Социологическая критика рыночной экономики (К. Поланьи)

Имя Карла Поланьи (1886—1964) практически не известно отечественному читателю, между тем его работа «Великое пре­образование» (1944) оказала большое влияние на западную общественную мысль; некоторые социологи считают ее одной из самых плодотворных попыток критики рыночного хозяйства. Надо отметить, что имя Поланьи упоминается во всех работах, посвященных истории экономической социологии.²⁰ Цель По­ланьи заключалась в том, чтобы объяснить в социологических категориях тенденцию социально-экономического развития стран Европы в первой половине XX в., которую он связывает с крушением «рыночного общества», сформированного в XIX в. Он стремился показать, что саморегулируемый рынок разру­шает общество, подчинив его своим законам, и общество не­минуемо начинает защищаться от рынка.

Какие же основные доводы выдвигает Поланьи в своей ра­боте? Прежде всего, он исследует соотношение экономики и общества в докапиталистическую эпоху. Обычно в традицион­ном обществе хозяйство погружено в социальные отношения, в нем рынок не играет важной роли, мотивы поведения чело­века главным образом неэкономические — он действует не для приобретения или накопления материальных благ, не для по­лучения выгоды, а для сохранения своего социального положе­ния или приобретения социального «капитала». По крайней мере, экономические интересы не заслоняют социальных свя­зей, отношений родства, согласуясь с этическими принципами.

В примитивном племени, к примеру, ни производство, ни распределение, ни обмен не подчинены экономическим моти­вам. Распределение осуществляется как церемониальное, как награда за достоинства, обмен выступает как дарение или вы­полняет функцию общения, производство и труд не окрашены

²⁰ Карл Поланьи родился в 1886 г. в Вене, область его интересов — история хозяйства (см.: Polanyi К. Trade and Market in Early Empires: Economies in History and Theory. Glencoe, 1957), в 1934 г. он эмигрировал в Великобританию, преподавал в Оксфорде и в Лондонском университете. Работа над его книгой «The Great Transformation: the Political and Economic Origins of Our Time» продолжалась с 1939 по 1943 г., книга была опублико­вана в 1944 г., после чего неоднократно переиздавалась.

112

стремлением к вознаграждению или приобретательству, а вы­ступают как исполнение долга, подчинение традиции. В основ­ном здесь господствуют три принципа экономических дей­ствий — перераспределение (все произведенное подлежит в пле­мени распределению, осуществляемому вождем); натуральное хозяйство, предполагающее производство не для обмена и не для себя лично, а для коллектива; взаимный обмен, предпола­гающий взаимообразные действия, создающие симметрию со­циальной организации общества. Так или иначе, все хозяйства нерыночного типа предполагают наличие хотя бы одного прин­ципа. Эти принципы были институционализированы в обществе с помощью традиций, верований, законов, и в целом экономи­ческие отношения были подчинены социальной организации. И средневековая Европа мало чем отличалась по развитию хозяйственных отношений от древних культур, технология про­изводства мало изменилась, основной прогресс заключался в социальной, культурной, интеллектуальной сферах. Даже в эпоху меркантилизма экономика была еще вложена в со­циальные отношения и ими регулировалась.

Но рынок преобразовывает отношения экономики и обще­ства. Изменяется сама внутренняя психология человека — люди перестают довольствоваться своим существованием и об­ращаются к погоне за улучшениями, за прогрессом. Здравый смысл был заменен готовностью принять любые социальные последствия экономического прогресса, который стал полити­кой государства, частный интерес стал господствовать над справедливостью и законом. В результате этого многие страны нанесли невосполнимый ущерб своему обществу и природе: в Англии социальная ткань аграрного общества — деревни, была разрушена в погоне за прибылью от продажи шерсти. По­явилась вера в то, что социальные проблемы могут и будут ре­шены простым наращиванием материального богатства. Таким образом, рынок в эпоху капитализма уже затрагивал саму ткань общества, его сущность; труд, земля и капитал стали то­варами. Рынок начал подчинять себе общество.

Как же образуется рынок? Со времен Смита считается, что рынок вырастает из склонности людей к обмену, затем само­стоятельно вырастает городской, национальный и междуна­родный рынок. Но антропология доказала, что человеку не свойственна психология обмена, человек по своей природе не является «экономическим существом». Рынок существовал в древности, но он был основан на принципе неконкурентности, регулировался традицией и законодательством, существовал обычно для редких предметов, т. е. был внешним по преиму­ществу.

113

В противовес Марксу, Поланьи доказывал, что рынок не возник как логическое развитие экономических отношений, а был создан государственной политикой в эпоху формирова-

8 Заказ 152

ния централизованных государств в Европе. Именно государ­ственное вмешательство освободило торговлю от привязанности к городам и стимулировало образование национального рынка, государство способствовало и монополиям торговли, и конку­ренции в одинаковой мере.

Но, освободив рынок от регулирования, уже никто не га­рантировал доход участникам рыночных отношений, распреде­ление было отдано в руки рынка. Все доходы стали опреде­ляться рыночными ценами, все производство и обмен ориенти­ровалось на цены и прибыль. Рынок стал захватывать в свою орбиту все наиболее важные для общества ресурсы — труд, землю, капитал. Но эти ресурсы составляют ткань социальной организации — обладание землей было источником привиле­гий, социального статуса, поэтому земля не входила в объекты купли-продажи; труд также был вложен в цеховую организа­цию либо в крестьянскую общину, отношения труда регулиро­вались обычаем и традицией; капитал в виде денег был исклю­чительной функцией государства, выпуск денег и обеспечение ими входили в монополию государства. В рыночной экономике труд, земля.и деньги должны быть в составе рынка, но сами по себе они не являются товарами, они не воспроизводятся как товары на продажу в условиях спроса — предложения. Труд выступает как часть жизни человека и не предназначен для продажи, но он продается.²¹ Земля и капитал не могут быть произведены в зависимости от простого повышения спроса на них, тем не менее и они продаются как товары. Таким обра­зом, субстанция общества ■ — земля, труд, капитал — втягивается в рыночный оборот. Рыночная экономика может существовать только в рыночном обществе, здесь социальные отношения уже вложены в экономические, вся организация общества стано­вится придатком рынка.

В результате рынок разрушает социальную организацию общества и социальные отношения — все сельское население вынуждено превратиться в мигрантов, рабочий уже не имеет социального окружения как крестьянин.²² Изменяется вся его жизнедеятельность. Рынок, разрушив социальные связи, со­здает культурный вакуум.

Рынок разрушает связь человека с природой, превращая природу — географическое окружение человека — в обычный товар, тем самым уничтожая пространство социальной органи-

²¹  Здесь идеи Поланьи напоминают социальную теорию заработной пла­
ты Туган-Барановского, который также настаивал, что труд не является
обычным товаром.

²² Рабочий уже не имеет родства, соседства, профессии, единства убеж­
дений. Рынок создает атомистическую структуру общества, и человек лиша­
ется в нем заботы сообщества, которое раньше не позволяло ему умереть
с голоду. Положение рабочего неустойчиво, оно зависит от колебаний спроса
на труд, писал Поланьи (см.: Polanyi К. The Great Transformation. Boston,
1957. P. 159—164).

114

зации и истощая природные ресурсы. Земля для человека — основа стабильности и безопасности, и коммерциализация земли лишает его этого. Если феодализм раньше обеспечивал единство земли и человека, единство земли и капитала (через вложение в улучшение земли), то капитализм уничтожает это единство.

. Рынок нарушает естественные связи производства и потреб­ления — раньше торговля их соединяла, теперь промышлен­ность стала развиваться самостоятельно, единственный ее мо­тив— получение прибыли без учета потребностей. Такое раз­витие производства и рынка привело к высокому росту бедно­сти, что было невидимой безработицей, но вскоре возникла и явная безработица. Постепенно общество предоставило рынку решение проблемы бедных — в Англии стали возникать работ­ные дома.

Тем не менее главное последствие рынка не в возросшей бедности и эксплуатации, а в разрушении социальной ткани общества, его социальной организации.

Рыночное общество требовало своего идеологического оправ­дания— так появилась политическая экономия. Она рассмат­ривала человека как «экономическое» существо, а общество — как экономическое по своей природе явление. Саморегулируе­мый рынок сделал для политэкономов общество саморегулируе­мым, а его законы были объявлены нечеловеческими, по типу законов природы. В политической области появился «экономи­ческий либерализм» — вера в свободное общество на основе конкуренции, в золотой стандарт, в свободу международной торговли. Рынок требовал невмешательства политики в дела экономики. Так появилось либеральное государство. Либераль­ное государство не дорожит свободой, а дорожит рынком, оно не гнушается самых жестоких мер для его сохранения. Если предприниматели решатся свободно объединиться в монопо­лию, а рабочие — в профсоюзы, то такой свободой либеральное государство без сомнения жертвует, так как это противоречит свободе рынка.²³

Кроме всего прочего, побочным результатом возникновения рынка стал мир. Век свободного рынка — XIX в. — характери­зовался столетием мира (с 1815 по 1914 г.). Бизнес и торговля связывали интересы разных стран, золотой стандарт обеспечи­вал единую финансовую систему, капитальные вложения в дру­гие страны не давали повода развязать войну. Поэтому По­ланьи писал, что финансовый капитал принес не только войны, но и мир.

Почему же в XX в. происходит крушение рыночной эконо­мики и рыночного общества? Поланьи отвечал на данный во­прос так: как только рынок из регулируемого превращается

²³ Polanyi К. Ibid. P. 148—149.
8*                                                       115

в саморегулируемый, как только он начинает подчинять себе общество, так общество начинает сопротивляться рынку; та­кова вынужденная самозащита общества. Все основные ком­поненты субстанции общества — труд, земля и капитал — пы­таются выйти из-под контроля рынка.

Общество защищается от рынка прежде всего с помощью классовой организации. Если в теории марксизма классы объ­являются экономическими по своей природе, то Поланьи на­стаивал на том, что классы — это чисто социальные группы; для интересов класса удовлетворение потребностей стоит на последнем месте, а наибольшее значение играют социальное признание, статус, безопасность. И рынок угрожал социаль­ному, а не экономическому положению классов, поэтому рабо­чие классы, землевладельцы и земледельцы стали сопротив­ляться рынку. Появилось экономическое и политическое созна­ние пролетариата и как следствие — политические партии и профсоюзы, назначение которых заключалось в том, чтобы сло­мать связь цен и заработной платы, сделать положение рабо­чего более устойчивым и безопасным. Социальное законода­тельство, законы о труде, страхование от безработицы — все это исключало труд из сферы рынка.

Землевладельцы также отчаянно сопротивлялись рынку — это была так называемая борьба «либералов» и «реакции». Но эти слои постепенно теряли значение — они вынуждены были идти на компромисс с рынком. Только рабочий класс и его организации до конца шли против рынка.

Но самое интересное в концепции Поланьи то, что и произ­водство, и бизнес вынуждены искать защиты от рынка. Во-первых, в денежной системе, подчиненной законам рынка, воз­никают трудности, поскольку деньги — фиктивный, а не настоя­щий товар. Поэтому многие страны одновременно отказались от политики золотого стандарта и стали чисто политическими методами через систему институтов центрального банка регу­лировать денежное обращение. Крушение золотого стандарта и свидетельствовало о падении рыночной экономики. Во-вто­рых, как только вложения капитала в другие страны стали не игрушечными, а настоящими, как только международная тор­говля приобрела значительный вес, так государство стало ак­тивно вмешиваться в экономическую жизнь, политическими средствами защищая интересы своей экономики. И когда не­протекционистских рынков уже не было, политика государств стала явно агрессивной. Вслед за этим исчерпавший себя ры­нок принес огромные мировые войны. В-третьих, производство начинает защищать себя от рынка с помощью объединения в картели, тресты и монополии. Причем их образование не было естественным продолжением рыночной экономики, а яви­лось следствием того, что рынок пришел к своему логическому завершению, и тогда в дело вступило государство, стимулиро-

116

вавшее своей протекционистской политикой образование мо-

'НОПОЛИЙ.

Таким образом, писал Поланьи, вместе с рынком росло и сопротивление общества ему. Все основные рыночные общества испытывали к началу XX в. существенные трудности, выражавшиеся в росте безработицы, классовой борьбы, войн, нестабильности экономического развития. Но эти противоречия оставались скрытыми внутри стран до тех пор, пока мировая экономика и баланс сил не потерпели крушения. Так начина­лось великое преобразование, о котором объявил Поланьи в названии книги.

В результате всех этих проблем экономическая и политиче­ская системы оказались парализованными, при этом лидерство в политике отходило тем, кто предлагал легкий выход из сло­жившейся ситуации. Рыночное общество отказалось функцио­нировать; тогда пришло время, с одной стороны, фашистского правительства, с другой — социалистического.²⁴ Фашистское решение проблемы означало преобразование всех рыночных институтов за счет уничтожения демократических, за счет по­давления личности. Социализм также означал подавление ры­ночной экономики. В 30-е годы коллективизация реально за­менила рыночные отношения в сельском хозяйстве, а плани­рование— в производстве. Да и традиционно рыночные страны в 30-е годы, особенно в период подготовки к войне, шли по пути преобразования экономики, их идеалом стала свободная экономика при сильном правительстве. «Новый курс» в США был напрямую направлен на дискредитацию принципа свободы предпринимательства.

Видит ли Поланьи выход из этой ситуации? По его мнению, рыночная система как технологическая система сохранится, но рынок из саморегулируемого превратится в регулируемый, по­скольку основная проблема заключается не в индустриальной, а в рыночной организации общества. Деньги уже практически выведены из-под контроля рынка, теперь земля и труд должны быть полностью исключены из компетенции рынка. Но конец рыночного общества не означает конец рынка как такового — в технологическом смысле рынок как реакция производителя на спрос останется, так как он гарантирует свободу покупа­телю, но при этом рынок должен регулироваться обществом.

Уничтожение рыночного общества не означает крушения идеала свободы. Рыночный механизм в обществе сохраняет свободу для богатых, но задача для общества состоит в том, чтобы расширить свободу для тех, кто испытывает в ней не­достаток. Укрепление планирования должно идти параллельно с усилением индивидуальной свободы, гарантируемой законо­дательством и сильной государственной властью.

²⁴ Ibid. P. 239.

117

Итак, Поланьи видит будущее западного общества в отказе от рыночных принципов функционирования экономики, именно это должно обеспечить дальнейшую свободу личности в об­ществе.

Примерно в то же время еще один известный экономист Фридрих Хайек пытался доказать другую идею, состоящую-в том, что уничтожение рынка означает и уничтожение инди­видуальной свободы.

§ 4. Рынок и свобода личности (Ф. Хайек)

Фридрих Хайек²⁵ (1899—1984) был одним из самых извест­ных пропагандистов рыночной системы и ее социальных функ­ций в обществе. Еще в 30-е и 40-е годы он критиковал экономи­ческую политику кейнсианства и доказывал, что рынок яв­ляется гарантом свободы личности в обществе. Его книга «До­рога к рабству» была опубликована в 1944 г. и является клас­сическим образцом исследования социальных аспектов рынка. Хайек начинает с рассмотрения социальных результатов рыночной системы: что дает рыночная экономика человеку, об­ществу и его институтам? Свобода предпринимательства сфор­мировала новый тип человека — в нем проявились такие каче­ства, как восприятие нового, терпимость, индивидуальность мышления и поведения. Люди получили возможность самостоя­тельно выстраивать свой жизненный порядок, обладая уверен­ностью в своей судьбе и способностью совершенствовать соб­ственную жизнь. Свобода предпринимательства привела, к эко­номическому успеху всех классов — к началу XX в. даже трудящиеся имели такой уровень благосостояния, уверенности и независимости, о котором в прошлые времена нельзя было и мечтать, считал Хайек. Свобода предпринимательства дала рас­цвет науки, так как появились люди, на свой страх и риск поддерживавшие внедрение новых идей и разработок.

Но в 30-е годы XX в. традиция индивидуализма ослабла даже в таких странах, как Великобритания и США, и роль государства в экономике была более чем высока — люди отка­зывались опираться на механизм свободной конкуренции и стремились заменить этот безличный механизм рынка рацио­нальным руководством и планированием. И это было созна­тельным изменением общества, исходя из новых идеалов, а не самостоятельной тенденцией развития экономики.

Как соотносятся план и рынок? Обычно считается, что ры­нок, в отличие от планирования, означает анархию, неоргани­зованность и стихию, а планирование предполагает рациональ-

²⁵ Фридрих Август фон Хайек — австрийский экономист, основатель ав­стрийского экономического института (1927), с 1931 г. преподавал в Лон­донском университете, с 1950 г. — в Чикагском университете, лауреат Нобе­левской премии по экономике (1974).

118

^: ность (и действительно, в этом его привлекательность для че­ловека и общества). Но как раз рынок предполагает более сложную систему организации для своей реализации, считает Хайек, здесь необходимы такие институты, как право, деньги, информация. Именно государство создает условия для суще­ствования конкуренции, поэтому и в рыночной системе прави­тельство также выполняет активную функцию. Вместе с тем конкуренция позволяет избежать насильственного вмешатель­ства в экономическую жизнь индивида, дает ему возможность самому принимать решения: покупать и продавать все, что угодно, самостоятельно определяя цены. Рынок представляет собой систему для координации децентрализованных хозяйств, снабжая индивидов необходимой информацией через систему цен. И чем сложнее система, тем лучше работает механизм конкуренции, и никакой централизованный орган не может охватить всю эту бесконечную информацию и обеспечить ею производителей.

Нельзя заменить конкуренцию планированием, полагал Хайек, идея социализма как раз и означала установление пла­новой директивной экономики с централизацией ресурсов и " справедливым распределением. Но реализация идеи социа­лизма, прыжок в «царство свободы» означают забвение идеа­лов свободы личности и невиданное угнетение масс населения: сталинский социализм и есть настоящий, реальный социализм.

Является ли планирование неизбежной тенденцией эконо­мического развития? Обычно считается, отмечал Хайек, что еще в условиях капитализма создаются предпосылки централиза­ции — новые технологии требуют концентрации производства в крупных монополиях. Но концентрация производства в реаль­ности есть следствие не экономико-технологических факторов (будто бы крупные предприятия более эффективны), а резуль­тат политических тенденций — монополии возникают там, где государство покровительствует им, стремясь через них оказы­вать решающее воздействие на экономику. История свидетель­ствует о том, что картели и синдикаты стали возникать в менее развитых капиталистических странах (например, в Германии), где государство не препятствовало этому. Поэтому стремление государств к регулируемой плановой экономике является не необходимостью, а результатом сознательного рационального

выбора.

Планирование, по Хайеку, несет большие отрицательные последствия для общества. Во-первых, оно приводит к тому, что индивидуальные ценности и интересы личности не при­знаются обществом. В условиях рынка каждый руководствуется своей шкалой ценностей, которая отлична от ценностей других людей; есть области, где по соглашению действуют общие нормы, но планирование полностью разрушает равновесие лич­ного и общественного. Здесь все ресурсы общества органи-

119

зуются согласно одной системе ценностей, а соответственно и целей. Обычно планирование оперирует такими понятиями, как «общий интерес», «социальные цели общества», «социальное благосостояние»; в этом случае цели индивида должны подчи­няться целям общества, поскольку нельзя построить всеобщего кодекса ценностей. Поэтому планирование преобразует демокра­тическое общество в тоталитарное.

Во-вторых, планирование по своей внутренней природе озна­чает диктатуру. План представляет собой единое целое, его нельзя принять путем дополнений и компромиссов. Парламент вообще не может не принять план фактически, поскольку он сам в момент решения не способен дать альтернативу. Нельзя планировать развитие экономики демократическими методами, как нельзя вести войну с их помощью.

В-третьих, планирование означает произвол государства по отношению к личности. Если в рыночной системе государствен­ные мероприятия строго ограничены в законодательстве, пра­вительство устанавливает лишь общие «правила игры», кото­рые относятся ко всем индивидам и к нему самому, при этом индивид может прогнозировать свои действия и действия пра­вительства, то в условиях планирования правительство обра­щается к конкретным делам, оно берется регулировать все, причем и закон должен санкционировать произвол — прави­тельство может принимать решения в непредвиденных обстоя­тельствах. И чем больше планирует правительство, тем труднее планировать индивиду. При этом правительство всегда выби­рает в своих действиях чью-либо сторону, оно не может быть, как в условиях рынка, беспристрастным арбитром. Поэтому коллективистское правительство, писал Хайек, всегда мо­рально. Даже политика равного распределения означает вы­бор— разные люди получают разное обхождение. Здесь нет, как в условиях рынка, всеобщего формального равенства всех перед законом.

Планирование и регулирование экономической жизни озна­чает вторжение не только в экономическую, но и в политиче­скую сферу деятельности. Потеря свободы в экономике есть потеря свободы вообще — экономика представляет собой сред­ства для достижения целей, но, регулируя средства, общество будет регулировать и цели. Здесь индивиду надо еще доказать значимость своих личных целей для общества и добиться со­гласия на получение средств.²⁶

В условиях конкуренции мы можем реализовать свои цели у множества продавцов и покупателей, но если приходится

²⁶ Хайек приводит такой пример: лишь одно небольшое ограничение эко­номической свободы государством — запрет обмена валюты, означает для ин­дивида лишение возможности общения с внешним миром, выезда за границу, получения информации (см.: Хайек А. Дорога к рабству//Вопросы филосо­фии. 1990. № 10. С. 134).

120

сталкиваться с государственной монополией, то здесь индивид бессилен. Регулирование производства так или иначе означает регулирование и потребления — мы можем получить лишь то, что кем-то заранее определено. В условиях конкуренции, даже если мы не можем купить вещь, это не означает того, что кто-то сознательно мешает нам ее приобрести. Таким образом регулирование экономики означает регулирование всей жизни индивида.

Иногда считается, что регулирование экономики означает возврат к прежним временам, когда не было конкуренции и свободы предпринимательства. Но на деле, отмечал Хайек, си­туация изменилась. Если раньше в условиях натурального хо­зяйства общественные интересы мало касались людей, то те­перь в условиях разделения труда человек очень тесно связан с обществом, и экономическое регулирование затрагивает всю его жизнь.

Рыночная экономика безлична, конкуренция «слепа» и в этом ее преимущество по сравнению с плановой экономикой. Здесь распределение богатства зависит от способности и пред­приимчивости индивида, хотя и случай играет свою роль; в плановой экономике декларируемое «равное» распределение на деле оборачивается распределением, подчиненным неболь­шой группе высокопоставленных чиновников. В рыночной эко­номике и бедный человек в состоянии изменить свою судьбу — именно от него зависит то, будет ли он богатым. В условиях же социализма и состоятельный человек в меньшей степени способен изменить свою судьбу. Гарантией свободы личности является частная собственность, причем как для собственни­ков, так и для не-собственников. Институт частной собственно­сти означает механизм распределения власти среди многих лиц, они не могут объединиться в единую силу, поэтому власть капитала — это миф. В рыночной экономике власть децентра­лизована, и никто в отдельности не обладает полнотой всей власти. При плановой экономике власть централизована по Максимуму: сила маленького государственного чиновника при социализме во много раз больше, чем сила миллионера в ка­питалистическом обществе, поскольку за первым стоит вся мощь государственного аппарата.

Обычно к власти в тоталитарных режимах приходят худ­шие, считал Хайек. Это связано с тем, что сама партия, уста­навливающая такой режим, требует единообразия мышления, военизированной подчиненности, партия привлекает легковер­ных и эмоционально неустойчивых сторонников, поскольку их легче всего обратить в свою веру. Интеллектуально и куль­турно развитые люди на это не идут. Кроме того, партия обычно сплачивает своих сторонников, возбуждая чувство не­нависти к врагу (образ врага может быть любым). Сами ме­тоды коллективистского преобразования требуют от человека

121

того, чтобы он переступил некий нравственный барьер, отбро­сив общечеловеческие ценности. Поэтому не случайно в кол­лективистских правительствах руководят такие личности, как Гитлер.

Стремление к плановой экономике часто связывается с тер­мином «экономическая защищенность», но самое это понятие слишком расплывчато. В рыночной экономике всем предостав­ляется некий минимальный уровень защищенности — помощь в случае стихийных бедствий, определенный уровень бесплат­ного образования и медицинской помощи, пособие по безрабо­тице и т. д. Полная же защищенность граничит с отсутствием свободы: стабильность доходов, прочное положение, отсутствие угрозы потерять работу — все это связано с желанием и волей начальства. Армия и есть пример полной общей защищенности, где всем даются гарантии и определенное положение, но это — «защищенность бараков и казарм». Получая экономическую защиту, человек теряет право выбора и связанную с ним от­ветственность за свои действия.

Опасной тенденцией современности Хайек называет монопо­лизм. Монополии стремятся добиться стабильности своего по­ложения, но в рыночной экономике средства на эти цели бе­рутся у других, более слабых производителей, получается санкционированная государством эксплуатация более сильными монополистами слабых производителей, усиление позиций од­них расшатывает позиции других. В результате монополизация экономики способствует усилению власти государства — накап­ливая власть, монополии впоследствии отдают ее государству. (Но даже власть монополий несравнима с властью государства, поэтому они во много раз предпочтительнее централизованной экономики.)

Вместе с процессом монополизации рост профсоюзов спо­собствует развитию тоталитаризма. По сути, добиваясь ста­бильного экономического положения, вступая в союз с монопо­листами, профсоюзы приводят к более жесткой эксплуатации менее организованных рабочих. Ограничение конкуренции в сфере труда так или иначе сказывается на ограничении сво­боды: мы подчиняемся либо безличным законам рынка, либо власти каких-либо третьих лиц.

Итак, заключает Хайек, уходя от «оков» рынка, люди со­знательно надевают на себя «оковы авторитаризма», еще бо­лее мучительные, чем прежде.²⁷ Изменилась вся система ценностей западного общества — если раньше это было стрем­ление к независимости, самостоятельности, инициатива, риск и ответственность, то теперь — стремление к материальной обес­печенности путем доверия своих экономических функций дру­гим лицам. Стремление к регулированию хозяйства — резуль-

²⁷ Хайек А. Дорога к рабству//Там же. № 12. С. 131.

122

 

тат сознательного выбора правительств, теперь настала пора понять все последствия этого шага. Нет необходимости плани­ровать прогресс, надо лишь создать условия для него. Един­ственной политикой правительств должна стать политика, на­правленная на достижение свободы личности.

Идеи Хайека получили большое признание, его работы были заново открыты в 70-е годы на Западе и в 80-е годы в России. Многие экономисты и политики стали приверженцами его идео­логии, и после некоторого отступления рынок во многих стра­нах стал играть большую роль. Социальные идеи Хайека по­лучили и экономическое развитие в теории и политике моне­таризма. Но все-таки многие страны придерживаются курса на сочетание рыночной политики и сильного социального регули­рования, не оставляя в компетенции рынка вопросы социальной сферы.

Итак, мы охарактеризовали основные социологические идеи экономистов первой половины XX в. Но в это время и социо­логические теории не стояли в стороне от экономических во­просов. Мощным направлением в экономической социологии стал структурно-функциональный анализ, разрабатываемый Талкоттом Парсонсом в 30—40-е годы, а с 50-х годов происхо­дила инстйтуционализация экономической социологии как науч­ного направления. Об этом пойдет речь в следующей главе, по­священной социологическим теориям экономики, разрабаты­ваемым как в социологии, так и в экономике в 50—90-е годы.

ГЛАВА V СОВРЕМЕННЫЕ ТЕОРИИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ СОЦИОЛОГИИ

§ 1. Экономика и общество в теории

структурно-функционального анализа

(Т. Парсонс, Н. Смэлсер)

Известный американский социолог Талкотт Парсонс (1902— 1979) был одним из первых, кто в 50-е годы XX в. заново по­ставил вопрос об интеграции экономической и социологической теорий. Он опирался на те основы экономической социологии, которые были заложены в начале века, при этом особенно под­черкивал значение работ Вебера и Маршалла. Но впослед­ствии, с его точки зрения, экономическая наука была занята разработкой прагматических задач и у нее не было времени для изучения глубоких теоретических социальных проблем. Социологическая теория тоже мало занималась тем, что было интересно экономистам. Поэтому требовалась новая попытка соединения экономической и социологической теорий, что и было предпринято Парсонсом и Смэлсером в их фундаменталь­ном труде «Экономика и общество: исследование по интегра­ции экономической и социальной теорий» (1956).

Важной характеристикой подхода Парсонса к экономиче­ской социологии является использование им методологии струк­турно-функционального анализа, разработанного в более ран­ней работе «Структура социального действия» (1937). Инте­ресно, что и сама методология формировалась Парсонсом в процессе критики экономических парадигм социального по­ведения. Поэтому как методология способствовала созданию экономической социологии, так и, наоборот, предмет экономи­ческой социологии способствовал созданию методологии. Но для того, чтобы охарактеризовать теорию экономической со­циологии Парсонса, следует сначала обратиться к основным положениям методологии.

Центральной категорией методологии Парсонса является действие. Действие для Парсонса состоит из процессов, посред­ством которых люди формируют значимые для себя цели и более или менее успешно воплощают их в конкретной ситуа­ции. Из действий людей складывается общество, т. е. действие является первичным элементом общества. Что стоит за внеш-

124

ним фактом действия? Что движет людьми при формировании целей и их воплощении? Первым научным объяснением дей­ствия была теория утилитаризма Смита, разработанная в по­литической экономии. Согласно ей, человек движется эгоисти­ческими мотивами, действуя рационально, сравнивая затраты и результаты, выгоду и пользу. И вся социальная система фор­мировалась по теории утилитаризма на основе соблюдения всеми своих личных интересов.

Социологическая теория начинала формироваться как по­зитивистская, поэтому вопрос о внутренних мотивах действия человека вообще не ставился. И только понимающая социоло­гия заново обратилась к исследованию действия с точки зрения его смыслового содержания. Но здесь уже признавалось, что действие может быть не только рациональным, но и аффектив­ным, ценностно-рациональным, традиционным. Парсонс про­должил разработку этой концепции действия, для него дей­ствие, так же как и для Вебера, может быть инструментальным (рационально мотивированным), экспрессивным или мораль- ным. Но действие не происходит в социальном вакууме: даже если цели и средства их достижения обусловлены личностью,  то формируются они в терминах культурной среды; здесь не- обходимы такие факторы коммуникации, как язык, символиче­ские средства общения. В процессе действия человек всегда выступает представителем общества, имея определенный ста­тус — положение в обществе согласно происхождению, нацио­нальности, образованию, профессии и т. п.; он сам и другие ориентированы на этот статус. В зависимости от ситуации и статуса «деятель» («actor») разыгрывает «роли» — типовые схемы поведения, которые закладываются в него в процессе социализации.

 Развивая дальше эту идею, Парсонс предлагает типовую схему для характеристики поведения индивида, называя ее системой действия. Эта система действия состоит из четырех, несводимых друг к другу подсистем: 1) личностной; 2) со­циальной, 3) культурной, 4) биолого-психологической («beha­vioral organism»). Это означает, что: 1) действие всегда лич-ностно, т. е. осуществляется конкретным индивидом, обладаю­щим уникальным восприятием мира, действие всегда своеоб­разно и неповторимо; 2) действие происходит всегда в социаль­ной среде, т. е. человек выступает представителем определен­ной социальной группы, он обладает статусом, выполняя со­циально определенные типовые роли; действие несет на себе отпечаток нормативной организации, заставляя индивида сле­довать правилам поведения, накладывая определенные права и обязанности; 3) действие происходит в культурной среде — индивид не создает сам средства коммуникации, а восприни­мает их уже как готовые, пользуется ими; культура форми­рует систему ценностей для индивида, которые включают

125

в себя знания и верования, из них индивид выбирает модели и средства поведения, эти ценности имеют общее значение, а не только для конкретного общества в конкретный период его развития; 4) действие всегда обусловлено биолого-психо­логическими факторами, т. е. человек всегда является биологи­ческим организмом и ведет себя как природное существо, эти факторы задают генотип, психологический тип личности, пол, состояние здоровья и т. п.

Каждая подсистема в системе действия выполняет строго определенную однозначную функцию.' Личностная система вы­полняет функцию целеполагания; социальная система — функ­цию интеграции, т. е. с помощью институционализированных норм, ролей, статусов, коллективов создает единство, коорди­нацию действия всех индивидов. Культурная подсистема вы­полняет функцию стабилизации (Парсонс характеризует ее как латентную (скрытую) функцию, обусловливающую устойчи­вость норм, стандартов, средств действия и общения или вос­производства структуры; в другой терминологии эта функция называется функцией сохранения формы, воспроизводства об­разцов и снятия напряжения — «pattern maintenance and ten­sion menagement»). Биолого-психологическая подсистема вы­полняет функцию адаптации, т. е. приспособления действия в окружающей среде — в физическом, природном мире. Био­логическая подсистема адаптирует внешние ресурсы индивида для выработки энергии действия.

В системе действия контроль распределяется следующим образом: культурная подсистема дает нормы и контролирует социальную подсистему, социальная — личностную, личност­ная—биологическую; поток энергии идет в обратном по­рядке— от биологической и далее к культурной подсистеме. Взаимодействие осуществляется с помощью отношений обмена. Средствами обмена в социальной системе являются, например, деньги, власть, влияние; в культурной — язык, системы ценно­стей, культурные символы; в биологической и личностной — эмоции, чувства, настроения.

Система действия необходима Парсонсу для того, чтобы исследовать социальную систему внутри нее. Если система действия — наиболее высокий и общий тип систем, описываю­щих человеческую деятельность, то социальная система нахо­дится внутри системы действия. Тогда с этой позиции культур-

¹ У Парсонса вообще все системы имеют 4 стандартные функции — адап­тацию, интеграцию, целеполагание, стабилизацию. Это так называемая схе­ма «AGIL». Мы излагаем методологию Парсонса по нескольким более позд­ним работам, где он сам уточняет свои позиции и дает их в концентрирован­ном виде (см.: Parsons Т. 1) Societies: Evolutionary and Comparative Perspectives. New Jersey, 1966; 2) The Systems of Modern Societies. New Jersey, 1969). Отрывки из них даны в сборнике: Parsons T. Politics and Social Structure. New York, 1969. — Также нами использовался материал о Парсонсе в книге: Loom is Ch., Loom is Z. Modern Social Theories. New York, 1965.

126

ная, биологическая и личностная системы будут окружающей средой для социальной системы. Это означает, что культура обеспечивает социальную систему общепринятыми нормами и ценностями, символами и средствами общения, которые по от­ношению к обществу (а общество — это наиболее устойчивый тип социальных систем) задаются извне; личность с ее моти­вами, психологическим и душевным миром — тоже нечто внеш­нее по отношению к обществу; также и биологические факторы, такие как возраст или пол, представляют нечто данное по отношению к обществу.

Социальная система состоит из взаимодействия индивидов, организованного определенным образом. Ядро социальной си­стемы — нормы, правила, роли, статусы, коллективы. Если культурная система дает индивиду набор разнообразных, смут­ных ценностей, то в социальной системе эти ценности и связан­ные с ними нормы институционализируются, т. е. приобретают устойчивый, явный, общепринятый характер, однозначно по­нимаемый и воспринимаемый. Отсюда появляются устойчивые, привычные модели взаимодействия индивидов с определенными ролями и статусами. Со стороны других субъектов действия возникают ожидания соответствующего поведения, т. е. по­являются взаимные ориентации. Общество характеризуется также и тем, что в нем существуют социальные коллективы, в рамках которых четко определены статусы и роли.

Общество для Парсонса существует как некоторое само­стоятельное целое, оказывающее давление на индивида (и в этом Парсонс сближается с позитивизмом).² Включение ин­дивида в общество обеспечивается механизмами социализации и социального контроля: в процессе социализации индивид приобретает навыки межличностного общения, учится воспри­нимать культурные ценности, средства символической комму­никации (язык); социальный контроль обеспечивает институ-ционализацию ролей (их четкое, однозначное и положительное восприятие), а также санкции — через законодательные меры, традиции, обычаи, общественное мнение.

Общество как социальная система разделяется на выпол­няющие стандартные функции подсистемы: 1) политическую подсистему (прежде всего, институт государства), задающую цели развития общества; 2) культуру (религию, образование, мораль), обеспечивающую стабильность и устойчивость цен­ностей общества; ³ 3) общественное право (социальные нормы и правила, у Парсонса дословно это «Societal community»), обес-

² Парсонса сближает с позитивизмом и то, что он рассматривает обще­ство как систему, где все элементы существуют для ее самосохранения, вы­полняя строго определенные функции.

⁸ Вообще понятие «культура» шире понятия «общество», но в данном случае имеется в виду часть культуры конкретного общества в конкретный период времени.

127

печивающее интеграцию социальной системы; центральное ме­сто здесь занимают ценности, нормы, статусы, роли, обеспечи­вающие включенность человека в коллектив, социальные груп­пы, классы; 4) экономику, выполняющую функции адаптации общества к внешней среде.

Итак, мы подошли к характеристике Парсонсом экономики как подсистемы общества. Центральная идея Парсонса со­стоит в том, что экономика может рассматриваться как особый случай общей теории действия. Экономический процесс — это процесс действия, направленный на достижение определенной цели — производства. Последняя имеет меньшую степень общ­ности, чем цели общества как такового; производство в этом смысле является лишь одной из функций общества.

Обычно, когда определяют понятие экономики, говорят, что это один из аспектов общественной жизни в противовес поли­тике, праву, религии, но вопрос как раз в том и состоит, чтобы определить, какую функцию выполняет экономика в обществе, а не просто ограничить (путем исключения) ее сферу. Функ­ция экономики, считал Парсонс, связана с адаптацией: во-пер­вых, ресурсов общества для достижения любых целей, т. е. созданием генерализированных средств вообще; во-вторых, об­щества к окружающей среде.

Итак, цель экономики — производство, но не производство конкретных вещей, сами по себе они не имеют значения, а про­изводство средств для удовлетворения потребностей обще­ства — такова системная цель экономики.⁴ Уровень потребно­стей— некая внешняя характеристика по отношению к произ­водству, экономика адаптирует общество к более высокому уровню потребностей. Роль производителя — внутренняя роль для экономики, хотя сами производители могут выступать и в качестве потребителей, но в разных ролях они принадлежат разным подсистемам.

Представление экономики как подсистемы общества озна­чает важный методологический подход — все экономические категории должны рассматриваться не по отношению к лич­ностной системе напрямую, а только через отношения эконо­мики и социальной системы, поэтому такие категории, как богатство, потребности, полезность, доход — социологические, а не индивидуальные категории, отражающие свойства социаль­ной системы, и только при учете социального содержания их можно накладывать на личностные оценки. И без всякого умысла в экономической науке категории формировались по типу социологических понятий: например, «спрос — предложе­ние» соответствует понятиям «стимул — реакция».

Экономика как отдельная подсистема общества появилась сравнительно недавно: в примитивных обществах функция

⁴ Данное определение почти полностью совпадает с кондратьевским оп­ределением экономики (см. § 3 гл. 3 настоящей книги).

128

адаптации не дифференцирована, она совпадает с другими функциями. Например, в условиях натурального хозяйства в аграрных обществах экономическая функция не отделена, она осуществляется в рамках семьи (латентная подсистема), четко ограничена традицией и правом, производство регулируется главой семьи (правовая и политическая подсистема). Лишь в условиях капитализма все четыре подсистемы общества строго дифференцированы, причем экономика выделяется по­следней, здесь уже есть собственно экономические единицы — производственные предприятия, существует такое понятие, как -«работа» (то особое место, которое связано с экономическими действиями).

Как взаимодействует экономика с другими подсистемами общества? Экономика имеет собственные потребности в адап­тации ресурсов, эти генерализованные средства для производ­ства есть капитал. Первоначальное образование капитала и постоянное определение доли капитализируемого дохода уже выходят из сферы экономики и определяются внешним обра­зом— это грань соединения экономики и политики. (В эконо­мической теории об этом говорил Кейнс.) Далее, экономика нуждается в таких ресурсах, как труд и рабочая сила, харак­теризующихся средним уровнем развития способностей рабо­чего, системой трудовых и экономических ценностей, мотива­цией к труду. Все это — также неэкономические факторы: труд не воспроизводится по типу товаров, подчеркивал Парсонс, как ранее Туган-Барановский и Поланьи, это — грань взаимодей­ствия экономики и культурной подсистемы общества. (Сле­дует отметить, что более всего исследованием этих отношений занимался Вебер.) Наконец, экономика нуждается в соедине­нии факторов производства, поэтому для нее необходим орга­низационный момент — предпринимательство, в нем прояв­ляется грань взаимодействия экономики и интеграционной си­стемы общества («социальное право»). Подчеркнем, что идею активной роли организационного фактора разрабатывал Шум-летер.

В зависимости от данных взаимоотношений формируется и структура экономики как самостоятельной системы. Адапта­ционная система экономики — это собственно производство, си­стема целеполагания представлена финансовой системой, ла­тентная система включает в себя экономическую культуру (уровень способностей, ценности, мотивация, у Парсонса это «economic commitments»), интеграционная система — предпри­нимательство.⁵ Рассмотрим более подробно эти подсистемы экономической системы, их отношения и функции.

⁵ В принципе структура экономики Парсонса напоминает классическую схему «труд, земля, капитал» с добавлением четвертого фактора — «органи­зации».

129

9 Заказ 152

Система целеполагания предназначена для поддержания производства, она обеспечивает финансирование производ­ственных мероприятий и регулирует их через специальную си­стему финансовых средств и распределения доходов. Созда­ние капитала в развитых обществах главным образом связано с финансовыми организациями (банками), кредитными отно­шениями, налогообложением, страхованием, государственным финансированием. Через эту систему (финансы и капитал) экономика взаимодействует с политикой, понимаемой в широ­ком смысле, а не только с государственной системой. Но ка­питализация ресурсов связана также с накоплением денежных средств населения. Здесь экономика посредством политических мер (займов, создания акционерного капитала) граничит с ла­тентной подсистемой общества, главным элементом которой выступает семья. Итак, адаптивная подсистема экономики по­лучает поток капиталовложений, в ответ экономика предла­гает не просто возросшее производство товаров или новые по­требительские средства, а предоставляет контроль над произ­водством — т. е. рост производительности в соответствии с це­лями, определенными политической системой. Другими сло­вами, рост производственного потенциала означает усиление политического потенциала, рост экономического богатства в зависимости от политических целей означает усиление власти политических организаций.

Кроме того, политической подсистеме предоставляется право контроля — «rights to intervene»: тот, кто дает кредит, имеет право знать, для каких целей он будет использован, и претендует на процент. Регулируя процент, политическая под­система получает возможность регулировать производство, на­правлять его в нужное русло. Таким образом через кредитную политику осуществляется тип властного воздействия на эко­номику.

Кроме кредитной политики политическая подсистема оказы­вает воздействие на стимулирование экономики через налого­вую систему, субсидии, защитительные тарифы, дает законо­дательные гарантии свободы экономической деятельности.

Целеполагающая подсистема экономики (финансы и ка­питал) имеет свою собственную внутреннюю структуру. В це­лом ее функция, как было отмечено, сводится к созданию воз­можностей в виде финансовых ресурсов для организации про­изводства, она контролирует всю систему производства. Важ­ное значение здесь имеют: подсистема финансовых операций и кредитных механизмов, которая обеспечивает стабильность всей адаптивной системы экономики; подсистема рынка цен­ных бумаг, обеспечивающая максимально выгодное распреде­ление фондов посредством операций с ценными бумагами (основным институтом здесь является фондовая биржа); инте-гративную функцию выполняет подсистема гарантий предприя-

130

тиям, обеспечивающая баланс краткосрочных и долгосрочных инвестиций, обычно государство здесь играет решающую роль. Основное отношение между целеполагающей подсистемой и производством—обмен капиталовложений на доход от них.

Следующая подсистема экономики — экономическая   куль­тура, она выполняет латентную функцию (или функцию ста­билизации, сохранения культурных образцов). Эта подсистема „ обеспечивает для экономики определенную квоту трудовых ресурсов, обладающих средним уровнем способностей, эконо-;. мической рациональности, мотивации. Через нее реализуется -д взаимосвязь с культурной подсистемой общества в целом. Об-% мен здесь происходит таким образом — культурная подсистема I направляет поток трудовых ресурсов, причем семья как основа V этой подсистемы ответственна за профессионализацию индиви­дов. В обмен на трудовые ресурсы экономика через производ­ство направляет поток потребительских товаров и услуг. Про­изводство через поток товаров и услуг формирует стиль жизни. Но обычно этот обмен между культурой и экономикой проис­ходит в более сложной форме, с помощью денег: в сфере про­изводства направляется сумма потребительских расходов (пла­тежеспособный спрос), а обратно — поток денежной заработ­ной платы.

Внутреннюю структуру подсистемы экономической куль­туры Парсонс и Смэлсер характеризовали посредством таких понятий, как: приверженность производству (т. е. желание ис­пользовать ресурсы в производительной форме, приверженность индустриальной системе вообще); приверженность индивидов экономической деятельности вообще (экономическим ценно­стям, экономической рациональности); приверженность эконо­мической деятельности в изменяющихся условиях (рынка, спроса); приверженность планируемому заранее распределе­нию ресурсов, т. е. экономически рациональному действию.

9*

Интегральная подсистема экономики — это предпринима­тельство. Ее задача состоит в приспособлении факторов произ­водства к экономическому процессу. Кроме того, интеграция необходима в условиях разделения труда для соединения инди­видов, обладающих различными профессиональными ролями, интересами, статусами. Подсистема предпринимательства обес­печивает организацию экономического процесса, в результате возникают новые комбинации факторов — новые товары, услуги, технологические процессы. Эти новые комбинации означают для общества новый уровень удовлетворения потреб­ностей, новые символические образцы, формирующие стиль жизни. Предпринимательство обеспечивает поток новых идей в экономику, получая взамен предпринимательскую прибыль. Внутренняя структура подсистемы предпринимательства ха­рактеризуется следующим образом: функцию целеполагания выполняет создание новых комбинаций факторов производства,

131

латентную функцию — мобильность, гибкость и взаимозаменяе­мость факторов производства; адаптационную функцию — под­система финансирования инноваций; интеграционную функ­цию— возможности инноваций (стимулы).

Наконец, адаптивная подсистема экономики — это соб­ственно производство. Именно сюда подключаются остальные подсистемы — капитал, труд, предпринимательство, сюда на­правляются капиталовложения в обмен на доход, новые ком­бинации факторов в обмен на прибыль, трудовые ресурсы в обмен на заработную плату, спрос в обмен на потребитель­ские товары и услуги.

Производство состоит из четырех подсистем и соответ­ственно функций — латентную функцию выполняет производ­ство как технологический процесс (соединение труда, средств и материалов); функцию целеполагания — управление произ­водством; функцию адаптации — финансирование производ­ства; функцию интеграции — координация производства, фи­нансирования, инноваций.

Рассмотрев структуру экономики с точки зрения системы координат действия, Парсонс и Смэлсер обратились к ана­лизу институциональной структуры экономики. Здесь их задача заключалась в том, чтобы показать, как экономические инсти­туты интегрируют действие внутри системы и на ее внешних границах.⁶ Сами экономические институты возникают вслед­ствие разделения труда и связанных с этим социальных пре­образований.

Экономический процесс предполагает соединение факторов производства. Для этого необходимо согласие тех, кто имеет возможность распоряжаться этими факторами, и побуждение использовать эти факторы в экономических целях. Поэтому наиболее общим экономическим институтом, с точки зрения Парсонса и Смэлсера, является договор (соглашение, кон­тракт). Договор дает сторонам наиболее приемлемое для них решение и строго определенные правила и взаимные обязатель­ства. Институт договорных отношений вводит фактор орга­низации в производственный процесс, в систему обмена и рынка, он как бы соединяет множество лиц в единый четко определенный процесс. В область действия договорных отно­шений подпадают обмен товаров и услуг, денежных средств, права собственности, профессиональная организация.

С точки зрения структурно-функциональной парадигмы про­цесс договорных отношений характеризуется следующим обра­зом: целевая функция договора — установление взаимовыгод­ных условий; адаптивная функция — приспособление сторон

⁶ Институт определяется Парсонсом и Смэлсером как способ, посред­ством которого ценностные образцы интегрированы в конкретном действии, в зависимости от ролевых ожиданий и мотиваций (см.: Parsons Т., Smelser N. Economy and Society. New York, 1965. P. 102).

132

к внешним факторам договорных отношений (продавец огра­ничен имеющимися в наличии товарами и оптовыми ценами, покупатель — наличными доходами, своими предпочтениями и потребностями); интегративную функцию в договорных отно­шениях выполняют вторичные факторы оценки —это символи­ческие ценности, которые притягивают стороны друг к другу (например, покупатель охотнее покупает товар у крупной, из­вестной фирмы, чем аналогичный товар у небольшой фирмы; здесь имеет значение фактор престижа, успеха, общественное мнение); латентную функцию в договорных отношениях вы­полняют общие культурные образцы — они обеспечивают сред­ства коммуникации сторон (продавец и покупатель говорят на одном и том же языке денежного обмена).

Далее Парсонс и Смэлсер проанализировали институцио­нальную структуру рынков. Всего их четыре в экономической системе — рынок труда, капитала, товаров и так называемый рынок контроля за производительностью.⁷

Рынок труда включает в себя отношения между тремя частично независимыми системами: организацией (фирмой), индивидом и семьей («household»).

Отношение индивида и организации опосредуется профес­сиональной ролью — это роль индивида внутри организации, связывающая его с производственными функциями и обуслов­ленная контрактными обязательствами. Структура обмена между индивидом, семьей и фирмой определяется следующим образом: индивид представляет свою рабочую силу в обмен на ее денежный эквивалент — заработную плату (целевой ком­понент системы рынка труда); индивид, нанимаясь на работу в организацию, так или иначе предоставляет ей возможность оказывать влияние на его жизнь («rights to intervene»), при­мером чего является увольнение, он как бы отдает свое суще­ствование во власть организации, но взамен приобретает га­рантии занятости и возможность планировать свои будущие доходы (адаптивная функция); фирма обеспечивает под­держку индивиду в его профессиональной деятельности, дает средство существования его семье, взамен индивид поддержи­вает репутацию фирмы как хорошего работодателя, забо­тится о процветании фирмы (интегративная функция); нако­нец, работник и фирма связаны едиными ценностными образ­цами— «хорошая» фирма предполагает заботу о человеке, «хороший» работник заботится о делах фирмы, живет ими; кроме того, здесь предполагается более общий контекст эко­номической рациональности.

Такая структура рынка труда в целом показывает отличие абстрактного понятия «рабочей силы» в экономической теории и социологической институциональной теории занятости, здесь

⁷ Ibid. P. 146.

133

уже нет единой «рабочей силы», теряется классовая общность, и возникают профессиональные роли, обязательства работника по отношению к фирме, и наоборот.

Другой тип рынка — это рынок капитала, предполагающий контрактные отношения между собственниками экономических средств и организаций. Инвестор обеспечивает денежные фонды, взамен получая процент и право контроля за своими средствами (он имеет право знать, как и куда они направ­ляются, каково положение фирмы), это целеполагающая под­система; фирма принимает на себя обязательства использовать заемные средства по назначению для создания новых произ­водственных мощностей, а инвестор, выбирая данную органи­зацию, как бы высказывает позитивную оценку ее действий и финансового положения (адаптивная подсистема); интеграцию рынка инвестиций создает «доверие» — инвестор высказывает доверие фирме, предоставляя ей средства, фирма берет на себя ответственность и предоставляет гарантии безопасности капи­тала; наконец, инвестора и заемщика связывает общая система ценностей (представления о капитале как средстве экономиче­ской деятельности, о капитале как средстве производительного назначения, о ценности денег и т. п.), это — латентная си­стема.

Потребительский рынок имеет в своей основе отношения между фирмами и домашними хозяйствами. Его целевая функ­ция— обмен потребительских товаров, находящихся в распо­ряжении фирмы, на денежные средства домашних хозяйств. Но за этим стоит более сложная система. Организационный аспект отношений  связан с тем, что домашние хозяйства постоянно часть своих расходов направляют на потребительские блага. Потребители могут заранее заказывать товары, частично опла­чивая их, фирмы, в свою очередь, стимулируют приобретение своих товаров через продажу в кредит. Это — система взаим­ных поощрений (она выполняет адаптационную функцию). Ин­теграционный аспект взаимосвязи продавца и покупателя — символические средства взаимного признания; фирма прини­мает любого индивида как потенциального покупателя, имеет определенную этику обслуживания, покупатель передо­веряет продавцу свой «потребительский суверенитет» — незави­симость и самостоятельность в выборе, полагаясь на компетен­цию фирмы. Наконец, продавца и покупателя связывают об­щие ценностные представления — нацеленность индивида на по­требление, доверие всего стиля жизни, формируемого через массу потребительских благ, экономике, которая, в свою оче­редь, берет на себя ответственность за содержание стиля жизни (рынок отвечает не только за обеспечение уровня потребления,

но и за качество, эстетику, современность потребительских благ).

134

Наконец, последний вид рынка, который только условно может быть назван таковым, это рынок «производительности». Он характеризует отношение экономики и политической сферы; здесь обменивается не капитал, трудовые ресурсы или товары, а генерализованный фактор — влияние. Его целевая функция — предоставление государственными организациями определен­ных видов поощрений частным фирмам в виде субсидий, нало­говых льгот, экспертных тарифов, государственных заказов. В ответ экономика обеспечивает соответствующие политиче­ским целям производственные средства, передавая политике права для использования этих средств в соответствии с ее целями, взамен получая подтверждение значимости экономиче­ских организаций для реализации политических целей (адап­тационная система). Интеграционная система здесь опреде­ляется тем, что экономика принимает социально значимые цели, а политика задает необходимый уровень мотивации для принятия социальных целей. Латентная система связывает отношения сторон общей системой ценностей, признающей про­изводство как средство достижения общественных целей, про­изводство вообще как независимую ценность. Этот рынок в большей степени несовершенен, поскольку здесь особо важ­ную роль играют государственные организации, имеющие мо­нопольное положение. Таковы институциональные структуры рынков в теории Парсонса и Смэлсера.

Другой вопрос, исследуемый Парсонсом и Смэлсером, — это мотивация экономической деятельности и институционализация экономических ценностей. Основное содержание экономических ценностей связано с экономической рациональностью. С точки зрения экономической теории, она является постоянной и неиз­менной, но с позиции социологии — это системная переменная. Экономическая рациональность есть оценка целей производ­ства, контроль за поведением в интересах производства, это уровень эффективности в организации производства.

Экономическая рациональность находится на стыке системы личности и социальной системы. С социальной точки зрения экономическая рациональность имеет всеобщий характер — все общества обладают ею в той или иной степени. Чем более диф­ференцировано общество, тем большее значение приобретают экономические ценности — здесь акцент делается на производ­ство, а не на потребление (роль производителя выше, чем роль потребителя), профессиональная роль и ориентация на успех в ней имеют высшее значение, заработок в большей степени ва­жен как символ достижения успеха, а не средство для по­требления.

Экономическая рационализация индивидов существенно различается, поскольку ценностные образцы интернализи-руются в процессе социализации различным образом, здесь важное значение имеют личный опыт, ценности, принятые

135

в семье, образование. Мотивация экономической деятельности зависит от интернализации экономических ценностей индиви­дами и от санкций со стороны общества (одобрение или осу­ждение). Поэтому нельзя говорить об «экономической при­роде» человека. С точки зрения Парсонса и Смэлсера, основ­ные структуры мотивации входят в процесс обучения в рамках социализации, большое значение для нее имеет социальное окружение. Кроме того, параллельно осуществляется процесс приобщения к культурным и экономическим ценностям в рам­ках системы личности. В зависимости от различных ситуаций мотивация зависит от результатов деятельности — заработка как средства удовлетворения потребностей либо заработка как символа успеха, или мотивация связана с ролевыми обяза­тельствами, когда профессиональная деятельность восприни­мается как необходимый вклад в жизнедеятельность пред­приятия.

Как происходят изменения в экономической системе? С точки зрения теории действия изменения есть процесс нару­шения стабильного равновесия и переход к другому равнове­сию, изменение связано со структурной дифференциацией, когда единая система разделяется на подсистемы, каждая из которых выполняет специфическую функцию. Импульс изменений в об­щественной системе возникает на границах отношения систем экономики, политики и семьи: возникает либо потребность в повышении производительности, либо несоответствие заня­тости и типа трудовой этики (последнее было раскрыто Вебе-ром). Нарушенное состояние равновесия сталкивается со стрем­лением противостоять этому нарушению (например, негативная реакция общественного мнения). Но затем с помощью системы ценностей происходит мобилизация мотивационных ресурсов, направленная на поддержку и распространение нововведения. Постепенное нововведение становится проблемой предприни­мателя, успешное воплощение его дает соответствующую при­быль, и вскоре нововведение принимается как стандарт. Таким образом, Парсонс и Смэлсер доказывали, что причины ново­введений в экономике носят неэкономический характер и фор­мируются в рамках более широкой социальной системы. Основ­ным структурным изменением в современной американской экономике Парсонс и Смэлсер назвали разделение функций собственности и контроля, но об этом пойдет речь в следую­щем параграфе, где мы охарактеризуем основные идеи Дж. К. Гэлбрейта.

Итак, оценивая вклад Парсонса и Смэлсера в развитие идей экономической социологии, необходимо сказать, что ими была доставлена задача создания отдельной отрасли, интегрирую­щей экономику и социологию, и именно им удалось воплотить эту идею в действительность — сегодня благодаря им мы имеем

136

общепризнанную в мире отрасль науки — экономическую со­циологию. Парсонс и Смэлсер последовательно применили еди­ную методологию исследования взаимосвязи экономики и об­щества — систему координат действия, и на этой основе вы­явили место и функцию экономики в социальной системе, про­вели структурно-функциональный анализ самой экономической системы, показав взаимозависимость ее подсистем с подсисте­мами общества в целом. Конечно, во многом схема анализа применяется слишком формально в ущерб содержательному исследованию, но, без сомнения, книга «Экономика и обще­ство» Парсонса и Смэлсера является образцом классического исследования теории экономической социологии.

⇐ Предыдущая123456Следующая ⇒

Поделиться: