной ценностью, показателем благо-родности и высших стремлений — даже обедневшие представи­тели высших классов считают необходимым вести скромный, но нетрудовой образ жизни. Если в эпоху хищнической стадии праздный класс содействует благосостоянию общества — охота способствует пропитанию, например, то на современной стадии праздный класс становится таковым по существу. Если раньше свидетельством принадлежности к праздному классу были ран­ги, знаки, трофеи, то теперь это обычно квазинаучная образо­ванность, воспитанность, обладание прислугой. Во всем этом есть признак непроизводительного использования времени — на образование, воспитание приличий обычно тратится его до­статочно. Прислуга является подставным праздным классом — это как бы владение людьми и демонстрация их отвлечения на непроизводительные нужды.

Во-вторых, праздный класс характеризует демонстративное потребление, считал Веблен. Это потребление не служит моти­ву удовлетворения потребностей, оно направлено на доказа­тельство принадлежности к высшим классам. В современном обществе, с присущей ему динамичностью, излишнее потребле­ние преобладает над праздностью, ведь надо «на бегу» подчерк­нуть свою праздность. Демонстративное потребление сначала было потреблением редких продуктов питания или их излиш­ним потреблением. В современных условиях потребление напо­каз ярче всего представлено через предметы роскоши, которые характеризуются затратой избыточного рабочего времени на единицу полезности. Особо ценится ручная работа, индивиду­альное исполнение предмета в век массового машинного произ­водства. Демонстративное потребление может существовать и через «подставных» лиц — если муж работает, то жена за него представляет праздность и избыточное потребление.

97

В-третьих, праздный класс тесно связан с денежной куль­турой, и Веблен иногда называл его «денежным» классом. Прежде всего для этого класса существует некий общий стан­дарт потребления в виде определенного уровня денежных рас­ходов, принятого в обществе. Этот денежный уровень выше не­обходимых средств существования, он определяется мотивом де­нежного соперничества, а также желанием следовать традиции, жить, как все. Возникают денежные каноны вкуса — предмет получает эстетическую ценность не по своим качествам, а по своей стоимости. Например, ложка ручной работы из благород­ного металла считается красивее такой же ложки машинного изготовления; или другой пример — люди начинают более лю­бить дорогие цветы, специально выращиваемые на продажу, чем •полевые. В природе люди начинают ценить не естественное,

7 Заказ 152

а искусственное — парки с фигурной стрижкой деревьев и га­зонов; животные ценятся не полезные, а бесполезные — собаки, кошки, и чем реже порода, тем дороже они стоят.

Представления о красоте человека также в современном об­ществе формируются по принципам денежных канонов вкуса — для внешности женщины характерна подставная праздность (тонкие черты, хрупкость, почти болезненность, длинные волосы и прическа — все это должно подчеркивать неспособность к тру­ду). Еще больше излишнюю ценность и праздность акцентирует одежда — она воспринимается не просто как защита от холода, не по ее потребительным качествам — удобству, а по своей це­не, соответствию моде (т. е. одежда должна периодически ме­няться, еще не отслужив свой срок). Одежда должна быть эм­блемой праздности: лакированная обувь, высокий каблук, ци­линдр, длинные платья — все это свидетельствует о неприспо­собленности к работе.

В-четвертых, праздный класс в целом склонен к консерва­тизму. Логика Веблена в объяснении этой характеристики та­кова: каждая социальная общность складывается из институ­тов (единства взглядов, привычек, образа жизни), всякий чело­век испытывает, с одной стороны, силу давления привычки, а с другой — внешних обстоятельств (например, денежных за­труднений). Но праздный класс менее всего испытывает силу экономических затруднений, поэтому он менее всего склонен менять социальные институты, ему свойственно отвращение к переменам. Консерватизм сам становится традицией праздно­го класса, хотя в нем есть и положительные моменты — этот класс препятствует безрассудным нововведениям.

В целом праздный класс в современном обществе наследует архаические черты праздного класса хищнической стадии — это агрессия, обман, необремененность сомнением и сочувствием, обладание собственностью, хотя они и преобразуются в более мягкие черты — упорство, целеустремленность, ловкость. Доступ в праздный класс имеют те, кто обладает неординарными хищническими наклонностями. Это и есть тот тип «экономи­ческого человека», считал Веблен, который признает только свой собственный интерес, расчетливость и рационализм. Дан­ный тип человека приобретает свойство «нормального» типа.

Архаические черты раннего варварства, такие как сила и обман, проявляются в приверженности высших классов к спор­ту, охоте. Также праздным классом наследуется склонность к азарту и риску, и проистекает она из веры первобытного охотника в мифический характер вещей. Праздному классу поч­ти всегда свойственны религиозность и соблюдение обрядов благочестия — вера в высшую силу и авторитет воспитывает чувство статуса, преданности, личное подчинение.

Кроме соблюдения обрядов благочестия, воспитанию и вос­производству представителей праздного класса содействует си-

98

етема высшего образования. Классическое образование на­правлено на воспитание архаических черт, развивает консерва­тизм, способствует обучению управлению (интерес праздного класса связан главным образом с политическими и юридиче­скими науками), дает бесполезные знания, подчеркивая непрак­тичный и расточительный характер образования.

Но представители праздного класса наследуют некоторые черты, сформированные в древности на миролюбивой стадии развития, — это благотворительность, сочувствие, товарищеское общение, солидарность. Это объясняется частично тем, что эко­номическая нужда не заставляет всех соответствовать хищниче­скому складу характера. Поэтому часть представителей празд­ного класса занята в производстве вне зависимости от дохода, другая — в науке, искусстве без преобладания завистнического

интереса.

Но в целом, заключал Веблен, праздный класс бесполезен и вреден для общества. Соперничество и вражда мало способст­вуют консолидации общества, праздность и демонстративное потребление противоречат прогрессу общества — любое повыше­ние эффективности производства всегда поглощается демонстра­тивным расточительством, поэтому не ослабевают напряжен­ность труда и нищета трудящихся классов. Негативную роль играет праздный класс и по отношению к экономике: его инте­рес— не прогресс, а прибыль и эксплуатация; это — парази­тическая функция, поэтому Веблен настаивал на отделении биз­неса от производства. Склонность праздного класса к вере в мифические силы и связанные с этим азарт и риск только вре­дят производству, нарушая понимание реальных причинно-след­ственных связей, так необходимое для реалистичного управле­ния экономикой. Таким образом, Веблен подчеркивал, что празд­ный класс был сформирован на более ранних стадиях развития, им он и соответствует, но не подходит для современности.

Такова характеристика и роль праздного класса с позиции Веблена. Но каково положение противоположного социального класса? Если Веблен касался характеристик рабочего класса лишь для сравнения с праздным, то немецкий экономист и со­циолог Вернер Зомбарт (1863—1941) специально обратился к данному вопросу в отдельной работе, названной «Пролета­риат».⁴ Задача этой книги, как характеризовал ее сам Зомбарт,

* Зомбарт больше известен как представитель новой исторической школы немецкой политэкономии, хотя своеобразие его концепции-в соеди-SL исторического и теоретического подходов. Заслуживает внимания его -фундаментальная работа «Современный капитализм», изданная в 1901— 1902 гг Менее известны его социологические работы, посвященные анализу социальной структуры капитализма - «Буржуа», «Пролетариат* (подробнее об этом см- Шпаков а Р. П. Макс Вебер и Вернер Зомбарт о западноев­ропейском капитализме//Социологические исследования. 1992. № 12. С. 128— 131).

7*

99

L

состоит в том, чтобы дать социологический портрет пролетари­ата, изучив «склад пролетарской психики».^s

Зомбарт определил пролетариат как социальный класс неи­мущих, наемных рабочих, вынужденных продавать свою рабо­чую силу. К концу XIX в. этот класс составлял до 70, % насе­ления Германии и становился самым многочисленным клас­сом. Какие же характеристики отличают рабочий класс от ре­месленных классов и крестьянства?

Во-первых, пролетариат является типичным представителем городского населения — ритм его жизни задан производством, у него нет чувства природы, красоты. Поэтому, в отличие от крестьянина, у него нет ничего инстинктивно верного, его жизнь искусственна. У пролетария нет чувства своей родины, где он мог бы иметь корни, у него нет дома — он переезжает с места на место в зависимости от спроса на рабочую силу, снимая ком­нату или маленькую квартиру. Раз у него нет своего места, до­ма, родины, куда бы возвращались его мысли и воспоминания, то у него нет нежных, сентиментальных чувств, его окружение случайно и безразлично. Так пролетарий теряет свойственную человеку естественность, связь с окружающим его миром при­роды.

Во-вторых, пролетариат не имеет своих социальных корней. Для пролетариата нет национальностей, представители разных народностей входят в него одинаковой массой. В отличие от крестьянина, у него нет родины и в социальном смысле — если в деревне все жители связаны общественным мнением, обычая­ми, традициями, праздниками, религией, то у пролетария нет общества соседей, нет общих традиций, у него нет даже родни, поскольку семья становится малочисленной. Все это отнимает чувство безопасности и включенности в социальное окружение. Если раньше семья была основой общности, то у пролетария нет и семьи в настоящем смысле —рабочий образ жизни раз­рушает семью, так как продолжительный труд отнимает воз­можность проводить время в семье, воспитывать детей. Про­фессионализация женского труда лишает возможности женщи­ну выполнять роль домохозяйки, значит, нет и совместного хо-

⁵Зомбарт В. Пролетариат. М., 1906. С. 10. — Сам Зомбарт считал свою работу первой попыткой дать социологическую характеристику проле­тариата. В известном смысле его работа продолжает полемику 40-х годов ■ XIX в. по поводу социального положения пролетариата, начатую Ф. Энгель- I сом в работе «Положение рабочего класса в Англии» и Б. Гильдебрандом ' в работе «Политическая экономия настоящего и будущего». Если Энгельс выдвигал тезис об ухудшении социального благосостояния и моральной де­градации рабочих классов при капитализме, * то Гильдебранд доказывал с по­мощью исторического материала обратное, показывая, что капитализм под­нимает основные классы из «лени и невежества». Работа Зомбарта в боль­шей степени направлена на то, чтобы показать внутренние социопсихологи­ческие черты характера пролетария, природу его связей с обществом, соци­альными группами, семьей, товарищами по классу. В этом смысле его ра­бота, без сомнения, обладает оригинальностью и новизной.

100

зяйства, и уже вырастают «дети улицы», отмечал Зомбарт. Детский труд также исключает подрастающее поколение из семьи, в ней уже нет никакого авторитета, есть лишь чувство слабой экономической зависимости, которое исчезает в 16— 17 лет. Вследствие жилищной нужды рабочий не видит возмож­ности отдохнуть в семье, поэтому он бежит в кабак. Так нару­шаются и нравственность, и нормальные семейные отношения.

В-третьих, для пролетариата изменяется, в отличие от тра­диционных классов, характер труда и трудовых общностей. По­стоянная перемена места работы и технические усовершенство­вания в условиях разделения труда не дают рабочему чувства профессии и профессиональной общности (если, например, ра­ботник изготавливает лишь шляпки для гвоздей). Машинное производство делает труд простым, безличным и безразличным, рабочий не заинтересован в результате труда, поэтому это не его профессия, а профессия его хозяина. Если раньше эконо­мические общности имели определенные этические отноше­ния— цеховая организация связывала в единый союз и масте­ров, и подмастерьев, их жизнь имела строго определенные нравственные правила в отношении друг друга, то пролетар­ские условия не знают никакой этики, единственная связь — это договор по поводу вознаграждения; капиталист имеет право вы­бросить рабочего на улицу в любой момент.

Наконец, у пролетария нет никакой собственности, а это оз­начает, что нет ничего, чем бы он дорожил и за что бы дер­жался. В результате все это ведет к тому, что жизнь пролета­рия становится убогой, серой, монотонной, в ней нет никакой связи с природой, собственностью, социальными и профессио­нальными союзами. Какова же психика пролетария? Это — ду­ховное и нравственное банкротство, гибель и запущенность ду­ховной жизни, никакие этические нормы не сдерживают отно­шение человека к человеку. Это цинизм, нахальство, грубость, отсутствие веры в высшие ценности, подчеркивал Зомбарт.⁶

Но пролетариат приобретает некоторые новые черты. По­скольку он свободен от традиций и обычаев, постольку ему лег­ко воспринимать все новое, он свободен от предрассудков и предубеждений. В отличие от крестьянина, жизнь которого имеет в основе инстинкт, жизнь пролетария более рациональна, кроме того, работа с техникой требует большего напряжения мыслительной деятельности.⁷ Отсюда возникает тяга рабочего к образованию, хотя и догматическому, поскольку у него нет творческого воображения. Рационализм связан с ростом инди­видуализма — рабочий более ответствен за свою судьбу, он не чувствует заботы общины о себе, он одинок. Вместе с тем ка-

⁶ Зомбарт В. Пролетариат. С. 91—93.

⁷ Зомбарт большое внимание уделял фактору повышения рациональности
и считал его основной причиной появления капитализма (см.: Зомбарт В.
Современный капитализм. М., 1904: В 2 т. Т. 1. С. 359—364).

101

питализм использует массовый труд, пролетарий сливается с об­
щей массой, у него есть чувство принадлежности к толпе, хотя
I            он и остается «отъединенной песчинкой в этой массе», по вы-

ражению Зомбарта.⁸ Эта общность основана лишь на «общем убожестве», где нет действительно ничего реально общего. Но это чувство толпы ведет к тому, что толпа становится «новым богом» пролетария; отсюда возникают классовое самосознание, солидарность, подчиненность вождям. Сам по себе пролетарий никто: ни земляк, ни семьянин, ни работник по профессии, ни сам по себе — он лишь представитель общей массы пролета­риата.

Изнуряющий труд, развитие рационального восприятия ми­ра— все это создает почву для недовольства, рабочий начинает искать причину своего положения во внешнем социальном по­рядке, считал Зомбарт. Кроме того, отсутствие личной жизни, удовлетворения в труде толкает его еще больше в политику. Соединяясь с другими представителями массы, он рассчитывает на введение нового социального строя и на насаждение дик­татуры масс. Полуобразованность пролетариата и его ради­кальность, отсутствие почтения к чему-либо традиционному, расширяют почву догматизма. Именно здесь арена для спаси­телей, демагогов, фантазеров, оказывающих влияние на мас­сы. Так возникает социализм, заключал Зомбарт.

Итак, мы разобрали основные черты социальных классов общественной структуры капитализма, представленные в рабо­тах Веблена и Зомбарта. Конечно, эти исследования соответст­вовали своему времени и вряд ли адекватно отражают совре­менную действительность, хотя многие из указанных характе­ристик подходят и для сегодняшнего дня, но главное значение этих работ в методологическом плане — они интересны как подходы к социологическому анализу классов, разрабатывае­мые в экономической теории.

Следующая проблема касается экономических ролей клас­сов в социальной структуре капитализма. Если в роли пролета­риата как производителя материального богатства общества практически никто не сомневается, то что касается роли пред­принимательства, то здесь мнения расходятся. Одним из самых известных исследователей предпринимательства в экономиче­ской жизни был австрийский экономист Иозеф Шумпетер (1883—1950).⁹ Несмотря на то, что главные работы Шумпете-ра посвящены экономической теории, он неоднократно обра­щался к социологической проблематике и теории социальной экономики, а также вместе с Вебером и Зомбартом участвовал

⁸ Зомбарт В. Пролетариат. С. 103.

⁹ Шумпетера иногда причисляют к американским экономистам, он окон­
чил Венский университет, преподавал в Австрии и Германии, в 1919—1920 гг.
был министром финансов Австрии, с 1921 по 1926 г. — президентом банка,
а с 1932 г. постоянно жил в США и преподавал в Гарвардском университете.

102

в издании журнала «Архив социальных наук и социальной по­литики». Многие социологические работы Шумпетера были именно там опубликованы.

Например, в статье 1927 г. «Социальные классы в этнически однородной среде» он обращался к теории классов, разбирая понятие класса и классового сознания, выделяя единицей клас­са семью, а не отдельного человека, и исследуя проблему со­циальных перемещений.¹⁰ В работе «Кризис налогового госу­дарства» (1918), первоначально представлявшей лекцию в Вен­ском социологическом обществе, Шумпетер разбирал то, каким образом налоговая политика государства создает особую соци­альную организацию, где центром становятся личность и инди­видуальное хозяйство. В статье «Социология империализма» (1918—1919) Шумпетер исследовал причины возникновения им­периализма и его связь с капитализмом, в отличие от теории Ленина и Бухарина, с работами которых он был знаком, Шум­петер считал, что капитализм в чистом виде не ведет к импер­ской политике и войне; лишь монополии, вырастающие благо­даря политике государства, способствуют империализму, кото­рый сам по себе есть наследство автократического государства докапиталистической эпохи.

Главная заслуга Шумпетера в развитии теории экономиче­ской социологии — это разработка теоретических основ роли предпринимательства, представленная в работах «Теория эко­номического развития» (1911), «Может ли капитализм вы­жить? » (1936), «Капитализм, социализм и демократия» (1942), «Будущее частного предприятия перед лицом современных со­циалистических тенденций» (1945), «Замечания к плану иссле­дования предпринимательства» (1947).

Свое исследование Шумпетер начал с нового подхода к оп­ределению производства. Он пытался ответить на следующие во­просы: что такое производство? где в нем активная сила? как осуществляется развитие производства? Производство для Шум­петера является комбинацией производительных сил, в резуль­тате которой появляется продукт. Обычно, начиная с классиче­ской школы, активную роль в процессе проиводства приписы­вают труду, а средства и предметы труда объявляются пассив­ными. Но активность труда здесь понимается с технической точки зрения, и с этой позиции некоторые силы природы также вы­полняют активную функцию. С экономической точки зрения труд так же пассивен, как и средства труда, ведь обычно в со­временной экономике он выполняет поставленную  ему извне

¹⁰ См- Schumpeter J. The Economics and Sociology of Capitalism. New Jersey 1991 P 234—256. — Этот сборник подготовлен известным иссле­дователем истории экономической социологии Р. Сведбергом, в него вклю­чены некоторые не опубликованные ранее работы Шумпетера, хранившиеся в архиве Гарвардского университета. Сборник открывается интересным опи­санием жизни и деятельности Шумпетера.

103

цель, он привязан к технологическому процессу изготовления продукта, он не связан с обеспечением и обслуживанием средств труда. Труд, как и земля и как средства труда, является инст­рументом реализации какой-либо внешней задачи. Кто же опре­деляет эту цель и соединяет факторы производства? Эту функ­цию выполняет предприниматель, но после соединения в опре­деленную новую комбинацию производительных сил его функ­ция заканчивается: тогда, когда экономический процесс уже осуществляется, он не требует в этом статическом кругооборо­те новых идей и их воплощения, здесь уже необходим не пред­приниматель, а простой хозяин, считал Шумпетер.

Итак, функция предпринимателя в экономике связана с соз­данием и воплощением новых комбинаций, именно она обеспе­чивает развитие производства в отличие от его статического функционирования. Под «новой комбинацией» подразумевается производство нового, еще не известного потребительского това­ра, внедрение нового метода производства, освоение новых рын­ков сбыта, получение нового источника сырья, проведение реор­ганизации предприятия (например, создание для него монополь­ного положения) и т. д. " Предпринимательская деятельность обеспечивает возможность получения прибыли, которая в усло­виях статического хозяйства и эквивалентности стоимостных от­ношений не может вообще иметь места.

Предпринимательская деятельность связана с применением уже имеющихся средств, а не с созданием новых. Возможности нового применения средств в избытке находятся сами по себе, они могут быть известны и даже пропагандироваться. Но, как полагал Шумпетер, все это «мертвые возможности», предпри­ниматель же осуществляет их на деле. Поэтому предпринима­тель — не изобретатель. Первый отличается от второго по функ­циям: если первый использует новое решение, то второй создает это новое решение; их поведение и типы совершенно различ­ны. Предприниматель не обязательно является самостоятельным владельцем предприятия. И если раньше это было типичным, то теперь все чаще предприниматель — либо служащий акцио­нерной компании, либо временно участвует в организации но­вого дела, поэтому не всегда предприниматель выступает ка­питалистом. Кроме того, предпринимательство не связано толь­ко с капиталистической общественной формацией: и помещик, и вождь первобытного племени, и руководитель социалистиче­ского предприятия могут быть, по словам Шумпетера, предпри­нимателями.

Какие качества присущи предпринимателю? Это — инициа­тива, авторитет, дар предвидения, умение действовать решитель­но, брать на себя ответственность, идти в одиночку, добивать-

¹¹ Шумпетер И. Теория экономического развития (исследование пред­принимательской прибыли, капитала, кредита, процента и цикла конъюнкту­ры). М, 1982. С. 159.

104

ся поставленных целей. Эти качества необходимы, по Шумпе-теру, для того, чтобы нарушить привычный ход экономического процесса, пренебрегая традицией и общественным мнением, сло­мать привычный и наиболее легкий способ экономического мышления, противостоять, наконец, тому противодействию, ко­торое социальная среда оказывает попыткам любого человека, стремящегося внести в нее нечто новое. Не каждый хозяйст­венный субъект обладает подобными качествами, поэтому пред­принимательство— особый тип поведения, предполагающий, что предприниматель делает не то, что другие, и не так, как дру­гие. Предпринимательство не является профессией и в подобном состоянии человек не находится длительное время, поэтому нельзя относить предпринимателей в особый социальный класс, хотя многие из них имеют особые стиль жизни, систему мо­ральных и эстетических ценностей.

Что же. движет предпринимателем? Каковы внутренние мо­тивы его деятельности? В обычной экономической деятельности, полагал Шумпетер, внутренние мотивы субъекта связаны с удов­летворением потребностей и достижением материального благо­состояния, но в условиях строго определенной социальной орга­низации эти мотивы в большей степени выступают в виде обя­занностей (долг перед семьей, фирмой, самим собой и т. д.). Ничего подобного сказать о предпринимателе нельзя — у него нет стремления к приобретению благ или просто к прибыли как средству удовлетворения потребностей. Наоборот, достигнув оп­ределенного уровня, материальные блага перестают быть для него важными, становятся побочным условием. Еще более это относится к праздности — у предпринимателя, по Шумпетеру, в еще большей степени развита неприязнь к праздным удо­вольствиям и досугу. Цель его жизни состоит не в том, что­бы получать наслаждение от достигнутого. Предприниматель находится в постоянном движении, он одержим стремлением к успеху (и величина прибыли символизирует этот успех), же­ланием реализовать себя в избранной сфере, свободно осу­ществлять свои интересы. Предпринимательская деятельность, отмечал Шумпетер, в большей степени относится к творчеству, чем к экономической деятельности, определяемой мотивами приобретательства.

В более поздних работах Шумпетер задавал себе такой во-.прос: может ли сохраниться капитализм, основанный на част­ном предпринимательстве? Он отвечал на него отрицательно, объясняя это тем, что в современном ему капиталистическом обществе социальная роль предпринимательства неуклонно сни­жается, общество не нуждается в экономической жизни в лю­дях, обладающих интуицией, склонных к инновациям и риску. Предпринимателю теперь нет необходимости решать техниче­ские и организационные проблемы — он может заказать строи­тельство фабрики, как заказывает пару ботинок. Экономика

105

в условиях монополизма становится более бюрократизирован­ной, управляемой и прогнозируемой. Выход из этой ситуации Шумпетер видел в осуществлении «моральной» реформы рыноч­ного общества, основанной на возрождении чувства лидерства, воли, законодательной инициативы у правящих классов.

В отличие от Шумпетера, многие экономисты 30-х годов ви­дели выход из кризисной ситуации в изменении взаимоотноше­ния экономики и государственной политики. Одним из первых поставил эту проблему в повестку дня в 30-е годы Джон М. Кейнс.

§ 2. Политика и экономика (Дж. Кейнс)

В 20—30-е годы XX в. в экономической теории вновь остро встал вопрос о социальной эффективности рыночного хозяй­ства. В годы кризиса и депрессии 20—30-х годов XX в., как и в начале XIX в., резко проявились такие отрицательные момен­ты механизма свободной конкуренции, как безработица, неста­бильность, спад производства и уровня жизни. Рецепты, пред­ложенные неоклассической школой, оказались недейственными, и многие экономисты опять, как в свое время Сисмонди, стали искать выход из сложившейся ситуации в регулирующем воз­действии государственной экономической политики. Кроме того, во внешней политике наиболее развитых государств четко про­являлись протекционистские тенденции, что свидетельствовало об окончании эры рыночной экономики.¹²

Одним из первых, кто повлиял на изменение парадигм эко­номической теории, был Джон М. Кейнс. В своей фундамен­тальной работе «Общая теория занятости, процента и денег» (1936) он показал ограниченность классической теории и пред­ставил свою концепцию выхода западной экономики из кризи­са. Данная книга является по преимуществу экономической, со­циологическое содержание имеет лишь гл. 24 «Заключительные замечания о социальной философии, к которой может привести общая теория», но значение работы для экономической социо­логии весьма велико, поскольку Кейнс на основе экономического анализа доказал необходимость соединения политики и эконо­мики для обеспечения стабильного развития и экономического благосостояния.

В чем же, по Кейнсу, несоответствие классической теории ре­альной действительности? Во-первых, классическая теория ис­ходила из постулата совершенной конкуренции, когда все фак­торы свободны для использования и регулируются законом спроса—предложения. Но в реальной жизни такие основные

¹² Джоан Робинсон, коллега Кейнса по Кембриджу, метко охарактери­зовала этот период эрой «нового меркантилизма». С ее позиции 1914 г. был рубежом перехода экономики свободной конкуренции в новую стадию (см.: Robinson J'. The New Mercantilism. Cambridge, 1966. P. 6).

106

экономические категории, как цена и заработная плата, харак­теризуются «негибкостью». Дело в том, что при снижении спро­са на определенный вид товаров снижается не их цена, как предполагала бы классическая модель, а объем предложения, что, в свою очередь, ведет к колебаниям занятости. В условиях монополизации этот фактор становится еше более значимым, и экономические трудности перекладываются на плечи трудящих­ся классов. В конечном счете цены, без сомнения, связаны с конъюнктурой, но данная связь, по Кейнсу, не всегда будет осуществляться мгновенно и эффективно.

Заработная плата, так же, как и цены, не обладает реаль­ным саморегулированием — даже в период кризиса она остает­ся негибкой, благодаря вмешательству профсоюзов. Кроме то­го, в период кризиса воздействие на заработную плату по клас­сическим рецептам с целью понижения безработицы становится не таким уж однозначным — обычно считалось, что снижение заработной платы ведет к снижению издержек, цен, а затем — к росту реализации и прибыли. Но при этом упускалось из ви­ду то, что снижение заработной платы так или иначе ведет к сокращению совокупного спроса, поэтому спрос, падая, при­водит к сокращению реализации, а затем — прибыли и далее — занятости, считал Кейнс.

Во-вторых, классическая теория основывается на принципе эффективного спроса, когда существует тождество спроса и предложения (так называемое тождество Сэя). Это значит, что деньги сами по себе не играют активной роли — все деньги, имеющиеся у индивидов, либо расходуются, либо инвестируют­ся (поэтому классическая теория неспособна решить проблему реализации при расширенном воспроизводстве).¹³ Вследствие этого тождества спроса и предложения классическая теория не видит препятствий к полной и эффективной занятости. В исто­рии экономической мысли лишь меркантилизм ставил пробле­му реальной значимости денег для нормального функциониро­вания экономики, но впоследствии классическая теория ее пол­ностью игнорировала.

На самом деле, считал Кейнс, количество денег играет су­щественную роль в обеспечении занятости. Для поддержания текущего уровня занятости должны увеличиваться инвестиции, объем которых зависит от нормы процента. Если норма про­цента регулируется рыночным механизмом, то нет основания ожидать, что в условиях спада ее будет достаточно для того, чтобы стимулировать инвестиции, а следовательно, и эффектив­ную занятость. Кроме того, в богатом обществе склонность кпо-

¹³ В этом смысле Кейнс продолжил исследование теории реализации, на­чатое Сисмонди и продолженное русскими экономистами, предложив свой вариант решения проблемы — реализация капитализируемой прибавочной стоимости возможна за счет накоплений населения и стимулирования спроса государством.

107

треблению более сильна, чем склонность к инвестированию, что отражается на росте безработицы, полагал Кейнс.

Закон спроса—предложения наталкивается также и на некие психологические черты человека — с ростом дохода люди в мень­шей степени увеличивают свое потребление, предпочитая часть денег оставлять в виде накоплений, и наоборот — если доход кратковременно снижается, то изменяется не потребление, а уро­вень сбережений. Таким образом, люди всегда ориентированы на определенный устойчивый жизненный стандарт потребления. Кейнс усматривал в этом основной психологический закон лю­бого современного общества. ^и Склонность к ограничению по­требления, по Кейнсу, приводит к следующему: нормальное состояние рыночной экономики характеризуется тем, что спрос ниже предложения; это и объясняет наличие неполной заня­тости.

В целом, писал Кейнс, классическая теория всегда занима­лась лишь вопросами распределения, поэтому такие факторы, как занятость, инвестиции, вовсе не принимались во внима­ние. ¹⁵

Учитывая отмеченное, Кейнс пришел к выводу о том, что классическая теория рассматривает лишь частный предельный случай экономического равновесия, нормальное же состояние рыночной экономики — неравновесное, в котором полное и эф­фективное использование ресурсов не обеспечивается. Поэтому и свою теорию Кейнс назвал общей — она включает в себя как равновесное, так и неравновесное положение экономики. И ес­ли классическая теория предполагала, что социальная неспра­ведливость есть неизбежная издержка прогресса рыночной эко­номики и попытка изменить ситуацию принесет лишь больше зла, то Кейнс настаивал на необходимости создания такой эко­номической системы, которая обеспечивает полную занятость, благосостояние, справедливое распределение богатства и дохо­дов.

Что же предлагалось Кейнсом в качестве средства измене­ния ситуации? Для создания стабильной экономики и устой­чивого роста в первую очередь необходима разумная государ­ственная политика. В период спада для поддержания деловой активности государство должно стимулировать спрос: а) через перераспределение совокупного дохода посредством налоговой политики в целях поддержания устойчивой заработной платы, обеспечения социальных выплат и стимулирования инвестиций;

¹⁴ Кейнс Дж. Общая теория занятости, процента и денег. М., 1978.
С. 158. — Для Кейнса данный закон как бы эмпирически очевиден, он берет
его как аксиому. Кейнс считал, что существуют 8 основных стимулов, по­
буждающих людей воздерживаться от расходования дохода: осторожность,
предусмотрительность, расчетливость, стремление к лучшему, независимость,
предприимчивость, гордость, скупость (Там же. С. 181).

¹⁵ Там же. С. 56—57.

108

б) с помощью регулирования нормы процента в сторону сдер­живания для стимулирования инвестиций; в) используя прямые государственные расходы для поддержания уровня занятости (общественные работы). Все эти меры направлены на стимули­рование спроса и инвестиций, что, естественно, достигается ро­стом дефицита бюджета. Но Кейнс считал, что небольшая ин­фляция может быть полезна экономике в период спада. Госу­дарство проводит антициклическое регулирование, если в пе­риод спада оно осуществляет экспансионистскую политику (рост социальных выплат, снижение процента, сокращение налогов, рост прямых государственных инвестиций), то в период подъ­ёма— рестриктивную, направленную на ограничение инфляции, увеличение процента, налогов, сокращение государственных рас­ходов.

Причем обычно, полагал Кейнс, государственное стимулиро­вание может иметь вид лишь первоначального импульса — здесь действует так называемый эффект мультипликатора. К примеру, небольшое увеличение занятости в виде обществен­ных работ или инвестиций оказывает стимулирующее воздейст­вие на отрасли, производящие предметы потребления, что при­водит далее к увеличению совокупной занятости.

Итак, Кейнс выступал за регулирование распределения до­ходов, занятости, инвестиций с целью обеспечения эффективно­го социального развития. В его теории экономическая политика государства выступает гарантом устойчивого роста и благопо­лучия, сама же рыночная экономика, по Кейнсу, не может са­мостоятельно достичь равновесного положения. Тем не менее, Кейнс нисколько не сомневался в жизнеспособности рыночной экономики. Он не видит оснований для перехода к социализму, когда собственность на средства производства становится госу­дарственной. Частные интересы эффективно определяют что и как должно быть произведено, по какой цене реализовано, т. е. система свободного предпринимательства хорошо использует те факторы, которые она вообще использует. Но в определении эф­фективной занятости эта система оказывается непригодной и именно здесь требуется помощь государства.¹⁶

Кейнс считал, что частная собственность и предпринима­тельство необходимы для общества, поскольку они направляют опасные стремления и энергию человека по сравнительно без­обидному руслу «делания денег», иначе человечество обра­щается к жестокости, личной власти, войне и т. п. Для Кейнса есть известные социальные оправдания неравенства доходов, но не в такой степени, которая характеризует современное об­щество. Для этого необходима социально ориентированная политика правительства, и как пишет один из самых известных представителей и пропагандистов кейнсианства Пол А. Саму-

Там же. С. 453—454.

109

эльсон, «видимая рука» правительства отвечает на изъяны «невидимой руки» конкуренции.¹⁷

Самуэльсон выделяет три функции правительства в рыноч­ной экономике.

Во-первых, государственная политика направлена на обес­печение экономической эффективности. В рыночной экономике основные моменты, связанные с неэффективностью использо­вания ресурсов, определяются наличием монополии на некото­рые секторы рынка. В этом случае правительство регулирует и цены, и прибыль монополий (ярким примером чего являются компании коммунального обслуживания в США). Кроме того, государство с помощью антитрестовского законодательства противодействует возможному образованию монополий. Пра­вительство обеспечивает эффективную деятельность там, где частный бизнес не способен на это, — сфера науки, образова-. ния, общественных коммуникаций и пр.

Во-вторых, государственная политика преследует цель обес­печения социальной справедливости. Есть общественные пред­ставления о справедливости, которые в некоторых случаях не соответствуют результатам действия рыночного механизма. «Молоко, необходимое больному сыну бедняка, может ока­заться в миске кошки богача», — пишет Самуэльсон.¹⁸ По­этому правительство осуществляет перераспределение доходов посредством системы прогрессивного налогообложения и пря­мых социальных выплат неимущим слоям. Причем экономисты, по Самуэльсону, не должны отвечать на вопрос о том, какую часть дохода необходимо перераспределять, так как он яв­ляется чисто политическим.

В-третьих, государственная политика нацелена на обеспече­ние условий для устойчивого и стабильного экономического роста. Государство с помощью бюджетной и денежной политики проводит антициклическое регулирование, обеспечивая ста­бильность экономики. С помощью кредитно-денежной политики государство создает стимулы экономического роста и гаранти­рует прогрессивное направление развития экономики. Именно благодаря такой политике, считает Самуэльсон, с 1982 по 1990 г. в США был достигнут беспрецедентный экономический рост.

Итак, кейнсианство основывается на тезисе о том, что здо­ровой экономике необходимы и рынок, и государственное ре­гулирование. Надо отметить, что идеи Кейнса во многом опре­делили государственную экономическую политику в довоенный, военный и послевоенный периоды развития большинства веду­щих капиталистических государств. Наиболее характерным

¹⁷ Самуэлсон П., Нордхауз У. Роль правительства в рыночной
экономике (отрывок из 14-го издания учебника «Экономико 1992 г.)//Аме­
рика. 1992. N 428. С. 17.

¹⁸ Там же. С. 18.

ПО

примером политики государственного регулирования экономики является Швеция. Начиная еще с 1932 г., социал-демократиче­ское правительство Швеции проводило активную политику ре­гулирования экономики. При этом социальные результаты были весьма значительны — уровень безработицы в стране упал с 25 до 5 %, а после войны — до 2 %, темпы инфляции практи­чески не менялись, реальный рост валового национального продукта в расчете на душу населения в среднем составил с 1870 по 1980 г. 2, 5 % в год, значительно увеличились социаль­ные выплаты (всеобщее страхование по болезни, пособия на детей, пенсии), сократилась рабочая неделя.¹⁹

Однако кризисные 70-е и 80-е годы в Швеции показали, что -нельзя полагаться лишь на экспансионистскую политику пра­вительства. В этот период многие развитые страны стали по-новому осмыслять соотношение экономики и политики. В 80-е годы в Англии и США замедление экономического роста пыта­лись преодолеть чисто монетаристскими методами, обеспечив большее пространство рынку и саморегулированию; во Фран­ции правительство социалистов с начала 1981 г. пыталось из­менить ситуацию экспансионистским путем. Но ни та, ни дру­гая сторона не достигли желаемых результатов.

Монетаристская политика, включающая в себя рестриктив-ные меры, имела положительные результаты в виде сокраще­ния инфляции, улучшения платежного баланса, но при этом увеличилась безработица, не наблюдалось повышения эконо­мического роста. Кроме того, такая политика означала сниже­ние реального уровня потребления. В результате экспансио­нистской политики во Франции стимулирование потребления привело к его росту, но не произошло увеличения занятости, безработица росла вместе с инфляцией. Рост производства же наблюдался в Германии.

Большинство экономистов сегодня приходит к выводу о том, что воздействие государства на экономику должно быть огра­ниченным, а также весьма осмотрительным. Действительно, •государство может экспансионистскими методами добиться краткосрочного повышения эффективности экономики, но оно не может постоянно обеспечивать стабильный и долговременный рост, для этого сама экономика должна быть здоровой. При этом государство не должно отказываться от тех завоеваний в области социальной политики, которые были достигнуты в послевоенный период.

Итак, кейнсианство в теории и на практике показало огра­ниченность саморегулирования рыночной экономики. Для сба­лансированного развития необходимо сочетание механизма свободной конкуренции и мер государственного регулирования.

¹⁹Эклунд К. Эффективная экономика: шведская модель. М., 1991. С. 278—280.

111

Сегодня мало кто отделяет экономику от экономической по­литики, не признавая последней. В этом большая заслуга Кейнса и его сторонников.

В период 20—30-х годов многие экономисты, основываясь на фактах кризиса и экономической депрессии, выступали с идеями неспособности саморегулирующегося рынка и эконо­мики свободного предпринимательства справиться со сложив­шейся ситуацией. Одним из них был Карл Поланьи.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: